- Я припаркуюсь, а вы пока осмотритесь – Анатолий Борисович остановил машину у заезда в подземный паркинг.
Матильда вышла из машины и огляделась. Тут было довольно уютно и удивительно тихо, словно и не в паре кварталов отсюда кипела жизнь. Толпы пешеходов, бесконечные ряды сувенирных лавок, ресторанчиков и забегаловок на любой кошелек, антикварные салоны и картинные галереи. Все это непрерывно гудело, как гигантский человеческий улей, располагаясь, буквально, на соседней улице. Но обитатели пятиэтажного, современного дома за высоким забором очень ценили свою приватность и неприкосновенность. Все здесь говорило о статусности жильцов: охранник на КПП, аккуратные кусты жасмина, высаженные по периметру двора и чередующиеся с фонарными столами, небольшая игровая площадка, несколько скамеек с высокими спинками, деревья и газоны , органично вписывающияся в интерьер и, наконец, консъержка, окинувшая Мотю подозрительным взглядом, при этом душевно, во всю зубную ширь, поздоровавшаяся с Анатолием Борисовичем. Они поднялись на лифте на пятый этаж и мужчина, отпер ключем дверь.
Их встретила большая, полутемная прихожая. Мотя ожидала какую-то специфическую атмосферу, создаваемую присутствием в квартире тяжелобольного человека: запах лекарств, полушепот обитателей, их бесшумное перемещение по дому. Но нет, все выглядело иначе. За одной из дверей, дальше ведущих в квартиру раздавалась музыка. Кажется, это был Рахманинов. За другой – слышались женские голоса, кто-то смеялся. Как только Анатолий Борисович включил свет, в прихожую тут же выглянула женщина - молодая, круглолицая азиатка с приветливым, улыбающимся лицом, вместе с ней хлынули восхитительные, гастрономические ароматы.
- Здравствуйте, Анатолий, а Станислав Михайлович кушает – девушка говорила с сильным акцентом, указывая на одну из дверей, ту за которой звучал второй фортепианный концерт.
- Вот и славненько, не будем ему мешать, а нас покормишь, Гуля? – мужчина открыл широкую, стеклянную дверь и жестом пригласил Мотю войти.
- Меня кормить не надо, спасибо, я не голодна – сказала она скороговоркой, проходя в гостинную.
Казалось, Анатолий Борисович не услышал ее, либо проигнорировал.
- Присаживайтесь, я ненадолго оставлю вас - и исчез за дверью.
Оставшись одна, Матильда осмотрелась. Большая, со вкусом обставленная комната, впрочем, без претензии на роскошь, с овальным столом в центре. Куча безделушек под стеклом на многочисленным полках, а еще фотографии, много фотографий на стенах. Особенно привлек внимание черно-белый снимок в узкой, золоченой рамке. Это был крупный план с женской головой в пол оборота. Такой ракурс был моден в середине прошлого века, но это фото явно было сделано под старину. Мотя подошла ближе и присмотрелась. Она вспомнила эту женщину, и теперь в ее голове все встало на свои места. Анатолий Борисович не соврал, они действительно заказывали проект, над которым в свое время пришлось поработать Моте и ее ребятам. Воспоминания нахлынули теплой, приятной волной. Причем в памяти всплыли как лица заказчиков, так и технические подробности проекта. Вообще, людям, профессионально реализовывающим себя в сфере услуг, а именно таковым некогда являлось их проектное бюро, каждую минуту приходится сталкиваться с человеческим фактором. В их работе, прежде всего, учитываются пожелания заказчика, и хорошо, когда у него в голове есть четкое осознание того,что он хочет. А если нет, то есть желание и готовность прислушиваться к мнению профессионалов. По этому принципу Мотя делила всех клиентов на легких и тяжелых, ну или на хороших и плохих. С «легкой» руки Лизы, Матильде доставались именно «тяжелые» клиенты. Были и такие, с которыми она не хотела иметь дело ни за какие деньги, и только терпение и профессионализм удерживали ее от желания полностью отказаться, либо передать проект другой команде. Хотя, на ее памяти была пара случаев, когда Лиза сама отказывалась работать с потенциальными клиентами еще на стадии знакомства с ними. Каким-то психологическим, а возможно и деловым чутьем, она угадывала – «потянет» Мотя очередного заказчика, или нет ? Так вот, в случае с Анатолием Борисовичем и его мамой, чье фото сейчас внимательно разглядывала Матильда, заказчики ей достались не по причине «тяжести», а по причине нестандартности проекта. Они были из категории «легких» клиентов. Да чего уж там, «супер легких»! Приветливая, улыбчивая женщина, на вид сорок пять - пятьдесят, с ней парень, по внешнему сходству - сын, лет двадцати пяти. Очень приятные люди, явно не ограниченные бюджетом, при этом неожиданно скромные, деликатные, согласитесь, редкое сочетание по нынешним временам. А главное, что запомнилось, проект у них был необычный: нужно было разработать инженерные коммуникации для двухэтажного дома, площадью около трехсот пятидесяти квадратов. Невесть что, по сравнению с тем, что у них в бюро в то время, богатые, частные клиенты заказывали решения для котеджей площадью в несколько тысяч квадратных метров, с конюшнями, флигелями для прислуги, гостевыми домами и прочими постройками. Но оригинальность заключалась не в маленькой, по тем меркам, площади, а в том, что заказчики захотели «умный дом». На то время в России об этой концепции слышали только единицы. Разумеется, Лиза имела о ней более, чем подробное представление, и они с Мотей планировали запустить этот проект в ближайшие годы. Трудность была только в разработке соответствующего программного обеспечения и адаптации его к конкретным пожеланиям заказчика. А тут вдруг пришли милые люди с хорошим бюджетом, было бы неправильно упустить таких клиентов, ни с коммерческой, ни с какой бы то другой точки зрения.
Вот и пришлось Моте спешно осваивать малознакомую для себя сферу, налаживать партнерские отношения с сопричастными к данной области поставщиками программных продуктов, связываться с зарубежными компаниями, плотно занимающимися альтернативными источниками энергии - заказчики пожелали иметь энергонезависимый дом, а пригодные для этого солнечные батареи и сопутствующее оборудование в России на тот момент никто не производил. Все это было чертовски трудно, но и безумно интересно, а самое главное, что все сложности разработки с лихвой компенсировались комфортной психологической атмосферой, сложившейся между клиентами и исполнителем. Это позволило закончить проект в запланированный срок и передать на воплощение партнерской строительной фирме. Дом получился уникальным в своем роде: теплые полы, централизованное кондиционирование и солнечные батареи, многоуровневая очиста канализации септиком, а не применяемые в то время повсеместно выгребные ямы, автоматизированное управление освещением в зависимости от времени суток . Вся эта сложная система контролировалась хозяевами с помощью пульта управления посредством программы «умный дом». Помнится, статья о этом доме попала в один из ведущих журналов , освещающих подобную тематику, и кажется, даже показали передачу по телевидению. Сейчас все это уже затерлось в памяти Матильды, но одно она помнила точно, именно после этого контракта, они начали активно внедрять в работу подобные проекты, предлагая их заказчикам, что в свою очередь сделало их одними из передовых проектных бюро в своей отрасли.
Женщине на фото было лет тридцать. Легкая улыбка сквозила в ее спокойном, одухотворенном взгляде, устремленном куда- то в пространство, сквозь объектив фотоаппарата. Анатолий Борисович был необыкновенно похож на мать, при этом, ее черты лица были по- женски мягкими. Матильда не помнила ее имени, но впечатление о себе эта женщина оставила самые приятные. Фотографии занимали уж слишком много места в комнате и на стенах, на мотин вкус это больше походило на мемориальный музей. Женщина присутствовала на многих из них, либо одна, либо в обнимку с сыном в разные периоды жизни, в разной обстановке. На одной фотографии Матильда остановила свое внимание надолго. Это было обычное, любительское, цветное фото, запечатлевшее хозяйку в этой самой гостиной. Она сидела за празднично украшенным столом, улыбаясь в объектив широкой, счастливой улыбкой. Ее голова покоилась на плече мужчины, расположившимся справа и по-хозяйски обнимающим женщину. Обычно так запечатлевали свои отношения очень близкие друг другу люди – супруги, или любовники. Все бы ничего: домашняя обстановка, какое-то торжество, ломящийся от угощений стол, немного алкоголя, приятная, расслабленная атмосфера, но мужчину рядом с хозяйком знал не только ограниченный круг лиц, как это обычно бывает, его знала вся страна, и Мотя в том числе.
Это был знаменитый артист театра и кино Станислав Аристов. Как бы сейчас сказали - секс-символ того времени, легенда кинематографа, предмет обожания чуть ли не всей женской части населения страны. Ошибки быть не могло, это был именно Аристов, а не некто, очень похожий на него. Что греха таить, Матильда и сама по - молодости была влюблена в него, собирая открытки и журналы с его фотографиями, мучаясь от неразделенной любви, вспыхивающей с новой силой после выхода в свет очередного киношедевра с участием артиста. «Так вот о каком отчиме идет речь!» - дошло наконец до нее.
Звук за спиной заставил Мотю обернуться. Гуля сервировала стол на двоих, сноровисто раскладывая приборы. Анатолий Борисович стоял в дверях, в руках у него был небольшой поднос с блюдами.
- Такую гостью, как вы, я должен угостить сам – как бы извинясь, произнес он.
Матильда хотела отказаться, и по ходу заметить, что уж слишком большие надежды возгалаются на нее в этом доме, но почему-то побоялась показаться грубой. Она лишь коротко кивнула и присела за один из предложенных стульев. Между тем, Рахманинов за стенкой сменился чем-то тихим, менее монументальным, и вскоре Мотя поняла, что Дебюсси, всегда был ей ближе и понятнее.
- Судя по музыкальному сопровождению, ваш отчим перешел к десерту ? – пыталась сострить она, вяло ковыряя вилкой.
- Да! Он у меня тот еще меломан, а музыкальные предпочтения у него самые разные и классика, и джаз, и рок, и попса бывает. Гораздо хуже, когда в его комнате подолгу тишина... Вот сегодня ночью пришлось срочно рассчитать медсестру, а она хорошая была, долго держалась, почти месяц! Но когда приходит боль, а она, можно сказать, и не уходит никуда, ее можно только притупить, так вот, во время приступа, длительного приступа, он становится особенно агрессивен. Я вам сейчас все этого говорю, чтобы вы понимали, с кем будете иметь дело, не в моем характере преподносить неприятные сюрпризы. Как только начинаются приступы- прекращается музыка, так что тишина в нашем доме - плохой знак.
- А как же вы, ваша семья? Он ведь общается с вашей женой и детьми... – спросила Мотя наугад, и тут же пожалела об этом.
- Моя семья не здесь, дочь учится за рубежом, а жена находится рядом с ней, ну а я к ним езжу по мере возможности. Так что, если кто с отцом и общается, так это я, точнее наоборот, это он общается со мной, когда посчитает нужным. Ну иногда Лека, это моя дочь, говорит с ним по скайпу. Вот такие дела – мрачно подвел итог Анатолий Борисович.
- Послушайте, а как же ваш дом в Подмосковье, тот который мы проектировали? Сейчас там особенно хорошо... Наверное отцу там было бы гораздо лучше, чем тут, в четырех стенах.
- Вы угощайтесь, Матильда, не стесняйтесь. А что касается дома, так он выставлен на продажу...
- На продажу? – не удержалась Мотя.
- Ну да – вздохнул мужчина – а кому он нужен? Ни мне, ни моей семье он не нужен. Пока была жива мама, они с отцом проводили там круглый год , помню, пока отец был здоров он со съемок ехал прямо туда, в Артищево, к маме. Там было очень хорошо - и зимой,и летом. Там и сейчас хорошо. Место не престижное, от Москвы далеко, народу мало, кругом леса, чистые, не загаженные, озеро кристальной чистоты, рыбы до сих пор навалом ... не успеваешь удочку закинуть... вот так -то – ностальгически заметил он – у меня там Лека все детство провела... – мужчина окончательно отложил вилку, погрузившись в воспоминания, Мотя не перебивала, слушала молча. Он продолжил :
- А потом случилась папина болезнь, как-то резко, неожиданно. Говорят, что Паркинсон не инфаркт, внезапно не приходит, а его как-то сразу шандарахнуло. В первые годы болезни они с мамой не изменяли своим привычкам, как ездили в Артищево, так и ездили. А потом, когда справляться стало все сложнее, переехали сюда, в эту квартиру. Тут еще свою роль сыграло то,что папа остался без работы, сами понимаете..., человеку его профессии пережить подобное гораздо сложнее, чем кому-бы то ни было. Окончательно его доконала смерть мамы. Вооот... такая штука жизнь. – Анатолий умолк, погрузившись в свои невеселые мысли, а Мотя не знала, как отреагировать. Конечно, она могла бы сказать что-то утешительное, о том, что все наладится, но даже ей, человеку далекому от ситуации, в которой пребывали обитатели этого дома, было понятно, что наладится тут ничего не могло. Наступила неловкая пауза. В следующий момент, мужчина скинул оцепенение:
- Ну, как говорится, необходимый и достаточный минимум информации у вас есть, дальше решайте сами.
Их импровизированный завтрак - обед плавно подошел к концу. Анатолий заглянул к комнату к отцу и вскоре вернулся за Мотей, приглашая ее войти.
Музыка – нежная, переливчатая, обволакивающая переплетением фортепианных аккордов - неспешно разливалась по комнате, отражаясь от стен, проникала в душу, добиралась до самых укромных ее уголков, пересказывая историю одной жизни. Однажды, теплой, безветренной ночью, луна выглянула из-за туч, выхватив из темноты дом у озера. В этом доме жила одинокая старуха, которую каждую ночь мучила бессонница. Вот и сейчас, как только за окном забрезжил лунный свет, она накинула шаль и вышла на порог своего дома, устремив потухшие глаза в поток серебра, льющегося сверху. Сгорбясь, она побрела к берегу и присела у самой кромки воды, наблюдая за лунными бликами, мерцающими на черной, водной глади. Воспоминания, вот все, что ей оставалось. Поэтому она бережно хранила в своей голове каждый эпизод из тех, что удавалось вспомнить. Каждый кусочек был драгоценностью, ведь это были фрагменты, из которых сложилась мозаика ее жизни. Воспоминания лились таким же серебряным потоком, каким лунный свет освещал ее одинокую фигуру. Вот ее детство, она маленькая шалунья, любимица семьи, все ее балуют и опекают. Вот она девушка, первая влюбленность, первые душевные страдания. Наконец любовь, взаимная любовь. Тихое, скрытое от посторонних глаз счастье. На смену молодости приходит зрелость, прекрасная пора, когда все знаешь и умеешь. Но вот и оно, неизбежное увядание, а за ним и старость... «А может быть это все лишь приснилось мне?» - думает старуха, наблюдая за игрой лунного света.
Матильда вошла в комнату вслед за Анатолием Борисовичем, да так и осталась стоять у дверей, завороженная волшебной мелодией. Затихли последние аккорды, возвращая ее к реальности. Она осмотрелась. Аскетичная обстановка: кровать у стены, рядом небольшой столик, заваленный лекарствами, справа- огромный шкаф с книгами и наконец кресло, большое с высокой, плетенной спинкой, оно стоит у окна, обращенного во внутренний дворик.
Матильда вышла из машины и огляделась. Тут было довольно уютно и удивительно тихо, словно и не в паре кварталов отсюда кипела жизнь. Толпы пешеходов, бесконечные ряды сувенирных лавок, ресторанчиков и забегаловок на любой кошелек, антикварные салоны и картинные галереи. Все это непрерывно гудело, как гигантский человеческий улей, располагаясь, буквально, на соседней улице. Но обитатели пятиэтажного, современного дома за высоким забором очень ценили свою приватность и неприкосновенность. Все здесь говорило о статусности жильцов: охранник на КПП, аккуратные кусты жасмина, высаженные по периметру двора и чередующиеся с фонарными столами, небольшая игровая площадка, несколько скамеек с высокими спинками, деревья и газоны , органично вписывающияся в интерьер и, наконец, консъержка, окинувшая Мотю подозрительным взглядом, при этом душевно, во всю зубную ширь, поздоровавшаяся с Анатолием Борисовичем. Они поднялись на лифте на пятый этаж и мужчина, отпер ключем дверь.
Их встретила большая, полутемная прихожая. Мотя ожидала какую-то специфическую атмосферу, создаваемую присутствием в квартире тяжелобольного человека: запах лекарств, полушепот обитателей, их бесшумное перемещение по дому. Но нет, все выглядело иначе. За одной из дверей, дальше ведущих в квартиру раздавалась музыка. Кажется, это был Рахманинов. За другой – слышались женские голоса, кто-то смеялся. Как только Анатолий Борисович включил свет, в прихожую тут же выглянула женщина - молодая, круглолицая азиатка с приветливым, улыбающимся лицом, вместе с ней хлынули восхитительные, гастрономические ароматы.
- Здравствуйте, Анатолий, а Станислав Михайлович кушает – девушка говорила с сильным акцентом, указывая на одну из дверей, ту за которой звучал второй фортепианный концерт.
- Вот и славненько, не будем ему мешать, а нас покормишь, Гуля? – мужчина открыл широкую, стеклянную дверь и жестом пригласил Мотю войти.
- Меня кормить не надо, спасибо, я не голодна – сказала она скороговоркой, проходя в гостинную.
Казалось, Анатолий Борисович не услышал ее, либо проигнорировал.
- Присаживайтесь, я ненадолго оставлю вас - и исчез за дверью.
Оставшись одна, Матильда осмотрелась. Большая, со вкусом обставленная комната, впрочем, без претензии на роскошь, с овальным столом в центре. Куча безделушек под стеклом на многочисленным полках, а еще фотографии, много фотографий на стенах. Особенно привлек внимание черно-белый снимок в узкой, золоченой рамке. Это был крупный план с женской головой в пол оборота. Такой ракурс был моден в середине прошлого века, но это фото явно было сделано под старину. Мотя подошла ближе и присмотрелась. Она вспомнила эту женщину, и теперь в ее голове все встало на свои места. Анатолий Борисович не соврал, они действительно заказывали проект, над которым в свое время пришлось поработать Моте и ее ребятам. Воспоминания нахлынули теплой, приятной волной. Причем в памяти всплыли как лица заказчиков, так и технические подробности проекта. Вообще, людям, профессионально реализовывающим себя в сфере услуг, а именно таковым некогда являлось их проектное бюро, каждую минуту приходится сталкиваться с человеческим фактором. В их работе, прежде всего, учитываются пожелания заказчика, и хорошо, когда у него в голове есть четкое осознание того,что он хочет. А если нет, то есть желание и готовность прислушиваться к мнению профессионалов. По этому принципу Мотя делила всех клиентов на легких и тяжелых, ну или на хороших и плохих. С «легкой» руки Лизы, Матильде доставались именно «тяжелые» клиенты. Были и такие, с которыми она не хотела иметь дело ни за какие деньги, и только терпение и профессионализм удерживали ее от желания полностью отказаться, либо передать проект другой команде. Хотя, на ее памяти была пара случаев, когда Лиза сама отказывалась работать с потенциальными клиентами еще на стадии знакомства с ними. Каким-то психологическим, а возможно и деловым чутьем, она угадывала – «потянет» Мотя очередного заказчика, или нет ? Так вот, в случае с Анатолием Борисовичем и его мамой, чье фото сейчас внимательно разглядывала Матильда, заказчики ей достались не по причине «тяжести», а по причине нестандартности проекта. Они были из категории «легких» клиентов. Да чего уж там, «супер легких»! Приветливая, улыбчивая женщина, на вид сорок пять - пятьдесят, с ней парень, по внешнему сходству - сын, лет двадцати пяти. Очень приятные люди, явно не ограниченные бюджетом, при этом неожиданно скромные, деликатные, согласитесь, редкое сочетание по нынешним временам. А главное, что запомнилось, проект у них был необычный: нужно было разработать инженерные коммуникации для двухэтажного дома, площадью около трехсот пятидесяти квадратов. Невесть что, по сравнению с тем, что у них в бюро в то время, богатые, частные клиенты заказывали решения для котеджей площадью в несколько тысяч квадратных метров, с конюшнями, флигелями для прислуги, гостевыми домами и прочими постройками. Но оригинальность заключалась не в маленькой, по тем меркам, площади, а в том, что заказчики захотели «умный дом». На то время в России об этой концепции слышали только единицы. Разумеется, Лиза имела о ней более, чем подробное представление, и они с Мотей планировали запустить этот проект в ближайшие годы. Трудность была только в разработке соответствующего программного обеспечения и адаптации его к конкретным пожеланиям заказчика. А тут вдруг пришли милые люди с хорошим бюджетом, было бы неправильно упустить таких клиентов, ни с коммерческой, ни с какой бы то другой точки зрения.
Вот и пришлось Моте спешно осваивать малознакомую для себя сферу, налаживать партнерские отношения с сопричастными к данной области поставщиками программных продуктов, связываться с зарубежными компаниями, плотно занимающимися альтернативными источниками энергии - заказчики пожелали иметь энергонезависимый дом, а пригодные для этого солнечные батареи и сопутствующее оборудование в России на тот момент никто не производил. Все это было чертовски трудно, но и безумно интересно, а самое главное, что все сложности разработки с лихвой компенсировались комфортной психологической атмосферой, сложившейся между клиентами и исполнителем. Это позволило закончить проект в запланированный срок и передать на воплощение партнерской строительной фирме. Дом получился уникальным в своем роде: теплые полы, централизованное кондиционирование и солнечные батареи, многоуровневая очиста канализации септиком, а не применяемые в то время повсеместно выгребные ямы, автоматизированное управление освещением в зависимости от времени суток . Вся эта сложная система контролировалась хозяевами с помощью пульта управления посредством программы «умный дом». Помнится, статья о этом доме попала в один из ведущих журналов , освещающих подобную тематику, и кажется, даже показали передачу по телевидению. Сейчас все это уже затерлось в памяти Матильды, но одно она помнила точно, именно после этого контракта, они начали активно внедрять в работу подобные проекты, предлагая их заказчикам, что в свою очередь сделало их одними из передовых проектных бюро в своей отрасли.
Женщине на фото было лет тридцать. Легкая улыбка сквозила в ее спокойном, одухотворенном взгляде, устремленном куда- то в пространство, сквозь объектив фотоаппарата. Анатолий Борисович был необыкновенно похож на мать, при этом, ее черты лица были по- женски мягкими. Матильда не помнила ее имени, но впечатление о себе эта женщина оставила самые приятные. Фотографии занимали уж слишком много места в комнате и на стенах, на мотин вкус это больше походило на мемориальный музей. Женщина присутствовала на многих из них, либо одна, либо в обнимку с сыном в разные периоды жизни, в разной обстановке. На одной фотографии Матильда остановила свое внимание надолго. Это было обычное, любительское, цветное фото, запечатлевшее хозяйку в этой самой гостиной. Она сидела за празднично украшенным столом, улыбаясь в объектив широкой, счастливой улыбкой. Ее голова покоилась на плече мужчины, расположившимся справа и по-хозяйски обнимающим женщину. Обычно так запечатлевали свои отношения очень близкие друг другу люди – супруги, или любовники. Все бы ничего: домашняя обстановка, какое-то торжество, ломящийся от угощений стол, немного алкоголя, приятная, расслабленная атмосфера, но мужчину рядом с хозяйком знал не только ограниченный круг лиц, как это обычно бывает, его знала вся страна, и Мотя в том числе.
Это был знаменитый артист театра и кино Станислав Аристов. Как бы сейчас сказали - секс-символ того времени, легенда кинематографа, предмет обожания чуть ли не всей женской части населения страны. Ошибки быть не могло, это был именно Аристов, а не некто, очень похожий на него. Что греха таить, Матильда и сама по - молодости была влюблена в него, собирая открытки и журналы с его фотографиями, мучаясь от неразделенной любви, вспыхивающей с новой силой после выхода в свет очередного киношедевра с участием артиста. «Так вот о каком отчиме идет речь!» - дошло наконец до нее.
Звук за спиной заставил Мотю обернуться. Гуля сервировала стол на двоих, сноровисто раскладывая приборы. Анатолий Борисович стоял в дверях, в руках у него был небольшой поднос с блюдами.
- Такую гостью, как вы, я должен угостить сам – как бы извинясь, произнес он.
Матильда хотела отказаться, и по ходу заметить, что уж слишком большие надежды возгалаются на нее в этом доме, но почему-то побоялась показаться грубой. Она лишь коротко кивнула и присела за один из предложенных стульев. Между тем, Рахманинов за стенкой сменился чем-то тихим, менее монументальным, и вскоре Мотя поняла, что Дебюсси, всегда был ей ближе и понятнее.
- Судя по музыкальному сопровождению, ваш отчим перешел к десерту ? – пыталась сострить она, вяло ковыряя вилкой.
- Да! Он у меня тот еще меломан, а музыкальные предпочтения у него самые разные и классика, и джаз, и рок, и попса бывает. Гораздо хуже, когда в его комнате подолгу тишина... Вот сегодня ночью пришлось срочно рассчитать медсестру, а она хорошая была, долго держалась, почти месяц! Но когда приходит боль, а она, можно сказать, и не уходит никуда, ее можно только притупить, так вот, во время приступа, длительного приступа, он становится особенно агрессивен. Я вам сейчас все этого говорю, чтобы вы понимали, с кем будете иметь дело, не в моем характере преподносить неприятные сюрпризы. Как только начинаются приступы- прекращается музыка, так что тишина в нашем доме - плохой знак.
- А как же вы, ваша семья? Он ведь общается с вашей женой и детьми... – спросила Мотя наугад, и тут же пожалела об этом.
- Моя семья не здесь, дочь учится за рубежом, а жена находится рядом с ней, ну а я к ним езжу по мере возможности. Так что, если кто с отцом и общается, так это я, точнее наоборот, это он общается со мной, когда посчитает нужным. Ну иногда Лека, это моя дочь, говорит с ним по скайпу. Вот такие дела – мрачно подвел итог Анатолий Борисович.
- Послушайте, а как же ваш дом в Подмосковье, тот который мы проектировали? Сейчас там особенно хорошо... Наверное отцу там было бы гораздо лучше, чем тут, в четырех стенах.
- Вы угощайтесь, Матильда, не стесняйтесь. А что касается дома, так он выставлен на продажу...
- На продажу? – не удержалась Мотя.
- Ну да – вздохнул мужчина – а кому он нужен? Ни мне, ни моей семье он не нужен. Пока была жива мама, они с отцом проводили там круглый год , помню, пока отец был здоров он со съемок ехал прямо туда, в Артищево, к маме. Там было очень хорошо - и зимой,и летом. Там и сейчас хорошо. Место не престижное, от Москвы далеко, народу мало, кругом леса, чистые, не загаженные, озеро кристальной чистоты, рыбы до сих пор навалом ... не успеваешь удочку закинуть... вот так -то – ностальгически заметил он – у меня там Лека все детство провела... – мужчина окончательно отложил вилку, погрузившись в воспоминания, Мотя не перебивала, слушала молча. Он продолжил :
- А потом случилась папина болезнь, как-то резко, неожиданно. Говорят, что Паркинсон не инфаркт, внезапно не приходит, а его как-то сразу шандарахнуло. В первые годы болезни они с мамой не изменяли своим привычкам, как ездили в Артищево, так и ездили. А потом, когда справляться стало все сложнее, переехали сюда, в эту квартиру. Тут еще свою роль сыграло то,что папа остался без работы, сами понимаете..., человеку его профессии пережить подобное гораздо сложнее, чем кому-бы то ни было. Окончательно его доконала смерть мамы. Вооот... такая штука жизнь. – Анатолий умолк, погрузившись в свои невеселые мысли, а Мотя не знала, как отреагировать. Конечно, она могла бы сказать что-то утешительное, о том, что все наладится, но даже ей, человеку далекому от ситуации, в которой пребывали обитатели этого дома, было понятно, что наладится тут ничего не могло. Наступила неловкая пауза. В следующий момент, мужчина скинул оцепенение:
- Ну, как говорится, необходимый и достаточный минимум информации у вас есть, дальше решайте сами.
Их импровизированный завтрак - обед плавно подошел к концу. Анатолий заглянул к комнату к отцу и вскоре вернулся за Мотей, приглашая ее войти.
Глава 9
Музыка – нежная, переливчатая, обволакивающая переплетением фортепианных аккордов - неспешно разливалась по комнате, отражаясь от стен, проникала в душу, добиралась до самых укромных ее уголков, пересказывая историю одной жизни. Однажды, теплой, безветренной ночью, луна выглянула из-за туч, выхватив из темноты дом у озера. В этом доме жила одинокая старуха, которую каждую ночь мучила бессонница. Вот и сейчас, как только за окном забрезжил лунный свет, она накинула шаль и вышла на порог своего дома, устремив потухшие глаза в поток серебра, льющегося сверху. Сгорбясь, она побрела к берегу и присела у самой кромки воды, наблюдая за лунными бликами, мерцающими на черной, водной глади. Воспоминания, вот все, что ей оставалось. Поэтому она бережно хранила в своей голове каждый эпизод из тех, что удавалось вспомнить. Каждый кусочек был драгоценностью, ведь это были фрагменты, из которых сложилась мозаика ее жизни. Воспоминания лились таким же серебряным потоком, каким лунный свет освещал ее одинокую фигуру. Вот ее детство, она маленькая шалунья, любимица семьи, все ее балуют и опекают. Вот она девушка, первая влюбленность, первые душевные страдания. Наконец любовь, взаимная любовь. Тихое, скрытое от посторонних глаз счастье. На смену молодости приходит зрелость, прекрасная пора, когда все знаешь и умеешь. Но вот и оно, неизбежное увядание, а за ним и старость... «А может быть это все лишь приснилось мне?» - думает старуха, наблюдая за игрой лунного света.
Матильда вошла в комнату вслед за Анатолием Борисовичем, да так и осталась стоять у дверей, завороженная волшебной мелодией. Затихли последние аккорды, возвращая ее к реальности. Она осмотрелась. Аскетичная обстановка: кровать у стены, рядом небольшой столик, заваленный лекарствами, справа- огромный шкаф с книгами и наконец кресло, большое с высокой, плетенной спинкой, оно стоит у окна, обращенного во внутренний дворик.
