Часть I
Глава 1
Весна — самое злое, самое коварное время года. Ждёшь её, надеешься, а она приходит и обламывает. Вместо ясной, солнечной погоды — серое небо и колючая морось, вместо щебета птиц — противное карканье, вместо повышения зарплаты — кукиш с маслом.
Зато весеннее обострение неизбежно, и начинается точно по расписанию.
— Сейчас у дверей нашего ресторана остановится красный «Феррари», — мечтательно протянула Ленка. — Из него выйдет умопомрачительный парень в узких джинсах и белой рубашке. Он выберет столик у окна, попросит «греческий салат», чашечку «эспрессо» и мой телефончик.
Ленка даже обернулась к двери — небольшой стеклянной створке, зажатой между двумя огромными витринными окнами. За стеклом типичный пейзаж — пасмурный город, торопливые, нервные пешеходы, припаркованные впритирку машины. Красота неописуемая, хочется зевнуть и застрелиться.
— Ага, — буркнула я.
Подруга встрепенулась, одарила недобрым взглядом.
— Настя, так нельзя! Пессимизм вреден для здоровья.
Я пожала плечами и промолчала. Ленка и сама знает, что красные «Феррари» у наших дверей не останавливаются, а столик у окна займёт не мачо в узких джинсах, а измученный жизнью менеджер из соседнего бизнес-центра. Он попросит кружечку пива и рюмочку водочки. Всё.
Ленка будто мысли прочла: скривилась, погрозила пальцем.
— Наська! В последний раз предупреждаю — не лезь!
— Так я не лезу.
— У тебя на лице всё написано, — обиженно пробухтела Ленка. — Ты уже три месяца работаешь в нашей забегаловке, а до сих пор не поняла. Думаешь, мы ради чаевых тут торчим? Нет! Рано или поздно, в жизни каждой хорошенькой официантки появляется особенный клиент, ради которого стоило терпеть сотни приверед с пивным брюхом и тысячи заносчивых дурочек. Сперва, он возьмёт телефончик, потом пригласит на свидание, а дальше… дальше всё завертится, закружится!
— И закончится пышной свадьбой на Бали, в компании его друзей-миллиардеров.
Подруга даже ножкой топнула.
— Настя! Сама не веришь — другим не мешай!
— Молчу, — отозвалась я.
Да и толку спорить? Ленка — девушка упрямая, если что-то решила, нипочём не отступится. Даже от такой, мягко говоря, сомнительной мечты. Впрочем, для неё это вовсе не мечта, а план. Нелогичный, непредсказуемый, но всё-таки. И если однажды она и впрямь встретит такого клиента, не удивлюсь. Ленка умеет добиваться, а я…
Я давно привыкла к тому, что удача проходит мимо. Она улыбается только уверенным и красивым, как Ленка. Я слишком обычная, слишком серая. Низенькая, угловатая, с блеклыми волосами цвета каштана. Единственное, чем по-настоящему одарила природа — глаза. Большие, зеленовато-карие, с золотыми искорками. Но этого категорически мало, чтобы заслужить хотя бы толику настоящего счастья.
Вот и ресторанчик где работаю под стать мне. Унылое место, особенно днём.
Скучающий бармен протирает стаканы, за дальним столиком громко шепчутся два мужичка, неподалёку от них щуплый парень поглощает ланч. А мы с Ленкой торчим у барной стойки и ждём распоряжений…
Ближе к вечеру сюда начнёт стекаться офисный планктон, над столиками повиснет прочное марево табачного дыма и сальных шуточек. Мы будем метаться по залу, подносить, уносить и улыбаться. Не из вежливости, как обычно кажется клиентам, от безысходности.
— Смотри! — взвизгнула Ленка, ткнула пальцем в сторону окна.
Я замерла, рот приоткрылся сам. В дождливый пейзаж плавно въехал изящный ярко-красный автомобиль.
— Это «Феррари», — благоговейно выдохнула подруга. — Мамой клянусь!
Дверца машины распахнулась, а в следующий миг на пороге нашей забегаловки возник… точнее, возникла… шикарная длинноногая блондинка в белой шубке. Её улыбка ослепила, а я на мгновенье поверила в Ленкины фантазии — девушка была похожа на сказочную фею. Послышался приглушенный вздох бармена, у парочки посетителей чуть глаза не лопнули, а Ленка злобно прошипела в ухо:
— Ты всё испортила! Сглазила! Вот сама и обслуживай эту швабру!
— Конечно…
У меня вдруг сердце ёкнуло — а что если это и в самом деле фея? Как у Золушки? Что если сейчас она взглянет на меня, улыбнётся, и… Нет. Так не бывает.
Я подхватила «меню» и устремилась к гостье. То, что она выбрала столик у окна, ничуть не удивило. Блондинка одарила холодным взглядом, сказала строго:
— Салат «Цезарь» и «американо». Только быстро. Я спешу.
Тут же распахнула сумочку, извлекла тойтерьера. Собачонка жалобно тявкнула, затряслась так, словно к ней оголённый провод подвели. Блондинка водрузила животное на стол, сказала, не меняя тона:
— Заткнись, тварь.
Я опешила. Очарование как ветром сдуло, вместе с фантазиями о феях и прочей ерунде. Клиентка — обычная девица с большими деньжищами, неизвестно как нажитыми. Может у неё папочка богатый, или «папик», или бизнес какой-нибудь, не слишком пыльный, но денежный. Хотя последнее — вряд ли, такие как она работать не любят.
— Вы ещё здесь? — удивилась блондинка, изогнула тонкую, идеально выведенную бровь.
После такого взгляда нужно хватать ноги в руки и вприпрыжку бежать за заказом, но я всё-таки выдавила:
— Извините. Не могли бы вы убрать собачку со стола?
— Не могла бы, — ответила блондинка, злобно сощурилась.
От такой наглости я растерялась окончательно, голос задрожал:
— Но… так нельзя. Не принято…
— Молчи, дура! — возопила гостья. — Без тебя знаю что можно, а что — нет! Неси мой кофе! Бегом!
Я аж присела от испуга. Тойтерьер тоже. Собачка выпучила крохотные глазки, а через мгновенье по столу поползла лужа, в нос ударил неприятный запах. Удивиться я не успела.
— Администратора сюда! — взвизгнула блондинка, вскакивая из-за стола. Стул, на котором сидела, с грохотом обрушился на пол. Глаза несчастной животинки стали ещё больше. Только не это…
Наш администратор, Артём, уже мчался. Скакал на зов, как встревоженный олень.
— Что случилось?
Наманикюренный палец ткнул в меня, голосок прозвучал громче пожарной сирены:
— Эта дрянь испугала мою собаку! Видите?! Она даже описалась со страху!
Собачка сжалась, я тоже. Уверенности в том, что подо мной не растекается такая же лужа, у меня не было. Но Артём вернул к реальности быстро и чётко:
— Настя! Объяснись!
— Я только…
— Да что тут объяснять?! — взвыла клиентка.
— Действительно, — строго отозвался Артём. — Настя, уйди.
Я подчинилась. Безропотной серой мышью прошмыгнула к барной стойке и спряталась за Ленку. Взгляд уткнула в стену.
— Ну нифига себе… — выдохнула подруга. А у меня в глазах защипало. — Не волнуйся. Тут и ёжику понятно, что ты не виновата. Артём разберётся.
И он действительно… разобрался.
Блондинка подхватила дрожащую пёську и, гордо задрав подбородок, вышла вон. Роскошный автомобиль мигнул фарами, лихо сорвался с места.
— Чтоб тебе гаишник за поворотом встретился! — прошипела Ленка. — Гадина крашеная, уродка, ду…
Жаркие проклятья оборвал подскочивший Артём. Лицо администратора пылало нездоровым румянцем, на щеках вздулись уродливые желваки, в глазах адское пламя. Но голос гнева не выдал, прозвучал строго и холодно:
— Настя. Ты отдаёшь себе отчёт? По твоей вине мы потеряли хорошего клиента.
Я потупилась. Не наигранно, по-настоящему. Пристыженный язык прилип к нёбу, колени задрожали. Ну что ответить Артёму? Он прав. Наша задача — удовлетворить клиента, каким бы он ни был. А я… не удовлетворила. И обидела вдобавок.
— Убери тот стол. Немедленно! — приказал Артём. И, грозно сверкнув глазами, скрылся за служебной дверью.
— Что это было? — потрясённо выдохнула Ленка.
— Какая разница? — тихо ответила я. — Всё равно ж накосячила.
Никогда не думала, что уборка может вызывать такое отвращение.
Злополучная собачья лужа растеклась по столешнице, с одно края уже капало. Брызги разлетались по полу, в воздухе висел запах, способный убить даже зверский аппетит. Я осторожно вытерла «произведение» несчастной животинки, тряпку выбросила. Тщательно вымыла стол, протёрла дезинфицирующим средством. А когда поднимала опрокинутый стул, обнаружила на полу связку ключей с брелоком в виде фигурки тойтерьера.
Машинально сунула находку в карман — нужно отдать ключи Артёму, всегда так делаем, если клиенты что-то теряют. А едва закончила, рядом возникла Ленка. Голос прозвучал печальней похоронной музыки:
— Настя… Артём просил передать, что ты уволена.
— Как это? — ошарашено выдохнула я. И только теперь заметила, в руках Ленки свою куртку и сумочку. — А как же… расчёт?
Ленка не ответила, только головой покачала.
Всё ясно. Артём решил прикарманить мои деньги. Конечно, я же без «трудовой» работала, сама не захотела оформляться, чтобы не портить биографию этим эпизодом. Теперь требовать справедливости бесполезно.
Вариант только один — упасть в ноги и разрыдаться. Потом вытерпеть получасовую лекцию на тему «как обслужить клиента» и… Чёрт, кому я вру? Я слишком хорошо изучила этого гада, ему плевать на чужие трудности! У меня нет шансов. Никаких.
— Пусть подавится, — прошептала я.
Ленка поняла, горестно поджала губы.
— Настюш, всё образуется. Ты не расстраивайся.
— Конечно.
Одним движением накинула куртку, выхватила сумочку из пальцев подруги и метнулась на улицу. В лицо дохнуло свежестью, хрупкие иголочки весенней мороси упали на щёки.
— Ну и пусть! Чтоб тебе эти деньги поперёк горла встали! А мне плевать! И на тебя, и на вашу грязную забегаловку!
Только слёзы на глаза навернулись, горькие и злые.
Когда спустилась в Метро, стало совсем тоскливо.
Ну что я за человек? Совсем не умею за себя постоять. Если бы на моём месте оказалась Ленка, она бы и блондинку за пояс заткнула, и Артёма по стеночке размазала. А я… за всю жизнь только один раз взбрыкнуть посмела. И то… до сих пор жалею.
Как назло, деловитый голос диктора объявил мою станцию. Я нехотя вышла из вагона и поплелась домой.
Мой дом почти в центре Москвы, но глядя на фасад поверить в это сложно. Крошечное трёхэтажное здание построено в допотопные времена, с таким явлением как «капитальный ремонт» даже не сталкивалось. Штукатурка и краска давно облупились, в стенах зияет несколько довольно широких трещин, крыша того и гляди скатится вниз. Зато окна большинства квартир гордятся новыми стеклопакетами и красивыми занавесками.
Наш двор — тоже убогое зрелище: небольшая площадка, несколько поваленных деревьев, вечно переполненные мусорные баки и кружащие над ними вороны. Иногда приходят стаи бродячих собак, устраивают разборки с воронами и друг другом. Летом, когда махины окрестных высоток скрыты листвой, кажется, будто очутился в деревне. Но до лета ещё далеко.
Я живу в двухкомнатных «хоромах» на первом этаже. Одна. Квартира досталась от прабабушки, но вместо отличного подарка любимой внучке стала яблоком раздора. Родители настаивали, чтобы я отказалась от наследства в пользу старшей сестры, и это был единственный случай, когда решила настоять на своём. Глупая. Зачем нужна квартира, если родители и сестра знать меня больше не хотят?
Переехала, и мгновенно лишилась родительской помощи, пришлось искать работу. И почти так же быстро вылетела из института — работать и учиться на дневном невозможно. Надеялась за этот год скопить денег и восстановиться, хотя бы на вечернем, но и здесь ничего не получается. Неудачница.
Я вошла в подъезд, преодолела три лестничные ступеньки. Ключ в замке повернулся неохотно, пришлось как следует надавить. С чего бы это? Раньше никогда не заедал. Открыла дверь и замерла в ужасе.
— Что это?!
Одна, просторная комната с единственным малюсеньким окном, сквозь которое сочится тусклый свет. Стены из серых потрескавшихся досок. Слева железная кровать, справа покосившийся шкаф для посуды. Аккурат посередине комнаты сидит здоровенная крыса и деловито чистит шубку.
Зверюга почуяла новый запах, лениво повела носом и зыркнула на меня. Злобный крысиный взгляд вывел из ступора — я с визгом отскочила и захлопнула дверь. Сердце подпрыгнуло к горлу, ноги начали подкашиваться.
— Этого не может быть!
Мрачные стены старого дома подхватили крик, эхом разнесли по подъезду.
Я развернулась и внимательно посмотрела на дверь. Тёмно-синий дермантин советского производства, золочёная цифра «два» над глазком, затёртая ручка с остатками штампованного узора. В общем, дверь моя. Совершенно точно.
И подъезд тоже мой, родимый: стены, покрытые масляной краской ядрёного цвета, сверху пожелтевшая, местами вздутая штукатурка. По левую руку металлическая громадина — дверь Марии Петровны. Справа — серая, такая же неприметная, как и моя. За ней обитает тихий алкоголик, имени которого не знаю. И знать, если честно, не хочу.
Остаётся только один вопрос — куда подевалась моя квартира?
Я поднесла к глазам связку ключей и ахнула. Маленький тойтерьер радостно улыбался нарисованным ртом. Показалось, ещё немного, и эта скотинка тявкнет.
Осторожно, чтобы не спровоцировать крысу, приоткрыла дверь. Картина не изменилась — старая хибара, освещённая тусклым светом, который пробивается в единственное окно. Такой дом даже врагу не пожелаешь. Снова повернула ключ, заперла замок на привычные два оборота. Теперь попробуем открыть старым ключом…
Сработало! Любимые обои в цветочек! Косая полка для обуви с моими туфельками! Яркая лампочка под потолком! Счастье!
Захлопнув дверь, я рухнула на пол прихожей. Помнится, какой-то певец был готов целовать песок? А я воспылала внезапной страстью к старому, затёртому паркету. Впрочем, до этого не дошло. Чужая связка ожгла ладонь. Или это нервы шалят? Немудрено, день сегодня не из простых.
С великим трудом встала на ноги и попробовала проделать фокус с дверью снова, но уже изнутри. Получилось. Вместо лестничной клетки взгляду предстала заброшенная лачуга. В нос ударил тяжелый запах старины, ещё уловила странный, мерный гул. И хотя под ложечкой засосало, и душа начала сползать к пяткам, я решилась исследовать эту аномалию. В конце концов, хуже уже не будет.
Вооружившись фонариком и газовым баллончиком, шагнула внутрь.
Половицы пронзительно заскрипели, рядом с кроватью что-то шевельнулось, послышался приглушенный звук удара. Я вздрогнула, но не отступила. Подсвечивая фонариком, прошлась по комнате — просторно и пустынно, слева от окна ещё одна дверь, видимо, наружу. Больше ничего. Самая аскетичная планировка из всех возможных.
Заглянула в шкаф. Там обнаружились глиняные горшки, пара чугунных сковородок и жестяная банка с надписью «соль». На кровати, кроме матраса, лежала стопка постельного белья. Ткань выглядела чистой, но от неё шел отчётливый запах плесени. Видимо, этой лежанкой пару десятилетий никто не пользовался.
В маленькое окно по-прежнему пробивался тусклый дневной свет, стекло было настолько пыльным, что мир за окном казался по-московски серым. Я невольно поёжилась, но всё-таки подошла ко второй двери. Она оказалась заперта на засов, пришлось повозиться — железная задвижка покрылась ржавчиной, приросла к дугам. Ну а когда я победила древний механизм… Запах старины сменился свежим, пьянящим воздухом, глазам стало больно от яркого солнечного света. Сразу за порогом расстилалась бескрайняя лазурь — море.
— Вау!
Зачарованная, я сделала шаг вперёд и тут же оступилась, чуть не пропахала носом старенькое крыльцо.
Осторожно, как перепуганная кошка, спустилась по скрипучим ступеням. Всё ещё не веря глазам, сделала несколько шагов по мягкой, изумрудной траве и опять остолбенела.
