- Вы кто такой!? Что нужно!?
- Здравствуйте, синьора Арандо, - вежливо отозвался Амадо. И достал свой медальон. – Следователь Управления полиции Риалон. Вы можете уделить мне четверть часа для серьезного разговора?
Синьора аж зашипела.
- Не шумите на всю улицу! Эти с-соседи…
- Синьора, может, мы тогда поговорим приватно? У вас дома? Или в Управлении?
Второе предложение вообще энтузиазма не вызвало.
- Да, проходите, конечно. Калитка открыта.
Амадо чуть склонил голову и воспользовался приглашением.
Ухоженный дворик, даже слишком ухоженный. Цветы чуть ли не по линеечке рассажены, сорняки пинцетом выщипаны, ни малейшего беспорядка.
Садоводом Амадо не был ни разу, но… не бывает так, что-то и где-то да останется! Скол на облицовочном кирпичике, пятно на краске, забытая лейка…
А тут – совершенство.
Цветы какие-то странные, не особенно красивые. Но это уж кому что нравится.
Дом тоже вылизан до блеска. Так прикрывают нищету? О, нет. О нищете тут речи не идет. Кому другому расскажите, не Амадо. Вот тебе и бокалы из дорогого хрусталя, вот и пушистая шаль, аккуратно сложенная на диване. Амадо сам за такую платил… считай, дней пять работы – шали под… нитку!
Дорогие они, как сволочи.
Нет, тут дело не в бедности. Но Серхио вроде как говорил что-то такое… ну-ка?
- Синьора Арандо, вы в курсе происшествия? Этой ночью, с Вальдесами?
- В курсе.
Интересно. И до сих пор не с внуками, не обивает пороги, пытаясь узнать, что с ее дочерью, не… просто сидит дома – и все. Это как? От большой любви?
- Как вы понимаете, я обязан провести допрос всех, кто хоть как-то относится к этому делу. Я понимаю, что вы ни в чем не виноваты, - и добавить обаятельную улыбку, которую унаследовал от матери. – Но обстоятельства таковы, что я должен, и умоляю вас проявить ко мне снисхождение.
Синьора смягчилась буквально на глазах.
- Работа, да… хотите кофе, синьор…?
Амадо ухмыльнулся про себя. Ну да, действует безукоризненно. Сначала сказать клиенту о его невиновности, потом посетовать на судьбу, а потом начать спрашивать о сущих, казалось бы, пустяках. И клиент постепенно выложит много чего интересного. Проверено и не раз.
Не на всех действует, но в данном случае – сойдет.
- Риалон. А для вас можно просто Амадо. Мы с вами почти ровесники, синьора, вы, должно быть, родили дочь совсем молодой…
Кофе он попросил не просто так.
Тоже – проверка.
И действительно, очень быстро по комнате разнесся запах одного из лучших сортов кофе. «Золотого марея». А стОит он, весьма и весьма дорого. Амадо не по карману, Альбе его тесть преподносит раз в месяц. Интересно, откуда деньги – у синьоры?
Надо бы порасспросить… попробовать. Одета она, кстати, не лучше других. Так, наряд явно не от изящных портных. Или сама шила, или купила готовое платье… это видно. Амадо – точно видно, Альба научила разбираться. Иногда и такое умение кстати оказывается.
И еще…
Синьора очень красива. И в юности была великолепна. Это сразу видно. И волосы, и глаза, и стать… она и сейчас демонски хороша собой.
Но – Амадо видел разницу между синьорой Арандо и той же Альбой.
Альба не такая красивая, но она ухоженная.
Она холеная, лощеная, от кончиков ноготков до кончиков волос, она и парикмахеров посещает, и за кожей следит… а тут красота есть, но она запущенная.
Сад вылизать, дом вычистить, а себя запустить?
Странно это как-то. Непонятно.
- Синьора, вы не расскажете мне, какой девушкой была Вирджиния? Каким ребенком? Может, что-то было в ее жизни… вы понимаете… - Амадо повертел пальцами в воздухе, как бы предоставляя синьоре полную свободу действий. И та не подвела.
Уселась напротив, положила в рот дорогущую конфету, печально вздохнула.
- Моя дочь… я даже не сомневалась, что она закончит именно так. Глупая, бездарная, легкомысленная пустышка, для которой не было ничего важнее ее собственных желаний.
- Примите мои соболезнования, синьора. Наверное, вам было очень тяжело…
Синьора кивнула.
- Да. Вирджиния всегда была ленивой, лживой, хитрой…
Синьора распиналась. Амадо смотрел, и думал, что это, как минимум, интересно. Своему начальнику он доверял чуточку побольше.
Ладно – лень.
Это логично, это понятно, это бывает. Это и при аморфности, и при избытке хитрости. Но остальное? Судя по словам синьоры, в ее доме росло исчадие Ада. Лично Ла Муэрте, прибыв в гости под этот кров, должна была прослезиться и сказать: растет достойная смена. Не иначе.
И такая Вирджиния, и сякая, и никого она в медяк не ставила, и мать она не слушала никогда, и замуж вышла без ее благословения…
- А почему? Вроде бы синьор Вальдес – не худшая партия?
Синьора выглядела так, словно о чем-то проговорилась. Но… о чем?
- У меня… был лучший вариант на примете, - выдавила она из себя.
А, это дело житейское. И такое бывает. Постепенно Амадо вытаскивал из синьоры все новые и новые подробности.
Нет, с дочерью она была не в близких отношениях.
Да, дочь у нее единственный ребенок, увы. Внуки? Да, она рассчитывает, что внуки получатся более удачными! К примеру, у младшего есть все шансы стать приличным человеком. Но дочь и тут все портила, не давая бабушке с ними общаться.
Не зять. Не свекор или свекровь.
Дочь. Корень зла.
Вот если бы Амадо сам не видел крест в зрачке Вирджинии, он бы даже поверил. А сейчас возникал вопрос – зачем? Зачем матери нужно так оболгать свою дочь, чтобы та попала за решетку? А то и на плаху за убийство мужа?
Проверим…
Завещание? Опекунство над внуками?
Нет-нет, синьора ни на что не рассчитывает. Ей ничего не достанется, да и свекор со свекровью те еще твари склизкие. И все равно!
Так детям будет лучше! И точка!
Амадо только кивал.
Конечно-конечно, вы все правильно говорите, синьора. Как есть – лучше.
Из домика он вышел с таким ощущением, словно слизняков наелся. Вот ведь мерзотная тетка, иначе и не скажешь! Отвратительная!
Куда бы пойти, чтобы это перебить?
Впрочем, решить, в кабак он хочет или на работу, Амадо не успел. От изгороди ему замахала рукой сухонькая старушка.
- Эй, сыщик, иди сюда.
Амадо тут же откликнулся на приглашение, и не пожалел.
- Ты от Маринки идешь?
- Да.
- Знаю, с ее дочерью беда.
Амадо кивнул. И тут же был вознагражден приглашением зайти и выпить чашечку кофе.
Этот кофе был на порядок дешевле. И поданы к нему были не сладости из лучшей кондитерской Римата, а обычные пирожки с ягодами. Но насколько ж здесь было теплее и вкуснее!
Просто потрясающе!
Амадо расслабился под воркотню синьоры Хуаны Сессилии Варгос. И слушал ее, словно песню.
Вот ее слова больше сходились с тем, что говорил Серхио. Нет, нельзя сказать, что она рассказывала о Вирджинии, как об образце прелести и трудолюбия, отнюдь. Но это и понятно!
Какой девушке нравится полоть огород или вышивать? Удрать бы к подругам или мальчику глазки построить… а Наталия Марина Арандо держала дочь в ежовых рукавицах.
Практически ни с кем не позволяла общаться, ругалась, не пускала на гулянки… стоит ли удивляться, что девочка стала искать свои выходы?
Прогуливала школу, сбегала из дома через окно… однажды неудачно распорола юбку и не знала, как идти обратно. Так ее и увидела синьора Хуана.
Напоила, накормила, помогла со штопкой… и неожиданно для себя очутилась в доверенных лицах у маленькой Джинни. Хотя какой – маленькой?
Четырнадцать лет, иные в этом возрасте и детей заводят.
Как и многие на калле Мендес, синьора Хуана недолюбливала синьору Наталию.
- А ее мужа? – уточнил Амадо.
- А вот мужа у нее нет. И никогда не было. Были деньги, явилась она, дом купила, и все. Спрашивали, она сказала, что муж был капитаном дальнего плавания, просто утонул во время шторма. А ей страховая компания выплатила достаточную компенсацию.
- Понятно…
Надо проверить. Синьора Арандо, капитана…
С помощью синьоры Хуаны, Джинни научилась дурить мать. И кстати, до сих пор поддерживала с синьорой Хуаной нежнейшие отношения, заезжая хотя бы раз в пять дней.
- А мать?
- Джинни выбирала время, когда мать была в храме. Или на море. Она туда регулярно ходит, цветы в воду бросает.
- Понятно…
- Каждые три дня, как по расписанию. Уходит в шесть утра, приходит в десять. Вот, Джинни и выбирала это время.
А сколько надо времени, чтобы добраться до моря и бросить туда цветы? Амадо подозревал, что не четыре часа. Это же Римат… разве что синьора уходила куда-то подальше?
Могло быть и такое. Тоже надо проверить.
Со слов Джинни, мать форменным образом свихнулась и на покойном отце, и на самой Джинни. Растила ее, словно породистую лошадь, очень тщательно следила за распорядком дня, за рационом, за осанкой, манерами, одеждой… а девочка росла.
И влюбилась по уши.
Да, и такое бывает. Влюбилась, потеряла голову, в чем честно и призналась синьоре Хуане. Это и с самыми меланхоличными натурами случается. Синьора Хуана подумала, да и дала девочке совет. Тот самый, который привел ее в постель Серхио.
Коли уж на то пошло… тут все сложилось один к одному.
Девочку было жалко, ее мамаше хотелось насолить, ну и – посоветовала. А дальше Вирджиния многое сделала и сама. И замуж вышла по совету любовника – тоже сама.
Нельзя сказать, что она сожалела или печалилась. Получив желаемое, она перегорела, и уже спокойно подошла к выбору дальнейшей своей судьбы. Мужа особенно не любила, но в постели им было хорошо, детей они любили оба, а измены…
Бордель – изменой не считается. Это как нужду под кустиком справить, когда приспичило. Так считала синьора Хуана, так, с ее подачи, считала и Джинни. Она мужу не изменяла, просто не хотелось.
Не ревновала, не злилась, не страдала. Так тоже случается, ничего странного в этом нет.
Все ее время занимали дети. Старшая дочка любила рисовать, средний мальчик пока особых талантов не проявлял, зато обожал свою мамочку, и она его тоже. Дочка такой ласковой не была. Младший… что там усмотришь, в пять-то лет? Но он уже любил читать и пытался рисовать. И Вирджиния с удовольствием возилась с младшими, приглядывала за старшей, там уж возраст такой, что скоро начнется… сама она в этом возрасте и пошла к любимому, и чувствовала себя счастливой.
Единственное, что ее нервировало – синьора Наталия.
Мать была ей решительно недовольна, и постоянно пилила. Ругалась, ворчала, шипела, намекала, что Вирджиния разрушила свою жизнь… но как?!
Чем!?
Счастливым браком?
- Может, у нее был другой жених на примете? – подкинул идею Амадо.
- Может, и такое было. Но Джинни не знала, кто именно, - честно созналась синьора. – Даже не предполагала.
- И намеков не было?
- Практически никогда.
- Практически?
- Пару раз Джинни говорилось, что она должна хранить девственность, и что ее судьба будет выше королевской. Но это уж, сами понимаете, чушь редкостная.
Ой ли?
А вот Амадо мог припомнить несколько некромагических практик, для которых нужны или девственницы, или их первая кровь. А то и ритуальное изнасилование на алтаре, всякое бывало. Отец рассказывал.
Но… хотя какое – но!? В деле уже есть неучтенный некромант! И это надо расследовать!
Говорите, судьба выше королевской?
Разберемся, кто у нас там выше короля хочет быть. А для начала наведаемся к родителям несчастного Веласкеса.
Амадо допил кофе, сердечно поблагодарил синьору Хуану и отправился дальше. Кулек с пирожками согревал ему и руку и душу. Вот ведь… милейшая женщина! И так понимает тяжелые будни сыщиков!
Ам, чавк… и плевать, что есть на улице некультурно! Зато вкусно, приятно и полезно! Вот!
Дом Веласкесов был решительной противоположностью дому синьоры Наталии. У синьоры Арандо все было ухожено, скучно, безжизненно. Математически выверенный клочок земли.
У Веласкесов же… громадный парк, заросший, кажется, без всякой системы. Но Амадо понял.
Для детей. Здесь просто все сделано для детей. И вон та беседка, из двух, словно бы нарочно склонившихся друг к другу дубов, которые заплел плющ. И вон тот домик на дереве.
И ягодные кусты… какой понравился, такой и обрывай.
И трава, о которую наверняка не уколешь ногу. Амадо не видел в ней колючек. Сорняки?
И пусть их!
Разве поваляешься всласть на клумбе с розами? Разве выпустишь в красивый сад синьоры Арандо собаку или кошку? Или ребенка?
Да никогда!
А здесь можно бегать, падать, валяться, наслаждаться жизнью, делать, что тебе понравится – и не ждать грозного окрика. А вот куда вы, такие-рассякие пошли? Розы поломаете, или там, гортензии растопчете.
Здесь можно быть счастливым ребенком. Амадо и сам бы от такого не отказался.
Самих детей найти несложно. Вон – шум из-за дома какой… Амадо решительно дернул за колокольчик у ворот и стал ждать привратника. Впрочем, недолго.
- Что вам угодно, синьор?
- Тан Риалон, - поправил Амадо.
После того случая, пятнадцать лет назад, король даровал его отцу потомственное дворянство. А Амадо тоже его потомок…
С одной стороны, могли и прокатить – закон обратной силы не имеет. Вот если отец кого уже потом наплодит…
С другой стороны, дворянство дано Риалонам. Вот, Амадо – Риалон и есть. А новые его братья-сестры, они будут Лассара-Риалон. И титул у них будет по праву рождения.
Возникла небольшая сложность, но тут помог тан Карлос Мануэль Кампос.
Он по достоинству оценил помощь Эрнесто Риалона в борьбе с монстрами. И был в курсе семейной истории некроманта.
Вот и порадел. А точнее, просто автоматически внес в приказ и Амадо.
Потомок?
Да! Прямой и пока единственный! Значит – тан! Чего вам еще требуется?
Чиновники могли бы придраться, но к чему? К приказу короля? Тогда и так всю Астилию трясло, хоть ты под лавку прячься и молись, чтобы пронесло. Ну и не стали вязаться. А мимо королевских глаз это тем более прошло – вот еще, мелочь какая! Таном больше, таном меньше…
Поместье-то Амадо от королевских щедрот не перепало, и это было справедливо. Он тогда ничего не сделал, разве что в плену побывал. Но титул – ладно уж. Он тоже в жизни полезен и нужен.
- Что вам угодно, тан Риалон?
- Я хочу поговорить с хозяевами. Они дома?
- Синьор Веласкес сейчас не принимает. Синьора слегла.
Амадо только вздохнул.
- Вот мой жетон. И давайте обойдемся без рассказов. Я все понимаю, но у меня есть новости, которые заинтересуют ваших хозяев. И может, даже их обрадуют.
Слуга пожал плечами, видимо, не веря в такое счастье. Но послушно отправился докладывать, пригласив Амадо в небольшую беседку рядом с калиткой. Сыщик уселся в тени плюща, вытянул ноги.
Хорошо…
Долго Амадо ждать не пришлось. Вернулся тот же слуга.
- Синьор Веласкес примет вас.
Амадо проследовал за слугой по парку. Сбоку слышались детские голоса. Кто-то смеялся. Брызгал водой маленький фонтанчик, сделанный в виде дельфина, цвели какие-то пряные травы, пахло травой и водой, и совсем не чувствовалась в этом саду ни осень, ни человеческое горе. А оно было…
Гонсало Николас Веласкес, отец несчастного Самуэля Гонсало, принял сыщика в гостиной. И Амадо только вздохнул про себя.
Вот это самое тягостное.
Именно это…
Еще дней пять назад это был явно сильный и крепкий мужчина. Но горе… горе не щадит никого. Оно давит на плечи, посыпает снегом волосы, бороздит лицо морщинами…
Старик?
Еще нет. Но близко к тому. И глаза – красные.
Мужчины не плачут?
- Здравствуйте, синьора Арандо, - вежливо отозвался Амадо. И достал свой медальон. – Следователь Управления полиции Риалон. Вы можете уделить мне четверть часа для серьезного разговора?
Синьора аж зашипела.
- Не шумите на всю улицу! Эти с-соседи…
- Синьора, может, мы тогда поговорим приватно? У вас дома? Или в Управлении?
Второе предложение вообще энтузиазма не вызвало.
- Да, проходите, конечно. Калитка открыта.
Амадо чуть склонил голову и воспользовался приглашением.
Ухоженный дворик, даже слишком ухоженный. Цветы чуть ли не по линеечке рассажены, сорняки пинцетом выщипаны, ни малейшего беспорядка.
Садоводом Амадо не был ни разу, но… не бывает так, что-то и где-то да останется! Скол на облицовочном кирпичике, пятно на краске, забытая лейка…
А тут – совершенство.
Цветы какие-то странные, не особенно красивые. Но это уж кому что нравится.
Дом тоже вылизан до блеска. Так прикрывают нищету? О, нет. О нищете тут речи не идет. Кому другому расскажите, не Амадо. Вот тебе и бокалы из дорогого хрусталя, вот и пушистая шаль, аккуратно сложенная на диване. Амадо сам за такую платил… считай, дней пять работы – шали под… нитку!
Дорогие они, как сволочи.
Нет, тут дело не в бедности. Но Серхио вроде как говорил что-то такое… ну-ка?
- Синьора Арандо, вы в курсе происшествия? Этой ночью, с Вальдесами?
- В курсе.
Интересно. И до сих пор не с внуками, не обивает пороги, пытаясь узнать, что с ее дочерью, не… просто сидит дома – и все. Это как? От большой любви?
- Как вы понимаете, я обязан провести допрос всех, кто хоть как-то относится к этому делу. Я понимаю, что вы ни в чем не виноваты, - и добавить обаятельную улыбку, которую унаследовал от матери. – Но обстоятельства таковы, что я должен, и умоляю вас проявить ко мне снисхождение.
Синьора смягчилась буквально на глазах.
- Работа, да… хотите кофе, синьор…?
Амадо ухмыльнулся про себя. Ну да, действует безукоризненно. Сначала сказать клиенту о его невиновности, потом посетовать на судьбу, а потом начать спрашивать о сущих, казалось бы, пустяках. И клиент постепенно выложит много чего интересного. Проверено и не раз.
Не на всех действует, но в данном случае – сойдет.
- Риалон. А для вас можно просто Амадо. Мы с вами почти ровесники, синьора, вы, должно быть, родили дочь совсем молодой…
Кофе он попросил не просто так.
Тоже – проверка.
И действительно, очень быстро по комнате разнесся запах одного из лучших сортов кофе. «Золотого марея». А стОит он, весьма и весьма дорого. Амадо не по карману, Альбе его тесть преподносит раз в месяц. Интересно, откуда деньги – у синьоры?
Надо бы порасспросить… попробовать. Одета она, кстати, не лучше других. Так, наряд явно не от изящных портных. Или сама шила, или купила готовое платье… это видно. Амадо – точно видно, Альба научила разбираться. Иногда и такое умение кстати оказывается.
И еще…
Синьора очень красива. И в юности была великолепна. Это сразу видно. И волосы, и глаза, и стать… она и сейчас демонски хороша собой.
Но – Амадо видел разницу между синьорой Арандо и той же Альбой.
Альба не такая красивая, но она ухоженная.
Она холеная, лощеная, от кончиков ноготков до кончиков волос, она и парикмахеров посещает, и за кожей следит… а тут красота есть, но она запущенная.
Сад вылизать, дом вычистить, а себя запустить?
Странно это как-то. Непонятно.
- Синьора, вы не расскажете мне, какой девушкой была Вирджиния? Каким ребенком? Может, что-то было в ее жизни… вы понимаете… - Амадо повертел пальцами в воздухе, как бы предоставляя синьоре полную свободу действий. И та не подвела.
Уселась напротив, положила в рот дорогущую конфету, печально вздохнула.
- Моя дочь… я даже не сомневалась, что она закончит именно так. Глупая, бездарная, легкомысленная пустышка, для которой не было ничего важнее ее собственных желаний.
- Примите мои соболезнования, синьора. Наверное, вам было очень тяжело…
Синьора кивнула.
- Да. Вирджиния всегда была ленивой, лживой, хитрой…
Синьора распиналась. Амадо смотрел, и думал, что это, как минимум, интересно. Своему начальнику он доверял чуточку побольше.
Ладно – лень.
Это логично, это понятно, это бывает. Это и при аморфности, и при избытке хитрости. Но остальное? Судя по словам синьоры, в ее доме росло исчадие Ада. Лично Ла Муэрте, прибыв в гости под этот кров, должна была прослезиться и сказать: растет достойная смена. Не иначе.
И такая Вирджиния, и сякая, и никого она в медяк не ставила, и мать она не слушала никогда, и замуж вышла без ее благословения…
- А почему? Вроде бы синьор Вальдес – не худшая партия?
Синьора выглядела так, словно о чем-то проговорилась. Но… о чем?
- У меня… был лучший вариант на примете, - выдавила она из себя.
А, это дело житейское. И такое бывает. Постепенно Амадо вытаскивал из синьоры все новые и новые подробности.
Нет, с дочерью она была не в близких отношениях.
Да, дочь у нее единственный ребенок, увы. Внуки? Да, она рассчитывает, что внуки получатся более удачными! К примеру, у младшего есть все шансы стать приличным человеком. Но дочь и тут все портила, не давая бабушке с ними общаться.
Не зять. Не свекор или свекровь.
Дочь. Корень зла.
Вот если бы Амадо сам не видел крест в зрачке Вирджинии, он бы даже поверил. А сейчас возникал вопрос – зачем? Зачем матери нужно так оболгать свою дочь, чтобы та попала за решетку? А то и на плаху за убийство мужа?
Проверим…
Завещание? Опекунство над внуками?
Нет-нет, синьора ни на что не рассчитывает. Ей ничего не достанется, да и свекор со свекровью те еще твари склизкие. И все равно!
Так детям будет лучше! И точка!
Амадо только кивал.
Конечно-конечно, вы все правильно говорите, синьора. Как есть – лучше.
Из домика он вышел с таким ощущением, словно слизняков наелся. Вот ведь мерзотная тетка, иначе и не скажешь! Отвратительная!
Куда бы пойти, чтобы это перебить?
Впрочем, решить, в кабак он хочет или на работу, Амадо не успел. От изгороди ему замахала рукой сухонькая старушка.
- Эй, сыщик, иди сюда.
Амадо тут же откликнулся на приглашение, и не пожалел.
- Ты от Маринки идешь?
- Да.
- Знаю, с ее дочерью беда.
Амадо кивнул. И тут же был вознагражден приглашением зайти и выпить чашечку кофе.
***
Этот кофе был на порядок дешевле. И поданы к нему были не сладости из лучшей кондитерской Римата, а обычные пирожки с ягодами. Но насколько ж здесь было теплее и вкуснее!
Просто потрясающе!
Амадо расслабился под воркотню синьоры Хуаны Сессилии Варгос. И слушал ее, словно песню.
Вот ее слова больше сходились с тем, что говорил Серхио. Нет, нельзя сказать, что она рассказывала о Вирджинии, как об образце прелести и трудолюбия, отнюдь. Но это и понятно!
Какой девушке нравится полоть огород или вышивать? Удрать бы к подругам или мальчику глазки построить… а Наталия Марина Арандо держала дочь в ежовых рукавицах.
Практически ни с кем не позволяла общаться, ругалась, не пускала на гулянки… стоит ли удивляться, что девочка стала искать свои выходы?
Прогуливала школу, сбегала из дома через окно… однажды неудачно распорола юбку и не знала, как идти обратно. Так ее и увидела синьора Хуана.
Напоила, накормила, помогла со штопкой… и неожиданно для себя очутилась в доверенных лицах у маленькой Джинни. Хотя какой – маленькой?
Четырнадцать лет, иные в этом возрасте и детей заводят.
Как и многие на калле Мендес, синьора Хуана недолюбливала синьору Наталию.
- А ее мужа? – уточнил Амадо.
- А вот мужа у нее нет. И никогда не было. Были деньги, явилась она, дом купила, и все. Спрашивали, она сказала, что муж был капитаном дальнего плавания, просто утонул во время шторма. А ей страховая компания выплатила достаточную компенсацию.
- Понятно…
Надо проверить. Синьора Арандо, капитана…
С помощью синьоры Хуаны, Джинни научилась дурить мать. И кстати, до сих пор поддерживала с синьорой Хуаной нежнейшие отношения, заезжая хотя бы раз в пять дней.
- А мать?
- Джинни выбирала время, когда мать была в храме. Или на море. Она туда регулярно ходит, цветы в воду бросает.
- Понятно…
- Каждые три дня, как по расписанию. Уходит в шесть утра, приходит в десять. Вот, Джинни и выбирала это время.
А сколько надо времени, чтобы добраться до моря и бросить туда цветы? Амадо подозревал, что не четыре часа. Это же Римат… разве что синьора уходила куда-то подальше?
Могло быть и такое. Тоже надо проверить.
Со слов Джинни, мать форменным образом свихнулась и на покойном отце, и на самой Джинни. Растила ее, словно породистую лошадь, очень тщательно следила за распорядком дня, за рационом, за осанкой, манерами, одеждой… а девочка росла.
И влюбилась по уши.
Да, и такое бывает. Влюбилась, потеряла голову, в чем честно и призналась синьоре Хуане. Это и с самыми меланхоличными натурами случается. Синьора Хуана подумала, да и дала девочке совет. Тот самый, который привел ее в постель Серхио.
Коли уж на то пошло… тут все сложилось один к одному.
Девочку было жалко, ее мамаше хотелось насолить, ну и – посоветовала. А дальше Вирджиния многое сделала и сама. И замуж вышла по совету любовника – тоже сама.
Нельзя сказать, что она сожалела или печалилась. Получив желаемое, она перегорела, и уже спокойно подошла к выбору дальнейшей своей судьбы. Мужа особенно не любила, но в постели им было хорошо, детей они любили оба, а измены…
Бордель – изменой не считается. Это как нужду под кустиком справить, когда приспичило. Так считала синьора Хуана, так, с ее подачи, считала и Джинни. Она мужу не изменяла, просто не хотелось.
Не ревновала, не злилась, не страдала. Так тоже случается, ничего странного в этом нет.
Все ее время занимали дети. Старшая дочка любила рисовать, средний мальчик пока особых талантов не проявлял, зато обожал свою мамочку, и она его тоже. Дочка такой ласковой не была. Младший… что там усмотришь, в пять-то лет? Но он уже любил читать и пытался рисовать. И Вирджиния с удовольствием возилась с младшими, приглядывала за старшей, там уж возраст такой, что скоро начнется… сама она в этом возрасте и пошла к любимому, и чувствовала себя счастливой.
Единственное, что ее нервировало – синьора Наталия.
Мать была ей решительно недовольна, и постоянно пилила. Ругалась, ворчала, шипела, намекала, что Вирджиния разрушила свою жизнь… но как?!
Чем!?
Счастливым браком?
- Может, у нее был другой жених на примете? – подкинул идею Амадо.
- Может, и такое было. Но Джинни не знала, кто именно, - честно созналась синьора. – Даже не предполагала.
- И намеков не было?
- Практически никогда.
- Практически?
- Пару раз Джинни говорилось, что она должна хранить девственность, и что ее судьба будет выше королевской. Но это уж, сами понимаете, чушь редкостная.
Ой ли?
А вот Амадо мог припомнить несколько некромагических практик, для которых нужны или девственницы, или их первая кровь. А то и ритуальное изнасилование на алтаре, всякое бывало. Отец рассказывал.
Но… хотя какое – но!? В деле уже есть неучтенный некромант! И это надо расследовать!
Говорите, судьба выше королевской?
Разберемся, кто у нас там выше короля хочет быть. А для начала наведаемся к родителям несчастного Веласкеса.
Амадо допил кофе, сердечно поблагодарил синьору Хуану и отправился дальше. Кулек с пирожками согревал ему и руку и душу. Вот ведь… милейшая женщина! И так понимает тяжелые будни сыщиков!
Ам, чавк… и плевать, что есть на улице некультурно! Зато вкусно, приятно и полезно! Вот!
***
Дом Веласкесов был решительной противоположностью дому синьоры Наталии. У синьоры Арандо все было ухожено, скучно, безжизненно. Математически выверенный клочок земли.
У Веласкесов же… громадный парк, заросший, кажется, без всякой системы. Но Амадо понял.
Для детей. Здесь просто все сделано для детей. И вон та беседка, из двух, словно бы нарочно склонившихся друг к другу дубов, которые заплел плющ. И вон тот домик на дереве.
И ягодные кусты… какой понравился, такой и обрывай.
И трава, о которую наверняка не уколешь ногу. Амадо не видел в ней колючек. Сорняки?
И пусть их!
Разве поваляешься всласть на клумбе с розами? Разве выпустишь в красивый сад синьоры Арандо собаку или кошку? Или ребенка?
Да никогда!
А здесь можно бегать, падать, валяться, наслаждаться жизнью, делать, что тебе понравится – и не ждать грозного окрика. А вот куда вы, такие-рассякие пошли? Розы поломаете, или там, гортензии растопчете.
Здесь можно быть счастливым ребенком. Амадо и сам бы от такого не отказался.
Самих детей найти несложно. Вон – шум из-за дома какой… Амадо решительно дернул за колокольчик у ворот и стал ждать привратника. Впрочем, недолго.
- Что вам угодно, синьор?
- Тан Риалон, - поправил Амадо.
После того случая, пятнадцать лет назад, король даровал его отцу потомственное дворянство. А Амадо тоже его потомок…
С одной стороны, могли и прокатить – закон обратной силы не имеет. Вот если отец кого уже потом наплодит…
С другой стороны, дворянство дано Риалонам. Вот, Амадо – Риалон и есть. А новые его братья-сестры, они будут Лассара-Риалон. И титул у них будет по праву рождения.
Возникла небольшая сложность, но тут помог тан Карлос Мануэль Кампос.
Он по достоинству оценил помощь Эрнесто Риалона в борьбе с монстрами. И был в курсе семейной истории некроманта.
Вот и порадел. А точнее, просто автоматически внес в приказ и Амадо.
Потомок?
Да! Прямой и пока единственный! Значит – тан! Чего вам еще требуется?
Чиновники могли бы придраться, но к чему? К приказу короля? Тогда и так всю Астилию трясло, хоть ты под лавку прячься и молись, чтобы пронесло. Ну и не стали вязаться. А мимо королевских глаз это тем более прошло – вот еще, мелочь какая! Таном больше, таном меньше…
Поместье-то Амадо от королевских щедрот не перепало, и это было справедливо. Он тогда ничего не сделал, разве что в плену побывал. Но титул – ладно уж. Он тоже в жизни полезен и нужен.
- Что вам угодно, тан Риалон?
- Я хочу поговорить с хозяевами. Они дома?
- Синьор Веласкес сейчас не принимает. Синьора слегла.
Амадо только вздохнул.
- Вот мой жетон. И давайте обойдемся без рассказов. Я все понимаю, но у меня есть новости, которые заинтересуют ваших хозяев. И может, даже их обрадуют.
Слуга пожал плечами, видимо, не веря в такое счастье. Но послушно отправился докладывать, пригласив Амадо в небольшую беседку рядом с калиткой. Сыщик уселся в тени плюща, вытянул ноги.
Хорошо…
Долго Амадо ждать не пришлось. Вернулся тот же слуга.
- Синьор Веласкес примет вас.
Амадо проследовал за слугой по парку. Сбоку слышались детские голоса. Кто-то смеялся. Брызгал водой маленький фонтанчик, сделанный в виде дельфина, цвели какие-то пряные травы, пахло травой и водой, и совсем не чувствовалась в этом саду ни осень, ни человеческое горе. А оно было…
Гонсало Николас Веласкес, отец несчастного Самуэля Гонсало, принял сыщика в гостиной. И Амадо только вздохнул про себя.
Вот это самое тягостное.
Именно это…
Еще дней пять назад это был явно сильный и крепкий мужчина. Но горе… горе не щадит никого. Оно давит на плечи, посыпает снегом волосы, бороздит лицо морщинами…
Старик?
Еще нет. Но близко к тому. И глаза – красные.
Мужчины не плачут?
