Всякое бывало в ее жизни…
Так что… Прасковья с мрачной решимостью прятала продукты, обустраивала землянку, и еще раз объясняла все детям.
Куда идти.
Что делать.
Зачем…
Да, она допускала все. И в том числе, что ее в какой-то момент не окажется рядом. Мальчишки справятся. Родня их не бросит, а вот так… оно все одно надежнее.
А часть денег Прасковья все одно спрятала. Даже не в избе – прикопала в сарае, в стайке с наземом… Положила в жестяную коробку от леденцов, завернула в платок, да и прикопала ночью, оглядываясь, чтобы никто не видел. Без света, при луне…
Мальчишки тоже о том знали.
Прасковья надеялась, что обойдется. Но с юга шли странные слухи, с севера…
И частенько, заходя в церковь, Прасковья ставила лучинку перед образом Творца. За тору Яну. Пусть Творец посмотрит на нее – и сохранит в своих ладонях.
Пусть у нее все будет хорошо…
Как же ей было страшно!
А зима неумолимо надвигалась.
Русина, Подольский округ.
- Солдатушки, бравы ребятушки…
Песня гремела и звенела в воздухе.
Илья со своим полком входил в Подольск.
Сражаться даже не пришлось – когда местный комитет Освобождения услышал про идущий к ним Кавалергардский Ее Величества Государыни Императрицы Анны полк, то… вульгарно удрал!
Пошло и скучно смотался из города с такой скоростью, что на лошадях не догнать. Да Алексеев и не собирался.
Его задача какая?
Идти на соединение с семнадцатым кавалерийский гвардии полком, принять командование на себя занять Подольский округ и удерживать до подхода основных сил.
Почему Подольский?
Да по самой простой причине – здесь одна из самых важных транспортных развязок. Считай, больше половины поездов проходит именно через этот узел! Именно через Подольск!
Перережешь Северную железную дорогу – и считай, оставишь освобожденцев без снабжения. Отбивать, конечно, будут, Илья не питал иллюзий. Но…
У него есть приказ.
Он будет держаться.
А потому первое место, в которое направился Илья – это к градоправителю. В шикарный особняк на центральной площади.
Не дошел.
Примерно за две улицы до особняка, Илья был атакован обтрепанным мужичком самого затрапезного вида, который кинулся ему в ноги.
- Господин, радость-то какая!
Естественно, напугал коня, естественно, Илье пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать жеребца. Не то, чтобы дурака жалко, но конь потом нервничать будет, и копыта отмывать…
- Ты с ума сошел, что ли, дед!?
- Господин, счастье-то какое! Пришли!
Дед выпрямился – и вцепился в упряжь коня.
- Мы уж и не ждали, и не чаяли, и тора, как на глазах, таяла, а вы пришли…
Илья понял, что лично ему счастья не видать – и смирился. Посмотрел на деда, спешился.
- Давай, рассказывай.
Савелий Лукич, он же дед Савва, был дядькой прежнего градоправителя – тора Измайлова. Воспитывал тора с малолетства, любил, как родного, а уж когда тор женился, когда у него дети появились, когда его градоправителем сделали…
Счастье – было!
Ага, а потом пришли освободители паршивые…
Собственно, дед Савелий крыл их такими словами, что услышь его освобожденцы - мигом бы отказались от своих идей. Какое там освобождать – догнать и запинать нахала!
А то ж!
У него дом, семья, считай, сын, дети и внуки… и его кто-то освобождать будет? Да тьфу на вас, уроды подболотные!
Пришли…
Тора Измайлова расстреляли.
Когда Савелий рассказывал о том, как захватывали управу, как тор Измайлов защищал ее с немногими верными солдатами, как лично спрятал деда Савелия в потайной комнате, приказав позаботиться о жене и детях, как тора расстреляли на площади…
Слезы катились по морщинистым щекам, мочили густую бороду.
Илья молча слушал. Утешение? Тут не поможет, разве что отомстить пообещать.
Савелий дождался, пока все закончится, и выбрался из управы через окно на заднем дворе. И опрометью помчался к хозяйке.
Успел вовремя.
Тора Измайлова похватала драгоценности, деньги и детей – в произвольном порядке, и успела удрать из особняка ровно за час – полтора до визита освобожденцев.
Особняк заполыхал в ту же ночь.
Савелий снял меблированную комнату на окраине и кое-как обеспечивал семью тора. Уехать бы отсюда, но…
Тора Измайлова, будучи дамой некрепкого здоровья, заболела. Свалилась с нервной горячкой. Дочь и сын сидели с ней, Савелий добывал еду, получалось не так, чтобы очень хорошо, но хоть вчистую голодать не приходилось.
Все было хорошо… ну, насколько оно могло быть в такой ситуации. Но в меблирашки занесло одного из людей Свина.
Кто такой Свин?
Так сутенер, вестимо! Котяра, главный по Подольску, все его знают, у него два борделя, и несколько улиц он держит. Девочки ему мзду платят…
Тора Измайлова – дочь, а не жена – как раз ходила за водой. И…
Да, именно так. Кто защитит красивую девушку в это нелегкое время? Некому помочь, некому позаботиться… Савелий пытался защитить девушку, но получил под дых, а когда пришел в себя…
Бросился на поиски.
Брат?
А что восьмилетний мальчишка сделать-то может? Разве что сам пропадет!
- Нашел? – коротко спросил Илья, который опасался нового словоразлива.
- Как не найти, тор? Она в «Кабаньей лежке», у Свина.
- Вот как?
- Обычай у него такой, каждую новенькую, значитца, через себя пропускать. Чтобы он первым, а уж потом, опосля него, и в бордель, к девкам продажным… разве ж так можно с торой?! Она руки на себя наложит!
Илья подумал про Анну. И махнул рукой.
Одну не спас. Может, хоть эту спасти удастся?
- Дорогу показывай.
Подождет та управа с полчасика, ладно, и час подождет. Никуда не денется.
«Кабанья лежка» оказалась достаточно большим двухэтажным домом. На первом этаже – трактир. На втором…
- Тут у него, значитца, кабинеты, - шепотом просвещал Савелий. – И девки сюда захаживают с клиентами. Тор Измайлов все извести проклятого под корень хотел, да как на грех, не одно, так другое…
Илья молча кивнул своим людям.
Командовать даже не понадобилось. Все слышали Савелия, все видели слезы старика…
Поэтому не стали вступать в дискуссии.
Выбили двери, ворвались внутрь, пристрелили с десяток подонков, правда, и троих своих потеряли. Негодяи тоже знали, с какого конца за оружие браться. И стрелять не боялись.
Свина вообще захватили живьем. И настала очередь второго этажа.
Она оказалась в первой же комнате.
Савелий влетел в дверь, ахнул – и бросился к лежащей на кровати девушке, упал рядом на колени, схватил руку и покрыл поцелуями.
- Тора!!! ЖИВАЯ!!!
Илья хмыкнул про себя.
Девушка-то действительно была прехорошенькая. Золотые локоны, большие голубые глаза, кукольное личико, фигурка… тонкая рубашка ничего не скрывала.
В том числе и синяков на запястьях.
А кровь на простынях была достаточно красноречива. Насилие-таки произошло. Понятно, если девчонку похитили вчера, то вчера все и случилось. Тора даже голову не повернула к Савелию, словно и не здесь была….
- Девочка моя, - рыдал старый слуга. – Внученька…
Бесполезно.
Илья махнул рукой, подошел к кровати – и сгреб тору в охапку. Завернул кое-как в одеяло.
- Пошли уж… довезем вас до дома. И дед… не дело это – в меблирашках. Что с домом тора стало?
- Разграбили.
- Не сожгли?
- Я с вами пяток солдат оставлю. Пусть сопроводят вас до дома, ну и помогут, чем надо. Если что – найдешь меня.
- Тор! Век творца за вас молить буду!!!
Савелий упал на колени перед Ильей. А смотрел…
На икону так не смотрят. Илья почувствовал неловкость, и поспешил убрать руку, которую дед норовил покрыть поцелуями.
- Полноте, дедушка. Вставайте…
- Тор…
- Водка-то у вас есть? Покрепче?
- Нет, тор… а надо?
- А то как же, дедушка! Обязательно надо!
- Зачем, тор?
- Сейчас бы твою тору напоить как следует. До зеленых лошадей, чтобы на ногах стоять не могла… понимаешь?
Савелий закивал. И то… не подумал.
А ведь рецепт хороший, проверенный…
- Все сделаю, тор. Все, как есть, исполню.
Илья кивнул. Подозвал двоих солдат, и распорядился доставить тору по адресу, охранять, а как придет в себя, препроводить на новое место.
Глупо?
Одна жизнь в жерновах войны, всего одна жизнь… или четыре?
Что это на весах вечности? Даже не пылинка – молекула. Но Илья почему-то не мог поступить иначе. Здесь и сейчас он помогал неизвестной девушке, потому что не смог помочь Анне.
Не сумел.
Не защитил, не пришел, не спас… даже не задумывался. Он-то считал, что Петер уедет из страны, а там – кто знает? И Илья мог приехать, да и жениться на Анне. Усыновили б они ребенка и жили спокойно-мирно…
Не получилось. Не сбылось.
И от этого на губах застывал горький привкус желчи.
Пусть хоть кому-то будет помощь…
Вот и управа.
Сразу видно, что здесь освобожденцы порезвились – что не сломали, то обгадили. С-сволочи.
Гербы, знамена – это понятно, но мебель-то вам чем помешала? Сразу видно – освобождаются люди от всего лишнего. У одного стула ножка отломана, у второго спинка треснула, на столе плясали, такое ощущение, шторы ободраны, карниз в углу стоит, стены исцарапаны и изрисованы какой-то похабенью…
Илья только что покривился. И посмотрел на своего ординарца.
- Платон!
- Слушаю, тор полковник?
- Наведи справки. Кто здесь работал, кто служил… ты понял?
- Да, тор полковник.
- Мне нужно наладить нормальную жизнь в городе и округе, а сам я… - Илья поморщился и не стал договаривать. Свои способности он отлично знал, чего уж там!
Не дано!
Как военный… ладно, до того же Валежного ему – как ползком до Борхума! Если б не Анна – никакой карьеры бы Илья не сделал, принцесса стала его шансом, а он лишь грамотно использовал ее любовь.
Не гражданский…
Это так просто кажется, что легко наладить быт в городе. А на самом деле…
Перед чиновниками Илья испытывал какой-то даже и суеверный страх. Жуткий…
Вот сидит человек, серенький, скромный, вроде и ничего из себя не представляющий, ты его пальцем, как клопа, раздавишь. Но тронь!
И вони будет, что с того клопа! И убытков…
Как им это удается?
А как ему удастся наладить быт в городе?
Илья догадывался, что сделать надо многое. Ввести комендантский час – первое. Нечего по улицам шляться. Патрулировать город, хватать всех, кто шляется по ночам – и в тюрьму. За кем жена – дети придут, тех выпустим, остальные и посидят – хуже не будет. Используем на полезных работах. К примеру – чистка сточных канав и уборка мостовых.
Очень полезно.
А главное – нужно! Освобожденцы-то этим не занимались! Главное ж в человеке что?
Правильно, душа! А куда он гадит, так то дело вторичное… хоть бы и под кустиком – пышнее будет. Кустик, не человек…
Обратиться к горожанам, разъяснить, что власть здесь императорская. Даже если императора нет на троне, это не значит, что порядок нарушать можно. Восстановить пенитенциарную систему, которую развалили освобожденцы, выпустив на улицы всю шваль. Это называется – классово близкие.
Сразу ясно, кого поддерживать не надо. Кому могут быть близки уголовники? Явно не ангелам!
Наладить снабжение, обеспечить охрану крестьян, чтобы продукты поступали в город бесперебойно… даже от мыслей дурно делалось. Добровольные отряды, что ли, создать? Дружины?
Как вариант…
Илья сидел за столом в кабинете градоправителя, и думал, что не справится. Валежный бы справился. А он…
Не его это. Совсем не его…
А только делать-то все равно надо. Вот и будет.
Итак…
Начнем с бумаг. Не все ж документы эти твари на подтирки пустили? Должно и что-то остаться. А там – видно будет!
Русина, поместье Алексеевых.
- Ирочка! Гошенька! Радость-то какая!
- Баба Надя! – Гошка взвизгнул – и повис на шее у женщины, лет шестидесяти. Та крепко обняла внука, потом перевела взгляд на дочь.
- Вы к нам надолго?
- Надолго! – Гошка был твердо в этом уверен. – Мама Рина сказала – на год!
- Вот и чудненько, вот и ладненько… - заворковала женщина. – Гоша, солнышко, пойдем, я тебя в детской устрою. Рина, твоя комната свободна.
- Спасибо, мама.
- Да что ты, деточка! Хорошо, что ты дома!
Ирина выдохнула. Словно пружина лопнула, которая держала ее все это время.
- МамА, а папенька что?
Круглое, словно масляный блин, лицо Надежды Алексеевой, помрачнело.
- У папеньки голова болит, ты его не беспокой.
Голова болит. Интересно: в запое – или с похмелья? Ирина понимающе кивнула, болит, конечно, нет, беспокоить не будем…
А Гошка был счастлив.
Гошка трещал, как заведенный.
Про дорогу, про лошадку Симку, про сломавшуюся карету, про дядю Пахома, который подвез их на телеге, про…
Ирина привалилась спиной к косяку, и на миг позволила себе закрыть глаза.
Дома…
За обедом Алексеева не было. Зато бабушка трещала, как заведенная, выспрашивая дочь и про Звенигород, и про последние новости, и про Воронова…
Интересно же!
Ирина послушно рассказывала.
Свою мать она знала – та любопытна до крайности. Пока все новости не вытянет, не успокоится, а потом будет еще с полгода делиться ими с друзьями-знакомыми-приятелями…
А как иначе?
Глушь, захолустье, сюда не то, что освобожденцы, сюда почта-то не всякий раз доходит! А интересно ж! А любопытно!
Своих родителей Ирина Ивановна хорошо знала.
Отец, приземистый кривоногий мужичок, благодаря родственнику дослужившийся до капитана, а сейчас живущий в небольшом имении на пенсион и регулярно заливающий обыденность жизни крепкими напитками.
И мать.
Не первая красавица, нет…
Болтушка и хлопотушка, женщина любопытная, регулярно витающая в облаках и увлекающаяся новым течением, вроде лечения током или чудодейственной пользы полыни, но при том достаточно практичная и неглупая. И подтверждением ее ума служил тот факт, что никому из лже-лекарей, проповедующих о необыкновенной силе их снадобий, не удалось заставить ее сильно раскошелиться.
Парочка пузырьков?
Ладно…
А чтобы что-то большее? Уж простите, денег в доме нет, самой надо.
Надежда Юрьевна не была красавицей даже в молодости. Невысокая, толстенькая, с талией, которую даже в юности не мог обозначить ни один, самый жесткий корсет, с кудрявыми волосами и круглым личиком, с обаятельной улыбкой, увы – канонам красоты она не отвечала. Потому и спросом на брачном рынке не пользовалась.
Иван Алексеев тоже был не бог весть каким женихом – выпивал он уже тогда, и ладно б просто выпивал! Так ведь чудил потом так, что вся округа за головы хваталась. Сплетнями он соседей обеспечил тогда – на двадцать лет вперед.
То напьются, да решат в тореадоров поиграть! Только вот по пьяни быка с хряком перепутают.
То купаться пойдут, да вместо озера – аккурат в болото, хорошо хоть не утопли.
То к девушкам поедут, а попадут в монастырь… да ладно бы в женский! В мужской!
Родители Ивана за головы хватались. Женить бы его, так ведь кто позарится! А тут сошлись два одиночества. И Наденька не так, чтобы спросом пользовалась, и Иван… вот и окрутили молодых.
И ничего так, и детки хорошие пошли, что Иришка, что Илюшка. Сынок так очень удачным получился!
И на родителей не слишком похож? Ну так в прадедов-прабабок удался. Вот дочка – та копия отца, от щуплой фигурки до обезьяньего личика. Потому и замуж долго не выходила. Потому и личная жизнь у нее не слишком сложилась, даже когда женишок нашелся.
Ладно еще мужику можно быть раздолбаем, все одно охотница найдется, а вот Ирочка в довершение всего и дурость папенькину унаследовала. И на нее охотников не нашлось, пришлось брать, что под ногами валялось. К женщинам-то отродясь требования строже.
Так что… Прасковья с мрачной решимостью прятала продукты, обустраивала землянку, и еще раз объясняла все детям.
Куда идти.
Что делать.
Зачем…
Да, она допускала все. И в том числе, что ее в какой-то момент не окажется рядом. Мальчишки справятся. Родня их не бросит, а вот так… оно все одно надежнее.
А часть денег Прасковья все одно спрятала. Даже не в избе – прикопала в сарае, в стайке с наземом… Положила в жестяную коробку от леденцов, завернула в платок, да и прикопала ночью, оглядываясь, чтобы никто не видел. Без света, при луне…
Мальчишки тоже о том знали.
Прасковья надеялась, что обойдется. Но с юга шли странные слухи, с севера…
И частенько, заходя в церковь, Прасковья ставила лучинку перед образом Творца. За тору Яну. Пусть Творец посмотрит на нее – и сохранит в своих ладонях.
Пусть у нее все будет хорошо…
Как же ей было страшно!
А зима неумолимо надвигалась.
Русина, Подольский округ.
- Солдатушки, бравы ребятушки…
Песня гремела и звенела в воздухе.
Илья со своим полком входил в Подольск.
Сражаться даже не пришлось – когда местный комитет Освобождения услышал про идущий к ним Кавалергардский Ее Величества Государыни Императрицы Анны полк, то… вульгарно удрал!
Пошло и скучно смотался из города с такой скоростью, что на лошадях не догнать. Да Алексеев и не собирался.
Его задача какая?
Идти на соединение с семнадцатым кавалерийский гвардии полком, принять командование на себя занять Подольский округ и удерживать до подхода основных сил.
Почему Подольский?
Да по самой простой причине – здесь одна из самых важных транспортных развязок. Считай, больше половины поездов проходит именно через этот узел! Именно через Подольск!
Перережешь Северную железную дорогу – и считай, оставишь освобожденцев без снабжения. Отбивать, конечно, будут, Илья не питал иллюзий. Но…
У него есть приказ.
Он будет держаться.
А потому первое место, в которое направился Илья – это к градоправителю. В шикарный особняк на центральной площади.
Не дошел.
Примерно за две улицы до особняка, Илья был атакован обтрепанным мужичком самого затрапезного вида, который кинулся ему в ноги.
- Господин, радость-то какая!
Естественно, напугал коня, естественно, Илье пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать жеребца. Не то, чтобы дурака жалко, но конь потом нервничать будет, и копыта отмывать…
- Ты с ума сошел, что ли, дед!?
- Господин, счастье-то какое! Пришли!
Дед выпрямился – и вцепился в упряжь коня.
- Мы уж и не ждали, и не чаяли, и тора, как на глазах, таяла, а вы пришли…
Илья понял, что лично ему счастья не видать – и смирился. Посмотрел на деда, спешился.
- Давай, рассказывай.
***
Савелий Лукич, он же дед Савва, был дядькой прежнего градоправителя – тора Измайлова. Воспитывал тора с малолетства, любил, как родного, а уж когда тор женился, когда у него дети появились, когда его градоправителем сделали…
Счастье – было!
Ага, а потом пришли освободители паршивые…
Собственно, дед Савелий крыл их такими словами, что услышь его освобожденцы - мигом бы отказались от своих идей. Какое там освобождать – догнать и запинать нахала!
А то ж!
У него дом, семья, считай, сын, дети и внуки… и его кто-то освобождать будет? Да тьфу на вас, уроды подболотные!
Пришли…
Тора Измайлова расстреляли.
Когда Савелий рассказывал о том, как захватывали управу, как тор Измайлов защищал ее с немногими верными солдатами, как лично спрятал деда Савелия в потайной комнате, приказав позаботиться о жене и детях, как тора расстреляли на площади…
Слезы катились по морщинистым щекам, мочили густую бороду.
Илья молча слушал. Утешение? Тут не поможет, разве что отомстить пообещать.
Савелий дождался, пока все закончится, и выбрался из управы через окно на заднем дворе. И опрометью помчался к хозяйке.
Успел вовремя.
Тора Измайлова похватала драгоценности, деньги и детей – в произвольном порядке, и успела удрать из особняка ровно за час – полтора до визита освобожденцев.
Особняк заполыхал в ту же ночь.
Савелий снял меблированную комнату на окраине и кое-как обеспечивал семью тора. Уехать бы отсюда, но…
Тора Измайлова, будучи дамой некрепкого здоровья, заболела. Свалилась с нервной горячкой. Дочь и сын сидели с ней, Савелий добывал еду, получалось не так, чтобы очень хорошо, но хоть вчистую голодать не приходилось.
Все было хорошо… ну, насколько оно могло быть в такой ситуации. Но в меблирашки занесло одного из людей Свина.
Кто такой Свин?
Так сутенер, вестимо! Котяра, главный по Подольску, все его знают, у него два борделя, и несколько улиц он держит. Девочки ему мзду платят…
Тора Измайлова – дочь, а не жена – как раз ходила за водой. И…
Да, именно так. Кто защитит красивую девушку в это нелегкое время? Некому помочь, некому позаботиться… Савелий пытался защитить девушку, но получил под дых, а когда пришел в себя…
Бросился на поиски.
Брат?
А что восьмилетний мальчишка сделать-то может? Разве что сам пропадет!
- Нашел? – коротко спросил Илья, который опасался нового словоразлива.
- Как не найти, тор? Она в «Кабаньей лежке», у Свина.
- Вот как?
- Обычай у него такой, каждую новенькую, значитца, через себя пропускать. Чтобы он первым, а уж потом, опосля него, и в бордель, к девкам продажным… разве ж так можно с торой?! Она руки на себя наложит!
Илья подумал про Анну. И махнул рукой.
Одну не спас. Может, хоть эту спасти удастся?
- Дорогу показывай.
Подождет та управа с полчасика, ладно, и час подождет. Никуда не денется.
***
«Кабанья лежка» оказалась достаточно большим двухэтажным домом. На первом этаже – трактир. На втором…
- Тут у него, значитца, кабинеты, - шепотом просвещал Савелий. – И девки сюда захаживают с клиентами. Тор Измайлов все извести проклятого под корень хотел, да как на грех, не одно, так другое…
Илья молча кивнул своим людям.
Командовать даже не понадобилось. Все слышали Савелия, все видели слезы старика…
Поэтому не стали вступать в дискуссии.
Выбили двери, ворвались внутрь, пристрелили с десяток подонков, правда, и троих своих потеряли. Негодяи тоже знали, с какого конца за оружие браться. И стрелять не боялись.
Свина вообще захватили живьем. И настала очередь второго этажа.
***
Она оказалась в первой же комнате.
Савелий влетел в дверь, ахнул – и бросился к лежащей на кровати девушке, упал рядом на колени, схватил руку и покрыл поцелуями.
- Тора!!! ЖИВАЯ!!!
Илья хмыкнул про себя.
Девушка-то действительно была прехорошенькая. Золотые локоны, большие голубые глаза, кукольное личико, фигурка… тонкая рубашка ничего не скрывала.
В том числе и синяков на запястьях.
А кровь на простынях была достаточно красноречива. Насилие-таки произошло. Понятно, если девчонку похитили вчера, то вчера все и случилось. Тора даже голову не повернула к Савелию, словно и не здесь была….
- Девочка моя, - рыдал старый слуга. – Внученька…
Бесполезно.
Илья махнул рукой, подошел к кровати – и сгреб тору в охапку. Завернул кое-как в одеяло.
- Пошли уж… довезем вас до дома. И дед… не дело это – в меблирашках. Что с домом тора стало?
- Разграбили.
- Не сожгли?
- Я с вами пяток солдат оставлю. Пусть сопроводят вас до дома, ну и помогут, чем надо. Если что – найдешь меня.
- Тор! Век творца за вас молить буду!!!
Савелий упал на колени перед Ильей. А смотрел…
На икону так не смотрят. Илья почувствовал неловкость, и поспешил убрать руку, которую дед норовил покрыть поцелуями.
- Полноте, дедушка. Вставайте…
- Тор…
- Водка-то у вас есть? Покрепче?
- Нет, тор… а надо?
- А то как же, дедушка! Обязательно надо!
- Зачем, тор?
- Сейчас бы твою тору напоить как следует. До зеленых лошадей, чтобы на ногах стоять не могла… понимаешь?
Савелий закивал. И то… не подумал.
А ведь рецепт хороший, проверенный…
- Все сделаю, тор. Все, как есть, исполню.
Илья кивнул. Подозвал двоих солдат, и распорядился доставить тору по адресу, охранять, а как придет в себя, препроводить на новое место.
Глупо?
Одна жизнь в жерновах войны, всего одна жизнь… или четыре?
Что это на весах вечности? Даже не пылинка – молекула. Но Илья почему-то не мог поступить иначе. Здесь и сейчас он помогал неизвестной девушке, потому что не смог помочь Анне.
Не сумел.
Не защитил, не пришел, не спас… даже не задумывался. Он-то считал, что Петер уедет из страны, а там – кто знает? И Илья мог приехать, да и жениться на Анне. Усыновили б они ребенка и жили спокойно-мирно…
Не получилось. Не сбылось.
И от этого на губах застывал горький привкус желчи.
Пусть хоть кому-то будет помощь…
***
Вот и управа.
Сразу видно, что здесь освобожденцы порезвились – что не сломали, то обгадили. С-сволочи.
Гербы, знамена – это понятно, но мебель-то вам чем помешала? Сразу видно – освобождаются люди от всего лишнего. У одного стула ножка отломана, у второго спинка треснула, на столе плясали, такое ощущение, шторы ободраны, карниз в углу стоит, стены исцарапаны и изрисованы какой-то похабенью…
Илья только что покривился. И посмотрел на своего ординарца.
- Платон!
- Слушаю, тор полковник?
- Наведи справки. Кто здесь работал, кто служил… ты понял?
- Да, тор полковник.
- Мне нужно наладить нормальную жизнь в городе и округе, а сам я… - Илья поморщился и не стал договаривать. Свои способности он отлично знал, чего уж там!
Не дано!
Как военный… ладно, до того же Валежного ему – как ползком до Борхума! Если б не Анна – никакой карьеры бы Илья не сделал, принцесса стала его шансом, а он лишь грамотно использовал ее любовь.
Не гражданский…
Это так просто кажется, что легко наладить быт в городе. А на самом деле…
Перед чиновниками Илья испытывал какой-то даже и суеверный страх. Жуткий…
Вот сидит человек, серенький, скромный, вроде и ничего из себя не представляющий, ты его пальцем, как клопа, раздавишь. Но тронь!
И вони будет, что с того клопа! И убытков…
Как им это удается?
А как ему удастся наладить быт в городе?
Илья догадывался, что сделать надо многое. Ввести комендантский час – первое. Нечего по улицам шляться. Патрулировать город, хватать всех, кто шляется по ночам – и в тюрьму. За кем жена – дети придут, тех выпустим, остальные и посидят – хуже не будет. Используем на полезных работах. К примеру – чистка сточных канав и уборка мостовых.
Очень полезно.
А главное – нужно! Освобожденцы-то этим не занимались! Главное ж в человеке что?
Правильно, душа! А куда он гадит, так то дело вторичное… хоть бы и под кустиком – пышнее будет. Кустик, не человек…
Обратиться к горожанам, разъяснить, что власть здесь императорская. Даже если императора нет на троне, это не значит, что порядок нарушать можно. Восстановить пенитенциарную систему, которую развалили освобожденцы, выпустив на улицы всю шваль. Это называется – классово близкие.
Сразу ясно, кого поддерживать не надо. Кому могут быть близки уголовники? Явно не ангелам!
Наладить снабжение, обеспечить охрану крестьян, чтобы продукты поступали в город бесперебойно… даже от мыслей дурно делалось. Добровольные отряды, что ли, создать? Дружины?
Как вариант…
Илья сидел за столом в кабинете градоправителя, и думал, что не справится. Валежный бы справился. А он…
Не его это. Совсем не его…
А только делать-то все равно надо. Вот и будет.
Итак…
Начнем с бумаг. Не все ж документы эти твари на подтирки пустили? Должно и что-то остаться. А там – видно будет!
Русина, поместье Алексеевых.
- Ирочка! Гошенька! Радость-то какая!
- Баба Надя! – Гошка взвизгнул – и повис на шее у женщины, лет шестидесяти. Та крепко обняла внука, потом перевела взгляд на дочь.
- Вы к нам надолго?
- Надолго! – Гошка был твердо в этом уверен. – Мама Рина сказала – на год!
- Вот и чудненько, вот и ладненько… - заворковала женщина. – Гоша, солнышко, пойдем, я тебя в детской устрою. Рина, твоя комната свободна.
- Спасибо, мама.
- Да что ты, деточка! Хорошо, что ты дома!
Ирина выдохнула. Словно пружина лопнула, которая держала ее все это время.
- МамА, а папенька что?
Круглое, словно масляный блин, лицо Надежды Алексеевой, помрачнело.
- У папеньки голова болит, ты его не беспокой.
Голова болит. Интересно: в запое – или с похмелья? Ирина понимающе кивнула, болит, конечно, нет, беспокоить не будем…
А Гошка был счастлив.
Гошка трещал, как заведенный.
Про дорогу, про лошадку Симку, про сломавшуюся карету, про дядю Пахома, который подвез их на телеге, про…
Ирина привалилась спиной к косяку, и на миг позволила себе закрыть глаза.
Дома…
***
За обедом Алексеева не было. Зато бабушка трещала, как заведенная, выспрашивая дочь и про Звенигород, и про последние новости, и про Воронова…
Интересно же!
Ирина послушно рассказывала.
Свою мать она знала – та любопытна до крайности. Пока все новости не вытянет, не успокоится, а потом будет еще с полгода делиться ими с друзьями-знакомыми-приятелями…
А как иначе?
Глушь, захолустье, сюда не то, что освобожденцы, сюда почта-то не всякий раз доходит! А интересно ж! А любопытно!
Своих родителей Ирина Ивановна хорошо знала.
Отец, приземистый кривоногий мужичок, благодаря родственнику дослужившийся до капитана, а сейчас живущий в небольшом имении на пенсион и регулярно заливающий обыденность жизни крепкими напитками.
И мать.
Не первая красавица, нет…
Болтушка и хлопотушка, женщина любопытная, регулярно витающая в облаках и увлекающаяся новым течением, вроде лечения током или чудодейственной пользы полыни, но при том достаточно практичная и неглупая. И подтверждением ее ума служил тот факт, что никому из лже-лекарей, проповедующих о необыкновенной силе их снадобий, не удалось заставить ее сильно раскошелиться.
Парочка пузырьков?
Ладно…
А чтобы что-то большее? Уж простите, денег в доме нет, самой надо.
Надежда Юрьевна не была красавицей даже в молодости. Невысокая, толстенькая, с талией, которую даже в юности не мог обозначить ни один, самый жесткий корсет, с кудрявыми волосами и круглым личиком, с обаятельной улыбкой, увы – канонам красоты она не отвечала. Потому и спросом на брачном рынке не пользовалась.
Иван Алексеев тоже был не бог весть каким женихом – выпивал он уже тогда, и ладно б просто выпивал! Так ведь чудил потом так, что вся округа за головы хваталась. Сплетнями он соседей обеспечил тогда – на двадцать лет вперед.
То напьются, да решат в тореадоров поиграть! Только вот по пьяни быка с хряком перепутают.
То купаться пойдут, да вместо озера – аккурат в болото, хорошо хоть не утопли.
То к девушкам поедут, а попадут в монастырь… да ладно бы в женский! В мужской!
Родители Ивана за головы хватались. Женить бы его, так ведь кто позарится! А тут сошлись два одиночества. И Наденька не так, чтобы спросом пользовалась, и Иван… вот и окрутили молодых.
И ничего так, и детки хорошие пошли, что Иришка, что Илюшка. Сынок так очень удачным получился!
И на родителей не слишком похож? Ну так в прадедов-прабабок удался. Вот дочка – та копия отца, от щуплой фигурки до обезьяньего личика. Потому и замуж долго не выходила. Потому и личная жизнь у нее не слишком сложилась, даже когда женишок нашелся.
Ладно еще мужику можно быть раздолбаем, все одно охотница найдется, а вот Ирочка в довершение всего и дурость папенькину унаследовала. И на нее охотников не нашлось, пришлось брать, что под ногами валялось. К женщинам-то отродясь требования строже.
