Я растерла плечи и запрыгнула в машину. Изнутри переполняло ощущение покоя и счастья.
– Классная вышла поездка, и место мы нашли потрясающее! – сказала Вика с переднего сиденья.
– Полностью согласна.
– Слав, давай обратно я поведу, – предложил Кирилл.
– Не надо, в темноте все кочки соберешь, а я уже освоил дорогу.
– Окей, – Кир снова сел рядом со мной. А когда в конце концов выехали на ровный асфальт, потянулся и прилег, положив голову мне на колени.
– Эй, ты чего? – его бесцеремонность поражала. – Я тебе что, подушка?
– Детка, дай отдохнуть, – он завозился, устраиваясь поудобнее. – А то я устал всякие тяжести таскать.
Я ущипнула его за бок!
– Ай! – он пощекотал меня в ответ!
– Ладно, все-все, не трогаю тебя! – я сдалась, позволив Кириллу и дальше так лежать. Хотя трогать хотелось.
Он мерно сопел, закрыв глаза, волосы разметались, щекоча мои бедра. Пришлось поправить пару прядей. Такие упругие, вечно в разные стороны торчат. Я пригладила волнистые локоны по всей голове, завивающиеся после моря, пропуская их между пальцами.
Кир, кажется, задремал, а я гладила его по голове, это было так приятно и успокаивающе, как-то уютно. А еще появилась возможность спокойно разглядеть Кирилла вблизи, его удивительные черты: мужественный и точеный профиль, заостренные скулы, прямой красивый нос и чуть вытянутый, миндалевидный разрез глаз, густые брови и ресницы, гладкие щеки, полные губы… Мне хотелось трогать все. Я касалась его лица кончиками пальцев, изучая и запоминая. Очертила резкий подбородок и линию уха, провела по шее мягко и интимно. Кирилл задышал чаще.
– А так друзьям можно делать? – его голос звучал низко и с хрипотцой.
Так он не спал. Я убрала руку, но Кирилл немедленно вернул ее на место. Он не открывал глаз, и я продолжила его легонько трогать и гладить, пальцы сами просили. Вновь зарылись в волосы, перебирая пряди, я слегка поскребла кожу ногтями.
Кирилл с довольством замычал. Очень чуткий, он с готовностью откликался на любую ласку.
– У тебя такие нежные руки, – Кир поймал мою ладонь и прижал к губам. Стал медленно целовать внутреннюю часть, потом каждый палец.
Я млела от касаний его сухих горячих губ, немного обветренных и шершавых, жгучие мурашки немедленно затеяли по телу парад. Кирилл спустился ниже до моего запястья и тоже принялся целовать, захватывать губами, с жарким выдохом, все более жадно. Царапнул зубами по венам, слегка прикусив, дотронулся влажным языком – меня словно током пробило! Я еле сдержала рвущийся стон, сжала бедра – желание налетело неистовой волной! Вот уж не ожидала, что такая простая ласка сильно заведет.
Я заерзала, и Кирилл открыл глаза. За окнами уже было темно, и его взгляд тоже казался глубоким и темным в тусклом освещении кабины. Я как завороженная смотрела на Кирилла, не в силах сморгнуть. А он продолжил целовать мое запястье так уверенно и умело, что меня все больше бросало в жар! Не думала, что это настолько мощная эрогенная зона…
Я все-таки застонала, закусив губы. Кирилл перестал. Он коротко и часто дышал, глядя на меня с жадностью голодного – так бы и съел! Шорты натянулись спереди, не скрывая его возбуждения. И он так же чувствовал мое, шумно втягивая носом воздух. Уткнулся мне в живот, прикусив через ткань, не больно – нетерпеливо и дразняще.
Я закрыла ладонью рот, уже хотелось кричать. И просто хотелось, безумно и остро! Отдаться этому мужчине. Чтобы целовал и ласкал везде, чтобы вознес на небеса. Не знаю, желала ли я кого-то сильнее?
Кирилл задрал мою футболку, погладив поясницу, целуя в живот, скользнул упругим языком вокруг пупка и ниже…
– Упф-ф! – я сжалась, вцепившись в его волосы и потянув, пытаясь отодвинуть его голову от себя! Или придвинуть…
Он гулко зарычал, вибрация прошла по моему телу новым пламенным разрядом! Мы оба замерли в тягучем нестерпимом возбуждении, притиснувшись друг к другу. Кирилла мелко трясло. Нет, не получится у нас никакой дружбы.
Утром Кирилл сидел на своем обычном месте, закинув длинные ноги на диван. Опять работал и опять поспешно перевернул планшет, когда я пожелала доброго утра, подходя.
– Слушай, да не смотрю я, не собиралась тебе мешать. Только поздороваться хотела.
Он вздохнул, опуская ноги на пол и отложив планшет.
– И тебе доброго утра. Смотри сколько хочешь, это у меня с юности рефлекс: как кто подходит – сразу же прятать рисунки.
Я удивилась.
– Ты что-то неприличное рисовал?
– Да если бы. Может, тогда не так обидно было бы получать нагоняй. Но рисовал я обычно для подростка: граффити, орнаменты на полях в тетрадках. Ну, может, учебники портил иногда, это признаю, – Кир по-мальчишески озорно улыбнулся, обаятельный шалопай. – И когда гулял, набрасывал карандашом в блокноте все, что вижу: прохожих, улицы, дома. Получалось неплохо, мне нравилось, я быстро нащупал тягу к архитектуре. Переключился на здания, элементы отделки, очень этим увлекся. Но отец был резко против моих художеств и вообще любого творчества.
– Почему? – у Кирилла наверняка еще в юности проявился талант. Отец считал, что это не стоит внимания, и творческой профессией не заработаешь?
– Он консерватор и дотошный педант: все в доме по указке, строгие нормы, правила – шага в сторону ступить нельзя. Не удивительно, что мать от него сбежала, – Кирилл поджал губы, помрачнев. – Мне тогда было несколько лет, я ее почти не помню. Зато прекрасно помню отцовскую муштру все детство. Как он врывался в мою комнату, ругался и сдирал со стен рисунки, не понимал, зачем тратить время на всякую ерунду. Он хотел, чтобы я стал серьезнее, пошел учиться на экономический, по его стопам. Ходил в солидном пиджаке, как хлыщ, прилизанный.
– А ты, значит, взбунтовался, – я присела на край дивана рядом с ним, глядя на растрепанные волосы и татуировку на плече. Коснулась сложного симметричного узора, проследила пальцем черные линии, зубцы и округлости: дерзко и красиво, гармонично. – Эскиз ты сам рисовал?
– Как догадалась?
– Уже узнаю твой особенный стиль.
Он приподнял брови, хмыкнув, явно польщенный. А я рассматривала татуировку.
В геометрические фигуры вплетались природные мотивы: солнце, морская волна, графические животные вроде акулы или ската, элементы племенных масок и острые копья – будто целая история, рассказанная в рисунке.
– Мне нравится, очень круто получилось! И что-то в ней такое необычное, этническое.
– Да, это полинезийский стиль, – Кирилл отодвинул край белой майки, показывая щит с орнаментом в районе сердца. – Воины наносили такие, чтобы продемонстрировать стойкость и силу духа, несокрушимость в бою, – он ударил себя кулаком по груди.
Я рассмеялась!
– Понятно, храбрый воин! Но почему полинезийский?
– Ты не поверишь… Да и ладно, неважно.
– Нет уж, расскажи!
Кирилл прищурился по-лисьи, хотя у него и так был слегка зауженный разрез глаз, довольно необычный, как и вся внешность.
– Только если ты в ответ расскажешь личное про себя.
– Хорошо! – я уже стала понимать, что это того стоит.
– Ну ладно. Только никому не болтай.
– Буду молчать до гроба! Могу поклясться на мизинцах, – мы еще играли в шутливую дружбу.
Кирилл сжал мой мизинец, принимая клятву с самым серьезным видом.
– Ну смотри, я об этом, вообще-то, не треплюсь. Мой дед был с полинезийских островов.
– Ты шутишь, что ли?!
– Это чистая правда. А бабушка из Шотландии, поехала туда отдыхать. Ну и… славно отдохнула. Вернулась домой уже в положении и родила мою мать. Воспитывала ее одна, замуж не выходила. Наверное, было сложно, – Кирилл задумчиво потер висок. – Мама, как говорят, выросла любознательной, тоже хотела повидать мир и много путешествовала. Приехала в Россию учиться по обмену, познакомилась отцом. Тяга к выездным романам – у них, похоже, семейное, – он невесело усмехнулся.
– А дальше что? – я слушала Кирилла, затаив дыхание. Ну и ну, вот это история!
– А дальше все прозаично: скандал, развод, не ужились. Мама была очень молода и решила себя ребенком не обременять, чтобы не повторять тяжелую семейную судьбу. Вернулась на родину, а меня оставила на отца, бросила, как кукушка. Даже никогда не пыталась со мной связаться, забыла и все. Как и отец – постоянно пропадал на работе, строил бизнес, это ему было важнее, чем никчемный сын, не оправдавший ожиданий.
Я молчала, не зная что сказать. Как это грустно…
– Да и черт с ним, мне никто не нужен! – Кирилл взлохматил волосы, энергично, нервно. – Я свалил от отца и его жестких порядков сразу, как только смог, живу независимо, сам себе хозяин. Успешно отучился в университете, в котором захотел, стажировался за границей, сейчас занимаюсь тем, чем нравится. У меня все хорошо!
Только проблемы с выстраиванием отношений и непонимание любви – он действительно ее в глаза не видел, даже в детстве, с такой-то моделью семьи. И до сих пор считает, что ему никто не нужен, и лучше одному. Ох, Кирилл… Мне стало за него горько, и я раскрыла руки.
– Ты чего?
– Дружеская поддержка.
– Ну ладно… Пообниматься я не против.
Я прижалась к нему, с сочувствием погладив по спине.
– Да брось, Лер, что ты меня, как больного, утешаешь? Со мной все в порядке!
Вовсе нет, но он этого даже не осознает. Как ластится к рукам, словно пес-потеряшка, как на самом деле нуждается в человеческом тепле, внимании, поддержке. Пытается замещать сексом, чем больше, тем лучше, и быстро разочаровывается, ведь это все не то.
Кирилл уткнулся мне в плечо, стиснув в объятьях. Потом вздохнул.
– Ну что, подруга… дней моих суровых, с тебя ответная откровенность. Раскрутила меня на болтовню, – он отодвинулся, поморщившись, явно собой недовольный. Не привык доверяться. Только телом, но не душой.
– Я расскажу все, что хочешь, но давай попозже. Сначала хорошо бы выпить кофе.
– О, отличная идея! – Кирилл потянулся и вскочил, разминаясь, снова жизнерадостный и беззаботный. – А знаешь, как в Шотландии пьют кофе? У них особый рецепт, шикарный!
– Да? И какой?
– В кофе местной обжарки надо добавить отличного шотландского виски и медово-травянистого ликера, а еще двойную порцию сливок, лучше взбитых шапкой сверху. Вот это красота!
– Да-а уж! – я рассмеялась. – Такой точно хорошо взбодрит! – мы направились на кухню. – А ты пробовал?
– Какое-то подобие. Но настоящий Шотландский кофе могут сделать только там, по фирменным рецептам. Может, как-нибудь доведется туда съездить, попробовать. Ну и просто побродить по округе, изучить достопримечательности, у них богатая культура. И архитектура очень интересная! В прошлом сложился уникальный стиль Шотландских баронов: неоготика, напоминающая средневековые замки!
Он вдохновенно заговорил о своем, пока ставил чайник. Показывал фотографии на планшете с красивыми старинными домами: крыши со ступенчатым фронтоном и остроконечные башни, стрельчатые окна и арки… Кирилл явно много эту тему изучал. Интересовался родиной матери, своими предками, исконными корнями. Оторванный от семьи человек, не принятый отцом, всеми брошенный…
– Лер, ну ты чего такая грустная, будто вот-вот прослезишься?
– Да так, ничего… Растрогалась твоей историей.
– Да брось! Вот сентиментальная дуреха, – Кирилл приобнял меня с насмешливой улыбкой, укачивая, и мягко чмокнул куда-то в ухо.
Я уткнулась ему в грудь, вдохнула запах: теплый, свежий и слегка терпкий, уже ставший привычным. Прижалась ближе, потеревшись щекой. Кирилл прерывисто выдохнул и обнял меня сильней, когда появился Слава, весьма некстати.
– Опять ищете вдохновение? – он прошел к холодильнику в поисках еды.
– Да ничего такого, оказываем дружескую поддержку.
– Ай, молодцы! И я за крепкую дружбу, – Славка обнял нас обоих.
На кухню зашла Вика.
– Ух ты, обнимашки! Народ, я с вами! – она присоединилась.
Наобнимавшись, мы со смехом разлепились и принялись делать завтрак на всю компанию, слаженно накрыли на стол – уже сроднились за это время, и вместе было здорово! От отпуска оставалось несколько дней, и потом уезжать. Возвращаться к прежней жизни, к пустой квартире…
– Ребята, буду по вам скучать, – я шмыгнула носом.
– Только не реви, – шутливо произнес Кирилл, склонившись ко мне, и потрепал по руке.
– А чего скучать? – Слава деловито намазывал белый хлеб маслом. – Мы и дальше продолжим общаться.
С ним – да, раз у них с Викой все серьезно. А с ней я дружу с детства, живем через пару дворов. Но вот Кирилл… Его я прежде со Славой не видела, возможно, они не очень близки, приятели из общей большой компании. И в городе часто встречаться не будут.
Кирилл жевал бутерброд с чаем и на это ничего не сказал. Ну ладно… Стану воспринимать это знакомство как случайный эпизод, Вика так и говорила. Мимолетный курортный роман, чтобы развлечься и вернуться к жизни. Кажется, я вернулась. И, как прежде, взаперти больше сидеть не могла.
– Ребята, а давайте сегодня еще куда-нибудь махнем? Отдыхать, так по полной! – я бодро вскочила, убирая со стола звенящие тарелки.
– И куда предлагаешь махнуть? – заинтересовалась Вика.
– В другой город, например, здесь уже все изучили.
– О! Можем съездить в аквапарк, неподалеку есть крутой!
Слава открыл навигатор, прикинув маршрут.
– На машине быстро домчим.
Кирилл согласно кивнул.
– Погнали!
И вот мы уже едем.
Сегодня вел он, уверенно рулил одной рукой, другую выставив в открытое окно, ветер трепал темные, красноватые пряди. Видимо, этот оттенок волос у него от матери, как и зеленые глаза – у шотландцев часто встречаются, я прочитала в интернете. От русского отца досталась гладкая светлая кожа и мягкость черт, прямой, но не выдающийся нос, еще какие-то привычные взгляду детали славянской внешности. А полинезийцы – это европейская и монголоидная раса: экзотичные и сильные мужчины с вьющимися волосами на фотографиях возле лазурного океана, улыбчивые, загорелые, понятно, на что его мать соблазнилась. Мне и самой вскружило голову! Кирилл взял лучшее ото всех, будто по жизни выиграл в лотерею.
– На что смотришь, детка? – он поймал мой пристальный взгляд.
– Видами из окна любуюсь, – я смущенно заерзала на переднем сиденье.
– Ну и как, красивые? – Кир усмехнулся, крутанув руль. Даже не сомневался в себе, вот бы мне такую уверенность! – Почти приехали.
На парковке мы высыпали из машины, разглядывая огромный разноцветный аквапарк. Вика радостно вскинула руки.
– Класс, сегодня повеселимся!
И нам действительно было весело! Сначала я растерялась: от обилия аттракционов, толпы людей… Но Вика решительно потащила меня к женской раздевалке. Потом к первой горке: ярко-желтой, не слишком крутой, подтолкнув вперед.
– Лерка, давай сначала ты!
– Ну ладно.
Я осторожно легла в пластиковый желоб, сложив руки на груди, и оттолкнулась ногами, когда инструктор дал команду. Миг волнения – и я полетела вниз! Скользя в водяном потоке, набирая скорость! Так здорово, под конец дыхание перехватило! И шумное падение в бассейн! Удовольствие и азарт! Я вынырнула, протерев лицо, и поплыла к бортику.
Следом за мной спустилась Вика, взвизгнув под конец. Воскликнула, выбираясь из бассейна:
– Круто! Погнали снова!
И мы заспешили к лестнице, держась друг за друга, чтобы не упасть на влажных затертых досках. Ребята сразу пошли на горки покруче, высокие и почти отвесные. Я поежилась, глядя на них, и предпочла для начала спуски попроще: каскады, закрытые спирали.
– Классная вышла поездка, и место мы нашли потрясающее! – сказала Вика с переднего сиденья.
– Полностью согласна.
– Слав, давай обратно я поведу, – предложил Кирилл.
– Не надо, в темноте все кочки соберешь, а я уже освоил дорогу.
– Окей, – Кир снова сел рядом со мной. А когда в конце концов выехали на ровный асфальт, потянулся и прилег, положив голову мне на колени.
– Эй, ты чего? – его бесцеремонность поражала. – Я тебе что, подушка?
– Детка, дай отдохнуть, – он завозился, устраиваясь поудобнее. – А то я устал всякие тяжести таскать.
Я ущипнула его за бок!
– Ай! – он пощекотал меня в ответ!
– Ладно, все-все, не трогаю тебя! – я сдалась, позволив Кириллу и дальше так лежать. Хотя трогать хотелось.
Он мерно сопел, закрыв глаза, волосы разметались, щекоча мои бедра. Пришлось поправить пару прядей. Такие упругие, вечно в разные стороны торчат. Я пригладила волнистые локоны по всей голове, завивающиеся после моря, пропуская их между пальцами.
Кир, кажется, задремал, а я гладила его по голове, это было так приятно и успокаивающе, как-то уютно. А еще появилась возможность спокойно разглядеть Кирилла вблизи, его удивительные черты: мужественный и точеный профиль, заостренные скулы, прямой красивый нос и чуть вытянутый, миндалевидный разрез глаз, густые брови и ресницы, гладкие щеки, полные губы… Мне хотелось трогать все. Я касалась его лица кончиками пальцев, изучая и запоминая. Очертила резкий подбородок и линию уха, провела по шее мягко и интимно. Кирилл задышал чаще.
– А так друзьям можно делать? – его голос звучал низко и с хрипотцой.
Так он не спал. Я убрала руку, но Кирилл немедленно вернул ее на место. Он не открывал глаз, и я продолжила его легонько трогать и гладить, пальцы сами просили. Вновь зарылись в волосы, перебирая пряди, я слегка поскребла кожу ногтями.
Кирилл с довольством замычал. Очень чуткий, он с готовностью откликался на любую ласку.
– У тебя такие нежные руки, – Кир поймал мою ладонь и прижал к губам. Стал медленно целовать внутреннюю часть, потом каждый палец.
Я млела от касаний его сухих горячих губ, немного обветренных и шершавых, жгучие мурашки немедленно затеяли по телу парад. Кирилл спустился ниже до моего запястья и тоже принялся целовать, захватывать губами, с жарким выдохом, все более жадно. Царапнул зубами по венам, слегка прикусив, дотронулся влажным языком – меня словно током пробило! Я еле сдержала рвущийся стон, сжала бедра – желание налетело неистовой волной! Вот уж не ожидала, что такая простая ласка сильно заведет.
Я заерзала, и Кирилл открыл глаза. За окнами уже было темно, и его взгляд тоже казался глубоким и темным в тусклом освещении кабины. Я как завороженная смотрела на Кирилла, не в силах сморгнуть. А он продолжил целовать мое запястье так уверенно и умело, что меня все больше бросало в жар! Не думала, что это настолько мощная эрогенная зона…
Я все-таки застонала, закусив губы. Кирилл перестал. Он коротко и часто дышал, глядя на меня с жадностью голодного – так бы и съел! Шорты натянулись спереди, не скрывая его возбуждения. И он так же чувствовал мое, шумно втягивая носом воздух. Уткнулся мне в живот, прикусив через ткань, не больно – нетерпеливо и дразняще.
Я закрыла ладонью рот, уже хотелось кричать. И просто хотелось, безумно и остро! Отдаться этому мужчине. Чтобы целовал и ласкал везде, чтобы вознес на небеса. Не знаю, желала ли я кого-то сильнее?
Кирилл задрал мою футболку, погладив поясницу, целуя в живот, скользнул упругим языком вокруг пупка и ниже…
– Упф-ф! – я сжалась, вцепившись в его волосы и потянув, пытаясь отодвинуть его голову от себя! Или придвинуть…
Он гулко зарычал, вибрация прошла по моему телу новым пламенным разрядом! Мы оба замерли в тягучем нестерпимом возбуждении, притиснувшись друг к другу. Кирилла мелко трясло. Нет, не получится у нас никакой дружбы.
ГЛАВА 8
Утром Кирилл сидел на своем обычном месте, закинув длинные ноги на диван. Опять работал и опять поспешно перевернул планшет, когда я пожелала доброго утра, подходя.
– Слушай, да не смотрю я, не собиралась тебе мешать. Только поздороваться хотела.
Он вздохнул, опуская ноги на пол и отложив планшет.
– И тебе доброго утра. Смотри сколько хочешь, это у меня с юности рефлекс: как кто подходит – сразу же прятать рисунки.
Я удивилась.
– Ты что-то неприличное рисовал?
– Да если бы. Может, тогда не так обидно было бы получать нагоняй. Но рисовал я обычно для подростка: граффити, орнаменты на полях в тетрадках. Ну, может, учебники портил иногда, это признаю, – Кир по-мальчишески озорно улыбнулся, обаятельный шалопай. – И когда гулял, набрасывал карандашом в блокноте все, что вижу: прохожих, улицы, дома. Получалось неплохо, мне нравилось, я быстро нащупал тягу к архитектуре. Переключился на здания, элементы отделки, очень этим увлекся. Но отец был резко против моих художеств и вообще любого творчества.
– Почему? – у Кирилла наверняка еще в юности проявился талант. Отец считал, что это не стоит внимания, и творческой профессией не заработаешь?
– Он консерватор и дотошный педант: все в доме по указке, строгие нормы, правила – шага в сторону ступить нельзя. Не удивительно, что мать от него сбежала, – Кирилл поджал губы, помрачнев. – Мне тогда было несколько лет, я ее почти не помню. Зато прекрасно помню отцовскую муштру все детство. Как он врывался в мою комнату, ругался и сдирал со стен рисунки, не понимал, зачем тратить время на всякую ерунду. Он хотел, чтобы я стал серьезнее, пошел учиться на экономический, по его стопам. Ходил в солидном пиджаке, как хлыщ, прилизанный.
– А ты, значит, взбунтовался, – я присела на край дивана рядом с ним, глядя на растрепанные волосы и татуировку на плече. Коснулась сложного симметричного узора, проследила пальцем черные линии, зубцы и округлости: дерзко и красиво, гармонично. – Эскиз ты сам рисовал?
– Как догадалась?
– Уже узнаю твой особенный стиль.
Он приподнял брови, хмыкнув, явно польщенный. А я рассматривала татуировку.
В геометрические фигуры вплетались природные мотивы: солнце, морская волна, графические животные вроде акулы или ската, элементы племенных масок и острые копья – будто целая история, рассказанная в рисунке.
– Мне нравится, очень круто получилось! И что-то в ней такое необычное, этническое.
– Да, это полинезийский стиль, – Кирилл отодвинул край белой майки, показывая щит с орнаментом в районе сердца. – Воины наносили такие, чтобы продемонстрировать стойкость и силу духа, несокрушимость в бою, – он ударил себя кулаком по груди.
Я рассмеялась!
– Понятно, храбрый воин! Но почему полинезийский?
– Ты не поверишь… Да и ладно, неважно.
– Нет уж, расскажи!
Кирилл прищурился по-лисьи, хотя у него и так был слегка зауженный разрез глаз, довольно необычный, как и вся внешность.
– Только если ты в ответ расскажешь личное про себя.
– Хорошо! – я уже стала понимать, что это того стоит.
– Ну ладно. Только никому не болтай.
– Буду молчать до гроба! Могу поклясться на мизинцах, – мы еще играли в шутливую дружбу.
Кирилл сжал мой мизинец, принимая клятву с самым серьезным видом.
– Ну смотри, я об этом, вообще-то, не треплюсь. Мой дед был с полинезийских островов.
– Ты шутишь, что ли?!
– Это чистая правда. А бабушка из Шотландии, поехала туда отдыхать. Ну и… славно отдохнула. Вернулась домой уже в положении и родила мою мать. Воспитывала ее одна, замуж не выходила. Наверное, было сложно, – Кирилл задумчиво потер висок. – Мама, как говорят, выросла любознательной, тоже хотела повидать мир и много путешествовала. Приехала в Россию учиться по обмену, познакомилась отцом. Тяга к выездным романам – у них, похоже, семейное, – он невесело усмехнулся.
– А дальше что? – я слушала Кирилла, затаив дыхание. Ну и ну, вот это история!
– А дальше все прозаично: скандал, развод, не ужились. Мама была очень молода и решила себя ребенком не обременять, чтобы не повторять тяжелую семейную судьбу. Вернулась на родину, а меня оставила на отца, бросила, как кукушка. Даже никогда не пыталась со мной связаться, забыла и все. Как и отец – постоянно пропадал на работе, строил бизнес, это ему было важнее, чем никчемный сын, не оправдавший ожиданий.
Я молчала, не зная что сказать. Как это грустно…
– Да и черт с ним, мне никто не нужен! – Кирилл взлохматил волосы, энергично, нервно. – Я свалил от отца и его жестких порядков сразу, как только смог, живу независимо, сам себе хозяин. Успешно отучился в университете, в котором захотел, стажировался за границей, сейчас занимаюсь тем, чем нравится. У меня все хорошо!
Только проблемы с выстраиванием отношений и непонимание любви – он действительно ее в глаза не видел, даже в детстве, с такой-то моделью семьи. И до сих пор считает, что ему никто не нужен, и лучше одному. Ох, Кирилл… Мне стало за него горько, и я раскрыла руки.
– Ты чего?
– Дружеская поддержка.
– Ну ладно… Пообниматься я не против.
Я прижалась к нему, с сочувствием погладив по спине.
– Да брось, Лер, что ты меня, как больного, утешаешь? Со мной все в порядке!
Вовсе нет, но он этого даже не осознает. Как ластится к рукам, словно пес-потеряшка, как на самом деле нуждается в человеческом тепле, внимании, поддержке. Пытается замещать сексом, чем больше, тем лучше, и быстро разочаровывается, ведь это все не то.
Кирилл уткнулся мне в плечо, стиснув в объятьях. Потом вздохнул.
– Ну что, подруга… дней моих суровых, с тебя ответная откровенность. Раскрутила меня на болтовню, – он отодвинулся, поморщившись, явно собой недовольный. Не привык доверяться. Только телом, но не душой.
– Я расскажу все, что хочешь, но давай попозже. Сначала хорошо бы выпить кофе.
– О, отличная идея! – Кирилл потянулся и вскочил, разминаясь, снова жизнерадостный и беззаботный. – А знаешь, как в Шотландии пьют кофе? У них особый рецепт, шикарный!
– Да? И какой?
– В кофе местной обжарки надо добавить отличного шотландского виски и медово-травянистого ликера, а еще двойную порцию сливок, лучше взбитых шапкой сверху. Вот это красота!
– Да-а уж! – я рассмеялась. – Такой точно хорошо взбодрит! – мы направились на кухню. – А ты пробовал?
– Какое-то подобие. Но настоящий Шотландский кофе могут сделать только там, по фирменным рецептам. Может, как-нибудь доведется туда съездить, попробовать. Ну и просто побродить по округе, изучить достопримечательности, у них богатая культура. И архитектура очень интересная! В прошлом сложился уникальный стиль Шотландских баронов: неоготика, напоминающая средневековые замки!
Он вдохновенно заговорил о своем, пока ставил чайник. Показывал фотографии на планшете с красивыми старинными домами: крыши со ступенчатым фронтоном и остроконечные башни, стрельчатые окна и арки… Кирилл явно много эту тему изучал. Интересовался родиной матери, своими предками, исконными корнями. Оторванный от семьи человек, не принятый отцом, всеми брошенный…
– Лер, ну ты чего такая грустная, будто вот-вот прослезишься?
– Да так, ничего… Растрогалась твоей историей.
– Да брось! Вот сентиментальная дуреха, – Кирилл приобнял меня с насмешливой улыбкой, укачивая, и мягко чмокнул куда-то в ухо.
Я уткнулась ему в грудь, вдохнула запах: теплый, свежий и слегка терпкий, уже ставший привычным. Прижалась ближе, потеревшись щекой. Кирилл прерывисто выдохнул и обнял меня сильней, когда появился Слава, весьма некстати.
– Опять ищете вдохновение? – он прошел к холодильнику в поисках еды.
– Да ничего такого, оказываем дружескую поддержку.
– Ай, молодцы! И я за крепкую дружбу, – Славка обнял нас обоих.
На кухню зашла Вика.
– Ух ты, обнимашки! Народ, я с вами! – она присоединилась.
Наобнимавшись, мы со смехом разлепились и принялись делать завтрак на всю компанию, слаженно накрыли на стол – уже сроднились за это время, и вместе было здорово! От отпуска оставалось несколько дней, и потом уезжать. Возвращаться к прежней жизни, к пустой квартире…
– Ребята, буду по вам скучать, – я шмыгнула носом.
– Только не реви, – шутливо произнес Кирилл, склонившись ко мне, и потрепал по руке.
– А чего скучать? – Слава деловито намазывал белый хлеб маслом. – Мы и дальше продолжим общаться.
С ним – да, раз у них с Викой все серьезно. А с ней я дружу с детства, живем через пару дворов. Но вот Кирилл… Его я прежде со Славой не видела, возможно, они не очень близки, приятели из общей большой компании. И в городе часто встречаться не будут.
Кирилл жевал бутерброд с чаем и на это ничего не сказал. Ну ладно… Стану воспринимать это знакомство как случайный эпизод, Вика так и говорила. Мимолетный курортный роман, чтобы развлечься и вернуться к жизни. Кажется, я вернулась. И, как прежде, взаперти больше сидеть не могла.
– Ребята, а давайте сегодня еще куда-нибудь махнем? Отдыхать, так по полной! – я бодро вскочила, убирая со стола звенящие тарелки.
– И куда предлагаешь махнуть? – заинтересовалась Вика.
– В другой город, например, здесь уже все изучили.
– О! Можем съездить в аквапарк, неподалеку есть крутой!
Слава открыл навигатор, прикинув маршрут.
– На машине быстро домчим.
Кирилл согласно кивнул.
– Погнали!
И вот мы уже едем.
Сегодня вел он, уверенно рулил одной рукой, другую выставив в открытое окно, ветер трепал темные, красноватые пряди. Видимо, этот оттенок волос у него от матери, как и зеленые глаза – у шотландцев часто встречаются, я прочитала в интернете. От русского отца досталась гладкая светлая кожа и мягкость черт, прямой, но не выдающийся нос, еще какие-то привычные взгляду детали славянской внешности. А полинезийцы – это европейская и монголоидная раса: экзотичные и сильные мужчины с вьющимися волосами на фотографиях возле лазурного океана, улыбчивые, загорелые, понятно, на что его мать соблазнилась. Мне и самой вскружило голову! Кирилл взял лучшее ото всех, будто по жизни выиграл в лотерею.
– На что смотришь, детка? – он поймал мой пристальный взгляд.
– Видами из окна любуюсь, – я смущенно заерзала на переднем сиденье.
– Ну и как, красивые? – Кир усмехнулся, крутанув руль. Даже не сомневался в себе, вот бы мне такую уверенность! – Почти приехали.
На парковке мы высыпали из машины, разглядывая огромный разноцветный аквапарк. Вика радостно вскинула руки.
– Класс, сегодня повеселимся!
И нам действительно было весело! Сначала я растерялась: от обилия аттракционов, толпы людей… Но Вика решительно потащила меня к женской раздевалке. Потом к первой горке: ярко-желтой, не слишком крутой, подтолкнув вперед.
– Лерка, давай сначала ты!
– Ну ладно.
Я осторожно легла в пластиковый желоб, сложив руки на груди, и оттолкнулась ногами, когда инструктор дал команду. Миг волнения – и я полетела вниз! Скользя в водяном потоке, набирая скорость! Так здорово, под конец дыхание перехватило! И шумное падение в бассейн! Удовольствие и азарт! Я вынырнула, протерев лицо, и поплыла к бортику.
Следом за мной спустилась Вика, взвизгнув под конец. Воскликнула, выбираясь из бассейна:
– Круто! Погнали снова!
И мы заспешили к лестнице, держась друг за друга, чтобы не упасть на влажных затертых досках. Ребята сразу пошли на горки покруче, высокие и почти отвесные. Я поежилась, глядя на них, и предпочла для начала спуски попроще: каскады, закрытые спирали.
