- Ритана, - брат выглядел очень серьезным. – Хоть люди и не всегда это понимают, долг Храма – помогать им. Вести, направлять, пока люди не смогут идти самостоятельно, служить опорой и поддержкой. Ритана Лассара, хоть и некромантка, верная прихожанка храма, и она это доказала, сделав шаг навстречу. Гадко будет со стороны храма отплатить ей черной неблагодарностью. Если в прошлом девушки есть какие-либо тайны, лучше, чтобы она узнала обо всем сейчас. Не потом, когда это будет угрожать ее здоровью или жизни.
А еще такие тайны должен знать Храм.
Некроманты, они, конечно, верные прихожане, и хорошие люди. Некоторые даже очень хорошие. Но… мало ли что?
Мало ли кто?
Миром правят те, кто владеет информацией. И никак иначе. Брат Теобальдо это отлично знал. Просто не собирался озвучивать вслух некоторые мысли.
Впрочем, Сарита это тоже знала. Но считала оправданной платой за некоторую информацию.
Ей хотелось помочь Антонии. И она могла это сделать.
А еще…
Тони тогда и десяти лет не было. Сама Антония не могла сделать ничего плохого. Значит – это кто-то другой. И этот кто-то может быть рядом с Тони.
Лучше знать об опасности.
Тони приоткрыла глаза.
Слабость во всем теле была ужасающая. Словно ее пропустили через мясорубку, потом то, что осталось, еще раз прокрутили и выкинули.
А еще…
Она почти ничего не помнила.
Только туман. Сначала разноцветный, яркий… нет, сначала были истории тех людей, которые умерли и их души затянуло в зеркало.
А потом…
Потом, кажется, было само зеркало.
И туман.
Сначала яркий, красочный, а потом черный, страшный, липкий… жутковатый и затягивающий…
Тони дернулась, словно ее током ударило. Кажется, ее тоже туда… затянуло?!
Нет.
Она лежала на диване, в комнате. И воняло вокруг нюхательными солями. И потолок был с лепниной. И подушка под щекой мягкая и уютная… нет, если бы она умерла, такого не было бы. Это уж точно…
И два встревоженных лица рядом.
- Тан Фуэнтес. Синьор Пенья.
Мужчины переглянулись – и обозначили улыбки. Кажется, все неплохо? Их узнали, с ними разговаривают. Остальное?
Утрясется.
- Антония, врача вызвать?
- Ритана?
Тони попробовала качнуть головой. Та отозвалась болезненными спазмами в висках.
- Н-нет… что случилось?
Мужчины переглянулись.
- Вы не помните? – тан Фуэнтес осторожно прощупывал почву.
- Помню… зеркало помню. Смерти помню. А потом… нет, не помню. Что-то было?
- Было, - поежился синьор Пенья. – Ох, как было.
- что именно?
Что?!
Вот то самое… как описать эту жуть? Лучше и не начинать, не то приснится, потом не проснешься. Синьор Пенья и не стал пересказывать. Ограничился коротким.
- Зеркало у вас в руках рассыпалось.
- Вообще рассыпалось? – удивилась Тони.
- Туда ему и дорога, - подвел итог тан Фуэнтес. – Дрянь такая!
Тони даже не сомневалась в этом. И насчет дряни верно, и насчет дороги…
- Я… я не знаю, что именно произошло. Мне было плохо.
- Не переживайте, - тан Фуэнтес, видя, что девушка растерялась, присел рядом, на диван, погладил ее по плечу. – Вы умничка, Тони. Вы нашли эту дрянь, а я даже и не подозревал. А ведь мог бы и сам посмотреться. Или подарить что-то внучке… она хотела взять несколько вещей на память о бабушке, просто приехать не могла, у нее служба при дворе.
Тони моргнула. Кивать было больно.
- Я вам должен. И признаю свой долг, и поверьте, деньги – это только часть его. А теперь давайте попробуем вас посадить и напоить горячим чаем.
Тони моргнула еще раз.
- И сладости? У меня есть апельсиновый мармелад с корицей.
А вот про это синьор Пенья не должен был знать. Но разведка у него работает просто отлично. Тони моргнула еще раз, мол, она не против.
- А еще есть булочки с кремом. И рогалики с орехами.
У благородной ританы заурчало в животе. Мужчины переглянулись, улыбнулись – и принялись осторожно поднимать Тони и усаживать.
Ясно же все! Что бы ни случилось… сила иногда ведет себя непредсказуемо. Особенно, если маг не обучен ничему. Но в данном случае, все и неплохо.
Зеркало мертво. Почему-то хочется употребить именно это слово. И смести осколки. И закопать их на кладбище, лучше всего – под порогом Храма.
Антония жива и невредима.
А что объяснить толком ничего не может… ну и ладно! Главное – не объяснения, а результат. А он как раз есть. И не надо лезть туда, куда не пускают. Может, там и так тесно!
Дома Тони ждал Эрнесто Риалон.
- Что сегодня случилось?
Синьор Пенья посмотрел на некроманта. На Тони, которая хоть и стояла без подпорок, и даже почти не пошатывалась, но выглядела все равно бледновато. Опять на некроманта.
И сделал шаг к входной двери.
Второй… еще пару шагов…
- Стоять! Я жду ответа!
Синьор Пенья бросил умоляющий взгляд на Тони. Как-то ему умирать не хотелось. И книгу в издательство обещали взять, как он допишет. И жизнь, считай, только началась…
Тони не подвела.
- Эрнесто, ничего страшного не случилось. Правда.
- Тебе было плохо, - обвиняющим тоном заявил некромант.
- Мне сейчас часто бывает плохо. А тут… я случайно свою силу применила. Вот… наверное, поэтому.
До двери остался один шаг.
- Я чуть с ума не сошел, когда почувствовал…
А вот это вовсе уже слышать ни к чему.
- Как именно ты почувствовал? – заинтересовалась Тони. – Ты за мной следил?
Синьор Пенья положил руку на дверную ручку. Ну…
- Нет. Я просто ощущаю, когда тебе плохо. Мне тоже больно… вот здесь.
Некромант коснулся груди.
Синьор Пенья выскользнул за дверь и словно растворился в пространстве. Вот так… не убили? Отлично! А с Фуэнтеса он свою долю еще стрясет!
Никуда тан не денется, заплатит, как миленький.
Тони подошла поближе к Эрнесто, посмотрела ему в глаза.
Внимательно. Не так, как раньше. Бывает ведь что смотришь, а бывает – что видишь. И это совсем-совсем разные взгляды. Когда ты просто подошел, поглядел, или мимо прошел, или… да столько есть взглядов, поверхностных, скользящих, вроде бы и правильных, а вроде и нет…
А вот сейчас она смотрела внимательно.
По-настоящему.
Когда не на поверхности скользишь взглядом, когда стараешься проникнуть внутрь. И то, что она видела….
- Эрнесто? – чуть дрогнул голос девушки.
Тан Риалон сделал шаг назад.
Ах, как же ему хотелось обнять Тони! Прижать к себе, не отпускать, подхватить на руки, расцеловать и спрятать от мира….
И если он так сделает – он ее потеряет. Эрнесто даже не сомневался.
- Прости. Я не хотел, чтобы так получилось. И тебя это ни к чему не обязывает.
- Но я… ты…
- Тони, не надо. Пойми, ты не отвечаешь за мои чувства. Никак. Мы выбираем сами. Любить или не любить, дать чувству расцвести или убить его в зародыше, ждать или не ждать ответа, открыться или потаить все в себе. Понимаешь?
Тони медленно кивнула. Она понимала.
- Вот. Я свой выбор сделал. Я позволил себе полюбить. Я позволил себе быть неосторожным. Я. Не ты.
- Не я…
- Я знаю, что ты меня не любишь. И ни на чем не настаиваю. А теперь и ты знаешь, что я буду рядом с тобой. Всегда.
- Всегда?
- И снова – я ни о чем не прошу. Я не стану вмешиваться в твою жизнь, если ты мне этого не позволишь. И… если захочешь выйти замуж, - тут дрогнул голос даже у Эрнесто, есть пределы прочности и у некромантов, - я не стану тебе мешать. Никак. Моя любовь тебя ни к чему не обязывает. Только меня.
Тони качнула головой.
- Нет… Эрнесто…
- Нет, - поднял руку некромант. – Сейчас не надо ничего говорить, прошу.
- Но я…
- Ты меня не любишь. Тебе сейчас неловко. Неудобно. Я все это понимаю… Тони, прошу тебя. Не надо. Не принимай решения сейчас, хорошо?
- Х-хорошо…
- Я вернусь завтра, и мы все обсудим. Когда ты все обдумаешь.
- Я… да.
Эрнесто сделал шаг назад – и аккуратно прикрыл за собой дверь. Дошел до мобиля и почти рухнул на заднее сиденье. Завести бы мобиль, уехать, но сил не было. Сердце колотилось в груди, словно от бутыли вина, голова кружилась, и руки были ледяными.
Нелегко дается благородство. Даже некромантам.
Альба Инес лежала в палате.
Одна.
Совсем одна… если не считать растущего внутри нее комка жизни…
Жизни. Да, жизнь кончена.
Кому она теперь нужна – такая?
Забегала Паулина, но быстро ушла. Принесла каких-то конфет, апельсинов… говорит, сама еще слаба, но это она, конечно, врет! Вот Альбе плохо. А Паулина… что с ней будет?
Подумаешь, поболела немного?
Встала да и пошла…
Антония заходила один раз. И то, Альба ее не видела. Она как раз спала, поэтому вкусности от Тони ей передали уже потом. После пробуждения.
Вот еще – стерва!
Что мешало Антонии прийти позднее? Не умерла бы Альба, вот еще не хватало! А от ребенка избавиться удалось бы! Так ведь нет!
Не дала!
И теперь внутри Альбы растет гадкий крохотный комок. А потом он будет все больше и больше, расползется фигура, придется кормить грудью… Альба видела такое у подруги.
Бэээээ…
Все эти вены, молоко, которое капает, бессмысленная мышиная мордочка… а она улыбается. Словно в этом существе есть нечто хорошее…
Альба, конечно, хвалила и мать, и ребенка, и восхищалась, и улыбалась, и умилялась… и боролась с желанием удрать и вымыть руки. Пакость, тьфу!
А теперь ей то предстоит испытать на себе. Только подруга-то замужем, а Альба… сейчас хоть и не старые времена, из дома ее никто не выгонит, но насмешек нахлебаться придется вдоволь!
Альба едва не застонала. Но скрипнула дверь, и в палату вошел ее отец.
- Папа, - хлюпнула носом Альба.
Адан Аракон укоризненно покачал головой.
- Глупая моя девочка. – И так это было сказано, что Альба мигом успокоилась. И все плохие мысли отбросила и разжался тяжелый ледяной кулак, сжимающий внутренности. – Дочка, ну что ты творишь? Как у тебя только ума хватило на такое окаянство?
Альба шмыгнула носом раз, другой… и разрыдалась. Адан присел рядом с ней на край кровати, обнял дочку и принялся гладить по черным волосам. Пусть поплачет всласть.
Когда Тони ему рассказала… он долго думал. Потом сказал Розе, что Дженио оказался подлецом и негодяем, бежал, а Альба была ранена при его бегстве. Нет-нет, не опасно, но ей рекомендовали полежать немного в больнице.
И ты, дорогая, лежи. Тебе волноваться нельзя. А я пойду, схожу к дочке…
Еще год назад, случись такое, Адан Аракон мог бы принять тяжкое, но необходимое решение. Отослать Альбу куда-нибудь в деревню, пока не родит, отдать ребенка на усыновление…
А вот сейчас…
После Паулины, после Розы, после Антонии…
Оказывается, жизнь-то штука хрупкая. И не всегда все будет благополучно. А семья единством сильна.
Отказал бы он от дома Тони – погибла бы Паула. За ней – Роза. А теперь, вот, и Альба…
Вышлет он из столицы Альбу – так что же? Кому от этого будет лучше? И ребенок, который ни в чем не виноват… ну, отец – сволочь, так что же? В нем ведь и материнская кровь будет. Его, Адана, кровь…
Перебьетесь!
Адан успокаивал дочь, пока та не затихла, а потом заговорил.
- Альба, милая, бывает в жизни всякое. Это не хорошо и не плохо, это просто случается. Получился ребенок? Надо рожать.
- А как же я потом…
- Потом мы его на твою маму запишем. Будет Даэрон Аракон, в честь моего брата. Или Евгения Аракон… нравится?
- А… а я?
- А ты спокойно выйдешь замуж. Захочешь забрать малыша к себе – заберешь. Нет, так нам с матерью останется, утешением. Вы с Паулой из гнезда вылетаете, а нам что – веточки да скорлупки?
Альба представила себе эту картинку – как в гнезде сидят мама с папой и грустно смотрят на осколки скорлупы, и хихикнула.
- Пап…
- Вот, успокоилась? И не твори больше глупостей, тоже, выдумала еще – ребенка изводить!
- А фигура? А… репутация?
- С фигурой я тебе ничем не помогу, развел руками Адан. – будешь следить за собой, двигаться побольше, так и фигура хороша останется. А с репутацией решим. Не проблема. Только выздоравливай. И матери ничего не говори, ей и так плохо.
Альба закивала.
- Не буду. Пап, все правда будет хорошо?
- Обещаю, - сказал Адан Аракон.
Он действительно так думал. Чего врать-то?
Все будет хорошо. Были бы все живы и здоровы, а остальное наладится.
Тони в шоке опустилась в кресло. Потерла лоб.
- Ох ты ж…
- Да, я бы и похлеще сказал, - согласился Рейнальдо, вылезая откуда-то сверху. – Но Риалон заслуживает уважения. Железный человек.
- Что? – Тони была так ошарашена открывшимися обстоятельствами, что даже на призрака не обиделась. Подслушивал?
Вот и отлично, авось, разобраться поможет.
- Разве нет? Он тебя давно любит, это видно.
- П-правда?
Рейнальдо закатил глаза.
- Правда-правда. Тони, неужели ты не замечала?
- Нет…
- Понятно. Самые заинтересованные узнают последними.
Тони замотала головой.
- Подожди. Рей, ты хочешь сказать, что Эрнесто… он меня давно уже любит?
- Сколько я его знаю и вижу.
- И молчал.
- И ты бы на его месте молчала, - качнул головой. Рейнальдо. – Подумай сама, какая между вами пропасть?
- Какая? – нелогично разозлилась Тони.
- Возраст.
- Отец тоже был старше мамы. Это важно?
- Ладно, возраст для вас, магов, не критичен. Его сила?
- Я тоже некромант…
- Ну… допустим. А еще ты любишь другого.
А вот это было не в бровь, а в глаз. Тони поникла.
- И это заметно?
- Что тебе нравился жених твоей кузины? Мне было, остальным вряд ли. Ты неплохо скрываешь свои чувства да и маскировка помогает.
Тони коснулась щеки, благодаря чудотворные средства мастера Доменико. И тут же удивилась.
- Но Эрнесто… он же меня тоже с этим видит?
- Значит, ему это неважно.
- Разве такое может быть неважно?
- Как видишь. Есть такая поговорка, полюби меня черненькой, а беленькой всяк полюбит. Вот, считай, что Эрнесто тебя такой и полюбил. Нищей, страшной…
- Рей!
- Понял. Богатой и красивой. И исключительно из корыстных соображений.
В призрака метко прилетела подушка.
- Договоришься!
- Договоримся, - подмигнул Рейнальдо. И увернулся от второй подушки.
- Я… а что мне теперь с этим делать?
- Ну… не знаю. Общаться с ним, как раньше, ты не сможешь?
Тони качнула головой.
- Наверное, нет.
- Тогда я бы предложил его прогнать. Поганой метлой.
- Рей!
- Ну… если нет метлы, можно швабру взять. Она точно есть.
Тони пожалела, что у кресла было только две подушечки. А чернильницу со стола кидать опасно. Стены потом только перекрашивать. А то и половину мебели…
- Я тебя сама развею за такие советы!
- А что ты предлагаешь? – Рейнальдо преотлично играл роль «черного адвоката», убеждая Тони «от обратного». А то поди, начни ей говорить, что не надо гнать Риалона. Она ж тогда из противоречия может с ним расстаться. А не хотелось бы. Тони кто-то такой и нужен. Чтобы старше ее, чтобы основательный, чтобы настоящий…
Чтобы она на него опиралась, но мужская опека не перерастала в назойливое желание защитить и оградить. А такое частенько бывает.
За каменной стеной – оно же и в тюрьме, разве нет?
Тони сникла.
- Не знаю. А что тут можно предложить?
- Ну… один вариант я предложил. Не подходит?
- Рей!
- Можешь сделать вид, что ничего не слышала. И не знаешь.
- Не смогу.
- Или сказать, что не можешь ответить на его чувства и предложить остаться другом дома. Ты ведь его никогда не полюбишь, верно?
Тони даже головой мотнула.
- Я не знаю…
- А чего тут знать? Ты же другого любишь!
А еще такие тайны должен знать Храм.
Некроманты, они, конечно, верные прихожане, и хорошие люди. Некоторые даже очень хорошие. Но… мало ли что?
Мало ли кто?
Миром правят те, кто владеет информацией. И никак иначе. Брат Теобальдо это отлично знал. Просто не собирался озвучивать вслух некоторые мысли.
Впрочем, Сарита это тоже знала. Но считала оправданной платой за некоторую информацию.
Ей хотелось помочь Антонии. И она могла это сделать.
А еще…
Тони тогда и десяти лет не было. Сама Антония не могла сделать ничего плохого. Значит – это кто-то другой. И этот кто-то может быть рядом с Тони.
Лучше знать об опасности.
***
Тони приоткрыла глаза.
Слабость во всем теле была ужасающая. Словно ее пропустили через мясорубку, потом то, что осталось, еще раз прокрутили и выкинули.
А еще…
Она почти ничего не помнила.
Только туман. Сначала разноцветный, яркий… нет, сначала были истории тех людей, которые умерли и их души затянуло в зеркало.
А потом…
Потом, кажется, было само зеркало.
И туман.
Сначала яркий, красочный, а потом черный, страшный, липкий… жутковатый и затягивающий…
Тони дернулась, словно ее током ударило. Кажется, ее тоже туда… затянуло?!
Нет.
Она лежала на диване, в комнате. И воняло вокруг нюхательными солями. И потолок был с лепниной. И подушка под щекой мягкая и уютная… нет, если бы она умерла, такого не было бы. Это уж точно…
И два встревоженных лица рядом.
- Тан Фуэнтес. Синьор Пенья.
Мужчины переглянулись – и обозначили улыбки. Кажется, все неплохо? Их узнали, с ними разговаривают. Остальное?
Утрясется.
- Антония, врача вызвать?
- Ритана?
Тони попробовала качнуть головой. Та отозвалась болезненными спазмами в висках.
- Н-нет… что случилось?
Мужчины переглянулись.
- Вы не помните? – тан Фуэнтес осторожно прощупывал почву.
- Помню… зеркало помню. Смерти помню. А потом… нет, не помню. Что-то было?
- Было, - поежился синьор Пенья. – Ох, как было.
- что именно?
Что?!
Вот то самое… как описать эту жуть? Лучше и не начинать, не то приснится, потом не проснешься. Синьор Пенья и не стал пересказывать. Ограничился коротким.
- Зеркало у вас в руках рассыпалось.
- Вообще рассыпалось? – удивилась Тони.
- Туда ему и дорога, - подвел итог тан Фуэнтес. – Дрянь такая!
Тони даже не сомневалась в этом. И насчет дряни верно, и насчет дороги…
- Я… я не знаю, что именно произошло. Мне было плохо.
- Не переживайте, - тан Фуэнтес, видя, что девушка растерялась, присел рядом, на диван, погладил ее по плечу. – Вы умничка, Тони. Вы нашли эту дрянь, а я даже и не подозревал. А ведь мог бы и сам посмотреться. Или подарить что-то внучке… она хотела взять несколько вещей на память о бабушке, просто приехать не могла, у нее служба при дворе.
Тони моргнула. Кивать было больно.
- Я вам должен. И признаю свой долг, и поверьте, деньги – это только часть его. А теперь давайте попробуем вас посадить и напоить горячим чаем.
Тони моргнула еще раз.
- И сладости? У меня есть апельсиновый мармелад с корицей.
А вот про это синьор Пенья не должен был знать. Но разведка у него работает просто отлично. Тони моргнула еще раз, мол, она не против.
- А еще есть булочки с кремом. И рогалики с орехами.
У благородной ританы заурчало в животе. Мужчины переглянулись, улыбнулись – и принялись осторожно поднимать Тони и усаживать.
Ясно же все! Что бы ни случилось… сила иногда ведет себя непредсказуемо. Особенно, если маг не обучен ничему. Но в данном случае, все и неплохо.
Зеркало мертво. Почему-то хочется употребить именно это слово. И смести осколки. И закопать их на кладбище, лучше всего – под порогом Храма.
Антония жива и невредима.
А что объяснить толком ничего не может… ну и ладно! Главное – не объяснения, а результат. А он как раз есть. И не надо лезть туда, куда не пускают. Может, там и так тесно!
***
Дома Тони ждал Эрнесто Риалон.
- Что сегодня случилось?
Синьор Пенья посмотрел на некроманта. На Тони, которая хоть и стояла без подпорок, и даже почти не пошатывалась, но выглядела все равно бледновато. Опять на некроманта.
И сделал шаг к входной двери.
Второй… еще пару шагов…
- Стоять! Я жду ответа!
Синьор Пенья бросил умоляющий взгляд на Тони. Как-то ему умирать не хотелось. И книгу в издательство обещали взять, как он допишет. И жизнь, считай, только началась…
Тони не подвела.
- Эрнесто, ничего страшного не случилось. Правда.
- Тебе было плохо, - обвиняющим тоном заявил некромант.
- Мне сейчас часто бывает плохо. А тут… я случайно свою силу применила. Вот… наверное, поэтому.
До двери остался один шаг.
- Я чуть с ума не сошел, когда почувствовал…
А вот это вовсе уже слышать ни к чему.
- Как именно ты почувствовал? – заинтересовалась Тони. – Ты за мной следил?
Синьор Пенья положил руку на дверную ручку. Ну…
- Нет. Я просто ощущаю, когда тебе плохо. Мне тоже больно… вот здесь.
Некромант коснулся груди.
Синьор Пенья выскользнул за дверь и словно растворился в пространстве. Вот так… не убили? Отлично! А с Фуэнтеса он свою долю еще стрясет!
Никуда тан не денется, заплатит, как миленький.
***
Тони подошла поближе к Эрнесто, посмотрела ему в глаза.
Внимательно. Не так, как раньше. Бывает ведь что смотришь, а бывает – что видишь. И это совсем-совсем разные взгляды. Когда ты просто подошел, поглядел, или мимо прошел, или… да столько есть взглядов, поверхностных, скользящих, вроде бы и правильных, а вроде и нет…
А вот сейчас она смотрела внимательно.
По-настоящему.
Когда не на поверхности скользишь взглядом, когда стараешься проникнуть внутрь. И то, что она видела….
- Эрнесто? – чуть дрогнул голос девушки.
Тан Риалон сделал шаг назад.
Ах, как же ему хотелось обнять Тони! Прижать к себе, не отпускать, подхватить на руки, расцеловать и спрятать от мира….
И если он так сделает – он ее потеряет. Эрнесто даже не сомневался.
- Прости. Я не хотел, чтобы так получилось. И тебя это ни к чему не обязывает.
- Но я… ты…
- Тони, не надо. Пойми, ты не отвечаешь за мои чувства. Никак. Мы выбираем сами. Любить или не любить, дать чувству расцвести или убить его в зародыше, ждать или не ждать ответа, открыться или потаить все в себе. Понимаешь?
Тони медленно кивнула. Она понимала.
- Вот. Я свой выбор сделал. Я позволил себе полюбить. Я позволил себе быть неосторожным. Я. Не ты.
- Не я…
- Я знаю, что ты меня не любишь. И ни на чем не настаиваю. А теперь и ты знаешь, что я буду рядом с тобой. Всегда.
- Всегда?
- И снова – я ни о чем не прошу. Я не стану вмешиваться в твою жизнь, если ты мне этого не позволишь. И… если захочешь выйти замуж, - тут дрогнул голос даже у Эрнесто, есть пределы прочности и у некромантов, - я не стану тебе мешать. Никак. Моя любовь тебя ни к чему не обязывает. Только меня.
Тони качнула головой.
- Нет… Эрнесто…
- Нет, - поднял руку некромант. – Сейчас не надо ничего говорить, прошу.
- Но я…
- Ты меня не любишь. Тебе сейчас неловко. Неудобно. Я все это понимаю… Тони, прошу тебя. Не надо. Не принимай решения сейчас, хорошо?
- Х-хорошо…
- Я вернусь завтра, и мы все обсудим. Когда ты все обдумаешь.
- Я… да.
Эрнесто сделал шаг назад – и аккуратно прикрыл за собой дверь. Дошел до мобиля и почти рухнул на заднее сиденье. Завести бы мобиль, уехать, но сил не было. Сердце колотилось в груди, словно от бутыли вина, голова кружилась, и руки были ледяными.
Нелегко дается благородство. Даже некромантам.
***
Альба Инес лежала в палате.
Одна.
Совсем одна… если не считать растущего внутри нее комка жизни…
Жизни. Да, жизнь кончена.
Кому она теперь нужна – такая?
Забегала Паулина, но быстро ушла. Принесла каких-то конфет, апельсинов… говорит, сама еще слаба, но это она, конечно, врет! Вот Альбе плохо. А Паулина… что с ней будет?
Подумаешь, поболела немного?
Встала да и пошла…
Антония заходила один раз. И то, Альба ее не видела. Она как раз спала, поэтому вкусности от Тони ей передали уже потом. После пробуждения.
Вот еще – стерва!
Что мешало Антонии прийти позднее? Не умерла бы Альба, вот еще не хватало! А от ребенка избавиться удалось бы! Так ведь нет!
Не дала!
И теперь внутри Альбы растет гадкий крохотный комок. А потом он будет все больше и больше, расползется фигура, придется кормить грудью… Альба видела такое у подруги.
Бэээээ…
Все эти вены, молоко, которое капает, бессмысленная мышиная мордочка… а она улыбается. Словно в этом существе есть нечто хорошее…
Альба, конечно, хвалила и мать, и ребенка, и восхищалась, и улыбалась, и умилялась… и боролась с желанием удрать и вымыть руки. Пакость, тьфу!
А теперь ей то предстоит испытать на себе. Только подруга-то замужем, а Альба… сейчас хоть и не старые времена, из дома ее никто не выгонит, но насмешек нахлебаться придется вдоволь!
Альба едва не застонала. Но скрипнула дверь, и в палату вошел ее отец.
- Папа, - хлюпнула носом Альба.
Адан Аракон укоризненно покачал головой.
- Глупая моя девочка. – И так это было сказано, что Альба мигом успокоилась. И все плохие мысли отбросила и разжался тяжелый ледяной кулак, сжимающий внутренности. – Дочка, ну что ты творишь? Как у тебя только ума хватило на такое окаянство?
Альба шмыгнула носом раз, другой… и разрыдалась. Адан присел рядом с ней на край кровати, обнял дочку и принялся гладить по черным волосам. Пусть поплачет всласть.
Когда Тони ему рассказала… он долго думал. Потом сказал Розе, что Дженио оказался подлецом и негодяем, бежал, а Альба была ранена при его бегстве. Нет-нет, не опасно, но ей рекомендовали полежать немного в больнице.
И ты, дорогая, лежи. Тебе волноваться нельзя. А я пойду, схожу к дочке…
Еще год назад, случись такое, Адан Аракон мог бы принять тяжкое, но необходимое решение. Отослать Альбу куда-нибудь в деревню, пока не родит, отдать ребенка на усыновление…
А вот сейчас…
После Паулины, после Розы, после Антонии…
Оказывается, жизнь-то штука хрупкая. И не всегда все будет благополучно. А семья единством сильна.
Отказал бы он от дома Тони – погибла бы Паула. За ней – Роза. А теперь, вот, и Альба…
Вышлет он из столицы Альбу – так что же? Кому от этого будет лучше? И ребенок, который ни в чем не виноват… ну, отец – сволочь, так что же? В нем ведь и материнская кровь будет. Его, Адана, кровь…
Перебьетесь!
Адан успокаивал дочь, пока та не затихла, а потом заговорил.
- Альба, милая, бывает в жизни всякое. Это не хорошо и не плохо, это просто случается. Получился ребенок? Надо рожать.
- А как же я потом…
- Потом мы его на твою маму запишем. Будет Даэрон Аракон, в честь моего брата. Или Евгения Аракон… нравится?
- А… а я?
- А ты спокойно выйдешь замуж. Захочешь забрать малыша к себе – заберешь. Нет, так нам с матерью останется, утешением. Вы с Паулой из гнезда вылетаете, а нам что – веточки да скорлупки?
Альба представила себе эту картинку – как в гнезде сидят мама с папой и грустно смотрят на осколки скорлупы, и хихикнула.
- Пап…
- Вот, успокоилась? И не твори больше глупостей, тоже, выдумала еще – ребенка изводить!
- А фигура? А… репутация?
- С фигурой я тебе ничем не помогу, развел руками Адан. – будешь следить за собой, двигаться побольше, так и фигура хороша останется. А с репутацией решим. Не проблема. Только выздоравливай. И матери ничего не говори, ей и так плохо.
Альба закивала.
- Не буду. Пап, все правда будет хорошо?
- Обещаю, - сказал Адан Аракон.
Он действительно так думал. Чего врать-то?
Все будет хорошо. Были бы все живы и здоровы, а остальное наладится.
***
Тони в шоке опустилась в кресло. Потерла лоб.
- Ох ты ж…
- Да, я бы и похлеще сказал, - согласился Рейнальдо, вылезая откуда-то сверху. – Но Риалон заслуживает уважения. Железный человек.
- Что? – Тони была так ошарашена открывшимися обстоятельствами, что даже на призрака не обиделась. Подслушивал?
Вот и отлично, авось, разобраться поможет.
- Разве нет? Он тебя давно любит, это видно.
- П-правда?
Рейнальдо закатил глаза.
- Правда-правда. Тони, неужели ты не замечала?
- Нет…
- Понятно. Самые заинтересованные узнают последними.
Тони замотала головой.
- Подожди. Рей, ты хочешь сказать, что Эрнесто… он меня давно уже любит?
- Сколько я его знаю и вижу.
- И молчал.
- И ты бы на его месте молчала, - качнул головой. Рейнальдо. – Подумай сама, какая между вами пропасть?
- Какая? – нелогично разозлилась Тони.
- Возраст.
- Отец тоже был старше мамы. Это важно?
- Ладно, возраст для вас, магов, не критичен. Его сила?
- Я тоже некромант…
- Ну… допустим. А еще ты любишь другого.
А вот это было не в бровь, а в глаз. Тони поникла.
- И это заметно?
- Что тебе нравился жених твоей кузины? Мне было, остальным вряд ли. Ты неплохо скрываешь свои чувства да и маскировка помогает.
Тони коснулась щеки, благодаря чудотворные средства мастера Доменико. И тут же удивилась.
- Но Эрнесто… он же меня тоже с этим видит?
- Значит, ему это неважно.
- Разве такое может быть неважно?
- Как видишь. Есть такая поговорка, полюби меня черненькой, а беленькой всяк полюбит. Вот, считай, что Эрнесто тебя такой и полюбил. Нищей, страшной…
- Рей!
- Понял. Богатой и красивой. И исключительно из корыстных соображений.
В призрака метко прилетела подушка.
- Договоришься!
- Договоримся, - подмигнул Рейнальдо. И увернулся от второй подушки.
- Я… а что мне теперь с этим делать?
- Ну… не знаю. Общаться с ним, как раньше, ты не сможешь?
Тони качнула головой.
- Наверное, нет.
- Тогда я бы предложил его прогнать. Поганой метлой.
- Рей!
- Ну… если нет метлы, можно швабру взять. Она точно есть.
Тони пожалела, что у кресла было только две подушечки. А чернильницу со стола кидать опасно. Стены потом только перекрашивать. А то и половину мебели…
- Я тебя сама развею за такие советы!
- А что ты предлагаешь? – Рейнальдо преотлично играл роль «черного адвоката», убеждая Тони «от обратного». А то поди, начни ей говорить, что не надо гнать Риалона. Она ж тогда из противоречия может с ним расстаться. А не хотелось бы. Тони кто-то такой и нужен. Чтобы старше ее, чтобы основательный, чтобы настоящий…
Чтобы она на него опиралась, но мужская опека не перерастала в назойливое желание защитить и оградить. А такое частенько бывает.
За каменной стеной – оно же и в тюрьме, разве нет?
Тони сникла.
- Не знаю. А что тут можно предложить?
- Ну… один вариант я предложил. Не подходит?
- Рей!
- Можешь сделать вид, что ничего не слышала. И не знаешь.
- Не смогу.
- Или сказать, что не можешь ответить на его чувства и предложить остаться другом дома. Ты ведь его никогда не полюбишь, верно?
Тони даже головой мотнула.
- Я не знаю…
- А чего тут знать? Ты же другого любишь!
