Сальвадор же…
Он просто зарабатывал деньги.
Казалось бы, что стоит мединцам просто натаскать со дна моря золота и серебра? Но - нет. Надо было зачем-то их легализовать.
Зачем?
Сальвадор вспоминал и одно, и другое, они крутили слова и так, и этак…
- Допустим, вернется демонесса. Где он планировал ее держать?
- Здесь, в Астилии.
- А как к этому отнесется власть? – спросила Феола. – Вот мне бы демон в моей стране не понравился.
И поняла, что опять попала в точку.
Амадо смотрел на нее так, словно она высказала нечто невероятное, в его разуме сейчас стыковались детали сложной головоломки.
- Гекатомба. Коронация. Смена власти…
Хавьер понял первым.
- Вы полагаете, кто-то из правящей семьи договорился с этими… тварями?
- Ради власти?
Хавьер придавил скепсис каблуком. Ради власти люди и с тварями, и с кем угодно договорятся. Кто бы спорил.
А Амадо складывал кусочки.
Отсюда и прикрытие.
Отсюда и похищение Мерседес. Вполне возможно, кто-то из высокородных… да что там! Из принцев! Кто-то в курсе дела. И собирается пользоваться всем в своих интересах!
Но кто?
И что планируется?
К примеру, королевская семья погибает, а кто-то остается в живых. И женится на Мерседес, все же, она внучка короля. Хотя и незаконная, но кровь-то та же?
А проверка?
Но квартерон…
- Феола, может ли квартерон пройти проверку королевскими регалиями?
- На что именно?
- Что не нечисть?
- А Мерче и не нечисть, - пожала плечами Фи. – Там той крови – капли, она и детей нормальных иметь может, и признаков у нее нет, и любить она умеет. Проверку она пройдет. Вот он, - кивок на Коронеля, - не пройдет. Его лично коснулась сила демона. Ему и в храме наверняка неуютно.
- Отвратительно, - сознался Сальвадор даже с облегчением. – Хожу раз в месяц, но лучше б мне углей в штаны сыпали.
- Демонесса меняла вас. Такое даром не проходит. А Мерче ту Синэри и в глаза не видела. Она пройдет любую проверку. Сможет. И в храме стоять, и на службу ходить, и детей родить. От человека. Я-то вижу.
Амадо схватился за голову.
И самое ужасное, что Сальвадор Коронель просто нет знал ничего! Толком с него и получить нечего было! Он просто помогал зарабатывать, устраивал вечера в своем доме, приемы, помогал налаживать связи, но в детали Рамон его не посвящал. Отлично понимал, что на Сальвадора даже давить не надо – только цыкнуть.
Что ж.
Среди мединцев есть и такие. Как несчастный мастер, изготовивший чашки. Как Сальвадор. Как та же Вирджиния – она ведь жила спокойно себе и ни во что не вникала…
Сальвадора отвели в камеру, и внимание мужчин переключилось на Эву.
- Неужели у вашей матери не было подруг? Она ни с кем не дружила, не делилась девичьими тайнами, не сплетничала о мужчинах? Так не бывает!
Мальдонадо точно это знал. Стопроцентно!
Небо может упасть на землю, солнце может взойти на западе, но чтобы бабы не сплетничали?
Вот это уже из разряда невероятного! А остальное – природные катаклизмы.
Мерседес честно задумалась. После визита к Коронелю, она была в таком состоянии, что Херардо пришлось отпаивать ее горячим вином. А оно опьяняет.
К концу третьей чашки Херардо был в курсе истории. Той ее части, которую знала Мерседес. И был уверен, что в версии девушки есть прорехи.
Протрезвела Мерседес достаточно быстро, но отнекиваться и брать свои слова назад, было поздно. Так что она развела руками.
- Мне мама ничего не говорила. Я знаю, она уходила из дома, но она ведь мне не докладывалась.
- Мерче, ты умная девушка. Подумай, пожалуйста. Наверняка, какие-то разговоры, что-то было. Может, детские воспоминания. Может, сувениры…
- Пояс! – припомнила Мерседес.
Алкоголь чуточку снял тормоза, и девушка вспомнила, как примеряла мамин пояс. Яркий, расшитые серебром, такой, синий…
- Мама говорила, Марина ей сама расшила.
- Марина?
- Марина Леонсия Вальдес.
- Не родственница ли она Серхио Вальдесу? Сейчас, минуту, я телефонирую….
Мария осталась в спальне одна, сидеть и думать, не наговорила ли она лишнего. Но Херардо вернулся буквально через пять минут.
- Я связался с Серхио Вальдесом. Он подтвердил, что Марина Леонсия – его дочь. И попросил нас съездить к ней и поговорить. Особенно тебя, Мерче, как женщину с женщиной.
Мерседес кивнула.
Да, некоторые вещи женщина никогда не расскажет мужчине. К примеру, объем талии.
Ни-ког-да!
А вот другой женщине можно. Под большим секретом, так, чтобы не больше половины города было в курсе дела. Так что Мерседес отправилась приводить себя в порядок – и надо ехать.
Херардо проводил ее задумчивым взглядом.
Не сильно ему верилось в какие-то новые данные. О некоторых вещах женщины и на исповеди не расскажут. Но вдруг?
В крайнем случае, Мерче чуточку отвлечется. Ей полезно.
Пусть посплетничает, столько на девушку навалилось, руками не развести… бедная малышка. Ничего, Херардо будет рядом и поможет. Только так!
- …!!! И …!!!
Материться милая дама начала практически с первой минуты. Вот как на нее воду вылили, так и начала. Минут десять это терпели, даже основные обороты записывали, потом всем надоело, и слово взял Амадо.
- Синьора Вильялобос, поговорим?
- …!!!
Ответом ему был новый залп матерщины. Уставать дама не собиралась, так что Хавьер подошел и аккуратно пережал ей губы двумя пальцами.
- Поговорим, рыбка? Или вскрывать будем?
- Ничего вы от меня не узнаете!
- Да неужели? – Хавьер покосился на жаровню и свои инструменты. Некромантские, но ими и пытать отлично можно. Есть и такое.
- Я ничего не скажу, - фыркнула женщина. – Вы не сможете мне сделать больно.
- Не врет, - припечатала Феола.
- Повышенный болевой порог? – задумался Амадо.
Хавьер и думать не стал. Просто взял из своего набора шило, и кивнул Треси.
- Выйди. Феола, ты тоже.
Феола подняла брови.
- Я?
- Это неприятное зрелище.
Феола только головой покачала.
- Меня вы такой мелочью не напугаете.
- Мне некогда тебя откачивать! – рыкнул Хавьер. Тереса уже вышла, к его большому облегчению. Феола напротив, подошла поближе.
- Мне интересно, чувствительность у нее одинаковая под полосами – и на обычной коже?
Хавьер сверкнул глазами.
- Будешь блевать – иди в угол. Мне с тобой возиться некогда.
- Феола, это будет грязно, - подключился Амадо. – Ты пойми, нам действительно надо все знать, а она будет молчать. Это видно. И магия на них не подействует, нет такой магии, чтобы все рассказывать…
Феола взмахнула рукой. Ей не хотелось говорить об этом, но Амадо...
Если они будут строить отношения, он должен знать о ней все. Даже это.
- Обучение у шамана включает и вскрытие трупов. И манипуляции с ними. И много чего неприятного, в том числе и умение терпеть боль. Вот это шило можно воткнуть и в меня, я ничего не почувствую.
- Зачем?
- Потому что я – хозяйка своего тела, разума и духа. И никак иначе. Обряды бывают грязными, кровавыми, страшными, болезненными, вплоть до ритуального самоубийства. Но их необходимо знать и выполнять. Если понадобится, я могу убить себя сама.
Амадо аж передернулся.
- Не дай Творец!
Феола спорить не стала. Ясно же, как будет, так и будет. В этой жизни ничего не угадаешь.
- Пытками меня не напугать. И я думала, их запретили?
- Людей – да. Мединцы не люди, - пояснил Амадо.
А если вспомнить, что они с ним делали… даже дважды – нелюди! Ему было за что мстить, он последний, кто будет отстаивать права мединцев!
Эва выплюнула еще один комок грязной брани.
Хавьер медленно погрузил иглу в ее руку.
Бесполезно. Разве что на острие, кроме крови, осталась еще и тягучая белесая слизь. И только. Ни боли, ни гримасы… человек много что может терпеть, но непроизвольную реакцию не скроешь. Пот на лбу, сокращение зрачков, бледность кожи…
Эва была абсолютно спокойна.
И то… пытать слизняка? Гиблое занятие. Им вообще можно все тело отрубить, если что – новое отрастет.*
*- не у всех слизней, но у некоторых морских есть такой механизм прим. авт.
Еще несколько попыток – и некромант ругнулся.
- Бесполезно!
Эва Мария наблюдала за его злостью с откровенной насмешкой.
- Что вы, - усмехнулась Феола. – Не бесполезно. Но это уже работа для шамана.
- Ты можешь с этим что-то сделать? – заинтересовался Амадо.
Феола кивнула, и принялась потрошить свою сумочку.
Что можно найти в дамской сумке? Такой маленькой, скромненькой, килограммов на пять живого веса и объемом в три-четыре черные дыры?
Теоретически – все.
Расческу, книжку, косметику, ключи, даже картошку, если очень надо, специи, пряности, кучу детских вещей, вязание, вышивку… просто – все. Говорят, при шитье сумок, в них вшивают карман в четвертое измерение, и глядя на горку содержимого, в это начинаешь верить.
В сумке Феолы было много-много бумажных и полотняных пакетиков. Несколько коробочек. Штук шесть маленьких пузырьков. И все это явно было уложено в строгом порядке, потому что нужный пакетик Феола достала почти не глядя. И трубочку из какого-то светлого дерева. И крохотную костяную ложечку, которой и зачерпнула зеленоватое содержимое пакетика.
- Вот так. Держите ей голову, крепко. Чтобы не дернулась лишний раз.
Амадо послушался.
Феола ловко вставила трубочку в нос женщины. Та задергалась, заорала что-то невнятно-матерное, но куда там!
Феола резко двинула ее под ребра, вызвала непроизвольный выдох – и на вдохе в трубочку отправилась ложечка травяного порошка.
- Можете отпускать, - трубочку девушка выдернула и кинула в серебристый лоток для инструментов. – Надо промыть.
- И что теперь?
- Ждем, - даже удивилась Феола. – Считайте до пятисот, а я пока занята.
Из той же сумочки на свет появился мел, Феола принялась что-то рисовать прямо на полу. Амадо пригляделся – вроде бы как жирная запятая, только хвост у нее закручен спиралью. Несколько зигзагов вокруг, еще какая-то кривулина…
- Никогда такого не видел.
- Откуда бы? – Феола не отрывала от пола кусочек мела. Самого простого, белого, такого в любой лавке хоть ложкой ешь.
- Я изучал индейцев. В Университете.
- Это ритуальное письмо. Его нигде нет. Вообще нигде, - разъяснила Феола. – им владеют только шаманы, и передают только от учителя к ученику.
- А то, что я изучал, - Амадо небрежно набросал на листе названия месяцев и показал Феоле.
- Это для всех. Эти знаки не имеют силы. Все, не отвлекайте меня…
Мел полетел в сумочку, а из сумки появился маленький, не больше ладони, бубен. Черная кожа, белая кость.
Феола встряхнула его. Раз, два, три – удар! Раз, два, три – удар!
Хавьер смотрел, словно вглядывался в нечто надмирное. Амадо молча ждал. Что поделать, если он не родился магом?
Ничего. Магов тут и без него хватает.
Марина, в девичестве Вальдес, а сейчас ритана Сегарра была предупреждена отцом, и уже ждала гостей. Даже кофе сварить приказала, и пирожные на стол выставила.
Херардо подумал, что такая как она вполне могла дружить с Вирджинией Веласкес. Женщины были решительно непохожи друг на друга.
Вирждиния напоминала статую в своей величественности.
Марина была невысокой, хрупкой, легкой, словно птичка, светловолосой и подвижной. И Мерседес она обняла совершенно искренне.
- Бедная малышка!
Хотя малышка уже сейчас была на голову выше, чем Марина и шире в плечах. Но – неважно. Сострадания у Марины на шестерых хватило бы. Может, это и привлекло в ней ту же Вирджинию? Чувства, которых была практически лишена полумединка?
Возможно.
Уж насколько там чувства искренние – неизвестно, но главное, что они есть. Человек может их испытывать. А мединцы – далеко не всегда.
- Я слышала о трагедии. Держись, детка. Главное – пережить этот кошмар, рано или поздно все наладится.
Мерседес кивнула.
- Я тоже в это верю. Но мне кажется, что корни трагедии в мамином прошлом. Тетя Марина, мама с вами ничем не делилась? Расскажите, пожалуйста?
Марина прикусила кончик длиннющей косы. Спохватилась и сплюнула волос.
- Вот дурная привычка… сколько уж лет, а не отвыкнуть. Мерче, ты уверена?
- Покончила с собой моя бабушка. По матери. Убили отца, не просто так, а постаравшись подставить мать. Откуда-то у отца в сейфе взялись старинные драгоценности, а потом пропали. Это не просто так. я уверена, что мама не откровенничала, но может быть, хоть что-то она говорила? Нам бы хоть какую-то зацепку.
Марина прищурилась в сторону Херардо.
- Детка, ты уверена…?
Мерседес выпрямилась. Темные глаза сверкнули огнем, который хорошо был знаком всем обитателям Каса Норра. Глаза она унаследовала от деда…
- Если бы не тан Мальдонадо, меня бы уже и похитили, и убили, а может, и что похуже. У меня нет от него тайн.
- А у твоих родителей?
- У некроманта спрошу, - огрызнулась Мерседес. – Их эти тайны уже до могилы довели. Отца… мать может и не выкарабкаться!
Марина потупилась. Осознала.
- Прости. Ладно, я попробую все вспомнить. Проходите, располагайтесь, я прикажу подать кофе.
В уютной гостиной было тепло и солнечно. Отделка в золотистых тонах, цветы в больших вазах, легкие шторы…
Марина дождалась служанку с кофейником и сладостями, и только потом заговорила.
- Ты сама знаешь, Мерче, твоя мать не слишком любила откровенничать…
Если бы Мальдонадо не был художником, он бы и не заметил, как насмешливо блеснули глаза у служанки при этих словах. Но мужчина был и умен, и приметлив. А потом вежливо кашлянул.
- Дамы, вы позволите вас оставить на минуту?
Дамы, конечно, позволили. И мужчина вышел вслед за служанкой.
Служанкой ли? Домоправительница, не иначе. Так что Херардо был исключительно вежлив.
- Синьора, уделите мне пару минут?
- Конечно, тан. Что вам угодно?
Херардо поднял руку. В пальцах сверкнула золотая монета, которую он аккуратно вложил в руку дамы.
- Кусочек правды. Маленький такой…
- Насколько маленький, тан?
В пальцах мужчины сверкнула вторая монета.
- Ритана Марина и синьора Вирджиния действительно такие замечательные подруги? Или не совсем?
Женщина показательно задумалась.
Третья монета. Четвертая. Пятая.
И все словно в воздухе растворяются. Свойство у воздуха такое. Или у золота… куда там фокусникам!
После шестой монеты дама раскололась.
- Да не были они подругами никогда. Так, общались, но больше для прикрытия.
- Прикрытия?
- Ритана Марина никогда синьору Вирджинию не любила. Общалась, безусловно, но не любила. Не знаю уж, за что, но и отказа от дома ей нет, и радости от ее посещений нет. А вот только я с кучером поболтала пару раз…
- С кучером? Синьора?
Херардо слушал очень внимательно. И о потраченном золоте не жалел. Потому что Вирджиния оказалась не так проста. Зная, что ее визиты ритане Марине не доставляют никакого удовольствия, она их и не затягивала. А вместо этого просила вызвать ей коляску с кучером, и уезжала домой.
Ритана не возражала.
Можно бы и свой мобиль предложить, но синьора Вирджиния раз отказалась, два, она больше и не настаивала. Авось, и мобиль чище будет.
Херардо просто не знал, что первым мужчиной Вирджинии стал Серхио Вальдес. А то бы понял и ревность его супруги, и злость Марины Вальдес, и ее гнев на подругу. И ведь не выдерешь негодяйке волосы. Ничего такого она не сделала, подарков не требовала, отца из семьи не уводила, была с ним не так, чтобы очень долго, отношений не возобновляла, просто дружила и общалась.
Он просто зарабатывал деньги.
Казалось бы, что стоит мединцам просто натаскать со дна моря золота и серебра? Но - нет. Надо было зачем-то их легализовать.
Зачем?
Сальвадор вспоминал и одно, и другое, они крутили слова и так, и этак…
- Допустим, вернется демонесса. Где он планировал ее держать?
- Здесь, в Астилии.
- А как к этому отнесется власть? – спросила Феола. – Вот мне бы демон в моей стране не понравился.
И поняла, что опять попала в точку.
Амадо смотрел на нее так, словно она высказала нечто невероятное, в его разуме сейчас стыковались детали сложной головоломки.
- Гекатомба. Коронация. Смена власти…
Хавьер понял первым.
- Вы полагаете, кто-то из правящей семьи договорился с этими… тварями?
- Ради власти?
Хавьер придавил скепсис каблуком. Ради власти люди и с тварями, и с кем угодно договорятся. Кто бы спорил.
А Амадо складывал кусочки.
Отсюда и прикрытие.
Отсюда и похищение Мерседес. Вполне возможно, кто-то из высокородных… да что там! Из принцев! Кто-то в курсе дела. И собирается пользоваться всем в своих интересах!
Но кто?
И что планируется?
К примеру, королевская семья погибает, а кто-то остается в живых. И женится на Мерседес, все же, она внучка короля. Хотя и незаконная, но кровь-то та же?
А проверка?
Но квартерон…
- Феола, может ли квартерон пройти проверку королевскими регалиями?
- На что именно?
- Что не нечисть?
- А Мерче и не нечисть, - пожала плечами Фи. – Там той крови – капли, она и детей нормальных иметь может, и признаков у нее нет, и любить она умеет. Проверку она пройдет. Вот он, - кивок на Коронеля, - не пройдет. Его лично коснулась сила демона. Ему и в храме наверняка неуютно.
- Отвратительно, - сознался Сальвадор даже с облегчением. – Хожу раз в месяц, но лучше б мне углей в штаны сыпали.
- Демонесса меняла вас. Такое даром не проходит. А Мерче ту Синэри и в глаза не видела. Она пройдет любую проверку. Сможет. И в храме стоять, и на службу ходить, и детей родить. От человека. Я-то вижу.
Амадо схватился за голову.
И самое ужасное, что Сальвадор Коронель просто нет знал ничего! Толком с него и получить нечего было! Он просто помогал зарабатывать, устраивал вечера в своем доме, приемы, помогал налаживать связи, но в детали Рамон его не посвящал. Отлично понимал, что на Сальвадора даже давить не надо – только цыкнуть.
Что ж.
Среди мединцев есть и такие. Как несчастный мастер, изготовивший чашки. Как Сальвадор. Как та же Вирджиния – она ведь жила спокойно себе и ни во что не вникала…
Сальвадора отвели в камеру, и внимание мужчин переключилось на Эву.
***
- Неужели у вашей матери не было подруг? Она ни с кем не дружила, не делилась девичьими тайнами, не сплетничала о мужчинах? Так не бывает!
Мальдонадо точно это знал. Стопроцентно!
Небо может упасть на землю, солнце может взойти на западе, но чтобы бабы не сплетничали?
Вот это уже из разряда невероятного! А остальное – природные катаклизмы.
Мерседес честно задумалась. После визита к Коронелю, она была в таком состоянии, что Херардо пришлось отпаивать ее горячим вином. А оно опьяняет.
К концу третьей чашки Херардо был в курсе истории. Той ее части, которую знала Мерседес. И был уверен, что в версии девушки есть прорехи.
Протрезвела Мерседес достаточно быстро, но отнекиваться и брать свои слова назад, было поздно. Так что она развела руками.
- Мне мама ничего не говорила. Я знаю, она уходила из дома, но она ведь мне не докладывалась.
- Мерче, ты умная девушка. Подумай, пожалуйста. Наверняка, какие-то разговоры, что-то было. Может, детские воспоминания. Может, сувениры…
- Пояс! – припомнила Мерседес.
Алкоголь чуточку снял тормоза, и девушка вспомнила, как примеряла мамин пояс. Яркий, расшитые серебром, такой, синий…
- Мама говорила, Марина ей сама расшила.
- Марина?
- Марина Леонсия Вальдес.
- Не родственница ли она Серхио Вальдесу? Сейчас, минуту, я телефонирую….
Мария осталась в спальне одна, сидеть и думать, не наговорила ли она лишнего. Но Херардо вернулся буквально через пять минут.
- Я связался с Серхио Вальдесом. Он подтвердил, что Марина Леонсия – его дочь. И попросил нас съездить к ней и поговорить. Особенно тебя, Мерче, как женщину с женщиной.
Мерседес кивнула.
Да, некоторые вещи женщина никогда не расскажет мужчине. К примеру, объем талии.
Ни-ког-да!
А вот другой женщине можно. Под большим секретом, так, чтобы не больше половины города было в курсе дела. Так что Мерседес отправилась приводить себя в порядок – и надо ехать.
Херардо проводил ее задумчивым взглядом.
Не сильно ему верилось в какие-то новые данные. О некоторых вещах женщины и на исповеди не расскажут. Но вдруг?
В крайнем случае, Мерче чуточку отвлечется. Ей полезно.
Пусть посплетничает, столько на девушку навалилось, руками не развести… бедная малышка. Ничего, Херардо будет рядом и поможет. Только так!
***
- …!!! И …!!!
Материться милая дама начала практически с первой минуты. Вот как на нее воду вылили, так и начала. Минут десять это терпели, даже основные обороты записывали, потом всем надоело, и слово взял Амадо.
- Синьора Вильялобос, поговорим?
- …!!!
Ответом ему был новый залп матерщины. Уставать дама не собиралась, так что Хавьер подошел и аккуратно пережал ей губы двумя пальцами.
- Поговорим, рыбка? Или вскрывать будем?
- Ничего вы от меня не узнаете!
- Да неужели? – Хавьер покосился на жаровню и свои инструменты. Некромантские, но ими и пытать отлично можно. Есть и такое.
- Я ничего не скажу, - фыркнула женщина. – Вы не сможете мне сделать больно.
- Не врет, - припечатала Феола.
- Повышенный болевой порог? – задумался Амадо.
Хавьер и думать не стал. Просто взял из своего набора шило, и кивнул Треси.
- Выйди. Феола, ты тоже.
Феола подняла брови.
- Я?
- Это неприятное зрелище.
Феола только головой покачала.
- Меня вы такой мелочью не напугаете.
- Мне некогда тебя откачивать! – рыкнул Хавьер. Тереса уже вышла, к его большому облегчению. Феола напротив, подошла поближе.
- Мне интересно, чувствительность у нее одинаковая под полосами – и на обычной коже?
Хавьер сверкнул глазами.
- Будешь блевать – иди в угол. Мне с тобой возиться некогда.
- Феола, это будет грязно, - подключился Амадо. – Ты пойми, нам действительно надо все знать, а она будет молчать. Это видно. И магия на них не подействует, нет такой магии, чтобы все рассказывать…
Феола взмахнула рукой. Ей не хотелось говорить об этом, но Амадо...
Если они будут строить отношения, он должен знать о ней все. Даже это.
- Обучение у шамана включает и вскрытие трупов. И манипуляции с ними. И много чего неприятного, в том числе и умение терпеть боль. Вот это шило можно воткнуть и в меня, я ничего не почувствую.
- Зачем?
- Потому что я – хозяйка своего тела, разума и духа. И никак иначе. Обряды бывают грязными, кровавыми, страшными, болезненными, вплоть до ритуального самоубийства. Но их необходимо знать и выполнять. Если понадобится, я могу убить себя сама.
Амадо аж передернулся.
- Не дай Творец!
Феола спорить не стала. Ясно же, как будет, так и будет. В этой жизни ничего не угадаешь.
- Пытками меня не напугать. И я думала, их запретили?
- Людей – да. Мединцы не люди, - пояснил Амадо.
А если вспомнить, что они с ним делали… даже дважды – нелюди! Ему было за что мстить, он последний, кто будет отстаивать права мединцев!
Эва выплюнула еще один комок грязной брани.
Хавьер медленно погрузил иглу в ее руку.
Бесполезно. Разве что на острие, кроме крови, осталась еще и тягучая белесая слизь. И только. Ни боли, ни гримасы… человек много что может терпеть, но непроизвольную реакцию не скроешь. Пот на лбу, сокращение зрачков, бледность кожи…
Эва была абсолютно спокойна.
И то… пытать слизняка? Гиблое занятие. Им вообще можно все тело отрубить, если что – новое отрастет.*
*- не у всех слизней, но у некоторых морских есть такой механизм прим. авт.
Еще несколько попыток – и некромант ругнулся.
- Бесполезно!
Эва Мария наблюдала за его злостью с откровенной насмешкой.
- Что вы, - усмехнулась Феола. – Не бесполезно. Но это уже работа для шамана.
- Ты можешь с этим что-то сделать? – заинтересовался Амадо.
Феола кивнула, и принялась потрошить свою сумочку.
***
Что можно найти в дамской сумке? Такой маленькой, скромненькой, килограммов на пять живого веса и объемом в три-четыре черные дыры?
Теоретически – все.
Расческу, книжку, косметику, ключи, даже картошку, если очень надо, специи, пряности, кучу детских вещей, вязание, вышивку… просто – все. Говорят, при шитье сумок, в них вшивают карман в четвертое измерение, и глядя на горку содержимого, в это начинаешь верить.
В сумке Феолы было много-много бумажных и полотняных пакетиков. Несколько коробочек. Штук шесть маленьких пузырьков. И все это явно было уложено в строгом порядке, потому что нужный пакетик Феола достала почти не глядя. И трубочку из какого-то светлого дерева. И крохотную костяную ложечку, которой и зачерпнула зеленоватое содержимое пакетика.
- Вот так. Держите ей голову, крепко. Чтобы не дернулась лишний раз.
Амадо послушался.
Феола ловко вставила трубочку в нос женщины. Та задергалась, заорала что-то невнятно-матерное, но куда там!
Феола резко двинула ее под ребра, вызвала непроизвольный выдох – и на вдохе в трубочку отправилась ложечка травяного порошка.
- Можете отпускать, - трубочку девушка выдернула и кинула в серебристый лоток для инструментов. – Надо промыть.
- И что теперь?
- Ждем, - даже удивилась Феола. – Считайте до пятисот, а я пока занята.
Из той же сумочки на свет появился мел, Феола принялась что-то рисовать прямо на полу. Амадо пригляделся – вроде бы как жирная запятая, только хвост у нее закручен спиралью. Несколько зигзагов вокруг, еще какая-то кривулина…
- Никогда такого не видел.
- Откуда бы? – Феола не отрывала от пола кусочек мела. Самого простого, белого, такого в любой лавке хоть ложкой ешь.
- Я изучал индейцев. В Университете.
- Это ритуальное письмо. Его нигде нет. Вообще нигде, - разъяснила Феола. – им владеют только шаманы, и передают только от учителя к ученику.
- А то, что я изучал, - Амадо небрежно набросал на листе названия месяцев и показал Феоле.
- Это для всех. Эти знаки не имеют силы. Все, не отвлекайте меня…
Мел полетел в сумочку, а из сумки появился маленький, не больше ладони, бубен. Черная кожа, белая кость.
Феола встряхнула его. Раз, два, три – удар! Раз, два, три – удар!
Хавьер смотрел, словно вглядывался в нечто надмирное. Амадо молча ждал. Что поделать, если он не родился магом?
Ничего. Магов тут и без него хватает.
***
Марина, в девичестве Вальдес, а сейчас ритана Сегарра была предупреждена отцом, и уже ждала гостей. Даже кофе сварить приказала, и пирожные на стол выставила.
Херардо подумал, что такая как она вполне могла дружить с Вирджинией Веласкес. Женщины были решительно непохожи друг на друга.
Вирждиния напоминала статую в своей величественности.
Марина была невысокой, хрупкой, легкой, словно птичка, светловолосой и подвижной. И Мерседес она обняла совершенно искренне.
- Бедная малышка!
Хотя малышка уже сейчас была на голову выше, чем Марина и шире в плечах. Но – неважно. Сострадания у Марины на шестерых хватило бы. Может, это и привлекло в ней ту же Вирджинию? Чувства, которых была практически лишена полумединка?
Возможно.
Уж насколько там чувства искренние – неизвестно, но главное, что они есть. Человек может их испытывать. А мединцы – далеко не всегда.
- Я слышала о трагедии. Держись, детка. Главное – пережить этот кошмар, рано или поздно все наладится.
Мерседес кивнула.
- Я тоже в это верю. Но мне кажется, что корни трагедии в мамином прошлом. Тетя Марина, мама с вами ничем не делилась? Расскажите, пожалуйста?
Марина прикусила кончик длиннющей косы. Спохватилась и сплюнула волос.
- Вот дурная привычка… сколько уж лет, а не отвыкнуть. Мерче, ты уверена?
- Покончила с собой моя бабушка. По матери. Убили отца, не просто так, а постаравшись подставить мать. Откуда-то у отца в сейфе взялись старинные драгоценности, а потом пропали. Это не просто так. я уверена, что мама не откровенничала, но может быть, хоть что-то она говорила? Нам бы хоть какую-то зацепку.
Марина прищурилась в сторону Херардо.
- Детка, ты уверена…?
Мерседес выпрямилась. Темные глаза сверкнули огнем, который хорошо был знаком всем обитателям Каса Норра. Глаза она унаследовала от деда…
- Если бы не тан Мальдонадо, меня бы уже и похитили, и убили, а может, и что похуже. У меня нет от него тайн.
- А у твоих родителей?
- У некроманта спрошу, - огрызнулась Мерседес. – Их эти тайны уже до могилы довели. Отца… мать может и не выкарабкаться!
Марина потупилась. Осознала.
- Прости. Ладно, я попробую все вспомнить. Проходите, располагайтесь, я прикажу подать кофе.
В уютной гостиной было тепло и солнечно. Отделка в золотистых тонах, цветы в больших вазах, легкие шторы…
Марина дождалась служанку с кофейником и сладостями, и только потом заговорила.
- Ты сама знаешь, Мерче, твоя мать не слишком любила откровенничать…
Если бы Мальдонадо не был художником, он бы и не заметил, как насмешливо блеснули глаза у служанки при этих словах. Но мужчина был и умен, и приметлив. А потом вежливо кашлянул.
- Дамы, вы позволите вас оставить на минуту?
Дамы, конечно, позволили. И мужчина вышел вслед за служанкой.
Служанкой ли? Домоправительница, не иначе. Так что Херардо был исключительно вежлив.
- Синьора, уделите мне пару минут?
- Конечно, тан. Что вам угодно?
Херардо поднял руку. В пальцах сверкнула золотая монета, которую он аккуратно вложил в руку дамы.
- Кусочек правды. Маленький такой…
- Насколько маленький, тан?
В пальцах мужчины сверкнула вторая монета.
- Ритана Марина и синьора Вирджиния действительно такие замечательные подруги? Или не совсем?
Женщина показательно задумалась.
Третья монета. Четвертая. Пятая.
И все словно в воздухе растворяются. Свойство у воздуха такое. Или у золота… куда там фокусникам!
После шестой монеты дама раскололась.
- Да не были они подругами никогда. Так, общались, но больше для прикрытия.
- Прикрытия?
- Ритана Марина никогда синьору Вирджинию не любила. Общалась, безусловно, но не любила. Не знаю уж, за что, но и отказа от дома ей нет, и радости от ее посещений нет. А вот только я с кучером поболтала пару раз…
- С кучером? Синьора?
Херардо слушал очень внимательно. И о потраченном золоте не жалел. Потому что Вирджиния оказалась не так проста. Зная, что ее визиты ритане Марине не доставляют никакого удовольствия, она их и не затягивала. А вместо этого просила вызвать ей коляску с кучером, и уезжала домой.
Ритана не возражала.
Можно бы и свой мобиль предложить, но синьора Вирджиния раз отказалась, два, она больше и не настаивала. Авось, и мобиль чище будет.
Херардо просто не знал, что первым мужчиной Вирджинии стал Серхио Вальдес. А то бы понял и ревность его супруги, и злость Марины Вальдес, и ее гнев на подругу. И ведь не выдерешь негодяйке волосы. Ничего такого она не сделала, подарков не требовала, отца из семьи не уводила, была с ним не так, чтобы очень долго, отношений не возобновляла, просто дружила и общалась.
