- Ну, кто на меня нападет?
- У вас гораздо больше врагов, чем кажется, - осторожно заметил Батистен. - Многих устроило, если бы вас просто не стало.
- Существует немало людей, которым лучше бы исчезнуть, но они не спешат умирать.
В этот раз Анжелин стояла у ограды и терпеливо ждала любовника.
- Любовь моя, - она радостно повисла на его шее, - как же я рада, что вы пришли. Мне было так страшно.
- Чего же ты испугалась, ангел мой? – нежно прижал он к себе хрупкое тело.
- А вдруг я вам не понравилась? Я читала в одной книге, что любовь - это искусство.
Карел рассмеялся, подхватывая её на руки.
- Правильно, но никто не требует искусности от девственницы. Любимая, тебе ещё только предстоит освоить это женское ремесло. Я с удовольствием стану твоим учителем, но и потребую платы за обучение.
Анжелин счастливо рассмеялась.
- Вы всегда требуете оплаты, но мне нравится назначаемая цена.
- Твой брат ни о чем не догадывается?
- Он всегда крепко спит, но сегодня у нас будет другое место для встречи.
- Какое?
Девушка кивнула головой в сторону пекарни.
- Там. Облатки для причастия и хлеб старая Жервеза печет только два раза в неделю. Но сегодня её нет, и я тайно протопила печь, чтобы нам не было холодно.
Карел обрадованно поцеловал тянущиеся к нему губы и понес девушку в сторону низкой хижины с возвышающейся трубой. Помещение было до предела тесным, но здесь вкусно пахло хлебом и травами, стоял большой разделочный стол, а в углу приютилась жесткая лежанка.
- Не самое лучшее ложе, - рассмеялся Карел, поставив свою ношу и начиная раздеваться, - но ты права в одном: для любви очень важно уединение.
- Мне опять будет больно, и я могу не удержаться и закричать?
Несмотря на лёгкий испуг в голосе, Анжелин решительно сбрасывала с себя одежду.
- Нет, - любовно привлек её к себе Карел, помогая избавиться от рубашки, - больно не будет. Будет прекрасно.
Как же она ему нравилась: и эта по-детски угловатая фигурка с маленькими, но тугими грудями с торчащими вверх пухлыми сосками, и едва округляющиеся бедра, и нежная, чуть смугловатая кожа. К тому же присущий девушке запах опьянял его и вызывал острое желание овладеть ею.
- Любовь - это просто, - ласково уложил он возлюбленную прямо на стол, сразу же в нетерпении разводя целомудренно сжатые бедра, - мы должны изо всех сил стараться доставить наслаждение друг другу.
И Анжелин, в исступлении вцепившись в его плечи, с таким пылом ответила на страсть любовника, что вскоре пекарня заполнилась тяжелым дыханием, сладострастными стонами, звуком неистово сливающихся тел, затяжных поцелуев, возмущенным скрипом то и дело раскачиваемого стола.
Потом они перебрались на лежанку. Томная Анжелин лежала в объятиях любовника и тяжело дышала.
- Это самое лучшее, что может быть на свете, - наконец прошептала она ему на ухо.
Карел рассмеялся.
- Я рад, что ты пришла к такому выводу.
- И чем же я должна за это заплатить?
Надо же, она не забыла про его слова. Карел задумался, продолжая машинально поглаживать её по голове. Разговор предстоял, мягко говоря, щекотливый. А может довериться природе и Анжелин, попав в ловушку, ничего не останется, как принять уготованную ей долю? И всё же дю Валль решил быть откровенным.
- Ты знаешь, чем заканчивается для женщины слияние с мужчиной?
Анжелин прижалась горящим лицом к его груди.
- Я не ребенок, чтобы не знать таких вещей. Как-то даже присутствовала при родах: пришлось помочь служанке, когда её внезапно прихватило рожать в нашем доме. Это не самое приятное зрелище: женщина сильно страдает и кричит. Зато теперь я знаю, насколько чудесно всё начинается.
- Тебя это пугает?
Анжелин приподняла голову. Даже в темноте было заметно, каким удивлением сверкнули её глаза.
- Нет. Если Господу угодно, чтобы женщины рожали в муках, то пройду через это и я.
Момент показался Карелу удобным.
- А ты не боишься забеременеть?
Но он имел дело с сестрой священника.
- На всё воля Всевышнего.
- Анжелин, я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. Но тебе известно, какие испытания выпадают на долю забеременевшей девицы? Готова ли ты пройти через них?
Анжелин неторопливо накрутила на палец локон его волос.
- Единственное, что меня страшит - это лишиться вашей любви. Знаете, я влюбилась, как только впервые увидела вас в то утро на тропе. Солнце отражалось в этих золотых волосах, а от взгляда синих глаз запылало моё бедное сердце: вы были именно таким, о котором я всегда мечтала. Прекрасный принц из моих снов. Было так страшно, что вы проедете мимо, не обратив на меня внимания.
Улыбающийся Карел слушал это чистосердечное признание: оно его тронуло до глубины души. Анжелин излучала столько любви, что его сердце охватила грустная нежность. Что ждёт эту прелестную девушку дальше? Она ещё не осознавала, насколько презираема обществом роль матери пусть графского, но бастарда. Сумеет ли он оградить её от позора и горького разочарования? Вряд ли.
Эта девушка отличалась не только незаурядным темпераментом, но и обладала даром внушать сильную страсть. Карелу хотелось её беречь и лелеять, а не обрекать на нелегкие испытания.
«Я должен что-то сделать, - вдруг подумал он. – Анжелин заслуживает большего, чем участь шлюхи»
Мысль промелькнула и вскоре пропала, вытесненная очередной любовной схваткой. Но она не исчезла окончательно и, как потом выяснилось, крепко засела в его голове.
Пекарню граф покинул незадолго до рассвета. В сопровождении молчаливого Батистена он возвращался домой, с улыбкой вспоминая расставание с юной любовницей.
- Когда ты вновь придёшь, сердце моё?
- Как только представится возможность.
- Только не откладывай наше свидание надолго.
- Я и сам хочу как можно быстрее оказаться в твоих объятиях.
Карел хоть и устал, но чувствовал себя настолько довольным, что с гораздо большей симпатией смотрел на окружающий мир. И солнце светило ярче, и птицы пели радостнее. После такой ночи даже мерзкие физиономии де Тисе и то не казались такими гадкими: столь сильно раздражавшие гости теперь вызывали у графа лишь презрительную усмешку.
И тут Батистен настолько сильно толкнул его, что Карел от неожиданности не удержался на ногах.
- Ты что… - возмутился он, поднимаясь с земли, но прикусил губу.
В непосредственной близости от его носа дрожала впившаяся в дерево стрела. Если бы не Батистен, лежать ему на дорожке простреленным. Но тот, кто её выпустил, пока ещё находился где-то поблизости. Граф и Батистен, сжимая в руках оружие, затаились за ближайшим деревом, настороженно вглядываясь в окрестности. Столь невыгодная позиция не позволяла им вычислить направление стрелы. Им пришлось прятаться до тех пор, пока хрустнувшая ветка в отдалении не подсказала, что их неизвестный враг решил убраться восвояси.
ЛЮБОВЬ.
И всё же даже столь красноречивое предупреждение не остановило дю Валля.
Совместные ночи следовали одна из другой: каждый раз Карел устремлялся вместе с Батистеном по знакомой дорожке, и находил свою возлюбленную всё более чувственной и страстной.
А что же графские гости? Они упорно торчали в замке, злоупотребляя его терпением. Каждое утро Батистен докладывал об очередных выходках жизнелюба барона.
- У вашего гостя неуемность мартовского кота. Вчера он оказал честь сорокалетней толстухе Трюшо, зажав судомойку прямо в кладовой.
- Не убудет от неё, - раздраженно отмахнулся Карел.
- Да как бы ни прибыло, - ухмыльнулся слуга. - Мессир не единожды оказал ей знаки внимания.
- Это делает честь Трюшо, - сухо заметил граф, но немного спустя поинтересовался. - А как ведет себя молодой де Тисе?
Батистен замялся.
- Горничным подолы не задирает. По-моему, тяготится вынужденным пребыванием здесь: постоянно грустен и подавлен.
- Его можно понять, - тяжело вздохнул Карел, - если бы не Анжелин, я тоже забыл, что такое улыбка.
Однако так или иначе, но хитрый де Фонтеньяк рассчитал всё точно: барон с сыном так надоели дю Валлю, уговаривая не противиться ужесточению мер, что он, в конце концов, пошёл на компромисс.
- Ладно, - сдался граф, - пусть необходимое вам количество людей будет арестовано и даже осуждено за приверженность к ереси вальденсов, но после должного покаяния, их должны помиловать и позволить вернуться к своим семьям. Тогда все убедятся, что мы не только казним, но и милуем искренне раскаявшихся в заблуждениях грешников.
- А если они не раскаются? - живо полюбопытствовал де Фонтеньяк.
Карел метнул в него недовольный взгляд.
- А вы их переубедите.
Эти люди стояли ему поперек горла, тогда как все его помыслы были сосредоточены на юной любовнице. Анжелин пылала в его руках, вызывая такой силы ответную страсть, что вскоре Карел осознал: наконец-то он нашёл свою женщину.
Но и впившаяся в дерево стрела не выходила у него из головы. Дю Валль отчетливо понимал, что они с Анжелин находятся под чьим-то пристальным враждебным вниманием. Всё прояснилось, когда зарядивший с самого утра дождь расстроил их очередное свидание.
Оставшийся дома Карел промучился всю ночь без сна, а наутро отправил слугу к Анжелин с приказанием появиться в замке, чтобы забрать пожертвования для прихожан брата. Повод был так себе: тот же слуга мог доставить эти пожертвования, не тревожа сестру отца Оноре, но Карелу не пришло в голову ничего умнее.
Анжелин, конечно же, пришла, но занятый делами дю Валль не сразу нашёл для неё время.
- Мне кажется, что демуазель направилась в библиотеку, - сообщил Батистен, когда он осведомился о любовнице.
Когда Карел подошёл к библиотеке, то с удивлением услышал громкие голоса.
- Как ты могла?
- Это не твоё дело, Антуан!
- Нет, моё, коли дьявол помутил твой разум. Он женат, чужак, человек хладнокровный и равнодушный. Неужели тебя прельстила его смазливая внешность?
- Не смей судить графа. Кто ты сам? Недоросль, болтающийся без дела при отце, согласный взять в жены даже десятилетнюю девчонку в слепой надежде, что у графа больше не будет детей и весь его немалый лён попадет в ваши загребущие руки.
- Но ведь ты прекрасно знаешь, что, когда речь идёт о женитьбе, выбирают не подругу сердца, а продолжают род. К моему чувству к тебе это не имеет отношения.
- Это правда: нет никаких чувств.
- Дурочка, это дю Валль тебя не любит, и любить не может. Твоя любовь для него всего лишь развлечение, пока он киснет от скуки в Гиени. Как только у него появится возможность отсюда уехать, граф тотчас забудет о своём увлечении.
- Но это не значит, что у тебя появится возможность занять его место.
Возможно, Карелу польстило бы, с какой горячностью его возлюбленная защищала их любовь, если бы не некоторые нюансы. В голосе Анжелин звучали гнев и горечь. С чего бы это?
Между тем разговор в библиотеке набирал обороты.
- В замке нет ни одного человека, который не знал бы о вашей связи. Судачат все: от служанок до рыцарей. Что будет, когда граф уедет? Тебе начнут плевать в лицо!
- Это моя жизнь. Ты же навсегда потерял право в неё вмешиваться.
- Я люблю тебя, Анжелин, каких ошибок ты не допустила бы. Каждую ночь, когда этот распутник устремляется в ваш дом... Если бы ты знала, какие муки я терплю: как будто живьем сгораю в пламени пекла.
- Не смей говорить о любви. Говорят, что одна из ваших служанок носит твоего ребенка. И ты ещё смеешь графа называть распутником?
- Анжелин, что ты несешь? Ещё упрекнула бы в том, что я под кроватью держу ночной горшок. И всё же, дворянке столь знатного рода нужно сойти с ума, чтобы низвести себя до положения безотказной простолюдинки.
- Значит, если бы я стала твоей любовницей, то не уронила себя, а, полюбив человека во стократ лучшего, обезумела? Странная логика.
- С тобой невозможно разговаривать.
- Так оставь меня в покое! Я ненавижу и тебя, и всё ваше жадное семейство упырей.
- Анжелин, опомнись… - голос юноши был полон боли.
Неизвестно до чего бы они договорились, но Карела настолько растревожила эта беседа, что он решился её прервать.
- Извините, демуазель де Эньен, - холодно улыбнулся дю Валль, переступив порог библиотеки, - что заставил вас ждать. Меня задержали дела. Благодарю, шевалье, что взяли на себя труд развлечь нашу гостью.
Его неприязненный взгляд остановился на молодом де Тисе. Расстроенный Антуан пробормотал, что его ждёт отец, и вышел.
- Радость моя, - Карел заключил в объятия выведенную из себя девушку, - прости. Позвал тебя в Валль, хотя не стоило этого делать, но я так соскучился.
Анжелин болезненно улыбнулась.
- Все и так знают, что я ваша любовница. Антуан сейчас прочитал мне нравоучение.
- Что вас связывает, дорогая? В своё время я услышал немало уничижительного об Антуане, но уже давно пришел к выводу, что, называя его глупцом и прочими нелестными эпитетами, на самом деле ты относишься к де Тисе иначе.
- Я его ненавижу.
- Ненависть - серьезное чувство, ангел мой, и только тем, что он пытался несколько раз тебя поцеловать, её не вызовешь. Для этого нужны более веские причины.
Анжелин тяжело вздохнула.
- Ещё когда был жив ваш тесть, де Тисе и он сговорились о нашем браке: покойный дядюшка обещал выделить мне приданое. Мы много времени проводили вместе: пока Оноре учился, я жила в этом замке, и де Тисе здесь часто бывали. Конечно, я не испытывала к нему любви, но мне было интересно с Антуаном: он умеет и любит шутить, часто играл со мной, разговаривал, да и вообще… - она тоскливо перевела дыхание, - но потом его отправили учиться, потом чума и все умерли. Год назад де Тисе попросили Бланку подтвердить обязательства её отца на счёт моего приданого, но она отказалась выделить обещанную сумму. Мало того, взамен предложила Антуану проект брака с Изабеллой. Барон едва с ума не сошёл от радости, сообразив, какое богатство само плывет в руки де Тисе. Разве вы этого не знали?
Карел удивленно вздернул брови, пытаясь вспомнить, говорила ли ему что-нибудь супруга о приданом для демуазель де Эньен. Бланка почему-то не рассказала ему о своей роли в сватовстве де Тисе к их дочери.
- До нашей встречи я и не подозревал о твоём существовании.
- Мне об этом рассказал Антуан, когда объяснил, почему разорвана помолвка. Возможно, я простила его, если бы он сразу же не предложил другого…
- Внебрачную связь?
- Это было невероятно оскорбительно. Значит, пока де Тисе рассчитывал стать моим супругом, он относился ко мне с уважением, но как только его родители решили, что я слишком бедна для супружеского ложа, так унизил меня. Как будто я одна из служанок де Тисе! Меня тогда как будто живьем в кипяток засунули, и с тех пор я его не переношу.
Карел угрюмо выслушал это признание. Возможно, Анжелин и сама не понимала, в чём сейчас призналась ему. Так или иначе, но этот долговязый юноша занимал в её душе отнюдь не последнее место. Одеваясь, как мальчишка, и дерзя на каждом шагу, она просто делала всё, чтобы как можно больнее задеть Антуана. Не потому ли она стала его любовницей, что хотела досадить пренебрегшему её любовью мальчишке?
- Сердитесь? - Анжелин виновато заглянула ему в глаза. - Клянусь, он задел лишь гордость, а моё сердце принадлежит только вам.
Карел сразу же смягчился, заключив её в объятия.
- У вас гораздо больше врагов, чем кажется, - осторожно заметил Батистен. - Многих устроило, если бы вас просто не стало.
- Существует немало людей, которым лучше бы исчезнуть, но они не спешат умирать.
В этот раз Анжелин стояла у ограды и терпеливо ждала любовника.
- Любовь моя, - она радостно повисла на его шее, - как же я рада, что вы пришли. Мне было так страшно.
- Чего же ты испугалась, ангел мой? – нежно прижал он к себе хрупкое тело.
- А вдруг я вам не понравилась? Я читала в одной книге, что любовь - это искусство.
Карел рассмеялся, подхватывая её на руки.
- Правильно, но никто не требует искусности от девственницы. Любимая, тебе ещё только предстоит освоить это женское ремесло. Я с удовольствием стану твоим учителем, но и потребую платы за обучение.
Анжелин счастливо рассмеялась.
- Вы всегда требуете оплаты, но мне нравится назначаемая цена.
- Твой брат ни о чем не догадывается?
- Он всегда крепко спит, но сегодня у нас будет другое место для встречи.
- Какое?
Девушка кивнула головой в сторону пекарни.
- Там. Облатки для причастия и хлеб старая Жервеза печет только два раза в неделю. Но сегодня её нет, и я тайно протопила печь, чтобы нам не было холодно.
Карел обрадованно поцеловал тянущиеся к нему губы и понес девушку в сторону низкой хижины с возвышающейся трубой. Помещение было до предела тесным, но здесь вкусно пахло хлебом и травами, стоял большой разделочный стол, а в углу приютилась жесткая лежанка.
- Не самое лучшее ложе, - рассмеялся Карел, поставив свою ношу и начиная раздеваться, - но ты права в одном: для любви очень важно уединение.
- Мне опять будет больно, и я могу не удержаться и закричать?
Несмотря на лёгкий испуг в голосе, Анжелин решительно сбрасывала с себя одежду.
- Нет, - любовно привлек её к себе Карел, помогая избавиться от рубашки, - больно не будет. Будет прекрасно.
Как же она ему нравилась: и эта по-детски угловатая фигурка с маленькими, но тугими грудями с торчащими вверх пухлыми сосками, и едва округляющиеся бедра, и нежная, чуть смугловатая кожа. К тому же присущий девушке запах опьянял его и вызывал острое желание овладеть ею.
- Любовь - это просто, - ласково уложил он возлюбленную прямо на стол, сразу же в нетерпении разводя целомудренно сжатые бедра, - мы должны изо всех сил стараться доставить наслаждение друг другу.
И Анжелин, в исступлении вцепившись в его плечи, с таким пылом ответила на страсть любовника, что вскоре пекарня заполнилась тяжелым дыханием, сладострастными стонами, звуком неистово сливающихся тел, затяжных поцелуев, возмущенным скрипом то и дело раскачиваемого стола.
Потом они перебрались на лежанку. Томная Анжелин лежала в объятиях любовника и тяжело дышала.
- Это самое лучшее, что может быть на свете, - наконец прошептала она ему на ухо.
Карел рассмеялся.
- Я рад, что ты пришла к такому выводу.
- И чем же я должна за это заплатить?
Надо же, она не забыла про его слова. Карел задумался, продолжая машинально поглаживать её по голове. Разговор предстоял, мягко говоря, щекотливый. А может довериться природе и Анжелин, попав в ловушку, ничего не останется, как принять уготованную ей долю? И всё же дю Валль решил быть откровенным.
- Ты знаешь, чем заканчивается для женщины слияние с мужчиной?
Анжелин прижалась горящим лицом к его груди.
- Я не ребенок, чтобы не знать таких вещей. Как-то даже присутствовала при родах: пришлось помочь служанке, когда её внезапно прихватило рожать в нашем доме. Это не самое приятное зрелище: женщина сильно страдает и кричит. Зато теперь я знаю, насколько чудесно всё начинается.
- Тебя это пугает?
Анжелин приподняла голову. Даже в темноте было заметно, каким удивлением сверкнули её глаза.
- Нет. Если Господу угодно, чтобы женщины рожали в муках, то пройду через это и я.
Момент показался Карелу удобным.
- А ты не боишься забеременеть?
Но он имел дело с сестрой священника.
- На всё воля Всевышнего.
- Анжелин, я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. Но тебе известно, какие испытания выпадают на долю забеременевшей девицы? Готова ли ты пройти через них?
Анжелин неторопливо накрутила на палец локон его волос.
- Единственное, что меня страшит - это лишиться вашей любви. Знаете, я влюбилась, как только впервые увидела вас в то утро на тропе. Солнце отражалось в этих золотых волосах, а от взгляда синих глаз запылало моё бедное сердце: вы были именно таким, о котором я всегда мечтала. Прекрасный принц из моих снов. Было так страшно, что вы проедете мимо, не обратив на меня внимания.
Улыбающийся Карел слушал это чистосердечное признание: оно его тронуло до глубины души. Анжелин излучала столько любви, что его сердце охватила грустная нежность. Что ждёт эту прелестную девушку дальше? Она ещё не осознавала, насколько презираема обществом роль матери пусть графского, но бастарда. Сумеет ли он оградить её от позора и горького разочарования? Вряд ли.
Эта девушка отличалась не только незаурядным темпераментом, но и обладала даром внушать сильную страсть. Карелу хотелось её беречь и лелеять, а не обрекать на нелегкие испытания.
«Я должен что-то сделать, - вдруг подумал он. – Анжелин заслуживает большего, чем участь шлюхи»
Мысль промелькнула и вскоре пропала, вытесненная очередной любовной схваткой. Но она не исчезла окончательно и, как потом выяснилось, крепко засела в его голове.
Пекарню граф покинул незадолго до рассвета. В сопровождении молчаливого Батистена он возвращался домой, с улыбкой вспоминая расставание с юной любовницей.
- Когда ты вновь придёшь, сердце моё?
- Как только представится возможность.
- Только не откладывай наше свидание надолго.
- Я и сам хочу как можно быстрее оказаться в твоих объятиях.
Карел хоть и устал, но чувствовал себя настолько довольным, что с гораздо большей симпатией смотрел на окружающий мир. И солнце светило ярче, и птицы пели радостнее. После такой ночи даже мерзкие физиономии де Тисе и то не казались такими гадкими: столь сильно раздражавшие гости теперь вызывали у графа лишь презрительную усмешку.
И тут Батистен настолько сильно толкнул его, что Карел от неожиданности не удержался на ногах.
- Ты что… - возмутился он, поднимаясь с земли, но прикусил губу.
В непосредственной близости от его носа дрожала впившаяся в дерево стрела. Если бы не Батистен, лежать ему на дорожке простреленным. Но тот, кто её выпустил, пока ещё находился где-то поблизости. Граф и Батистен, сжимая в руках оружие, затаились за ближайшим деревом, настороженно вглядываясь в окрестности. Столь невыгодная позиция не позволяла им вычислить направление стрелы. Им пришлось прятаться до тех пор, пока хрустнувшая ветка в отдалении не подсказала, что их неизвестный враг решил убраться восвояси.
ЛЮБОВЬ.
И всё же даже столь красноречивое предупреждение не остановило дю Валля.
Совместные ночи следовали одна из другой: каждый раз Карел устремлялся вместе с Батистеном по знакомой дорожке, и находил свою возлюбленную всё более чувственной и страстной.
А что же графские гости? Они упорно торчали в замке, злоупотребляя его терпением. Каждое утро Батистен докладывал об очередных выходках жизнелюба барона.
- У вашего гостя неуемность мартовского кота. Вчера он оказал честь сорокалетней толстухе Трюшо, зажав судомойку прямо в кладовой.
- Не убудет от неё, - раздраженно отмахнулся Карел.
- Да как бы ни прибыло, - ухмыльнулся слуга. - Мессир не единожды оказал ей знаки внимания.
- Это делает честь Трюшо, - сухо заметил граф, но немного спустя поинтересовался. - А как ведет себя молодой де Тисе?
Батистен замялся.
- Горничным подолы не задирает. По-моему, тяготится вынужденным пребыванием здесь: постоянно грустен и подавлен.
- Его можно понять, - тяжело вздохнул Карел, - если бы не Анжелин, я тоже забыл, что такое улыбка.
Однако так или иначе, но хитрый де Фонтеньяк рассчитал всё точно: барон с сыном так надоели дю Валлю, уговаривая не противиться ужесточению мер, что он, в конце концов, пошёл на компромисс.
- Ладно, - сдался граф, - пусть необходимое вам количество людей будет арестовано и даже осуждено за приверженность к ереси вальденсов, но после должного покаяния, их должны помиловать и позволить вернуться к своим семьям. Тогда все убедятся, что мы не только казним, но и милуем искренне раскаявшихся в заблуждениях грешников.
- А если они не раскаются? - живо полюбопытствовал де Фонтеньяк.
Карел метнул в него недовольный взгляд.
- А вы их переубедите.
Эти люди стояли ему поперек горла, тогда как все его помыслы были сосредоточены на юной любовнице. Анжелин пылала в его руках, вызывая такой силы ответную страсть, что вскоре Карел осознал: наконец-то он нашёл свою женщину.
Но и впившаяся в дерево стрела не выходила у него из головы. Дю Валль отчетливо понимал, что они с Анжелин находятся под чьим-то пристальным враждебным вниманием. Всё прояснилось, когда зарядивший с самого утра дождь расстроил их очередное свидание.
Оставшийся дома Карел промучился всю ночь без сна, а наутро отправил слугу к Анжелин с приказанием появиться в замке, чтобы забрать пожертвования для прихожан брата. Повод был так себе: тот же слуга мог доставить эти пожертвования, не тревожа сестру отца Оноре, но Карелу не пришло в голову ничего умнее.
Анжелин, конечно же, пришла, но занятый делами дю Валль не сразу нашёл для неё время.
- Мне кажется, что демуазель направилась в библиотеку, - сообщил Батистен, когда он осведомился о любовнице.
Когда Карел подошёл к библиотеке, то с удивлением услышал громкие голоса.
- Как ты могла?
- Это не твоё дело, Антуан!
- Нет, моё, коли дьявол помутил твой разум. Он женат, чужак, человек хладнокровный и равнодушный. Неужели тебя прельстила его смазливая внешность?
- Не смей судить графа. Кто ты сам? Недоросль, болтающийся без дела при отце, согласный взять в жены даже десятилетнюю девчонку в слепой надежде, что у графа больше не будет детей и весь его немалый лён попадет в ваши загребущие руки.
- Но ведь ты прекрасно знаешь, что, когда речь идёт о женитьбе, выбирают не подругу сердца, а продолжают род. К моему чувству к тебе это не имеет отношения.
- Это правда: нет никаких чувств.
- Дурочка, это дю Валль тебя не любит, и любить не может. Твоя любовь для него всего лишь развлечение, пока он киснет от скуки в Гиени. Как только у него появится возможность отсюда уехать, граф тотчас забудет о своём увлечении.
- Но это не значит, что у тебя появится возможность занять его место.
Возможно, Карелу польстило бы, с какой горячностью его возлюбленная защищала их любовь, если бы не некоторые нюансы. В голосе Анжелин звучали гнев и горечь. С чего бы это?
Между тем разговор в библиотеке набирал обороты.
- В замке нет ни одного человека, который не знал бы о вашей связи. Судачат все: от служанок до рыцарей. Что будет, когда граф уедет? Тебе начнут плевать в лицо!
- Это моя жизнь. Ты же навсегда потерял право в неё вмешиваться.
- Я люблю тебя, Анжелин, каких ошибок ты не допустила бы. Каждую ночь, когда этот распутник устремляется в ваш дом... Если бы ты знала, какие муки я терплю: как будто живьем сгораю в пламени пекла.
- Не смей говорить о любви. Говорят, что одна из ваших служанок носит твоего ребенка. И ты ещё смеешь графа называть распутником?
- Анжелин, что ты несешь? Ещё упрекнула бы в том, что я под кроватью держу ночной горшок. И всё же, дворянке столь знатного рода нужно сойти с ума, чтобы низвести себя до положения безотказной простолюдинки.
- Значит, если бы я стала твоей любовницей, то не уронила себя, а, полюбив человека во стократ лучшего, обезумела? Странная логика.
- С тобой невозможно разговаривать.
- Так оставь меня в покое! Я ненавижу и тебя, и всё ваше жадное семейство упырей.
- Анжелин, опомнись… - голос юноши был полон боли.
Неизвестно до чего бы они договорились, но Карела настолько растревожила эта беседа, что он решился её прервать.
- Извините, демуазель де Эньен, - холодно улыбнулся дю Валль, переступив порог библиотеки, - что заставил вас ждать. Меня задержали дела. Благодарю, шевалье, что взяли на себя труд развлечь нашу гостью.
Его неприязненный взгляд остановился на молодом де Тисе. Расстроенный Антуан пробормотал, что его ждёт отец, и вышел.
- Радость моя, - Карел заключил в объятия выведенную из себя девушку, - прости. Позвал тебя в Валль, хотя не стоило этого делать, но я так соскучился.
Анжелин болезненно улыбнулась.
- Все и так знают, что я ваша любовница. Антуан сейчас прочитал мне нравоучение.
- Что вас связывает, дорогая? В своё время я услышал немало уничижительного об Антуане, но уже давно пришел к выводу, что, называя его глупцом и прочими нелестными эпитетами, на самом деле ты относишься к де Тисе иначе.
- Я его ненавижу.
- Ненависть - серьезное чувство, ангел мой, и только тем, что он пытался несколько раз тебя поцеловать, её не вызовешь. Для этого нужны более веские причины.
Анжелин тяжело вздохнула.
- Ещё когда был жив ваш тесть, де Тисе и он сговорились о нашем браке: покойный дядюшка обещал выделить мне приданое. Мы много времени проводили вместе: пока Оноре учился, я жила в этом замке, и де Тисе здесь часто бывали. Конечно, я не испытывала к нему любви, но мне было интересно с Антуаном: он умеет и любит шутить, часто играл со мной, разговаривал, да и вообще… - она тоскливо перевела дыхание, - но потом его отправили учиться, потом чума и все умерли. Год назад де Тисе попросили Бланку подтвердить обязательства её отца на счёт моего приданого, но она отказалась выделить обещанную сумму. Мало того, взамен предложила Антуану проект брака с Изабеллой. Барон едва с ума не сошёл от радости, сообразив, какое богатство само плывет в руки де Тисе. Разве вы этого не знали?
Карел удивленно вздернул брови, пытаясь вспомнить, говорила ли ему что-нибудь супруга о приданом для демуазель де Эньен. Бланка почему-то не рассказала ему о своей роли в сватовстве де Тисе к их дочери.
- До нашей встречи я и не подозревал о твоём существовании.
- Мне об этом рассказал Антуан, когда объяснил, почему разорвана помолвка. Возможно, я простила его, если бы он сразу же не предложил другого…
- Внебрачную связь?
- Это было невероятно оскорбительно. Значит, пока де Тисе рассчитывал стать моим супругом, он относился ко мне с уважением, но как только его родители решили, что я слишком бедна для супружеского ложа, так унизил меня. Как будто я одна из служанок де Тисе! Меня тогда как будто живьем в кипяток засунули, и с тех пор я его не переношу.
Карел угрюмо выслушал это признание. Возможно, Анжелин и сама не понимала, в чём сейчас призналась ему. Так или иначе, но этот долговязый юноша занимал в её душе отнюдь не последнее место. Одеваясь, как мальчишка, и дерзя на каждом шагу, она просто делала всё, чтобы как можно больнее задеть Антуана. Не потому ли она стала его любовницей, что хотела досадить пренебрегшему её любовью мальчишке?
- Сердитесь? - Анжелин виновато заглянула ему в глаза. - Клянусь, он задел лишь гордость, а моё сердце принадлежит только вам.
Карел сразу же смягчился, заключив её в объятия.
