- Анжелин - своевольная девушка. У вас есть сестры? Если есть, то вы меня поймете.
Карел вздрогнул, и быстро отвёл глаза. Что же, он понимал этого человека. Его сестры… Стефа и Еленка. При воспоминании о первой сразу же в памяти вставали события предшествующие его женитьбе на Бланке - страшный переход от Трира до Реймса. Но он десять раз сходил бы по снегу босиком туда и обратно, чтобы только узнать, что сталось с бесследно исчезнувшей Еленкой? Почему обе его сестры оказались столь несчастливыми в супружестве?
- Я вас понимаю. Но женщины беззащитны перед замышляющими недоброе мужчинами. Уж не говоря, что она нарушает закон, напяливая мужское платье. Так зачем же так глупо рисковать?
Брат Оноре лишь обескураженно развел руками: он явно не имел большого влияния на сестру.
- Будьте гостем в нашем доме.
Карел переступил порог жилья священника. Здесь было тесно, зато тепло и уютно.
Каменка очага разделяла дом на две неравные части: в меньшей за перегородкой, очевидно, жила Анжелин, а в большой горнице обитал её брат. Помимо обеденного стола здесь стояла задернутая пологом кровать, маленькое бюро с письменными принадлежностями, а вдоль стены тянулась полка с толстыми томами книг.
Отец Оноре пригласил гостя присесть за стол.
Не успел Карел расположиться на лавке, как дрогнула заменяющая дверь занавеска, и в комнате появилась юная хозяйка. Анжелин успела переодеться и выглядела вполне пристойно: полотняная юбка и суконный корсаж, а из-под благопристойного чепчика выбивались кудри медово-рыжего цвета. Хрупкая, почти лишенная выпуклостей фигурка, тем не менее, уже радовала глаза истинно женской грациозностью.
Не поднимая на гостя глаз, Анжелин играла роль хозяйки, расставив на столе миски со свежеиспеченным хлебом, сыром, медом и простоквашей. В высокие резные бокалы она налила вино.
Граф из вежливости пригубил. Вкус ему понравился.
- Урожай позапрошлого года, - пояснил священник. - В этом году вино никудышнее: из-за проливных дождей виноград не смог как следует вызреть.
Карел чуть помолчал, а потом прямо спросил:
- Вы тоже считаете меня северянином-чужаком, которому нет дела до того, что творится в его владениях? Или всё-таки будете говорить со мной серьезно, как с разумным человеком, а не с воплощением сатаны?
Отец Оноре покрылся неровными пятнами смущенного румянца.
- Очевидно, сестра наболтала вам всяческих глупостей, - отчаянно простонал он. - Ну что ты будешь с ней делать? Конечно, мне хочется обсудить опасную ситуацию, в которой мы все оказались. Северянин или мавр, суть дела от этого не меняется: вы - единственный, кто сможет защитить людей от произвола инквизиции.
Принципы, внушенные Карелу с детства, не допускали отступлений: сеньор отвечает за вассалов, стоит на защите их интересов, а они за это платят ему преданностью и полной покорностью его воле. И ничего отнять или добавить к этому было невозможно.
- Собственно, даже пробыв в Валле две недели, я так и не смог до конца понять, что происходит. Меня вызвал епископ Бордо, написав, что в моих владениях распоясались еретики. А теперь де Фонтеньяк, не умолкая, твердит о ереси вальденсов. И что, по-вашему, я должен делать в подобных обстоятельствах?
Священник заметно занервничал.
- Но ничего подобного не происходит, - вскричал он в отчаянии. - Это отец Ансельм по глупости решил, что в его приходе проповедуют вальденсы: на самом деле в наших краях уже давно нет их последователей. Причиной недовольства крестьян стал неурожайный год и невероятно тяжелая для этих мест суровая зима. В таких случаях всегда начинают говорить, что мир несовершенен, если одни пухнут с голоду, а другие бесятся от жира. И, как правило, первой под удар критики попадает церковь, потому что священники наиболее близки к своей пастве и живут среди неё. Мы де и богаты, и церковная десятина – это слишком много, и Христос был сыном плотника, и …
- Значит, среди вашей паствы всё-таки ходят такие разговоры? - сухо поинтересовался граф. - Вы же умный человек и хорошо понимаете, что в таких случаях инквизиция неумолима. И если я сейчас встану на сторону этих заблудших, станет ещё хуже. На все владения без разбора может быть наложен интердикт, как на владения еретика, и ситуация осложнится во сто крат. Вы никак не можете забыть того, что было триста лет назад, а на моей родине религиозные войны закончились совсем недавно. Нашелся проповедник - некий Ян Гус - и начал он с того же: с богатства церкви, симонии, индульгенций. Но его проповедь, в конце концов, настолько дорого обошлась Чехии и Моравии, что, если бы Гус узнал, в какие потрясения это выльется, самолично вырвал бы себе язык. Поймите меня правильно, я не стану препятствовать сыску церковных властей, и не потому, что одобряю их деятельность. Просто я хорошо представляю, что произойдёт в случае моего сопротивления властям епископства. На дю Валлей озлобится инквизиция и в три раза ревностней начнёт преследовать моих подданных. Но даже не это самое опасное: молниеносно распространится слух, что я терпим к инакомыслящим. И если сейчас в моих владениях нет еретиков, то после этого они устремятся в Валль со всех сторон света, и не важно, как они будут себя называть: вальденсы или «моравские братья».
Отец Оноре внимательно выслушал доводы графа.
- Может вы и правы, - после непродолжительной паузы произнес он. - Но почему должны страдать ни в чем не повинные люди?
- Не так уж они и невиновны: нельзя, не думая о последствиях, распускать язык. Слово иногда может стоить человеку жизни.
Воцарилось молчание. Карел не спеша смаковал вино, а отец Оноре о чем-то раздумывал, машинально перебирая висящие на поясе четки.
- Вы ещё долго здесь пробудете? - наконец осведомился он.
- Не знаю, - пожал плечами граф, - какое-то время, пока не уляжется эта неприятная история, и жизнь не войдет в привычное русло. Регентша неохотно меня отпустила, хотя обычно она с пониманием относится к подобного рода проблемам.
- Вы собираетесь выдать вашу дочь замуж за Антуана де Тисе?
Карел слегка удивился, заслышав недоверчивую интонацию в голосе кюре.
- Возможно. Дело ещё не решено. Но по всей видимости проект этого союза не вызывает вашего одобрения? - осторожно осведомился он. - Почему? Барон не чужак, подобно мне. Ваши проблемы ему должны быть близки как ни кому другому.
- Я не имею ничего против, - голосу кюре не хватало искренности, вдобавок он заметно смутился. - Ваша дочь - ваше дело. Только…
- Только де Тисе негодяй каких мало! - влезла в разговор вновь появившаяся в комнате невозможная девчонка.
- Анжелин! - взвыл перепуганный брат. - Граф, простите мою сестру: она не ведает что говорит.
Но строптивица только грозно насупилась.
- Я ведаю, что говорю, - отрезала она, - и почему только родилась женщиной? Вы - могущественный граф, близки с регентшей, сами по себе сильный мужчина. Так откуда же такая робость перед кучкой косных доминиканцев?
Карел перевел холодный взгляд на гневное личико Анжелин: её глаза потемнев, стали почти черными. Совсем отец Оноре разбаловал свою сестру: дерзкая девчонка, похоже, и не подозревала о существовании розги.
- Вот, святой отец, - нахмурился он, укоризненно обратившись к кюре, - хорошо, что мы здесь втроем. А если бы ваша сестра позволила себе сказать подобное в присутствии моих людей? Я не могу ручаться, что среди них нет доносчиков.
Священник побледнел: у него даже руки задрожали.
- Анжелин совсем ещё девочка. Ей только четырнадцать.
- Но грудь у неё уже есть, и с мальчиком даже в мужской одежде не спутаешь. Впрочем, ваша сестра будет не первым ребенком, который сгинет в тюрьме, если не научится держать язык за зубами. Мой вам совет: либо выдайте её замуж за человека, который крепко взнуздает эту норовистую лошадку, либо не выпускайте из дома, а когда у вас посетители, запирайте в кладовой.
Анжелин потрясенно ахнула и, закрыв лицо руками, скрылась на своей половине.
- Демуазель, – крикнул ей вслед Карел, - дистанция огромного размера между трусостью и благоразумием: такая же, как между искренностью и глупостью. Мне жаль, что вы этого не понимаете. Но как бы то ни было, жду от вас извинений сразу же по приезде от де Тисе.
Девушка вновь появилась на пороге. Её укрытая косынкой грудь опускалась и поднималась в такт разъяренному дыханию.
- А если я не приду? - заносчиво вздернула она острый подбородок. - Вы сами донесёте на меня?
Карел приподнял брови: нет, девчонка обладала воистину невозможным характером. Ради блага самой же глупышки надо было поставить её на место, раз этого по слабости характера не смог сделать брат Оноре.
- Если в течение недели вы не принесете мне извинений, Анжелин, я буду вынужден отменить разрешение моих предшественников на охоту в угодьях дю Валлей. Мало того, каждый раз, когда вы будете появляться в моем лесу с арбалетом, ваш брат будет платить штраф.
- Вы… вы… - задохнулась девушка от возмущения.
Но Карел и не собирался дожидаться, когда она ляпнет очередную глупость. Он сдержанно поблагодарил священника за угощение и покинул уютный дом де Эньенов. Его небольшой отряд вновь тронулся по направлению к Тисе.
Вскоре поглощенный невеселыми мыслями граф забыл о дерзкой девчонке, хотя беседа с её братом долго не выходила у него из головы. Размышляя как правильно вести себя в столь сложной ситуации, Карел пересек подъемный мост замка Тисе, где его с распростертыми объятиями встретили и сам барон, и всё его семейство.
Арман де Тисе был лишь немногим старше Карела – крепкий здоровяк с черными волосами и курчавой бородкой. А вот его жена наоборот отличалась сухопаростью и держалась на редкость скованно, так же как и три её дочери – девицы, мягко говоря, неказистой внешности.
Сразу же представили гостю и предполагаемого зятя. Карел с любопытством взглянул на него и прикусил губу, сдерживая смех. Он вспомнил характеристику, данную юноше егозой Анжелин. Антуан действительно не был красавцем: долговязый и сутулый, с вытянутым лицом, которое отнюдь не украшал горбоносый профиль. Разве что черные волосы отличались густотой, а округлые орехового цвета глаза поблескивали несомненной сообразительностью.
- Ну, каков молодец? - похлопал отпрыска по плечу гордый отец. - Он будет для вас хорошим зятем.
- Не сомневаюсь, - сдержанно улыбнулся Карел, - но хватит ли у юноши сил и терпения так долго ждать свою нареченную? Изабо всего десять лет.
- Ерунда! - отмахнулся барон. - Найдется, кому скрасить ожидание моего сына, да оно и не затянется надолго. Можно обвенчать их прямо сейчас: пусть Изабелла живет в нашей семье. Как только у девчонки начнутся месячные, введем муженька в её спальню, и дело будет сделано.
- Изабелла - наша единственная дочь. Моя жена никогда не согласится с ней так рано расстаться, поэтому пока речь пойдёт только о помолвке.
Барон недовольно поморщился, но возражать не осмелился, видимо, опасаясь упустить столь выгодный союз.
Зато де Тисе всю душу вложили в угощение будущего свата. Баронесса пригласила гостя к столу, ломящемуся от всевозможных яств.
- Наша кухарка то и дело подогревала остывающие блюда в ожидании столь дорогого гостя.
- Действительно, дю Валль, что вас так задержало в пути? - поинтересовался и сам барон. - Лёд на переправе ещё вроде бы крепкий.
Карел не спешил с ответом, рассеянно разглядывая изобилие стола, но потом все-таки решил выяснить, а как же относятся де Тисе к Эньенам.
- Мне по дороге встретилась дерзкая девчонка. Как потом выяснилось, тоже ваша отдаленная родственница. Я заезжал к её брату - священнику, чтобы потолковать о положении дел в его приходе.
Слова графа почему-то вызвали у хозяев такой шквал возмущения, что от негодования они забыли про остывающую еду.
- Какая родственница! - первым взревел барон. - Её папаша привез беременную девицу откуда-то из своих бесконечных странствий. Дед графини любил своего младшего племянника, поэтому приютил парочку в своих владениях. Но на самом-то деле, скорее всего, они никогда не были венчаны и их дети бастарды.
- А уж гонору, спеси, а ведь сами практически нищие. Оноре получил сан только благодаря благодеянию вашего покойного тестя. А бесстыдница Анжелин так и осталась без приданого. Вряд ли теперь кто-нибудь на неё польстится, - вторила ему жена, поджав бесцветную полоску узких губ.
Три её дочери энергично закивали головами.
- Отец Оноре - священник, а его сестра ходит одетая как мужчина, - пропищала одна из них. - А между тем, это грех. За это сожгли Орлеанскую Деву.
- Замолчи, Клара, - прикрикнул на неё отец, - не след моим дочерям встревать в разговор мужчин. Что же касается Анжелин, я не раз предупреждал отца Оноре: если его сестру изнасилуют, я пальцем не шевельну, чтобы наказать обидчика. В этом будет полностью только её вина.
Отец с сыном быстро переглянулись, и Карел сразу же понял значение этого взгляда. Что же, понятно, кто жаждет стать этим обидчиком: у его будущего зятька губа не дура, только граф сильно сомневался, что Анжелин позволит над собой надругаться. Хотя, сколько бы в юной задире не было отваги, она всего лишь слабая девушка.
Однако Карлу было неприятно даже думать, что этот носатый юнец может её сломать.
- Да и сам отец Оноре позволяет себе вольнодумствовать: вместо того, чтобы призывать своих прихожан к смирению, часто встает на их сторону. Написал письмо епископу, что в связи с бедственным положением вилланов нужно снизить размер церковной десятины. Эньен и ко мне лез с советами на счет оброка, но будьте уверены, я быстро поставил его на место. Священник должен заниматься душами, а не карманами своих прихожан. К вам он со своими дурацкими идеями не цеплялся?
Карел задумчиво пожевал жареную утку. Судя по множеству яств на столе, кухарка у барона была на редкость искусной, и вообще поесть в этом доме любили. Правда, женская половина семьи отличалась костлявостью, да и будущий зятек также был чрезмерно худ.
- Мы разговаривали на другие темы, - уклонился он от ответа. – Вы тоже понесли убытки в этом году?
- Так ведь лило как из ведра всё лето: откуда взяться хорошей ягоде? Вино получилось кислое, водянистое и не пьянит.
Слово за слово, и они ушли в разговоре от семьи священника. Барон был настолько непримиримо настроен против какого-либо компромисса с голодающими людьми, что не любящий обострять обстановку Карел недовольно поморщился.
Де Тисе моментально сообразили, что гость недоволен, и переключились на обсуждение юного короля.
- Мы слышали, что его величество серьезно болен и не сможет заниматься государственными делами, поэтому за него и в дальнейшем будет править регентша.
- Его величество слабого здоровья, - согласился дю Валль, - но не настолько, чтобы избегать самостоятельных решений. Характер у короля во многом похож на отцовский.
- Говорят, Анна де Божё никогда не выпустит власть из рук.
- Её высочество как никто другой знает о существовании саллического закона, и она достаточно умна, чтобы узурпировать власть. Регентша прекрасно осознает, что с ослаблением позиций брата рухнет и её собственный авторитет.
- А Людовик Орлеанский?
- Думаю, что герцог в данной ситуации ведёт себя недальновидно.
Карел вздрогнул, и быстро отвёл глаза. Что же, он понимал этого человека. Его сестры… Стефа и Еленка. При воспоминании о первой сразу же в памяти вставали события предшествующие его женитьбе на Бланке - страшный переход от Трира до Реймса. Но он десять раз сходил бы по снегу босиком туда и обратно, чтобы только узнать, что сталось с бесследно исчезнувшей Еленкой? Почему обе его сестры оказались столь несчастливыми в супружестве?
- Я вас понимаю. Но женщины беззащитны перед замышляющими недоброе мужчинами. Уж не говоря, что она нарушает закон, напяливая мужское платье. Так зачем же так глупо рисковать?
Брат Оноре лишь обескураженно развел руками: он явно не имел большого влияния на сестру.
- Будьте гостем в нашем доме.
Карел переступил порог жилья священника. Здесь было тесно, зато тепло и уютно.
Каменка очага разделяла дом на две неравные части: в меньшей за перегородкой, очевидно, жила Анжелин, а в большой горнице обитал её брат. Помимо обеденного стола здесь стояла задернутая пологом кровать, маленькое бюро с письменными принадлежностями, а вдоль стены тянулась полка с толстыми томами книг.
Отец Оноре пригласил гостя присесть за стол.
Не успел Карел расположиться на лавке, как дрогнула заменяющая дверь занавеска, и в комнате появилась юная хозяйка. Анжелин успела переодеться и выглядела вполне пристойно: полотняная юбка и суконный корсаж, а из-под благопристойного чепчика выбивались кудри медово-рыжего цвета. Хрупкая, почти лишенная выпуклостей фигурка, тем не менее, уже радовала глаза истинно женской грациозностью.
Не поднимая на гостя глаз, Анжелин играла роль хозяйки, расставив на столе миски со свежеиспеченным хлебом, сыром, медом и простоквашей. В высокие резные бокалы она налила вино.
Граф из вежливости пригубил. Вкус ему понравился.
- Урожай позапрошлого года, - пояснил священник. - В этом году вино никудышнее: из-за проливных дождей виноград не смог как следует вызреть.
Карел чуть помолчал, а потом прямо спросил:
- Вы тоже считаете меня северянином-чужаком, которому нет дела до того, что творится в его владениях? Или всё-таки будете говорить со мной серьезно, как с разумным человеком, а не с воплощением сатаны?
Отец Оноре покрылся неровными пятнами смущенного румянца.
- Очевидно, сестра наболтала вам всяческих глупостей, - отчаянно простонал он. - Ну что ты будешь с ней делать? Конечно, мне хочется обсудить опасную ситуацию, в которой мы все оказались. Северянин или мавр, суть дела от этого не меняется: вы - единственный, кто сможет защитить людей от произвола инквизиции.
Принципы, внушенные Карелу с детства, не допускали отступлений: сеньор отвечает за вассалов, стоит на защите их интересов, а они за это платят ему преданностью и полной покорностью его воле. И ничего отнять или добавить к этому было невозможно.
- Собственно, даже пробыв в Валле две недели, я так и не смог до конца понять, что происходит. Меня вызвал епископ Бордо, написав, что в моих владениях распоясались еретики. А теперь де Фонтеньяк, не умолкая, твердит о ереси вальденсов. И что, по-вашему, я должен делать в подобных обстоятельствах?
Священник заметно занервничал.
- Но ничего подобного не происходит, - вскричал он в отчаянии. - Это отец Ансельм по глупости решил, что в его приходе проповедуют вальденсы: на самом деле в наших краях уже давно нет их последователей. Причиной недовольства крестьян стал неурожайный год и невероятно тяжелая для этих мест суровая зима. В таких случаях всегда начинают говорить, что мир несовершенен, если одни пухнут с голоду, а другие бесятся от жира. И, как правило, первой под удар критики попадает церковь, потому что священники наиболее близки к своей пастве и живут среди неё. Мы де и богаты, и церковная десятина – это слишком много, и Христос был сыном плотника, и …
- Значит, среди вашей паствы всё-таки ходят такие разговоры? - сухо поинтересовался граф. - Вы же умный человек и хорошо понимаете, что в таких случаях инквизиция неумолима. И если я сейчас встану на сторону этих заблудших, станет ещё хуже. На все владения без разбора может быть наложен интердикт, как на владения еретика, и ситуация осложнится во сто крат. Вы никак не можете забыть того, что было триста лет назад, а на моей родине религиозные войны закончились совсем недавно. Нашелся проповедник - некий Ян Гус - и начал он с того же: с богатства церкви, симонии, индульгенций. Но его проповедь, в конце концов, настолько дорого обошлась Чехии и Моравии, что, если бы Гус узнал, в какие потрясения это выльется, самолично вырвал бы себе язык. Поймите меня правильно, я не стану препятствовать сыску церковных властей, и не потому, что одобряю их деятельность. Просто я хорошо представляю, что произойдёт в случае моего сопротивления властям епископства. На дю Валлей озлобится инквизиция и в три раза ревностней начнёт преследовать моих подданных. Но даже не это самое опасное: молниеносно распространится слух, что я терпим к инакомыслящим. И если сейчас в моих владениях нет еретиков, то после этого они устремятся в Валль со всех сторон света, и не важно, как они будут себя называть: вальденсы или «моравские братья».
Отец Оноре внимательно выслушал доводы графа.
- Может вы и правы, - после непродолжительной паузы произнес он. - Но почему должны страдать ни в чем не повинные люди?
- Не так уж они и невиновны: нельзя, не думая о последствиях, распускать язык. Слово иногда может стоить человеку жизни.
Воцарилось молчание. Карел не спеша смаковал вино, а отец Оноре о чем-то раздумывал, машинально перебирая висящие на поясе четки.
- Вы ещё долго здесь пробудете? - наконец осведомился он.
- Не знаю, - пожал плечами граф, - какое-то время, пока не уляжется эта неприятная история, и жизнь не войдет в привычное русло. Регентша неохотно меня отпустила, хотя обычно она с пониманием относится к подобного рода проблемам.
- Вы собираетесь выдать вашу дочь замуж за Антуана де Тисе?
Карел слегка удивился, заслышав недоверчивую интонацию в голосе кюре.
- Возможно. Дело ещё не решено. Но по всей видимости проект этого союза не вызывает вашего одобрения? - осторожно осведомился он. - Почему? Барон не чужак, подобно мне. Ваши проблемы ему должны быть близки как ни кому другому.
- Я не имею ничего против, - голосу кюре не хватало искренности, вдобавок он заметно смутился. - Ваша дочь - ваше дело. Только…
- Только де Тисе негодяй каких мало! - влезла в разговор вновь появившаяся в комнате невозможная девчонка.
- Анжелин! - взвыл перепуганный брат. - Граф, простите мою сестру: она не ведает что говорит.
Но строптивица только грозно насупилась.
- Я ведаю, что говорю, - отрезала она, - и почему только родилась женщиной? Вы - могущественный граф, близки с регентшей, сами по себе сильный мужчина. Так откуда же такая робость перед кучкой косных доминиканцев?
Карел перевел холодный взгляд на гневное личико Анжелин: её глаза потемнев, стали почти черными. Совсем отец Оноре разбаловал свою сестру: дерзкая девчонка, похоже, и не подозревала о существовании розги.
- Вот, святой отец, - нахмурился он, укоризненно обратившись к кюре, - хорошо, что мы здесь втроем. А если бы ваша сестра позволила себе сказать подобное в присутствии моих людей? Я не могу ручаться, что среди них нет доносчиков.
Священник побледнел: у него даже руки задрожали.
- Анжелин совсем ещё девочка. Ей только четырнадцать.
- Но грудь у неё уже есть, и с мальчиком даже в мужской одежде не спутаешь. Впрочем, ваша сестра будет не первым ребенком, который сгинет в тюрьме, если не научится держать язык за зубами. Мой вам совет: либо выдайте её замуж за человека, который крепко взнуздает эту норовистую лошадку, либо не выпускайте из дома, а когда у вас посетители, запирайте в кладовой.
Анжелин потрясенно ахнула и, закрыв лицо руками, скрылась на своей половине.
- Демуазель, – крикнул ей вслед Карел, - дистанция огромного размера между трусостью и благоразумием: такая же, как между искренностью и глупостью. Мне жаль, что вы этого не понимаете. Но как бы то ни было, жду от вас извинений сразу же по приезде от де Тисе.
Девушка вновь появилась на пороге. Её укрытая косынкой грудь опускалась и поднималась в такт разъяренному дыханию.
- А если я не приду? - заносчиво вздернула она острый подбородок. - Вы сами донесёте на меня?
Карел приподнял брови: нет, девчонка обладала воистину невозможным характером. Ради блага самой же глупышки надо было поставить её на место, раз этого по слабости характера не смог сделать брат Оноре.
- Если в течение недели вы не принесете мне извинений, Анжелин, я буду вынужден отменить разрешение моих предшественников на охоту в угодьях дю Валлей. Мало того, каждый раз, когда вы будете появляться в моем лесу с арбалетом, ваш брат будет платить штраф.
- Вы… вы… - задохнулась девушка от возмущения.
Но Карел и не собирался дожидаться, когда она ляпнет очередную глупость. Он сдержанно поблагодарил священника за угощение и покинул уютный дом де Эньенов. Его небольшой отряд вновь тронулся по направлению к Тисе.
Вскоре поглощенный невеселыми мыслями граф забыл о дерзкой девчонке, хотя беседа с её братом долго не выходила у него из головы. Размышляя как правильно вести себя в столь сложной ситуации, Карел пересек подъемный мост замка Тисе, где его с распростертыми объятиями встретили и сам барон, и всё его семейство.
Арман де Тисе был лишь немногим старше Карела – крепкий здоровяк с черными волосами и курчавой бородкой. А вот его жена наоборот отличалась сухопаростью и держалась на редкость скованно, так же как и три её дочери – девицы, мягко говоря, неказистой внешности.
Сразу же представили гостю и предполагаемого зятя. Карел с любопытством взглянул на него и прикусил губу, сдерживая смех. Он вспомнил характеристику, данную юноше егозой Анжелин. Антуан действительно не был красавцем: долговязый и сутулый, с вытянутым лицом, которое отнюдь не украшал горбоносый профиль. Разве что черные волосы отличались густотой, а округлые орехового цвета глаза поблескивали несомненной сообразительностью.
- Ну, каков молодец? - похлопал отпрыска по плечу гордый отец. - Он будет для вас хорошим зятем.
- Не сомневаюсь, - сдержанно улыбнулся Карел, - но хватит ли у юноши сил и терпения так долго ждать свою нареченную? Изабо всего десять лет.
- Ерунда! - отмахнулся барон. - Найдется, кому скрасить ожидание моего сына, да оно и не затянется надолго. Можно обвенчать их прямо сейчас: пусть Изабелла живет в нашей семье. Как только у девчонки начнутся месячные, введем муженька в её спальню, и дело будет сделано.
- Изабелла - наша единственная дочь. Моя жена никогда не согласится с ней так рано расстаться, поэтому пока речь пойдёт только о помолвке.
Барон недовольно поморщился, но возражать не осмелился, видимо, опасаясь упустить столь выгодный союз.
Зато де Тисе всю душу вложили в угощение будущего свата. Баронесса пригласила гостя к столу, ломящемуся от всевозможных яств.
- Наша кухарка то и дело подогревала остывающие блюда в ожидании столь дорогого гостя.
- Действительно, дю Валль, что вас так задержало в пути? - поинтересовался и сам барон. - Лёд на переправе ещё вроде бы крепкий.
Карел не спешил с ответом, рассеянно разглядывая изобилие стола, но потом все-таки решил выяснить, а как же относятся де Тисе к Эньенам.
- Мне по дороге встретилась дерзкая девчонка. Как потом выяснилось, тоже ваша отдаленная родственница. Я заезжал к её брату - священнику, чтобы потолковать о положении дел в его приходе.
Слова графа почему-то вызвали у хозяев такой шквал возмущения, что от негодования они забыли про остывающую еду.
- Какая родственница! - первым взревел барон. - Её папаша привез беременную девицу откуда-то из своих бесконечных странствий. Дед графини любил своего младшего племянника, поэтому приютил парочку в своих владениях. Но на самом-то деле, скорее всего, они никогда не были венчаны и их дети бастарды.
- А уж гонору, спеси, а ведь сами практически нищие. Оноре получил сан только благодаря благодеянию вашего покойного тестя. А бесстыдница Анжелин так и осталась без приданого. Вряд ли теперь кто-нибудь на неё польстится, - вторила ему жена, поджав бесцветную полоску узких губ.
Три её дочери энергично закивали головами.
- Отец Оноре - священник, а его сестра ходит одетая как мужчина, - пропищала одна из них. - А между тем, это грех. За это сожгли Орлеанскую Деву.
- Замолчи, Клара, - прикрикнул на неё отец, - не след моим дочерям встревать в разговор мужчин. Что же касается Анжелин, я не раз предупреждал отца Оноре: если его сестру изнасилуют, я пальцем не шевельну, чтобы наказать обидчика. В этом будет полностью только её вина.
Отец с сыном быстро переглянулись, и Карел сразу же понял значение этого взгляда. Что же, понятно, кто жаждет стать этим обидчиком: у его будущего зятька губа не дура, только граф сильно сомневался, что Анжелин позволит над собой надругаться. Хотя, сколько бы в юной задире не было отваги, она всего лишь слабая девушка.
Однако Карлу было неприятно даже думать, что этот носатый юнец может её сломать.
- Да и сам отец Оноре позволяет себе вольнодумствовать: вместо того, чтобы призывать своих прихожан к смирению, часто встает на их сторону. Написал письмо епископу, что в связи с бедственным положением вилланов нужно снизить размер церковной десятины. Эньен и ко мне лез с советами на счет оброка, но будьте уверены, я быстро поставил его на место. Священник должен заниматься душами, а не карманами своих прихожан. К вам он со своими дурацкими идеями не цеплялся?
Карел задумчиво пожевал жареную утку. Судя по множеству яств на столе, кухарка у барона была на редкость искусной, и вообще поесть в этом доме любили. Правда, женская половина семьи отличалась костлявостью, да и будущий зятек также был чрезмерно худ.
- Мы разговаривали на другие темы, - уклонился он от ответа. – Вы тоже понесли убытки в этом году?
- Так ведь лило как из ведра всё лето: откуда взяться хорошей ягоде? Вино получилось кислое, водянистое и не пьянит.
Слово за слово, и они ушли в разговоре от семьи священника. Барон был настолько непримиримо настроен против какого-либо компромисса с голодающими людьми, что не любящий обострять обстановку Карел недовольно поморщился.
Де Тисе моментально сообразили, что гость недоволен, и переключились на обсуждение юного короля.
- Мы слышали, что его величество серьезно болен и не сможет заниматься государственными делами, поэтому за него и в дальнейшем будет править регентша.
- Его величество слабого здоровья, - согласился дю Валль, - но не настолько, чтобы избегать самостоятельных решений. Характер у короля во многом похож на отцовский.
- Говорят, Анна де Божё никогда не выпустит власть из рук.
- Её высочество как никто другой знает о существовании саллического закона, и она достаточно умна, чтобы узурпировать власть. Регентша прекрасно осознает, что с ослаблением позиций брата рухнет и её собственный авторитет.
- А Людовик Орлеанский?
- Думаю, что герцог в данной ситуации ведёт себя недальновидно.
