– Меня зовут Андрей. Я попаданец. А всё начиналось так буднично…
– Как трубит бравурная фраза: «Студенту живётся весело от сессии до сессии...». Вот и я! Экзамен по «резанью металлов» сегодня с утра, а я безнадёжно застрял на семнадцатой лекции из двадцати одной. Близится рассвет. Три ночи. Глаза прилипли к ресницам, но зубрить, и ещё раз – зубрить...
– Как-никак я отличник. Что я скажу маме, если получу ниже восьмидесяти семи баллов? Я сухощав и невысок, самодовольное хамьё прошипит: низкоросел и тщедушен. Но это неправда – они ошибаются! Приятелей у меня нет. Про подруг не приходится и мечтать. Но зато у меня есть мама – бесконечно родной и близкий человек. Никто другой мне и не нужен. Не осрамлюсь перед ней, не заставлю переживать: сдам на отлично, меня не сломит «чёртов» экзамен. Вот прикрою веки на парочку секунд и продолжу грызть гранит знаний…
А на другом конце света, где всегда тепло. Посреди бескрайних джунглей, что полны опасностью и поразительны удивительными приключениями. На юго-западе Африки. Накануне того, как Андрей сомкнул усталые глаза, произошли примечательные события.
Под густыми кронами тропических деревьев на вычищенной от лиан, кустов и травы поляне искрит высоченный костёр. Пламя освещает бодрящую прохладой ночь красноватыми отблесками. Несёт в тягучий влажный воздух загадку. Племя кинизелов, что на суахили означает упорные, одни взрослые мужчины сгрудились в торжественном ожидании. В экстазе восторженно покачиваются и внимательно наблюдают за священным обрядом.
Справа от огня в землю воткнут неслабый, толщиной с ладонь взрослого человека двухметровый кол. К нему притянут за горло лианой стоЯщий на коленях крупный чернокожий толстогубый мужчина. За него заведены выкрученные руки и ноги несчастного. Их крепко связали, чтоб искоренить и намёк на помыслы о побеге. Безвольный, лишённый смысла взгляд подсказывает о наличии наркотического опьянения. Пленник – гол, как и все прочие. Над несчастным высится уродливый вертлявый шаман.
Немолодое тело лоснится складками кожи. Бряцают многочисленные ожерелья из клыков зверей. Пируэтами взлетают птичьи перья на затылке. Гримасы и белые полосы раскраски испещряют лицо. Вдоль ушей на плечи свисают загнутые рога антилопы. Жрец танцует и гортанно поёт. Высоко поднимается обсидиановый клинок. Шаман рассекает размашистым жестом жертве грудь.
Предсмертный всхлип вызывает восторг у толпы. Рокочущий гул подчёркивает ликование кинизелов. Свободная рука жреца впивается внутрь кровоточащей раны. По-хозяйски шарит между разрубленными рёбрами. Рывок! Чмоканье. И в свете костра краснеет жутью трепещущее сердце. Добычу крепко сжимают обагрённые кровью пальцы жреца. Шлейф жил тянется из груди погибшего в тщетной надежде вернуть утрату. Повторный взмах каменного клинка: атрибут обряда – свободен.
Шаман поднимает над головой добЫчу. Визг церемониальной песни достигает зенита и резко обрывается на краткой писклявой ноте. Начинается обход молчаливо замерших от благоговения соплеменников. У каждого носа жрец смачно потрясывает сердцем убитого. Путь упорно приближается к вождю, что высится из-за могучего роста над всеми. Внешне уважительный поклон и протянутая левая рука шамана предлагают: триумф – вкусить. Толпа с вожделением ждёт, чтобы громкими криками одобрения и топотом приветствовать переход лидеру достоинств поверженного врага. Но... Уснул застенчивый московский студент... И ритуал в глубинах африканских джунглей пошёл не по плану…
– И снова с вами я, Андрей. Не сон, а сказка: с возвышения вижу кучу застывших как изваяния голых чернокожих дикарей. Вся одежда живых истуканов с раскрашенными рожами: бусы из зубов животных и птичьи перья на голове. МужИ держат длинные палки с наконечниками: как дать попить – кОпья. Ассегаи: услужливо подсказывает память. Один, обвешанный бусами, с тёмным стеклянным ножом в правой руке противный старикашка танцует и на тарабарщине поёт перед притянутым к толщенному, суковатому бревну пленнику.
– Какой негодяй?! Рубящий удар наотмашь: забила фонтаном кровь. «Плясун» неспешно расковырял рану. Пара жестов – в поднятой ладони зажал сердце несчастного. Не грёза, а просто фильм ужасов – всё так реалистичненько. Да ещё и со звуком. Ох уж эти экзамены: пришибли меня конкретно! Едва прикорнул: одолели кошмары. Злодей покружил по своре дружков-каннибалов, потряс кровавым куском мяса перед ними и с отвратительной гримасой подступил ко мне. Чёрт! Под нос суёт мне, подлец. Как судорожно трепещущий кусок человеческого тела приблизился, яркий душок свежего мяса и сочившаяся от фрика преотвратительная вонь годами немытого немолодого тела ударили по мозгам…
– Сон с запахами? О, ужас! Это не фантазия, а жестокая действительность – моя нежная несчастная душа вселилась в незнакомого мужика. Я люблю почитать фэнтези. Я знаю – такое бывает. А сегодня случилось со мной!
– Опускаю взгляд. Эбеновое мускулистое голое тело с вызывающе большИм, вставшим от возбуждения половым Органом. С возвышением я ошибся: завалящего холмика под нагими ногами нет, я, как и все, стою на земле – просто выше всех на голову. Щипнул ляжку – боль подтвердила умопомрачительную, вызывающую панический страх догадку. Вонь напомнила о себе: тошнота подступила к горлу. Ужас, что мне в нос тыкают кусок мёртвого человека, сковал мышцы. Я выронил палку, ту, что копьё, и обильно блеванул…
– Враждебное бормотание заставило приподнять глаза. Меня медленно окружали взявшие ассегаи наперевес, плавно качающиеся губастые с тёмной кожей атлеты. Моя невольная реакция на ароматы явно их рассердила. В рожах дикарей я не нашёл ни одной не изрыгающей злобы чёрточки. Убьют – не поморщатся. Я нагнулся. Подхватил выпавшее оружие. Прыгнул вбок и со всей мочи бросился наутёк в темноту ночи. Неуступчивые размашистые ветки сомкнулись у меня за спиной. Враги дико взвыли. Заулюлюкали и ринулись вослед...
– Бежал я тихо. Мягко и точно ступал на торчащие плети корней деревьев. Ловко уворачивался от неожиданно возникающих в темноте препятствий. Голоса головорезов отстали. Гул погони стих вдалеке. Безудержный страх отступил. Внимание перешло на себя.
– Слух заполонили звуки джунглей: с разных сторон громко свиристело, ухало, квакало, ахало, стонало. Фантазии обуревали. Бурлящие силы и чудеса собственной ловкости переполняли. Наперекор длительной интенсивной физической нагрузки ровное дыхание и пульс. Новое тело вершило чудеса. В прежней жизни такое я не мог и представить. Прыгаю, хватаюсь за лиану и переношусь через поперёк поваленное здоровенное дерево. Ух! А в эту минуту без напряжения с грацией леопарда несусь по тонковатому, наклонённому под крутым углом стволу.
– Глянул книзу. Высоковато. Боязно! На секунду пропала сноровка. Я поскользнулся и рухнул. Мягкое и тёплое зашевелилось под сведёнными судорогой ягодицами. Толчок подбросил на добрый метр. Повезло – приземлился на ноги. У самых глаз пронзительно засветились два ярко-жёлтых раскосых пятна. Пахнуло сладковатым гнильём – впритык открытая звериная пасть. «А-а-а-а-а!» – пытаясь перекричать обуявший ужас, заорал я и судорожно вцепился в палку-ассегай. Мощное матёрое тело выскользнуло из-под ног и устремилось прочь. А я подавился голосом и кинулся в другую сторону.
Когда «задохлик» Андрей в теле атлета бегал по джунглям и пугал громадных кошек, кинизелки и дети обоих полов вывалились из укрытий на поляну. Они испуганно и взволнованно толпились у костра. Женщины переглядывались и тихо шептались: тело вождя украл тёмный дух! Это внушало страх и потерю ясности: кому подчиняться. Не привносило спокойствия нагим девицам и присутствие шамана. Он стоял поОдаль и продолжал задумчиво держать в руке окровавленное сердце: ждал возвращения посланных за беглецом мужчин.
Нгози [1]
Бесшумно на поляну с кинизелами впрыгнула громадная белая кошка. В пламени костра казалось, что на ней нет ни одного тёмного пятнышка. Шарахнувшийся в сторону от огня леопард наткнулся на колдуна. Шаман инстинктивно выставил левую ладонь. Сладкий запах свежей крови вскружил испуганному хищнику голову. Зубы зверя сомкнулись и выдрали добЫчу из руки колдуна вместе с кистью. Животное грозно зашипело. Хлёстко ударило хвостом ошеломлённого мужчину по спине и бесшумно исчезло в темноте. С переломанным хребтом Нгози рухнул в костёр. Женщины бросились врассыпную…
– Страх перед хищником заставлял меня хаотично двигаться в разных направлениях. Ой! Знакомая поляна. Пусто – живые дикари разбежались. Потерявший великолепие догорающий костёр одаривали присутствием два мертвеца: притянутый к столбу убитый при мне толстогубый пленник и зарезавший первого злодей. Судьба возвратила должок: «плясун» лежал ничком с неестественно вывернутой спиной. Кто это его?! Поделом! Что со мной стряслось, изменило отношение к трупам: не пугали нисколечко. Напряжение спало, навалилась усталость. Я опустился на колени, упёрся в них головой и забылся.
– Очнулся: сижу за столом дома, уткнулся в тетрадь с лекциями. Слава богу – всё-таки привиделось! Как перекрутило-то?! Некогда раздумывать: опаздываю – экзамен десять минут, как началсЯ, а только в метро трястись час. Надо поторопиться. Сопровождаемая одышкой и страхом опоздать поездка: и я стоЮ у заветной двери. Открываю: в зале студентов не осталось – один экзаменатор. Не повезло – самый жёстко спрашивающий, Семён Семёныч. На донышке сердца чирикнула надежда, что хоть с билетом «герою» страшных снов улыбнётся удача…
В те минуты, как душа Андрея прыгала меж телами, люди племени, устали прятаться за густой листвой. Поочерёдно нАчали виновато выходИть на поляну мужчины, за ними потянулись женщины. Великий вождь справился с напастью. Гордо и величаво ждал на коленях возле костра искренне любящих сородичей. Притворившийся шаманом злобный колдун повержен. Герой разгадал происки врага, предстал в виде священного белого леопарда и покарал предателя: доказал племени право вершить судьбу каждого. Экстаз поклонения переполнял кинизелов. «Повелитель» пОднял голову: строгий взор придавил верных подданных – все пали перед «полубогом» ниц…
Что Семён Семёныч любил на экзамене, так это ставить «неуды». Профессор с едва скрываемым пренебрежением относился к «совковым» студентам. Всё в «отсталой, недемократичной» стране раздражало «интеллигентного» преподавателя. Брезгливое созерцание окружающей тупости изредка разбавлялись: грели воспоминания о стажировке в Массачусетском технологическом институте США. «Вот где настоящая жизнь! И где в быту подлинно человеческие отношения. А не местная феодальная архаика. Не свет, а слякоть!» – раз за разом повторял себе Семён. Пора отобедать. Но нет! Ещё один «туземец». Припоздал: «Тяните билет!».
– Чёрт! Вопросы из последней лекции – однозначно «неуд», я попал! Мама не переживёт позора! В глазах у меня потемнело…
– Не успел образ строгого преподавателя выскользнуть из поля зрения, как едва подзабытый ужас вернулся. И я в джунглях у догорающего костра царапаю колени о жёсткие выступающие из земли коренья. Общество трупов со мной разделяют недавние преследователи: лежат поОдаль ниц. Как хочется пить? Измученную жаждой плоть пробивает на икоту. Часть дикарей начинает подползать. Страшно! Приближаются!
– Извивы обнажённых тел завораживающе изящны и пластичны: женщины. Какой пассаж?! Я приму преждевременную смерть от острых зубов обезумевших нагих красоток. Тело как вата, мерзкие иголочки дрожи пронизывают до макушки. Первая сейчас укусит, вырвет шмат моей нежной плоти – пульс в уши набатом. Фу-у: лижет икры. Щекотно! Не совру: приятно. Прохладные мурашки поползли вдоль позвоночника. Всё не так плохо…
Любознательный читатель – вернёмся в начало этого рассказа. Вождь племени, доблестный воин мира Адегоук наслаждался ритуалом. Шаман колдовал над телом главы соседнего поселения тафаринов ценного пленника Боваддина [2]
Адегоук так расчувствовался, что его подвела плоть. От представления «подвигов» пленённого врага зашевелилась похоть и восстал член. Мужчина по правилам обряда стоял недвижим. Приходилось терпеть выпирающий «стыд». Ситуация накалялась. Соплеменники постоянно косились, то на молодого вождя, то на пожилого шамана. Что посмели надумать наглецы? Гнев разъедал мозг. Зрение померкло. Недопустимое при важном ритуале проявление чувств сыграло недобрую шутку: славный воин провалился в мираж иного мира.
«ДУхи» перенесли в «родное» для них царство грёз. Показали страстному до нового кинизелу удивительные вещи. Картины по кругу сменяли друг друга: то главу «упорных» истерично ругала белесая уродливая ведьма, а затем перед взором темнели впивающиеся в мозг закорючки. «Металлорезание» прочтёт знающий русский язык, но не безграмотный охотник, Адегоук. Надоело: сон Андрея про маму и о лекциях не понравился королю кинизелов. Напрягся. Проснулся. Но опять не в родном теле. Вождь присмотрелся: куда на этот раз его занесли дУхи?
Пещера. Дикие, непонятные предметы. Бьющий в глаза неприятный свет. Перед зрачками угловатые белые листья с маленькими чёрными фигурками. «Колдовство?» – Адегоук осторожно провёл по ним пальцами. Что это?! Рука чужая! Бледная кожа, детская кисть… С возрастающим беспокойством оглядел себя: из прекрасно сложенного взрослого мужчины благородного цвета перезрелого банана он превратился в белого как личинка жука недоразвитого мальчугана, по тупоумию нацепившего на себя то ли шкуры, то ли связанные листья. «За что?!» – страх вспучил мозг. Впечатлительный людоед расчувствовался и вновь потерял сознание.
Сколько провёл в беспамятстве путник по иным мирам – не знал. Но когда очнулся, испытывающие волю воина дУхи успели вернуть кинизела в родное тело. Сознание неспешно переваривало, где он. СтоИт на коленях у потухшего костра. Подданные все тут. Оказывают заслуженные почести: лежат раболепно ничком. Мужчины в повиновении и готовности принять от господина смерть – неподвижно. А женщины – услужливо облизывают икры и ступни ног. Блаженство от собственного величия заполонило сознание. Адегоук опустил веки и растаял в наслаждении моментом…
«А что Нгози?» – расслабившийся вождь вспомнил надоевшего наставлениями и тщательно скрываемой враждебностью шамана племени. Повёл глазами. Мёртв! Труп с перебитым позвоночником и оторванной кисть не оставлял поводов для сомнений.
– Как трубит бравурная фраза: «Студенту живётся весело от сессии до сессии...». Вот и я! Экзамен по «резанью металлов» сегодня с утра, а я безнадёжно застрял на семнадцатой лекции из двадцати одной. Близится рассвет. Три ночи. Глаза прилипли к ресницам, но зубрить, и ещё раз – зубрить...
– Как-никак я отличник. Что я скажу маме, если получу ниже восьмидесяти семи баллов? Я сухощав и невысок, самодовольное хамьё прошипит: низкоросел и тщедушен. Но это неправда – они ошибаются! Приятелей у меня нет. Про подруг не приходится и мечтать. Но зато у меня есть мама – бесконечно родной и близкий человек. Никто другой мне и не нужен. Не осрамлюсь перед ней, не заставлю переживать: сдам на отлично, меня не сломит «чёртов» экзамен. Вот прикрою веки на парочку секунд и продолжу грызть гранит знаний…
А на другом конце света, где всегда тепло. Посреди бескрайних джунглей, что полны опасностью и поразительны удивительными приключениями. На юго-западе Африки. Накануне того, как Андрей сомкнул усталые глаза, произошли примечательные события.
Под густыми кронами тропических деревьев на вычищенной от лиан, кустов и травы поляне искрит высоченный костёр. Пламя освещает бодрящую прохладой ночь красноватыми отблесками. Несёт в тягучий влажный воздух загадку. Племя кинизелов, что на суахили означает упорные, одни взрослые мужчины сгрудились в торжественном ожидании. В экстазе восторженно покачиваются и внимательно наблюдают за священным обрядом.
Справа от огня в землю воткнут неслабый, толщиной с ладонь взрослого человека двухметровый кол. К нему притянут за горло лианой стоЯщий на коленях крупный чернокожий толстогубый мужчина. За него заведены выкрученные руки и ноги несчастного. Их крепко связали, чтоб искоренить и намёк на помыслы о побеге. Безвольный, лишённый смысла взгляд подсказывает о наличии наркотического опьянения. Пленник – гол, как и все прочие. Над несчастным высится уродливый вертлявый шаман.
Немолодое тело лоснится складками кожи. Бряцают многочисленные ожерелья из клыков зверей. Пируэтами взлетают птичьи перья на затылке. Гримасы и белые полосы раскраски испещряют лицо. Вдоль ушей на плечи свисают загнутые рога антилопы. Жрец танцует и гортанно поёт. Высоко поднимается обсидиановый клинок. Шаман рассекает размашистым жестом жертве грудь.
Предсмертный всхлип вызывает восторг у толпы. Рокочущий гул подчёркивает ликование кинизелов. Свободная рука жреца впивается внутрь кровоточащей раны. По-хозяйски шарит между разрубленными рёбрами. Рывок! Чмоканье. И в свете костра краснеет жутью трепещущее сердце. Добычу крепко сжимают обагрённые кровью пальцы жреца. Шлейф жил тянется из груди погибшего в тщетной надежде вернуть утрату. Повторный взмах каменного клинка: атрибут обряда – свободен.
Шаман поднимает над головой добЫчу. Визг церемониальной песни достигает зенита и резко обрывается на краткой писклявой ноте. Начинается обход молчаливо замерших от благоговения соплеменников. У каждого носа жрец смачно потрясывает сердцем убитого. Путь упорно приближается к вождю, что высится из-за могучего роста над всеми. Внешне уважительный поклон и протянутая левая рука шамана предлагают: триумф – вкусить. Толпа с вожделением ждёт, чтобы громкими криками одобрения и топотом приветствовать переход лидеру достоинств поверженного врага. Но... Уснул застенчивый московский студент... И ритуал в глубинах африканских джунглей пошёл не по плану…
– И снова с вами я, Андрей. Не сон, а сказка: с возвышения вижу кучу застывших как изваяния голых чернокожих дикарей. Вся одежда живых истуканов с раскрашенными рожами: бусы из зубов животных и птичьи перья на голове. МужИ держат длинные палки с наконечниками: как дать попить – кОпья. Ассегаи: услужливо подсказывает память. Один, обвешанный бусами, с тёмным стеклянным ножом в правой руке противный старикашка танцует и на тарабарщине поёт перед притянутым к толщенному, суковатому бревну пленнику.
– Какой негодяй?! Рубящий удар наотмашь: забила фонтаном кровь. «Плясун» неспешно расковырял рану. Пара жестов – в поднятой ладони зажал сердце несчастного. Не грёза, а просто фильм ужасов – всё так реалистичненько. Да ещё и со звуком. Ох уж эти экзамены: пришибли меня конкретно! Едва прикорнул: одолели кошмары. Злодей покружил по своре дружков-каннибалов, потряс кровавым куском мяса перед ними и с отвратительной гримасой подступил ко мне. Чёрт! Под нос суёт мне, подлец. Как судорожно трепещущий кусок человеческого тела приблизился, яркий душок свежего мяса и сочившаяся от фрика преотвратительная вонь годами немытого немолодого тела ударили по мозгам…
– Сон с запахами? О, ужас! Это не фантазия, а жестокая действительность – моя нежная несчастная душа вселилась в незнакомого мужика. Я люблю почитать фэнтези. Я знаю – такое бывает. А сегодня случилось со мной!
– Опускаю взгляд. Эбеновое мускулистое голое тело с вызывающе большИм, вставшим от возбуждения половым Органом. С возвышением я ошибся: завалящего холмика под нагими ногами нет, я, как и все, стою на земле – просто выше всех на голову. Щипнул ляжку – боль подтвердила умопомрачительную, вызывающую панический страх догадку. Вонь напомнила о себе: тошнота подступила к горлу. Ужас, что мне в нос тыкают кусок мёртвого человека, сковал мышцы. Я выронил палку, ту, что копьё, и обильно блеванул…
– Враждебное бормотание заставило приподнять глаза. Меня медленно окружали взявшие ассегаи наперевес, плавно качающиеся губастые с тёмной кожей атлеты. Моя невольная реакция на ароматы явно их рассердила. В рожах дикарей я не нашёл ни одной не изрыгающей злобы чёрточки. Убьют – не поморщатся. Я нагнулся. Подхватил выпавшее оружие. Прыгнул вбок и со всей мочи бросился наутёк в темноту ночи. Неуступчивые размашистые ветки сомкнулись у меня за спиной. Враги дико взвыли. Заулюлюкали и ринулись вослед...
– Бежал я тихо. Мягко и точно ступал на торчащие плети корней деревьев. Ловко уворачивался от неожиданно возникающих в темноте препятствий. Голоса головорезов отстали. Гул погони стих вдалеке. Безудержный страх отступил. Внимание перешло на себя.
– Слух заполонили звуки джунглей: с разных сторон громко свиристело, ухало, квакало, ахало, стонало. Фантазии обуревали. Бурлящие силы и чудеса собственной ловкости переполняли. Наперекор длительной интенсивной физической нагрузки ровное дыхание и пульс. Новое тело вершило чудеса. В прежней жизни такое я не мог и представить. Прыгаю, хватаюсь за лиану и переношусь через поперёк поваленное здоровенное дерево. Ух! А в эту минуту без напряжения с грацией леопарда несусь по тонковатому, наклонённому под крутым углом стволу.
– Глянул книзу. Высоковато. Боязно! На секунду пропала сноровка. Я поскользнулся и рухнул. Мягкое и тёплое зашевелилось под сведёнными судорогой ягодицами. Толчок подбросил на добрый метр. Повезло – приземлился на ноги. У самых глаз пронзительно засветились два ярко-жёлтых раскосых пятна. Пахнуло сладковатым гнильём – впритык открытая звериная пасть. «А-а-а-а-а!» – пытаясь перекричать обуявший ужас, заорал я и судорожно вцепился в палку-ассегай. Мощное матёрое тело выскользнуло из-под ног и устремилось прочь. А я подавился голосом и кинулся в другую сторону.
Когда «задохлик» Андрей в теле атлета бегал по джунглям и пугал громадных кошек, кинизелки и дети обоих полов вывалились из укрытий на поляну. Они испуганно и взволнованно толпились у костра. Женщины переглядывались и тихо шептались: тело вождя украл тёмный дух! Это внушало страх и потерю ясности: кому подчиняться. Не привносило спокойствия нагим девицам и присутствие шамана. Он стоял поОдаль и продолжал задумчиво держать в руке окровавленное сердце: ждал возвращения посланных за беглецом мужчин.
Нгози [1]
Закрыть
, так звали шамана, размышлял: «Придётся выбирать нового лидера для воинов… Удачно! Больно предыдущий показал себя своенравным и глупым. Что делать с телом? Есть нельзя: опасно – вдруг чужеродный дух поразит вкусивших. А разбрасываться мясистым трофеем безалаберно». Сам врага шаман не опасался – «проверенные» амулеты спасут. Один висящий на шее по специальному обряду высушенный череп двухголовой змеи стоит всех демонов потустороннего – искренне считал Нгози.благословение
Бесшумно на поляну с кинизелами впрыгнула громадная белая кошка. В пламени костра казалось, что на ней нет ни одного тёмного пятнышка. Шарахнувшийся в сторону от огня леопард наткнулся на колдуна. Шаман инстинктивно выставил левую ладонь. Сладкий запах свежей крови вскружил испуганному хищнику голову. Зубы зверя сомкнулись и выдрали добЫчу из руки колдуна вместе с кистью. Животное грозно зашипело. Хлёстко ударило хвостом ошеломлённого мужчину по спине и бесшумно исчезло в темноте. С переломанным хребтом Нгози рухнул в костёр. Женщины бросились врассыпную…
– Страх перед хищником заставлял меня хаотично двигаться в разных направлениях. Ой! Знакомая поляна. Пусто – живые дикари разбежались. Потерявший великолепие догорающий костёр одаривали присутствием два мертвеца: притянутый к столбу убитый при мне толстогубый пленник и зарезавший первого злодей. Судьба возвратила должок: «плясун» лежал ничком с неестественно вывернутой спиной. Кто это его?! Поделом! Что со мной стряслось, изменило отношение к трупам: не пугали нисколечко. Напряжение спало, навалилась усталость. Я опустился на колени, упёрся в них головой и забылся.
– Очнулся: сижу за столом дома, уткнулся в тетрадь с лекциями. Слава богу – всё-таки привиделось! Как перекрутило-то?! Некогда раздумывать: опаздываю – экзамен десять минут, как началсЯ, а только в метро трястись час. Надо поторопиться. Сопровождаемая одышкой и страхом опоздать поездка: и я стоЮ у заветной двери. Открываю: в зале студентов не осталось – один экзаменатор. Не повезло – самый жёстко спрашивающий, Семён Семёныч. На донышке сердца чирикнула надежда, что хоть с билетом «герою» страшных снов улыбнётся удача…
В те минуты, как душа Андрея прыгала меж телами, люди племени, устали прятаться за густой листвой. Поочерёдно нАчали виновато выходИть на поляну мужчины, за ними потянулись женщины. Великий вождь справился с напастью. Гордо и величаво ждал на коленях возле костра искренне любящих сородичей. Притворившийся шаманом злобный колдун повержен. Герой разгадал происки врага, предстал в виде священного белого леопарда и покарал предателя: доказал племени право вершить судьбу каждого. Экстаз поклонения переполнял кинизелов. «Повелитель» пОднял голову: строгий взор придавил верных подданных – все пали перед «полубогом» ниц…
Что Семён Семёныч любил на экзамене, так это ставить «неуды». Профессор с едва скрываемым пренебрежением относился к «совковым» студентам. Всё в «отсталой, недемократичной» стране раздражало «интеллигентного» преподавателя. Брезгливое созерцание окружающей тупости изредка разбавлялись: грели воспоминания о стажировке в Массачусетском технологическом институте США. «Вот где настоящая жизнь! И где в быту подлинно человеческие отношения. А не местная феодальная архаика. Не свет, а слякоть!» – раз за разом повторял себе Семён. Пора отобедать. Но нет! Ещё один «туземец». Припоздал: «Тяните билет!».
– Чёрт! Вопросы из последней лекции – однозначно «неуд», я попал! Мама не переживёт позора! В глазах у меня потемнело…
– Не успел образ строгого преподавателя выскользнуть из поля зрения, как едва подзабытый ужас вернулся. И я в джунглях у догорающего костра царапаю колени о жёсткие выступающие из земли коренья. Общество трупов со мной разделяют недавние преследователи: лежат поОдаль ниц. Как хочется пить? Измученную жаждой плоть пробивает на икоту. Часть дикарей начинает подползать. Страшно! Приближаются!
– Извивы обнажённых тел завораживающе изящны и пластичны: женщины. Какой пассаж?! Я приму преждевременную смерть от острых зубов обезумевших нагих красоток. Тело как вата, мерзкие иголочки дрожи пронизывают до макушки. Первая сейчас укусит, вырвет шмат моей нежной плоти – пульс в уши набатом. Фу-у: лижет икры. Щекотно! Не совру: приятно. Прохладные мурашки поползли вдоль позвоночника. Всё не так плохо…
Любознательный читатель – вернёмся в начало этого рассказа. Вождь племени, доблестный воин мира Адегоук наслаждался ритуалом. Шаман колдовал над телом главы соседнего поселения тафаринов ценного пленника Боваддина [2]
Закрыть
. Третье лето кинизелы мечтали о наступившем сегодня празднике. Сколько женщин племени выследил и сожрал сей грозный охотник? Не сосчитать! «Сейчас я верну украденное: познаю сочное сердце вождя внушающих страх. Достоинства Большой собаки перейдут ко мне. А души давших себя убить моих тупых жён шаману», – упоительные мысли грели удачливого каннибала.Адегоук – король велик; тафарины: внушающие страх; Боваддин – большая собака
Адегоук так расчувствовался, что его подвела плоть. От представления «подвигов» пленённого врага зашевелилась похоть и восстал член. Мужчина по правилам обряда стоял недвижим. Приходилось терпеть выпирающий «стыд». Ситуация накалялась. Соплеменники постоянно косились, то на молодого вождя, то на пожилого шамана. Что посмели надумать наглецы? Гнев разъедал мозг. Зрение померкло. Недопустимое при важном ритуале проявление чувств сыграло недобрую шутку: славный воин провалился в мираж иного мира.
«ДУхи» перенесли в «родное» для них царство грёз. Показали страстному до нового кинизелу удивительные вещи. Картины по кругу сменяли друг друга: то главу «упорных» истерично ругала белесая уродливая ведьма, а затем перед взором темнели впивающиеся в мозг закорючки. «Металлорезание» прочтёт знающий русский язык, но не безграмотный охотник, Адегоук. Надоело: сон Андрея про маму и о лекциях не понравился королю кинизелов. Напрягся. Проснулся. Но опять не в родном теле. Вождь присмотрелся: куда на этот раз его занесли дУхи?
Пещера. Дикие, непонятные предметы. Бьющий в глаза неприятный свет. Перед зрачками угловатые белые листья с маленькими чёрными фигурками. «Колдовство?» – Адегоук осторожно провёл по ним пальцами. Что это?! Рука чужая! Бледная кожа, детская кисть… С возрастающим беспокойством оглядел себя: из прекрасно сложенного взрослого мужчины благородного цвета перезрелого банана он превратился в белого как личинка жука недоразвитого мальчугана, по тупоумию нацепившего на себя то ли шкуры, то ли связанные листья. «За что?!» – страх вспучил мозг. Впечатлительный людоед расчувствовался и вновь потерял сознание.
Сколько провёл в беспамятстве путник по иным мирам – не знал. Но когда очнулся, испытывающие волю воина дУхи успели вернуть кинизела в родное тело. Сознание неспешно переваривало, где он. СтоИт на коленях у потухшего костра. Подданные все тут. Оказывают заслуженные почести: лежат раболепно ничком. Мужчины в повиновении и готовности принять от господина смерть – неподвижно. А женщины – услужливо облизывают икры и ступни ног. Блаженство от собственного величия заполонило сознание. Адегоук опустил веки и растаял в наслаждении моментом…
«А что Нгози?» – расслабившийся вождь вспомнил надоевшего наставлениями и тщательно скрываемой враждебностью шамана племени. Повёл глазами. Мёртв! Труп с перебитым позвоночником и оторванной кисть не оставлял поводов для сомнений.
