- Все в порядке?
- Треси!
Хавьер и сам не понял, как упал на колени, и сгреб девушку в охапку.
- Жива!? Цела!?
- Да! – девушка вся дрожала, уткнувшись ему в плечо. Но не плакала.
Когда дверь открылась, Хавьер успел войти внутрь. И вся драка происходила внутри кабинета.
А Треси… она жутко испугалась за своего некроманта. Конечно, своего! А чей он еще? Поэтому она упала на четвереньки – и поползла внутрь комнаты. Прямо к столу гадкой тетки.
Та и внимания не обратила. Хавьер все затмевал.
Вот некромант! Он большой, страшный, он сейчас доберется – и прибьет ее… Треси не шумела. Она просто подлезла под стол.
Булавка у нее с собой была всегда, и не одна. Хорошая, прочная, острая, хоть ты два куска кожи скалывай между собой. Длинная, чуть не с палец.
И Треси со всей дури вонзила ее в ногу мерзавки. Куда-то в мякоть.
Кто ж такое выдержит?!
Мединка и не смогла. Заверещала, сбилась, потеряла концентрацию, а Треси выдернула булавку и ткнула ей еще раз. Тут уж и Хавьер не растерялся.
В дверь кабинета заглянул испуганный Сезар Вальверде. Вот чутье! Привести – привел, а к кабинету не подошел, и даже в дверь не заглянул. А то бы и его накрыло!
- А… как тут? Тан Карраско?
Хавьер только рукой махнул.
- Все в порядке. Она без сознания. Пыталась меня атаковать чем-то из водной магии, но сама она, - Хавьер прищурился, вгляделся в женщину, - да, она не маг.
- Не маг?
- С этим мы еще разберемся, - пообещал Хавьер. И принялся увязывать пленницу по всем правилам искусства. Чтобы с собой не покончила. И кляп в рот, обязательно. А то еще язык себе откусит! - Треси, спасибо! Ты умничка и чудо! Если бы не ты, все бы куда как хуже получилось!
Девушка некрасиво хлюпнула носом.
- Я за тебя испугалась.
Она и не заметила, что перешла с некромантом «на ты». Но Хавьер не растерялся.
- Я за тебя тоже испугался, малышка. Давай мы так сделаем. Я сейчас распоряжусь, тебя отвезут домой, а я с этой пакостью побеседую. А завтра приходи на работу. Согласна?
Треси подумала минуту – и замотала головой. Это что, самое интересное мимо нее? Она так не согласна! Ее потом девочки спрашивать будут, а она что им скажет? Допрос?
Вот и ладно! А то не видела она, как рыбу потрошат.
В дверь заглянул тан Кампос.
- Тан Карраско, мои подозрения подтвердились?
- Да, тан. Это одна из мединцев.
Тан Кампос помрачнел.
- У меня под носом. В моей мэрии…
- Тан, не стоит себя корить. Эта вполне человекообразная. Ее никто не отличил бы.
- А вдруг она не одна такая?
- Допросим – узнаем, - отмахнулся Хавьер.
Еще одна мединка в копилку. Погодите, твари, мы вас всех на свет божий вытащим! Не уплывете и не спрячетесь!
В участке был аншлаг. Но девушкам это совершенно не помешало.
- Фи!
- Треси!
Подруги обнялись – и тут же затрещали, как две сороки, делясь впечатлениями. Мужчины переглянулись.
- Мединец? – кивнул Хавьер на художника?
- Он. А у вас?
- Вроде как тоже мединка. В подвал их?
- В допросную, - согласился Амадо. Мужчины переглянулись, и потерли руки совершенно одинаковым жестом. Вот не любят они друг друга. Да и не надо! Не в любви тут дело, а в общем враге, которого надо додавить. А любовь?
Перебьются!
В допросной было темно, тихо и прохладно. Хавьер лично пронаблюдал, как привязывают к специальному креслу одного мединца, потом вторую. Недовольно посмотрел на просочившихся девушек.
- Это не для вас, ританы.
Феола фыркнула.
- Треси и правда лучше такое не видеть. А я останусь.
- Мне нервных дамочек в чувство приводить некогда, - рыкнул Хавьер.
Феола его слова попросту проигнорировала, и повернулась к подруге.
- Треси, ты нам пока перекусить не сообразишь? На всех? А то и мне бы надо, и некромант твой вымотался. Ему бы сейчас сладкого, да побольше.
- Ой! - подскочила Треси. – Сейчас, минуту!
И унеслась. Феола посмотрела на Хавьера.
- Обидите мою подругу, отрывать не буду. Само отпадет! Ясно?
Хавьер даже не рассердился. Взглянув на девушку, он уже признал в ней коллегу, хоть и другой направленности. Но считай, своя. Так что ответил честно.
- Я с самыми честными намерениями.
- Тогда хорошо. Приступим, пока она занята?
- Приступим, - Хавьер ловким движением распорол одежды на пленниках. На одном, на второй… поиздеваться?
Нет. Осмотреть, и понять, чем они отличаются от людей.
Сальвадор практически и не отличался, не считая широких жаберных щелей между ребрами.
У женщины по телу шли неширокие, но отчетливые полосы чешуи. Жабр у нее не было, но чешуя была какая-то странная. Или не совсем чешуя? Словно бы полосы… другой кожи. Слизистой такой, зеленоватой, они словно ленты, обвивали все тело.
Феола осторожно дотронулась до нее пальцем, поморщилась.
- Гадость. Склизень какой-то…*
*- Феола недалека от истины. Есть такой брюхоногий моллюск, морской слизень. Живет, кушает водоросли, шикарно регенерирует. Прим. авт.
- Вполне может быть, - кивнул Амадо. – И похуже бывало. Эта еще человекообразная.
Феола покривилась.
Человеко…безобразная! Твари!
Попади ей в руки та демонесса, Феола бы ей лично хвост вырвала! Два раза! Оторвала, прирастила – и по кругу, пока не надоест! Наставник у нее один, и лишаться Адэхи она не намерена! А из-за этой пакости… насоздавала она! Приперлась – ее в этот мир звали? Нет? Вот и нечего тут!
Девушка прищурилась, и посмотрела на мужчин.
- У меня свой интерес в этих тварях. И я не позволю меня отсюда выставить?
- Да? – удивился Хавьер.
Девушка приподняла руку. На ладони загорелся белый огонек.
- Проверим? Вы старше и сильнее, но кое-что я умею.
Хавьер сощурился, но Амадо не дал разгореться ссоре.
- Тан, ритана, мне сейчас нужна вся информация, которую мы сможем у них выудить. Давайте вы потом поругаетесь?
Тан и ритана переглянулись, потом решили, что им тоже интересно – и успокоились. Ладно уж… частично они ругались из-за антагонизма их сил. Некромант – и маг жизни!
Ну как тут найти общий язык? Спасибо, хоть терпят друг друга.
- С кого начнем? С мужчины или с женщины? – задумчиво поинтересовался Хавьер.
- Мне кажется, с мужчины, - Амадо разглядывал художника. – Чтобы выжить среди чиновников, надо обладать стальным характером и алмазными нервами. В творческой среде все же проще, у него не может быть такой закалки.
Принято было единогласно. И Сальвадора Пабло Коронеля привели в чувство ведром ледяной воды.
- Что это значит!?
Возмущаться художник попробовал. Не получилось, Амадо покачал головой.
- Синьор Коронель, давайте побережем наше время и силы? Мы знаем, кто вы такой. Я правильно понимаю, ваши произведения – это ведь не фантазия? Верно? Это живые мединцы, которых вы видели и знали?
Мужчина обвел подвал затравленным взглядом.
- Я… не…
- Синьор, прошу вас! Я смотрю на ваши жабры – и вы мне еще пытаетесь что-то рассказывать? Давайте сэкономим наше время и силы? Не хотелось бы отдавать вас некроманту…
Хавьер многообещающе улыбнулся.
- А зря. Я бы не возражал.
И провел пальцем по краю невесть откуда извлеченного стилета. Острого, тонкого… многообещающе так получилось.
Сальвадор дернулся.
- Я… не…
- Что вы – не?
- Я не знаю, что вы хотите услышать? Ну да, я… со мной это сделали! Но разве я в этом виноват!? Вы же понимаете, я даже слияние не успел пройти! Я совсем ребенком был тогда!
Амадо мысленно поставил себе галочку.
Начал говорить?
Сломался. Поплыл. Отлично! Теперь надо только слушать и задавать вопросы. А это он умел.
Хотя… чем дальше, тем больше Амадо разочаровывался. Мединец говорил правду, что есть, то есть, но такую бесполезную, что было даже обидно за себя и свои усилия.
Сальвадор Пабло Коронель был не рожденным мединцем, а сделанным. Но не просто так.
Синэри интересовалась магами, а творчество – это тоже часть магии. Какая-то. Условная.
Картины великих художников, книги одаренных писателей, музыка гениальных композиторов – все это тоже своего рода магия. То, что заставляет душу возвышаться – или наоборот. Падать в грязь. Более того, измарывать этой грязью все остальное, заляпывать ей весь мир.
Да, именно так.
Есть талант со знаком плюс, но есть и со знаком минус.
Сальвадор всегда был талантливым художником, и ему хотелось попробовать себя в скульптуре, он нашел себя в ювелирном деле, на стыке трех дорог. Синэри заметила это и провела мальчишку через изменение. Но душу его не поглощала – вдруг потом он окажется неспособен творить? Это ведь не совсем магия.
Это нечто такое… искра Творца? Да, можно и так сказать. И вмешиваться в это Синэри не захотела. Испугалась? Кто теперь ответит. Она просто поставила метку принадлежности на Сальвадора, дала ему возможность дышать под водой, но душа его осталась той же. Цельной.
Потому он и остался в живых.
И… честно говоря, первые несколько лет он был счастлив. Учился, пытался сделать себе имя, выплескивал пережитый им ужас в картинах и скульптурах, заслужив звание оригинального художника, подающего большие надежды.
А потом…
Потом его нашел Рамон. Рамон Амадо Бустос.
Амадо записал имя и кивнул Треси, которая вернулась со здоровущим подносом. Кофейник, закуски.
- Тереса, милая, тебя не затруднит попросить навести справки? Рамон Амадо Бустос?
- Да, конечно, тан Риалон. Тан… эммм… Хавьер, вот, возьмите.
- Мы же перешли на ты. Спасибо, Треси, - поблагодарил ее некромант. И даже руку девушке поцеловал, галантно забрав у нее чашку с кофе. Специально для него готовила, старалась. Для всех – кофейник, а для него отдельно.
Треси покраснела от удовольствия, и отправилась наводить справки. Феола промолчала. Только искра в глазах сверкнула.
Кажется, одну из подруг она выдаст замуж? А почему бы и нет? Хорошая девушка, хорошая партия, да и совместимость у них хорошая… Феола потихоньку сместилась поближе к некроманту.
- Если решите жениться на Треси – не больше четырех детей. И не сразу, лет за пятнадцать, а то она их выносить не сможет.
У Хавьера даже глаза загорелись.
- Четырех детей?!
- Я вижу, у нее хватит сил. Ну и я восстановить помогу, но это не за год делается.
Хавьер молча поцеловал руку и Феоле. Амадо покосился на них с явным неудовольствием, и вернулся к допросу.
- Он страшный… нет, не внешне, хотя и внешность там ужасная, - Сальвадору тоже налили кофе. А что ж не побаловать, если человек старается, сотрудничает и не врет ни в чем. – Он тоже не прошел до конца слияние, но там дело в чем-то другом. Он просто душой весь ЕЁ. Понимаете?! И это чувствуется, это отзывается…
Именно Рамон начал собирать мединцев.
Именно он понял, как можно приспособить к делу подающего надежды художника и ювелира.
Коронелю доставляли серебро и золото, кораллы и жемчуг, приносили найденные на морском дне драгоценности – за века туда столько всего высыпалось! Он не мог опускаться на большие глубины, но среди мединцев было достаточно тех, кто легко плавал у самого дна.
И что получается?
Затрат нет, а вот прибыль есть. И ее можно пустить куда-то в оборот – с этим Сальвадор не заморачивался. У него было достаточно материалов для работы, у него был дом и галерея – и что еще надо художнику?
Да ничего!
Он знал, что Рамон ведет дела с какими-то купцами, но… с какими? О чем?
Ему это было попросту неинтересно.
Взрывчатка? Гекатомба? Жертвоприношения?
Сальвадор задрожал всем телом, но сознался, что да. Он знает. Слышал. Рамон не делился с ним подробностями, считал не то, что ненадежным, но творческая личность, знаете ли! Нервы, тонкая душевная организация, избыточная впечатлительность…
Кое-что Сальвадор знал.
- Рамон просто помешался на Хозяйке. Он мечтал ее вернуть, мечтал о единении, мечтал открыть ей дорогу обратно…
- Она мертва, - Хавьер даже посочувствовал мединцу. Кое-что общее у них есть, будем честны. Сальвадора не спрашивали, но и самому Хавьеру выбора не досталось. Мединцем жить тяжко, но и некромантом – поди, поживи! Кстати…
- Почему у вас нет семьи?
- Вы же видите мои… особенности, - развел руками художник. – Найти ту, которая станет со мной жить, просто нереально. Экзальтированные идиотки? Обойдусь, благодарю покорно.
- А из ваших?
Сальвадора так выразительно перекосило, что дальше Хавьер и уточнять не стал. Ясно же! Не нравятся ему полурыбины. Имеет право.
- Я знаю женщину, которая любила мединца. Искренне.
- Мне такого не выпало, - сухо ответил Сальвадор. – А размениваться на всякое разное я не хочу. Хозяйка действительно мертва?
- Ла Муэрте не лжет, - Хавьер был полностью уверен в своих словах.
- Даже если вы это скажете Рамону, он вам не поверит. Никогда.
- И попробует вызвать это чудовище, - вздохнул Амадо.
Феола поежилась.
- У него это не получится. Но последствия могут быть плохими.
- Феола? Ты знаешь что-то, что нужно знать нам? – такие вещи Амадо чувствовал печенкой. За столько-то лет…
Феола потерла лицо руками.
- Мы можем отойти? Это не самая приятная тема.
- Да, конечно.
Двое мужчин и женщина вышли за дверь допросной. Феола вдохнула, выдохнула – и решилась.
- Это рассказал мне Адэхи. Поймите, я сама точно не знаю подробностей, но вот так. Когда индейцы уходили из этого мира…
- Они ушли навсегда? – перебил ее Амадо.
- Да. Они заплатили цену кровью и смертью – и ушли, - резко ответила Феола. – Если что, наши миры чем-то похожи на шарики. Они соприкасаются между собой, но не плотно, между ними есть пространство. Индейцы платили дорого. Им нужно было не просто уйти из этого мира, им нужно было попасть туда, где будет спокойно и безопасно. Они искали дорогу, они нашли ее, они ушли. Но при этом… что случается с шариком, если его надломить изнутри?
- Он становится хрупким, - осознал, холодея, Хавьер. Как маг, он мог оценить риски.
- Правильно. Ему нужно определенное время на то, чтобы залечить раны. После ухода индейцев прошло достаточное время, но потом Ла Муэрте избавилась от демонессы. Другого пути не было, если бы эту тварь давили здесь, они бы весь мир разнесли в пыль, она была сильной гадиной. Единственным выходом было ударить исподтишка, выкинуть ее отсюда, но… скорлупа опять надломилась.
- И теперь? – практика Амадо была недоступна, но в теории он разбирался.
- Если бы просто гибли люди, это не так страшно. Люди гибнут регулярно. Но Рамон собирается снова надломить скорлупу, и если я правильно понимаю, у него есть маги. Составлен ритуал.
Мужчины переглянулись. А потом осознали себя идиотами.
Действительно. Ритуал, какие-то направляющие… маги! Наверняка!
- Это слишком большой риск, - Феола смотрела холодно и спокойно. – Мой учитель знает об этом и собирается принести себя в жертву, только бы их планы не осуществились. Я не хочу его терять.
- Люди не погибнут? – поднял брови Амадо.
- Люди погибнут. Поменяются направляющие. Адэхи отдаст свою жизнь, чтобы эта сила не причинила вреда нашему миру, вот и все. Шаманы это могут, но он уйдет. Навсегда. Я не хочу его терять, - вырвалось у Феолы. – Я его люблю! Он мой учитель!
Это было понятно мужчинам.
- Продолжаем допрос, - подвел итог Амадо. – Это серьезно.
И первым вернулся в камеру.
Сальвадор уже более-менее пришел в себя. И трясти его начали с новой силой, только вот пользы почти не было.
Адреса? Сальвадор практически никого не знал. Да, они встречались с мединцами, но не в городе. В море. Кое-кто был в масках, имен своих они не называли. Рамон знал всех, но то Рамон!
- Треси!
Хавьер и сам не понял, как упал на колени, и сгреб девушку в охапку.
- Жива!? Цела!?
- Да! – девушка вся дрожала, уткнувшись ему в плечо. Но не плакала.
Когда дверь открылась, Хавьер успел войти внутрь. И вся драка происходила внутри кабинета.
А Треси… она жутко испугалась за своего некроманта. Конечно, своего! А чей он еще? Поэтому она упала на четвереньки – и поползла внутрь комнаты. Прямо к столу гадкой тетки.
Та и внимания не обратила. Хавьер все затмевал.
Вот некромант! Он большой, страшный, он сейчас доберется – и прибьет ее… Треси не шумела. Она просто подлезла под стол.
Булавка у нее с собой была всегда, и не одна. Хорошая, прочная, острая, хоть ты два куска кожи скалывай между собой. Длинная, чуть не с палец.
И Треси со всей дури вонзила ее в ногу мерзавки. Куда-то в мякоть.
Кто ж такое выдержит?!
Мединка и не смогла. Заверещала, сбилась, потеряла концентрацию, а Треси выдернула булавку и ткнула ей еще раз. Тут уж и Хавьер не растерялся.
В дверь кабинета заглянул испуганный Сезар Вальверде. Вот чутье! Привести – привел, а к кабинету не подошел, и даже в дверь не заглянул. А то бы и его накрыло!
- А… как тут? Тан Карраско?
Хавьер только рукой махнул.
- Все в порядке. Она без сознания. Пыталась меня атаковать чем-то из водной магии, но сама она, - Хавьер прищурился, вгляделся в женщину, - да, она не маг.
- Не маг?
- С этим мы еще разберемся, - пообещал Хавьер. И принялся увязывать пленницу по всем правилам искусства. Чтобы с собой не покончила. И кляп в рот, обязательно. А то еще язык себе откусит! - Треси, спасибо! Ты умничка и чудо! Если бы не ты, все бы куда как хуже получилось!
Девушка некрасиво хлюпнула носом.
- Я за тебя испугалась.
Она и не заметила, что перешла с некромантом «на ты». Но Хавьер не растерялся.
- Я за тебя тоже испугался, малышка. Давай мы так сделаем. Я сейчас распоряжусь, тебя отвезут домой, а я с этой пакостью побеседую. А завтра приходи на работу. Согласна?
Треси подумала минуту – и замотала головой. Это что, самое интересное мимо нее? Она так не согласна! Ее потом девочки спрашивать будут, а она что им скажет? Допрос?
Вот и ладно! А то не видела она, как рыбу потрошат.
В дверь заглянул тан Кампос.
- Тан Карраско, мои подозрения подтвердились?
- Да, тан. Это одна из мединцев.
Тан Кампос помрачнел.
- У меня под носом. В моей мэрии…
- Тан, не стоит себя корить. Эта вполне человекообразная. Ее никто не отличил бы.
- А вдруг она не одна такая?
- Допросим – узнаем, - отмахнулся Хавьер.
Еще одна мединка в копилку. Погодите, твари, мы вас всех на свет божий вытащим! Не уплывете и не спрячетесь!
***
В участке был аншлаг. Но девушкам это совершенно не помешало.
- Фи!
- Треси!
Подруги обнялись – и тут же затрещали, как две сороки, делясь впечатлениями. Мужчины переглянулись.
- Мединец? – кивнул Хавьер на художника?
- Он. А у вас?
- Вроде как тоже мединка. В подвал их?
- В допросную, - согласился Амадо. Мужчины переглянулись, и потерли руки совершенно одинаковым жестом. Вот не любят они друг друга. Да и не надо! Не в любви тут дело, а в общем враге, которого надо додавить. А любовь?
Перебьются!
В допросной было темно, тихо и прохладно. Хавьер лично пронаблюдал, как привязывают к специальному креслу одного мединца, потом вторую. Недовольно посмотрел на просочившихся девушек.
- Это не для вас, ританы.
Феола фыркнула.
- Треси и правда лучше такое не видеть. А я останусь.
- Мне нервных дамочек в чувство приводить некогда, - рыкнул Хавьер.
Феола его слова попросту проигнорировала, и повернулась к подруге.
- Треси, ты нам пока перекусить не сообразишь? На всех? А то и мне бы надо, и некромант твой вымотался. Ему бы сейчас сладкого, да побольше.
- Ой! - подскочила Треси. – Сейчас, минуту!
И унеслась. Феола посмотрела на Хавьера.
- Обидите мою подругу, отрывать не буду. Само отпадет! Ясно?
Хавьер даже не рассердился. Взглянув на девушку, он уже признал в ней коллегу, хоть и другой направленности. Но считай, своя. Так что ответил честно.
- Я с самыми честными намерениями.
- Тогда хорошо. Приступим, пока она занята?
- Приступим, - Хавьер ловким движением распорол одежды на пленниках. На одном, на второй… поиздеваться?
Нет. Осмотреть, и понять, чем они отличаются от людей.
Сальвадор практически и не отличался, не считая широких жаберных щелей между ребрами.
У женщины по телу шли неширокие, но отчетливые полосы чешуи. Жабр у нее не было, но чешуя была какая-то странная. Или не совсем чешуя? Словно бы полосы… другой кожи. Слизистой такой, зеленоватой, они словно ленты, обвивали все тело.
Феола осторожно дотронулась до нее пальцем, поморщилась.
- Гадость. Склизень какой-то…*
*- Феола недалека от истины. Есть такой брюхоногий моллюск, морской слизень. Живет, кушает водоросли, шикарно регенерирует. Прим. авт.
- Вполне может быть, - кивнул Амадо. – И похуже бывало. Эта еще человекообразная.
Феола покривилась.
Человеко…безобразная! Твари!
Попади ей в руки та демонесса, Феола бы ей лично хвост вырвала! Два раза! Оторвала, прирастила – и по кругу, пока не надоест! Наставник у нее один, и лишаться Адэхи она не намерена! А из-за этой пакости… насоздавала она! Приперлась – ее в этот мир звали? Нет? Вот и нечего тут!
Девушка прищурилась, и посмотрела на мужчин.
- У меня свой интерес в этих тварях. И я не позволю меня отсюда выставить?
- Да? – удивился Хавьер.
Девушка приподняла руку. На ладони загорелся белый огонек.
- Проверим? Вы старше и сильнее, но кое-что я умею.
Хавьер сощурился, но Амадо не дал разгореться ссоре.
- Тан, ритана, мне сейчас нужна вся информация, которую мы сможем у них выудить. Давайте вы потом поругаетесь?
Тан и ритана переглянулись, потом решили, что им тоже интересно – и успокоились. Ладно уж… частично они ругались из-за антагонизма их сил. Некромант – и маг жизни!
Ну как тут найти общий язык? Спасибо, хоть терпят друг друга.
- С кого начнем? С мужчины или с женщины? – задумчиво поинтересовался Хавьер.
- Мне кажется, с мужчины, - Амадо разглядывал художника. – Чтобы выжить среди чиновников, надо обладать стальным характером и алмазными нервами. В творческой среде все же проще, у него не может быть такой закалки.
Принято было единогласно. И Сальвадора Пабло Коронеля привели в чувство ведром ледяной воды.
***
- Что это значит!?
Возмущаться художник попробовал. Не получилось, Амадо покачал головой.
- Синьор Коронель, давайте побережем наше время и силы? Мы знаем, кто вы такой. Я правильно понимаю, ваши произведения – это ведь не фантазия? Верно? Это живые мединцы, которых вы видели и знали?
Мужчина обвел подвал затравленным взглядом.
- Я… не…
- Синьор, прошу вас! Я смотрю на ваши жабры – и вы мне еще пытаетесь что-то рассказывать? Давайте сэкономим наше время и силы? Не хотелось бы отдавать вас некроманту…
Хавьер многообещающе улыбнулся.
- А зря. Я бы не возражал.
И провел пальцем по краю невесть откуда извлеченного стилета. Острого, тонкого… многообещающе так получилось.
Сальвадор дернулся.
- Я… не…
- Что вы – не?
- Я не знаю, что вы хотите услышать? Ну да, я… со мной это сделали! Но разве я в этом виноват!? Вы же понимаете, я даже слияние не успел пройти! Я совсем ребенком был тогда!
Амадо мысленно поставил себе галочку.
Начал говорить?
Сломался. Поплыл. Отлично! Теперь надо только слушать и задавать вопросы. А это он умел.
Хотя… чем дальше, тем больше Амадо разочаровывался. Мединец говорил правду, что есть, то есть, но такую бесполезную, что было даже обидно за себя и свои усилия.
Сальвадор Пабло Коронель был не рожденным мединцем, а сделанным. Но не просто так.
Синэри интересовалась магами, а творчество – это тоже часть магии. Какая-то. Условная.
Картины великих художников, книги одаренных писателей, музыка гениальных композиторов – все это тоже своего рода магия. То, что заставляет душу возвышаться – или наоборот. Падать в грязь. Более того, измарывать этой грязью все остальное, заляпывать ей весь мир.
Да, именно так.
Есть талант со знаком плюс, но есть и со знаком минус.
Сальвадор всегда был талантливым художником, и ему хотелось попробовать себя в скульптуре, он нашел себя в ювелирном деле, на стыке трех дорог. Синэри заметила это и провела мальчишку через изменение. Но душу его не поглощала – вдруг потом он окажется неспособен творить? Это ведь не совсем магия.
Это нечто такое… искра Творца? Да, можно и так сказать. И вмешиваться в это Синэри не захотела. Испугалась? Кто теперь ответит. Она просто поставила метку принадлежности на Сальвадора, дала ему возможность дышать под водой, но душа его осталась той же. Цельной.
Потому он и остался в живых.
И… честно говоря, первые несколько лет он был счастлив. Учился, пытался сделать себе имя, выплескивал пережитый им ужас в картинах и скульптурах, заслужив звание оригинального художника, подающего большие надежды.
А потом…
Потом его нашел Рамон. Рамон Амадо Бустос.
Амадо записал имя и кивнул Треси, которая вернулась со здоровущим подносом. Кофейник, закуски.
- Тереса, милая, тебя не затруднит попросить навести справки? Рамон Амадо Бустос?
- Да, конечно, тан Риалон. Тан… эммм… Хавьер, вот, возьмите.
- Мы же перешли на ты. Спасибо, Треси, - поблагодарил ее некромант. И даже руку девушке поцеловал, галантно забрав у нее чашку с кофе. Специально для него готовила, старалась. Для всех – кофейник, а для него отдельно.
Треси покраснела от удовольствия, и отправилась наводить справки. Феола промолчала. Только искра в глазах сверкнула.
Кажется, одну из подруг она выдаст замуж? А почему бы и нет? Хорошая девушка, хорошая партия, да и совместимость у них хорошая… Феола потихоньку сместилась поближе к некроманту.
- Если решите жениться на Треси – не больше четырех детей. И не сразу, лет за пятнадцать, а то она их выносить не сможет.
У Хавьера даже глаза загорелись.
- Четырех детей?!
- Я вижу, у нее хватит сил. Ну и я восстановить помогу, но это не за год делается.
Хавьер молча поцеловал руку и Феоле. Амадо покосился на них с явным неудовольствием, и вернулся к допросу.
- Он страшный… нет, не внешне, хотя и внешность там ужасная, - Сальвадору тоже налили кофе. А что ж не побаловать, если человек старается, сотрудничает и не врет ни в чем. – Он тоже не прошел до конца слияние, но там дело в чем-то другом. Он просто душой весь ЕЁ. Понимаете?! И это чувствуется, это отзывается…
Именно Рамон начал собирать мединцев.
Именно он понял, как можно приспособить к делу подающего надежды художника и ювелира.
Коронелю доставляли серебро и золото, кораллы и жемчуг, приносили найденные на морском дне драгоценности – за века туда столько всего высыпалось! Он не мог опускаться на большие глубины, но среди мединцев было достаточно тех, кто легко плавал у самого дна.
И что получается?
Затрат нет, а вот прибыль есть. И ее можно пустить куда-то в оборот – с этим Сальвадор не заморачивался. У него было достаточно материалов для работы, у него был дом и галерея – и что еще надо художнику?
Да ничего!
Он знал, что Рамон ведет дела с какими-то купцами, но… с какими? О чем?
Ему это было попросту неинтересно.
Взрывчатка? Гекатомба? Жертвоприношения?
Сальвадор задрожал всем телом, но сознался, что да. Он знает. Слышал. Рамон не делился с ним подробностями, считал не то, что ненадежным, но творческая личность, знаете ли! Нервы, тонкая душевная организация, избыточная впечатлительность…
Кое-что Сальвадор знал.
- Рамон просто помешался на Хозяйке. Он мечтал ее вернуть, мечтал о единении, мечтал открыть ей дорогу обратно…
- Она мертва, - Хавьер даже посочувствовал мединцу. Кое-что общее у них есть, будем честны. Сальвадора не спрашивали, но и самому Хавьеру выбора не досталось. Мединцем жить тяжко, но и некромантом – поди, поживи! Кстати…
- Почему у вас нет семьи?
- Вы же видите мои… особенности, - развел руками художник. – Найти ту, которая станет со мной жить, просто нереально. Экзальтированные идиотки? Обойдусь, благодарю покорно.
- А из ваших?
Сальвадора так выразительно перекосило, что дальше Хавьер и уточнять не стал. Ясно же! Не нравятся ему полурыбины. Имеет право.
- Я знаю женщину, которая любила мединца. Искренне.
- Мне такого не выпало, - сухо ответил Сальвадор. – А размениваться на всякое разное я не хочу. Хозяйка действительно мертва?
- Ла Муэрте не лжет, - Хавьер был полностью уверен в своих словах.
- Даже если вы это скажете Рамону, он вам не поверит. Никогда.
- И попробует вызвать это чудовище, - вздохнул Амадо.
Феола поежилась.
- У него это не получится. Но последствия могут быть плохими.
- Феола? Ты знаешь что-то, что нужно знать нам? – такие вещи Амадо чувствовал печенкой. За столько-то лет…
Феола потерла лицо руками.
- Мы можем отойти? Это не самая приятная тема.
- Да, конечно.
Двое мужчин и женщина вышли за дверь допросной. Феола вдохнула, выдохнула – и решилась.
- Это рассказал мне Адэхи. Поймите, я сама точно не знаю подробностей, но вот так. Когда индейцы уходили из этого мира…
- Они ушли навсегда? – перебил ее Амадо.
- Да. Они заплатили цену кровью и смертью – и ушли, - резко ответила Феола. – Если что, наши миры чем-то похожи на шарики. Они соприкасаются между собой, но не плотно, между ними есть пространство. Индейцы платили дорого. Им нужно было не просто уйти из этого мира, им нужно было попасть туда, где будет спокойно и безопасно. Они искали дорогу, они нашли ее, они ушли. Но при этом… что случается с шариком, если его надломить изнутри?
- Он становится хрупким, - осознал, холодея, Хавьер. Как маг, он мог оценить риски.
- Правильно. Ему нужно определенное время на то, чтобы залечить раны. После ухода индейцев прошло достаточное время, но потом Ла Муэрте избавилась от демонессы. Другого пути не было, если бы эту тварь давили здесь, они бы весь мир разнесли в пыль, она была сильной гадиной. Единственным выходом было ударить исподтишка, выкинуть ее отсюда, но… скорлупа опять надломилась.
- И теперь? – практика Амадо была недоступна, но в теории он разбирался.
- Если бы просто гибли люди, это не так страшно. Люди гибнут регулярно. Но Рамон собирается снова надломить скорлупу, и если я правильно понимаю, у него есть маги. Составлен ритуал.
Мужчины переглянулись. А потом осознали себя идиотами.
Действительно. Ритуал, какие-то направляющие… маги! Наверняка!
- Это слишком большой риск, - Феола смотрела холодно и спокойно. – Мой учитель знает об этом и собирается принести себя в жертву, только бы их планы не осуществились. Я не хочу его терять.
- Люди не погибнут? – поднял брови Амадо.
- Люди погибнут. Поменяются направляющие. Адэхи отдаст свою жизнь, чтобы эта сила не причинила вреда нашему миру, вот и все. Шаманы это могут, но он уйдет. Навсегда. Я не хочу его терять, - вырвалось у Феолы. – Я его люблю! Он мой учитель!
Это было понятно мужчинам.
- Продолжаем допрос, - подвел итог Амадо. – Это серьезно.
И первым вернулся в камеру.
Сальвадор уже более-менее пришел в себя. И трясти его начали с новой силой, только вот пользы почти не было.
Адреса? Сальвадор практически никого не знал. Да, они встречались с мединцами, но не в городе. В море. Кое-кто был в масках, имен своих они не называли. Рамон знал всех, но то Рамон!
