- Я горжусь вами, внук мой, - вдруг сказала очень старая женщина в мехах и драгоценностях. С трудом повернулась и стала садиться в свою карету, поддерживаемая множеством слуг.
- Благодарю, - сказал он ей вслед. Взял сына на руку, а другую протянул жене. Они быстро пошли по дорожке между оградами. Собака бежала рядом.
Рената огляделась со злобой и растерянностью - одна, опозорена! Верная фрейлина подняла и протянула платок, который выпал из ее руки. Она отвернулась, вскинула голову и стала тоже садиться в свою карету. Откуда ни возьмись, возник Халвин и поддержал ее под локоть, отодвинув лакея. Лицо его было бледно от волнения и жалости к поверженной богине. Рената поняла это, ударила его по щеке и села. Она с гордым видом провела весь поминальный ужин, выслушала десятки скорбных и лживых речей.
И только глубокой ночью, в холодной и огромной кровати, впервые за много лет с удивлением спросила себя, а за что, собственно, так люто ненавидела своего единственного возлюбленного, что не подпускала больше его ни к себе, ни к своему жилищу. Неужели только за миг своей слабости, за этот искренний смех, которому было трудно противиться, за легкость его души, горячие объятия и поцелуи, столь чуждые ей до той поры? Она с ним была другой - мягкой, теплой, открытой, она чувствовала красоты, звуки и запахи леса, что также отталкивало ее вне этих свиданий. И она с радостью прекратила их, когда ей объявили о сватовстве...
Рената почувствовала волнение и встала, отбросив воспоминания. Что ж, вот и пришло возмездие. Теперь будет совсем другая жизнь, и у нее, и в замке, и везде, кажется. Лис-младший - не человек из салонов, которому нет дела до людей своей страны.
Она усмехнулась своему отражению в зеркале. Не знала, гордится сыном или боится перемен...Во всяком случае, она имела к ним отношение! Повод для гордости за себя. Надо выпить.
Она затрясла колокольчик. И заспанным вбежавшим людям с невозмутимым видом велела налить себе шампанского. А потом легла и сразу уснула.
************************
- Вот, - Влад спустил малыша с рук и подошел к скромному памятнику. Смел снег, погладил плиту:
- Вот здесь крепко спит твой дедушка Валя.
- Он доблый? - спросил мальчик, пыхтя: он по следам отца тоже пробирался к памятнику. Тот с нежностью помог ему, переглянулся с женой.
- Да, малыш, еще какой добрый...И храбрый. Лучше всех!
И опять повернулся к памятнику:
- Смотри, отец, я привел к тебе моего лисенка. У него твои глаза и твое сердце. Об остальном я позабочусь. Обещаю воспитать его достойным человеком. А это моя любимая жена. Мне повезло с ней гораздо больше, чем тебе с твоей. И зовут ее Валентина! ...Хотя ты это знаешь, конечно, ведь оттуда вам все видно. Даже может быть, что наша с ней встреча вовсе не случай, а твое желание... Я не удивлюсь...Ты всегда был рядом, я с детства жил твоим умом, и поэтому...
Он опустил голову и замолчал. Валентина коснулась его плеча, взяла под руку и прижалась к нему. А малыш вдруг сказал:
- Дедуска Валя, - и погладил памятник там, где достал.
Они вернулись во дворец и стали знакомиться со своим новым жилищем. А Влад, скрепя душу, пошел к матери.
Она приняла его с удовлетворенным видом. Он еще раз выразил свое соболезнование. Она удивилась:
- Мне тоже прикажешь это сделать?
- Нет, не трудись. Но, если можешь, расскажи о последних днях перед этими беспорядками. Было что-нибудь необычное?
- Понимаю. Желаешь сам сделать выводы, что и почему.
- Естественно.
- А если я не захочу?
- Не удивлюсь и покину это помещение.
- Ну-ну, я пошутила...Да, кое-что показалось мне странным. Эдуард ни разу не советовался со мной, а тут вдруг ночью не мог заснуть, встал и пожаловался, что никогда еще не подписывал такого мерзкого указа, люди будут недовольны. Я спросила, кто же его писал, он отмахнулся, но с возмущением перечислил. Там упраздняются всякие важные моменты в жизни общества - свобода собраний, волеизъявления, право на рассмотрение дела судом присяжных...
- Боже мой! Назад, в средневековье, - пробормотал Влад.
- Ну, я подбодрила его, кое-как уснул. И оказался прав - когда указ читали герольды на улицах, люди собирались толпами, бросали в них камни, а у одного вырвали указ и сожгли. Ну, Брехов, конечно, навел порядок, еще этот легион помогал.
- Когда явился сюда этот легион?
- Недели за три до событий, кажется. Конечно, люди не успокоились, то тут, то там драки, перестрелки, пожары. Вот Эдуард и задумал выступить перед народом. Проклятый день! Площадь была забита людьми...Ему не дали сказать и двух слов! Какой-то негодяй-крестьянин выстрелил ему в лоб!
- Откуда известно, что крестьянин?
- Иван мне сказал.
- Кто?! - Влад не поверил своим ушам.
- Я хотела сказать, генерал Брехов, - ледяным тоном поправилась женщина.
- Кажется, я пришел не по адресу, - он встал и быстро вышел. И был оставшийся день подавлен и задумчив, но Валентина приписала это тому, что все сразу навалилось.
Вечером, когда малыш заснул, Влад вдруг услышал звук выстрела за окном. Он с удивлением вызвал дежурного и спросил, в чем дело.
Тот помялся, но ответил - комендантский час, видимо, кто-то нарушил.
- Что?! Чей это приказ?
- Генерала Брехова, - отчеканил офицер.
- Когда введен?
- С начала мятежа, то есть восемнадцать дней назад.
- Почему не отменен до сих пор?
- Не могу знать, ваше величество.
- Вы свободны, - сказал Влад ему, а себе твердо обещал завтра же во всем разобраться и отменить чертов приказ. И с радостью пошел к жене.
- Ну, любимая, нравятся тебе наши новые покои?
- А надолго мы сюда приехали?
- Боюсь, что навсегда, - усмехнулся он.
- Да, конечно. Какая я глупая...
- Ну, что, видела свою свекровь?
- Да, теперь я многое понимаю...Ах, какая холодная простынь!
- Завтра возьму другого спальничего, который знает, что их надо подогреть...
- Ладно, но не ругай очень этого.
- Сейчас согрею тебя!
- Подожди, давай поговорим. Все-таки я в новом месте, хоть расскажи о нем что-нибудь.
- А что я знаю-то? Никогда не интересовался домом, это было на матери. Я же любил находиться вне дворца, так было вольнее и интереснее. Ты знаешь сама, почему.
- Кстати, милый, ты заметил, как непреклонно малыш отодвинул от себя свою новую бабушку? - спросила Валентина, прижимаясь к нему.
- Дети все чувствуют. Маленькие камертоны отношений. От нее же исходит такой холод...
- Бедный мой, - женщина погладила его по виску. Помолчали.
- Нет, это просто удивительно, - она улыбнулась. - Божья справедливость! Человек не дождался тепла и ласки от тех, кого любил, но все это вернулось к нему после его смерти.
- Да, удивительно, - нетвердым голосом сказал Влад. - И обидно! - он спрятал лицо на ее плече. После долгого молчания лег опять на спину и сказал со вздохом:
- Как глупо и грустно, что началом была всего лишь патологическая ненависть к человеку не того происхождения. А теперь я сказал ему "отец", но не услышу ответа. Тоскую по нему, и это уже навсегда.
- Нет, ты не прав, - горячо возразила Валентина, даже привстала, чтобы говорить, видя его печальное лицо, освещенное огнем светильников на стенах. - Отцы всегда живут в детях. И Валентин Лис жив в тебе. Теперь ты - Лис! Лис Великолепный, - и она страстно обняла мужа. - Я знаю, вижу: он воспитал тебя благородным человеком..
- Надеюсь, что так, - Влад вытер глаза и привлек ее к себе на грудь.
- Я понимаю твое желание чувствовать тепло отцовской руки. Но если хочешь, мой отец постарается помочь тебе, и в этом, и в чем сочтешь нужным...Ты видел его. Он не так уж плох, правда?
- Спасибо, дорогая, - сказал он. - Я вот что решил: поставлю новый памятник, на нем золотом всего два слова - "Валентин Лис". Кто знает или умен, чтоб понять, тем достаточно. Остальным долго объяснять, и незачем. И обнесу просторное место вокруг него шикарными свисающими цепями, знаешь, какие держат якоря. Не черными, конечно, а золотыми. А еще напишу в завещании, чтобы меня, когда придет время, положили рядом с ним, и на моем надгробии было только это: "Владимир Лис Раевский". Ну, а великолепный или нет, люди сами решат.
- Так и будет, обязательно, - сказала она, разглаживая его лицо. - Отец воспитал тебя справедливым, и честным, и мужественным. Что же может изменить тебя? Корысть, трусость? Ты их не знаешь. Расчет? Смешно...А заставить тебя - в мире нет такой силы...Ты лучше всех, мой дорогой Лис!
На первом собрании Владимир Раевский потребовал присутствия как военных, так и гражданских высокопоставленных лиц, входящих в аппарат управления короля. Поэтому увидел много знакомых людей, но были и новые, в том числе Брехов. Подробный отчет о происходящем в столице четко зачитал полковник Шиманов, еще больше высохший и надменный, чем был.
- Благодарю. Так почему вспыхнул мятеж?
- После манифеста, подписанного вашим родителем, ваше величество.
- Вот что, отныне станете все обращаться ко мне, "мой король", а не иначе, как и делается во многих странах. С чьей подачи были основные идеи манифеста?
- Генерала Брехова и двух его приближенных - вашего покорного слуги и майора Горского.
- Судя по реакции людей, указ был нежеланен для них.
- Прошу вас, мой король, я поясню, - встал Брехов. Раевский кивнул, и Шиманов опустился на свое место.
- Может быть, отчасти и против людей этот указ, но для порядка! Люди никогда не благодарны, и один из них выстрелил в короля, когда тот вышел на балкон с обращением. Это ли не доказательство своевременности новых порядков?
- Думаю, нет. Нашли убийцу?
- Да, и расстреляли всенародно.
- Глупо, генерал. Не расспросив, не узнав причины?
- О, желание смерти короля - разве недостаточная причина?!
- Выйдем на площадь, прошу вас. И всех прошу с нами, - невозмутимо велел король. Большая процессия разодетых штатских и блистающих золотом военных проследовала за ним на площадь, занятую народом и окруженную солдатами.
Раевский сделал знак одному из них, тот подошел и вытянулся. Он взял у него ружье и протянул Брехову:
- Пожалуйста, повернитесь к балкону и попадите вон в то украшение на его коньке...Видите, это не под силу даже вам, опытному воину. Стало быть, тот стрелок был еще искуснее, а никак не простым крестьянином.
- Не понимаю, мой король, - произнес Брехов. Он бросил ружье, солдат подхватил и вернулся на место.
- Не думаю.
- Мы можем повторить следствие, - пожал плечами Брехов.
- Как? Убийцы нет на свете, свидетелей через столько дней искать смешно.
- Не удобнее ли вам продолжить беседу в зале заседаний, мой король?
Раевский чуть не взорвался от такой наглости, но лишь кивнул. Вернулись в молчании, заняли прежние места.
- Не станем думать о прошлом, его не изменить. Я намерен отменить комендантский час. Равно, как и все несвободы, декларированные указом.
В зале повисла тишина, потом люди начали переглядываться, и он читал на лицах разное - и робость, и радость, и неверие, и злобу, и надежду. Брехов встал, и перешептывания прекратились. Раевский опять отметил про себя это подчинение людей бравому генералу. Добровольное ли оно было?
- Я верю, что вы думаете о благополучии людей, мой король. Но не начнете же вы свою деятельность с того, что отмените указ отца? Это было бы, по меньшей мере, неуместно сейчас. Да это и невозможно, - неожиданно добавил он.
Влад Раевский поднял брови, холодно спросил:
- Что вы хотите сказать? Кто мне может запретить, уж не вы ли, генерал?
- Упаси меня бог, мой король! Просто я слышал, что с точки зрения казуистики, любой юрист скажет: указ в его теперешней форме недоступен для корректировки.
- Благодарю за помощь. Я обдумаю все еще раз. А пока перейдем к другим вопросам. Какова была обстановка в стране и, в частности, в столице накануне беспорядков? Садитесь, Брехов, я хочу выслушать и других советников.
Вечером он пожаловался жене, как обычно, рассказав все сначала:
- Неужели правда, что я ничего не могу? Отменить - как? С кем бы посоветоваться, здесь же никто правды не скажет.
- Не отчаивайся, ты просто еще никого здесь не знаешь или забыл. Или люди изменились...Ничего странного. Будь терпелив, знакомься заново, только незаметно для каждого.
- Время дорого, - нахмурился он. - Люди страдают. Я чувствую, что-то здесь не то. Зачем поднимать мятеж в мирное время?
- Поспешишь - примешь неверное решение. Такое же плохое, как указ. Если только он сам его написал.
- Ты угадала мою мысль. Эдуард Раевский был мягкотелым человеком, такой жесткий указ непохож на его рукотворчество.
Они посмотрели в глаза друг другу. Влад кивнул:
- А вот генерал Брехов вполне мог написать черновик и убедить, что так надо, для порядка в стране или еще чего-то.
- Будь осторожен, милый. Ты ведь Лис. Вот и будь хитер, как он. Тогда не только сохранишь свою жизнь для меня и сына, но и победишь врагов, которых пока не видишь.
Влад поцеловал жену с нежностью и благодарностью.
************************
- Анфиса, так, кажется? - спросила Валентина у фрейлины, которая назвалась гувернанткой при первой встрече.
- Да, ваше величество.
- Достаточно "сударыни".
- Вы слишком добры.
- Не больше вашего. Я вижу по тому, как вы обращаетесь с моим малышом. И он тянется к вам. А детей не проведешь. Но я вижу, вы расстроены. Чем, можно узнать?
- Мой сын, офицер гвардейцев короля, Павел Горин. Он...
- Что с ним случилось? Поделитесь, вам станет легче.
- Он в тюрьме.
- Как такое могло быть?
- Да он не один там, - вырвалось у женщины, и тут же она спохватилась, даже оглянулась и прикрыла рот рукой.
- Не волнуйтесь, я никому не передам ваши слова.
- Как раз я хотела бы этого! Чтобы узнал король. Но не уверена...
- Понимаю, не знаете меня.
- Впрочем, - женщина вздернула голову, - хуже не будет. Хуже некуда. А смерть - что ж, она у всех впереди. Но есть надежда - вдруг!
- Садитесь, расскажите. Я сделаю все, что смогу, обещаю.
- Когда начались беспорядки, как-то неожиданно, генерал Брехов ввел военное положение, убедив короля Эдуарда Раевского, что это в целях удержания порядка. И сын рассказывал - это обязывало их хватать людей по любому подозрению, доносу или взгляду, прятать в лагерь и даже стрелять на месте, если оказывали сопротивление. Наемникам, так здесь зовут иностранцев, это как с гуся вода, а вот наши солдаты и даже стражники раскололись. Кто был несогласен, попал в тюрьму или разжалован в рядовые, если офицер.
- Боже мой, значит, много людей сейчас в тюрьмах?
- Еще больше ушли из города, кто мог, прячутся в лесах, целыми семьями. Так хоть душа на месте, а то не знаешь, живы ли родные в городе.
- Сентябрь...
- Понимаю. вы думаете, надолго ли хватит им мужества? Нам всем оно нужно...Мы ждали, что король Эдуард скоро прекратит осадное положение. Но...В народе говорят, ему не дали этого сделать.
- Благодарю, - сказал он ей вслед. Взял сына на руку, а другую протянул жене. Они быстро пошли по дорожке между оградами. Собака бежала рядом.
Рената огляделась со злобой и растерянностью - одна, опозорена! Верная фрейлина подняла и протянула платок, который выпал из ее руки. Она отвернулась, вскинула голову и стала тоже садиться в свою карету. Откуда ни возьмись, возник Халвин и поддержал ее под локоть, отодвинув лакея. Лицо его было бледно от волнения и жалости к поверженной богине. Рената поняла это, ударила его по щеке и села. Она с гордым видом провела весь поминальный ужин, выслушала десятки скорбных и лживых речей.
И только глубокой ночью, в холодной и огромной кровати, впервые за много лет с удивлением спросила себя, а за что, собственно, так люто ненавидела своего единственного возлюбленного, что не подпускала больше его ни к себе, ни к своему жилищу. Неужели только за миг своей слабости, за этот искренний смех, которому было трудно противиться, за легкость его души, горячие объятия и поцелуи, столь чуждые ей до той поры? Она с ним была другой - мягкой, теплой, открытой, она чувствовала красоты, звуки и запахи леса, что также отталкивало ее вне этих свиданий. И она с радостью прекратила их, когда ей объявили о сватовстве...
Рената почувствовала волнение и встала, отбросив воспоминания. Что ж, вот и пришло возмездие. Теперь будет совсем другая жизнь, и у нее, и в замке, и везде, кажется. Лис-младший - не человек из салонов, которому нет дела до людей своей страны.
Она усмехнулась своему отражению в зеркале. Не знала, гордится сыном или боится перемен...Во всяком случае, она имела к ним отношение! Повод для гордости за себя. Надо выпить.
Она затрясла колокольчик. И заспанным вбежавшим людям с невозмутимым видом велела налить себе шампанского. А потом легла и сразу уснула.
************************
- Вот, - Влад спустил малыша с рук и подошел к скромному памятнику. Смел снег, погладил плиту:
- Вот здесь крепко спит твой дедушка Валя.
- Он доблый? - спросил мальчик, пыхтя: он по следам отца тоже пробирался к памятнику. Тот с нежностью помог ему, переглянулся с женой.
- Да, малыш, еще какой добрый...И храбрый. Лучше всех!
И опять повернулся к памятнику:
- Смотри, отец, я привел к тебе моего лисенка. У него твои глаза и твое сердце. Об остальном я позабочусь. Обещаю воспитать его достойным человеком. А это моя любимая жена. Мне повезло с ней гораздо больше, чем тебе с твоей. И зовут ее Валентина! ...Хотя ты это знаешь, конечно, ведь оттуда вам все видно. Даже может быть, что наша с ней встреча вовсе не случай, а твое желание... Я не удивлюсь...Ты всегда был рядом, я с детства жил твоим умом, и поэтому...
Он опустил голову и замолчал. Валентина коснулась его плеча, взяла под руку и прижалась к нему. А малыш вдруг сказал:
- Дедуска Валя, - и погладил памятник там, где достал.
Они вернулись во дворец и стали знакомиться со своим новым жилищем. А Влад, скрепя душу, пошел к матери.
Она приняла его с удовлетворенным видом. Он еще раз выразил свое соболезнование. Она удивилась:
- Мне тоже прикажешь это сделать?
- Нет, не трудись. Но, если можешь, расскажи о последних днях перед этими беспорядками. Было что-нибудь необычное?
- Понимаю. Желаешь сам сделать выводы, что и почему.
- Естественно.
- А если я не захочу?
- Не удивлюсь и покину это помещение.
- Ну-ну, я пошутила...Да, кое-что показалось мне странным. Эдуард ни разу не советовался со мной, а тут вдруг ночью не мог заснуть, встал и пожаловался, что никогда еще не подписывал такого мерзкого указа, люди будут недовольны. Я спросила, кто же его писал, он отмахнулся, но с возмущением перечислил. Там упраздняются всякие важные моменты в жизни общества - свобода собраний, волеизъявления, право на рассмотрение дела судом присяжных...
- Боже мой! Назад, в средневековье, - пробормотал Влад.
- Ну, я подбодрила его, кое-как уснул. И оказался прав - когда указ читали герольды на улицах, люди собирались толпами, бросали в них камни, а у одного вырвали указ и сожгли. Ну, Брехов, конечно, навел порядок, еще этот легион помогал.
- Когда явился сюда этот легион?
- Недели за три до событий, кажется. Конечно, люди не успокоились, то тут, то там драки, перестрелки, пожары. Вот Эдуард и задумал выступить перед народом. Проклятый день! Площадь была забита людьми...Ему не дали сказать и двух слов! Какой-то негодяй-крестьянин выстрелил ему в лоб!
- Откуда известно, что крестьянин?
- Иван мне сказал.
- Кто?! - Влад не поверил своим ушам.
- Я хотела сказать, генерал Брехов, - ледяным тоном поправилась женщина.
- Кажется, я пришел не по адресу, - он встал и быстро вышел. И был оставшийся день подавлен и задумчив, но Валентина приписала это тому, что все сразу навалилось.
Вечером, когда малыш заснул, Влад вдруг услышал звук выстрела за окном. Он с удивлением вызвал дежурного и спросил, в чем дело.
Тот помялся, но ответил - комендантский час, видимо, кто-то нарушил.
- Что?! Чей это приказ?
- Генерала Брехова, - отчеканил офицер.
- Когда введен?
- С начала мятежа, то есть восемнадцать дней назад.
- Почему не отменен до сих пор?
- Не могу знать, ваше величество.
- Вы свободны, - сказал Влад ему, а себе твердо обещал завтра же во всем разобраться и отменить чертов приказ. И с радостью пошел к жене.
- Ну, любимая, нравятся тебе наши новые покои?
- А надолго мы сюда приехали?
- Боюсь, что навсегда, - усмехнулся он.
- Да, конечно. Какая я глупая...
- Ну, что, видела свою свекровь?
- Да, теперь я многое понимаю...Ах, какая холодная простынь!
- Завтра возьму другого спальничего, который знает, что их надо подогреть...
- Ладно, но не ругай очень этого.
- Сейчас согрею тебя!
- Подожди, давай поговорим. Все-таки я в новом месте, хоть расскажи о нем что-нибудь.
- А что я знаю-то? Никогда не интересовался домом, это было на матери. Я же любил находиться вне дворца, так было вольнее и интереснее. Ты знаешь сама, почему.
- Кстати, милый, ты заметил, как непреклонно малыш отодвинул от себя свою новую бабушку? - спросила Валентина, прижимаясь к нему.
- Дети все чувствуют. Маленькие камертоны отношений. От нее же исходит такой холод...
- Бедный мой, - женщина погладила его по виску. Помолчали.
- Нет, это просто удивительно, - она улыбнулась. - Божья справедливость! Человек не дождался тепла и ласки от тех, кого любил, но все это вернулось к нему после его смерти.
- Да, удивительно, - нетвердым голосом сказал Влад. - И обидно! - он спрятал лицо на ее плече. После долгого молчания лег опять на спину и сказал со вздохом:
- Как глупо и грустно, что началом была всего лишь патологическая ненависть к человеку не того происхождения. А теперь я сказал ему "отец", но не услышу ответа. Тоскую по нему, и это уже навсегда.
- Нет, ты не прав, - горячо возразила Валентина, даже привстала, чтобы говорить, видя его печальное лицо, освещенное огнем светильников на стенах. - Отцы всегда живут в детях. И Валентин Лис жив в тебе. Теперь ты - Лис! Лис Великолепный, - и она страстно обняла мужа. - Я знаю, вижу: он воспитал тебя благородным человеком..
- Надеюсь, что так, - Влад вытер глаза и привлек ее к себе на грудь.
- Я понимаю твое желание чувствовать тепло отцовской руки. Но если хочешь, мой отец постарается помочь тебе, и в этом, и в чем сочтешь нужным...Ты видел его. Он не так уж плох, правда?
- Спасибо, дорогая, - сказал он. - Я вот что решил: поставлю новый памятник, на нем золотом всего два слова - "Валентин Лис". Кто знает или умен, чтоб понять, тем достаточно. Остальным долго объяснять, и незачем. И обнесу просторное место вокруг него шикарными свисающими цепями, знаешь, какие держат якоря. Не черными, конечно, а золотыми. А еще напишу в завещании, чтобы меня, когда придет время, положили рядом с ним, и на моем надгробии было только это: "Владимир Лис Раевский". Ну, а великолепный или нет, люди сами решат.
- Так и будет, обязательно, - сказала она, разглаживая его лицо. - Отец воспитал тебя справедливым, и честным, и мужественным. Что же может изменить тебя? Корысть, трусость? Ты их не знаешь. Расчет? Смешно...А заставить тебя - в мире нет такой силы...Ты лучше всех, мой дорогой Лис!
Прода от 10.01.2023, 15:53
На первом собрании Владимир Раевский потребовал присутствия как военных, так и гражданских высокопоставленных лиц, входящих в аппарат управления короля. Поэтому увидел много знакомых людей, но были и новые, в том числе Брехов. Подробный отчет о происходящем в столице четко зачитал полковник Шиманов, еще больше высохший и надменный, чем был.
- Благодарю. Так почему вспыхнул мятеж?
- После манифеста, подписанного вашим родителем, ваше величество.
- Вот что, отныне станете все обращаться ко мне, "мой король", а не иначе, как и делается во многих странах. С чьей подачи были основные идеи манифеста?
- Генерала Брехова и двух его приближенных - вашего покорного слуги и майора Горского.
- Судя по реакции людей, указ был нежеланен для них.
- Прошу вас, мой король, я поясню, - встал Брехов. Раевский кивнул, и Шиманов опустился на свое место.
- Может быть, отчасти и против людей этот указ, но для порядка! Люди никогда не благодарны, и один из них выстрелил в короля, когда тот вышел на балкон с обращением. Это ли не доказательство своевременности новых порядков?
- Думаю, нет. Нашли убийцу?
- Да, и расстреляли всенародно.
- Глупо, генерал. Не расспросив, не узнав причины?
- О, желание смерти короля - разве недостаточная причина?!
- Выйдем на площадь, прошу вас. И всех прошу с нами, - невозмутимо велел король. Большая процессия разодетых штатских и блистающих золотом военных проследовала за ним на площадь, занятую народом и окруженную солдатами.
Раевский сделал знак одному из них, тот подошел и вытянулся. Он взял у него ружье и протянул Брехову:
- Пожалуйста, повернитесь к балкону и попадите вон в то украшение на его коньке...Видите, это не под силу даже вам, опытному воину. Стало быть, тот стрелок был еще искуснее, а никак не простым крестьянином.
- Не понимаю, мой король, - произнес Брехов. Он бросил ружье, солдат подхватил и вернулся на место.
- Не думаю.
- Мы можем повторить следствие, - пожал плечами Брехов.
- Как? Убийцы нет на свете, свидетелей через столько дней искать смешно.
- Не удобнее ли вам продолжить беседу в зале заседаний, мой король?
Раевский чуть не взорвался от такой наглости, но лишь кивнул. Вернулись в молчании, заняли прежние места.
- Не станем думать о прошлом, его не изменить. Я намерен отменить комендантский час. Равно, как и все несвободы, декларированные указом.
В зале повисла тишина, потом люди начали переглядываться, и он читал на лицах разное - и робость, и радость, и неверие, и злобу, и надежду. Брехов встал, и перешептывания прекратились. Раевский опять отметил про себя это подчинение людей бравому генералу. Добровольное ли оно было?
- Я верю, что вы думаете о благополучии людей, мой король. Но не начнете же вы свою деятельность с того, что отмените указ отца? Это было бы, по меньшей мере, неуместно сейчас. Да это и невозможно, - неожиданно добавил он.
Влад Раевский поднял брови, холодно спросил:
- Что вы хотите сказать? Кто мне может запретить, уж не вы ли, генерал?
- Упаси меня бог, мой король! Просто я слышал, что с точки зрения казуистики, любой юрист скажет: указ в его теперешней форме недоступен для корректировки.
- Благодарю за помощь. Я обдумаю все еще раз. А пока перейдем к другим вопросам. Какова была обстановка в стране и, в частности, в столице накануне беспорядков? Садитесь, Брехов, я хочу выслушать и других советников.
Вечером он пожаловался жене, как обычно, рассказав все сначала:
- Неужели правда, что я ничего не могу? Отменить - как? С кем бы посоветоваться, здесь же никто правды не скажет.
- Не отчаивайся, ты просто еще никого здесь не знаешь или забыл. Или люди изменились...Ничего странного. Будь терпелив, знакомься заново, только незаметно для каждого.
- Время дорого, - нахмурился он. - Люди страдают. Я чувствую, что-то здесь не то. Зачем поднимать мятеж в мирное время?
- Поспешишь - примешь неверное решение. Такое же плохое, как указ. Если только он сам его написал.
- Ты угадала мою мысль. Эдуард Раевский был мягкотелым человеком, такой жесткий указ непохож на его рукотворчество.
Они посмотрели в глаза друг другу. Влад кивнул:
- А вот генерал Брехов вполне мог написать черновик и убедить, что так надо, для порядка в стране или еще чего-то.
- Будь осторожен, милый. Ты ведь Лис. Вот и будь хитер, как он. Тогда не только сохранишь свою жизнь для меня и сына, но и победишь врагов, которых пока не видишь.
Влад поцеловал жену с нежностью и благодарностью.
************************
- Анфиса, так, кажется? - спросила Валентина у фрейлины, которая назвалась гувернанткой при первой встрече.
- Да, ваше величество.
- Достаточно "сударыни".
- Вы слишком добры.
- Не больше вашего. Я вижу по тому, как вы обращаетесь с моим малышом. И он тянется к вам. А детей не проведешь. Но я вижу, вы расстроены. Чем, можно узнать?
- Мой сын, офицер гвардейцев короля, Павел Горин. Он...
- Что с ним случилось? Поделитесь, вам станет легче.
- Он в тюрьме.
- Как такое могло быть?
- Да он не один там, - вырвалось у женщины, и тут же она спохватилась, даже оглянулась и прикрыла рот рукой.
- Не волнуйтесь, я никому не передам ваши слова.
- Как раз я хотела бы этого! Чтобы узнал король. Но не уверена...
- Понимаю, не знаете меня.
- Впрочем, - женщина вздернула голову, - хуже не будет. Хуже некуда. А смерть - что ж, она у всех впереди. Но есть надежда - вдруг!
- Садитесь, расскажите. Я сделаю все, что смогу, обещаю.
- Когда начались беспорядки, как-то неожиданно, генерал Брехов ввел военное положение, убедив короля Эдуарда Раевского, что это в целях удержания порядка. И сын рассказывал - это обязывало их хватать людей по любому подозрению, доносу или взгляду, прятать в лагерь и даже стрелять на месте, если оказывали сопротивление. Наемникам, так здесь зовут иностранцев, это как с гуся вода, а вот наши солдаты и даже стражники раскололись. Кто был несогласен, попал в тюрьму или разжалован в рядовые, если офицер.
- Боже мой, значит, много людей сейчас в тюрьмах?
- Еще больше ушли из города, кто мог, прячутся в лесах, целыми семьями. Так хоть душа на месте, а то не знаешь, живы ли родные в городе.
- Сентябрь...
- Понимаю. вы думаете, надолго ли хватит им мужества? Нам всем оно нужно...Мы ждали, что король Эдуард скоро прекратит осадное положение. Но...В народе говорят, ему не дали этого сделать.
