— Случилось, — серьёзно кивнул Генка. — Пойдём к тебе, дома расскажу.
В молчании они поднялись на верхний этаж, разулись и прошли на кухню. Никита включил свет, чайник, повернулся к другу.
— Так что случилось?
— Марк вернулся.
Марк… Первая любовь Светы, холодный, красивый черноволосый парень, который всегда смотрел на неё, как на пыль под ногами. Генка наблюдал за реакцией Никиты, но тот ничего не делал. Только стоял и молчал, уставившись на холодильник. Пожал плечами, медленно кивнул самому себе и потянул маску вниз. Потёр подбородок.
— И что? — спросил наконец.
— В смысле «и что»? Ты меня вообще услышал?
— Марк вернулся, — безразлично повторил Никита. В чайнике зашумела, нагреваясь, вода. «Скоро надо выключать», — отстранённо подумал он. Автоматически достал чашки и заварник, понюхал скрученные листы чая в железной банке.
— Чувак! Хоть при мне не строй из себя статую! — взорвался Генка, схватил за локоть так резко, что чай просыпался на стол. — Что, если он вернулся, потому что узнал о вашем расставании со Светой? Ты об этом не подумал?
— Света давно его разлюбила, — ответил Никита. Замер. Понял. Его она тоже вроде как разлюбила, он больше ни в чём не может быть уверен. Генка давно его отпустил, Никита даже не заметил. Медленно убрал в сторону чай, обхватил обеими руками столешницу и низко наклонил голову. Вдох-выдох, боль, страх, отчаяние. Обречённость. — Если она захочет быть с ним, я не смогу помешать, — проговорил глухо. — Не смогу и не буду.
— Твою мать! Ты вообще идиот?! — Генка схватил его за плечи, встряхнул, заставляя посмотреть в глаза. — Твою жену вот-вот могут увести, а ты говоришь «не могу и не буду»?!
— Говорю! Говорю и буду говорить! — зло рявкнул Никита, сбрасывая его руки и запуская пятерню в волосы. — Я ей не хозяин! А она, вполне возможно, скоро перестанет быть моей женой! Что прикажешь мне делать? Приковать к себе? Кого, Свету? — он горько рассмеялся собственной нелепой шутке.
— Может, вам надо поговорить? До того, как она узнает?
— Думаешь, я не пытался? Да я умолял её позволить вернуться! — Никита прикрыл глаза ладонью — не стоило этого говорить. Даже близкому другу не стоило. Самого до сих пор при воспоминании о том разговоре, о собственном унижении бросало в дрожь.
Генка понятливо молчал, давая возможность взять себя в руки. Будто не было никакой вспышки, занялся приготовлением чая. Никита молча принял чашку, задумчиво посмотрел в неё: над прозрачным янтарным напитком плыл мягкий аромат. А ведь тот мерзкий кофе так и стоял в шкафу. Под удивлённым взглядом Генки Никита открыл ящик, достал банку и бросил её через кухню точно в мусорное ведро.
— Это не конец света, — наконец устало сказал он. Сел за стол, обхватив чашку руками. — Если Света решит попробовать с Марком, я это переживу. Давай лучше поговорим об экзамене. Ты же будешь одним из экзаменаторов?
Раннее утро, когда солнце начинает заглядывать в окно и скользит по обнажённым плечам нежными касаниями, всегда было самым любимым временем суток Сергея. Повернуться к Тамаре, притянуть к себе, тёплую, сонную. Поцеловать за ухом, шепча что-то милое и бессмысленное. Прислушаться к дому — Даня ещё спит, можно скользнуть по изгибу талии, забраться под резинку пижамных штанов, продвинуться ниже, к податливо раскрывающимся бёдрам… Да, Сергей определённо любил подобные утра, особенно, когда Тамара откликалась на ласку, оттопыривая зад и потираясь о его член. Когда откидывала голову на плечо и находила его губы. Когда…
— Зайди сегодня к Инне, надо забрать цветы, — прошептала Тамара, не открывая глаз. Рука Сергея, почти добравшаяся до лобка, замерла.
— Куда зайти? — уточнил он, надеясь, что ослышался. Надеясь, что она не заметила, как резко пропала его эрекция. Внизу живота похолодело, мышцы напряглись.
— К Инне. — Тамара всё же посмотрела на него, удивляясь, что он остановился. — Я не успею, а надо забрать заказ.
— Мы покупаем у Инны цветы? — недоверчиво спросил Сергей.
— А откуда, по-твоему, они появляются в доме?
Перекатившись на спину, Тамара укоризненно вздохнула и фыркнула:
— Серёж, серьёзно, ты вообще что-то вокруг себя замечаешь, если это не касается работы? И вазы с цветами по всему дому тебя никогда не смущали?
— Они были там всегда, — пожал плечами Сергей и попытался улыбнуться. — Никогда не обращал внимание.
— Теперь будешь обращать, — мягко улыбнулась Тамара, обнимая его за шею и приближая к себе. — Только не забудь забрать, мне потом весь вечер ещё букеты составлять.
— Не думаю, что успею. Может, заберёшь завтра сама?
— Нет, — сегодня Тамара не была настроена ругаться. Звонко его поцеловав, шепнула: — Завтра экзамен, я хочу быть там. Их надо забрать сегодня. Заберёшь? — не дожидаясь ответа, она поцеловала его, обвивая крепкими ногами и вжимая в себя.
— Кажется, Даня уже проснулся, — пробормотал Сергей, когда она начала целовать его шею. Выпрямил руки, прислушался — тихо. Сел с виноватой улыбкой. — Пора вставать.
— Ты уверен? — Тамара потянулась, одаривая многообещающим взглядом, зная, как ему нравится смотреть на неё, разметавшуюся по кровати. В этот раз не сработало. Сергей уже встал и даже не взглянул в её сторону. Обиженно поджав губы, Тамара вздохнула — надо было сказать про цветы позже. Знала же, как он не любит спонтанные просьбы.
Отвлечься на работу не получалось — Сергей думал о встрече с Инной, оттягивая и желая приблизить её одновременно. Он и так пытался забыть поцелуй и эмоции, которые тот всколыхнул. Первые два дня ходил, как в тумане, переживая заново каждое мгновение, вспоминая каждое слово. Радовался, что Тамара была слишком увлечена приездом братьев и не обращает внимание на его странное поведение. На пустой взгляд, заторможенность и явную задумчивость, сбросить которую не получалось никаким способом. Только к понедельнику, когда пришла пора возвращаться на работу, да ещё и с новым начальником, удалось забыться. Ровно до вечера, когда вернулись назойливые мысли. А вместе с ними — желание всё повторить. Повторить сознательно, окунуться с головой. Почувствовал бы он то же самое, или тот поцелуй — игры пьяного разума, руководящего телом?..
Он избегал Инну как мог, исчезал, стоило увидеть на другом конце улицы. Не попадался на глаза и старался не смотреть сам. Не всегда получалось. С ним происходило что-то непонятное, но в этой спонтанной непонятности была своя прелесть. Сергей не мог вспомнить, испытывал ли когда-нибудь подобную тягу, когда при одном только виде сбивается дыхание и начинают подрагивать пальцы. Решив, что подобные эмоции для него слишком большая роскошь, он заставил себя выбросить случившееся из головы. Месяц, другой, и всё пройдёт. Инна вновь станет Инной — подругой. И на этом точка.
Видимо, в стройном плане где-то был сбой: идя к магазину, Сергей с ужасом прислушивался к себе. В ногах разливалась слабость, внутренности крутило, чёрт, его даже тошнило, когда он подходил к дверям. Толкнув их, вошёл внутрь и осмотрелся: кажется, в последний раз заходил сюда вечность назад. Инна появилась из подсобки с большим букетом гвоздик, увидела его и испуганно замерла.
— Привет, — хрипло поздоровался он. Прокашлялся. — Я за цветами зашёл. Тамара сказала…
— Да-да, — тут же засуетилась Инна, сгружая гвоздики в ближайшую широкую вазу. — Я уже всё собрала, правда, думала, она зайдёт сама. — Стремительно скрывшись в подсобке, она вернулась с объёмным свёртком, упакованным в серую обёрточную бумагу. Одновременно шагнув друг к другу, они остановились, смущённо отводя глаза.
— Инн, то, что было тогда… — первым заговорил Сергей, пытаясь поймать её взгляд.
— Вот это я тогда напилась! — звонко воскликнула она и натянуто рассмеялась. — Вообще не помню, как до дома добралась, представляешь!
— Правда? — Сергей склонил голову набок, с трепетом замечая, как её щёки покрываются слабым румянцем. Стоило принять её желание сделать вид, что ничего не было. Вместе посмеяться, попытаться развеять неловкость. Но тогда эта неловкость повиснет между ними на долгие годы, не забыть, не проговорить. Поэтому он сказал: — Мне казалось, что ты не была настолько пьяна.
— Настолько пьяна, чтобы что? — тут же откликнулась Инна. Прямой взгляд прожёг до нутра, до самого дна, всколыхнул уложенные там ровными рядами воспоминания.
— Чтобы не помнить, как я помог тебе добраться до дома, — во рту пересохло, и голос затрещал, стал ниже, глубже.
— А ты мне помог? Тогда я должна тебя поблагодарить. — Инна не удержала улыбку, озарившую лицо.
— Ты уже поблагодарила, — от тона, с которым он это произнёс, её кожа покрылась мурашками, приподнялись волоски на затылке.
— Надеюсь, тебе понравилась моя благодарность, — севшим, непослушным голосом ответила Инна, невольно сжав букет сильнее, зашуршав бумагой.
— Понравилась, — выдохнул Сергей. Втянул нижнюю губу, провёл по ней зубами, выпустил, и та влажно заблестела. Инна сглотнула, уронила взгляд на его губы, качнулась навстречу и тут же отпрянула — за его спиной хлопнула дверь.
— Я что-то тебе должен? — тут же спросил Сергей будничным тоном. Показал глазами на свёрток с цветами — судя по виду, Инна не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Д-да, то есть, нет. Поставка оплачена на месяц вперёд. — Она протянула букет, он обхватил его, походя задевая её пальцы своими. Задел локтём грудь, мазнул чуть ниже, перехватывая цветы.
— Хорошо. Тогда… увидимся?.. — вопросительная интонация едва ли была заметна вошедшим покупателям, обсуждавшим букет на чей-то день рождения. Но Инна поняла. Едва заметно кивнула.
К закрытию потянулись люди, и подумать о Сергее и разговоре с ним Инне удалось лишь под вечер. Она сметала облетевшие лепестки и вспоминала дыхательные практики, успокаивая рваный ритм сердца.
Выплакавшись вволю, той ночью Инна так и не смогла заставить себя лечь с Русланом. Утром, порхая по дому, с улыбкой поругала за то, что так легко вырубился, посетовала, что из-за храпа не смогла уснуть рядом. Проводила в командировку и лишь потом позволила себе вспомнить. И в очередной раз ужаснуться. Мир явно начал вертеться в обратную сторону, отматывая года, возвращая в прошлое. В те робкие, первые надежды и мечты, во влюблённость, которая так быстро погасла. Инна помнила, как было больно смотреть на Сергея, идущего в обнимку с Тамарой. Он так стремительно начал с ней встречаться, что она даже не успела поговорить. Обсудить то, что между ними произошло. Сказать, что хотела бы попробовать. Тогда было больно и обидно, именно Руслан помог отвлечься, за это Инна всегда была ему благодарна. Он любил так, как умел, но тогда этого было достаточно. Сейчас стало мало.
Когда он вернулся из командировки, она набросилась на него прямо в коридоре. Перемежая слова о том, как скучала, с поцелуями, затащила в душ, сорвала одежду и буквально заставила его взять её, прижимая к стене, под хлещущими тёплыми струями. А потом всю ночь ласкала, обвивала длинное худощавое тело ногами, руками, тёрлась о него, стирая из головы воспоминания о Сергее. О том, как сладко было его целовать, как болезненно сжимался низ живота от одних только прикосновений. Как сильно она на самом деле хочет всё повторить.
— Ты уже закрылась? — на заднем дворе ждал Руслан. Улыбался своей привычной, едва заметной, но тёплой улыбкой, подпирая стену.
— Да, — улыбнулась ему Инна, выбросила мусор и щёлкнула замком. Нет, она определённо не собиралась встречаться с Сергеем. Пусть разбирается со своими проблемами в семье без её помощи, ей всё равно, и никаких потрясений не нужно, хватит.
Май в этом году обещал побить все температурные рекорды. Уже утром парило так, что все раскрывали окна, с ужасом представляя, что принесёт лето. Причёсывая длинные, до поясницы, волосы, Инна мрачно думала, что неплохо бы наконец сменить причёску: постричься предельно коротко, чтобы не возиться каждый день. Интересно, ей бы пошло? Задумчиво покрутившись перед зеркалом, она посмотрела на часы, вздохнула и отправилась на кухню. Время. В её доме всё было расписано по минутам, с педантичной точностью, ни шага в сторону. Поставить чайник, расставить чашки, разбить яйца, чтобы приготовить омлет. Две ложки сахара Руслану и Игорю, молоко в кофе для себя. Шесть тридцать четыре. Руслан вышел из ванной, пошёл одеваться. Шесть тридцать пять. У Игоря завопил будильник. Шесть сорок. Перевернуть омлет, достать тарелки. Шесть сорок три. Разлить чай. Шесть сорок пять. Сай появился на кухне, подошёл, клюнул в лоб и улыбнулся. Раз-два-три.
— Игорь, иди завтракать!
Каждый день по часам, не сменяющийся ритм, даже когда Руслана нет дома. Он приучил к порядку во всём, но больше всего это напрягало по утрам. Инна не помнила, когда просыпалась, валялась в постели и представляла, как пройдёт сегодняшний день. Механизм, который подводили каждый раз, когда возвращается Руслан — вот кем она стала. К обеду с удивлением замечала, что уже прошла половина дня. Привычно собирала-разбирала-заказывала букеты, доставала контейнер с обедом и изредка, чтобы позлить налаженный механизм внутри, не иначе, позволяла себе сбежать в кафе или к Свете. Нет, не напрягало, стало привычным.
Солнце пробивалось сквозь резной тюль, ложилось на стол пятнами вышитых хризантем. Инна рассеянно следила за тенью, которая двигалась, повинуясь лёгкому ветру, и считала секунды: сейчас Руслан сядет, придвинет к себе тарелку, возьмёт вилку и прокрутит в руке три раза. Потом наколет омлет, прожует и:
— М-м, очень вкусно.
И прищурится. Мать твою, прищурится, чтобы показать, как понравилось! Волна протеста зрела давно, но постоянно гасла под гнётом мыслей: к чему что-то менять? Есть ли смысл? Руслан подчинил её своим привычкам давно. Медленно, незаметно перекроил, хотя наверняка этого даже не осознавал. Не задумывался. Быть может, всему виной развод Светы, может, пьяный поцелуй и шальной флирт с Серёжей — Инна всё сильнее осознавала — это не её привычки. Не её жизнь. Повинуясь неясному желанию она сдвинула чашку Руслана на пять сантиметров влево и вздрогнула, когда он, не глядя, потянулся к ней, тут же недоуменно вскинул голову — до этого был поглощён омлетом. По спине прошёл холодок. Собрав тарелки, Инна заверила Игоря, что обязательно придёт на последний этап экзамена, проводила до двери и привычно остановилась, чтобы попрощаться с Русланом. Посмотрела на часы: семь десять. Развернулась и ушла в гостиную, когда он прошёл мимо, даже не заметив её.
— Инна? — удивлённый голос, Руслан появился в проходе.
— Прости, милый, — она улыбнулась, подошла, принимая невесомый поцелуй. — Придёшь на экзамен?
— Обязательно. — Новая улыбка, он ушёл.
Инна ненавидела себя жалеть, сейчас тем более не собиралась. Однако чувство, что завязла в болоте по пояс, стало слишком осязаемым, чтобы его игнорировать. Она буквально ощущала пустоту под ногами, противный холодок в груди, когда понимаешь, что помощи ждать неоткуда. И что друзья не придут и не вытащат. Что она одна, и либо искать возможность выбраться, либо позволить себе окончательно утонуть…
Вдох-выдох. Глупости. Нервный смех на грани истерики. Инна расправила плечи и поймала отражение в зеркале у входной двери. Нет никакой необходимости что-то менять.
В молчании они поднялись на верхний этаж, разулись и прошли на кухню. Никита включил свет, чайник, повернулся к другу.
— Так что случилось?
— Марк вернулся.
Марк… Первая любовь Светы, холодный, красивый черноволосый парень, который всегда смотрел на неё, как на пыль под ногами. Генка наблюдал за реакцией Никиты, но тот ничего не делал. Только стоял и молчал, уставившись на холодильник. Пожал плечами, медленно кивнул самому себе и потянул маску вниз. Потёр подбородок.
— И что? — спросил наконец.
— В смысле «и что»? Ты меня вообще услышал?
— Марк вернулся, — безразлично повторил Никита. В чайнике зашумела, нагреваясь, вода. «Скоро надо выключать», — отстранённо подумал он. Автоматически достал чашки и заварник, понюхал скрученные листы чая в железной банке.
— Чувак! Хоть при мне не строй из себя статую! — взорвался Генка, схватил за локоть так резко, что чай просыпался на стол. — Что, если он вернулся, потому что узнал о вашем расставании со Светой? Ты об этом не подумал?
— Света давно его разлюбила, — ответил Никита. Замер. Понял. Его она тоже вроде как разлюбила, он больше ни в чём не может быть уверен. Генка давно его отпустил, Никита даже не заметил. Медленно убрал в сторону чай, обхватил обеими руками столешницу и низко наклонил голову. Вдох-выдох, боль, страх, отчаяние. Обречённость. — Если она захочет быть с ним, я не смогу помешать, — проговорил глухо. — Не смогу и не буду.
— Твою мать! Ты вообще идиот?! — Генка схватил его за плечи, встряхнул, заставляя посмотреть в глаза. — Твою жену вот-вот могут увести, а ты говоришь «не могу и не буду»?!
— Говорю! Говорю и буду говорить! — зло рявкнул Никита, сбрасывая его руки и запуская пятерню в волосы. — Я ей не хозяин! А она, вполне возможно, скоро перестанет быть моей женой! Что прикажешь мне делать? Приковать к себе? Кого, Свету? — он горько рассмеялся собственной нелепой шутке.
— Может, вам надо поговорить? До того, как она узнает?
— Думаешь, я не пытался? Да я умолял её позволить вернуться! — Никита прикрыл глаза ладонью — не стоило этого говорить. Даже близкому другу не стоило. Самого до сих пор при воспоминании о том разговоре, о собственном унижении бросало в дрожь.
Генка понятливо молчал, давая возможность взять себя в руки. Будто не было никакой вспышки, занялся приготовлением чая. Никита молча принял чашку, задумчиво посмотрел в неё: над прозрачным янтарным напитком плыл мягкий аромат. А ведь тот мерзкий кофе так и стоял в шкафу. Под удивлённым взглядом Генки Никита открыл ящик, достал банку и бросил её через кухню точно в мусорное ведро.
— Это не конец света, — наконец устало сказал он. Сел за стол, обхватив чашку руками. — Если Света решит попробовать с Марком, я это переживу. Давай лучше поговорим об экзамене. Ты же будешь одним из экзаменаторов?
***
Раннее утро, когда солнце начинает заглядывать в окно и скользит по обнажённым плечам нежными касаниями, всегда было самым любимым временем суток Сергея. Повернуться к Тамаре, притянуть к себе, тёплую, сонную. Поцеловать за ухом, шепча что-то милое и бессмысленное. Прислушаться к дому — Даня ещё спит, можно скользнуть по изгибу талии, забраться под резинку пижамных штанов, продвинуться ниже, к податливо раскрывающимся бёдрам… Да, Сергей определённо любил подобные утра, особенно, когда Тамара откликалась на ласку, оттопыривая зад и потираясь о его член. Когда откидывала голову на плечо и находила его губы. Когда…
— Зайди сегодня к Инне, надо забрать цветы, — прошептала Тамара, не открывая глаз. Рука Сергея, почти добравшаяся до лобка, замерла.
— Куда зайти? — уточнил он, надеясь, что ослышался. Надеясь, что она не заметила, как резко пропала его эрекция. Внизу живота похолодело, мышцы напряглись.
— К Инне. — Тамара всё же посмотрела на него, удивляясь, что он остановился. — Я не успею, а надо забрать заказ.
— Мы покупаем у Инны цветы? — недоверчиво спросил Сергей.
— А откуда, по-твоему, они появляются в доме?
Перекатившись на спину, Тамара укоризненно вздохнула и фыркнула:
— Серёж, серьёзно, ты вообще что-то вокруг себя замечаешь, если это не касается работы? И вазы с цветами по всему дому тебя никогда не смущали?
— Они были там всегда, — пожал плечами Сергей и попытался улыбнуться. — Никогда не обращал внимание.
— Теперь будешь обращать, — мягко улыбнулась Тамара, обнимая его за шею и приближая к себе. — Только не забудь забрать, мне потом весь вечер ещё букеты составлять.
— Не думаю, что успею. Может, заберёшь завтра сама?
— Нет, — сегодня Тамара не была настроена ругаться. Звонко его поцеловав, шепнула: — Завтра экзамен, я хочу быть там. Их надо забрать сегодня. Заберёшь? — не дожидаясь ответа, она поцеловала его, обвивая крепкими ногами и вжимая в себя.
— Кажется, Даня уже проснулся, — пробормотал Сергей, когда она начала целовать его шею. Выпрямил руки, прислушался — тихо. Сел с виноватой улыбкой. — Пора вставать.
— Ты уверен? — Тамара потянулась, одаривая многообещающим взглядом, зная, как ему нравится смотреть на неё, разметавшуюся по кровати. В этот раз не сработало. Сергей уже встал и даже не взглянул в её сторону. Обиженно поджав губы, Тамара вздохнула — надо было сказать про цветы позже. Знала же, как он не любит спонтанные просьбы.
Глава 19
Отвлечься на работу не получалось — Сергей думал о встрече с Инной, оттягивая и желая приблизить её одновременно. Он и так пытался забыть поцелуй и эмоции, которые тот всколыхнул. Первые два дня ходил, как в тумане, переживая заново каждое мгновение, вспоминая каждое слово. Радовался, что Тамара была слишком увлечена приездом братьев и не обращает внимание на его странное поведение. На пустой взгляд, заторможенность и явную задумчивость, сбросить которую не получалось никаким способом. Только к понедельнику, когда пришла пора возвращаться на работу, да ещё и с новым начальником, удалось забыться. Ровно до вечера, когда вернулись назойливые мысли. А вместе с ними — желание всё повторить. Повторить сознательно, окунуться с головой. Почувствовал бы он то же самое, или тот поцелуй — игры пьяного разума, руководящего телом?..
Он избегал Инну как мог, исчезал, стоило увидеть на другом конце улицы. Не попадался на глаза и старался не смотреть сам. Не всегда получалось. С ним происходило что-то непонятное, но в этой спонтанной непонятности была своя прелесть. Сергей не мог вспомнить, испытывал ли когда-нибудь подобную тягу, когда при одном только виде сбивается дыхание и начинают подрагивать пальцы. Решив, что подобные эмоции для него слишком большая роскошь, он заставил себя выбросить случившееся из головы. Месяц, другой, и всё пройдёт. Инна вновь станет Инной — подругой. И на этом точка.
Видимо, в стройном плане где-то был сбой: идя к магазину, Сергей с ужасом прислушивался к себе. В ногах разливалась слабость, внутренности крутило, чёрт, его даже тошнило, когда он подходил к дверям. Толкнув их, вошёл внутрь и осмотрелся: кажется, в последний раз заходил сюда вечность назад. Инна появилась из подсобки с большим букетом гвоздик, увидела его и испуганно замерла.
— Привет, — хрипло поздоровался он. Прокашлялся. — Я за цветами зашёл. Тамара сказала…
— Да-да, — тут же засуетилась Инна, сгружая гвоздики в ближайшую широкую вазу. — Я уже всё собрала, правда, думала, она зайдёт сама. — Стремительно скрывшись в подсобке, она вернулась с объёмным свёртком, упакованным в серую обёрточную бумагу. Одновременно шагнув друг к другу, они остановились, смущённо отводя глаза.
— Инн, то, что было тогда… — первым заговорил Сергей, пытаясь поймать её взгляд.
— Вот это я тогда напилась! — звонко воскликнула она и натянуто рассмеялась. — Вообще не помню, как до дома добралась, представляешь!
— Правда? — Сергей склонил голову набок, с трепетом замечая, как её щёки покрываются слабым румянцем. Стоило принять её желание сделать вид, что ничего не было. Вместе посмеяться, попытаться развеять неловкость. Но тогда эта неловкость повиснет между ними на долгие годы, не забыть, не проговорить. Поэтому он сказал: — Мне казалось, что ты не была настолько пьяна.
— Настолько пьяна, чтобы что? — тут же откликнулась Инна. Прямой взгляд прожёг до нутра, до самого дна, всколыхнул уложенные там ровными рядами воспоминания.
— Чтобы не помнить, как я помог тебе добраться до дома, — во рту пересохло, и голос затрещал, стал ниже, глубже.
— А ты мне помог? Тогда я должна тебя поблагодарить. — Инна не удержала улыбку, озарившую лицо.
— Ты уже поблагодарила, — от тона, с которым он это произнёс, её кожа покрылась мурашками, приподнялись волоски на затылке.
— Надеюсь, тебе понравилась моя благодарность, — севшим, непослушным голосом ответила Инна, невольно сжав букет сильнее, зашуршав бумагой.
— Понравилась, — выдохнул Сергей. Втянул нижнюю губу, провёл по ней зубами, выпустил, и та влажно заблестела. Инна сглотнула, уронила взгляд на его губы, качнулась навстречу и тут же отпрянула — за его спиной хлопнула дверь.
— Я что-то тебе должен? — тут же спросил Сергей будничным тоном. Показал глазами на свёрток с цветами — судя по виду, Инна не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Д-да, то есть, нет. Поставка оплачена на месяц вперёд. — Она протянула букет, он обхватил его, походя задевая её пальцы своими. Задел локтём грудь, мазнул чуть ниже, перехватывая цветы.
— Хорошо. Тогда… увидимся?.. — вопросительная интонация едва ли была заметна вошедшим покупателям, обсуждавшим букет на чей-то день рождения. Но Инна поняла. Едва заметно кивнула.
К закрытию потянулись люди, и подумать о Сергее и разговоре с ним Инне удалось лишь под вечер. Она сметала облетевшие лепестки и вспоминала дыхательные практики, успокаивая рваный ритм сердца.
Выплакавшись вволю, той ночью Инна так и не смогла заставить себя лечь с Русланом. Утром, порхая по дому, с улыбкой поругала за то, что так легко вырубился, посетовала, что из-за храпа не смогла уснуть рядом. Проводила в командировку и лишь потом позволила себе вспомнить. И в очередной раз ужаснуться. Мир явно начал вертеться в обратную сторону, отматывая года, возвращая в прошлое. В те робкие, первые надежды и мечты, во влюблённость, которая так быстро погасла. Инна помнила, как было больно смотреть на Сергея, идущего в обнимку с Тамарой. Он так стремительно начал с ней встречаться, что она даже не успела поговорить. Обсудить то, что между ними произошло. Сказать, что хотела бы попробовать. Тогда было больно и обидно, именно Руслан помог отвлечься, за это Инна всегда была ему благодарна. Он любил так, как умел, но тогда этого было достаточно. Сейчас стало мало.
Когда он вернулся из командировки, она набросилась на него прямо в коридоре. Перемежая слова о том, как скучала, с поцелуями, затащила в душ, сорвала одежду и буквально заставила его взять её, прижимая к стене, под хлещущими тёплыми струями. А потом всю ночь ласкала, обвивала длинное худощавое тело ногами, руками, тёрлась о него, стирая из головы воспоминания о Сергее. О том, как сладко было его целовать, как болезненно сжимался низ живота от одних только прикосновений. Как сильно она на самом деле хочет всё повторить.
— Ты уже закрылась? — на заднем дворе ждал Руслан. Улыбался своей привычной, едва заметной, но тёплой улыбкой, подпирая стену.
— Да, — улыбнулась ему Инна, выбросила мусор и щёлкнула замком. Нет, она определённо не собиралась встречаться с Сергеем. Пусть разбирается со своими проблемами в семье без её помощи, ей всё равно, и никаких потрясений не нужно, хватит.
Глава 20
Май в этом году обещал побить все температурные рекорды. Уже утром парило так, что все раскрывали окна, с ужасом представляя, что принесёт лето. Причёсывая длинные, до поясницы, волосы, Инна мрачно думала, что неплохо бы наконец сменить причёску: постричься предельно коротко, чтобы не возиться каждый день. Интересно, ей бы пошло? Задумчиво покрутившись перед зеркалом, она посмотрела на часы, вздохнула и отправилась на кухню. Время. В её доме всё было расписано по минутам, с педантичной точностью, ни шага в сторону. Поставить чайник, расставить чашки, разбить яйца, чтобы приготовить омлет. Две ложки сахара Руслану и Игорю, молоко в кофе для себя. Шесть тридцать четыре. Руслан вышел из ванной, пошёл одеваться. Шесть тридцать пять. У Игоря завопил будильник. Шесть сорок. Перевернуть омлет, достать тарелки. Шесть сорок три. Разлить чай. Шесть сорок пять. Сай появился на кухне, подошёл, клюнул в лоб и улыбнулся. Раз-два-три.
— Игорь, иди завтракать!
Каждый день по часам, не сменяющийся ритм, даже когда Руслана нет дома. Он приучил к порядку во всём, но больше всего это напрягало по утрам. Инна не помнила, когда просыпалась, валялась в постели и представляла, как пройдёт сегодняшний день. Механизм, который подводили каждый раз, когда возвращается Руслан — вот кем она стала. К обеду с удивлением замечала, что уже прошла половина дня. Привычно собирала-разбирала-заказывала букеты, доставала контейнер с обедом и изредка, чтобы позлить налаженный механизм внутри, не иначе, позволяла себе сбежать в кафе или к Свете. Нет, не напрягало, стало привычным.
Солнце пробивалось сквозь резной тюль, ложилось на стол пятнами вышитых хризантем. Инна рассеянно следила за тенью, которая двигалась, повинуясь лёгкому ветру, и считала секунды: сейчас Руслан сядет, придвинет к себе тарелку, возьмёт вилку и прокрутит в руке три раза. Потом наколет омлет, прожует и:
— М-м, очень вкусно.
И прищурится. Мать твою, прищурится, чтобы показать, как понравилось! Волна протеста зрела давно, но постоянно гасла под гнётом мыслей: к чему что-то менять? Есть ли смысл? Руслан подчинил её своим привычкам давно. Медленно, незаметно перекроил, хотя наверняка этого даже не осознавал. Не задумывался. Быть может, всему виной развод Светы, может, пьяный поцелуй и шальной флирт с Серёжей — Инна всё сильнее осознавала — это не её привычки. Не её жизнь. Повинуясь неясному желанию она сдвинула чашку Руслана на пять сантиметров влево и вздрогнула, когда он, не глядя, потянулся к ней, тут же недоуменно вскинул голову — до этого был поглощён омлетом. По спине прошёл холодок. Собрав тарелки, Инна заверила Игоря, что обязательно придёт на последний этап экзамена, проводила до двери и привычно остановилась, чтобы попрощаться с Русланом. Посмотрела на часы: семь десять. Развернулась и ушла в гостиную, когда он прошёл мимо, даже не заметив её.
— Инна? — удивлённый голос, Руслан появился в проходе.
— Прости, милый, — она улыбнулась, подошла, принимая невесомый поцелуй. — Придёшь на экзамен?
— Обязательно. — Новая улыбка, он ушёл.
Инна ненавидела себя жалеть, сейчас тем более не собиралась. Однако чувство, что завязла в болоте по пояс, стало слишком осязаемым, чтобы его игнорировать. Она буквально ощущала пустоту под ногами, противный холодок в груди, когда понимаешь, что помощи ждать неоткуда. И что друзья не придут и не вытащат. Что она одна, и либо искать возможность выбраться, либо позволить себе окончательно утонуть…
Вдох-выдох. Глупости. Нервный смех на грани истерики. Инна расправила плечи и поймала отражение в зеркале у входной двери. Нет никакой необходимости что-то менять.
