– Эмелис, вот объясни, почему ты так поступаешь? – выпалила она.
– Как – так?
Милли скорчила гримасу, зато ответила искренне:
– Некрасиво!
Я не выдержала: сложила руки на груди и надменно заломила бровь.
– То есть? – Нет, действительно не понимаю.
– Ты воротишь нос и упорно делаешь вид, будто мы незнакомы. Я понимаю, отношения с Кирстеном – отличный повод зазнаться, но, Эмелис… это чересчур.
– Что?.. – изумлённо протянула я.
А сокурсница продолжала:
– Дирра, Веза и Жез делают вид, будто им плевать. Но я то знаю, как они переживают! Эмелис, ты могла расстаться с нами по хорошему?
И тут до меня дошло…
Я глубоко вздохнула, пытаясь вернуть уверенность. Спросила тихо:
– Милли, а что тебе о девичнике на развалинах замка Тердона известно?
Собеседница одарила ещё одной неприятной гримасой и промолчала. Вот только я сдаваться не собиралась.
– Милли, почему ты на тот девичник не пошла? Только честно.
Магичка фыркнула.
– Ты сама попросила Дирру, чтобы меня не брали, а теперь спрашиваешь? – И столько негодования, столько неприязни в голосе.
– Я?
– Ты, – сказала Милли уверенно. – Уж не знаю, чем я тебе не угодила, Эмелис. Да и… всё равно!
Сокурсница развернулась в твёрдом намерении уйти, а я…
Дохлый тролль! Теперь понятно, почему Милли не позвали: слишком принципиальная. Она бы ни за что не позволила девчонкам осуществить задуманное.
– Это не простой девичник был, – выдохнула я. – Это была засада. За стеной парни сидели, а Дирра пыталась меня подпоить и разговорить. Выспрашивала, кто из боевиков мне больше нравится.
Милли уже открыла дверь, статуей застыла на пороге.
– Что? – переспросила она.
– Девчонки меня подставили. Именно поэтому я перестала общаться с вашей компанией. Я была убеждена, что ты тоже в деле, просто… не смогла пойти, потому что контрольную Ликси пересдавала.
– Я?! Контрольную?!
Война взглядов была яростной, но недолгой – да, тут не только я факты сопоставлять умею. Ведь мы с Милли всегда ладили, у меня не было поводов обращаться к Дирре со столь дикой просьбой. Да и отношения с Киром завязались уже после того, как «зазналась».
– Ах вот оно что… – выдохнула собеседница.
До этого момента я причисляла Милли к разряду скромниц. Ошибалась. И если бы мне сейчас сказали, что она не защитник, а боевик, я бы не удивилась.
– Милли, подожди! – выпалила, предупредив очередную попытку уйти. Добавила тихо: – С платьем поможешь?
Сокурсница задумалась, но лишь на мгновение.
– Конечно, Эмелис. С удовольствием.
Каюсь, просьба была продиктована не только порывом, но и некоторой корыстью. Господин Жарк обмолвился, что в холле ожидает некий синеглазый боевик, встречаться с которым… ну не то чтоб не хочется, просто… боязно. А при мысли о том, что останемся наедине, бросает и в жар, и в холод одновременно.
Если выйду к Кирстену в компании Милли, будет легче – ведь девушка, как ни крути, посторонняя, при ней никаких особенных слов не скажешь, и вообще…
После того излишне фривольного поцелуя мы с Киром виделись трижды – он каждый день навещал. И всякий раз сидели друг напротив друга, болтали о пустяках и делали вид, будто ничего не произошло. Впрочем… вру. Это я притворялась, что всё в порядке, а Кирстен… он улыбался. Как то по особенному, но… Ох, Всевышний, за что мне такое испытание?
Сменив казённую сорочку на принесённое сокурсницей платье, натянув на ноги чулки и сапоги, я накинула подбитый мехом плащ и замерла в нерешительности. Розы, подаренные синеглазым, по прежнему стояли на прикроватной тумбочке, источали удивительный аромат и даже не думали увядать.
Оставить букет в лазарете? Нет, это выше моих сил. Я осторожно, не без труда, вынула цветы из ведёрка, шумно вздохнула. Милли, глядя на мои старания, расплылась в широкой улыбке, но промолчала.
Из палаты вышли вместе. Вместе прошли по короткому коридору, миновали один лестничный пролёт и оказались в холле.
Холл был маленьким и по домашнему уютным, выполненным в успокаивающих зелёных тонах. У правой стены располагались диванчики для посетителей. Посетители заглядывали в лазарет редко – просто среди магов болеть не принято. Кажется, Кир единственный с начала учебного года, кому довелось присесть на один из этих диванов.
Заметив нас, боевик поднялся. Он был свеж, улыбчив и… настолько притягателен, что пришлось закусить губу – просто иначе сдержать глупейшую из улыбок у меня бы не вышло.
– Привет, – сказал синеглазый и плавно двинулся навстречу.
Я же… мысленно возблагодарила небо за сопровождение в лице Милли и за охапку белых роз!
– Привет. – Выдохнула, вдохнула. Спросила, стараясь сдержать неуместную дрожь в голосе: – Поможешь?
Кир недоумённо приподнял бровь, и тут же был облагодетельствован тем самым букетом, который сам и подарил.
– Очень тяжёлые, – пояснила я.
Боевик мнения насчёт цветов не разделял: ему, чтобы удержать эту махину, и одной руки хватило. А вторая обвилась вокруг моей талии, притягивая вплотную. Я упёрлась ладошками в широкую грудь и, прежде чем успела опомниться, ощутила вкус его губ.
Поцелуй был лёгким и стремительным, но меня всё равно в жар бросило. Колени задрожали, по спине побежали мурашки, разум подёрнулся хмельным туманом.
– Кир… – Выдох до неприличия похож на стон, но думать об этом поздно. И краснеть бессмысленно, но я всё равно краснею. А кое кому это нравится!
– Как себя чувствуешь?
Дежурный вопрос, ответить на который не в силах. Просто… дыхание, раздери меня дракон, перехватило!
– Так мы идём? – встряла в наш междусобойчик Милли. В голосе сокурсницы звучали до неприличия весёлые нотки.
– Идём, – отозвался боевик и даже талию мою из захвата освободил. Но тут же подставил локоть, предлагая опереться.
Я от помощи не отказалась – уж слишком бы подозрительно подобный демарш со стороны выглядел. Впрочем, дело не только в легенде – мне, как это ни ужасно, хотелось прикоснуться к Киру. Причём желание было до того сильным, что запретить себе эту маленькую слабость не могла.
А за порогом властвовала зима. Белая, снежная, вьюжная! Ветер кружил над корпусами, горстями подхватывал снег, разбрасывал, желая замести расчищенные дорожки, качал голые ветки клёнов. Мир искрился и переливался, словно бриллиантовой крошкой посыпанный. Небо, глядя на это дело, хмурилось, пыталось спрятать солнце за пеленой снежных туч. Временами удавалось.
Мы с Милли дружно накинули капюшоны плащей, а Кир даже не подумал запахнуть короткую меховую куртку, словно совсем совсем холода не чувствовал. Зато шёл быстро, но явно не ради себя, ради нас. А ещё недовольно косился на мои руки – уж не знаю, кто готовил свёрток, принесённый Милли, но перчаток в нём не нашлось.
Погода к прогулкам не располагала. Видимо, поэтому за всё время встретилась лишь пара студиозусов, на вид – первокурсников. Те, завидев нашу троицу, дружно споткнулись, чем подтвердили очевидное: о нападении известно всем, и допросов мне не избежать. Ладно, не впервой. Прорвёмся.
Когда дошли до корпуса женского общежития, рука Кира вновь на мою талию скользнула, ломая самый важный из планов – план побега! И Милли чуткости не проявила – кивнула и, пожелав хорошего дня, взошла на крыльцо.
Всё! Ловушка!
Боевик дождался хлопка двери, тут же притянул ближе и накрыл мои губы своими. Тяжеленный букет сообщнику по прежнему не мешал.
Жар опалил не только щёки – всё тело. Ноги привычно ослабли, сердце заколотилось стократ сильней, разум затуманился. Но на поцелуй отвечала совершенно осознанно…
– Какие планы на вечер? – выдохнул Кир, отстраняясь.
– Пока не знаю, – ответила я и попыталась перехватить розы, чтобы… ну чтобы сбежать, разумеется.
Синеглазый цветы не отдал. Опять прижал меня к груди, снова к губам потянулся.
– Кир, холодно!
Парень замер, подарил долгий, несколько странноватый взгляд, но всё таки кивнул. Сказал с лёгкой улыбкой:
– Ладно, Мелкая. Беги…
Повторять не пришлось. Я подхватила букет, чмокнула боевика в щёку и потопала вверх по широкой лестнице. И лишь добравшись до двери общежития, сообразила, что ухожу куда поспешнее, чем следует.
– До вечера, Эмелис! – сказал боевик.
Я притворилась, будто не услышала…
После лазарета, который по уровню шума напоминал склеп на заброшенном кладбище, общага показалась… ну не седьмым небом, но около того.
Как же приятно слышать голоса живых людей! Топот, стук каблуков, звон посуды! Как здорово снова очутиться в круговороте событий и забот! Даже если тебе грозит паломничество любопытных и настырных! И даже если это паломничество начинается сразу же, едва переступила порог…
– О! Мелкую из лазарета выписали! – взвизгнула девчонка с тонкими косичками. Она была ниже меня на полголовы и моложе на три года. Да да! Первокурсница! Я её на показательных боях, которые мы для новичков устраивали, видела.
– Мелкую? – отозвалась вторая. Тоже первокурсница, тоже с косичками.
Я спрятала улыбку в охапке роз – вот ведь дурочки! И поспешила наверх, на этаж, отданный нам и пятому.
Всем, кто встретился по пути, учтиво кивала, но вопросы упреждала тихим:
– Девчонки, дайте отдышаться…
На возмущённые реплики, посвящённые боевому трио во главе с Даяной, не реагировала вовсе. Толку?
А когда добралась до третьего, ну то есть нашего, этажа, застыла соляным столбом. Собственно, я была не единственной, кто стоял в коридоре с ошалелыми глазами и пытался осознать происходящее.
Давешняя попутчица, всё ещё в плаще и перчатках, трепала за грудки Дирру и что то тихо шипела в лицо. Рыжая магичка, облачённая в банный халат, глядела удивлённо и ни капельки не сопротивлялась. У её ног лежало выроненное полотенце и флакончик шампуня. Неизменные подруги рыжей – Веза и Жез – стояли тут же, белые, как кружащий за окном снег. И на помощь не спешили.
Они не тронулись с места даже тогда, когда относительную тишину этажа нарушила звонкая пощёчина. А Дирра наоборот – вскрикнула и попыталась вырваться из захвата, чтобы тут же схлопотать вторую, а потом и третью.
– Ты всё поняла? – прошипела Милли. Не знаю, нарочно или нет, но получилось громче, так, что все услышали.
Рыжая закивала, и на этом спектакль закончился.
– Что случилось? – прошептал кто то.
– Что произошло? – поддержал второй голос.
Милли пояснять не собиралась, Дирра тем более. Я причину ссоры знала, но тоже, разумеется, смолчала. И очень порадовалась, что моя дверь крайняя, что не придётся идти по коридору под прицелом множества взглядов. Уверена, девчонки уже подметили тот факт, что Милли набросилась на рыжую после того, как посетила лазарет. То есть после встречи со мной.
Впрочем, меня и без показательной прогулки заметили.
– О! Мелкая! – воскликнула Бонара радостно.
И началось…
– Ну ты как?
– Ну ты чего?
– Жарк сильно зверствовал?
– Вау! Какой букет! Это от Кира?
– Лора, ну что ты глупости городишь? Конечно, от Кира! От кого ж ещё?
Отношения на курсе всегда были тёплыми, и я ни с кем, кроме компании Дирры, не ссорилась. Но столь приветливый приём стал неожиданностью. Девчонки радовались моему возвращению совершенно искренне и, что совсем удивительно, о подробностях схватки не спрашивали.
Мне бы насторожиться, ведь защитник по определению не может не поинтересоваться щитом, но… не до подозрений было. Впервые за всё время, проведённое в стенах дурборской академии магии, я почувствовала себя дома.
Один мудрец сказал – дом там, где ты. Вот именно эту истину я постигала. И так тепло на душе было, так светло, что слёзы на глаза навернулись. Невероятное, удивительное ощущение.
В комнату вошла, вовсю хлюпая носом. Осторожно сгрузила охапку белых роз на пол, разулась и скинула плащ. Только после этого огляделась – за время моего отсутствия ничего не изменилось, даже учебники лежали в том же беспорядке, в каком оставляла.
Единственное новшество – одежда, в которой в лазарет загремела, на кровати разложена. Всё чистое, с ярлычками из прачечной.
Колье, подаренное Кирстеном, лежало тут же, на лифе платья. Я лишь теперь получила возможность рассмотреть украшение как следует – в тот день только в зеркале его и видела.
Красиво? Мало сказано! Волшебно – вот подходящее слово.
Дюжина аквамаринов размером с лесной орех, оправа из белого золота. Камни соединены цепочками очень тонкого, очень хитрого плетения. На цепочках ещё и крошечные подвески из того же золота, украшенные малюсенькими, с булавочную головку, бриллиантами.
А замочек на колье странный – совершенно незнакомая конструкция. Теперь ясно, почему не смогла снять подарок самостоятельно, хотя полдня на эту попытку убила.
И ещё… совершенно ясно, почему Даяна, Лим и Карас взбесились. Будь на их месте я, тоже позавидовала бы. И разозлилась! Потратить пять лет на попытки завоевать парня, чтобы увидеть, как он дарит вот такую безделушку другой – ужас как неприятно. За такое в самом деле убить можно.
Время до ужина провела в тщетных попытках разобраться с домашним заданием, которое свалилось на голову благодаря профессору Паусу – преподу по теории магии иных миров.
Листочек с домашкой принесла Бонара, она же дала конспекты двух лекций, которые я благополучно проболела.
Я не могла не удивиться – Паус никогда ничего не задавал, предпочитая разбирать все вопросы на семинарах. Но сокурсница лишь плечами пожала – мол, кто их, преподов, разберёт.
Ага. А кто разберёт их задания?
Паус предлагал написать сочинение на тему «Если б я был шаман…». В частности, хотел, чтобы мы поставили себя на место главного шамана племени гоблинов и, исходя из этого, предложили свои варианты решения конфликта с соседним, лишённым магической поддержки племенем.
Притом что теорию магии иных миров мы учили по урезанной программе, а шаманизм, которым владеют гоблины, вообще то только условно к магическим практикам относится… задание показалось, мягко говоря, бредовым.
Нет, я, конечно, могу попытаться проникнуться традициями шестого мира и исходя из этого описать мироощущение главного шамана племени и примерный механизм его общения с силами природы и прочими сомнительными сущностями, но… зачем? Я же маг защитник! Мне шаманские практики гоблинов как дракону зонтик!
Чем дольше думала над домашкой, тем чаще вспоминала свою няньку. Она очень любила выдать какое нибудь глупое задание, чтобы отвлечь от неподобающих, с её точки зрения, дел. От лазанья по деревьям, например…
В итоге, когда за окном сгустился сумрак, а в коридоре послышался уверенный стук каблуков, сообщая – девчонки на ужин топают, моя голова была тяжелей свинца. И болела зверски.
Мысленно высказав профессору Паусу всё, что думаю о нём самом, о его предмете и гоблинах с их шаманизмом, я впихнула ноги в сапоги, накинула плащ и вышла из комнаты. Заперла дверь, привычно повесила цепочку с ключом на шею. Перчатки натягивала уже на ходу, а капюшон накинула за миг до того, как выйти на крыльцо.
Первый глоток морозного воздуха – сразу стало легче. Второй, и головная боль трусливо попятилась. А вот третий едва не заставил поперхнуться. Просто… просто Кир всегда провожал на завтрак и обед, а вот на ужин ходила сама. Я никак не ожидала увидеть боевика у стен общаги.
Холод зимы отступил под напором невероятной волны жара, которая прокатилась по телу. Я почувствовала, что краснею. Да, я – Эмелис из
– Как – так?
Милли скорчила гримасу, зато ответила искренне:
– Некрасиво!
Я не выдержала: сложила руки на груди и надменно заломила бровь.
– То есть? – Нет, действительно не понимаю.
– Ты воротишь нос и упорно делаешь вид, будто мы незнакомы. Я понимаю, отношения с Кирстеном – отличный повод зазнаться, но, Эмелис… это чересчур.
– Что?.. – изумлённо протянула я.
А сокурсница продолжала:
– Дирра, Веза и Жез делают вид, будто им плевать. Но я то знаю, как они переживают! Эмелис, ты могла расстаться с нами по хорошему?
И тут до меня дошло…
Я глубоко вздохнула, пытаясь вернуть уверенность. Спросила тихо:
– Милли, а что тебе о девичнике на развалинах замка Тердона известно?
Собеседница одарила ещё одной неприятной гримасой и промолчала. Вот только я сдаваться не собиралась.
– Милли, почему ты на тот девичник не пошла? Только честно.
Магичка фыркнула.
– Ты сама попросила Дирру, чтобы меня не брали, а теперь спрашиваешь? – И столько негодования, столько неприязни в голосе.
– Я?
– Ты, – сказала Милли уверенно. – Уж не знаю, чем я тебе не угодила, Эмелис. Да и… всё равно!
Сокурсница развернулась в твёрдом намерении уйти, а я…
Дохлый тролль! Теперь понятно, почему Милли не позвали: слишком принципиальная. Она бы ни за что не позволила девчонкам осуществить задуманное.
– Это не простой девичник был, – выдохнула я. – Это была засада. За стеной парни сидели, а Дирра пыталась меня подпоить и разговорить. Выспрашивала, кто из боевиков мне больше нравится.
Милли уже открыла дверь, статуей застыла на пороге.
– Что? – переспросила она.
– Девчонки меня подставили. Именно поэтому я перестала общаться с вашей компанией. Я была убеждена, что ты тоже в деле, просто… не смогла пойти, потому что контрольную Ликси пересдавала.
– Я?! Контрольную?!
Война взглядов была яростной, но недолгой – да, тут не только я факты сопоставлять умею. Ведь мы с Милли всегда ладили, у меня не было поводов обращаться к Дирре со столь дикой просьбой. Да и отношения с Киром завязались уже после того, как «зазналась».
– Ах вот оно что… – выдохнула собеседница.
До этого момента я причисляла Милли к разряду скромниц. Ошибалась. И если бы мне сейчас сказали, что она не защитник, а боевик, я бы не удивилась.
– Милли, подожди! – выпалила, предупредив очередную попытку уйти. Добавила тихо: – С платьем поможешь?
Сокурсница задумалась, но лишь на мгновение.
– Конечно, Эмелис. С удовольствием.
Каюсь, просьба была продиктована не только порывом, но и некоторой корыстью. Господин Жарк обмолвился, что в холле ожидает некий синеглазый боевик, встречаться с которым… ну не то чтоб не хочется, просто… боязно. А при мысли о том, что останемся наедине, бросает и в жар, и в холод одновременно.
Если выйду к Кирстену в компании Милли, будет легче – ведь девушка, как ни крути, посторонняя, при ней никаких особенных слов не скажешь, и вообще…
После того излишне фривольного поцелуя мы с Киром виделись трижды – он каждый день навещал. И всякий раз сидели друг напротив друга, болтали о пустяках и делали вид, будто ничего не произошло. Впрочем… вру. Это я притворялась, что всё в порядке, а Кирстен… он улыбался. Как то по особенному, но… Ох, Всевышний, за что мне такое испытание?
Сменив казённую сорочку на принесённое сокурсницей платье, натянув на ноги чулки и сапоги, я накинула подбитый мехом плащ и замерла в нерешительности. Розы, подаренные синеглазым, по прежнему стояли на прикроватной тумбочке, источали удивительный аромат и даже не думали увядать.
Оставить букет в лазарете? Нет, это выше моих сил. Я осторожно, не без труда, вынула цветы из ведёрка, шумно вздохнула. Милли, глядя на мои старания, расплылась в широкой улыбке, но промолчала.
Из палаты вышли вместе. Вместе прошли по короткому коридору, миновали один лестничный пролёт и оказались в холле.
Холл был маленьким и по домашнему уютным, выполненным в успокаивающих зелёных тонах. У правой стены располагались диванчики для посетителей. Посетители заглядывали в лазарет редко – просто среди магов болеть не принято. Кажется, Кир единственный с начала учебного года, кому довелось присесть на один из этих диванов.
Заметив нас, боевик поднялся. Он был свеж, улыбчив и… настолько притягателен, что пришлось закусить губу – просто иначе сдержать глупейшую из улыбок у меня бы не вышло.
– Привет, – сказал синеглазый и плавно двинулся навстречу.
Я же… мысленно возблагодарила небо за сопровождение в лице Милли и за охапку белых роз!
– Привет. – Выдохнула, вдохнула. Спросила, стараясь сдержать неуместную дрожь в голосе: – Поможешь?
Кир недоумённо приподнял бровь, и тут же был облагодетельствован тем самым букетом, который сам и подарил.
– Очень тяжёлые, – пояснила я.
Боевик мнения насчёт цветов не разделял: ему, чтобы удержать эту махину, и одной руки хватило. А вторая обвилась вокруг моей талии, притягивая вплотную. Я упёрлась ладошками в широкую грудь и, прежде чем успела опомниться, ощутила вкус его губ.
Поцелуй был лёгким и стремительным, но меня всё равно в жар бросило. Колени задрожали, по спине побежали мурашки, разум подёрнулся хмельным туманом.
– Кир… – Выдох до неприличия похож на стон, но думать об этом поздно. И краснеть бессмысленно, но я всё равно краснею. А кое кому это нравится!
– Как себя чувствуешь?
Дежурный вопрос, ответить на который не в силах. Просто… дыхание, раздери меня дракон, перехватило!
– Так мы идём? – встряла в наш междусобойчик Милли. В голосе сокурсницы звучали до неприличия весёлые нотки.
– Идём, – отозвался боевик и даже талию мою из захвата освободил. Но тут же подставил локоть, предлагая опереться.
Я от помощи не отказалась – уж слишком бы подозрительно подобный демарш со стороны выглядел. Впрочем, дело не только в легенде – мне, как это ни ужасно, хотелось прикоснуться к Киру. Причём желание было до того сильным, что запретить себе эту маленькую слабость не могла.
А за порогом властвовала зима. Белая, снежная, вьюжная! Ветер кружил над корпусами, горстями подхватывал снег, разбрасывал, желая замести расчищенные дорожки, качал голые ветки клёнов. Мир искрился и переливался, словно бриллиантовой крошкой посыпанный. Небо, глядя на это дело, хмурилось, пыталось спрятать солнце за пеленой снежных туч. Временами удавалось.
Мы с Милли дружно накинули капюшоны плащей, а Кир даже не подумал запахнуть короткую меховую куртку, словно совсем совсем холода не чувствовал. Зато шёл быстро, но явно не ради себя, ради нас. А ещё недовольно косился на мои руки – уж не знаю, кто готовил свёрток, принесённый Милли, но перчаток в нём не нашлось.
Погода к прогулкам не располагала. Видимо, поэтому за всё время встретилась лишь пара студиозусов, на вид – первокурсников. Те, завидев нашу троицу, дружно споткнулись, чем подтвердили очевидное: о нападении известно всем, и допросов мне не избежать. Ладно, не впервой. Прорвёмся.
Когда дошли до корпуса женского общежития, рука Кира вновь на мою талию скользнула, ломая самый важный из планов – план побега! И Милли чуткости не проявила – кивнула и, пожелав хорошего дня, взошла на крыльцо.
Всё! Ловушка!
Боевик дождался хлопка двери, тут же притянул ближе и накрыл мои губы своими. Тяжеленный букет сообщнику по прежнему не мешал.
Жар опалил не только щёки – всё тело. Ноги привычно ослабли, сердце заколотилось стократ сильней, разум затуманился. Но на поцелуй отвечала совершенно осознанно…
– Какие планы на вечер? – выдохнул Кир, отстраняясь.
– Пока не знаю, – ответила я и попыталась перехватить розы, чтобы… ну чтобы сбежать, разумеется.
Синеглазый цветы не отдал. Опять прижал меня к груди, снова к губам потянулся.
– Кир, холодно!
Парень замер, подарил долгий, несколько странноватый взгляд, но всё таки кивнул. Сказал с лёгкой улыбкой:
– Ладно, Мелкая. Беги…
Повторять не пришлось. Я подхватила букет, чмокнула боевика в щёку и потопала вверх по широкой лестнице. И лишь добравшись до двери общежития, сообразила, что ухожу куда поспешнее, чем следует.
– До вечера, Эмелис! – сказал боевик.
Я притворилась, будто не услышала…
После лазарета, который по уровню шума напоминал склеп на заброшенном кладбище, общага показалась… ну не седьмым небом, но около того.
Как же приятно слышать голоса живых людей! Топот, стук каблуков, звон посуды! Как здорово снова очутиться в круговороте событий и забот! Даже если тебе грозит паломничество любопытных и настырных! И даже если это паломничество начинается сразу же, едва переступила порог…
– О! Мелкую из лазарета выписали! – взвизгнула девчонка с тонкими косичками. Она была ниже меня на полголовы и моложе на три года. Да да! Первокурсница! Я её на показательных боях, которые мы для новичков устраивали, видела.
– Мелкую? – отозвалась вторая. Тоже первокурсница, тоже с косичками.
Я спрятала улыбку в охапке роз – вот ведь дурочки! И поспешила наверх, на этаж, отданный нам и пятому.
Всем, кто встретился по пути, учтиво кивала, но вопросы упреждала тихим:
– Девчонки, дайте отдышаться…
На возмущённые реплики, посвящённые боевому трио во главе с Даяной, не реагировала вовсе. Толку?
А когда добралась до третьего, ну то есть нашего, этажа, застыла соляным столбом. Собственно, я была не единственной, кто стоял в коридоре с ошалелыми глазами и пытался осознать происходящее.
Давешняя попутчица, всё ещё в плаще и перчатках, трепала за грудки Дирру и что то тихо шипела в лицо. Рыжая магичка, облачённая в банный халат, глядела удивлённо и ни капельки не сопротивлялась. У её ног лежало выроненное полотенце и флакончик шампуня. Неизменные подруги рыжей – Веза и Жез – стояли тут же, белые, как кружащий за окном снег. И на помощь не спешили.
Они не тронулись с места даже тогда, когда относительную тишину этажа нарушила звонкая пощёчина. А Дирра наоборот – вскрикнула и попыталась вырваться из захвата, чтобы тут же схлопотать вторую, а потом и третью.
– Ты всё поняла? – прошипела Милли. Не знаю, нарочно или нет, но получилось громче, так, что все услышали.
Рыжая закивала, и на этом спектакль закончился.
– Что случилось? – прошептал кто то.
– Что произошло? – поддержал второй голос.
Милли пояснять не собиралась, Дирра тем более. Я причину ссоры знала, но тоже, разумеется, смолчала. И очень порадовалась, что моя дверь крайняя, что не придётся идти по коридору под прицелом множества взглядов. Уверена, девчонки уже подметили тот факт, что Милли набросилась на рыжую после того, как посетила лазарет. То есть после встречи со мной.
Впрочем, меня и без показательной прогулки заметили.
– О! Мелкая! – воскликнула Бонара радостно.
И началось…
– Ну ты как?
– Ну ты чего?
– Жарк сильно зверствовал?
– Вау! Какой букет! Это от Кира?
– Лора, ну что ты глупости городишь? Конечно, от Кира! От кого ж ещё?
Отношения на курсе всегда были тёплыми, и я ни с кем, кроме компании Дирры, не ссорилась. Но столь приветливый приём стал неожиданностью. Девчонки радовались моему возвращению совершенно искренне и, что совсем удивительно, о подробностях схватки не спрашивали.
Мне бы насторожиться, ведь защитник по определению не может не поинтересоваться щитом, но… не до подозрений было. Впервые за всё время, проведённое в стенах дурборской академии магии, я почувствовала себя дома.
Один мудрец сказал – дом там, где ты. Вот именно эту истину я постигала. И так тепло на душе было, так светло, что слёзы на глаза навернулись. Невероятное, удивительное ощущение.
В комнату вошла, вовсю хлюпая носом. Осторожно сгрузила охапку белых роз на пол, разулась и скинула плащ. Только после этого огляделась – за время моего отсутствия ничего не изменилось, даже учебники лежали в том же беспорядке, в каком оставляла.
Единственное новшество – одежда, в которой в лазарет загремела, на кровати разложена. Всё чистое, с ярлычками из прачечной.
Колье, подаренное Кирстеном, лежало тут же, на лифе платья. Я лишь теперь получила возможность рассмотреть украшение как следует – в тот день только в зеркале его и видела.
Красиво? Мало сказано! Волшебно – вот подходящее слово.
Дюжина аквамаринов размером с лесной орех, оправа из белого золота. Камни соединены цепочками очень тонкого, очень хитрого плетения. На цепочках ещё и крошечные подвески из того же золота, украшенные малюсенькими, с булавочную головку, бриллиантами.
А замочек на колье странный – совершенно незнакомая конструкция. Теперь ясно, почему не смогла снять подарок самостоятельно, хотя полдня на эту попытку убила.
И ещё… совершенно ясно, почему Даяна, Лим и Карас взбесились. Будь на их месте я, тоже позавидовала бы. И разозлилась! Потратить пять лет на попытки завоевать парня, чтобы увидеть, как он дарит вот такую безделушку другой – ужас как неприятно. За такое в самом деле убить можно.
Время до ужина провела в тщетных попытках разобраться с домашним заданием, которое свалилось на голову благодаря профессору Паусу – преподу по теории магии иных миров.
Листочек с домашкой принесла Бонара, она же дала конспекты двух лекций, которые я благополучно проболела.
Я не могла не удивиться – Паус никогда ничего не задавал, предпочитая разбирать все вопросы на семинарах. Но сокурсница лишь плечами пожала – мол, кто их, преподов, разберёт.
Ага. А кто разберёт их задания?
Паус предлагал написать сочинение на тему «Если б я был шаман…». В частности, хотел, чтобы мы поставили себя на место главного шамана племени гоблинов и, исходя из этого, предложили свои варианты решения конфликта с соседним, лишённым магической поддержки племенем.
Притом что теорию магии иных миров мы учили по урезанной программе, а шаманизм, которым владеют гоблины, вообще то только условно к магическим практикам относится… задание показалось, мягко говоря, бредовым.
Нет, я, конечно, могу попытаться проникнуться традициями шестого мира и исходя из этого описать мироощущение главного шамана племени и примерный механизм его общения с силами природы и прочими сомнительными сущностями, но… зачем? Я же маг защитник! Мне шаманские практики гоблинов как дракону зонтик!
Чем дольше думала над домашкой, тем чаще вспоминала свою няньку. Она очень любила выдать какое нибудь глупое задание, чтобы отвлечь от неподобающих, с её точки зрения, дел. От лазанья по деревьям, например…
В итоге, когда за окном сгустился сумрак, а в коридоре послышался уверенный стук каблуков, сообщая – девчонки на ужин топают, моя голова была тяжелей свинца. И болела зверски.
Мысленно высказав профессору Паусу всё, что думаю о нём самом, о его предмете и гоблинах с их шаманизмом, я впихнула ноги в сапоги, накинула плащ и вышла из комнаты. Заперла дверь, привычно повесила цепочку с ключом на шею. Перчатки натягивала уже на ходу, а капюшон накинула за миг до того, как выйти на крыльцо.
Первый глоток морозного воздуха – сразу стало легче. Второй, и головная боль трусливо попятилась. А вот третий едва не заставил поперхнуться. Просто… просто Кир всегда провожал на завтрак и обед, а вот на ужин ходила сама. Я никак не ожидала увидеть боевика у стен общаги.
Холод зимы отступил под напором невероятной волны жара, которая прокатилась по телу. Я почувствовала, что краснею. Да, я – Эмелис из
