- Я… я помню то, что помнила и Шайна. И в ее жизни было мало счастья, Корс, очень мало. Деду было безразлично, дядя спихнул ее в монастырь. Счастьем в ее жизни стал муж. А дядя отнял у нее и мужа, и саму жизнь – потом.
- Ты этого знать не можешь.
- Узнаю, - недобро улыбнулась я. – От него самого и узнаю, никуда не денется, тварь такая. Я пользовалась именем Шайны, и собираюсь поступать так впредь, я заняла ее место, и должна сделать то, что хотела бы она. Раздать долги.
- Мы не сможем удрать незамеченными.
- Не мы, а я. Ты будешь на корабле, а я пойду в дом Истарских. И там…
- Попадешься.
Я пожала плечами.
- Посмотрим. Там, на заставе, я знала, что могу держать под контролем всех, и солдат, и командира. Это два десятка человек.
- А у графа может быть больше.
- Может. Нот это необходимость, братик…
Спорили мы долго, упорно, с криками, с шумом, слезами, шантажом… брат упирался, как мог. Но в итоге послушался меня.
Получил сумку с остатками наших денег, получил несколько наскоро нацарапанных строчек для капитана, оплату проезда до Раденора. И я лично отвела его на корабль.
- Отлив через четыре часа, не опоздай, - только и сказал мне капитан.
- Последите за братом, - попросила я в ответ. – Сейчас прикуплю кое-чего, да и прибегу. Совсем забыла…
И я ушла с корабля.
Быстро шла по темным улицам, поглядывая на небо.
Время, время, самое главное сейчас – время.
И – месть.
Серые камни послушно ложатся под ноги, кажется, кто-то затаился в темных переулках – жаль, что никто не попадается мне на пути. Может, самой поймать кого-нибудь?
Нет. Это долго, муторно, неудобно, и еще кого там поймаешь, да и контролировать постоянно – неохота.
Вот и ограда особняка.
Привратник смотрит на меня презрительно – секунды три, а потом взгляд его становится тупым, рассеянным, он открывает мне ворота и отворачивается в сторону. Как только я прохожу ворота, он прикрывает их, но засов не опускает, и ложится спать. Крепко и сладко. И ему приснится что-нибудь хорошее.
Правда, проснется он только с первыми лучами солнца. Зато выспится.
И что приятно – граф сегодня здесь. Сегодня у него прием…
Я улыбаюсь.
Когда вы видели свою племянницу, неуважаемый граф? Давно?
Будем знакомы…
Это был небольшой прием для самых близких, всего-то человек двадцать разной знати. Ну и слуги, конечно, разная челядь… я прищуриваюсь, раскидываю сеть и оцениваю количество людей и свои силы.
Да, нашуметь придется. И выкладываться до донышка нельзя, иначе до корабля не доберусь.
И времени не так много, часа два с половиной на все. Значит здесь – час, а потом бегом на корабль.
Я медленно поднимаюсь по мраморной лестнице. Шайна ее никогда не видела, она не бывала в столице. А этот…
Мрамор совсем не скользит под подошвами туфелек. Повезло – у нас с Шайной одинаковые ноги, ее чуть побольше, но это не страшно. Я поднимаюсь, и оказываюсь перед двумя раззолоченными лакеями.
- Вы… - открывает рот один из них.
Движение «щупальца» заставляет его замолчать. А через минуту оба лакея разворачиваются – и убегают.
Приказать – самое простое. Сейчас им очень надо купить копченого осьминога. Почему – его?
А, просто так. Потому что ничего лучше я не придумала. Пусть побегают до рыбного рынка, а потом обратно.
Туда же, к копченому осьминогу отправляются все встреченные мной слуги и служанки. Мало ли, что понадобилось? А вдруг…
Красивые залы, картины, которые я бы с удовольствием рассмотрела поближе, скульптуры, паркет, роспись стен…
Вот и нужный мне зал.
Большая столовая, в которой сейчас и проходит званый ужин.
Все правильно, этот обычай от века не меняется и в знатных домах, и в хижине лесоруба. Собрал гостей?
Корми!
Граф старается. Блестит золото приборов, блестят свечи, блестят драгоценности на дамах и кавалерах, блестит все…
Я недобро улыбаюсь, стоя в дверях пятном мрака. А вот и тот, кто мне нужен.
Дядюшшшшшка.
А он даже красив.
Высокий, статный, лет сорока – сорока пяти, моложавый, с темно-рыжими, почти каштановыми волосами, с точеными чертами благородного лица и рассеянной, чуть снисходительной улыбкой.
Фигура тоже на уровне, широкие плечи, узкие бедра, кому-то он мог бы и понравиться.
Я же слышу его мысли.
И омерзение он вызывает, как гнида. Видишь такое, и сразу раздавить хочется.
Выгода, выгода, золото…
С другой стороны – много ли людей думают о боге на званом ужине? А вот и на меня обратили внимание. Я мило улыбаюсь, проходя в зал.
- Прием? А почему не пригласили хозяйку? Я возмущена вашей наглостью, господа.
В зале повисает тишина.
У одной дамы из руки падает вилка, звенит по полу, лакей машинально наклоняется за ней, и в шоке кладет обратно на стол. Хотя так не делают.
Я перебрасываю через плечо толстую рыжую косу.
- Позвольте представиться, господа. Ее сиятельство Шайна Элизабет. Истарская. Законная хозяйка этого дома.
И на миг мне кажется, что сзади встала тень Шайны, положила мне руку на плечо – и улыбнулась.
Она одобряет происходящее.
Дядюшка медленно поднимается из-за стола.
- Это неправда!
Голос его дрожит, срывается. Я скалюсь, словно дикая рысь.
- Почему же, дядюшка? Вы так надеялись, что я мертва? Вы подослали убийц к моему мужу, вы подослали убийц ко мне. Вы полагали, что я умерла? Есть одно обстоятельство, о котором вы не знали.
Я смотрю в красивое лицо, и понимаю, что все – правда.
Я обвиняю, а в разуме человека вспыхивают картинки.
Он нанял убийц для Ленера, мужа Шайны.
Он подкупил Мерту.
И снова нанял убийц… упорный. Сегодня ночью они должны прийти в гостиницу, в которой я остановилась. Ему ведь доложили, что я в городе.
Даже не жалко, мразь такую.
- И все это ради денег, дядюшка. Ради каких-то медяков…
Медяков?! Да там…!!!
В разуме дядюшки вспыхивает картинка.
Не доверяя никому, он хранит свое достояние в драгоценных камнях.
Тайник, ловушки, но достать можно быстро – мало ли? И есть документы, и есть некоторая сумма на расходы, в золоте…
Прочитать это легко.
Кто-то из гостей пытается встать. Пожалуй, пора заканчивать с этим.
- За ваши преступления, дядюшшшшка, я приговариваю вас к смерти. Возьмите нож.
И в последнее слово я вкладываю силу. Ту, которой наделена от рождения.
Эрон Рангор Истарский медленно, против воли поднимает со стола золотой нож. С закругленным кончиком, мягкий. Это – столовый прибор, не оружие.
- Перережьте себе горло.
- Да что ты…!!!
- Молчать. Всем.
Слова падают приказом, силы тают.
А рука дядюшки Шайны медленно, словно рывками, поднимается к горлу. Вот он приставляет нож к сонной артерии, вот нажимает на нее… сколько же ненависти в его глазах. Сколько ужаса, сколько ярости – убил бы. Сам бы свернул мне шею.
Ничего.
Шайне тоже было больно и страшно. И ее мужу тоже.
Я вижу, как прорывается кожа под нажимом тупого лезвия, еще несколько судорожных движений – и наружу начинает бить струя крови. Яркой, алой…
Смерть наступает не сразу.
Даже если бить в сердце, смерть может наступить далеко не сразу. И я жду.
Жду, когда погаснет последняя искра жизни в дядюшкином теле.
Ждут и все гости.
Никто не решается что-то сделать, они уже все поняли. Дураков связываться с магом разума – нет.
Я медленно прохожу через столовую.
Останавливаюсь рядом с дядюшкиным телом, поднимаю за волосы его голову. И спокойно смотрю в мертвые глаза.
Забавно, но мертвые глаза человека – ничем не отличаются от собачьих. Жизни нет и там, и здесь. Просто мы люди, вот нам и кажется страшнее…
- Я удовлетворена.
- ОТЕЦ!!!
Крик раздается так внезапно, что я разжимаю пальцы.
Сползает на пол тяжелое тело, а на меня бежит сопляк лет двадцати. Ровесник Шайны, примерно так. И в руке у него кинжал.
Что нашел – то и схватил. Парень спросонок, камзол заляпан какой-то дрянью, волосы взъерошены, глаза безумные.
Судя по фамильному сходству, это брат Шайны. Двоюродный. Я вглядываюсь в его мысли.
Да, именно так. Проспался и прибежал. Жалко его?
Нет. Он знал о делах своего отца.
Я вытягиваю руку вперед.
- Стоять!
И сила опять заливает комнату.
- Перережь себе горло.
И все повторяется снова.
Ненавидящие глаза, поток крови… разве что здесь кинжал острее, а сил тратится больше, он же спьяну, его контролировать тяжелее. Голова откидывается назад, шея перерезана почти полностью.
Я поворачиваюсь к гостям.
- Господа, не смею вас задерживать. Если кто-то захочет меня увидеть – согласуйте время встречи, а сегодня… вечер не удался.
И я отпускаю всех присутствующих.
С какой скоростью они удирают!
Будь я магом ветра – и то не догнала бы.
Но мне сейчас и не ветер нужен. Я пожимаю плечами, разворачиваюсь и поднимаюсь в дядины покои. Тайник в кабинете послушно открывает мне свои секреты.
Десять минут – и у меня в руках кожаный мешок, в котором увесисто позвякивают монеты, острыми углами царапается шкатулка.
Обвожу кабинет взглядом.
- Если твоя душа это видит, Шайна, они мертвы. Покойся с миром, за тебя отомстили.
А теперь подойти к стене и открыть себе потайной ход.
Дядюшка был предусмотрителен. Вдруг – бежать придется? Как же о себе не позаботиться.
И – на корабль. Скорее на корабль, времени осталось в обрез.
Я опять бегу по ночным улицам. В крови весело поет азарт. Мне... понравилось?
Да. Мне понравился риск.
Только теперь я убийца.
И что?
Я и была убийцей, я убила троих человек там, в деревне. Убила двоих здесь. Мне надо себя оправдывать или обвинять?
Я не стану делать ни первого, ни второго.
Я – Айшет Ланат. Я – маг разума. Я защищаюсь и мщу.
Если меня спросят, за что я убила этих людей – я отвечу за свои поступки.
На корабль я успела в последнюю минуту.
Буквально за пять минут до отплытия, капитан только меня и ждал… во всяком случае, не прошло и нескольких минут, а трап был втащен на борт, и корабль начал разворачиваться.
Сумку в моих руках капитан проводил выразительным взглядом. Но промолчал.
Мало ли?
Я действительно могла что-то купить, бока у сумки круглились, а мой встрепанный вид – побегайте по ночному городу. Будь ты трижды маг, а от ножа в бок еще ни одна магия не защищала. Всякое бывало.
Корс дотронулся до моей руки.
- Шани.
Я развернулась и сгребла мелкого в охапку.
- Шани, пойдем в каюту.
Я кивнула. И медленно выпрямилась. Дикое напряжение начало отходить, заныли виски, застучали зубы…
- Корс, возьми для меня на камбузе чего-нибудь горячего, а? Скажи – испугалась сильно…
Братик кивнул и сбежал. Я потерла лоб, и направилась в каюту. Никто на меня внимания не обращал, и это хорошо. Успеть бы…
Я искренне надеялась, что пока в городе поднимется тревога, пока люди разберутся, куда бежать и за что хвататься, мы успеем отплыть. А в море перехватить нас – это и всему флоту не под силу. Остается еще порт в Раденоре, но и тут я что-нибудь придумаю. Я же маг разума, правда?
Каюта была не просторнее собачьей будки, да и пусть. Я уселась в гамак, положила рядом с собой сумку, потом подумала – ми открыла.
Надо же рассмотреть добычу?
Пока все заняты, пока никому до меня дела нет…
Добыча оказалась знатная. Дядюшка Шайны воровал и вдоль, и поперек. Круглятся кошельки, и во всех – золото. Только в одном серебро и медь, видимо, на всякий случай, чтобы не менять.
В шкатулке острыми гранями отблескивают драгоценные камни.
Сапфиры, изумруды, рубины, последняя, самая простая нитка с невзрачными черными камушками.
Черные алмазы - приходит на помощь память Шайны. – Родовое сокровище, стоит безумных денег.
Из Истарских остались только дядюшкины дочки. Вопрос, отдавать ли им камни, не стоит, Шайна этого не хотела бы. Никогда.
Значит…
Я наматываю нить на запястье. Так тому и быть.
Закрываю все, убираю, и выхожу на палубу. Ноги еще подкашиваются, но…
Бесценная нить скользит с моей руки за борт, падает в морские волны. Я знаю, что Шайна хотела бы именно этого. Истарских больше нет. Настоящих, по крови и роду – нет.
А значит…
Не умеешь сберечь – недостоин владеть.
Я смотрю на волны, потом корабль ныряет носом, зарывается в них, как в подушку – и у меня желудок подкатывает к горлу. Я сплевываю слюну, но это не помогает. Горькая желчь рвется наружу, меня начинает выворачивать, и опять-таки я не удостаиваюсь ничьего внимания. Главное, что борт подветренный. А так – дело житейское, тошнит девчонку, ну так это и бывает. В море прорва народа рыбок кормит, это на суше все гордые орлы, а на фальшборте повисают общипанными курицами.
Там меня и находит Корс.
- Шани…
- Извини. Кажется, мне плохо.
У брата в руках металлическая кружка, закрытая металлической же крышкой. Правильно, не разобьется, если что, и не прольется.
- Ты за борт не вывалишься? Давай я тебя привяжу…
И прежде, чем я успела цыкнуть на балбеса, он полез под мой плащ, привязывать меня к борту. Замер, вздрогнул.
- Шань, у тебя кровь на платье.
- Цыц. Это не моя.
Брат выдохнул.
- А чья тогда?
- Нашел место обсуждать.
Корс понял и заткнулся.
Я наверное, запачкалась, когда дядя Шайны перерезал себе горло. Что ж, бывает.
- Шань… пойдем в каюту?
Я прислушалась к своему желудку.
Он был не против вылезти наружу, но горло было тесновато, а содержимого в нем не осталось. Так что желудок противно ворочался и пел боевые песни. Ладно, попробуем.
Корс подхватил кружку, я оперлась на него, и мы прошли в каюту.
Там ничего не изменилось, никого не было, никто не заходил, и даже мой рыжий волосок на сумке остался в том же положении.
Я уселась в гамак и улыбнулась брату.
- Все нормально. Жить буду.
- На, попей.
В кружке оказалось горячее вино с пряностями. Этакий глинтвейн на скорую руку. Я сделала глоток и прикрыла глаза от удовольствия.
- Корс, спасибо! Ты чудо.
- Шань, кого ты убила?
- Дядю Шайны. И ее двоюродного брата.
От Корса я ничего скрывать не стану.
Брат побледнел, подумал пару минут…
- Тебя поэтому рвало?
- Да, Корс. Это было… гадко.
- Ты их заколола? Ножом, да?
Ножом и я, и Корс владели. Дети лесника ж, в лесу живем. Освежевать зверя, а то и убить, было для меня делом привычным. И подранков добивать приходилось, из тех, кого не вылечить…
- Ты уверен, что хочешь это знать?
Братец не отвел глаз.
- Не хочу. Но это надо тебе. Рассказать – и отпустить.
- Наверное… я же маг разума, Корс. Я приказала им зарезаться самим, и они это выполнили.
- Ты так мстила?
Я покачала головой, и отпила еще глоток. А крепкое, зараза!
- Нет. Я не мстила, я же тебе рассказывала. Это кристалл льда, в нем нет никаких чувств. Злость, страх, ярость, жажда мести – все снаружи, а ты внутри. И ты все воспринимаешь абсолютно спокойно.
- Тогда почему ты не приказала им просто умереть?
- Как?
Корс зачесал затылок. Я фыркнула.
- Я не маг жизни. Говорят, те могли остановить сердце, или заставить лопнуть сосуд, а я так не могу. Давай я тебе отдам приказ – возьми.
- Что - возьми? – не понял братец.
- А как – умри?
- А-аа…
- Именно. Приказы должны быть максимально четкими. Я замещаю волю человека своей, я приказываю, а самоубийство для человека вообще-то нехарактерно. Если я приказываю умереть, я должна сказать – как. Иначе мне смогут сопротивляться. К примеру, я скажу – убей себя шпагой. А человек возьмет шпагу, убьет меня, а потом себя. Понимаешь?
- Ты этого знать не можешь.
- Узнаю, - недобро улыбнулась я. – От него самого и узнаю, никуда не денется, тварь такая. Я пользовалась именем Шайны, и собираюсь поступать так впредь, я заняла ее место, и должна сделать то, что хотела бы она. Раздать долги.
- Мы не сможем удрать незамеченными.
- Не мы, а я. Ты будешь на корабле, а я пойду в дом Истарских. И там…
- Попадешься.
Я пожала плечами.
- Посмотрим. Там, на заставе, я знала, что могу держать под контролем всех, и солдат, и командира. Это два десятка человек.
- А у графа может быть больше.
- Может. Нот это необходимость, братик…
***
Спорили мы долго, упорно, с криками, с шумом, слезами, шантажом… брат упирался, как мог. Но в итоге послушался меня.
Получил сумку с остатками наших денег, получил несколько наскоро нацарапанных строчек для капитана, оплату проезда до Раденора. И я лично отвела его на корабль.
- Отлив через четыре часа, не опоздай, - только и сказал мне капитан.
- Последите за братом, - попросила я в ответ. – Сейчас прикуплю кое-чего, да и прибегу. Совсем забыла…
И я ушла с корабля.
Быстро шла по темным улицам, поглядывая на небо.
Время, время, самое главное сейчас – время.
И – месть.
Серые камни послушно ложатся под ноги, кажется, кто-то затаился в темных переулках – жаль, что никто не попадается мне на пути. Может, самой поймать кого-нибудь?
Нет. Это долго, муторно, неудобно, и еще кого там поймаешь, да и контролировать постоянно – неохота.
Вот и ограда особняка.
Привратник смотрит на меня презрительно – секунды три, а потом взгляд его становится тупым, рассеянным, он открывает мне ворота и отворачивается в сторону. Как только я прохожу ворота, он прикрывает их, но засов не опускает, и ложится спать. Крепко и сладко. И ему приснится что-нибудь хорошее.
Правда, проснется он только с первыми лучами солнца. Зато выспится.
И что приятно – граф сегодня здесь. Сегодня у него прием…
Я улыбаюсь.
Когда вы видели свою племянницу, неуважаемый граф? Давно?
Будем знакомы…
***
Это был небольшой прием для самых близких, всего-то человек двадцать разной знати. Ну и слуги, конечно, разная челядь… я прищуриваюсь, раскидываю сеть и оцениваю количество людей и свои силы.
Да, нашуметь придется. И выкладываться до донышка нельзя, иначе до корабля не доберусь.
И времени не так много, часа два с половиной на все. Значит здесь – час, а потом бегом на корабль.
Я медленно поднимаюсь по мраморной лестнице. Шайна ее никогда не видела, она не бывала в столице. А этот…
Мрамор совсем не скользит под подошвами туфелек. Повезло – у нас с Шайной одинаковые ноги, ее чуть побольше, но это не страшно. Я поднимаюсь, и оказываюсь перед двумя раззолоченными лакеями.
- Вы… - открывает рот один из них.
Движение «щупальца» заставляет его замолчать. А через минуту оба лакея разворачиваются – и убегают.
Приказать – самое простое. Сейчас им очень надо купить копченого осьминога. Почему – его?
А, просто так. Потому что ничего лучше я не придумала. Пусть побегают до рыбного рынка, а потом обратно.
Туда же, к копченому осьминогу отправляются все встреченные мной слуги и служанки. Мало ли, что понадобилось? А вдруг…
Красивые залы, картины, которые я бы с удовольствием рассмотрела поближе, скульптуры, паркет, роспись стен…
Вот и нужный мне зал.
Большая столовая, в которой сейчас и проходит званый ужин.
Все правильно, этот обычай от века не меняется и в знатных домах, и в хижине лесоруба. Собрал гостей?
Корми!
Граф старается. Блестит золото приборов, блестят свечи, блестят драгоценности на дамах и кавалерах, блестит все…
Я недобро улыбаюсь, стоя в дверях пятном мрака. А вот и тот, кто мне нужен.
Дядюшшшшшка.
***
А он даже красив.
Высокий, статный, лет сорока – сорока пяти, моложавый, с темно-рыжими, почти каштановыми волосами, с точеными чертами благородного лица и рассеянной, чуть снисходительной улыбкой.
Фигура тоже на уровне, широкие плечи, узкие бедра, кому-то он мог бы и понравиться.
Я же слышу его мысли.
И омерзение он вызывает, как гнида. Видишь такое, и сразу раздавить хочется.
Выгода, выгода, золото…
С другой стороны – много ли людей думают о боге на званом ужине? А вот и на меня обратили внимание. Я мило улыбаюсь, проходя в зал.
- Прием? А почему не пригласили хозяйку? Я возмущена вашей наглостью, господа.
В зале повисает тишина.
У одной дамы из руки падает вилка, звенит по полу, лакей машинально наклоняется за ней, и в шоке кладет обратно на стол. Хотя так не делают.
Я перебрасываю через плечо толстую рыжую косу.
- Позвольте представиться, господа. Ее сиятельство Шайна Элизабет. Истарская. Законная хозяйка этого дома.
И на миг мне кажется, что сзади встала тень Шайны, положила мне руку на плечо – и улыбнулась.
Она одобряет происходящее.
Дядюшка медленно поднимается из-за стола.
- Это неправда!
Голос его дрожит, срывается. Я скалюсь, словно дикая рысь.
- Почему же, дядюшка? Вы так надеялись, что я мертва? Вы подослали убийц к моему мужу, вы подослали убийц ко мне. Вы полагали, что я умерла? Есть одно обстоятельство, о котором вы не знали.
Я смотрю в красивое лицо, и понимаю, что все – правда.
Я обвиняю, а в разуме человека вспыхивают картинки.
Он нанял убийц для Ленера, мужа Шайны.
Он подкупил Мерту.
И снова нанял убийц… упорный. Сегодня ночью они должны прийти в гостиницу, в которой я остановилась. Ему ведь доложили, что я в городе.
Даже не жалко, мразь такую.
- И все это ради денег, дядюшка. Ради каких-то медяков…
Медяков?! Да там…!!!
В разуме дядюшки вспыхивает картинка.
Не доверяя никому, он хранит свое достояние в драгоценных камнях.
Тайник, ловушки, но достать можно быстро – мало ли? И есть документы, и есть некоторая сумма на расходы, в золоте…
Прочитать это легко.
Кто-то из гостей пытается встать. Пожалуй, пора заканчивать с этим.
- За ваши преступления, дядюшшшшка, я приговариваю вас к смерти. Возьмите нож.
И в последнее слово я вкладываю силу. Ту, которой наделена от рождения.
Эрон Рангор Истарский медленно, против воли поднимает со стола золотой нож. С закругленным кончиком, мягкий. Это – столовый прибор, не оружие.
- Перережьте себе горло.
- Да что ты…!!!
- Молчать. Всем.
Слова падают приказом, силы тают.
А рука дядюшки Шайны медленно, словно рывками, поднимается к горлу. Вот он приставляет нож к сонной артерии, вот нажимает на нее… сколько же ненависти в его глазах. Сколько ужаса, сколько ярости – убил бы. Сам бы свернул мне шею.
Ничего.
Шайне тоже было больно и страшно. И ее мужу тоже.
Я вижу, как прорывается кожа под нажимом тупого лезвия, еще несколько судорожных движений – и наружу начинает бить струя крови. Яркой, алой…
Смерть наступает не сразу.
Даже если бить в сердце, смерть может наступить далеко не сразу. И я жду.
Жду, когда погаснет последняя искра жизни в дядюшкином теле.
Ждут и все гости.
Никто не решается что-то сделать, они уже все поняли. Дураков связываться с магом разума – нет.
Я медленно прохожу через столовую.
Останавливаюсь рядом с дядюшкиным телом, поднимаю за волосы его голову. И спокойно смотрю в мертвые глаза.
Забавно, но мертвые глаза человека – ничем не отличаются от собачьих. Жизни нет и там, и здесь. Просто мы люди, вот нам и кажется страшнее…
- Я удовлетворена.
- ОТЕЦ!!!
Крик раздается так внезапно, что я разжимаю пальцы.
Сползает на пол тяжелое тело, а на меня бежит сопляк лет двадцати. Ровесник Шайны, примерно так. И в руке у него кинжал.
Что нашел – то и схватил. Парень спросонок, камзол заляпан какой-то дрянью, волосы взъерошены, глаза безумные.
Судя по фамильному сходству, это брат Шайны. Двоюродный. Я вглядываюсь в его мысли.
Да, именно так. Проспался и прибежал. Жалко его?
Нет. Он знал о делах своего отца.
Я вытягиваю руку вперед.
- Стоять!
И сила опять заливает комнату.
- Перережь себе горло.
И все повторяется снова.
Ненавидящие глаза, поток крови… разве что здесь кинжал острее, а сил тратится больше, он же спьяну, его контролировать тяжелее. Голова откидывается назад, шея перерезана почти полностью.
Я поворачиваюсь к гостям.
- Господа, не смею вас задерживать. Если кто-то захочет меня увидеть – согласуйте время встречи, а сегодня… вечер не удался.
И я отпускаю всех присутствующих.
С какой скоростью они удирают!
Будь я магом ветра – и то не догнала бы.
Но мне сейчас и не ветер нужен. Я пожимаю плечами, разворачиваюсь и поднимаюсь в дядины покои. Тайник в кабинете послушно открывает мне свои секреты.
Десять минут – и у меня в руках кожаный мешок, в котором увесисто позвякивают монеты, острыми углами царапается шкатулка.
Обвожу кабинет взглядом.
- Если твоя душа это видит, Шайна, они мертвы. Покойся с миром, за тебя отомстили.
А теперь подойти к стене и открыть себе потайной ход.
Дядюшка был предусмотрителен. Вдруг – бежать придется? Как же о себе не позаботиться.
И – на корабль. Скорее на корабль, времени осталось в обрез.
Я опять бегу по ночным улицам. В крови весело поет азарт. Мне... понравилось?
Да. Мне понравился риск.
Только теперь я убийца.
И что?
Я и была убийцей, я убила троих человек там, в деревне. Убила двоих здесь. Мне надо себя оправдывать или обвинять?
Я не стану делать ни первого, ни второго.
Я – Айшет Ланат. Я – маг разума. Я защищаюсь и мщу.
Если меня спросят, за что я убила этих людей – я отвечу за свои поступки.
***
На корабль я успела в последнюю минуту.
Буквально за пять минут до отплытия, капитан только меня и ждал… во всяком случае, не прошло и нескольких минут, а трап был втащен на борт, и корабль начал разворачиваться.
Сумку в моих руках капитан проводил выразительным взглядом. Но промолчал.
Мало ли?
Я действительно могла что-то купить, бока у сумки круглились, а мой встрепанный вид – побегайте по ночному городу. Будь ты трижды маг, а от ножа в бок еще ни одна магия не защищала. Всякое бывало.
Корс дотронулся до моей руки.
- Шани.
Я развернулась и сгребла мелкого в охапку.
- Шани, пойдем в каюту.
Я кивнула. И медленно выпрямилась. Дикое напряжение начало отходить, заныли виски, застучали зубы…
- Корс, возьми для меня на камбузе чего-нибудь горячего, а? Скажи – испугалась сильно…
Братик кивнул и сбежал. Я потерла лоб, и направилась в каюту. Никто на меня внимания не обращал, и это хорошо. Успеть бы…
Я искренне надеялась, что пока в городе поднимется тревога, пока люди разберутся, куда бежать и за что хвататься, мы успеем отплыть. А в море перехватить нас – это и всему флоту не под силу. Остается еще порт в Раденоре, но и тут я что-нибудь придумаю. Я же маг разума, правда?
Каюта была не просторнее собачьей будки, да и пусть. Я уселась в гамак, положила рядом с собой сумку, потом подумала – ми открыла.
Надо же рассмотреть добычу?
Пока все заняты, пока никому до меня дела нет…
Добыча оказалась знатная. Дядюшка Шайны воровал и вдоль, и поперек. Круглятся кошельки, и во всех – золото. Только в одном серебро и медь, видимо, на всякий случай, чтобы не менять.
В шкатулке острыми гранями отблескивают драгоценные камни.
Сапфиры, изумруды, рубины, последняя, самая простая нитка с невзрачными черными камушками.
Черные алмазы - приходит на помощь память Шайны. – Родовое сокровище, стоит безумных денег.
Из Истарских остались только дядюшкины дочки. Вопрос, отдавать ли им камни, не стоит, Шайна этого не хотела бы. Никогда.
Значит…
Я наматываю нить на запястье. Так тому и быть.
Закрываю все, убираю, и выхожу на палубу. Ноги еще подкашиваются, но…
Бесценная нить скользит с моей руки за борт, падает в морские волны. Я знаю, что Шайна хотела бы именно этого. Истарских больше нет. Настоящих, по крови и роду – нет.
А значит…
Не умеешь сберечь – недостоин владеть.
Я смотрю на волны, потом корабль ныряет носом, зарывается в них, как в подушку – и у меня желудок подкатывает к горлу. Я сплевываю слюну, но это не помогает. Горькая желчь рвется наружу, меня начинает выворачивать, и опять-таки я не удостаиваюсь ничьего внимания. Главное, что борт подветренный. А так – дело житейское, тошнит девчонку, ну так это и бывает. В море прорва народа рыбок кормит, это на суше все гордые орлы, а на фальшборте повисают общипанными курицами.
Там меня и находит Корс.
- Шани…
- Извини. Кажется, мне плохо.
У брата в руках металлическая кружка, закрытая металлической же крышкой. Правильно, не разобьется, если что, и не прольется.
- Ты за борт не вывалишься? Давай я тебя привяжу…
И прежде, чем я успела цыкнуть на балбеса, он полез под мой плащ, привязывать меня к борту. Замер, вздрогнул.
- Шань, у тебя кровь на платье.
- Цыц. Это не моя.
Брат выдохнул.
- А чья тогда?
- Нашел место обсуждать.
Корс понял и заткнулся.
Я наверное, запачкалась, когда дядя Шайны перерезал себе горло. Что ж, бывает.
- Шань… пойдем в каюту?
Я прислушалась к своему желудку.
Он был не против вылезти наружу, но горло было тесновато, а содержимого в нем не осталось. Так что желудок противно ворочался и пел боевые песни. Ладно, попробуем.
Корс подхватил кружку, я оперлась на него, и мы прошли в каюту.
Там ничего не изменилось, никого не было, никто не заходил, и даже мой рыжий волосок на сумке остался в том же положении.
Я уселась в гамак и улыбнулась брату.
- Все нормально. Жить буду.
- На, попей.
В кружке оказалось горячее вино с пряностями. Этакий глинтвейн на скорую руку. Я сделала глоток и прикрыла глаза от удовольствия.
- Корс, спасибо! Ты чудо.
- Шань, кого ты убила?
- Дядю Шайны. И ее двоюродного брата.
От Корса я ничего скрывать не стану.
Брат побледнел, подумал пару минут…
- Тебя поэтому рвало?
- Да, Корс. Это было… гадко.
- Ты их заколола? Ножом, да?
Ножом и я, и Корс владели. Дети лесника ж, в лесу живем. Освежевать зверя, а то и убить, было для меня делом привычным. И подранков добивать приходилось, из тех, кого не вылечить…
- Ты уверен, что хочешь это знать?
Братец не отвел глаз.
- Не хочу. Но это надо тебе. Рассказать – и отпустить.
- Наверное… я же маг разума, Корс. Я приказала им зарезаться самим, и они это выполнили.
- Ты так мстила?
Я покачала головой, и отпила еще глоток. А крепкое, зараза!
- Нет. Я не мстила, я же тебе рассказывала. Это кристалл льда, в нем нет никаких чувств. Злость, страх, ярость, жажда мести – все снаружи, а ты внутри. И ты все воспринимаешь абсолютно спокойно.
- Тогда почему ты не приказала им просто умереть?
- Как?
Корс зачесал затылок. Я фыркнула.
- Я не маг жизни. Говорят, те могли остановить сердце, или заставить лопнуть сосуд, а я так не могу. Давай я тебе отдам приказ – возьми.
- Что - возьми? – не понял братец.
- А как – умри?
- А-аа…
- Именно. Приказы должны быть максимально четкими. Я замещаю волю человека своей, я приказываю, а самоубийство для человека вообще-то нехарактерно. Если я приказываю умереть, я должна сказать – как. Иначе мне смогут сопротивляться. К примеру, я скажу – убей себя шпагой. А человек возьмет шпагу, убьет меня, а потом себя. Понимаешь?
