Тони спорить не стала. Действительно, голос у нее женский. Красивый, грудной, петь она хорошо умеет, но все равно не мужской. И не получится подстроиться.
Хотя…
Долорес рассказывала, есть трава, которая огрубляет связки. Десятидневье попьешь – и хрипишь месяц. Но ей-то зачем?
- Захочешь обратить мое внимание на что-то еще – сожмешь мне ладонь.
- Хорошо.
Синьора Луиса тоже немного волновалась. Иначе зачем было повторять инструктаж в десятый раз.
А вот и дом коллекционера…
Антония смотрела во все глаза. Красиво… и не меньше, чем у Араконов, кстати. Только у Араконов все вылизано, вычищено, аккуратно, к газону хоть линейку прикладывай, из кустов ни одной ветки не торчит, все фигурное, элегантное…
Неживое.
Иногда хоть ты волком вой от всей этой прилизанности.
А здесь картина другая.
Здесь и ветки у кустов врастопырку, и трава вымахала, и сорняки в ней наверняка есть… и так тянет поваляться на этом шелковистом ковре! Дома Тони так и сделала бы! Еще бы и подремала.
Неухожено тут, но уютно и видно, что с любовью.
Дом грустно смотрел темными окнами, словно слепыми глазами, и казался осиротевшим. Ему было тоскливо и плохо… Тони ненароком погладила один из камней, на котором сидела горестная статуя льва. Она тоже печалилась о хозяине.
Пальцы кольнуло, и на льва Антония поглядела с уважением.
Или…
Не может быть! Чтобы ему было уже четыреста пятьдесят лет? Надо потом спросить у синьоры Луисы.
Да ну, бред! Раньше она ведь с таким не сталкивалась, а в родном замке Антонии камней с историей было куда как побольше, чем здесь.
Антония выкинула все из головы и проследовала в дом за синьорой Луисой.
- Добрый вечер, - «хозяин дома» не иначе, как страдал острой зубной болью.
- Добрый вечер, мальчик, - синьора церемониться не собиралась. – Какое печальное событие…
- Для вас, синьора? Дядюшка специально оговорил в своем завещании, чтобы вы купили все, что вам приглянется.
- Я потеряла выгодного клиента, - синьора решила не церемониться с наследником. Тони тоже.
Какой-то он весь был… наследник ей не понравился. Невысокий, тощий, похожий на суслика, вставшего на задние лапы, в дешевом костюме… кажется, при жизни богатый дядюшка не сильно жаловал свою родню?
Зато теперь они дорвались.
Антония, разозлившись непонятно на что, выпустила из-под контроля свою силу, и наследник поежился. С опаской посмотрел на Тони.
- Это… это с вами?
- Вы Хорхе Дуардо Саларанса? - синьора Луиса не собиралась откровенничать. – Сын младшего брата синьора Саларанса?
- Да.
- Ваш дядя мне о вас рассказывал. И был уверен, что вы выполните его просьбы в точности.
Наследник невольно приосанился.
- Я… да.
- Давайте сделаем так. Ваш дядя упоминал обо мне?
- Да синьора Маркос.
- Полагаю, он называл меня старой выжигой? – с ухмылкой уточнила дама.
Наследник забавно запунцовел ушами.
- Эммм… синьора, он говорил, что цены у вас драконовские.
- Но и я даю честную цену своим поставщикам. Давайте сделаем так, я знаю, что у вашего дяди есть опись имущества.
- Да.
- Мы с моим спутником пройдемся по дому, я отберу то, что хотела бы купить, а потом назову свою цену. Вы сравните ее с той, которая указана в описи, ну и поторгуемся, если что.
- Приемлемо, синьора. С вашего позволения, с вас сопровождать не стану. Мне все это хламье не нравится…
Синьора по-матерински потрепала наследника по руке.
- Не переживайте, мальчик мой. Редко кто может понять этот трепет коллекционера. В этом нет ничего дурного, у вас наверняка, есть свои увлечения. Собаки, наверное?
Антония задумалась, откуда синьора Луиса об этом узнала. Потом пригляделась к брюкам молодого человека, и едва не фыркнула.
Собачьей шерсти на них было – хоть ты носки вяжи. Короткая такая, рыжеватая…
- О, да! Я развожу левреток! У нас с родителями свой питомник… - воодушевился парень.
- Вот видите. А ваш дядюшка всю жизнь ненавидел собак.
- Отец рассказывал, как дядюшку в детстве покусала мамина моська…
- В детстве и моська – крокодил.
- Собаки – умнейшие и очаровательные создания, - серьезно произнес наследник. И поскольку спорить с ним никто не стал, предоставил покупателям свободу действий.
Комната, еще одна комната… особенно Антония и не нужна была. Синьора Луиса обходила комнаты, что-то помечала для себя в большом блокноте, Антония оглядывалась по сторонам.
Всего было много.
Не так, как в антикварной лавке, но тоже достаточно неприятно. Много хлама, много вещей, много пыли… пару раз она уже чихнула.
Синьора Луиса остановилась перед столиком с изящной вазочкой.
- Может, еще и это…
Антония пожала плечами.
Ваза была самой обыкновенной. Неинтересной даже, серая роспись по фарфору, блеклые невзрачные цветы…
- Некрасиво.
- А я боюсь, что у меня не хватит денег. Это мастер Шелре, он жил примерно двести лет тому назад. И его произведения покупаются по весу золота.
Антония пожала плечами.
- Все равно некрасиво.
И не удержалась. Взяла вазочку в руки.
Это было…
Как со львом.
Мгновенный укол, словно холодок пробежавший по телу. Словно искорка, блеснувшая где-то в глубине сознания.
- Этой вазе двенадцать лет, - озвучила Тони.
- Полагаешь?
- Подозреваю.
- А столику?
Тони поставила вазочку на место и коснулась ладонью гладкой поверхности, набранной из разных пород дерева.
- Сто двадцать восемь.
- Уверена? – остро взглянула синьора Луиса.
- Мне так кажется.
- И давно у тебя это «кажется»?
Антония пожала плечами.
- Не знаю. Нет. У Араконов я блокирую свой дар, а здесь выпустила на свободу. Позволила проявиться.
- А дома?
- Дома я и так все знала, - Тони улыбнулась.
Лассара.
Символ владычества некромантов… кто из предков славился своим чувством юмора?
Некроманты злые, черные и им положено жить в башне?
Вот мы и выстроим башню.
Белую-белую. И герб Лассара будет абсолютно некромантским – алой розой на белом фоне.
- Ага… давай посмотрим что-нибудь еще, - решила синьора.
Антония за всю жизнь не брала в руки столько вещей, сколько за следующий час. Она касалась диванов и столиков, вазочек и статуэток… как объяснила синьора Луиса, возраст Антония определяла практически идеально. Может быть, и до года…
Для антиквара – чудесное умение.
Для некроманта…
А что в этом удивительного? Возраст покойника любой некромант определит с точностью до дня. Это, конечно, не покойник, но что с того? Синьора Луиса прожила долгую жизнь, и знала, что дар может принимать самые разные формы.
Все было хорошо и спокойно до маленькой комнаты, в которой были выставлены ювелирные украшения.
Маленькие витринки, бархатные подушечки, кольца и серьги, ожерелья и браслеты…
Все пристегнуто цепочками так, что сразу не оторвешь и в карман не спрячешь.
- Сорочья радость, - фыркнула синьора.
А Антонию неудержимо потянуло в угол.
Перстень был нарочито скромным. Аметист квадратной формы в обрамлении маленьких черных камушков. Красиво, но не привлекает внимания.
- Тони?
- Мне нравится это кольцо…
Тонкие пальцы потянулись, взяли безделушку, погладили…
- Ох!
Синьора Долорес прижала пальцы ко рту, видя, как открывается пространство под камнем. И под ним обнаруживается легкий зеленоватый порошок.
- Творец!
Хорошо, она не видела лица Антонии, а то испугалась бы еще больше.
- Вина, моя королева?
- Разве что чуть-чуть…
Раскинувшаяся на подушках женщина очаровательна.
У нее громадные карие глаза, роскошные каштановые волосы и тело…
Сейчас она обнажена, и видит Единый, ей нечего стыдиться! За такую фигуру любая женщина даст обрить себя налысо. Высокая грудь, точеные бедра, а какое лицо!
Невероятно красивое…
И улыбка, улыбка, показывающая белые ровные зубки.
Рядом с ней определенно, мужчина. Но Антония не видит его лица. Она видит сильные руки, одна из которых украшена этим кольцом.
Видит, как льется в кубок вино, смешиваясь с зеленью порошка, видит, как мужчина с улыбкой подает его красавице.
- Я так люблю тебя, Джастин. Когда мы поженимся, я рожу тебе детей… много…
Красавица отпивает из кубка.
Все происходит так быстро, что она даже не успевает ничего осознать. Вообще ничего.
Откидывается назад голова, белеет точеное лицо, становясь похожим на мраморную скульптуру – неживую… совсем неживую…
Карие глаза тускнеют, из них уходит нечто неуловимое… жизнь?
Это настолько страшно и непереносимо, что мужчина делает шаг вперед – и закрывает их. Рукой с кольцом. Тем самым.
Красивой формы пальцы, овальные ногти, рядом с этим кольцом – еще одно. Белый камень в оправе красного золота… именно белый, не прозрачный, не бриллиант.
Очень необычно.
- Прости, Гвин. Но детей мне будет рожать законная жена, а не подзаборная шлюха.
Взблескивает лиловым дорогое кольцо…
Антония очнулась на полу.
Она стояла на коленях, синьора трясла ее за плечи.
- Тони! ТОНИ!!!
- Я в порядке, - шепнула Антония. – Потом поговорим, хорошо?
- Да.
Синьора что-то черкнула в блокноте.
- Больше тебя ни к чему не тянет?
- Нет, синьора.
- Вот и отлично.
Антония не сильно удивилась, когда то самое кольцо оказалось в списке купленного.
В лавке синьора Луиса почти силком усадила Антонию в кресло, налила ей чая и подвинула блюдце с чоколатой.
- Ешь.
- Мне надо…
- Я понимаю. Тебе надо уходить.
- Да, синьора.
- Но пять минут у тебя есть? Да и силы надо восполнить, ты их много сегодня потратила. Что с тобой было? Возраст кольца?
Антония качнула головой.
А потом принялась пересказывать увиденное. Синьора слушала молча, а потом начала задавать вопросы.
- Джастин? И Гвин?
- Да.
- И на руке кольцо из красного золота с белым камнем?
- Да.
- Забавно. Кажется, я знаю о каком кольце идет речь. Но не стоит об этом распространяться. Ты не почувствовала, когда это было?
- Это было давно, - Тони прислушалась к своим ощущениям. – Лет двадцать, может, тридцать тому назад. И это была единственная жертва.
- Мужчины?
- Кольца.
- Понятно… ладно, не думай сейчас об этом. Может быть потом представится случай что-то выяснить подробнее.
Антония кивнула.
- Может быть.
- А пока я тебе должна. Благодаря тебе я сберегла хорошие деньги.
- Синьора?
- Не всегда можно отличить искусную подделку. Но часто за них платят бешеные деньги. Я могла бы купить несколько таких…
- Как та ваза?
- Да. У тебя полезный талант, ощущать возраст вещи. Но советую не говорить о нем никому.
Антония кивнула еще раз.
- Не буду. И вообще, мне пора домой. Хотелось бы хоть пару часов поспать.
- Приходи, как сможешь.
- Послезавтра маскарад, а потом я приду, - пообещала Антония, отправляясь переодеваться.
Не забыла она надеть и ладанку. Ни к чему привлекать к себе внимание. Хотя… интересно у нее дар раскрывается. А вроде как она больше склонна к спиритизму?
Или это одна из его разновидностей?
Дома Антония посоветовалась бы с Долорес, покопалась в библиотеке. А здесь?
Не в церковь же идти с этим вопросом.
Оставалось только ждать и наблюдать, авось все и само прояснится.
Темная мостовая мягко стелилась ей под ноги. Антония сторожко оглядывалась вокруг, не желая попадаться никому на глаза. И неудивительно, что темную тень у калитки она заметила первой.
Спряталась в тени платана, пригляделась.
Роман?
Но что он здесь делает? Это явно не любовное свидание.
Мужчина кого-то ждал. Вот рядом с ним словно из воздуха соткалась темная тень, Роман передал этому человеку… нечто – и вернулся в дом.
Антония выждала с полчаса, и только тогда решила пройти в калитку. Ей повезло – никто не заметил девушку. Все спали.
Тони сбросила одежду и нырнула под одеяло. Вытянулась во весь рост.
- Хорошо…
В столице ей нравилось. Если бы она просто жила сама по себе… но на какие деньги?
Ах, все упирается именно в этот вопрос. Деньги, деньги… хоть церковь и не считает их душеполезными, но ведь и церковники от денег не отказываются!
Почему она не богатая наследница? Увы и ах…
Ах, маскарад!
Простонародье веселится от души, смеется, выпивает, танцует…
Антония подумала, что там было бы интереснее.
Но и тут…
Маски смешиваются с масками, сатиры и нимфы, разбойники и короли, принцессы и феи, гномы и лепреконы…
Ритана Розалия в наряде королевы Осени, и ее супруг в простом черном костюме. Для мужчин возможно снисхождение – простая полумаска и черный костюм.
Дамы себе такого не позволяют.
Альба была в желтом шелковом платье расшитом нарциссами, Паулина – в розовом, понятно, расшитом розами. Венки на головах девушек были сплетены из соответствующих цветов, равно, как и к поясам были приколоты букетики тех же нарциссов и роз.
Антония стояла в наряде цыганки.
Черно-красная юбка, черный лиф, черная же маска…
Прыщи, которые ярко выделяются на белой коже.
Ритана Розалия с удовольствием поглядывала на девушку. Хорошо, когда человек знает свое место и послушно оттеняет ее дочерей. А Антония считала минуты.
И…
- Тан Адан, мое почтение. Ритана Розалия…
Барбара, очаровательная, словно первоцвет, улыбалась знакомым. Сопровождающий ее Эудженио кланялся, целуя дамам ручки, многозначительно задерживая руку Альбы в своих ладонях.
Сердце Антонии пропустило удар. Руки похолодели.
Как же он очарователен в нежно-голубом!
Как красив!
На светлых волосах ловко сидит голубая, с серебром шляпа, камзол вышит серебряной нитью по моде скольких-то веков давности… кажется, что-то подобное Тони видела в портретной галерее Лассара… лет триста? Может, чуть больше.
Кружевное жабо чуть растрепалось, прядь золотых волос упала на лоб…
Ах, как же он хорош!
Альба стояла рядом с ним, и Творец, какую же очаровательную пару они составляли.
Тони до крови прикусила изнутри щеку.
- Барба, милая, а ваш супруг…
- Он решил не составлять мне сегодня компанию.
- А наш милейший Амадо?
Легкая гримаска.
- Он обещал явиться чуть позже… если вообще явится. Увы, в чем-то мой сын пошел в своего отца и так же не любит праздники. Если бы не Эудженио, я бы осталась в одиночестве, а это так невероятно грустно!
- О, как я вам сочувствую, милая Барбара… возможно, вы не откажетесь провести это время в нашей компании?
- Не откажусь, милая Роза…
И никто не заметил, как Антония тихо отступила в тень деревьев. Всем было не до нее.
Самое уединенное место на маскараде – дамская комната. Туда Антония и зашла.
Р-раз! Лицо и декольте протерто от прыщей и кожа вновь светится матовой белизной.
Два – и черная маска меняется на красную. Благо, в карманах цыганского платья можно поросенка спрятать, не то, что маску.
Осталось самое простое.
Снять юбку, вывернуть ее наизнанку и снова надеть.
Она была красной с черными оборками, а теперь станет черной с красными оборками. И волосы. Сколоть в узел, воткнуть высокий гребень, набросить сверху кружево мантильи. Приколоть на грудь алый цветок, сделанный из обрезков шелка, пощипать губы, чтобы краснели.
И вот перед вами уже не совсем цыганка.
Кто?
Разве важно?
Маска надежно скрывает лицо, а слова…
Тони будет молчать.
Ах, маскарад…
Симфония света, цвета, звука, хаос – и в то же время строгая упорядоченность.
Освещенная площадка для танцев – и укромные уголки парка.
Стойки с прохладительными напитками и пирожными, крохотные прилавки, на которых продают благотворительные товары - и беседки, в которых надо перевязывать вход белой лентой – занято.
Хотя…
Долорес рассказывала, есть трава, которая огрубляет связки. Десятидневье попьешь – и хрипишь месяц. Но ей-то зачем?
- Захочешь обратить мое внимание на что-то еще – сожмешь мне ладонь.
- Хорошо.
Синьора Луиса тоже немного волновалась. Иначе зачем было повторять инструктаж в десятый раз.
А вот и дом коллекционера…
Антония смотрела во все глаза. Красиво… и не меньше, чем у Араконов, кстати. Только у Араконов все вылизано, вычищено, аккуратно, к газону хоть линейку прикладывай, из кустов ни одной ветки не торчит, все фигурное, элегантное…
Неживое.
Иногда хоть ты волком вой от всей этой прилизанности.
А здесь картина другая.
Здесь и ветки у кустов врастопырку, и трава вымахала, и сорняки в ней наверняка есть… и так тянет поваляться на этом шелковистом ковре! Дома Тони так и сделала бы! Еще бы и подремала.
Неухожено тут, но уютно и видно, что с любовью.
Дом грустно смотрел темными окнами, словно слепыми глазами, и казался осиротевшим. Ему было тоскливо и плохо… Тони ненароком погладила один из камней, на котором сидела горестная статуя льва. Она тоже печалилась о хозяине.
Пальцы кольнуло, и на льва Антония поглядела с уважением.
Или…
Не может быть! Чтобы ему было уже четыреста пятьдесят лет? Надо потом спросить у синьоры Луисы.
Да ну, бред! Раньше она ведь с таким не сталкивалась, а в родном замке Антонии камней с историей было куда как побольше, чем здесь.
Антония выкинула все из головы и проследовала в дом за синьорой Луисой.
***
- Добрый вечер, - «хозяин дома» не иначе, как страдал острой зубной болью.
- Добрый вечер, мальчик, - синьора церемониться не собиралась. – Какое печальное событие…
- Для вас, синьора? Дядюшка специально оговорил в своем завещании, чтобы вы купили все, что вам приглянется.
- Я потеряла выгодного клиента, - синьора решила не церемониться с наследником. Тони тоже.
Какой-то он весь был… наследник ей не понравился. Невысокий, тощий, похожий на суслика, вставшего на задние лапы, в дешевом костюме… кажется, при жизни богатый дядюшка не сильно жаловал свою родню?
Зато теперь они дорвались.
Антония, разозлившись непонятно на что, выпустила из-под контроля свою силу, и наследник поежился. С опаской посмотрел на Тони.
- Это… это с вами?
- Вы Хорхе Дуардо Саларанса? - синьора Луиса не собиралась откровенничать. – Сын младшего брата синьора Саларанса?
- Да.
- Ваш дядя мне о вас рассказывал. И был уверен, что вы выполните его просьбы в точности.
Наследник невольно приосанился.
- Я… да.
- Давайте сделаем так. Ваш дядя упоминал обо мне?
- Да синьора Маркос.
- Полагаю, он называл меня старой выжигой? – с ухмылкой уточнила дама.
Наследник забавно запунцовел ушами.
- Эммм… синьора, он говорил, что цены у вас драконовские.
- Но и я даю честную цену своим поставщикам. Давайте сделаем так, я знаю, что у вашего дяди есть опись имущества.
- Да.
- Мы с моим спутником пройдемся по дому, я отберу то, что хотела бы купить, а потом назову свою цену. Вы сравните ее с той, которая указана в описи, ну и поторгуемся, если что.
- Приемлемо, синьора. С вашего позволения, с вас сопровождать не стану. Мне все это хламье не нравится…
Синьора по-матерински потрепала наследника по руке.
- Не переживайте, мальчик мой. Редко кто может понять этот трепет коллекционера. В этом нет ничего дурного, у вас наверняка, есть свои увлечения. Собаки, наверное?
Антония задумалась, откуда синьора Луиса об этом узнала. Потом пригляделась к брюкам молодого человека, и едва не фыркнула.
Собачьей шерсти на них было – хоть ты носки вяжи. Короткая такая, рыжеватая…
- О, да! Я развожу левреток! У нас с родителями свой питомник… - воодушевился парень.
- Вот видите. А ваш дядюшка всю жизнь ненавидел собак.
- Отец рассказывал, как дядюшку в детстве покусала мамина моська…
- В детстве и моська – крокодил.
- Собаки – умнейшие и очаровательные создания, - серьезно произнес наследник. И поскольку спорить с ним никто не стал, предоставил покупателям свободу действий.
***
Комната, еще одна комната… особенно Антония и не нужна была. Синьора Луиса обходила комнаты, что-то помечала для себя в большом блокноте, Антония оглядывалась по сторонам.
Всего было много.
Не так, как в антикварной лавке, но тоже достаточно неприятно. Много хлама, много вещей, много пыли… пару раз она уже чихнула.
Синьора Луиса остановилась перед столиком с изящной вазочкой.
- Может, еще и это…
Антония пожала плечами.
Ваза была самой обыкновенной. Неинтересной даже, серая роспись по фарфору, блеклые невзрачные цветы…
- Некрасиво.
- А я боюсь, что у меня не хватит денег. Это мастер Шелре, он жил примерно двести лет тому назад. И его произведения покупаются по весу золота.
Антония пожала плечами.
- Все равно некрасиво.
И не удержалась. Взяла вазочку в руки.
Это было…
Как со львом.
Мгновенный укол, словно холодок пробежавший по телу. Словно искорка, блеснувшая где-то в глубине сознания.
- Этой вазе двенадцать лет, - озвучила Тони.
- Полагаешь?
- Подозреваю.
- А столику?
Тони поставила вазочку на место и коснулась ладонью гладкой поверхности, набранной из разных пород дерева.
- Сто двадцать восемь.
- Уверена? – остро взглянула синьора Луиса.
- Мне так кажется.
- И давно у тебя это «кажется»?
Антония пожала плечами.
- Не знаю. Нет. У Араконов я блокирую свой дар, а здесь выпустила на свободу. Позволила проявиться.
- А дома?
- Дома я и так все знала, - Тони улыбнулась.
Лассара.
Символ владычества некромантов… кто из предков славился своим чувством юмора?
Некроманты злые, черные и им положено жить в башне?
Вот мы и выстроим башню.
Белую-белую. И герб Лассара будет абсолютно некромантским – алой розой на белом фоне.
- Ага… давай посмотрим что-нибудь еще, - решила синьора.
Антония за всю жизнь не брала в руки столько вещей, сколько за следующий час. Она касалась диванов и столиков, вазочек и статуэток… как объяснила синьора Луиса, возраст Антония определяла практически идеально. Может быть, и до года…
Для антиквара – чудесное умение.
Для некроманта…
А что в этом удивительного? Возраст покойника любой некромант определит с точностью до дня. Это, конечно, не покойник, но что с того? Синьора Луиса прожила долгую жизнь, и знала, что дар может принимать самые разные формы.
Все было хорошо и спокойно до маленькой комнаты, в которой были выставлены ювелирные украшения.
Маленькие витринки, бархатные подушечки, кольца и серьги, ожерелья и браслеты…
Все пристегнуто цепочками так, что сразу не оторвешь и в карман не спрячешь.
- Сорочья радость, - фыркнула синьора.
А Антонию неудержимо потянуло в угол.
Перстень был нарочито скромным. Аметист квадратной формы в обрамлении маленьких черных камушков. Красиво, но не привлекает внимания.
- Тони?
- Мне нравится это кольцо…
Тонкие пальцы потянулись, взяли безделушку, погладили…
- Ох!
Синьора Долорес прижала пальцы ко рту, видя, как открывается пространство под камнем. И под ним обнаруживается легкий зеленоватый порошок.
- Творец!
Хорошо, она не видела лица Антонии, а то испугалась бы еще больше.
***
- Вина, моя королева?
- Разве что чуть-чуть…
Раскинувшаяся на подушках женщина очаровательна.
У нее громадные карие глаза, роскошные каштановые волосы и тело…
Сейчас она обнажена, и видит Единый, ей нечего стыдиться! За такую фигуру любая женщина даст обрить себя налысо. Высокая грудь, точеные бедра, а какое лицо!
Невероятно красивое…
И улыбка, улыбка, показывающая белые ровные зубки.
Рядом с ней определенно, мужчина. Но Антония не видит его лица. Она видит сильные руки, одна из которых украшена этим кольцом.
Видит, как льется в кубок вино, смешиваясь с зеленью порошка, видит, как мужчина с улыбкой подает его красавице.
- Я так люблю тебя, Джастин. Когда мы поженимся, я рожу тебе детей… много…
Красавица отпивает из кубка.
Все происходит так быстро, что она даже не успевает ничего осознать. Вообще ничего.
Откидывается назад голова, белеет точеное лицо, становясь похожим на мраморную скульптуру – неживую… совсем неживую…
Карие глаза тускнеют, из них уходит нечто неуловимое… жизнь?
Это настолько страшно и непереносимо, что мужчина делает шаг вперед – и закрывает их. Рукой с кольцом. Тем самым.
Красивой формы пальцы, овальные ногти, рядом с этим кольцом – еще одно. Белый камень в оправе красного золота… именно белый, не прозрачный, не бриллиант.
Очень необычно.
- Прости, Гвин. Но детей мне будет рожать законная жена, а не подзаборная шлюха.
Взблескивает лиловым дорогое кольцо…
***
Антония очнулась на полу.
Она стояла на коленях, синьора трясла ее за плечи.
- Тони! ТОНИ!!!
- Я в порядке, - шепнула Антония. – Потом поговорим, хорошо?
- Да.
Синьора что-то черкнула в блокноте.
- Больше тебя ни к чему не тянет?
- Нет, синьора.
- Вот и отлично.
Антония не сильно удивилась, когда то самое кольцо оказалось в списке купленного.
***
В лавке синьора Луиса почти силком усадила Антонию в кресло, налила ей чая и подвинула блюдце с чоколатой.
- Ешь.
- Мне надо…
- Я понимаю. Тебе надо уходить.
- Да, синьора.
- Но пять минут у тебя есть? Да и силы надо восполнить, ты их много сегодня потратила. Что с тобой было? Возраст кольца?
Антония качнула головой.
А потом принялась пересказывать увиденное. Синьора слушала молча, а потом начала задавать вопросы.
- Джастин? И Гвин?
- Да.
- И на руке кольцо из красного золота с белым камнем?
- Да.
- Забавно. Кажется, я знаю о каком кольце идет речь. Но не стоит об этом распространяться. Ты не почувствовала, когда это было?
- Это было давно, - Тони прислушалась к своим ощущениям. – Лет двадцать, может, тридцать тому назад. И это была единственная жертва.
- Мужчины?
- Кольца.
- Понятно… ладно, не думай сейчас об этом. Может быть потом представится случай что-то выяснить подробнее.
Антония кивнула.
- Может быть.
- А пока я тебе должна. Благодаря тебе я сберегла хорошие деньги.
- Синьора?
- Не всегда можно отличить искусную подделку. Но часто за них платят бешеные деньги. Я могла бы купить несколько таких…
- Как та ваза?
- Да. У тебя полезный талант, ощущать возраст вещи. Но советую не говорить о нем никому.
Антония кивнула еще раз.
- Не буду. И вообще, мне пора домой. Хотелось бы хоть пару часов поспать.
- Приходи, как сможешь.
- Послезавтра маскарад, а потом я приду, - пообещала Антония, отправляясь переодеваться.
Не забыла она надеть и ладанку. Ни к чему привлекать к себе внимание. Хотя… интересно у нее дар раскрывается. А вроде как она больше склонна к спиритизму?
Или это одна из его разновидностей?
Дома Антония посоветовалась бы с Долорес, покопалась в библиотеке. А здесь?
Не в церковь же идти с этим вопросом.
Оставалось только ждать и наблюдать, авось все и само прояснится.
Темная мостовая мягко стелилась ей под ноги. Антония сторожко оглядывалась вокруг, не желая попадаться никому на глаза. И неудивительно, что темную тень у калитки она заметила первой.
Спряталась в тени платана, пригляделась.
Роман?
Но что он здесь делает? Это явно не любовное свидание.
Мужчина кого-то ждал. Вот рядом с ним словно из воздуха соткалась темная тень, Роман передал этому человеку… нечто – и вернулся в дом.
Антония выждала с полчаса, и только тогда решила пройти в калитку. Ей повезло – никто не заметил девушку. Все спали.
Тони сбросила одежду и нырнула под одеяло. Вытянулась во весь рост.
- Хорошо…
В столице ей нравилось. Если бы она просто жила сама по себе… но на какие деньги?
Ах, все упирается именно в этот вопрос. Деньги, деньги… хоть церковь и не считает их душеполезными, но ведь и церковники от денег не отказываются!
Почему она не богатая наследница? Увы и ах…
***
Ах, маскарад!
Простонародье веселится от души, смеется, выпивает, танцует…
Антония подумала, что там было бы интереснее.
Но и тут…
Маски смешиваются с масками, сатиры и нимфы, разбойники и короли, принцессы и феи, гномы и лепреконы…
Ритана Розалия в наряде королевы Осени, и ее супруг в простом черном костюме. Для мужчин возможно снисхождение – простая полумаска и черный костюм.
Дамы себе такого не позволяют.
Альба была в желтом шелковом платье расшитом нарциссами, Паулина – в розовом, понятно, расшитом розами. Венки на головах девушек были сплетены из соответствующих цветов, равно, как и к поясам были приколоты букетики тех же нарциссов и роз.
Антония стояла в наряде цыганки.
Черно-красная юбка, черный лиф, черная же маска…
Прыщи, которые ярко выделяются на белой коже.
Ритана Розалия с удовольствием поглядывала на девушку. Хорошо, когда человек знает свое место и послушно оттеняет ее дочерей. А Антония считала минуты.
И…
- Тан Адан, мое почтение. Ритана Розалия…
Барбара, очаровательная, словно первоцвет, улыбалась знакомым. Сопровождающий ее Эудженио кланялся, целуя дамам ручки, многозначительно задерживая руку Альбы в своих ладонях.
Сердце Антонии пропустило удар. Руки похолодели.
Как же он очарователен в нежно-голубом!
Как красив!
На светлых волосах ловко сидит голубая, с серебром шляпа, камзол вышит серебряной нитью по моде скольких-то веков давности… кажется, что-то подобное Тони видела в портретной галерее Лассара… лет триста? Может, чуть больше.
Кружевное жабо чуть растрепалось, прядь золотых волос упала на лоб…
Ах, как же он хорош!
Альба стояла рядом с ним, и Творец, какую же очаровательную пару они составляли.
Тони до крови прикусила изнутри щеку.
- Барба, милая, а ваш супруг…
- Он решил не составлять мне сегодня компанию.
- А наш милейший Амадо?
Легкая гримаска.
- Он обещал явиться чуть позже… если вообще явится. Увы, в чем-то мой сын пошел в своего отца и так же не любит праздники. Если бы не Эудженио, я бы осталась в одиночестве, а это так невероятно грустно!
- О, как я вам сочувствую, милая Барбара… возможно, вы не откажетесь провести это время в нашей компании?
- Не откажусь, милая Роза…
И никто не заметил, как Антония тихо отступила в тень деревьев. Всем было не до нее.
***
Самое уединенное место на маскараде – дамская комната. Туда Антония и зашла.
Р-раз! Лицо и декольте протерто от прыщей и кожа вновь светится матовой белизной.
Два – и черная маска меняется на красную. Благо, в карманах цыганского платья можно поросенка спрятать, не то, что маску.
Осталось самое простое.
Снять юбку, вывернуть ее наизнанку и снова надеть.
Она была красной с черными оборками, а теперь станет черной с красными оборками. И волосы. Сколоть в узел, воткнуть высокий гребень, набросить сверху кружево мантильи. Приколоть на грудь алый цветок, сделанный из обрезков шелка, пощипать губы, чтобы краснели.
И вот перед вами уже не совсем цыганка.
Кто?
Разве важно?
Маска надежно скрывает лицо, а слова…
Тони будет молчать.
***
Ах, маскарад…
Симфония света, цвета, звука, хаос – и в то же время строгая упорядоченность.
Освещенная площадка для танцев – и укромные уголки парка.
Стойки с прохладительными напитками и пирожными, крохотные прилавки, на которых продают благотворительные товары - и беседки, в которых надо перевязывать вход белой лентой – занято.
