Чьего дела? Какого?
А, это совершенно неважно, главное, вы его назначьте, ваше величество, а там уж мы разберемся.
Проблема в том, что назначение Виталиса уже не повлияло бы на королевское решение, относительно церковных денег. Когда это король от денег отказывался? Да от дармовых?
Но может, как-то это можно будет обыграть? К примеру, от завещанного, конечно, придется отчислять. И от подаренного тоже. Но ведь есть и третий вариант? К примеру, хочет человек завещать крупную сумму монастырю в другой стране? Ну и пусть завещает. На другие страны правило «королевской доли» не распространяется. А потом монастырь, к примеру, тоже что-то захочет подарить служителям в Эрланде. Деньги, к примеру, или земельные участки?
Понятно, что тут королю тоже ничего не отломится, но проворачивать такие махинации можно только если у тебя есть прикрытие. Да-да, канцлер, к примеру. И казначейство, опять же, не будет акцентировать ненужное внимание на мелочах.
Так что предварительная договоренность уже была достигнута, оставалось воплотить план в жизнь. А вот КАК это сделать…
Как-то надо.
И в глазах двоих интриганов жизни Дианы, Марии, да и много кого еще, значения не имели.
- Королева вчера тайно отбыла в монастырь святой Варвары. После того, как ее пытались отравить.
- Одна или с дочерью? -
- С дочерью.
- Это хуже, намного хуже, - кардинал нахмурился. Вот если что-то случится с королевой, его величество… он будет расследовать дело, но не очень тщательно. А вот если с принцессой, то его величество озвереет. Единственный ребенок, оставшийся в живых.
Единственный законный ребенок.
Пока Анна в немилости у короля, но это до поры, до времени. Надо отдать Иоанну должное, своих детей он любит, причем законных больше, но и незаконным достается его внимание. Особенно сыновьям.
От эрры Ирены у его величества сын, ему уже семнадцать лет, от эрры Маргариты, с которой у него была длительная связь, есть сын, ему двенадцать, и дочь, которой около десяти лет.
Да-да, король себя не слишком ограничивал. Когда у королевы наступала беременность, он переставал к ней приходить. Как сам он говорил епископу, беременные женщины внушали ему отвращение. Но воздержание вредно для мужского здоровья, а потому его величество искал утешения на стороне. Вот и получались у него побочные дети примерно одного возраста с законными, плюс-минус полгода - год.
- Хуже, - согласился Виталис. – Но все вполне решаемо. Правда, я мало что знаю о монастыре святой Варвары…
- Настоятельницей там матушка Евгения, - не потаил информацию кардинал. Да и чего скрывать? – Очень умная, очень властная, хваткая женщина. Я ее давно знаю, уже лет двадцать точно. В монастырь она пришла сама, по велению сердца, принесла небольшое приданое, и все эти годы усердно работала, чтобы занять свое место. Молила Богиню…
Мужчины переглянулись.
- Эрра?
- Незаконная дочь, воспитывалась при отце, потом он умер, примерно через пару лет после ее ухода в обитель. С семьей она практически не общается, но помогает… иногда.
Виталис кивнул с пониманием. Бывает и такое… незаконные дети короля – одно. У них и перспективы, и титулы, и вообще, это – дети короля! А вот незаконные дети даже эрра…
Их особенно признавать не торопятся, разве уж род вообще без наследника останется. К примеру, есть эрр. У него нет законных сыновей, нет законных дочерей, вот тогда начинают рассматривать побочных. А так – или сын, или внук, или дочь и ее супруг, или кто-то из детей дочери… уж найдется, кому передать титул и земли.
Но незаконные дети их получают в последнюю очередь.
А все ж таки это дети. И родители по-разному относятся к своей крови. Кто-то признает их и воспитывает в своем доме, понимая, что свои люди – это ценный ресурс. И получаются из них хорошие управляющие, казначеи, воины – да много кто! И девочек воспитать тоже можно, и замуж их выдать правильно, чтобы привязать к семье нужного человека. Красивая, умная, образованная жена ценилась и будет цениться всегда, особенно если в придание за ней идет не только деньги, но и связи с хорошей семьей.
Но бывает всякое.
Вот и такое, к примеру. Когда девочка, допустим, умна и властолюбива, а выйдя замуж она не получит того, о чем мечталось. В высший свет не попадет, ко двору ее не пригласят, власти у нее не будет, над ней будет муж. Тогда – монастырь становится неплохим выходом.
Если есть знания, есть ум и характер, женщина может пробиться наверх, а это – власть. Над чужими жизнями, судьбами, да, и над своей судьбой тоже. Кто-то выбирает именно этот путь, как матушка Евгения, к примеру.
- Можно ли с ней договориться?
- договориться можно всегда, - кардинал думал о своем. Можно-то можно, но вот что попросят взамен? Если бы Евгения любила деньги, с ней было бы проще, но ей нужна была именно власть. И кто ее знает, чего она захочет?
Бабы!
- Из какой семьи она родом?
- Из Шадинов.
- Шадин… нет, не припомню.
- Некрупные эрры, из приграничья.
- Понятно. Что ж, я наведу справки.
- Я тоже напишу матушке Евгении, - согласился кардинал.
Мужчины отлично понимали друг друга.
Ее величество не должна вернуться из монастыря. Пока она была здесь, во дворце, под присмотром короля, ее нельзя было убить. Но если где-то в другом месте с королевой случится… несчастный случай потому несчастным и назван, что - не повезло. Какое уж тут счастье?
А вот такое.
Большое и личное. Для короля, для Дианы, для Эрсонов, для кардинала, для… да много для кого! И не дает до этого счастья дотянуться всего лишь одна тупая баба, которая даже детей живучих нарожать не смогла, с одной девчонкой осталась! Ну и чего ее жалеть?
Приговор Марии был вынесен, его осталось привести в исполнение.
- Шагрен! Шагрен погибнет в огне и воде!!!
Мужчина задыхался, бился на убогом ложе, и не будь оно подстилкой из соломы на полу, точно упал бы. Но куда уж падать ниже пола?
Рэн бросился к учителю, придавил его к полу, чтобы тот, выгибаясь, не повредил себе ничего…
- Учитель!!!
Не сразу, не за минуту пришел в себя старый монах. Может, часа за четыре-пять удалось привести его в чувство. А заговорить старик и вовсе смог только к вечеру, не слушалось сорванное от дикого крика горло.
Рэн не лез с вопросами, где он, и где Учитель? Но тот сам заговорил.
- Страшное я видел, мальчик мой. Страшное и безумное… Шагрен, наш Шагрен может погибнуть в огне и воде.
- К-как?
Учитель помолчал, сделал еще несколько глотков из чашки, и медленно заговорил.
- Я видел, как среди острова открылась громадная рваная рана. И сначала оттуда повалил огонь, он тек по острову, сжигая все на своем пути, потом достиг воды – и та вскипела. И никого живого не осталось на Шагрене. А остров наш раскололся и затонул.
Рэна холод пробрал.
Вот ведь… вроде и не мальчик уже, а такое услышать… жутко!
- Учитель…
- Это будет очень скоро. Не успеет еще яблоневый цвет осыпаться сединой на твои волосы.
Рэна затрясло.
- Н-но как же…
- Я стал молиться, что есть сил. Я кричал в видении, и Многоликий услышал меня. Он послал мне видение существа, которое может спасти наш остров.
- Существа, учитель?
- Единственный, кто может найти спасение – Дракон. Я видел громадного дракона, который пролетел над островом, и под его крылом успокоились и суша,. И море. И я видел людей, которые тянут из моря невод, полный рыбы. И счастливых детей на берегу. Сытых детей….
- Учитель, я…
- Послушай меня, Рэн. Я знаю, ты вскоре вернешься в столицу, к брату.
- Да, учитель.
Рэн Тори действительно приехал ненадолго.
- Никому и ничего не говори. Но выполняй любой приказ Императора так, словно от этого зависит больше, чем твоя жизнь! Словно от этого зависит весь Шагрен. Ты понял?
- Да, учитель.
- Вот и хорошо. Переночуй в монастыре сегодня, а завтра – уходи. Тебе пора, мальчик мой. И я буду молиться за тебя…
- Да, прадедушка…
Рэн поклонился старику.
Ну да.
Кому - старый монах, которому уж невесть сколько лет, а кому прадедушка по матери, родной и любимый. Так тоже бывает, приглянулась вельможе девчонка из горного селения, взял тот ее к себе, только долго в неволе не прожила она, сгорела, оставив сына… Шимо Тори его и признал, и в род ввел, как положено, и жену, видимо, правда любил. Рэна отпускал в горную деревню, с родней повидаться. Вот, и с прадедом в том числе.
- Дедушка, не надо ли мне рассказать…?
Спрашивал парень не просто так. Прадеда действительно считали «озаренным Огнем Многоликого». Случалось у него провидеть будущее… и коли опасность грозит всему острову…
- Молчи, Рэн. Не надо о таком говорить, и тебе не надо бы кое-чего знать, да не получилось иначе. Так что промолчи и делай, что должен. А я буду за тебя молиться.
Рэн с тем домой и отправился.
А на душе все равно тревожно было, муторно, страшно…
Прадед просто так не скажет. И если он что-то не договорил, стало быть, от Рэна будет зависеть… что? Нет ответа.
А вот страх есть.
Страх не справиться, не оправдать… и уничтожить Шагрен!
Многоликий, помоги!
- Ваше величество, если позволите…
- Эрр Торган, я вас внимательно слушаю?
Мария доброжелательно смотрела на начальника гвардейцев. Эрр Леонидас ей нравился, не как мужчина, а просто, по-человечески. Симпатичный мужчина лет двадцати пяти, уже мужчина, не мальчишка, относился к своему заданию очень ответственно. Заботился о доверенных ему женщинах, несколько раз в день беседовал с королевой, просил не скрывать, если что-то потребуется…
При этом в его поведении не было раболепства, не было желания поклониться перед вышестоящим, не было никакого мужского интереса. Просто обычное – нормальное! – мужское отношение к женщине.
Вот тебе доверили ее, она слабее, она женщина, ей требуется забота. Он и позаботился. Хотя это такая безумная редкость в любом веке, хоть в средние века, хоть в двадцать первом веке.
Невероятная редкость.
- Ваше величество, так получилось, к нашему костру забрел странствующий сказитель. Если вы позволите, я приглашу его?
Мария и сомневаться не стала.
- Приглашайте, эрр Леонидас, я буду рада послушать его вместе со всеми. Анна?
- Да, маменька! – ребенок даже в ладоши захлопал. – Можно, правда?
- Конечно, можно, - махнула рукой Мария.
- Но это слишком простонародно, - засомневалась эрра Розабелла. Мария качнула головой.
- Правитель должен знать, чем живет его народ. Мой муж так считает, - а если и нет, пусть Розабелла у него об этом спросит. Авось, ее потом от стены не отскребут! Вот ведь… дурища!
Эрр Леонидас поклонился, скрываясь в полусумраке. Сегодня они не смогли заночевать под крышей, не попалось на пути ничего достойного, а потому мужчины еще засветло съехали с дороги и сноровисто разбили лагерь на свежем воздухе.
Костры, палатки, правда, ее величество и дамы будут спать в каретах. Но это потом, а пока кареты открыты настежь, чтобы проветрилось, а дамы сидят у костра на роскошных подушках, и лакомятся мясом на углях. Что-что, а мясо здесь было восхитительное, птицефабрик тут еще долго не появится, и мясо пахнет мясом, а не загадочными химикатами, а куриц, к примеру, откармливают пшеном, а не антибиотиками и гормонами. Деревенские хитрости никто не отменял, ну так про них и гвардейцы знали, и покупали только целое животное. Живое, не разделанное, чтобы убедиться, что оно здорово. Мария только следила, чтобы крестьяне, у которых покупали скотину, получали полную ее цену. *
*- скромно промолчу о своих знакомых с птицефабрики. Целее будут. И о средневековых махинациях с едой, чтобы не стошнило. Прим. авт.
Странствующий сказитель оказался приятным дополнением к хорошему вечеру. Есть тут такая категория, аналог радио и телевидения средних веков. Не менестрель, нет. Никакого романтизма, никаких прекрасных дам и рыцарства. Да и с музыкальными инструментами у них сложно.
Инструмент – штука нежная, трепетная, даже тонкая, поди, потаскай его за собой, да сбереги, да почини, если что. При этом духовые инструменты не особенно подходят для ситуации, разве что ты при дворе обретаешься. Вот кто будет два-три часа слушать одну музыку? Разве что закоренелые меломаны, а людям и истории послушать хочется, и поговорить, и самим чего рассказать. Арфа – тоже штука тяжелая, ребел неудобен…
Так что сказитель обычно умеет играть на музыкальных инструментах, но может обходиться и без них. Найдется для него что-то подходящее – отлично. Нет?
Ну так он и сам по себе заменяет радио. Там расскажет, здесь споет, может о древности поведать, может о современности… своего цеха у сказителей, кстати, тоже нет, как и у менестрелей. Отличительный знак есть, красный треугольник, который они себе нашивают на одежду, на левое плечо. Это из плюсов. Есть и минусы, если кто в детстве в «телефончик» играл. Первому человеку скажут «белый слон», а последний заявит: «зеленый пароход». Вот, и информация, пройдя от одного сказителя к другому, тоже искажается. Не всегда, нет, но достаточно часто.
Мария подозревала, что среди этих сказителей и шпионов прорва, и разбойников, уж больно удобное прикрытие. Но чего лезть со своим уставом в чужой монастырь?
Пусть расскажет что-то…
А если у человека слух и голос окажутся, можно и арфу приказать достать. Да-да, арфа тоже была в багаже, как же без нее в монастыре?
Совершенно никак!
Эрра Ирена прошлась по комнате, постукивая каблучками, посмотрела в окно, потом на сына, потом опять в окно.
Вид в окне ей нравился намного больше, чем мальчишка. Хотя какой там мальчишка, семнадцать лет уже, сам детей вовсю делает! Откупаться от крестьянок не успеваешь!
- Илес, ты меня слушаешь?
- Да, матушка.
Илес Флориан давно и превосходно усвоил, что не слушать или не слушаться маменьку, выйдет себе дороже. Зато, если с должным усердием изображать подчинение и покорность, можно получить для себя что-то приятное и полезное. Маменька и долги заплатит, и любого врага растерзает, и секрет ей доверить можно – не выдаст. Сама может воспользоваться, но только она. Никто другой ее ребеночка не тронет.
Правда, к детям от законного мужа это почему-то не относилось, только к Илесу.
Вот его матушка любила и обожала, без меры и памяти. А остальные… а что мужу-то надо? Она их родила, долг перед Фаркасом выполнила, теперь пусть ими кормилицы и няньки занимаются. А она так и вовсе план перевыполнила, она всех – ВСЕХ! – законных детей родила от своего мужа. Только Илес – королевский бастард.
Королева тогда как раз ждала первого ребенка, лекари запретили этой бледной немочи половые сношения, а ведь для мужчины очень вредно воздержание! Он потом может и вовсе не того… не подняться. Так что Ирена считала, что делает доброе дело.
Как только она начала спать с королем, она отставила от себя законного супруга, и точно знала, кто отец ребеночка. И уж Илеса она с рук не спускала!
Впрочем, было отчего.
Королевским подарком стали не побрякушки и не платья, королевским подарком для Ирены стало маленькое, но доходное поместье. Лично для нее.
С тем, чтобы она потом передала его сыну.
А заодно и все остальное, что она выпросила. Право на усеченный герб, признание бастарда и прочее, что положено. Иоанн тогда был влюблен и отказать не сумел.
И вот сейчас Ирена собиралась этим воспользоваться.
А, это совершенно неважно, главное, вы его назначьте, ваше величество, а там уж мы разберемся.
Проблема в том, что назначение Виталиса уже не повлияло бы на королевское решение, относительно церковных денег. Когда это король от денег отказывался? Да от дармовых?
Но может, как-то это можно будет обыграть? К примеру, от завещанного, конечно, придется отчислять. И от подаренного тоже. Но ведь есть и третий вариант? К примеру, хочет человек завещать крупную сумму монастырю в другой стране? Ну и пусть завещает. На другие страны правило «королевской доли» не распространяется. А потом монастырь, к примеру, тоже что-то захочет подарить служителям в Эрланде. Деньги, к примеру, или земельные участки?
Понятно, что тут королю тоже ничего не отломится, но проворачивать такие махинации можно только если у тебя есть прикрытие. Да-да, канцлер, к примеру. И казначейство, опять же, не будет акцентировать ненужное внимание на мелочах.
Так что предварительная договоренность уже была достигнута, оставалось воплотить план в жизнь. А вот КАК это сделать…
Как-то надо.
И в глазах двоих интриганов жизни Дианы, Марии, да и много кого еще, значения не имели.
- Королева вчера тайно отбыла в монастырь святой Варвары. После того, как ее пытались отравить.
- Одна или с дочерью? -
- С дочерью.
- Это хуже, намного хуже, - кардинал нахмурился. Вот если что-то случится с королевой, его величество… он будет расследовать дело, но не очень тщательно. А вот если с принцессой, то его величество озвереет. Единственный ребенок, оставшийся в живых.
Единственный законный ребенок.
Пока Анна в немилости у короля, но это до поры, до времени. Надо отдать Иоанну должное, своих детей он любит, причем законных больше, но и незаконным достается его внимание. Особенно сыновьям.
От эрры Ирены у его величества сын, ему уже семнадцать лет, от эрры Маргариты, с которой у него была длительная связь, есть сын, ему двенадцать, и дочь, которой около десяти лет.
Да-да, король себя не слишком ограничивал. Когда у королевы наступала беременность, он переставал к ней приходить. Как сам он говорил епископу, беременные женщины внушали ему отвращение. Но воздержание вредно для мужского здоровья, а потому его величество искал утешения на стороне. Вот и получались у него побочные дети примерно одного возраста с законными, плюс-минус полгода - год.
- Хуже, - согласился Виталис. – Но все вполне решаемо. Правда, я мало что знаю о монастыре святой Варвары…
- Настоятельницей там матушка Евгения, - не потаил информацию кардинал. Да и чего скрывать? – Очень умная, очень властная, хваткая женщина. Я ее давно знаю, уже лет двадцать точно. В монастырь она пришла сама, по велению сердца, принесла небольшое приданое, и все эти годы усердно работала, чтобы занять свое место. Молила Богиню…
Мужчины переглянулись.
- Эрра?
- Незаконная дочь, воспитывалась при отце, потом он умер, примерно через пару лет после ее ухода в обитель. С семьей она практически не общается, но помогает… иногда.
Виталис кивнул с пониманием. Бывает и такое… незаконные дети короля – одно. У них и перспективы, и титулы, и вообще, это – дети короля! А вот незаконные дети даже эрра…
Их особенно признавать не торопятся, разве уж род вообще без наследника останется. К примеру, есть эрр. У него нет законных сыновей, нет законных дочерей, вот тогда начинают рассматривать побочных. А так – или сын, или внук, или дочь и ее супруг, или кто-то из детей дочери… уж найдется, кому передать титул и земли.
Но незаконные дети их получают в последнюю очередь.
А все ж таки это дети. И родители по-разному относятся к своей крови. Кто-то признает их и воспитывает в своем доме, понимая, что свои люди – это ценный ресурс. И получаются из них хорошие управляющие, казначеи, воины – да много кто! И девочек воспитать тоже можно, и замуж их выдать правильно, чтобы привязать к семье нужного человека. Красивая, умная, образованная жена ценилась и будет цениться всегда, особенно если в придание за ней идет не только деньги, но и связи с хорошей семьей.
Но бывает всякое.
Вот и такое, к примеру. Когда девочка, допустим, умна и властолюбива, а выйдя замуж она не получит того, о чем мечталось. В высший свет не попадет, ко двору ее не пригласят, власти у нее не будет, над ней будет муж. Тогда – монастырь становится неплохим выходом.
Если есть знания, есть ум и характер, женщина может пробиться наверх, а это – власть. Над чужими жизнями, судьбами, да, и над своей судьбой тоже. Кто-то выбирает именно этот путь, как матушка Евгения, к примеру.
- Можно ли с ней договориться?
- договориться можно всегда, - кардинал думал о своем. Можно-то можно, но вот что попросят взамен? Если бы Евгения любила деньги, с ней было бы проще, но ей нужна была именно власть. И кто ее знает, чего она захочет?
Бабы!
- Из какой семьи она родом?
- Из Шадинов.
- Шадин… нет, не припомню.
- Некрупные эрры, из приграничья.
- Понятно. Что ж, я наведу справки.
- Я тоже напишу матушке Евгении, - согласился кардинал.
Мужчины отлично понимали друг друга.
Ее величество не должна вернуться из монастыря. Пока она была здесь, во дворце, под присмотром короля, ее нельзя было убить. Но если где-то в другом месте с королевой случится… несчастный случай потому несчастным и назван, что - не повезло. Какое уж тут счастье?
А вот такое.
Большое и личное. Для короля, для Дианы, для Эрсонов, для кардинала, для… да много для кого! И не дает до этого счастья дотянуться всего лишь одна тупая баба, которая даже детей живучих нарожать не смогла, с одной девчонкой осталась! Ну и чего ее жалеть?
Приговор Марии был вынесен, его осталось привести в исполнение.
***
- Шагрен! Шагрен погибнет в огне и воде!!!
Мужчина задыхался, бился на убогом ложе, и не будь оно подстилкой из соломы на полу, точно упал бы. Но куда уж падать ниже пола?
Рэн бросился к учителю, придавил его к полу, чтобы тот, выгибаясь, не повредил себе ничего…
- Учитель!!!
Не сразу, не за минуту пришел в себя старый монах. Может, часа за четыре-пять удалось привести его в чувство. А заговорить старик и вовсе смог только к вечеру, не слушалось сорванное от дикого крика горло.
Рэн не лез с вопросами, где он, и где Учитель? Но тот сам заговорил.
- Страшное я видел, мальчик мой. Страшное и безумное… Шагрен, наш Шагрен может погибнуть в огне и воде.
- К-как?
Учитель помолчал, сделал еще несколько глотков из чашки, и медленно заговорил.
- Я видел, как среди острова открылась громадная рваная рана. И сначала оттуда повалил огонь, он тек по острову, сжигая все на своем пути, потом достиг воды – и та вскипела. И никого живого не осталось на Шагрене. А остров наш раскололся и затонул.
Рэна холод пробрал.
Вот ведь… вроде и не мальчик уже, а такое услышать… жутко!
- Учитель…
- Это будет очень скоро. Не успеет еще яблоневый цвет осыпаться сединой на твои волосы.
Рэна затрясло.
- Н-но как же…
- Я стал молиться, что есть сил. Я кричал в видении, и Многоликий услышал меня. Он послал мне видение существа, которое может спасти наш остров.
- Существа, учитель?
- Единственный, кто может найти спасение – Дракон. Я видел громадного дракона, который пролетел над островом, и под его крылом успокоились и суша,. И море. И я видел людей, которые тянут из моря невод, полный рыбы. И счастливых детей на берегу. Сытых детей….
- Учитель, я…
- Послушай меня, Рэн. Я знаю, ты вскоре вернешься в столицу, к брату.
- Да, учитель.
Рэн Тори действительно приехал ненадолго.
- Никому и ничего не говори. Но выполняй любой приказ Императора так, словно от этого зависит больше, чем твоя жизнь! Словно от этого зависит весь Шагрен. Ты понял?
- Да, учитель.
- Вот и хорошо. Переночуй в монастыре сегодня, а завтра – уходи. Тебе пора, мальчик мой. И я буду молиться за тебя…
- Да, прадедушка…
Рэн поклонился старику.
Ну да.
Кому - старый монах, которому уж невесть сколько лет, а кому прадедушка по матери, родной и любимый. Так тоже бывает, приглянулась вельможе девчонка из горного селения, взял тот ее к себе, только долго в неволе не прожила она, сгорела, оставив сына… Шимо Тори его и признал, и в род ввел, как положено, и жену, видимо, правда любил. Рэна отпускал в горную деревню, с родней повидаться. Вот, и с прадедом в том числе.
- Дедушка, не надо ли мне рассказать…?
Спрашивал парень не просто так. Прадеда действительно считали «озаренным Огнем Многоликого». Случалось у него провидеть будущее… и коли опасность грозит всему острову…
- Молчи, Рэн. Не надо о таком говорить, и тебе не надо бы кое-чего знать, да не получилось иначе. Так что промолчи и делай, что должен. А я буду за тебя молиться.
Рэн с тем домой и отправился.
А на душе все равно тревожно было, муторно, страшно…
Прадед просто так не скажет. И если он что-то не договорил, стало быть, от Рэна будет зависеть… что? Нет ответа.
А вот страх есть.
Страх не справиться, не оправдать… и уничтожить Шагрен!
Многоликий, помоги!
***
- Ваше величество, если позволите…
- Эрр Торган, я вас внимательно слушаю?
Мария доброжелательно смотрела на начальника гвардейцев. Эрр Леонидас ей нравился, не как мужчина, а просто, по-человечески. Симпатичный мужчина лет двадцати пяти, уже мужчина, не мальчишка, относился к своему заданию очень ответственно. Заботился о доверенных ему женщинах, несколько раз в день беседовал с королевой, просил не скрывать, если что-то потребуется…
При этом в его поведении не было раболепства, не было желания поклониться перед вышестоящим, не было никакого мужского интереса. Просто обычное – нормальное! – мужское отношение к женщине.
Вот тебе доверили ее, она слабее, она женщина, ей требуется забота. Он и позаботился. Хотя это такая безумная редкость в любом веке, хоть в средние века, хоть в двадцать первом веке.
Невероятная редкость.
- Ваше величество, так получилось, к нашему костру забрел странствующий сказитель. Если вы позволите, я приглашу его?
Мария и сомневаться не стала.
- Приглашайте, эрр Леонидас, я буду рада послушать его вместе со всеми. Анна?
- Да, маменька! – ребенок даже в ладоши захлопал. – Можно, правда?
- Конечно, можно, - махнула рукой Мария.
- Но это слишком простонародно, - засомневалась эрра Розабелла. Мария качнула головой.
- Правитель должен знать, чем живет его народ. Мой муж так считает, - а если и нет, пусть Розабелла у него об этом спросит. Авось, ее потом от стены не отскребут! Вот ведь… дурища!
Эрр Леонидас поклонился, скрываясь в полусумраке. Сегодня они не смогли заночевать под крышей, не попалось на пути ничего достойного, а потому мужчины еще засветло съехали с дороги и сноровисто разбили лагерь на свежем воздухе.
Костры, палатки, правда, ее величество и дамы будут спать в каретах. Но это потом, а пока кареты открыты настежь, чтобы проветрилось, а дамы сидят у костра на роскошных подушках, и лакомятся мясом на углях. Что-что, а мясо здесь было восхитительное, птицефабрик тут еще долго не появится, и мясо пахнет мясом, а не загадочными химикатами, а куриц, к примеру, откармливают пшеном, а не антибиотиками и гормонами. Деревенские хитрости никто не отменял, ну так про них и гвардейцы знали, и покупали только целое животное. Живое, не разделанное, чтобы убедиться, что оно здорово. Мария только следила, чтобы крестьяне, у которых покупали скотину, получали полную ее цену. *
*- скромно промолчу о своих знакомых с птицефабрики. Целее будут. И о средневековых махинациях с едой, чтобы не стошнило. Прим. авт.
Странствующий сказитель оказался приятным дополнением к хорошему вечеру. Есть тут такая категория, аналог радио и телевидения средних веков. Не менестрель, нет. Никакого романтизма, никаких прекрасных дам и рыцарства. Да и с музыкальными инструментами у них сложно.
Инструмент – штука нежная, трепетная, даже тонкая, поди, потаскай его за собой, да сбереги, да почини, если что. При этом духовые инструменты не особенно подходят для ситуации, разве что ты при дворе обретаешься. Вот кто будет два-три часа слушать одну музыку? Разве что закоренелые меломаны, а людям и истории послушать хочется, и поговорить, и самим чего рассказать. Арфа – тоже штука тяжелая, ребел неудобен…
Так что сказитель обычно умеет играть на музыкальных инструментах, но может обходиться и без них. Найдется для него что-то подходящее – отлично. Нет?
Ну так он и сам по себе заменяет радио. Там расскажет, здесь споет, может о древности поведать, может о современности… своего цеха у сказителей, кстати, тоже нет, как и у менестрелей. Отличительный знак есть, красный треугольник, который они себе нашивают на одежду, на левое плечо. Это из плюсов. Есть и минусы, если кто в детстве в «телефончик» играл. Первому человеку скажут «белый слон», а последний заявит: «зеленый пароход». Вот, и информация, пройдя от одного сказителя к другому, тоже искажается. Не всегда, нет, но достаточно часто.
Мария подозревала, что среди этих сказителей и шпионов прорва, и разбойников, уж больно удобное прикрытие. Но чего лезть со своим уставом в чужой монастырь?
Пусть расскажет что-то…
А если у человека слух и голос окажутся, можно и арфу приказать достать. Да-да, арфа тоже была в багаже, как же без нее в монастыре?
Совершенно никак!
***
Эрра Ирена прошлась по комнате, постукивая каблучками, посмотрела в окно, потом на сына, потом опять в окно.
Вид в окне ей нравился намного больше, чем мальчишка. Хотя какой там мальчишка, семнадцать лет уже, сам детей вовсю делает! Откупаться от крестьянок не успеваешь!
- Илес, ты меня слушаешь?
- Да, матушка.
Илес Флориан давно и превосходно усвоил, что не слушать или не слушаться маменьку, выйдет себе дороже. Зато, если с должным усердием изображать подчинение и покорность, можно получить для себя что-то приятное и полезное. Маменька и долги заплатит, и любого врага растерзает, и секрет ей доверить можно – не выдаст. Сама может воспользоваться, но только она. Никто другой ее ребеночка не тронет.
Правда, к детям от законного мужа это почему-то не относилось, только к Илесу.
Вот его матушка любила и обожала, без меры и памяти. А остальные… а что мужу-то надо? Она их родила, долг перед Фаркасом выполнила, теперь пусть ими кормилицы и няньки занимаются. А она так и вовсе план перевыполнила, она всех – ВСЕХ! – законных детей родила от своего мужа. Только Илес – королевский бастард.
Королева тогда как раз ждала первого ребенка, лекари запретили этой бледной немочи половые сношения, а ведь для мужчины очень вредно воздержание! Он потом может и вовсе не того… не подняться. Так что Ирена считала, что делает доброе дело.
Как только она начала спать с королем, она отставила от себя законного супруга, и точно знала, кто отец ребеночка. И уж Илеса она с рук не спускала!
Впрочем, было отчего.
Королевским подарком стали не побрякушки и не платья, королевским подарком для Ирены стало маленькое, но доходное поместье. Лично для нее.
С тем, чтобы она потом передала его сыну.
А заодно и все остальное, что она выпросила. Право на усеченный герб, признание бастарда и прочее, что положено. Иоанн тогда был влюблен и отказать не сумел.
И вот сейчас Ирена собиралась этим воспользоваться.
