Аннотация к эпизоду
Сказ о том, как Марья-искусница (то есть я) из дома сбежала, чтобы попробовать осуществить заветную мечту – принять участие в конкурсе «Золотые руки». Но по дороге у меня украли и конкурсное платье, и коня. Что делать девушке одной в стольном граде без рекомендаций, без друзей и без денег? Выход один – возвращаться домой к маме, к папе, к жениху. Но как же мечта? Неужели от нее придется отказаться?Быстрее, быстрее, надо поторапливаться... Часы уже полночь бьют. Бам-бам.
Что-то скрипнуло в коридоре. Сердце подпрыгнуло от неожиданности. Неужели папенька не спит?! Ох, нет, пожалуйста, умоляю, только не это...
Я напряженно замерла, вслушиваясь в ночную тишину. Тук-тук, тук-тук. «Да успокойся же ты! – подумала, прикладывая руку к груди. – Ничего же не слышно!» Ух, кажется, показалось...
Так, проверяем ещё раз: спицы тонкие – одна пара, толстые – одна пара, наборы игл вышивальных, швейных, бисерных – имеются.
Нити шёлковые, хлопковые, шерстяные – здесь. Ленты атласные, гипюровые, кружево, тесьма – положила. Пяльца маленькие и большие – в наличии. Незаконченная вышивка, папка с эскизами, лекала, бисер, немного хрусталя, немного речного жемчуга…– вроде все на месте.
Я умничка!!
А-а! Платье! Платье чуть не забыла!!
Я подхватила на руки внушительных размеров сумку с самым дорогим бесценным сокровищем – моим платьем. Это самое превосходное, самое потрясающее творение всех времён и народов. Моя красота, моя прелесть!!!
Сколько дней и ночей я тебя шила? Сколько сил и души вложила? Колдовала вначале над рисунками, а затем над всеми твоими швами, потайными замочками, украшениями. Ты – настоящее чудо! Ты – мой талисман удачи и процветания!! Ты – мой волшебный пропуск в яркий чудесный мир мастериц!
Я не удержалась и поцеловала свое творение.
Берегись столица! Ты потеряешь спокойствие и сон, завидев это истинное произведение искусства! Покорять тебя едет лучшая мастерица этой страны, хотя... Что это я так скромно?.. Этого мира. Я Марья-искусница, и все у меня будет хорошо!
– Марьюшка...
Я подпрыгнула на месте, едва не выронив сумку с сокровищем.
– Мама, ты чего так пугаешь?!
– А ты чего до сих пор не собранная?
– Все я собранная!!!
Мама придирчиво заглянула ко мне в дорожную сумку и скривилась глядя на ножницы, мелки, напёрстки.
– Марья, это что? Я же сказала: бери самое необходимое!
– Это и есть, – Я ткнула пальцем в содержимое, – самое необходимое!
– А одежда, обувь, еда?
– Инструменты есть – заработаю!
– Ох, Марья, Марья, – вздохнула родительница, качая головой. – Ой, горе ты мое неугомонное. Раз готова – идем.
И мама вышла в тёмный коридор.
– Мам, – прошептала я, волоча по деревянному полу сумку. Ох и тяжёлая. Видимо пакетик с пуговками действительно был лишним. – А что мы так открыто идём? И не через чёрный ход, а через парадный? А вдруг как папа увидит?
Мама махнула рукой:
– Увидит?! Насмешила! Они вчера с Василием так медовухи накушались за вашу со Степой предстоящую помолвку... Ой, кабы к обеду проснулся.
Я понимающе хмыкнула.
Ну да, пирушка была славной: столы ломились от изысканных блюд, чарки бились от чоканий, голоса срывались от криков – обсуждали мое и Степино будущее: кого на праздник пригласим, кого забудем позвать, где мы жить будем, как первенца назовем. И это только репетиция. Страшно представить, что на самой помолвке-то будет? А на свадьбе?..
Гусли-гусли, трын ля-ля,
Дайте мне ещё вина,
Медовухи и настойки
Для немыслимой попойки...
Бр-р-р, меня передернуло. А ведь если я сегодня не сбегу, именно это меня и ждёт. Уже на следующей неделе я буду чинно сидеть во главе стола в белом, расшитом розовым жемчугом, платье, в золотистом кокошнике и кружевной фате, прикрывающей накрашенное лицо, с серебристым кубком в бледных дрожащих руках. Буду вставать и кланяться на каждый тост, благодарить гостей за дары и пожелания, и краснеть, слушая двусмысленные шутки.
И нет, я не могу сказать, что мне не нравится эта картинка. Вполне себе милая, и Степа милый, и дом у него хороший, и кузница, и родители... Но, если я сейчас выйду замуж — прощай моя мечта о славе! А точнее — о блестящей победе в конкурсе для мастериц. А еще точнее — о собственной мастерской в центре столицы, украшенной эльфийскими огоньками. Буду благородной матроной сидеть в светлом тереме на дубовой скамье, вышивать рушники, платки, да пледы ткать.
И это все хорошо... Но мир должен узнать имя Марьи!!! И узнает!! И влюбится в мои работы. И ещё спросит: где же ты раньше была, голубка наша ясноглазая?! И скажет: как же мы тебя заждались! Наконец-то ты явилась в наши серые будни! Ты – наша струя свежего творческого воздуха, в которой переплетаются классика и новаторство, элегантность и дерзость! Ты – наша яркая путеводная звезда в мире моды и стиля!
Я так замечталась, представляя игру бликов эльфийских огоньков на своих платьях, восторженные взгляды людей, рукоплескания моим моделям на подиуме, что едва не навернулась с лестницы. А тут еще и половица скрипнула. Я подпрыгнула. Сумка с платьем выпала из рук. Нет, нет!!
Я кинулась к своему сокровищу, расстегнула замок, проверила хрустальные кабошоны на поясе – и облегченно выдохнула, не обнаружив трещин. Ох, обошлось!
– Марья, – шикнула мама. – Ты чего капаешься?
– Марья? – раздался голос за спиной.
Я сглотнула и медленно повернула голову. Папа стоял, занимая своими внушительными размерами все пространство в дверном проёме, и слегка покачивался.
– Папочка, я все объясню... – пробормотала, сидя на коленях и подтягивая поближе к себе сумку с платьем.
– Конечно, – прошипел родитель, с невероятной для не совсем трезвого человека проворностью, кидаясь вперед и хватая мою вторую сумку с самыми необходимыми вещами. Я тоже попыталась ее схватить, но папа со всей силы потянул её на себя, а я резко отпустила, из-за чего папа все-таки потерял равновесие и полетел на пол.
– Папочка, прости, – проговорила я и, подхватив сумку с платьем, вскочила на ноги, кинулась на улицу, предусмотрительно захлопнув дверь и подперев её снаружи вилами.
Мама уже ждала меня, придерживая под уздцы нашу гнедую лошадку. Я быстро привязала сумку к седлу, чмокнула маму и устроилась на спине у Ночки.
– Доченька, ты только будь осторожна! Все-таки ночь…
– Буду, мама!
– И в городе тоже, будь осторожна! Столица, она такая неспокойная…
– Буду, мама!
– И как на конкурс примут, обязательно напиши!
– Да, мамочка!
Я тревожно поглядывала на трясущуюся дверь. Надо ехать, а мама продолжала держать лошадку за повод.
– Мам?
– Ой, да, конечно, – И мама отпустила Ночку, а еще вручила мне маленький мешочек. – Это на первое время... Ой, Марья, горе ты мое…
– Неугомонное. Знаю, мам! Но мечта…
Мама кивнула.
– Побереги себя!
– Поберегу!! – пообещала я.
А папа что было сил продолжал колотить дверь изнутри, того и гляди сорвётся с петель. Что-то хрустнуло. Собаки залаяли. В соседних домиках загорелся свет.
Я взяла поводья и пустила лошадку вскачь. Плохая я наездница, не для того моя попа приспособлена — сидеть на диванчике да вязать или шить — мое истинное предназначение, но тут либо так, либо замуж... А я не против – замуж-то, но мечта...
Лошадка помчалась по тёмной дороге. Через огороды, поля, леса. Кругом кромешная тьма и ни зги не видать. Одна. Куда еду? Куда приеду? Страшно. Страшно-то как: до коликов, до одури, но ещё страшнее даже не попробовать осуществить её – заветную.
Давай, лети, мчись, Ночка, только не останавливайся. А то будет ещё страшнее, и захочется вернуться к родному, привычному, до боли знакомому. Сумка с платьем ударила по ноге, я слегка ударила лошадку по бокам, и она прибавила скорость.
Поднявшийся ветерок разогнал облака. На небе появились луна и звезды, осветившие дорогу и в этот момент....
– Тпр-р... – сказало что-то маленькое чёрное, выскочившее на дорогу.
Ночка встала на дыбы. Я, что было сил, вцепилась в поводья и удержалась в седле.
– Стоять! – пискнуло чудище. – Слазь с коня.
Я оцепенела от ужаса не в силах пошевелиться.
– Слазь с коня, кому говорю! – повторил требование незнакомец, подбегая ко мне и хватая за ногу. – А не то стрелять буду!
Я не знаю, чем он собрался стрелять, куда, в кого... Не помня себя от страха, я ударила его по руке в темной куртке, на которой белела заплатка, задев при этом Ночку. Лошадка заржала, брыкнулась и понеслась вперёд.
Чудище позади шипело, визжало, кричало. А я прижалась к лошадиной спине и мчалась вперед, туда, где на черном, как вороново крыло, небе появились первые проблески восхода.
Но вот и рассвет, вот и городские стены. Я облегченно перевела дух. Все самое сложное было позади. Ура! Я добралась до столицы и даже бандита не испугалась! Я умничка! Определенно стоило себя как-нибудь наградить. Вот устроюсь, и сразу же сделаю себе подарок. Какой? Чуть позже подумаю об этом.
Меня переполняла радость от понимания, что авантюра удалась! Так просто меня папенька и Степа в огромном городе не найдут. А когда меня примут на конкурс, то они вообще ничего не смогут сделать до его финала. А я дойду до финала, обязательно!!! Ни малейших сомнений! И выиграю! И у меня будут и слава, и деньги, и собственная мастерская в центре столицы!!! Моё драгоценное платье....
Я потянулась к сумке. Стоп. Где моя сумка? Где моё платье? Но на месте сумки болталась лишь обрезанная верёвка.
Я уткнулась лицом в лошадиную морду и, не выдержав, зарыдала от обиды и разочарования. Как же так? Ну как же так?
Я его по ночам шила. На муслин вишневого цвета полгода копила, нитки золотые на день рождение выпросила, узоры для вышивки сама придумывала, кружево чёрное плела, даже хрусталь сама училась полировать, потому что ни один из мастеров не рискнул взяться за изготовление кабошонов для пояса по моим задумкам – сказали, что сделать такое нереально. Ну, ну, продолжайте и дальше так думать!
– Как же так, Ночка? – спросила я уже лошадку. – Как же так?! Все же хорошо начиналось. – Я грустно посмотрела на городскую стену. – Что же теперь делать? Придётся домой возвращаться. Замуж выходить...
Лошадка фыркнула и тряхнула головой. А меня осенила-таки здравая мысль:
– Правильно! Что я одна сделаю? Он же оружием вроде как угрожал! Надо к страже бежать! А вдруг разбойник еще не ушел?! Или сумка на дороге валяется? Глядишь, они успеют поймать этого вора или найдут мою пропажу!
И вместе с Ночкой мы поспешили к городским воротам. Сонный солдат, дежуривший на посту, подсказал мне, как найти отделение блюстителей порядка. Я не шла, я почти бежала. Ночка за мной с трудом поспевала. Железные подковы звонко цокали по дороге. Хорошо, что сейчас только ранее утро – людей на улочках практически не было, а значит, никто не мешал нашему стремительному передвижению.
Я постучалась в дверь отделения. Тишина. Еще раз постучала, а потом и вовсе заколотила двумя руками.
– Кто здесь? – спросил заспанный стражник, открывая решетчатое окошко.
– Скорее! Пожалуйста, у меня платье украли!!
Мужчина сощурился и окинул меня придирчивым взглядом.
– Вы чего, барышня, на месте же!
Я, было, растерялась, но потом поняла, что имел в виду блюститель порядка.
– Нет! – Замахала я руками. – Я про конкурсное! Без него меня не пустят! Я мастерица, на конкурс «Злотые руки» приехала. При мне в сумке платье было вишневого цвета из муслина. Манжеты и подол отделаны черным кружевом. Талия завышенная…
– Стоп, стоп! – проговорил растерянный солдат, потирая подбородок. – Заходи. – И он открыл дверь.
Я оказалась в широком темном коридоре, в конце которого была еще одна дверь. За ней спряталась маленькая комнатка с окошком, через которое пробивался робкий утренний свет.
– Вот тебе стул, стол, бумага, чернила и перо, – сказал стражник, застегивая темно-зеленый мундир. – Садись и пиши.
– Что?
– Заявление.
– Какое?
– На имя начальника городского управления… написала? – Я растерянно кивнула. – Молодец. Далее пиши, что с тобой приключилось, когда, где. Написала? Хорошо. Приметы. Да подожди ты со своим платьем, мастерица! Я про преступника. Как он выглядел?
Я задумалась, припоминая. Да что там в той темноте-то разглядеть можно было? И перепугалась я, чтобы особые приметы отмечать. Разве что одежка…
– На нем была стеганная темная куртка, кажется, из шерсти, но могу ошибаться. Рукава коротковатые не по размеру, а на правом – так и вообще белая заплатка, приметана белыми нитями.
– Белыми говоришь? – уточнил стражник. – А лицо? – Я развела руками. – Не помнишь. Ладно. Теперь пропажу описывай.
Вот на этот пункт я не пожалела ни сил, ни терпения. Про каждый стежок вспомнила. И даже про одну маленькую деталь, которую я бы хотела сохранить в тайне, но раз такое дело… Я, когда шила его, под подклад у меня медная монетка случайно попала. Не хорошо, конечно, но я уже решила оставить все как есть. Никто же не заметит? А после конкурса, я бы обязательно все переделала бы.
– Готово? – спросил меня солдат, когда я поставила под текстом подпись. – Хорошо. Заявление я принял. В течение трех дней мы его рассмотрим. И…
– Погодите, какие три дня? – перебила я мужчину. – У меня конкурс послезавтра!
Солдат погладил подбородок и приписал внизу листа, под текстом моего заявления: «Срочность».
– Извини, больше сделать ничего не смогу. Ответ по адресу придет. Ждите.
– И что же мне теперь делать? Домой возвращаться? Замуж выходить? – спросила я, в конец растерявшись.
– А чем тебя замужество не устраивает? – хмыкнул мужчина, ставя на листок печать.
Я пожала плечами. Как объяснить человеку, что ни папа, ни Степа не разрешат мне иметь мастерскую, и, тем более, работать в ней.
Поняв, что спорить бесполезно, я поблагодарила стражника и вышла на улицы пробудившегося города.
«Ладно, – успокаивала я саму себя, – в конце концов, не все так и страшно. Бандит мог бы и убить, а так, подумаешь, платье украл».
Платье… Я вновь разрыдалась. Но разве можно помочь слезами горю? Я собралась с силами, взяла себя в руки и успокоилась. Что ж, видимо, судьба мне стать женой Степы и вышивать самые красивые рубахи, да наволочки в округе. И ничего в этом плохого нет. А мечта… великовозрастная баба я уже, чтобы мечты осуществлять! Пора бы остепениться и угомониться.
– Только давай перекусим? – предложила я лошадке. – А то всю ночь скакали. Устали обе.
Я выбрала ближайшую закусочную, привязала Ночку и заказала сена для неё, омлет и чай – для себя. М-да, недолгим был мой побег. Погуляла на свободе и хватит. От папеньки, конечно, достанется знатно: опозорила и его, и себя, и жениха. Сейчас, наверное, все – от мала до велика, мой поступок обсуждают.
И оставаться нельзя: платья нет – конкурса нет, инструментов нет – работы нет, а без платья, инструментов и рекомендаций – в городе делать нечего.
Вот и «сбылась» твоя мечта, Марья! Известность, триумф, почёт, уважение, слава, собственная мастерская в центре столицы – благополучно прошли мимо тебя! И по твоей же дурости. Я вновь чуть не разревелась.
Заплатив за завтрак, который отдавал во рту обидной горечью, я пошла за Ночкой, но моей лошадки в стойле не оказалось.
– Где моя лошадь? – прокричала я, возвращаясь обратно в закусочную. Хозяйка пожала плечами. – Что значит, Вы не знаете?
– Следить надо было, барышня! А мы, вот... – И женщина ткнула пальцем в маленькое объявление на двери: «За сохранность оставленных на столах, лавках, табуретах предметов и коней в стойлах владельцы заведения ответственности не несут!»
– И как мне домой вернуться?
Хозяйка вновь пожала плечами.
Вот и приехали! Ну, здравствуй, столица нашего чудесного славного государства!
Что-то скрипнуло в коридоре. Сердце подпрыгнуло от неожиданности. Неужели папенька не спит?! Ох, нет, пожалуйста, умоляю, только не это...
Я напряженно замерла, вслушиваясь в ночную тишину. Тук-тук, тук-тук. «Да успокойся же ты! – подумала, прикладывая руку к груди. – Ничего же не слышно!» Ух, кажется, показалось...
Так, проверяем ещё раз: спицы тонкие – одна пара, толстые – одна пара, наборы игл вышивальных, швейных, бисерных – имеются.
Нити шёлковые, хлопковые, шерстяные – здесь. Ленты атласные, гипюровые, кружево, тесьма – положила. Пяльца маленькие и большие – в наличии. Незаконченная вышивка, папка с эскизами, лекала, бисер, немного хрусталя, немного речного жемчуга…– вроде все на месте.
Я умничка!!
А-а! Платье! Платье чуть не забыла!!
Я подхватила на руки внушительных размеров сумку с самым дорогим бесценным сокровищем – моим платьем. Это самое превосходное, самое потрясающее творение всех времён и народов. Моя красота, моя прелесть!!!
Сколько дней и ночей я тебя шила? Сколько сил и души вложила? Колдовала вначале над рисунками, а затем над всеми твоими швами, потайными замочками, украшениями. Ты – настоящее чудо! Ты – мой талисман удачи и процветания!! Ты – мой волшебный пропуск в яркий чудесный мир мастериц!
Я не удержалась и поцеловала свое творение.
Берегись столица! Ты потеряешь спокойствие и сон, завидев это истинное произведение искусства! Покорять тебя едет лучшая мастерица этой страны, хотя... Что это я так скромно?.. Этого мира. Я Марья-искусница, и все у меня будет хорошо!
– Марьюшка...
Я подпрыгнула на месте, едва не выронив сумку с сокровищем.
– Мама, ты чего так пугаешь?!
– А ты чего до сих пор не собранная?
– Все я собранная!!!
Мама придирчиво заглянула ко мне в дорожную сумку и скривилась глядя на ножницы, мелки, напёрстки.
– Марья, это что? Я же сказала: бери самое необходимое!
– Это и есть, – Я ткнула пальцем в содержимое, – самое необходимое!
– А одежда, обувь, еда?
– Инструменты есть – заработаю!
– Ох, Марья, Марья, – вздохнула родительница, качая головой. – Ой, горе ты мое неугомонное. Раз готова – идем.
И мама вышла в тёмный коридор.
– Мам, – прошептала я, волоча по деревянному полу сумку. Ох и тяжёлая. Видимо пакетик с пуговками действительно был лишним. – А что мы так открыто идём? И не через чёрный ход, а через парадный? А вдруг как папа увидит?
Мама махнула рукой:
– Увидит?! Насмешила! Они вчера с Василием так медовухи накушались за вашу со Степой предстоящую помолвку... Ой, кабы к обеду проснулся.
Я понимающе хмыкнула.
Ну да, пирушка была славной: столы ломились от изысканных блюд, чарки бились от чоканий, голоса срывались от криков – обсуждали мое и Степино будущее: кого на праздник пригласим, кого забудем позвать, где мы жить будем, как первенца назовем. И это только репетиция. Страшно представить, что на самой помолвке-то будет? А на свадьбе?..
Гусли-гусли, трын ля-ля,
Дайте мне ещё вина,
Медовухи и настойки
Для немыслимой попойки...
Бр-р-р, меня передернуло. А ведь если я сегодня не сбегу, именно это меня и ждёт. Уже на следующей неделе я буду чинно сидеть во главе стола в белом, расшитом розовым жемчугом, платье, в золотистом кокошнике и кружевной фате, прикрывающей накрашенное лицо, с серебристым кубком в бледных дрожащих руках. Буду вставать и кланяться на каждый тост, благодарить гостей за дары и пожелания, и краснеть, слушая двусмысленные шутки.
И нет, я не могу сказать, что мне не нравится эта картинка. Вполне себе милая, и Степа милый, и дом у него хороший, и кузница, и родители... Но, если я сейчас выйду замуж — прощай моя мечта о славе! А точнее — о блестящей победе в конкурсе для мастериц. А еще точнее — о собственной мастерской в центре столицы, украшенной эльфийскими огоньками. Буду благородной матроной сидеть в светлом тереме на дубовой скамье, вышивать рушники, платки, да пледы ткать.
И это все хорошо... Но мир должен узнать имя Марьи!!! И узнает!! И влюбится в мои работы. И ещё спросит: где же ты раньше была, голубка наша ясноглазая?! И скажет: как же мы тебя заждались! Наконец-то ты явилась в наши серые будни! Ты – наша струя свежего творческого воздуха, в которой переплетаются классика и новаторство, элегантность и дерзость! Ты – наша яркая путеводная звезда в мире моды и стиля!
Я так замечталась, представляя игру бликов эльфийских огоньков на своих платьях, восторженные взгляды людей, рукоплескания моим моделям на подиуме, что едва не навернулась с лестницы. А тут еще и половица скрипнула. Я подпрыгнула. Сумка с платьем выпала из рук. Нет, нет!!
Я кинулась к своему сокровищу, расстегнула замок, проверила хрустальные кабошоны на поясе – и облегченно выдохнула, не обнаружив трещин. Ох, обошлось!
– Марья, – шикнула мама. – Ты чего капаешься?
– Марья? – раздался голос за спиной.
Я сглотнула и медленно повернула голову. Папа стоял, занимая своими внушительными размерами все пространство в дверном проёме, и слегка покачивался.
– Папочка, я все объясню... – пробормотала, сидя на коленях и подтягивая поближе к себе сумку с платьем.
– Конечно, – прошипел родитель, с невероятной для не совсем трезвого человека проворностью, кидаясь вперед и хватая мою вторую сумку с самыми необходимыми вещами. Я тоже попыталась ее схватить, но папа со всей силы потянул её на себя, а я резко отпустила, из-за чего папа все-таки потерял равновесие и полетел на пол.
– Папочка, прости, – проговорила я и, подхватив сумку с платьем, вскочила на ноги, кинулась на улицу, предусмотрительно захлопнув дверь и подперев её снаружи вилами.
Мама уже ждала меня, придерживая под уздцы нашу гнедую лошадку. Я быстро привязала сумку к седлу, чмокнула маму и устроилась на спине у Ночки.
– Доченька, ты только будь осторожна! Все-таки ночь…
– Буду, мама!
– И в городе тоже, будь осторожна! Столица, она такая неспокойная…
– Буду, мама!
– И как на конкурс примут, обязательно напиши!
– Да, мамочка!
Я тревожно поглядывала на трясущуюся дверь. Надо ехать, а мама продолжала держать лошадку за повод.
– Мам?
– Ой, да, конечно, – И мама отпустила Ночку, а еще вручила мне маленький мешочек. – Это на первое время... Ой, Марья, горе ты мое…
– Неугомонное. Знаю, мам! Но мечта…
Мама кивнула.
– Побереги себя!
– Поберегу!! – пообещала я.
А папа что было сил продолжал колотить дверь изнутри, того и гляди сорвётся с петель. Что-то хрустнуло. Собаки залаяли. В соседних домиках загорелся свет.
Я взяла поводья и пустила лошадку вскачь. Плохая я наездница, не для того моя попа приспособлена — сидеть на диванчике да вязать или шить — мое истинное предназначение, но тут либо так, либо замуж... А я не против – замуж-то, но мечта...
Лошадка помчалась по тёмной дороге. Через огороды, поля, леса. Кругом кромешная тьма и ни зги не видать. Одна. Куда еду? Куда приеду? Страшно. Страшно-то как: до коликов, до одури, но ещё страшнее даже не попробовать осуществить её – заветную.
Давай, лети, мчись, Ночка, только не останавливайся. А то будет ещё страшнее, и захочется вернуться к родному, привычному, до боли знакомому. Сумка с платьем ударила по ноге, я слегка ударила лошадку по бокам, и она прибавила скорость.
Поднявшийся ветерок разогнал облака. На небе появились луна и звезды, осветившие дорогу и в этот момент....
– Тпр-р... – сказало что-то маленькое чёрное, выскочившее на дорогу.
Ночка встала на дыбы. Я, что было сил, вцепилась в поводья и удержалась в седле.
– Стоять! – пискнуло чудище. – Слазь с коня.
Я оцепенела от ужаса не в силах пошевелиться.
– Слазь с коня, кому говорю! – повторил требование незнакомец, подбегая ко мне и хватая за ногу. – А не то стрелять буду!
Я не знаю, чем он собрался стрелять, куда, в кого... Не помня себя от страха, я ударила его по руке в темной куртке, на которой белела заплатка, задев при этом Ночку. Лошадка заржала, брыкнулась и понеслась вперёд.
Чудище позади шипело, визжало, кричало. А я прижалась к лошадиной спине и мчалась вперед, туда, где на черном, как вороново крыло, небе появились первые проблески восхода.
Но вот и рассвет, вот и городские стены. Я облегченно перевела дух. Все самое сложное было позади. Ура! Я добралась до столицы и даже бандита не испугалась! Я умничка! Определенно стоило себя как-нибудь наградить. Вот устроюсь, и сразу же сделаю себе подарок. Какой? Чуть позже подумаю об этом.
Меня переполняла радость от понимания, что авантюра удалась! Так просто меня папенька и Степа в огромном городе не найдут. А когда меня примут на конкурс, то они вообще ничего не смогут сделать до его финала. А я дойду до финала, обязательно!!! Ни малейших сомнений! И выиграю! И у меня будут и слава, и деньги, и собственная мастерская в центре столицы!!! Моё драгоценное платье....
Я потянулась к сумке. Стоп. Где моя сумка? Где моё платье? Но на месте сумки болталась лишь обрезанная верёвка.
Я уткнулась лицом в лошадиную морду и, не выдержав, зарыдала от обиды и разочарования. Как же так? Ну как же так?
Я его по ночам шила. На муслин вишневого цвета полгода копила, нитки золотые на день рождение выпросила, узоры для вышивки сама придумывала, кружево чёрное плела, даже хрусталь сама училась полировать, потому что ни один из мастеров не рискнул взяться за изготовление кабошонов для пояса по моим задумкам – сказали, что сделать такое нереально. Ну, ну, продолжайте и дальше так думать!
– Как же так, Ночка? – спросила я уже лошадку. – Как же так?! Все же хорошо начиналось. – Я грустно посмотрела на городскую стену. – Что же теперь делать? Придётся домой возвращаться. Замуж выходить...
Лошадка фыркнула и тряхнула головой. А меня осенила-таки здравая мысль:
– Правильно! Что я одна сделаю? Он же оружием вроде как угрожал! Надо к страже бежать! А вдруг разбойник еще не ушел?! Или сумка на дороге валяется? Глядишь, они успеют поймать этого вора или найдут мою пропажу!
И вместе с Ночкой мы поспешили к городским воротам. Сонный солдат, дежуривший на посту, подсказал мне, как найти отделение блюстителей порядка. Я не шла, я почти бежала. Ночка за мной с трудом поспевала. Железные подковы звонко цокали по дороге. Хорошо, что сейчас только ранее утро – людей на улочках практически не было, а значит, никто не мешал нашему стремительному передвижению.
Я постучалась в дверь отделения. Тишина. Еще раз постучала, а потом и вовсе заколотила двумя руками.
– Кто здесь? – спросил заспанный стражник, открывая решетчатое окошко.
– Скорее! Пожалуйста, у меня платье украли!!
Мужчина сощурился и окинул меня придирчивым взглядом.
– Вы чего, барышня, на месте же!
Я, было, растерялась, но потом поняла, что имел в виду блюститель порядка.
– Нет! – Замахала я руками. – Я про конкурсное! Без него меня не пустят! Я мастерица, на конкурс «Злотые руки» приехала. При мне в сумке платье было вишневого цвета из муслина. Манжеты и подол отделаны черным кружевом. Талия завышенная…
– Стоп, стоп! – проговорил растерянный солдат, потирая подбородок. – Заходи. – И он открыл дверь.
Я оказалась в широком темном коридоре, в конце которого была еще одна дверь. За ней спряталась маленькая комнатка с окошком, через которое пробивался робкий утренний свет.
– Вот тебе стул, стол, бумага, чернила и перо, – сказал стражник, застегивая темно-зеленый мундир. – Садись и пиши.
– Что?
– Заявление.
– Какое?
– На имя начальника городского управления… написала? – Я растерянно кивнула. – Молодец. Далее пиши, что с тобой приключилось, когда, где. Написала? Хорошо. Приметы. Да подожди ты со своим платьем, мастерица! Я про преступника. Как он выглядел?
Я задумалась, припоминая. Да что там в той темноте-то разглядеть можно было? И перепугалась я, чтобы особые приметы отмечать. Разве что одежка…
– На нем была стеганная темная куртка, кажется, из шерсти, но могу ошибаться. Рукава коротковатые не по размеру, а на правом – так и вообще белая заплатка, приметана белыми нитями.
– Белыми говоришь? – уточнил стражник. – А лицо? – Я развела руками. – Не помнишь. Ладно. Теперь пропажу описывай.
Вот на этот пункт я не пожалела ни сил, ни терпения. Про каждый стежок вспомнила. И даже про одну маленькую деталь, которую я бы хотела сохранить в тайне, но раз такое дело… Я, когда шила его, под подклад у меня медная монетка случайно попала. Не хорошо, конечно, но я уже решила оставить все как есть. Никто же не заметит? А после конкурса, я бы обязательно все переделала бы.
– Готово? – спросил меня солдат, когда я поставила под текстом подпись. – Хорошо. Заявление я принял. В течение трех дней мы его рассмотрим. И…
– Погодите, какие три дня? – перебила я мужчину. – У меня конкурс послезавтра!
Солдат погладил подбородок и приписал внизу листа, под текстом моего заявления: «Срочность».
– Извини, больше сделать ничего не смогу. Ответ по адресу придет. Ждите.
– И что же мне теперь делать? Домой возвращаться? Замуж выходить? – спросила я, в конец растерявшись.
– А чем тебя замужество не устраивает? – хмыкнул мужчина, ставя на листок печать.
Я пожала плечами. Как объяснить человеку, что ни папа, ни Степа не разрешат мне иметь мастерскую, и, тем более, работать в ней.
Поняв, что спорить бесполезно, я поблагодарила стражника и вышла на улицы пробудившегося города.
«Ладно, – успокаивала я саму себя, – в конце концов, не все так и страшно. Бандит мог бы и убить, а так, подумаешь, платье украл».
Платье… Я вновь разрыдалась. Но разве можно помочь слезами горю? Я собралась с силами, взяла себя в руки и успокоилась. Что ж, видимо, судьба мне стать женой Степы и вышивать самые красивые рубахи, да наволочки в округе. И ничего в этом плохого нет. А мечта… великовозрастная баба я уже, чтобы мечты осуществлять! Пора бы остепениться и угомониться.
– Только давай перекусим? – предложила я лошадке. – А то всю ночь скакали. Устали обе.
Я выбрала ближайшую закусочную, привязала Ночку и заказала сена для неё, омлет и чай – для себя. М-да, недолгим был мой побег. Погуляла на свободе и хватит. От папеньки, конечно, достанется знатно: опозорила и его, и себя, и жениха. Сейчас, наверное, все – от мала до велика, мой поступок обсуждают.
И оставаться нельзя: платья нет – конкурса нет, инструментов нет – работы нет, а без платья, инструментов и рекомендаций – в городе делать нечего.
Вот и «сбылась» твоя мечта, Марья! Известность, триумф, почёт, уважение, слава, собственная мастерская в центре столицы – благополучно прошли мимо тебя! И по твоей же дурости. Я вновь чуть не разревелась.
Заплатив за завтрак, который отдавал во рту обидной горечью, я пошла за Ночкой, но моей лошадки в стойле не оказалось.
– Где моя лошадь? – прокричала я, возвращаясь обратно в закусочную. Хозяйка пожала плечами. – Что значит, Вы не знаете?
– Следить надо было, барышня! А мы, вот... – И женщина ткнула пальцем в маленькое объявление на двери: «За сохранность оставленных на столах, лавках, табуретах предметов и коней в стойлах владельцы заведения ответственности не несут!»
– И как мне домой вернуться?
Хозяйка вновь пожала плечами.
Вот и приехали! Ну, здравствуй, столица нашего чудесного славного государства!
