Его объятия чуть ослабли, но только чуть.
- Но ты же не думала об этом, когда шла сюда, правда?
Она уже знала, что эта вертикальная морщинка между бровей, появляется у него, когда он злится.
- Не сердись, - умоляюще провела она по ней пальцем,- я не хочу, чтобы ты сердился на меня!
Морщинка разом исчезла, и темные глаза потеплели.
- Ты можешь попросить прощения за то, что морочила джентльмену голову, прикидываясь доступной женщиной, и покинуть эту постель!
Лили обрадовалась и... огорчилась одновременно! Она точно знала, что ей нельзя оставаться с ним, но и не хотелось так быстро его терять - с Дугласом было невероятно интересно!
- Ты ведь не хочешь уходить? - он моментально догадался о её сомнениях,- так зачем же это делать? Давай попробуем вернуться назад - я не знаю, что ты маркиза, я только что купил себе женщину за шесть соверенов и теперь жду от неё утех ровно на такую сумму! Докажи, прежде всего сама себе, что ты дашь сто очков вперед любой шлюхе, что твой муж болван, каких мало, когда теряет время в чужих постелях... ну же, девочка, у тебя никогда больше не будет такого шанса!
- Ты настоящий змей-искуситель, Майкл, - У Лили пересохли губы от тошнотворного волнения и жаркого возбуждения,- почему бы тебе просто не соблазнить меня, ну, допустим, поцелуями, ласками! У вас, мужчин, большой арсенал одурманивающих средств!
Дуглас рассмеялся. Его смех был так заразителен, что она улыбнулась в ответ, разом придя в хорошее настроение. Нет, более необычного человека, чем Майкл Дуглас ей ещё не приходилось встречать! И эти губы - они давно притягивали её взгляд, и у Лили даже дыхание перехватило, когда она внезапно подумала, что он должен прекрасно целоваться.
И она осторожно прикоснулась к его губам поцелуем. Мужское дыхание пахло табаком, вином и обещанием. Томная нега охватила её, как ласковый океан...
- Это хорошее начало, девочка моя, очень хорошее!
И она, уютно опустившись назад под нагретые одеяла, теперь бездумно наблюдала, в какой спешке срывает с себя одежду Дуглас, не сводя с неё горящих глаз.
- Я ещё тогда в трактире,- пробормотала она, завидев его обнаженный торс, - подумала, что у тебя должно быть очень красивое, сильное тело!
- О, да,- криво усмехнулся Майкл, выбираясь из штанов, - я это заметил! Мужчины всегда замечают интерес в женских глазах, но сейчас..., сейчас ты с ним познакомишься поближе!
- Почему я тебя так хочу? - прошептала в исступлении молодая женщина, оплетая руками шею любовника и обводя языком раковину его уха.- Может, я распутна до безобразия?
- Ты великолепна!
Ей ещё хотелось его кое о чём спросить, но Майкл прильнул к её губам уже совсем другим поцелуем, от которого помутилось в голове и сами по себе призывно разъехались ноги...
ИННИН.
Инн жила все месяцы до родов в 'Кастл-роке'. Округлялась талия, где-то там внутри шевелился младенец, и это была единственная реальность в жизни юной женщины, давно уже потерявшей всякие ориентиры. Поместье Бисби было крайне тихим местом, и казалось отрезанным от остального мира. Здесь неограниченно правил гувернер Тони - Рауль де Соланж, малоразговорчивый и суровый соотечественник. Он подписывал счета, увольнял и принимал на работу прислугу, следил за маленьким хозяйством и вел обширнейшую переписку, чуть ли не со всем миром, судя по диковинным адресатам на конвертах.
Иннин никто не трогал, и у неё была возможность обустроить жизнь по собственному желанию. Беда заключалась в том, что этих самых желаний у неё не было - стойкая горечь на сердце, тоска по Эдвину не давала сосредоточиться, хоть на чем-нибудь ещё. Вот и приходилось ей неприкаянно бродить по тенистым садам усадьбы или мерить шагами библиотеку, механически сжимая в руках какой-нибудь томик, так и нераскрытого романа.
Бисби за всё это время она видела не больше трех раз, да и только мельком. Он приезжал к сыну, и, держа мальчика на коленях, подолгу беседовал с месье Раулем, но так как её на эти свидания не приглашали, то Инн считала за лучшее держаться от этого джентльмена как можно дальше. Она по-прежнему его боялась, чуть ли не до тошноты!
Когда люди проводят так много времени в одном доме, то волей-неволей начинается сближение. Месье Рауль ничуть не форсировал события, и Инн не смогла бы точно назвать тот час, когда их церемонные беседы превратились в нечто большее, но к концу третьего месяца пребывания в 'Кастл-рокке' они уже свободно разговаривали обо всем на свете.
Первой поведала свою грустную историю, конечно же, она. Соланж её внимательно выслушал. Это произошло в один из весенних вечеров, когда уличная сырость загнала их в уютное тепло гостиной. Тони уже спал, а месье Рауль лениво ковырялся в каких-то бумагах, частью просматривая их, частью откидывая, а Инн опять бездельничала. У неё всё валилось из рук.
- Так нельзя!- довольно резко сделал ей замечание собеседник. - Уныние - самый тяжкий грех из всех совершаемых человеком! Вы здоровы, у вас есть крыша над головой - что ещё нужно для благополучных родов?
Инн нервно улыбнулась.
- Наверное, любовь отца ребенка!
Рауль откинул в сторону кипу бумаг и холодно воззрился на печальную француженку.
- Мадемуазель, любовь - это для порядочных женщин! Для куртизанок - только разврат и унижение, неужели вы этого не понимали, когда дали согласие стать содержанкой герцога? Что за глупые иллюзии? Спустись с небес на землю, и выкиньте всю эту слезливую чушь из головы!
Инн окатило жаром от столь прямого оскорбления.
- Я не давала согласия на такую мерзость,- горячо заговорила она,- у нас с Эдвином всё было вовсе не так!
- Извините за излишнее любопытство, а как у вас было? Знаете, люблю познавательные истории....
И Инн, запинаясь, и то и дело отвлекаясь на попутные пояснения, пусть путано, но разъяснила собеседнику, каким образом оказалась в столь незавидном положении. Тот слушал терпеливо, не перебивая, лишь покачивая в особо важных местах головой.
- Ох, мадемуазель,- с тяжелым вздохом подвел он итог, - не знаю даже, найдется ли в двух наших королевствах вторая такая дурочка, как вы!
Инн опешила, широко распахнув ошеломленные подобным откровением глаза. Месье Рауль милостиво пояснил свою мысль:
- Отказаться от высокой чести стать женой богатого, порядочного человека, ради жалкой участи уличной девчонки?! Здесь нужно быть не просто дурочкой, а феноменальной идиоткой, сумасшедшей!
- Но я...
- Понятно, что вы этого не хотели, но, мадемуазель, неужели даже сейчас вы не понимаете, что вас элементарно облапошили, обвели вокруг пальца, чтобы уложить в постель человека гораздо более чуждого и нелюбимого, чем лорд Кавендиш?
- Я люблю Эдвина!- гневно возмутилась Инн.
Но Соланж лишь оделил её покровительственным взглядом.
- Графиня, - сухо заметил он,- мне неудобно говорить вам об этом, но вы любите не Мортланда, а саму любовь, потому что это чувство возникло в вас именно тогда, когда вы стали любовниками.
Тогда Инн крепко разозлилась и прекратила неприятную беседу, но со временем до неё начало доходить, насколько месье Рауль лучше разбирается в людях.
- Его светлость интересует только собственная семья, - как-то высказался он во время послеобеденной прогулки по парку,- весь же остальной мир ему, как минимум, безразличен! На вашем месте, я бы не стал уповать на Мортланда, раздумывая о будущем. Это не тот человек, которому стоит доверять!
- Вы настолько хорошо его знаете? - Инн было больно выслушивать подобное о любимом человеке.
- Не сказать, чтобы очень,- Соланж сделал вид, что не понимает её сарказма,- но гораздо лучше, чем вы. Я встречался с герцогом и при других обстоятельствах, и считаю его на редкость черствой и эгоистичной натурой!
Юная женщина только тяжело перевела дыхание.
- Если бы я знала,- поделилась она самыми сокровенными мыслями,- что мне делать дальше? Как и на что жить с малышом? Чтобы вы там не говорили, я люблю Эдвина, и знаю, что он не примет нас двоих!
Француз громко фыркнул, рассеянно поигрывая каким-то прутиком. Он, вообще, не любил держать руки пустыми, неизменно занимая свои чуткие нервные пальцы какой-то работой. Это помогало Соланжу сосредоточиться на какой-либо проблеме.
- Вам не нужно думать, на что жить, - довольно зло высказался он,- в тот момент, когда Мортланд увидел вас ночью на пороге своего особняка, он всё продумал за вас на много лет вперед. Другое дело, что эта жизнь вряд ли достойна носительницы столь славного имени. Вот об этом, прежде всего, нужно ломать голову!
Инн виновато опустила плечи - ей стало стыдно!
- Революция всех нас подкосила, перевернув с ног на голову всё, что было дорого каждому доброму французу. Горько, тяжело, но это не значит, что графиня дю Валльдэ должна ради куска хлеба вести жизнь презренной куртизанки! Да ваши предки в гробу переворачиваются от такого позора!
- Но что же мне делать?- в отчаянии заплакала Инн. - Я не могу понять, почему порок закручивается вокруг меня подобно липкой паутине!
Соланж протянул ей платок и терпеливо переждал, пока она приведет себя в порядок.
- У вас есть подходящий выход из положения,- тихо вымолвил он,- ваш добрый покровитель, человек, столь много сделавший для вас - лорд Кавендиш! Вам нужно связаться с ним, повиниться, попросить прощения и отдать себя в его отеческие руки!
Юная француженка застыла от подобных слов, моментально прекратив плакать. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя:
- Мне легче умереть! Это каким же надо обладать нахальством, чтобы появиться ему на глаза с таким вот украшением! - и она показала глазами на вздернутое чрево.
Месье Рауль чуть слышно хмыкнул.
- Конечно, ему будет неприятно это видеть, но...,- он выдержал многозначительную паузу,- не век же вы его будите носить! Ребенок появится на свет, и вы вновь станете госпожой своей судьбы.
Теперь настала очередь Инн недоверчиво фыркать.
- Что с того, что малыш родится и будет не внутри меня, а на руках? Вы думаете, мой дядюшка в таком случае ему обрадуется больше? Он прекрасный человек, великодушный, добрый, но не надо уповать на то, что его добросердечие беспредельно!
Соланж сухо улыбнулся.
- Столько качеств и у одного человека? Да ещё у английского лорда? Вы явно преувеличиваете! Дело, мне кажется, вовсе не в добросердечии, а в том, что вы, мадемуазель, очень красивая женщина. И это ваше достоинство перевесит все недостатки - в том числе и явную глупость, и потерянное целомудрие, и жизнь во грехе с его светлостью!
Иннин одарила собеседника отнюдь недобрым взглядом и, хмуро пожелав ему доброго вечера, удалилась в свои комнаты. Больше к этой теме соотечественники не возвращались, хотя она пребывала в бесконечных раздумьях о своей несчастной судьбе.
Ах, если бы можно было всё вернуть назад! Тогда бы её будущий ребенок не имел позорного клейма бастарда и родился в радости, почете и любви в семье замечательного человека. Какая же она была дура, когда так обидела лорда Кавендиша!
Но в ней жила и ещё одна робкая надежда, жила, не смотря ни на что - Инн трепетно ожидала родов, чтобы показать Эдвину малыша. Не может быть, чтобы ничего в нём не проснулось при виде их ребенка! Он должен был полюбить его так же, как уже любила она. И тогда ответственность за судьбу младенца должна была подвигнуть Мортланда к самому наилучшему решению проблемы - вступлению в брак. Как это произойдет, каким образом герцог будет пояснять всему миру наличие добрачного ребенка, волновало Инн мало. Что-нибудь придумает, ведь Эдвин такой умный! Главное, чтобы они остались вместе навсегда!
Добрые, не смотря на вышеупомянутые трения, отношения с Соланжем значительно скрашивали ей дни напряженного ожидания родов. Почему-то страх перед самим процессом отсутствовал, наверное, потому, что слишком на многое ей пришлось пойти, чтобы иметь саму возможность родить.
Постепенно, слово за слово, кое-что она узнала и о судьбе самого месье Рауля. Впрочем, подробности жизни на родине он особо не скрывал, а вот каким образом оказался в малопривлекательной роли гувернера при незаконнорожденном сыне такой темной личности, как Бисби, оставалось только догадываться.
Соланжи были весьма почтенной фамилией среди французского дворянства. Их род корнями уходил в битву при Пуатье, когда один из предков спас на поле боя французского маршала, за что и был посвящен в рыцари. На протяжении веков они верно служили своей шпагой короне, особенно не разбогатев, но и не уронив себя в глазах сюзеренов. Кристально честные, понимающие свой долг, верные королю и Франции. Всё это продолжалось до тех пор, пока отец Рауля не был послан Людовиком в составе французского корпуса на помощь американским повстанцам.
- Все американцы - торгаши, жадные и неблагодарные,- с мрачным презрением рассказывал Инн Соланж,- французы своими шпагами завоевали для них свободу, а они нагло отказались оплачивать долги. Из-за них у короны начались неприятности с третьим сословием, с которым нечем стало расплатиться за снаряженную в долг экспедицию. Но это ещё полбеды! Мой несчастный отец появился на родине, зараженный как проказой, республиканскими идеями.
Это была, действительно, горькая история раздора внутри шокированной семьи, глава которой вдруг связался с якобинцами, пошёл на штурм Бастилии, да что там - входил в состав трибунала, осудившего на смерть несчастную королевскую семью.
- И что же,- с горькой усмешкой продолжал свой невеселый рассказ сын предателя,- утопив во имя мифической свободы всю Францию в крови, этим господам стало тесно, как паукам в банке, и они начали гильотинировать друг друга. Робеспьер, Дантон, и прочие кровопийцы... пришло время и моего запутавшегося идеалиста - отца! К счастью, я не видел его казни, потому что мудрая матушка успела предупредить меня об опасности буквально за несколько минут до ареста. Я стоял на крыше собственного дома, готовясь уйти чердаками и дворами из Парижа, когда эти господа вломились в наш особняк. Сестры, брат, мать, как я узнал потом, последовали вслед за отцом. А я с огромным трудом, частью вплавь, частью - на рыбачьей лодке достиг английского берега - мокрый, голодный, без средств к существованию, без связей и даже без знания английского языка!
Инн изумленно и с сочувствием слушала этот грустный рассказ. Да, по сравнению с Соланжами, дю Валльдэ ещё неплохо устроились - Кавендиши ведь никогда не оставляли их на произвол судьбы, снабжая деньгами и постоянно приходя на выручку.
- И как же вы выжили?
Месье Рауль пожал плечами с истинно галльской беспечностью.
- Выжил!
Но, не смотря на столь краткий ответ, молодая женщина догадывалась, какие страшные испытания пришлось пережить молодому человеку в этой грубой и всегда равнодушной к неудачникам стране.
- А где вы познакомились с Бисби? Что вас связало с этим человеком?
Месье Рауль искоса глянул на неё предупреждающим взглядом, но все-таки ответил:
- Он вытащил меня из очень неприятной истории, практически спас жизнь, дал кров над головой и работу. И этого вполне достаточно, чтобы я был ему обязан до конца жизни!
- Но он,- она замялась, подбирая подходящее слово,- очень опасный человек!
- Но ты же не думала об этом, когда шла сюда, правда?
Она уже знала, что эта вертикальная морщинка между бровей, появляется у него, когда он злится.
- Не сердись, - умоляюще провела она по ней пальцем,- я не хочу, чтобы ты сердился на меня!
Морщинка разом исчезла, и темные глаза потеплели.
- Ты можешь попросить прощения за то, что морочила джентльмену голову, прикидываясь доступной женщиной, и покинуть эту постель!
Лили обрадовалась и... огорчилась одновременно! Она точно знала, что ей нельзя оставаться с ним, но и не хотелось так быстро его терять - с Дугласом было невероятно интересно!
- Ты ведь не хочешь уходить? - он моментально догадался о её сомнениях,- так зачем же это делать? Давай попробуем вернуться назад - я не знаю, что ты маркиза, я только что купил себе женщину за шесть соверенов и теперь жду от неё утех ровно на такую сумму! Докажи, прежде всего сама себе, что ты дашь сто очков вперед любой шлюхе, что твой муж болван, каких мало, когда теряет время в чужих постелях... ну же, девочка, у тебя никогда больше не будет такого шанса!
- Ты настоящий змей-искуситель, Майкл, - У Лили пересохли губы от тошнотворного волнения и жаркого возбуждения,- почему бы тебе просто не соблазнить меня, ну, допустим, поцелуями, ласками! У вас, мужчин, большой арсенал одурманивающих средств!
Дуглас рассмеялся. Его смех был так заразителен, что она улыбнулась в ответ, разом придя в хорошее настроение. Нет, более необычного человека, чем Майкл Дуглас ей ещё не приходилось встречать! И эти губы - они давно притягивали её взгляд, и у Лили даже дыхание перехватило, когда она внезапно подумала, что он должен прекрасно целоваться.
И она осторожно прикоснулась к его губам поцелуем. Мужское дыхание пахло табаком, вином и обещанием. Томная нега охватила её, как ласковый океан...
- Это хорошее начало, девочка моя, очень хорошее!
И она, уютно опустившись назад под нагретые одеяла, теперь бездумно наблюдала, в какой спешке срывает с себя одежду Дуглас, не сводя с неё горящих глаз.
- Я ещё тогда в трактире,- пробормотала она, завидев его обнаженный торс, - подумала, что у тебя должно быть очень красивое, сильное тело!
- О, да,- криво усмехнулся Майкл, выбираясь из штанов, - я это заметил! Мужчины всегда замечают интерес в женских глазах, но сейчас..., сейчас ты с ним познакомишься поближе!
- Почему я тебя так хочу? - прошептала в исступлении молодая женщина, оплетая руками шею любовника и обводя языком раковину его уха.- Может, я распутна до безобразия?
- Ты великолепна!
Ей ещё хотелось его кое о чём спросить, но Майкл прильнул к её губам уже совсем другим поцелуем, от которого помутилось в голове и сами по себе призывно разъехались ноги...
ИННИН.
Инн жила все месяцы до родов в 'Кастл-роке'. Округлялась талия, где-то там внутри шевелился младенец, и это была единственная реальность в жизни юной женщины, давно уже потерявшей всякие ориентиры. Поместье Бисби было крайне тихим местом, и казалось отрезанным от остального мира. Здесь неограниченно правил гувернер Тони - Рауль де Соланж, малоразговорчивый и суровый соотечественник. Он подписывал счета, увольнял и принимал на работу прислугу, следил за маленьким хозяйством и вел обширнейшую переписку, чуть ли не со всем миром, судя по диковинным адресатам на конвертах.
Иннин никто не трогал, и у неё была возможность обустроить жизнь по собственному желанию. Беда заключалась в том, что этих самых желаний у неё не было - стойкая горечь на сердце, тоска по Эдвину не давала сосредоточиться, хоть на чем-нибудь ещё. Вот и приходилось ей неприкаянно бродить по тенистым садам усадьбы или мерить шагами библиотеку, механически сжимая в руках какой-нибудь томик, так и нераскрытого романа.
Бисби за всё это время она видела не больше трех раз, да и только мельком. Он приезжал к сыну, и, держа мальчика на коленях, подолгу беседовал с месье Раулем, но так как её на эти свидания не приглашали, то Инн считала за лучшее держаться от этого джентльмена как можно дальше. Она по-прежнему его боялась, чуть ли не до тошноты!
Когда люди проводят так много времени в одном доме, то волей-неволей начинается сближение. Месье Рауль ничуть не форсировал события, и Инн не смогла бы точно назвать тот час, когда их церемонные беседы превратились в нечто большее, но к концу третьего месяца пребывания в 'Кастл-рокке' они уже свободно разговаривали обо всем на свете.
Первой поведала свою грустную историю, конечно же, она. Соланж её внимательно выслушал. Это произошло в один из весенних вечеров, когда уличная сырость загнала их в уютное тепло гостиной. Тони уже спал, а месье Рауль лениво ковырялся в каких-то бумагах, частью просматривая их, частью откидывая, а Инн опять бездельничала. У неё всё валилось из рук.
- Так нельзя!- довольно резко сделал ей замечание собеседник. - Уныние - самый тяжкий грех из всех совершаемых человеком! Вы здоровы, у вас есть крыша над головой - что ещё нужно для благополучных родов?
Инн нервно улыбнулась.
- Наверное, любовь отца ребенка!
Рауль откинул в сторону кипу бумаг и холодно воззрился на печальную француженку.
- Мадемуазель, любовь - это для порядочных женщин! Для куртизанок - только разврат и унижение, неужели вы этого не понимали, когда дали согласие стать содержанкой герцога? Что за глупые иллюзии? Спустись с небес на землю, и выкиньте всю эту слезливую чушь из головы!
Инн окатило жаром от столь прямого оскорбления.
- Я не давала согласия на такую мерзость,- горячо заговорила она,- у нас с Эдвином всё было вовсе не так!
- Извините за излишнее любопытство, а как у вас было? Знаете, люблю познавательные истории....
И Инн, запинаясь, и то и дело отвлекаясь на попутные пояснения, пусть путано, но разъяснила собеседнику, каким образом оказалась в столь незавидном положении. Тот слушал терпеливо, не перебивая, лишь покачивая в особо важных местах головой.
- Ох, мадемуазель,- с тяжелым вздохом подвел он итог, - не знаю даже, найдется ли в двух наших королевствах вторая такая дурочка, как вы!
Инн опешила, широко распахнув ошеломленные подобным откровением глаза. Месье Рауль милостиво пояснил свою мысль:
- Отказаться от высокой чести стать женой богатого, порядочного человека, ради жалкой участи уличной девчонки?! Здесь нужно быть не просто дурочкой, а феноменальной идиоткой, сумасшедшей!
- Но я...
- Понятно, что вы этого не хотели, но, мадемуазель, неужели даже сейчас вы не понимаете, что вас элементарно облапошили, обвели вокруг пальца, чтобы уложить в постель человека гораздо более чуждого и нелюбимого, чем лорд Кавендиш?
- Я люблю Эдвина!- гневно возмутилась Инн.
Но Соланж лишь оделил её покровительственным взглядом.
- Графиня, - сухо заметил он,- мне неудобно говорить вам об этом, но вы любите не Мортланда, а саму любовь, потому что это чувство возникло в вас именно тогда, когда вы стали любовниками.
Тогда Инн крепко разозлилась и прекратила неприятную беседу, но со временем до неё начало доходить, насколько месье Рауль лучше разбирается в людях.
- Его светлость интересует только собственная семья, - как-то высказался он во время послеобеденной прогулки по парку,- весь же остальной мир ему, как минимум, безразличен! На вашем месте, я бы не стал уповать на Мортланда, раздумывая о будущем. Это не тот человек, которому стоит доверять!
- Вы настолько хорошо его знаете? - Инн было больно выслушивать подобное о любимом человеке.
- Не сказать, чтобы очень,- Соланж сделал вид, что не понимает её сарказма,- но гораздо лучше, чем вы. Я встречался с герцогом и при других обстоятельствах, и считаю его на редкость черствой и эгоистичной натурой!
Юная женщина только тяжело перевела дыхание.
- Если бы я знала,- поделилась она самыми сокровенными мыслями,- что мне делать дальше? Как и на что жить с малышом? Чтобы вы там не говорили, я люблю Эдвина, и знаю, что он не примет нас двоих!
Француз громко фыркнул, рассеянно поигрывая каким-то прутиком. Он, вообще, не любил держать руки пустыми, неизменно занимая свои чуткие нервные пальцы какой-то работой. Это помогало Соланжу сосредоточиться на какой-либо проблеме.
- Вам не нужно думать, на что жить, - довольно зло высказался он,- в тот момент, когда Мортланд увидел вас ночью на пороге своего особняка, он всё продумал за вас на много лет вперед. Другое дело, что эта жизнь вряд ли достойна носительницы столь славного имени. Вот об этом, прежде всего, нужно ломать голову!
Инн виновато опустила плечи - ей стало стыдно!
- Революция всех нас подкосила, перевернув с ног на голову всё, что было дорого каждому доброму французу. Горько, тяжело, но это не значит, что графиня дю Валльдэ должна ради куска хлеба вести жизнь презренной куртизанки! Да ваши предки в гробу переворачиваются от такого позора!
- Но что же мне делать?- в отчаянии заплакала Инн. - Я не могу понять, почему порок закручивается вокруг меня подобно липкой паутине!
Соланж протянул ей платок и терпеливо переждал, пока она приведет себя в порядок.
- У вас есть подходящий выход из положения,- тихо вымолвил он,- ваш добрый покровитель, человек, столь много сделавший для вас - лорд Кавендиш! Вам нужно связаться с ним, повиниться, попросить прощения и отдать себя в его отеческие руки!
Юная француженка застыла от подобных слов, моментально прекратив плакать. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя:
- Мне легче умереть! Это каким же надо обладать нахальством, чтобы появиться ему на глаза с таким вот украшением! - и она показала глазами на вздернутое чрево.
Месье Рауль чуть слышно хмыкнул.
- Конечно, ему будет неприятно это видеть, но...,- он выдержал многозначительную паузу,- не век же вы его будите носить! Ребенок появится на свет, и вы вновь станете госпожой своей судьбы.
Теперь настала очередь Инн недоверчиво фыркать.
- Что с того, что малыш родится и будет не внутри меня, а на руках? Вы думаете, мой дядюшка в таком случае ему обрадуется больше? Он прекрасный человек, великодушный, добрый, но не надо уповать на то, что его добросердечие беспредельно!
Соланж сухо улыбнулся.
- Столько качеств и у одного человека? Да ещё у английского лорда? Вы явно преувеличиваете! Дело, мне кажется, вовсе не в добросердечии, а в том, что вы, мадемуазель, очень красивая женщина. И это ваше достоинство перевесит все недостатки - в том числе и явную глупость, и потерянное целомудрие, и жизнь во грехе с его светлостью!
Иннин одарила собеседника отнюдь недобрым взглядом и, хмуро пожелав ему доброго вечера, удалилась в свои комнаты. Больше к этой теме соотечественники не возвращались, хотя она пребывала в бесконечных раздумьях о своей несчастной судьбе.
Ах, если бы можно было всё вернуть назад! Тогда бы её будущий ребенок не имел позорного клейма бастарда и родился в радости, почете и любви в семье замечательного человека. Какая же она была дура, когда так обидела лорда Кавендиша!
Но в ней жила и ещё одна робкая надежда, жила, не смотря ни на что - Инн трепетно ожидала родов, чтобы показать Эдвину малыша. Не может быть, чтобы ничего в нём не проснулось при виде их ребенка! Он должен был полюбить его так же, как уже любила она. И тогда ответственность за судьбу младенца должна была подвигнуть Мортланда к самому наилучшему решению проблемы - вступлению в брак. Как это произойдет, каким образом герцог будет пояснять всему миру наличие добрачного ребенка, волновало Инн мало. Что-нибудь придумает, ведь Эдвин такой умный! Главное, чтобы они остались вместе навсегда!
Добрые, не смотря на вышеупомянутые трения, отношения с Соланжем значительно скрашивали ей дни напряженного ожидания родов. Почему-то страх перед самим процессом отсутствовал, наверное, потому, что слишком на многое ей пришлось пойти, чтобы иметь саму возможность родить.
Постепенно, слово за слово, кое-что она узнала и о судьбе самого месье Рауля. Впрочем, подробности жизни на родине он особо не скрывал, а вот каким образом оказался в малопривлекательной роли гувернера при незаконнорожденном сыне такой темной личности, как Бисби, оставалось только догадываться.
Соланжи были весьма почтенной фамилией среди французского дворянства. Их род корнями уходил в битву при Пуатье, когда один из предков спас на поле боя французского маршала, за что и был посвящен в рыцари. На протяжении веков они верно служили своей шпагой короне, особенно не разбогатев, но и не уронив себя в глазах сюзеренов. Кристально честные, понимающие свой долг, верные королю и Франции. Всё это продолжалось до тех пор, пока отец Рауля не был послан Людовиком в составе французского корпуса на помощь американским повстанцам.
- Все американцы - торгаши, жадные и неблагодарные,- с мрачным презрением рассказывал Инн Соланж,- французы своими шпагами завоевали для них свободу, а они нагло отказались оплачивать долги. Из-за них у короны начались неприятности с третьим сословием, с которым нечем стало расплатиться за снаряженную в долг экспедицию. Но это ещё полбеды! Мой несчастный отец появился на родине, зараженный как проказой, республиканскими идеями.
Это была, действительно, горькая история раздора внутри шокированной семьи, глава которой вдруг связался с якобинцами, пошёл на штурм Бастилии, да что там - входил в состав трибунала, осудившего на смерть несчастную королевскую семью.
- И что же,- с горькой усмешкой продолжал свой невеселый рассказ сын предателя,- утопив во имя мифической свободы всю Францию в крови, этим господам стало тесно, как паукам в банке, и они начали гильотинировать друг друга. Робеспьер, Дантон, и прочие кровопийцы... пришло время и моего запутавшегося идеалиста - отца! К счастью, я не видел его казни, потому что мудрая матушка успела предупредить меня об опасности буквально за несколько минут до ареста. Я стоял на крыше собственного дома, готовясь уйти чердаками и дворами из Парижа, когда эти господа вломились в наш особняк. Сестры, брат, мать, как я узнал потом, последовали вслед за отцом. А я с огромным трудом, частью вплавь, частью - на рыбачьей лодке достиг английского берега - мокрый, голодный, без средств к существованию, без связей и даже без знания английского языка!
Инн изумленно и с сочувствием слушала этот грустный рассказ. Да, по сравнению с Соланжами, дю Валльдэ ещё неплохо устроились - Кавендиши ведь никогда не оставляли их на произвол судьбы, снабжая деньгами и постоянно приходя на выручку.
- И как же вы выжили?
Месье Рауль пожал плечами с истинно галльской беспечностью.
- Выжил!
Но, не смотря на столь краткий ответ, молодая женщина догадывалась, какие страшные испытания пришлось пережить молодому человеку в этой грубой и всегда равнодушной к неудачникам стране.
- А где вы познакомились с Бисби? Что вас связало с этим человеком?
Месье Рауль искоса глянул на неё предупреждающим взглядом, но все-таки ответил:
- Он вытащил меня из очень неприятной истории, практически спас жизнь, дал кров над головой и работу. И этого вполне достаточно, чтобы я был ему обязан до конца жизни!
- Но он,- она замялась, подбирая подходящее слово,- очень опасный человек!
