Но сам спускаться в город и не подумал – если король вынужден заниматься такими вещами, значит, это плохой король. У хорошего найдутся подручные…
        - И?
        - И я отправился к этой дурехе.
        Его величество отметил формулировку – сам отправился, не послал слуг, не кликнул стражу, не… Вариантов было много. Если кто полагает, что герцог, командующий гвардией, и один из ближайших доверенных короля не знает, чем заняться и может по городу бегать, это вы зря, очень зря. Послал бы слуг за девчонкой, ничего бы не случилось.
        - Что там было интересного?
        - Виконт Леклер. Уже не вполне дохлый, но пока еще и не живой. И сама лекарка, которая на ногах не стояла. А еще человек пять стражников…
       Сила Ветаны попросту ввела молодого человека в нечто вроде летаргического сна, из которого он в скором времени выйдет, но сейчас будить его было опасно и жестоко. Да и не получилось бы.
        - Замечательно. Осталось только объявления на столбах расклеить – у нас маг жизни появился.
        Рамон только головой покачал.
        - Я так и не могу понять – она это нарочно? Или просто такая дура?
       Его величество печально вздохнул.
        - Если бы ты не отворачивался от своего дара, а уделял ему больше внимания, то понял бы, что все не так. Маг жизни не может не лечить. Это как дыхание, как крик, как… да неважно. Она просто не может поступить иначе.
       Рамон вздохнул.
        - Понимаю я. Но…
        - И сдержаться ни у кого из них не получается. Рядом с больным человеком, маг жизни будет лечить. Будет дышать, двигаться, выплескивать свою силу, ставить человека на ноги, выкладываться до последнего предела... они себя не контролируют в этот момент. Если рядом кто-то просит о помощи, они обязательно протянут руку. Думаю, маги жизни, это первая ступенька к Светлому. Те, кто даже в ущерб себе не сможет отказать в помощи другому. Нам в этом отношении проще, мы можем сбрасывать силу незаметно. Да хоть ты огонь в камине разведи, все уже легче будет. Мне тоже, сам знаешь…
       Рамон знал. Сердце Алетара было напитано некромантией так, что это ощущал любой маг, приближающийся ко дворцу. Его величество не скупился на жертвы и на свою собственную кровь и силу, как и поколения его предков. И Алетар… В этом городе король был способен на многое.
       Любое вражеское войско, дошедшее до Алетара, здесь и останется. На алтаре.
        - Одним словом, они оба живы и находятся дома у моего дяди. Я решил их не разлучать, мало ли что…
       - Правильно. Алонсо сможет их защитить.
        - Надеюсь. Лекарка рассказала мне неприятные вещи…
       Его величество внимательно выслушал пересказ герцога и кивнул.
        - Значит, опять что-то задумали. Эх, недодавили…
        - Зато сейчас у нас есть шанс покончить с этими тварями, - ухмыльнулся Рамон.
        - То-то и оно. Думаешь, твари этого не понимают? Нет, у них что-то очень крупное в рукаве. Очень серьезный козырь… но какой?
       Рамон пожал плечами.
        - Если они не пожалели одного из своих, можно догадываться, что это будет нечто весьма серьезное…
       Его величество кивнул. Посмотрел на небо.
        - Сегодня полнолуние. Я попробую узнать.
       
       

***

        - Мой сын!!! – маркиз Леклер ворвался в дом к Ришардам, пылая яростью и жаждой мести. – Мой сын!!!
       Герцог Ришард встал из-за стола.
        - Симон, я сейчас все объясню.
        - Что именно?! Вы убили моего единственного сы…
       Толлерт Ришард, который только что крепко стукнул маркиза рукоятью кинжала по голове, посмотрел на отца.
        - Как он узнал?
        - Неважно. Сейчас это уже неважно. Главное, что глупый щенок никому и ничего не успеет рассказать.
        - А с маркизом что?
        - Пока – в казематы, а там посмотрим. Может, и пригодится на что…
       Мужчины переглянулись с понимающими ухмылками. Сыну Лоррен Ришард доверял, насколько вообще мог доверять людям. И о второй части плана Толлерт знал.
       А вот о третьей – пока нет. Но всему свое время.
       
       

***

        Тепло.
       Уютно, спокойно и делать ничего не хочется. Мне просто хорошо…
       Я лежу в большой кровати и медленно пью малиновый взвар с медом, по глоточку. Рядом сидит Лим и болтает, как заведенный. О корабликах, которые пускал в пруду, о дереве, на которое залез – теперь-то можно, и да, спрыгнул он немного неудачно, разбил коленку. И все само заживает! Почти зажило!
       Здорово, правда?
       Я не вникаю в рассказ, разве что киваю в нужных местах.
       Стыдно сказать, но Лим сейчас для меня лучшее лекарство. Смышленая мордашка, яркие глазенки, улыбка до ушей…
       Словно рядом бьет фонтан с живой водой.
       Линетт ушла, взяв с меня слово не вставать до вечера. Я охотно пообещала, потому что иначе герцогиня сядет рядом с моей кроватью и будет сидеть, а благодарность – штука утомительная.
       Устала я так, что подумать страшно. И откуда у Линетт Моринар взялось такая пакость? Не иначе, проклял кто.
       Надо бы поспрашивать, нет ли у нее в семье такой болячки?
       А, неважно.
       Лим притащил здоровущую книгу сказок и изъявил желание почитать мне вслух. Я слушала историю про золотого ослика, и ни о чем не думала, пока в дверь не постучали.
       Канцлер.
        - Папа!!! – завизжал Алемико, и повис у отца на шее. Тот, не отказывая сыну, подхватил малыша, подкинул повыше, и что-то шепнул на ухо. Лим бросил на меня заговорщический взгляд и удрал, а канцлер присел рядом на кровать, не обращая внимания на попрание всех приличий.
        - Вета, здравствуй.
        - Здравствуйте, ваша...
        - Дядя Алонсо. Или дядюшка. Или придумай сама, как меня называть.
       Я вздохнула.
       Да уж понятно, что теперь меня не выпустят. Придется делать хорошую мину при плохой игре.
        - Здравствуй, дядюшка.
        - Уже лучше. Спасибо тебе еще раз. Линетт мне все рассказала...
        Я повела рукой, мол, не стоит благодарности. Сделала, что смогла, что должна была... Кстати...
        - А где мой больной?
        - Леклер, что ли?
        - Да... дядюшка.
       Канцлер понимающе улыбнулся, мол, привыкай, и потрепал меня по руке.
        - Неподалеку, в гостевой спальне. А при нем слуги и охрана, если что пойдет не так – тут же нас позовут.
       Я выдохнула.
        - Не хотелось бы, чтобы он умер.
        - Вета... он тебе нравится?
       Нравится? Мне?
       Я вспомнила отчаянные голубые глаза, липкую от крови руку в моей руке, холодные пальцы смерти, смыкающиеся у бедняги на горле, и только-только хотела ответить отказом, как вдруг...
        - Не знаю, ва... дядя. Не знаю.
       Канцлер покачал головой.
        - Вета, это плохо.
       Я смотрела невинными серыми глазами.
        - Леклеры вот уже не одно столетие враги короны. Они, конечно, не выползают из своих нор, сидят, пакостят втихую...
        - Но почему они тогда живы?
        - Потому что наш король – некромант. Ты же знаешь?
        Я знала, но никакой связи не усматривала, о чем и сказала. Алонсо покачал головой.
        - Вета, его величество отлично знает цену человеческой жизни. Именно поэтому в Алетаре не казнят больше необходимого, и не проявляют ненужной жестокости.
       Звучало странно, но что я знаю о некромантах? Нянюшкины сказки? Жуткие истории о Проклятом Короле? Этого слишком мало, чтобы составить свое мнение. Может быть, и правда. Тот, кто каждый день видит в зеркале смерть, не станет лить кровь без надобности? Но язык мой – враг мой.
        - А если во имя благородных и высоких целей?
       Канцлер потрепал меня по волосам.
        - Вета, некромантам по должности таких не положено. У них исключительно низкие цели и коварные устремления, а значит, и больших жертв не предвидится.
       Я невольно фыркнула.
        - Если что-то случится с виконтом, вы меня позовете?
        - Обещаю.
        - Его не убьют?
        - Если его и убьют, то не по моему приказу, - честно ответил Алонсо. – И вряд ли по королевскому. А вот когда до него доберутся свои...
        - Свои?
        - Да, скорее всего. Он ведь шел к тебе, или предупредить, или увезти – не знаю. Но не думаю, что ему это простили.
        - За ним кто-то следил?
        - Да, скорее всего, он привел убийц за собой. Но точнее мы узнаем, когда он придет в себя. Дня через два?
        - Да, дядюшка.
       Получилось уже вполне непринужденно. В дверь протиснулся Лим с большой тарелкой, на которой лежали трубочки из ягод. Удивительно вкусная штука. Фрукты или ягоды измельчаются в пюре, высушиваются тонкими пластами на больших противнях, а потом режутся в пластинки или сворачиваются, по вкусу. Иногда их начиняют чем-нибудь вроде меда с орехами... я их обожала, но сама не готовила – возиться долго. Вот над лекарством я могла просидеть и ночь, и две, а ради пары порций сладкого... нет у меня времени! Нет!
        - Черника, яблоки и груши, - личико у будущего герцога было слегка чумазым, и мы поняли, что пара трубочек уже испарилась по дороге. Переглянулись, улыбнулись, и канцлер встал с кровати.
        - Вета, отдыхай. Если что-то случится, тебя позовут. А до тех пор – изволь восстанавливать силы. Что за манера - себя вычерпывать до донышка?
       Я развела руками, мол, не виноватая я, канцлер погрозил мне пальцем, и вышел, не забыв по дороге прихватить пару трубочек с блюда. Мы переглянулись с Лимом.
        - А какие тут из черники?
       Почему бы и не отдохнуть, если есть время, возможность и желание?
       
       

***

       Любой, кто попал бы на эту поляну, тут же раскаялся бы в грехах своих, уверовал в Светлого, навсегда уяснил, что некроманты – зло, и помчался бы или в Храм, или к ближайшему магу. Каяться – и лечиться, а то так насмотришься, потом с криком просыпаться станешь.
       На первый взгляд картина была очень мирной и приятной.
       Море, луна, лениво купающая свои толстенькие бока в соленых волнах, лунная дорожка, бегущая по воде, серебристый песок, вдалеке резвится косяк дельфинов, то выпрыгивая, то опять погружаясь в воду...
       Вдалеке белеет Алетар, словно жемчужина в ладонях девушки. На горизонте – словно вырезанные из черного бархата, спят седые горы. Все мирно, тихо, уютно, пока взгляд не остановится на одной из ничем не примечательных бухточек. Таких на побережье сотни и тысячи, но выбрана была именно эта. Кому-то должно было крупно не повезти.
       Берег моря освещали факелы, воткнутые в песок.
       На этом песке, специально залитом водой, для четкости, была нарисована большая пентаграмма. И в углах ее помещались люди.
       Как – помещались?
       На каждом углу пентаграммы было вкопано нечто вроде виселицы, к которым этих людей и привязали. Связанный человек был продет ногами в петлю так, что потяни за хитро пропущенную через блок веревку – и мигом его вздернет кверху ногами. Люди, разумеется, были в сознании, просто крепко увязаны и с кляпами – еще не хватало тут вопли слушать. Не за тем их сюда притащили, ох, не за тем.
       Некромант деловито дорисовывал направляющие, вписывал в пентаграмму треугольник, который вершиной указывал на Алетар, рисовал на углах пентаграммы знаки.
       Смерть, болезнь, повеление, крыса, воздух. Это – для пентаграммы.
       Для треугольника – повеление, смерть и призыв.
       Он с радостью переморил бы всю страну, но герцог Ришард дураком не был.
       Алетар – да, там король, там его приближенные, это понятно, а всех-то зачем? Нет уж, подождите, дайте время. Какой дурак будет устраивать геноцид в стране, в которой собирается жить и править?
       Наконец, все было готово, и господин Тимоз повернулся к герцогу.
        - Пора.
        - Что нам нужно делать?
        - Встать с этой стороны от пентаграммы, чтобы не попасть под заклинание, - некромант ткнул пальцем, ухмыльнулся, - ну и молиться. Если умеете...
       Ухмылка у него получилась отвратительной, но герцог Ришард и не подумал отворачиваться или возмущаться.
        - Мы с вами полностью в расчете, господин Тимоз? Документы вашей семье передали еще вчера, вы в курсе.
       Некромант кивнул.
       Да, документы на небольшое поместье под Алетаром и крупная сумма денег. Его жене и детям хватит на безбедную жизнь, а он... раз уж так сложилась судьба, надо отработать. Жаль, что так получается, но некромантия – это не воздух и не вода, с этой силой он может не справиться. Когда она выходит из-под контроля...
       Некромант не хотел, в один прекрасный день, проснувшись, найти рядом с собой зомби вместо жены и упырей вместо детей. Ему надо было уйти, и если можно это сделать, заодно заработав немного денег для родных, почему бы нет?
       За будущее он не боялся.
       Герцог не такой дурак, чтобы нарваться на посмертное проклятье некроманта. Его-то вряд ли кто снимет, кроме (ха-ха) короля Алетара.
        - Мы в расчете. И помните – если решите обмануть меня или навредить моей семье, я вас и с того света достану, герцог.
       Герцог верил. И кстати, не собирался как-то пакостить родным некроманта. Что ему то поместье, если в его распоряжении скоро окажется весь Раденор? Или не окажется. Но во втором случае ему тем более будет все равно.
        - С этой стороны?
        - Да.
       Некромант встал в центр пентаграммы и махнул рукой. Герцог и его приближенные сгрудились за пентаграммой, чтобы даже случайно не задело.
        - Начинаем!
       Повинуясь жестам некроманта, специально отобранные для этого дела наемники, вздернули связанных людей вверх, так, что те повисли на веревках, кверху ногами. Замычали, завертелись, но некромант махнул рукой еще раз.
        - Режьте!
       По этой команде наемники закрепили веревки, каждый вздернул своего человека за волосы – и хладнокровно полоснул ножом по горлу.
       Пять клинков блеснули в свете факелов, пять темных струй ударили в рисунок пентаграммы, окрасили песок в темный цвет, пробежали по канавкам, заполняя их...
       Наемники тут же отскочили, и присоединились к стоящим за спиной некроманта, а тот уже поднял руки, глядя на Алетар.
        - Вижу ветер! Взываю к ветру! Да принесет он с собой холод и боль, чуму и глад, злобу и мор... – мерный речитатив пронизывал воздух, словно клинок, и люди невольно ежились и вздрагивали. – И подует ветер северный, и принесет он с собой болезнь, и подует ветер восточный, и принесет он с собой боль, и подует ветер южный, и принесет он с собой страх, и подует ветер западный, и принесет он с собой – смерть! Я призываю смерть! Я призываю черную смерть выйти и следовать за голосом моим, за словом моим, за рукой моей, за духом моим! Кровь моя, сила моя, боль моя, власть моя...
       В руке некроманта блеснул клинок. Мужчина хладнокровно вскрыл себе вену на левой, пока только на левой руке, и первые капли упали на песок, смешиваясь с кровью жертв.
       И воздух медленно заколебался над вершиной треугольника, той, которая была обращена к Алетару.
       Огненными факелами вспыхивают тела жертв. От них и пепла не останется.
       Не так уж много сил было у господина Тимоза, но открыть ворота нечисти легко, ты ее поди, загони обратно!
       Некромант медленно повторяет слова на непонятном языке, пятно уплотняется, расширяется, и становится видно, что все оно словно состоит из тысяч и тысяч насекомых. И все это марево волнуется, двигается, жужжит... пока они еще не проявились до конца, пока они находятся между здесь и там, но по коже у людей невольно пробегает мороз. Им кажется, что из тучи на них смотрят злые и холодные глаза неизвестного существа – и им страшно, очень страшно...
       Спокоен лишь один некромант.
        - Кровью своей я заклинаю, жизнью своей я закрепляю. Да падет черная смерть на головы человеческие, и не будет от нее спасения на земле и под землей, на воде и в воздухе... Слово мое, кровь моя, власть моя, жизнь моя!
       И нож уверенно рассекает горло некроманта.
       Господин Тимоз падает вперед, попадая ровно на вытянутый угол направляющих.
       Кровь заливает пентаграмму, странным образом не выходя за прочерченные линии – и тело некроманта вспыхивает черным пламенем.