Когда демонстрация красоты закончилась, на арену выпрыгнули два клоуна, в которых я без труда узнала Сэмми и Карину. Вот тут-то и началось основное действо.
Сэмми, как выяснилось, изображал моего хозяина, а Карина была возлюбленной. Ей предстояло познакомиться и поладить с хвостатым питомцем.
— Карина, это Астра! — представил «дракона» Сэмми. — Астра, это…
«Астра» демонстративно отвернула морду. Потом и вовсе отошла от Карины и уставилась в зрительный зал.
Сэмми подобное поведение, конечно, не понравилось, и он укоризненно покачал головой. Зато возлюбленная клоунесса была полна оптимизма. Она вытащила из кармана юбки огромную бутафорскую конфету и шагнула к «дракону».
— Астра, девочка, хочешь?
«Девочка» повернула морду, скосив взгляд на предложенное угощение. А выдержав долгую, приличную моменту паузу, подскочила и разинула пасть. Голова дракона, в виду некоторых особенностей конструкции, была непропорционально большой, равно как и пасть. Это позволило моему подобию сделать то, на что я настоящая физически неспособна — заглотить руку с конфетой по локоть.
Карина, конечно, взвизгнула и начала выдираться. Но «Астра» добычу, разумеется, не выпускала. Это вызвало первые смешки в зале, кто-то даже похлопал.
Через минуту «дракон» клоунессу всё-таки отпустил, но будто внезапно. И та по инерции сделала шаг назад и упала на попу. Миг, и Карина горько взвыла, а «из глаз» вырвались два фонтана слёз.
Теперь смешков было больше, а «Астра» получила небольшой, но всё-таки нагоняй от Сэмми.
Ну а когда Карина «успокоилась», прозвучало логичное:
— Ты что, совсем её не кормишь?
Сэмми хотел возмутиться, но потом вытащил из-за пазухи песочные часы, посмотрел на них и заявил:
— Ой! Её и правда пора кормить!
С этими словами клоун метнулся к кулисам, и…
Вот тут зритель снова хихикать начал. Дело в том, что миска, которую нёс Сэмми, была не просто большой, а огромной. Половина бочки, не меньше! Сам клоун старательно делал вид, будто вот-вот надорвётся, а «Астра» радостно виляла хвостом и подпрыгивала на месте.
Изумление Карины было сильным и вполне себе смешным — народ опять захихикал и зааплодировал. Когда же миска «опустела», а «дракон» потребовал добавки, зритель, что называется, лёг.
Я тоже смеялась, хотя ничего выдающегося в этой сцене не нашла. А ещё она была совершенно недостоверной — уж где, а в цирке меня так плотно никогда не кормили. Речи о добавке вообще не шло — за все годы в труппе я получила её лишь трижды. Так что повторный вынос «полной» миски меня не впечатлил.
Зато жителям Фагора такой ход понравился, и когда «Астра» доела и опять потребовала повторить, зал снова лёг.
— Она всегда столько ест? — воскликнула Карина изумлённо.
— О да! — отозвался Сэмми.
Клоунесса часто захлопала накладными ресницами, нарисованные брови залезли куда-то под парик. Следующий вопрос «возлюбленной хозяина» был вполне закономерен:
— А она не лопнет?
Сэмми не ответил, но по выражению загримированного лица стало ясно — лучше б лопнула, чем столько жрать! И зал вновь взорвался хохотом, а я… ограничилась сдержанной улыбкой.
Дальше было хуже. В смысле, народу точно нравилось, я же сидела, сложив руки на груди, и пыталась найти ответ на вопрос: зачем вступилась за этих гадов?
— Сэмми, но если она будет так объедаться, то ей непременно станет плохо!
— Поверь, Карина, если не покормить, то плохо станет нам!
В подтверждение последней фразы, «Астра» хищно щёлкнула пастью. Правда, ещё одной порции не добилась, вместо этого люди продолжили диалог…
— Но Сэмми, она действительно ест слишком много!
Клоун пожал плечами, мол — всегда так было, ничего поделать не могу. А Карина задумалась. Через полминуты, которые требовались публике, чтобы проникнуться липовым драматизмом момента, поганка в ярком гриме выдала:
— Сэмми, а может быть у неё глисты? — И после короткой паузы добавила: — Мне один лекарь говорил, что те, у кого глисты, едят намного больше остальных.
По залу покатилась очередная волна пусть тихого, но смеха. Ну а «дракон», услыхавший предположение клоунессы, нахохлился и протестующе рыкнул.
Через миг Сэмми пришел на выручку своей питомице.
— Нет! — решительно воскликнул он. — Не может такого быть!
— Но почему? — пропищала Карина.
Новая псевдо-драматическая пауза длилась недолго. А потом Сэмми сказал:
— Ты слишком плохо знаешь Астру, дорогая. У неё настолько скверный характер, что с ней даже глисты не уживутся.
Стало обидно. Вот прямо очень! Я даже огляделась в поисках бумажного пакета с орешками, который выронила в миг, когда ряженые только-только на арену вышли. Но пакет уже затоптали и поднимать его, чтобы швырнуть в клоуна, я не стала.
Зато зрителям шутка понравилась — зал в очередной раз взорвался смехом, кто-то бурно аплодировал. А когда «Астра» дёрнула головой и демонстративно повернулась к миру хвостатой попой, смех сменился хохотом.
— Обиделась, — пихнув Карину локтем и кивнув на «дракона», пояснил Сэмми.
Клоунесса вмиг вошла в образ сердобольной селянки и принялась с «драконом» мириться…
— Астрочка, не обижайся! — взвизгнула она. — Астрочка!
Следующие минут пять Карина гонялась за ряженым «четвероногим». Потом была ещё одна миска еды, перешагивания через обруч и прочие глупости. Я же сидела и молчаливо негодовала.
Сволочи! Гадкие, бессовестные лгуны!
Это у меня-то характер скверный? Ха! Да много ли вы понимаете! У меня очень покладистый, самый-самый лучший характер в мире! И вообще, я не такая! Я маленькая и хорошая! А вся ваша клоунада — чистая клевета!
Я не заметила, как начала шипеть и постукивать каблуком. Безумно хотелось вскочить, гордо вздёрнуть подбородок и не менее гордо покинуть цирковой шатёр. Однако вместо этого пришлось взять себя в руки и вообще нацепить улыбку — просто напоролась взглядом на замершего у кулис Шеша, который… наблюдал за залом.
Толстяк, разумеется, видел мою реакцию. Вероятно, эта реакция показалась ему странной. Но я решила не переживать на этот счёт. Да, я чудачка! И что теперь?
Остаток представления прошел куда более сносно. Зритель уже не возмущался, а труппа старалась изо всех сил. Акробатический номер, выступление фокусника и ещё одна клоунада, правда уже без «Астры», были приняты отлично.
Жители Фагора точно остались довольны. Они покидали цирк с улыбками, и шумно обсуждали номера. Я сперва хотела слиться с толпой, но любопытство оказалось сильней, и чудаковатая леди в моём лице задержалась, чтобы столкнуться с Шешем.
— Я искренне благодарен, — сказал толстяк, отвешивая учтивый поклон. — Если бы ни ваше вмешательство, то всё бы закончилось печально.
— Не нужно, — отмахнулась я. И задала вопрос, который мучил с момента появления нелепого двойника: — Лучше объясните, зачем вы сделали эту пародию?
— Астра покинула нас несколько недель назад, — сказал он. — В самый разгар сезона. Мы исключили её номер из программы, но понимаете… — Толстяк горестно вздохнул и сделался ещё несчастнее. Но продолжил: — Понимаете, зритель хочет именно Астру. Вот мы и придумали, и решили попробовать в Фагоре…
— То есть мы имели счастье наблюдать премьеру? — некультурно перебила я.
— Да, — признался Шеш.
— Но почему вы не предупредили публику, что дракон не настоящий?
— А вам номер не понравился? — спросил в свою очередь Шеш.
Я скривилась и отрицательно качнула головой.
— А почему? — не постеснялся уточнить глава труппы.
В этот миг в сердце вспыхнуло странное, плохо объяснимое чувство. Я лишь сейчас осознала, что стою и разговариваю с одним из тех, кто держал в клетке. Более того, именно Шеш порол меня за провинности. А ещё он был единственным, кто упрямо верил в разумность маленького дракона, чем ужасно раздражал.
Вероятно, мне следовало обозлиться на толстяка, но злости всё-таки не было. Ведь это он, Шеш, упустил меня в столице. Он же согласился продать диковинную зверушку герцогу Кернскому, чем невероятно облегчил мою жизнь.
Кстати… Помнится, выкуп, отданный Дантосом, был огромен. И где же деньги?
Я украдкой огляделась. Канаты были новыми, трапеции, которые как раз спустили вниз, тоже. И костюм на прошмыгнувшей в отдалении Лие — звезде воздушной акробатики — так же с иголочки. То есть какие-то деньги до труппы всё-таки дошли. Или вообще все?
— Так что же вам не понравилось в номере? — попытался вернуть моё внимание Шеш.
— Всё, — беззастенчиво призналась я. — Он смешной, но совершенно недостоверный. Астра не такая, она… милая и добрая. У вас же получился монстр.
Шеш подарил скупую улыбку, покачал головой. И тут же задал вопрос, которого я никак не ожидала:
— Скажите, мы с вами раньше не встречались?
Я ответила удивлённым взглядом, а толстяк поспешил пояснить:
— В вас есть нечто знакомое. Не могу понять, что именно, но такое чувство…
Пришлось рассмеяться и, обогнув главу труппы, направиться к выходу. Потом обернуться и бросить на ходу:
— Нет, господин Шеш, не встречались.
Брови циркача резко подскочили на середину лба, но удивление сразу исчезло. Имя главы труппы известно всем, его даже на листовках пишут. Так что, в моём знании нет ничего особенного.
— А вас? — прилетело вслед. — Как зовут вас?
Я вновь обернулась, но не ответила. Сказала мысленно: «прощай, Шеш!», и поспешила дальше.
Этот короткий разговор подарил чувство лёгкости и значительно улучшил подпорченное, было, настроение. Так что цирковой шатёр я покидала с искренней улыбкой на губах и неприятностей никак не ожидала.
Но Леди Судьба уже приготовила новый сомнительный подарок — стоило отойти от шатра на три шага, как меня охватило чувство тревоги. За ним пришло ощущение, которое чётко свидетельствовало — поблизости кто-то из «наших». Рядом… метаморф.
Я отлично помнила, куда и зачем еду. Да и встреча на выезде из столицы не забылась, так что ощущение было уже не в новинку. Тем не менее, стало жутковато и, как и в прошлый раз, захотелось исчезнуть. Я даже сделала шаг назад, но тут же опомнилась — отсрочка не спасёт. К тому же, деваться всё равно некуда. Ночевать в поле я не готова, а значит, придётся вернуться в Фагор и, как следствие, встретиться с собратом.
В том, что метаморф именно там, за городской стеной, сомневаться не приходилось. Надеяться на то, что меня не почуют или проигнорируют — тоже. Встреча была неизбежна, как закат солнца, и я медленно двинулась по протоптанной дорожке. Вперёд, к северным воротам.
Когда заходила в шатёр циркачей, было совсем светло. Сейчас вокруг стремительно сгущались сумерки, а стража на городских воротах зажигала факелы. Давешние зрители шли неторопливо, процессия сильно растянулась, в итоге мне удалось не только догнать горожан, но и слиться с толпой.
Последнее позволило избежать внимания стражи, зато от пристального взгляда всадника, поджидавшего сразу за воротами, не уберегло. И пусть я уже сто раз всё решила и тысячу раз смирилась со своей участью, но при взгляде на этого мужчину, сердце ушло в пятки.
Нет, в его облике и выражении лица не было ничего пугающего. Всего лишь аристократ — не слишком богатый, если судить по одежде, и не очень молодой. Но всё равно жутко. До желудочных колик и дрожи в коленках!
Завидев меня, мужчина проворно спешился. Мне же не оставалось ничего иного, как вздохнуть и устремиться к нему.
Пока преодолевала разделяющее нас расстояние, смогла собраться с духом и придать лицу доброжелательное выражение. Ну а оказавшись в паре шагов от сородича, сделала книксен и сказала кротко:
— Добрый вечер, милорд.
— Сартос, граф Бонор, — представился мужчина и прищурил глаза в явной попытке понять, кто же стоит перед ним.
Тот факт, что он не узнал в истинном обличие, подсказывал — мы незнакомы. По крайней мере, он не знаком со мной. Что ж, сейчас мы эту оплошность исправим.
— Астрид, дочь Трима, — призналась тихо.
В отличие от визави, я назвала настоящее имя. И невольно улыбнулась, когда увидела отразившийся на лице собеседника шок. То есть узнать не узнал, но про дочь Трима всё-таки слышал. Впрочем, неудивительно. Неподчинение старейшинам — всегда скандал, а побег — нечто небывалое. Полагаю, теперь моё имя каждой собаке известно.
— Где ты остановилась? — выдохнул одолевший эмоции «Сартос».
— Постоялый двор «Разудалое копытце», — ответила я.
Мужчина кивнул, взял свою лошадь под уздцы и скомандовал строго:
— Пойдём.
Мы устроились в углу, за маленьким столиком. «Сартос» намекал, что хочет поужинать и поговорить в комнате, но я эти намёки проигнорировала. К счастью, настаивать сородич не стал, и вот…
Сидим! Он уплетает рагу с крольчатиной, я же ковыряю салат из капустного листа и часто прикладываюсь к кружке с морсом. При том, что хочется сейчас вовсе не морса, а вина, и покрепче. Но позволить себе такую роскошь, увы, не могу — обстоятельства и компания совсем не те.
Челядь и хозяин постоялого двора снова ломают об меня глаза, как бы намекая — в Фагоре странную путешественницу запомнят надолго. И сыщикам, если понадобится, тысячу подробностей выдадут, но… это не беспокоит.
Куда больше тревожит сидящий напротив мужчина.
Сейчас он выглядит как шатен с длинными, чуть вьющимися волосами. А каков он в действительности я, увы, не знаю. И как-то… не уверена, что хочу знать. Но метаморфы редко интересуются чужими желаниями.
— Гертон, — внезапно оторвавшись от рагу, сообщает мой сотрапезник.
А я невольно давлюсь капустным листом и начинаю кашлять.
О нет! Только этого не хватало! Будто мне и так неприятностей мало!
— Что не так? — спрашивает липовый граф.
Дарю мужчине сердитый взгляд. Что не так? Будто не знает!
— Ты внук старейшины Нила, — справившись с кашлем, поясняю я.
Ответом становится сдержанная, но всё-таки усмешка.
Гертона помню, хоть и смутно. Он старше лет на пять, и мы никогда не общались — что общего может быть у пятнадцатилетнего парня и десятилетней девчонки? Причём живущих на разных концах города.
То есть он о моём существовании, до определённого момента, вообще не знал. Зато я Гертона видела — любой, в ком просыпается дар, становится объектом общего любопытства. Мы с Юдиссой не раз бегали смотреть на настоящего метаморфа. Кажется, он в ту пору брюнетом был, худым, немного сутулым и совершенно несуразным. Каков он сейчас? Увы, не знаю. Но граф Бонор, которым притворяется сородич, определённо, неплох.
Но это всё мелочи в сравнении с тем, что Гертон — внук Нила, самого гадкого и строгого из наших старейшин.
Размышляя о возвращении домой, я трусливо надеялась на то, что Нил уже отошел от дел, ну или… просто отошел. А что? Все однажды там будем.
Вот только, судя по спокойствию Гертона, Нил очень даже жив и должность старейшины никому не уступил.
— Твой дед меня убьёт, — не выдержав, выдохнула я.
Тут же поймала ещё одну усмешку и услышала совсем не то, чего хотелось…
— Скорее всего.
Гертон вернулся к уничтожению рагу, а я спрятала глаза в кружке с морсом. По спине бежали мурашки страха, сердце застучало мелко и часто. И хотя состояние моё было более чем заметно, успокоить никто не попытался.
Сэмми, как выяснилось, изображал моего хозяина, а Карина была возлюбленной. Ей предстояло познакомиться и поладить с хвостатым питомцем.
— Карина, это Астра! — представил «дракона» Сэмми. — Астра, это…
«Астра» демонстративно отвернула морду. Потом и вовсе отошла от Карины и уставилась в зрительный зал.
Сэмми подобное поведение, конечно, не понравилось, и он укоризненно покачал головой. Зато возлюбленная клоунесса была полна оптимизма. Она вытащила из кармана юбки огромную бутафорскую конфету и шагнула к «дракону».
— Астра, девочка, хочешь?
«Девочка» повернула морду, скосив взгляд на предложенное угощение. А выдержав долгую, приличную моменту паузу, подскочила и разинула пасть. Голова дракона, в виду некоторых особенностей конструкции, была непропорционально большой, равно как и пасть. Это позволило моему подобию сделать то, на что я настоящая физически неспособна — заглотить руку с конфетой по локоть.
Карина, конечно, взвизгнула и начала выдираться. Но «Астра» добычу, разумеется, не выпускала. Это вызвало первые смешки в зале, кто-то даже похлопал.
Через минуту «дракон» клоунессу всё-таки отпустил, но будто внезапно. И та по инерции сделала шаг назад и упала на попу. Миг, и Карина горько взвыла, а «из глаз» вырвались два фонтана слёз.
Теперь смешков было больше, а «Астра» получила небольшой, но всё-таки нагоняй от Сэмми.
Ну а когда Карина «успокоилась», прозвучало логичное:
— Ты что, совсем её не кормишь?
Сэмми хотел возмутиться, но потом вытащил из-за пазухи песочные часы, посмотрел на них и заявил:
— Ой! Её и правда пора кормить!
С этими словами клоун метнулся к кулисам, и…
Вот тут зритель снова хихикать начал. Дело в том, что миска, которую нёс Сэмми, была не просто большой, а огромной. Половина бочки, не меньше! Сам клоун старательно делал вид, будто вот-вот надорвётся, а «Астра» радостно виляла хвостом и подпрыгивала на месте.
Изумление Карины было сильным и вполне себе смешным — народ опять захихикал и зааплодировал. Когда же миска «опустела», а «дракон» потребовал добавки, зритель, что называется, лёг.
Я тоже смеялась, хотя ничего выдающегося в этой сцене не нашла. А ещё она была совершенно недостоверной — уж где, а в цирке меня так плотно никогда не кормили. Речи о добавке вообще не шло — за все годы в труппе я получила её лишь трижды. Так что повторный вынос «полной» миски меня не впечатлил.
Зато жителям Фагора такой ход понравился, и когда «Астра» доела и опять потребовала повторить, зал снова лёг.
— Она всегда столько ест? — воскликнула Карина изумлённо.
— О да! — отозвался Сэмми.
Клоунесса часто захлопала накладными ресницами, нарисованные брови залезли куда-то под парик. Следующий вопрос «возлюбленной хозяина» был вполне закономерен:
— А она не лопнет?
Сэмми не ответил, но по выражению загримированного лица стало ясно — лучше б лопнула, чем столько жрать! И зал вновь взорвался хохотом, а я… ограничилась сдержанной улыбкой.
Дальше было хуже. В смысле, народу точно нравилось, я же сидела, сложив руки на груди, и пыталась найти ответ на вопрос: зачем вступилась за этих гадов?
— Сэмми, но если она будет так объедаться, то ей непременно станет плохо!
— Поверь, Карина, если не покормить, то плохо станет нам!
В подтверждение последней фразы, «Астра» хищно щёлкнула пастью. Правда, ещё одной порции не добилась, вместо этого люди продолжили диалог…
— Но Сэмми, она действительно ест слишком много!
Клоун пожал плечами, мол — всегда так было, ничего поделать не могу. А Карина задумалась. Через полминуты, которые требовались публике, чтобы проникнуться липовым драматизмом момента, поганка в ярком гриме выдала:
— Сэмми, а может быть у неё глисты? — И после короткой паузы добавила: — Мне один лекарь говорил, что те, у кого глисты, едят намного больше остальных.
По залу покатилась очередная волна пусть тихого, но смеха. Ну а «дракон», услыхавший предположение клоунессы, нахохлился и протестующе рыкнул.
Через миг Сэмми пришел на выручку своей питомице.
— Нет! — решительно воскликнул он. — Не может такого быть!
— Но почему? — пропищала Карина.
Новая псевдо-драматическая пауза длилась недолго. А потом Сэмми сказал:
— Ты слишком плохо знаешь Астру, дорогая. У неё настолько скверный характер, что с ней даже глисты не уживутся.
Стало обидно. Вот прямо очень! Я даже огляделась в поисках бумажного пакета с орешками, который выронила в миг, когда ряженые только-только на арену вышли. Но пакет уже затоптали и поднимать его, чтобы швырнуть в клоуна, я не стала.
Зато зрителям шутка понравилась — зал в очередной раз взорвался смехом, кто-то бурно аплодировал. А когда «Астра» дёрнула головой и демонстративно повернулась к миру хвостатой попой, смех сменился хохотом.
— Обиделась, — пихнув Карину локтем и кивнув на «дракона», пояснил Сэмми.
Клоунесса вмиг вошла в образ сердобольной селянки и принялась с «драконом» мириться…
— Астрочка, не обижайся! — взвизгнула она. — Астрочка!
Следующие минут пять Карина гонялась за ряженым «четвероногим». Потом была ещё одна миска еды, перешагивания через обруч и прочие глупости. Я же сидела и молчаливо негодовала.
Сволочи! Гадкие, бессовестные лгуны!
Это у меня-то характер скверный? Ха! Да много ли вы понимаете! У меня очень покладистый, самый-самый лучший характер в мире! И вообще, я не такая! Я маленькая и хорошая! А вся ваша клоунада — чистая клевета!
Я не заметила, как начала шипеть и постукивать каблуком. Безумно хотелось вскочить, гордо вздёрнуть подбородок и не менее гордо покинуть цирковой шатёр. Однако вместо этого пришлось взять себя в руки и вообще нацепить улыбку — просто напоролась взглядом на замершего у кулис Шеша, который… наблюдал за залом.
Толстяк, разумеется, видел мою реакцию. Вероятно, эта реакция показалась ему странной. Но я решила не переживать на этот счёт. Да, я чудачка! И что теперь?
Остаток представления прошел куда более сносно. Зритель уже не возмущался, а труппа старалась изо всех сил. Акробатический номер, выступление фокусника и ещё одна клоунада, правда уже без «Астры», были приняты отлично.
Жители Фагора точно остались довольны. Они покидали цирк с улыбками, и шумно обсуждали номера. Я сперва хотела слиться с толпой, но любопытство оказалось сильней, и чудаковатая леди в моём лице задержалась, чтобы столкнуться с Шешем.
— Я искренне благодарен, — сказал толстяк, отвешивая учтивый поклон. — Если бы ни ваше вмешательство, то всё бы закончилось печально.
— Не нужно, — отмахнулась я. И задала вопрос, который мучил с момента появления нелепого двойника: — Лучше объясните, зачем вы сделали эту пародию?
Глава труппы опустил глаза и приобрёл вид самого несчастного человека в мире.
— Астра покинула нас несколько недель назад, — сказал он. — В самый разгар сезона. Мы исключили её номер из программы, но понимаете… — Толстяк горестно вздохнул и сделался ещё несчастнее. Но продолжил: — Понимаете, зритель хочет именно Астру. Вот мы и придумали, и решили попробовать в Фагоре…
— То есть мы имели счастье наблюдать премьеру? — некультурно перебила я.
— Да, — признался Шеш.
— Но почему вы не предупредили публику, что дракон не настоящий?
Глава труппы замялся и не ответил. Впрочем, оно и понятно — вопрос-то риторический! Циркачи надеялись зазвать таким образом больше людей и, соответственно, заработать получше. Жадность помноженная на глупость — страшная сила.
— А вам номер не понравился? — спросил в свою очередь Шеш.
Я скривилась и отрицательно качнула головой.
— А почему? — не постеснялся уточнить глава труппы.
В этот миг в сердце вспыхнуло странное, плохо объяснимое чувство. Я лишь сейчас осознала, что стою и разговариваю с одним из тех, кто держал в клетке. Более того, именно Шеш порол меня за провинности. А ещё он был единственным, кто упрямо верил в разумность маленького дракона, чем ужасно раздражал.
Вероятно, мне следовало обозлиться на толстяка, но злости всё-таки не было. Ведь это он, Шеш, упустил меня в столице. Он же согласился продать диковинную зверушку герцогу Кернскому, чем невероятно облегчил мою жизнь.
Кстати… Помнится, выкуп, отданный Дантосом, был огромен. И где же деньги?
Я украдкой огляделась. Канаты были новыми, трапеции, которые как раз спустили вниз, тоже. И костюм на прошмыгнувшей в отдалении Лие — звезде воздушной акробатики — так же с иголочки. То есть какие-то деньги до труппы всё-таки дошли. Или вообще все?
— Так что же вам не понравилось в номере? — попытался вернуть моё внимание Шеш.
— Всё, — беззастенчиво призналась я. — Он смешной, но совершенно недостоверный. Астра не такая, она… милая и добрая. У вас же получился монстр.
Шеш подарил скупую улыбку, покачал головой. И тут же задал вопрос, которого я никак не ожидала:
— Скажите, мы с вами раньше не встречались?
Я ответила удивлённым взглядом, а толстяк поспешил пояснить:
— В вас есть нечто знакомое. Не могу понять, что именно, но такое чувство…
Пришлось рассмеяться и, обогнув главу труппы, направиться к выходу. Потом обернуться и бросить на ходу:
— Нет, господин Шеш, не встречались.
Брови циркача резко подскочили на середину лба, но удивление сразу исчезло. Имя главы труппы известно всем, его даже на листовках пишут. Так что, в моём знании нет ничего особенного.
— А вас? — прилетело вслед. — Как зовут вас?
Я вновь обернулась, но не ответила. Сказала мысленно: «прощай, Шеш!», и поспешила дальше.
Этот короткий разговор подарил чувство лёгкости и значительно улучшил подпорченное, было, настроение. Так что цирковой шатёр я покидала с искренней улыбкой на губах и неприятностей никак не ожидала.
Но Леди Судьба уже приготовила новый сомнительный подарок — стоило отойти от шатра на три шага, как меня охватило чувство тревоги. За ним пришло ощущение, которое чётко свидетельствовало — поблизости кто-то из «наших». Рядом… метаморф.
Я отлично помнила, куда и зачем еду. Да и встреча на выезде из столицы не забылась, так что ощущение было уже не в новинку. Тем не менее, стало жутковато и, как и в прошлый раз, захотелось исчезнуть. Я даже сделала шаг назад, но тут же опомнилась — отсрочка не спасёт. К тому же, деваться всё равно некуда. Ночевать в поле я не готова, а значит, придётся вернуться в Фагор и, как следствие, встретиться с собратом.
В том, что метаморф именно там, за городской стеной, сомневаться не приходилось. Надеяться на то, что меня не почуют или проигнорируют — тоже. Встреча была неизбежна, как закат солнца, и я медленно двинулась по протоптанной дорожке. Вперёд, к северным воротам.
Когда заходила в шатёр циркачей, было совсем светло. Сейчас вокруг стремительно сгущались сумерки, а стража на городских воротах зажигала факелы. Давешние зрители шли неторопливо, процессия сильно растянулась, в итоге мне удалось не только догнать горожан, но и слиться с толпой.
Последнее позволило избежать внимания стражи, зато от пристального взгляда всадника, поджидавшего сразу за воротами, не уберегло. И пусть я уже сто раз всё решила и тысячу раз смирилась со своей участью, но при взгляде на этого мужчину, сердце ушло в пятки.
Нет, в его облике и выражении лица не было ничего пугающего. Всего лишь аристократ — не слишком богатый, если судить по одежде, и не очень молодой. Но всё равно жутко. До желудочных колик и дрожи в коленках!
Завидев меня, мужчина проворно спешился. Мне же не оставалось ничего иного, как вздохнуть и устремиться к нему.
Пока преодолевала разделяющее нас расстояние, смогла собраться с духом и придать лицу доброжелательное выражение. Ну а оказавшись в паре шагов от сородича, сделала книксен и сказала кротко:
— Добрый вечер, милорд.
— Сартос, граф Бонор, — представился мужчина и прищурил глаза в явной попытке понять, кто же стоит перед ним.
Тот факт, что он не узнал в истинном обличие, подсказывал — мы незнакомы. По крайней мере, он не знаком со мной. Что ж, сейчас мы эту оплошность исправим.
— Астрид, дочь Трима, — призналась тихо.
В отличие от визави, я назвала настоящее имя. И невольно улыбнулась, когда увидела отразившийся на лице собеседника шок. То есть узнать не узнал, но про дочь Трима всё-таки слышал. Впрочем, неудивительно. Неподчинение старейшинам — всегда скандал, а побег — нечто небывалое. Полагаю, теперь моё имя каждой собаке известно.
— Где ты остановилась? — выдохнул одолевший эмоции «Сартос».
— Постоялый двор «Разудалое копытце», — ответила я.
Мужчина кивнул, взял свою лошадь под уздцы и скомандовал строго:
— Пойдём.
Мы устроились в углу, за маленьким столиком. «Сартос» намекал, что хочет поужинать и поговорить в комнате, но я эти намёки проигнорировала. К счастью, настаивать сородич не стал, и вот…
Сидим! Он уплетает рагу с крольчатиной, я же ковыряю салат из капустного листа и часто прикладываюсь к кружке с морсом. При том, что хочется сейчас вовсе не морса, а вина, и покрепче. Но позволить себе такую роскошь, увы, не могу — обстоятельства и компания совсем не те.
Челядь и хозяин постоялого двора снова ломают об меня глаза, как бы намекая — в Фагоре странную путешественницу запомнят надолго. И сыщикам, если понадобится, тысячу подробностей выдадут, но… это не беспокоит.
Куда больше тревожит сидящий напротив мужчина.
Сейчас он выглядит как шатен с длинными, чуть вьющимися волосами. А каков он в действительности я, увы, не знаю. И как-то… не уверена, что хочу знать. Но метаморфы редко интересуются чужими желаниями.
— Гертон, — внезапно оторвавшись от рагу, сообщает мой сотрапезник.
А я невольно давлюсь капустным листом и начинаю кашлять.
О нет! Только этого не хватало! Будто мне и так неприятностей мало!
— Что не так? — спрашивает липовый граф.
Дарю мужчине сердитый взгляд. Что не так? Будто не знает!
— Ты внук старейшины Нила, — справившись с кашлем, поясняю я.
Ответом становится сдержанная, но всё-таки усмешка.
Гертона помню, хоть и смутно. Он старше лет на пять, и мы никогда не общались — что общего может быть у пятнадцатилетнего парня и десятилетней девчонки? Причём живущих на разных концах города.
То есть он о моём существовании, до определённого момента, вообще не знал. Зато я Гертона видела — любой, в ком просыпается дар, становится объектом общего любопытства. Мы с Юдиссой не раз бегали смотреть на настоящего метаморфа. Кажется, он в ту пору брюнетом был, худым, немного сутулым и совершенно несуразным. Каков он сейчас? Увы, не знаю. Но граф Бонор, которым притворяется сородич, определённо, неплох.
Но это всё мелочи в сравнении с тем, что Гертон — внук Нила, самого гадкого и строгого из наших старейшин.
Размышляя о возвращении домой, я трусливо надеялась на то, что Нил уже отошел от дел, ну или… просто отошел. А что? Все однажды там будем.
Вот только, судя по спокойствию Гертона, Нил очень даже жив и должность старейшины никому не уступил.
— Твой дед меня убьёт, — не выдержав, выдохнула я.
Тут же поймала ещё одну усмешку и услышала совсем не то, чего хотелось…
— Скорее всего.
Гертон вернулся к уничтожению рагу, а я спрятала глаза в кружке с морсом. По спине бежали мурашки страха, сердце застучало мелко и часто. И хотя состояние моё было более чем заметно, успокоить никто не попытался.
