Рядом приглушенно вскрикнула Машка. Глаза подруги распахнулись в ужасе, реснички затрепетали, нижняя губа задрожала. Даже пышное розовое платье, кажется, потеряло цвет и блеск. Я легонько толкнула её в бок, шепнула злорадно:
– А ты думала, они белые и пушистые?
На меня уставили все, даже высокомерный Грегор глазки выкатил.
– Я, – голосок Машки вздрогнул, – Антуан… как ты мог?
По щекам блондинки покатились крупные прозрачные слёзы, из груди вырвался душераздирающий всхлип. И хотя Машка явно старалась побороть панику, её мордашка скривилась, а плечи затрясло мелкой дрожью, подсказывая: ещё немного и всхлипы превратятся в истерику.
– Маш, не реви, – прошептала я, – это же разводка.
Но подруга взвизгнула, подскочила, и метнулась прочь из шатра.
Я тоже сделала шаг вперёд, но помчаться за Машкой не решилась. Зато Антуан поскакал следом, как взбешенный лось, предварительно гаркнув на меня.
– Ну вы орлы, – выдохнула я. – И с ушами этими здорово придумали. Как игра-то называется?
– Какая игра? – сухо отозвался кто-то.
Добродушная улыбка сползала с моего лица медленно, в итоге превратилась в кривую усмешку и приклеилась намертво. Грегор заговорил неожиданно:
– Она думает, что это ролевая игра.
– Это как? – проронил один из зелёных.
– Это когда люди выбирают себе роли и начинают разыгрывать определённый сценарий. Например, называют себя… эльфами и идут убивать Чёрного Властелина.
Грегор говорил мягко, но его взгляд напоминал бур. Того и гляди дыру в черепе просверлит.
– Глупость какая-то, – фыркнул Элронд. – Кому это надо?
– Бывают и такие… люди.
Последнее слово чёрный принц произнёс с особым презрением, но даже этот факт не смог стереть ухмылку с моего лица.
– Реалистично! Очень реалистично! Вы, Григорий, в театральном учитесь?
Грегор скривился, а мне ответил один из его подручных:
– Кто-кто?
Я пояснила:
– Его настоящее имя – Григорий или Гриша, кому как нравится. Антуан – ясное дело, Антон. Но такие имена, лишены эльфийской утончённости, поэтому…
– Самка бредит, – фыркнул Элронд.
– Нет, – протянул Грегор довольно, – она действительно считает, будто мы ненастоящие.
Принц неспешно двинулся ко мне. Остановится в одном шаге, убрал прядь волос, гордо обнажив ухо. Я внимательно присмотрелась к продолговатому, чуть оттопыренному лопушку с острым кончиком – следов грима нет. Присмотрелась ещё раз – результат тот же. Мысль врезалась в череп внезапно, но поверить в неё смогла только после того, как озвучила:
– Пластика? Неужели? Какой хирург решился на такой бредовый эксперимент?
Грегор прыснул, остальные тоже начали давиться смешками, демонстративно заправлять волосы за уши.
– А ну погоди, Гриша!
Я подскочила и ухватила «принца» за ухо, привстала на цыпочки и дёрнула ещё несколько раз. Так и есть – настоящее, накладкой даже не пахнет.
– Точно пластика…
Вокруг повисла удивительная тишина. Аристократичная бледность Грегора неспешно отступала под напором румянца.
– Что-то не так? – удивилась я.
«Принц» помедлил секунду, сглотнул и прошептал чуть слышно:
– Ухо отпусти.
– Значит всё-таки грим?
Я вцепилась в эльфячий лопушок обеими руками. Остроконечное ухо Грегора дрогнуло, встрепенулось. Я провела пальцем по изгибам ушной раковины, легонько дёрнула сперва за кончик, потом за мочку, но следов фальшивки по-прежнему не было.
– Отпусти, – бессильно выдохнул эльф.
Его дыхание сбилось, грудь вздымалась очень часто, шею и щёки заливала ярко-малиновая краска. В расширенных зрачках появился странный, нездоровый блеск.
– Что с тобой? Температура?
Я бесцеремонно потрогала его лоб – действительно горячий, даже огненный.
– Болеешь?
Эльф прикрыл глаза, сквозь частое дыхание пробился едва различимый стон:
– Оля, отпусти ухо. Это… эрогенная зона.
Ужас пробил от макушки до пят, я отпрянула. И хотя разум отказался верить в слова «чёрного принца», возникло ощущение, будто только что месила руками свежий навоз.
– Идиотский розыгрыш! – мой голос сорвался на крик, но вопреки ожиданиям, никто не рассмеялся.
Эльфы с сочувствием смотрели и на меня, и на Грегора. А тот осторожно накрыл ухо ладонью, закрыл глаза и глубоко дышал.
В шатёр вернулся Антуан, за его спиной тихо всхлипывало и шмыгало носом. Красная от слёз Машка еле-еле перебирала ножками.
– Лёлечка, вам с Машей лучше уехать, – сказал Антуан виновато.
Я кивнула и перехватила руку подруги.
Нас провожала гробовая тишина, которую изредка прерывали всхлипы Машки. Декорации к нелепой истории про эльфов заиграли новыми красками – солнце уже не золотило листву, а подчёркивало изумрудный цвет окружающей природы. В верхушках деревьев запутался ветер, шелестел, качая огромные стволы. Небо из чистой лазури добродушно взирало на крошечные фигурки людей и… глупых людей, которые возомнили себя эльфами.
– Натуралистично, – буркнула я. – Даже я почти поверила.
Машка всхлипнула, но в голосе прозвучало непреодолимое упрямство:
– Лёлечка, они настоящие. Неужели не видишь?
– Ага. Ключи от машины дай.
– Зачем? – возмутилась она.
– Тебе нельзя за руль. В таком состоянии…
Машка насупилась, ладошки сжались в кулачки, остатки слёз высохли.
– Лёлечка, прости, но ты водишь как пьяная мартышка.
– Пусть. Но лучше пьяная… спокойный чайник, чем Шумахер в истерике.
Я требовательно протянула ладонь, а когда колебания Машки достигли предела, сощурилась и повторила строго:
– Ключи дай.
Подруга запустила дрожащую руку в сумочку, выудила брелок и протянула мне.
– Подождите.
Даже не оборачиваясь, я распознала Грегора. Увы, но этот голос забудется нескоро – слишком глупая, слишком унизительная шутка. Он приблизился неспешно: спина прямая, подбородок вздёрнут, острые кончики ушей вызывающе торчат из каштановой шевелюры.
– Я хочу извиниться, – проговорил он. – За то, что самками назвал…
Я взяла на себя смелость ответить за обеих:
– Гриша, оставь извинения при себе.
– Я не Гриша, – потупившись, отозвался «эльф», – меня действительно Грегором зовут.
– Всё! Хорошего понемножку. Не прошло и полчаса, а ваш балаган уже утомил.
«Хонда» задорно подмигнула фарами, с громким щелчком разблокировала двери. Машка замерла в нерешительности, переводя хмурый взгляд с меня на эльфа, и обратно.
Грегор перехватил мою руку, осторожно сжал пальцы и прошептал настойчиво:
– Лёлечка, прошу вас, не уезжайте.
Взгляд чёрного «принца» был пристальным и до того тёплым, что у меня даже спина вспотела. Но я решительно мотнула головой, стряхнула прикосновение ушастого ловеласа и потопала к водительской двери.
Машка присела на пассажирское кресло так, будто это окрашенная скамейка, и начала сосредоточенно поправлять складки на платье. Затем извлекла из сумочки зеркало и расчёску, принялась укладывать растрепавшиеся локоны.
Я не выдержала:
– Что ты делаешь?
– Да так…
На мордашке подруги не осталось даже намёка на недавние слёзы. В её глазах появился хитрый блеск, на щеках заиграл здоровый румянец. Машка выудила из косметички помаду, сложила губки бантиком, но прежде чем коснуться розовым краешком губ, заявила:
– Ты заводи, заводи. По дороге можем зарулить в какую-нибудь кафешечку…
– Маша… по какому поводу такой тон?
– Какой такой?
Подруга небрежно пожала плечами и начала старательно красить губы. И всё-таки не выдержала:
– Грегор не отходит от машины!
– Вижу, – фыркнула я.
– Он на тебя запал, – заговорчески прошептала Машка.
– И что?
– Как что! Лёлечка, он ведь принц! Настоящий! Эльфийский! Род Севергов один из самых древних, самых уважаемых в мире! Грегор – единственный законный наследник королевства Севера, а ещё, он может претендовать на императорский трон, может встать над всеми пятью королевствами. Хотя нет, – протянула она, – императорство ему не светит… Антуан достойней…
– Хватит!
Я наконец-то смогла воткнуть ключи в замок зажигания, но «Хонда» заводиться отказалась. Захрипела, затряслась, несколько раз фыркнула… Мои потуги прервало задорное хихиканье Машки, она едва удерживалась от аплодисментов.
– Это знак! Нам стоит остаться здесь! – прозвенела Машка.
– В гробу я видела такие знаки.
Я выдохнула, сосредоточилась, и всё-таки завела машину. С места тронулись рывком, описали широкий круг по поляне, но едва приблизились к неприметной арке выезда, «Хонда» содрогнулась. Вокруг резко потемнело, с неба обрушился водопад. Дождь едва не разбил лобовое стекло, мощным потоком ударил в крышу, так, что даже собственную макушку на всякий случай потрогала – вдруг вода просочилась.
А Машка возликовала:
– Всё, Лёлечка, приехали! В такую погоду даже папочкин водитель с управлением не справится.
Я в ужасе озиралась по сторонам и даже начала сомневаться в собственной нормальности. Всего минуту назад небо было чистым и высоким, а теперь прижалось к земле чёрной уродливой тушей и плачет, плачет…
– Так не бывает, – прошептала я и с надеждой глянула на Машку.
Но подруга даже не подумала успокоить или посочувствовать – она беззаботно поправляла макияж и мурлыкала под нос какую-то песенку.
В стекло постучали, из сумрака вынырнуло лицо Грегора. Принц согнулся под чёрным плащом, приглашающе махнул рукой. С другой стороны тоже постучали, но лицо Антуана различить было сложнее.
Машка выскользнула из машины первой, предательница. Мне тоже пришлось шагнуть в промокший мир и, прижавшись к ушастому парню в чёрном, проследовать в шатёр. Несмотря на то, что Грегор заботливо держал над моей головой плащ, дождь превратил локоны в унылые влажные змейки, капли воды пробрались за ворот и медленно поползли по спине.
В шатре наш ждала всё та же компания. Эльфы стояли и хлопали глазками, и только синеглазый Элронд с громкими охами возится в углу.
– Какая гроза, – проронил он, вытаскивая какой-то мешок, – воздух буквально пронизан электричеством!
С этими словами, парень начал доставать из мешка серые булыжники, выкладывать на земле круг. Внезапно к нему присоединился второй, в чёрном, этот принялся ставить свечи. Лишь теперь заметила, что в центре шатра пусто, а эльфы нетерпеливо топчутся по периметру, почти вплотную прижимаются к стенам.
Вслед за шальными каплями дождя, по спине побежал холодок. Рука сама потянулась к сумочке. Чёрт! Сумочка в машине осталась!
– Маш…
Я повернула голову – Машки не обнаружилось. Зато руки Грегора, который всё это время стоял рядом, обвили талию, губы коснулись виска, обожгли. Ощущение оказалось странным, незнакомым. Меня, конечно, и раньше целовали, по-всякому целовали, и не раз! Но прикосновение Грегора разлилось по телу странной нежностью, в ушах загудел рой купидончиков, коленки задрожали.
«Эльф» зашептал, обжигая дыханием:
– Мы нашли выход. Мы призовём в этот мир одного из древних королей, моего прадеда, Георгануса. Он прославился неизменной жестокостью и, кстати, первым разглядел в человеческой среде потуги к бунту. Но, как часто бывает, его идеи значительно опередили время, поэтому народ не понял, не оценил. Он умер бесславно, а через триста лет человечество взбунтовалось и превратило нашу империю в пепел.
– Но зачем призывать…
– Как зачем? Нам нужен предводитель. Вести народ может только тот, в чьих жилах течёт королевская кровь. Мы с Антуаном – полноправные наследники и, теоретически, можем возглавить борьбу, но всё-таки мы слишком молоды и наивны. А других наследников не осталось – три рода из пяти, канули в вечность и никогда не возродятся. А когда не остаётся разумного выхода, приходится обращаться к магии.
Губы «принца» снова коснулись моего виска, а его руки обвили талию нерушимым кольцом.
– И что будет с человечеством? – выдохнула я.
– Ничего особенного. Просто поставим ваше племя на место, и всё.
– И где оно… это место?
– На коленях, Лёлечка, на коленях…
Грегор сжал крепче, уткнулся носом в макушку и замер. Остальные изучали нашу парочку придирчиво, без тени улыбок. На мгновенье почудилось, что эльфийское общество жестоко осуждает вздохи чёрного «принца».
Элронд и парень в чёрном плаще закончили расставлять камни и свечи, замерли на краю странного сооружения.
Голос Антуана прозвучал необычно – слишком громко, величественно:
– Пора!
Машкин возлюбленный семимильными шагами приблизился к нам, схватил меня за руку, потянул. С другой стороны возник ещё один эльф, перехватил вторую руку и сжал так крепко, что я взвыла.
– Эй!
Рядом блеснуло, а боль резанула так, что перед глазами встала чёрная пелена. Кровь проступала сперва медленно, по капельке, лишь намекая на глубокий порез поперёк запястья. Я попыталась вырваться, но парни держали крепко. Антуан сжимал нож, на лезвии которого хищно отражались огоньки свечей. Он передал мою руку безымянному эльфу, скривился и обратился уже к Грегору:
– Твоя очередь.
– Только нож вытри, как следует, – отозвался чёрный.
Я с ужасом наблюдала, как Антуану принесли бутылку водки, тот щедро ополоснул лезвие, а сам хлебнул из горла. Грегор чуть отстранился и, продолжая обхватывать мою талию одной рукой, подставил вторую под нож. Я дёрнулась, но чёрный «принц» оказался слишком силён.
– Что вы делаете?! – мой голос сорвался на крик, по телу побежали крупные мурашки.
– Всё просто, – ответил Грегор. Он осторожно поднёс порезанную руку к моей, поднял чуть выше, избегая соприкосновения. Его рана заалела быстро, крупные капли начали срываться вниз, падать на кожу обжигающим дождём, проникать в порез, смешиваться с моей кровью. – После того, что ты сделала с моим ухом, ты не можешь оставаться в стороне. Теперь ты наша, не по рождению, но всё-таки…
– Что?!
Я снова дёрнулась, и снова неудачно.
– Машка, это секта! Звони в полицию, срочно! Или папе позвони! Машка!
Изогнувшись, я всё-таки смогла увидеть подругу. Бледная и очень грустная Машка крепко сжимала мобильник и не шевелилась.
– Машка!
Девушка чуть качнула головой, а после опустила глаза и отступила вглубь шатра.
– Машка!
– Не кричи, милая, – шепнул Грегор. – Всё хорошо будет, тебе понравится. Обещаю.
Он отстранился, звонко чмокнул меня в щёку и кивнул третьему:
– Лёлечка слишком напугана, может глупостей натворить. Поэтому держи крепче, а нам с Антуаном нужно маленько поколдовать.
Принцы застыли на краю каменно-огненного круга, вытянули руки. Через несколько минут по шатру пополз глухой гортанный звук, плавно перешел в странную песню. Слов я не понимала, но волосы на загривке встали дыбом, а рану на запястье начало жечь.
В голове бешено скакали мысли, одна другой хуже: вдруг получу заражение крови? Вдруг у Грегора гепатит, или СПИД, или ещё что?
За стенами шатра взвыло, хлёстко ударил ветер, вдалеке послышался яростный хруст и несколько тяжелых ударов. Земля под ногами содрогнулась, даже мучитель, который крепко держал за руки, вздрогнул. Улыбка в глубине капюшона стала по-настоящему зловещей.
– Не смешно! – закричала я. – Хватит! Шоу получилось отличным, но если вы сейчас же не прекратите, я устрою вам такие проблемы, такие…
Матерчатый купол шатра дрогнул, стены заходили ходуном. Порыв ветра отбросил полог, ворвался, пронёсся стремительно. От близкого дыхания ветра, пламя свечей припало к земле, но ни один огонёк не погас. Песня эльфов набирала силу, становилась громче, требовательней. В какой-то момент звук окончательно утратил мелодичность, незнакомые слова вырывались карканьем, били воздух.
– А ты думала, они белые и пушистые?
На меня уставили все, даже высокомерный Грегор глазки выкатил.
– Я, – голосок Машки вздрогнул, – Антуан… как ты мог?
По щекам блондинки покатились крупные прозрачные слёзы, из груди вырвался душераздирающий всхлип. И хотя Машка явно старалась побороть панику, её мордашка скривилась, а плечи затрясло мелкой дрожью, подсказывая: ещё немного и всхлипы превратятся в истерику.
– Маш, не реви, – прошептала я, – это же разводка.
Но подруга взвизгнула, подскочила, и метнулась прочь из шатра.
Я тоже сделала шаг вперёд, но помчаться за Машкой не решилась. Зато Антуан поскакал следом, как взбешенный лось, предварительно гаркнув на меня.
– Ну вы орлы, – выдохнула я. – И с ушами этими здорово придумали. Как игра-то называется?
– Какая игра? – сухо отозвался кто-то.
Добродушная улыбка сползала с моего лица медленно, в итоге превратилась в кривую усмешку и приклеилась намертво. Грегор заговорил неожиданно:
– Она думает, что это ролевая игра.
– Это как? – проронил один из зелёных.
– Это когда люди выбирают себе роли и начинают разыгрывать определённый сценарий. Например, называют себя… эльфами и идут убивать Чёрного Властелина.
Грегор говорил мягко, но его взгляд напоминал бур. Того и гляди дыру в черепе просверлит.
– Глупость какая-то, – фыркнул Элронд. – Кому это надо?
– Бывают и такие… люди.
Последнее слово чёрный принц произнёс с особым презрением, но даже этот факт не смог стереть ухмылку с моего лица.
– Реалистично! Очень реалистично! Вы, Григорий, в театральном учитесь?
Грегор скривился, а мне ответил один из его подручных:
– Кто-кто?
Я пояснила:
– Его настоящее имя – Григорий или Гриша, кому как нравится. Антуан – ясное дело, Антон. Но такие имена, лишены эльфийской утончённости, поэтому…
– Самка бредит, – фыркнул Элронд.
– Нет, – протянул Грегор довольно, – она действительно считает, будто мы ненастоящие.
Принц неспешно двинулся ко мне. Остановится в одном шаге, убрал прядь волос, гордо обнажив ухо. Я внимательно присмотрелась к продолговатому, чуть оттопыренному лопушку с острым кончиком – следов грима нет. Присмотрелась ещё раз – результат тот же. Мысль врезалась в череп внезапно, но поверить в неё смогла только после того, как озвучила:
– Пластика? Неужели? Какой хирург решился на такой бредовый эксперимент?
Грегор прыснул, остальные тоже начали давиться смешками, демонстративно заправлять волосы за уши.
– А ну погоди, Гриша!
Я подскочила и ухватила «принца» за ухо, привстала на цыпочки и дёрнула ещё несколько раз. Так и есть – настоящее, накладкой даже не пахнет.
– Точно пластика…
Вокруг повисла удивительная тишина. Аристократичная бледность Грегора неспешно отступала под напором румянца.
– Что-то не так? – удивилась я.
«Принц» помедлил секунду, сглотнул и прошептал чуть слышно:
– Ухо отпусти.
– Значит всё-таки грим?
Я вцепилась в эльфячий лопушок обеими руками. Остроконечное ухо Грегора дрогнуло, встрепенулось. Я провела пальцем по изгибам ушной раковины, легонько дёрнула сперва за кончик, потом за мочку, но следов фальшивки по-прежнему не было.
– Отпусти, – бессильно выдохнул эльф.
Его дыхание сбилось, грудь вздымалась очень часто, шею и щёки заливала ярко-малиновая краска. В расширенных зрачках появился странный, нездоровый блеск.
– Что с тобой? Температура?
Я бесцеремонно потрогала его лоб – действительно горячий, даже огненный.
– Болеешь?
Эльф прикрыл глаза, сквозь частое дыхание пробился едва различимый стон:
– Оля, отпусти ухо. Это… эрогенная зона.
Ужас пробил от макушки до пят, я отпрянула. И хотя разум отказался верить в слова «чёрного принца», возникло ощущение, будто только что месила руками свежий навоз.
– Идиотский розыгрыш! – мой голос сорвался на крик, но вопреки ожиданиям, никто не рассмеялся.
Эльфы с сочувствием смотрели и на меня, и на Грегора. А тот осторожно накрыл ухо ладонью, закрыл глаза и глубоко дышал.
В шатёр вернулся Антуан, за его спиной тихо всхлипывало и шмыгало носом. Красная от слёз Машка еле-еле перебирала ножками.
– Лёлечка, вам с Машей лучше уехать, – сказал Антуан виновато.
Я кивнула и перехватила руку подруги.
Глава 2
Нас провожала гробовая тишина, которую изредка прерывали всхлипы Машки. Декорации к нелепой истории про эльфов заиграли новыми красками – солнце уже не золотило листву, а подчёркивало изумрудный цвет окружающей природы. В верхушках деревьев запутался ветер, шелестел, качая огромные стволы. Небо из чистой лазури добродушно взирало на крошечные фигурки людей и… глупых людей, которые возомнили себя эльфами.
– Натуралистично, – буркнула я. – Даже я почти поверила.
Машка всхлипнула, но в голосе прозвучало непреодолимое упрямство:
– Лёлечка, они настоящие. Неужели не видишь?
– Ага. Ключи от машины дай.
– Зачем? – возмутилась она.
– Тебе нельзя за руль. В таком состоянии…
Машка насупилась, ладошки сжались в кулачки, остатки слёз высохли.
– Лёлечка, прости, но ты водишь как пьяная мартышка.
– Пусть. Но лучше пьяная… спокойный чайник, чем Шумахер в истерике.
Я требовательно протянула ладонь, а когда колебания Машки достигли предела, сощурилась и повторила строго:
– Ключи дай.
Подруга запустила дрожащую руку в сумочку, выудила брелок и протянула мне.
– Подождите.
Даже не оборачиваясь, я распознала Грегора. Увы, но этот голос забудется нескоро – слишком глупая, слишком унизительная шутка. Он приблизился неспешно: спина прямая, подбородок вздёрнут, острые кончики ушей вызывающе торчат из каштановой шевелюры.
– Я хочу извиниться, – проговорил он. – За то, что самками назвал…
Я взяла на себя смелость ответить за обеих:
– Гриша, оставь извинения при себе.
– Я не Гриша, – потупившись, отозвался «эльф», – меня действительно Грегором зовут.
– Всё! Хорошего понемножку. Не прошло и полчаса, а ваш балаган уже утомил.
«Хонда» задорно подмигнула фарами, с громким щелчком разблокировала двери. Машка замерла в нерешительности, переводя хмурый взгляд с меня на эльфа, и обратно.
Грегор перехватил мою руку, осторожно сжал пальцы и прошептал настойчиво:
– Лёлечка, прошу вас, не уезжайте.
Взгляд чёрного «принца» был пристальным и до того тёплым, что у меня даже спина вспотела. Но я решительно мотнула головой, стряхнула прикосновение ушастого ловеласа и потопала к водительской двери.
Машка присела на пассажирское кресло так, будто это окрашенная скамейка, и начала сосредоточенно поправлять складки на платье. Затем извлекла из сумочки зеркало и расчёску, принялась укладывать растрепавшиеся локоны.
Я не выдержала:
– Что ты делаешь?
– Да так…
На мордашке подруги не осталось даже намёка на недавние слёзы. В её глазах появился хитрый блеск, на щеках заиграл здоровый румянец. Машка выудила из косметички помаду, сложила губки бантиком, но прежде чем коснуться розовым краешком губ, заявила:
– Ты заводи, заводи. По дороге можем зарулить в какую-нибудь кафешечку…
– Маша… по какому поводу такой тон?
– Какой такой?
Подруга небрежно пожала плечами и начала старательно красить губы. И всё-таки не выдержала:
– Грегор не отходит от машины!
– Вижу, – фыркнула я.
– Он на тебя запал, – заговорчески прошептала Машка.
– И что?
– Как что! Лёлечка, он ведь принц! Настоящий! Эльфийский! Род Севергов один из самых древних, самых уважаемых в мире! Грегор – единственный законный наследник королевства Севера, а ещё, он может претендовать на императорский трон, может встать над всеми пятью королевствами. Хотя нет, – протянула она, – императорство ему не светит… Антуан достойней…
– Хватит!
Я наконец-то смогла воткнуть ключи в замок зажигания, но «Хонда» заводиться отказалась. Захрипела, затряслась, несколько раз фыркнула… Мои потуги прервало задорное хихиканье Машки, она едва удерживалась от аплодисментов.
– Это знак! Нам стоит остаться здесь! – прозвенела Машка.
– В гробу я видела такие знаки.
Я выдохнула, сосредоточилась, и всё-таки завела машину. С места тронулись рывком, описали широкий круг по поляне, но едва приблизились к неприметной арке выезда, «Хонда» содрогнулась. Вокруг резко потемнело, с неба обрушился водопад. Дождь едва не разбил лобовое стекло, мощным потоком ударил в крышу, так, что даже собственную макушку на всякий случай потрогала – вдруг вода просочилась.
А Машка возликовала:
– Всё, Лёлечка, приехали! В такую погоду даже папочкин водитель с управлением не справится.
Я в ужасе озиралась по сторонам и даже начала сомневаться в собственной нормальности. Всего минуту назад небо было чистым и высоким, а теперь прижалось к земле чёрной уродливой тушей и плачет, плачет…
– Так не бывает, – прошептала я и с надеждой глянула на Машку.
Но подруга даже не подумала успокоить или посочувствовать – она беззаботно поправляла макияж и мурлыкала под нос какую-то песенку.
В стекло постучали, из сумрака вынырнуло лицо Грегора. Принц согнулся под чёрным плащом, приглашающе махнул рукой. С другой стороны тоже постучали, но лицо Антуана различить было сложнее.
Машка выскользнула из машины первой, предательница. Мне тоже пришлось шагнуть в промокший мир и, прижавшись к ушастому парню в чёрном, проследовать в шатёр. Несмотря на то, что Грегор заботливо держал над моей головой плащ, дождь превратил локоны в унылые влажные змейки, капли воды пробрались за ворот и медленно поползли по спине.
В шатре наш ждала всё та же компания. Эльфы стояли и хлопали глазками, и только синеглазый Элронд с громкими охами возится в углу.
– Какая гроза, – проронил он, вытаскивая какой-то мешок, – воздух буквально пронизан электричеством!
С этими словами, парень начал доставать из мешка серые булыжники, выкладывать на земле круг. Внезапно к нему присоединился второй, в чёрном, этот принялся ставить свечи. Лишь теперь заметила, что в центре шатра пусто, а эльфы нетерпеливо топчутся по периметру, почти вплотную прижимаются к стенам.
Вслед за шальными каплями дождя, по спине побежал холодок. Рука сама потянулась к сумочке. Чёрт! Сумочка в машине осталась!
– Маш…
Я повернула голову – Машки не обнаружилось. Зато руки Грегора, который всё это время стоял рядом, обвили талию, губы коснулись виска, обожгли. Ощущение оказалось странным, незнакомым. Меня, конечно, и раньше целовали, по-всякому целовали, и не раз! Но прикосновение Грегора разлилось по телу странной нежностью, в ушах загудел рой купидончиков, коленки задрожали.
«Эльф» зашептал, обжигая дыханием:
– Мы нашли выход. Мы призовём в этот мир одного из древних королей, моего прадеда, Георгануса. Он прославился неизменной жестокостью и, кстати, первым разглядел в человеческой среде потуги к бунту. Но, как часто бывает, его идеи значительно опередили время, поэтому народ не понял, не оценил. Он умер бесславно, а через триста лет человечество взбунтовалось и превратило нашу империю в пепел.
– Но зачем призывать…
– Как зачем? Нам нужен предводитель. Вести народ может только тот, в чьих жилах течёт королевская кровь. Мы с Антуаном – полноправные наследники и, теоретически, можем возглавить борьбу, но всё-таки мы слишком молоды и наивны. А других наследников не осталось – три рода из пяти, канули в вечность и никогда не возродятся. А когда не остаётся разумного выхода, приходится обращаться к магии.
Губы «принца» снова коснулись моего виска, а его руки обвили талию нерушимым кольцом.
– И что будет с человечеством? – выдохнула я.
– Ничего особенного. Просто поставим ваше племя на место, и всё.
– И где оно… это место?
– На коленях, Лёлечка, на коленях…
Грегор сжал крепче, уткнулся носом в макушку и замер. Остальные изучали нашу парочку придирчиво, без тени улыбок. На мгновенье почудилось, что эльфийское общество жестоко осуждает вздохи чёрного «принца».
Элронд и парень в чёрном плаще закончили расставлять камни и свечи, замерли на краю странного сооружения.
Голос Антуана прозвучал необычно – слишком громко, величественно:
– Пора!
Машкин возлюбленный семимильными шагами приблизился к нам, схватил меня за руку, потянул. С другой стороны возник ещё один эльф, перехватил вторую руку и сжал так крепко, что я взвыла.
– Эй!
Рядом блеснуло, а боль резанула так, что перед глазами встала чёрная пелена. Кровь проступала сперва медленно, по капельке, лишь намекая на глубокий порез поперёк запястья. Я попыталась вырваться, но парни держали крепко. Антуан сжимал нож, на лезвии которого хищно отражались огоньки свечей. Он передал мою руку безымянному эльфу, скривился и обратился уже к Грегору:
– Твоя очередь.
– Только нож вытри, как следует, – отозвался чёрный.
Я с ужасом наблюдала, как Антуану принесли бутылку водки, тот щедро ополоснул лезвие, а сам хлебнул из горла. Грегор чуть отстранился и, продолжая обхватывать мою талию одной рукой, подставил вторую под нож. Я дёрнулась, но чёрный «принц» оказался слишком силён.
– Что вы делаете?! – мой голос сорвался на крик, по телу побежали крупные мурашки.
– Всё просто, – ответил Грегор. Он осторожно поднёс порезанную руку к моей, поднял чуть выше, избегая соприкосновения. Его рана заалела быстро, крупные капли начали срываться вниз, падать на кожу обжигающим дождём, проникать в порез, смешиваться с моей кровью. – После того, что ты сделала с моим ухом, ты не можешь оставаться в стороне. Теперь ты наша, не по рождению, но всё-таки…
– Что?!
Я снова дёрнулась, и снова неудачно.
– Машка, это секта! Звони в полицию, срочно! Или папе позвони! Машка!
Изогнувшись, я всё-таки смогла увидеть подругу. Бледная и очень грустная Машка крепко сжимала мобильник и не шевелилась.
– Машка!
Девушка чуть качнула головой, а после опустила глаза и отступила вглубь шатра.
– Машка!
– Не кричи, милая, – шепнул Грегор. – Всё хорошо будет, тебе понравится. Обещаю.
Он отстранился, звонко чмокнул меня в щёку и кивнул третьему:
– Лёлечка слишком напугана, может глупостей натворить. Поэтому держи крепче, а нам с Антуаном нужно маленько поколдовать.
Принцы застыли на краю каменно-огненного круга, вытянули руки. Через несколько минут по шатру пополз глухой гортанный звук, плавно перешел в странную песню. Слов я не понимала, но волосы на загривке встали дыбом, а рану на запястье начало жечь.
В голове бешено скакали мысли, одна другой хуже: вдруг получу заражение крови? Вдруг у Грегора гепатит, или СПИД, или ещё что?
За стенами шатра взвыло, хлёстко ударил ветер, вдалеке послышался яростный хруст и несколько тяжелых ударов. Земля под ногами содрогнулась, даже мучитель, который крепко держал за руки, вздрогнул. Улыбка в глубине капюшона стала по-настоящему зловещей.
– Не смешно! – закричала я. – Хватит! Шоу получилось отличным, но если вы сейчас же не прекратите, я устрою вам такие проблемы, такие…
Матерчатый купол шатра дрогнул, стены заходили ходуном. Порыв ветра отбросил полог, ворвался, пронёсся стремительно. От близкого дыхания ветра, пламя свечей припало к земле, но ни один огонёк не погас. Песня эльфов набирала силу, становилась громче, требовательней. В какой-то момент звук окончательно утратил мелодичность, незнакомые слова вырывались карканьем, били воздух.
