- Ваше величество, вы еще молоды и можете не раз жениться, - Адриенна смотрела с потрясающей невинностью. – Я сочла бы за честь служить вашей супруге.
- Увы, милая Адриенна. Я уже не так молод.
Адриенна качнула головой.
- Ваше величество, в народе говорят совсем иное.
- И что же говорит обо мне мой народ?
- Что вы умный и рачительный правитель. Что вы правите своим королевством железной рукой. Что ваше правление смело можно называть Золотым веком. Что вы великий воин и придворные дамы без ума от вас…
Льстите, льстите и не стесняйтесь! Смело говорите человеку все самое хорошее о нем, любимом. Поверит безоговорочно! Даже если в жизни о таком не задумывался.
Филиппо поверил. И расплылся в улыбке.
- Ах, Адриенна. Влюбился бы я в вас безоговорочно, будь я лет на тридцать младше.
- Простите, ваше величество. Верю, тридцать лет назад вы были очаровательным младенцем, но я предпочитаю мужчин постарше, - похлопала ресничками девушка.
И даже внутренне содрогнулась. Неужели… так надо?
Оказалось – да.
Филиппо рассмеялся еще веселее, взял руку девушки и поднес к губам.
- Вы прекрасны, дана. Что ж, я надеюсь еще не раз побеседовать с вами. А сейчас - вас проводят в отведенные покои.
Когда СибЛевраны ушли, его величество откинулся на спинку кресла, побарабанил кончиками пальцев по гладко выбритому подбородку. Настроение было преотличным, но размышлять ему это никогда не мешало. Трезвый ум в любой ситуации – вот девиз его величества. Даже вино он пил весьма и весьма умеренно.
Очаровательная девчушка.
Красивая, умненькая, конечно, короля она побаивается, но стоило оттаять – и королевское обаяние взяло свое. Девочка начала кокетничать.
Что ж, тридцать лет назад он действительно влюбился бы без памяти. Да и сейчас… не будь у него сына и наследника… но Филиппо Четвертому… будущему Четвертому сейчас семнадцать лет. И он неглуп, и обаятелен. Не считая его странной и нелепой привязанности…
Ладно!
Какой мальчик не влюблялся в опытную шлюху? Главное, чтобы девка знала свое место.
Вот Адриенна свое знает. Это сразу видно. Отец не жалел денег на ее образование, воспитывал, как мальчика, это король знал. Но девушка есть девушка, природа свое возьмет.
Что ж.
Пусть она какое-то время побудет при дворе. Филиппо приглядится, определится со своими планами, а дальше будет видно. В выигрыше, конечно, будет он. Но и дане СибЛевран жаловаться будет не на что, это уж точно.
Король еще раз улыбнулся, и отправился прогуляться по саду. Настроение хорошее, погода теплая… почему бы нет?
То, что Адриенне он дико не понравился, король так и не понял. У него дара СибЛевранов не было.
В отведенных им покоях дан Марк почти упал в кресло.
- Налей мне вина, Риен.
Адриенна послушно плеснула вино в кубок, протянула отцу, уселась у его ног.
Дан Марк осушил кубок одним глотком.
- Я тебя выпорю, наглая девчонка!
- Отец, ведь все обошлось?
- Просто повезло. Это – КОРОЛЬ! А ты! Ты…
Продолжать дан Марк не смог. Задохнулся то ли от возмущения, то ли от облегчения. Обошлось же… а уж что он передумал, наблюдая за своей дочерью…
Адриенна вздохнула.
Она хотела объяснить отцу, что так надо было, а король ей вовсе даже и не понравился, от гадкий и злой, и плесенью от него тянет, но – не успела. В дверь постучали.
Слуги принесли горячую воду для ванной.
Адриенну тоже проводили в отведенные ей комнаты, в которых ее встретила молодая темноволосая девушка.
- Здравствуйте, дана СибЛевран. Мое имя Джованна, я назначена вашей горничной на время пребывания при дворе.
- Хм?
- Разумеется, дана, если я чем-то не подхожу вам, стоит только сказать об этом, и меня заменят.
Адриенна задумчиво оглядела горничную.
Молодая, лет на пять старше, чем сама Риен, темноволосая, с приятным лицом, на котором видны следы оспы…. Не красавица, но и лошади шарахаться не станут.
- Пока оставайтесь, ньора Джованна. Или – ньорита?
- Просто Джованна, дана. К вашим услугам.
- Так ньора или ньорита?
- Я пока не замужем, дана.
Адриенна кивнула.
- Джованна, я первый раз при дворе, и ничего не знаю. Кто здесь важен, кто здесь не важен… если ты мне немножко расскажешь, как и что здесь принято, помощь не останется без награды.
В руке девушки сверкнул серебряный дарий.
Лорин – это слишком. Верховая лошадь, и не самая плохая, стоит от семи до сорока лоринов. Сорок – это если лошадь просто восхитительная. На восемь лоринов можно год прожить, не особенно нуждаясь и спокойно покупая хлеб, мясо, масло и вино. Так что… Кому-то другому Адриенна и сольди пожалела бы.
Джованна улыбнулась при виде монетки. Та блеснула и исчезла за корсажем быстрее, чем Аддриенна глазом бы моргнула.
- Дана, вы не переживайте. При дворе, конечно, не все хорошо и гладко, но и страшного тут ничего нет. Главное, королю угодить, ну так вы ж уже от него?
- Отцу дали аудиенцию, - кивнула Адриенна, не настроенная откровенничать сама. – Но знаешь, как бывает? Жалует царь, а не жалует псарь?
- Ну, псари-то при дворе есть, - хихикнула Джованна. – Но таких, чтобы могли жаловать или жаловаться, точно нет. Единственный, к чьему мнению его величество прислушивается,, так это его высочество. Но он сейчас в отъезде, должен скоро вернуться. А уж какой умница! А красавец!
За разговором Джованна успела расшнуровать на Адриенне платье, стянуть с девушки все, включая нижнюю рубашку и помочь ей забраться в горячую ванную. Адриенна вытянулась – и аж застонала от удовольствия.
- Оооооох!
- Давайте, дана, я вам голову помою… какие у вас волосы! Чисто шелк!
- А пыли сколько?
Джованна опять хихикнула.
- Так вы ж и ехали, наверное, не один день?
Адриенна вспомнила поездку и поежилась. Первые дни все было просто УЖАСНО! Девушки поймут, каково это, в некоторые дни, да в карете… даже меховая полость не спасала. Плохо было так, что до сих пор помнилось.
- Ничего, дана, ничего, - Джованна почувствовала, что Риен всю трясет, и принялась намыливать ей волосы. Потом осторожно смыла, помогла девушке выкупаться, потом достала из ее вещей ночную рубашку.
- Вот так. И лечь бы вам, поспать.
- А портные? – зевнула Адриенна.
- Так портных можно и в рубашке принять, ничего страшного. Сейчас я схожу, посмотрю, что да как, а вы пока покушали бы?
Джованна как-то мигом крутанулась, и поставила перед Адриенной большой поднос. Сняла крышки с блюд.
Риен потерла руки.
Тушеное мясо было вкусным и практически таяло во рту. Артишоки были выше всяких похвал, а фрукты спелые и сладкие.
Адриенна съела несколько апельсинов, вымыла руки в небольшой чаше с водой и закончила трапезу. А тут и Джованна прибежала.
- Сейчас, дана, минуточку. Вот дана Анжела Росси, она сейчас мерки снимет, а уж фасоны и ткани по последней моде, верно, дана?
- Король приказал.
Дана улыбалась, но так, что становилось ясно – с королем здесь не спорят. И его неудовольствие вызвать не рискнут. Наверное…
Снять мерки с девичьей фигурки было недолго. А вот ткани и цвета…
Хотя Адриенна и тут не стала возиться.
- Голубой шелк, вот этот. И вот эта парча. И вот это, розовое, и пожалуй, вот этот…
Единственное, от чего не смогла отказаться Адриенна… потрясающий черный бархат. Роскошный, мягкий… прижала к щеке.
- Я хочу платье из этой ткани. Верхнее.
- А нижнее?
- Белое, - решила Адриенна. – Или даже лучше… вот, серебристое.
- И вышивку серебряным, - полыхнули глаза портнихи.
Адриенна кивнула.
Будет она это платье носить, не будет… а расстаться с этой тканью было выше ее сил. А потом девочка упала в кровать, и даже пошевелиться не смогла, так ее все это вымотало. И дорога, и разговор…
Не сон – черный провал в нереальность.
Мия (Лоренцо).
Лавка – это как? Это входишь ты в дверь, колокольчики звякают, приказчики кланяются, товар предлагают.
Это – лицо.
А есть еще и изнанка.
С ее складом, на котором все разложено в строго определенном порядке, и надо этот порядок знать. И отнести – принести.
С ценами, которые тоже хорошо бы знать.
С самой тканью… лавка торговала тканями, но не только. Кружева, ленты, ткани – отдельно. Нитки, иголки, всякая мелочь – отдельно. Есть и другие лавки, с экзотическими товарами, есть даже ювелирный магазин… Лаццо были не из бедных.
Но чтобы оставаться богатым, требовалось работать. Потому – трудились все.
Энцо перестал дуться, когда узнал, что все дети Паскуале Лаццо, да и он сам, во времена оны, через это проходили. И бегали мальчиками на побегушках.
И опять же – город тоже надо знать. И никуда не влипнуть…
А уличные мальчишки могут и стайкой налететь, и товар отнять попробовать…
Энцо пришлось узнать очень многое о жизни. С ее изнанки.
С той самой, о которой ничего не знал его отец.
Энцо помогал рассыльному, Энцо бегал на склад, Энцо смотрел, как организована торговля, как приказчики кланяются посетителям, как расхваливают товар…
Энцо учился. Ему было интересно.
Столько нового, яркого, любопытного… тем более, что попусту он не болтал, а приказчики получили внушение. Если мальчишка чего спросить – не подзатыльник дать, а объяснить. И объясняли.
Ругались иногда, шипели, но рассказывали и показывали.
Даже Фредо Лаццо одобрительно кивал в ответ на вопросы мальчика.
- Пожалуй что, он больше не на отца похож, а на дядю…
А объяснялось все просто.
Энцо действительно был неглуп.
От новых знаний голова пухла, но Энцо не собирался сдаваться или жаловаться. Что ж он – глупее купца? Разберется как-нибудь! Постепенно, со сложностями, но и справится, и научится, и все сделает.
Энцо учился. И единственное, чего ему не хватало – это сестры.
Впрочем, дядя обещал, что обязательно наймет им учителя. Лавка – безусловно, хорошо. Вот, Энцо бегает, считай, деньги экономит, а значит, на эти деньги и наймем. Пусть научит истории, географии, чистописанию, арифметике… да чему надо – тому и научит.
С одной стороны – школа жизни, с другой теоретические знания, а как все это вместе сложится, так и хорошо в целом получится.
Энцо нравилась эта новая интересная жизнь.
И шкодить он перестал, все верно. Прилечь бы! И уснуть тут же, какие уж там шкоды! Но много времени на сон дядюшка Джакомо не отводил. Успеют потом отоспаться! В старости…
- Знакомьтесь. Ньор Луиджи Галло. А это ваш ученик, дан Лоренцо Феретти.
Джакомо кивнул племяннику, который тоже склонил голову.
- Рад знакомству, ньор Галло. Вы будете учить меня?
- Все верно, дан Феретти. Я рад буду преподать вам уроки чистописания, математики, истории и географии.
- Когда мы начинаем?
Джакомо довольно улыбнулся.
Мальчику нравится учиться, ему и студент понравится. Джакомо специально выбрал такого, чтобы и знания были, и девочкам он не приглянулся. Потому как девочки тоже будут учиться.
Будут сидеть в этой же комнате, разве что за ширмой, будут слушать. Спрашивать их студент не будет, вообще видеть не будет, а дальше, все от них самих зависит. Захотят учиться – будут учиться. Нет?
Шанс вам давали, кто ж виноват, что вы его не использовали.
Но Мия была настроена серьезно.
А потому…
Знал Джакомо, как девочки могут влюбиться в своих учителей, сталкивались, слышали. Поэтому и выбрал… Луиджи Галло.
Невысокого, сутулого, худенького, в забавной придумке на носу – очках. Очки явно недорогие, подогнаны плохо, нос натирают, отчего он постоянно краснеет, да и чихает часто…
Нет, в таких не влюбляются. Волосы жидкие, сальные, глаза словно у испуганной собаки…
А и ничего!
Главное, дело свое знает, о мироустройстве рассказать сможет, а больше от мальчишки и не требуется.
И Джакомо с чувством выполненного долга вышел из классной комнаты.
Мия сидела за ширмой. Джулия и Серена трещали, словно сороки, а вот она слушала внимательно. И младших унимала.
С тех пор, как она узнала о своем даре, она стала серьезно задумываться о будущем.
Замуж?
Конечно, хотелось бы. Но мать говорила, что это очень серьезно. Вот, у Мии все проявилось в день взросления. А может проявиться, когда ей станет больно. Или плохо. Или…
Вроде как после смерти все тоже вернется на круги своя. Или нет?
Прабабка была скупа в таких подробностях, и почти ничего не рассказывала. Думала, кровь выродилась.
А оно, вот, полыхнуло. И проснулось…
А как быть-то дальше? Допустим, Мия заболеет и будет лежать в бреду?
Или при родах – тоже, говорят, и больно, и плохо, и горячка бывает… чем это может закончиться?
Тем, что на костер поволокут и саму Мию, и ее детей? А ведь может быть и такое. А если и ее дети ЭТО унаследуют?
Ой, мамочки…
Брак по расчету становился нереальным. Разве что за старика, которому детей рожать не потребуется, но кто бы хотел такой судьбы – в двенадцать-то лет?
В монастырь?
Мама обрадовала, Мия вполне может и к причастию сходить, и хоть святой водой омыться от ушей до пяток – не подействует. И Мия уже попробовала.
И ничего не случилось.
Колокола не зазвонили, когда она в храм вошла, падре не шарахнулся, причастие девочка приняла.
Но если кто-то узнает… ее проверять не станут, сожгут, как ведьму.
А какие еще варианты?
Пожалуй, есть один, о котором и подумать страшно. Но… придется.
Есть женщины, которым такое умение как раз и пригодилось бы. Куртизанки. Они хорошо образованы, они умеют поддержать беседу, они играют на музыкальных инструментах, они покровительствуют ученым и поэтам, художникам и скульпторам, они даже при дворе бывают…
Но для этого нужно образование.
И Фьора подала идею Катарине, та – Джакомо…
Мия была полна решимости учиться. И младших она заставит… она сильно дернула за уши сначала Джулию, а потом и младшую.
- Молчите и слушайте!
Девочки надулись, но замолчали.
То-то же!
Учиться и снова учиться. И насчет музыкантов мама обещала подумать… может, от этого жизнь их будет зависеть. Мии – и девочек.
И напрасно Джакомо волновался за племянниц. Младшим было не до того, а Мия и на короля не посмотрела бы, настолько ее придавило знание о своем даре.
Учиться и еще раз учиться. А у кого?
Да хоть бы и у пугала огородного, хоть и у красавца неописуемого – все равно! Неважно!
Учиться!
Адриенна.
Джованна оказалась настоящим сокровищем. Так что Адриенна легко рассталась еще с несколькими серебряными монетами.
Пока девушка спала, Джованна успела привести обувщика, который снял мерку с ножки Адриенны и удалился. А еще служанка подробно рассказывала о распорядке жизни при дворе.
Филиппо Третий действительно был королем-трудоголиком. Пусть и завоевали его предки королевство, но чтобы слить два в одно, а потом еще и управлять, времени и сил требовалось много.
А потому…
Распорядок короля подчинялся строгим правилам.
Утро. Король вставал с третьими петухами. Забавно, но несколько петухов жили при королевском дворце, нравились они его величеству. Правда, долго почему-то не жили.
Год, много – два, и пропадали. Или просто умирали почему-то…
Тем не менее, король вставал с третьими петухами. Не любя пушного этикета, Филиппо Третий и не требовал присутствия придворных до завтрака. Короля одевали, и он выходил сразу в трапезную.
Там он быстро завтракал и удалялся работать.
После двух-трех часов работы, его величество чувствовал определенную усталость и мог приказать прогуляться, или поиграть в мяч, размяться как-либо еще…
- Увы, милая Адриенна. Я уже не так молод.
Адриенна качнула головой.
- Ваше величество, в народе говорят совсем иное.
- И что же говорит обо мне мой народ?
- Что вы умный и рачительный правитель. Что вы правите своим королевством железной рукой. Что ваше правление смело можно называть Золотым веком. Что вы великий воин и придворные дамы без ума от вас…
Льстите, льстите и не стесняйтесь! Смело говорите человеку все самое хорошее о нем, любимом. Поверит безоговорочно! Даже если в жизни о таком не задумывался.
Филиппо поверил. И расплылся в улыбке.
- Ах, Адриенна. Влюбился бы я в вас безоговорочно, будь я лет на тридцать младше.
- Простите, ваше величество. Верю, тридцать лет назад вы были очаровательным младенцем, но я предпочитаю мужчин постарше, - похлопала ресничками девушка.
И даже внутренне содрогнулась. Неужели… так надо?
Оказалось – да.
Филиппо рассмеялся еще веселее, взял руку девушки и поднес к губам.
- Вы прекрасны, дана. Что ж, я надеюсь еще не раз побеседовать с вами. А сейчас - вас проводят в отведенные покои.
Когда СибЛевраны ушли, его величество откинулся на спинку кресла, побарабанил кончиками пальцев по гладко выбритому подбородку. Настроение было преотличным, но размышлять ему это никогда не мешало. Трезвый ум в любой ситуации – вот девиз его величества. Даже вино он пил весьма и весьма умеренно.
Очаровательная девчушка.
Красивая, умненькая, конечно, короля она побаивается, но стоило оттаять – и королевское обаяние взяло свое. Девочка начала кокетничать.
Что ж, тридцать лет назад он действительно влюбился бы без памяти. Да и сейчас… не будь у него сына и наследника… но Филиппо Четвертому… будущему Четвертому сейчас семнадцать лет. И он неглуп, и обаятелен. Не считая его странной и нелепой привязанности…
Ладно!
Какой мальчик не влюблялся в опытную шлюху? Главное, чтобы девка знала свое место.
Вот Адриенна свое знает. Это сразу видно. Отец не жалел денег на ее образование, воспитывал, как мальчика, это король знал. Но девушка есть девушка, природа свое возьмет.
Что ж.
Пусть она какое-то время побудет при дворе. Филиппо приглядится, определится со своими планами, а дальше будет видно. В выигрыше, конечно, будет он. Но и дане СибЛевран жаловаться будет не на что, это уж точно.
Король еще раз улыбнулся, и отправился прогуляться по саду. Настроение хорошее, погода теплая… почему бы нет?
То, что Адриенне он дико не понравился, король так и не понял. У него дара СибЛевранов не было.
***
В отведенных им покоях дан Марк почти упал в кресло.
- Налей мне вина, Риен.
Адриенна послушно плеснула вино в кубок, протянула отцу, уселась у его ног.
Дан Марк осушил кубок одним глотком.
- Я тебя выпорю, наглая девчонка!
- Отец, ведь все обошлось?
- Просто повезло. Это – КОРОЛЬ! А ты! Ты…
Продолжать дан Марк не смог. Задохнулся то ли от возмущения, то ли от облегчения. Обошлось же… а уж что он передумал, наблюдая за своей дочерью…
Адриенна вздохнула.
Она хотела объяснить отцу, что так надо было, а король ей вовсе даже и не понравился, от гадкий и злой, и плесенью от него тянет, но – не успела. В дверь постучали.
Слуги принесли горячую воду для ванной.
Адриенну тоже проводили в отведенные ей комнаты, в которых ее встретила молодая темноволосая девушка.
- Здравствуйте, дана СибЛевран. Мое имя Джованна, я назначена вашей горничной на время пребывания при дворе.
- Хм?
- Разумеется, дана, если я чем-то не подхожу вам, стоит только сказать об этом, и меня заменят.
Адриенна задумчиво оглядела горничную.
Молодая, лет на пять старше, чем сама Риен, темноволосая, с приятным лицом, на котором видны следы оспы…. Не красавица, но и лошади шарахаться не станут.
- Пока оставайтесь, ньора Джованна. Или – ньорита?
- Просто Джованна, дана. К вашим услугам.
- Так ньора или ньорита?
- Я пока не замужем, дана.
Адриенна кивнула.
- Джованна, я первый раз при дворе, и ничего не знаю. Кто здесь важен, кто здесь не важен… если ты мне немножко расскажешь, как и что здесь принято, помощь не останется без награды.
В руке девушки сверкнул серебряный дарий.
Лорин – это слишком. Верховая лошадь, и не самая плохая, стоит от семи до сорока лоринов. Сорок – это если лошадь просто восхитительная. На восемь лоринов можно год прожить, не особенно нуждаясь и спокойно покупая хлеб, мясо, масло и вино. Так что… Кому-то другому Адриенна и сольди пожалела бы.
Джованна улыбнулась при виде монетки. Та блеснула и исчезла за корсажем быстрее, чем Аддриенна глазом бы моргнула.
- Дана, вы не переживайте. При дворе, конечно, не все хорошо и гладко, но и страшного тут ничего нет. Главное, королю угодить, ну так вы ж уже от него?
- Отцу дали аудиенцию, - кивнула Адриенна, не настроенная откровенничать сама. – Но знаешь, как бывает? Жалует царь, а не жалует псарь?
- Ну, псари-то при дворе есть, - хихикнула Джованна. – Но таких, чтобы могли жаловать или жаловаться, точно нет. Единственный, к чьему мнению его величество прислушивается,, так это его высочество. Но он сейчас в отъезде, должен скоро вернуться. А уж какой умница! А красавец!
За разговором Джованна успела расшнуровать на Адриенне платье, стянуть с девушки все, включая нижнюю рубашку и помочь ей забраться в горячую ванную. Адриенна вытянулась – и аж застонала от удовольствия.
- Оооооох!
- Давайте, дана, я вам голову помою… какие у вас волосы! Чисто шелк!
- А пыли сколько?
Джованна опять хихикнула.
- Так вы ж и ехали, наверное, не один день?
Адриенна вспомнила поездку и поежилась. Первые дни все было просто УЖАСНО! Девушки поймут, каково это, в некоторые дни, да в карете… даже меховая полость не спасала. Плохо было так, что до сих пор помнилось.
- Ничего, дана, ничего, - Джованна почувствовала, что Риен всю трясет, и принялась намыливать ей волосы. Потом осторожно смыла, помогла девушке выкупаться, потом достала из ее вещей ночную рубашку.
- Вот так. И лечь бы вам, поспать.
- А портные? – зевнула Адриенна.
- Так портных можно и в рубашке принять, ничего страшного. Сейчас я схожу, посмотрю, что да как, а вы пока покушали бы?
Джованна как-то мигом крутанулась, и поставила перед Адриенной большой поднос. Сняла крышки с блюд.
Риен потерла руки.
Тушеное мясо было вкусным и практически таяло во рту. Артишоки были выше всяких похвал, а фрукты спелые и сладкие.
Адриенна съела несколько апельсинов, вымыла руки в небольшой чаше с водой и закончила трапезу. А тут и Джованна прибежала.
- Сейчас, дана, минуточку. Вот дана Анжела Росси, она сейчас мерки снимет, а уж фасоны и ткани по последней моде, верно, дана?
- Король приказал.
Дана улыбалась, но так, что становилось ясно – с королем здесь не спорят. И его неудовольствие вызвать не рискнут. Наверное…
Снять мерки с девичьей фигурки было недолго. А вот ткани и цвета…
Хотя Адриенна и тут не стала возиться.
- Голубой шелк, вот этот. И вот эта парча. И вот это, розовое, и пожалуй, вот этот…
Единственное, от чего не смогла отказаться Адриенна… потрясающий черный бархат. Роскошный, мягкий… прижала к щеке.
- Я хочу платье из этой ткани. Верхнее.
- А нижнее?
- Белое, - решила Адриенна. – Или даже лучше… вот, серебристое.
- И вышивку серебряным, - полыхнули глаза портнихи.
Адриенна кивнула.
Будет она это платье носить, не будет… а расстаться с этой тканью было выше ее сил. А потом девочка упала в кровать, и даже пошевелиться не смогла, так ее все это вымотало. И дорога, и разговор…
Не сон – черный провал в нереальность.
Мия (Лоренцо).
Лавка – это как? Это входишь ты в дверь, колокольчики звякают, приказчики кланяются, товар предлагают.
Это – лицо.
А есть еще и изнанка.
С ее складом, на котором все разложено в строго определенном порядке, и надо этот порядок знать. И отнести – принести.
С ценами, которые тоже хорошо бы знать.
С самой тканью… лавка торговала тканями, но не только. Кружева, ленты, ткани – отдельно. Нитки, иголки, всякая мелочь – отдельно. Есть и другие лавки, с экзотическими товарами, есть даже ювелирный магазин… Лаццо были не из бедных.
Но чтобы оставаться богатым, требовалось работать. Потому – трудились все.
Энцо перестал дуться, когда узнал, что все дети Паскуале Лаццо, да и он сам, во времена оны, через это проходили. И бегали мальчиками на побегушках.
И опять же – город тоже надо знать. И никуда не влипнуть…
А уличные мальчишки могут и стайкой налететь, и товар отнять попробовать…
Энцо пришлось узнать очень многое о жизни. С ее изнанки.
С той самой, о которой ничего не знал его отец.
Энцо помогал рассыльному, Энцо бегал на склад, Энцо смотрел, как организована торговля, как приказчики кланяются посетителям, как расхваливают товар…
Энцо учился. Ему было интересно.
Столько нового, яркого, любопытного… тем более, что попусту он не болтал, а приказчики получили внушение. Если мальчишка чего спросить – не подзатыльник дать, а объяснить. И объясняли.
Ругались иногда, шипели, но рассказывали и показывали.
Даже Фредо Лаццо одобрительно кивал в ответ на вопросы мальчика.
- Пожалуй что, он больше не на отца похож, а на дядю…
А объяснялось все просто.
Энцо действительно был неглуп.
От новых знаний голова пухла, но Энцо не собирался сдаваться или жаловаться. Что ж он – глупее купца? Разберется как-нибудь! Постепенно, со сложностями, но и справится, и научится, и все сделает.
Энцо учился. И единственное, чего ему не хватало – это сестры.
Впрочем, дядя обещал, что обязательно наймет им учителя. Лавка – безусловно, хорошо. Вот, Энцо бегает, считай, деньги экономит, а значит, на эти деньги и наймем. Пусть научит истории, географии, чистописанию, арифметике… да чему надо – тому и научит.
С одной стороны – школа жизни, с другой теоретические знания, а как все это вместе сложится, так и хорошо в целом получится.
Энцо нравилась эта новая интересная жизнь.
И шкодить он перестал, все верно. Прилечь бы! И уснуть тут же, какие уж там шкоды! Но много времени на сон дядюшка Джакомо не отводил. Успеют потом отоспаться! В старости…
***
- Знакомьтесь. Ньор Луиджи Галло. А это ваш ученик, дан Лоренцо Феретти.
Джакомо кивнул племяннику, который тоже склонил голову.
- Рад знакомству, ньор Галло. Вы будете учить меня?
- Все верно, дан Феретти. Я рад буду преподать вам уроки чистописания, математики, истории и географии.
- Когда мы начинаем?
Джакомо довольно улыбнулся.
Мальчику нравится учиться, ему и студент понравится. Джакомо специально выбрал такого, чтобы и знания были, и девочкам он не приглянулся. Потому как девочки тоже будут учиться.
Будут сидеть в этой же комнате, разве что за ширмой, будут слушать. Спрашивать их студент не будет, вообще видеть не будет, а дальше, все от них самих зависит. Захотят учиться – будут учиться. Нет?
Шанс вам давали, кто ж виноват, что вы его не использовали.
Но Мия была настроена серьезно.
А потому…
Знал Джакомо, как девочки могут влюбиться в своих учителей, сталкивались, слышали. Поэтому и выбрал… Луиджи Галло.
Невысокого, сутулого, худенького, в забавной придумке на носу – очках. Очки явно недорогие, подогнаны плохо, нос натирают, отчего он постоянно краснеет, да и чихает часто…
Нет, в таких не влюбляются. Волосы жидкие, сальные, глаза словно у испуганной собаки…
А и ничего!
Главное, дело свое знает, о мироустройстве рассказать сможет, а больше от мальчишки и не требуется.
И Джакомо с чувством выполненного долга вышел из классной комнаты.
***
Мия сидела за ширмой. Джулия и Серена трещали, словно сороки, а вот она слушала внимательно. И младших унимала.
С тех пор, как она узнала о своем даре, она стала серьезно задумываться о будущем.
Замуж?
Конечно, хотелось бы. Но мать говорила, что это очень серьезно. Вот, у Мии все проявилось в день взросления. А может проявиться, когда ей станет больно. Или плохо. Или…
Вроде как после смерти все тоже вернется на круги своя. Или нет?
Прабабка была скупа в таких подробностях, и почти ничего не рассказывала. Думала, кровь выродилась.
А оно, вот, полыхнуло. И проснулось…
А как быть-то дальше? Допустим, Мия заболеет и будет лежать в бреду?
Или при родах – тоже, говорят, и больно, и плохо, и горячка бывает… чем это может закончиться?
Тем, что на костер поволокут и саму Мию, и ее детей? А ведь может быть и такое. А если и ее дети ЭТО унаследуют?
Ой, мамочки…
Брак по расчету становился нереальным. Разве что за старика, которому детей рожать не потребуется, но кто бы хотел такой судьбы – в двенадцать-то лет?
В монастырь?
Мама обрадовала, Мия вполне может и к причастию сходить, и хоть святой водой омыться от ушей до пяток – не подействует. И Мия уже попробовала.
И ничего не случилось.
Колокола не зазвонили, когда она в храм вошла, падре не шарахнулся, причастие девочка приняла.
Но если кто-то узнает… ее проверять не станут, сожгут, как ведьму.
А какие еще варианты?
Пожалуй, есть один, о котором и подумать страшно. Но… придется.
Есть женщины, которым такое умение как раз и пригодилось бы. Куртизанки. Они хорошо образованы, они умеют поддержать беседу, они играют на музыкальных инструментах, они покровительствуют ученым и поэтам, художникам и скульпторам, они даже при дворе бывают…
Но для этого нужно образование.
И Фьора подала идею Катарине, та – Джакомо…
Мия была полна решимости учиться. И младших она заставит… она сильно дернула за уши сначала Джулию, а потом и младшую.
- Молчите и слушайте!
Девочки надулись, но замолчали.
То-то же!
Учиться и снова учиться. И насчет музыкантов мама обещала подумать… может, от этого жизнь их будет зависеть. Мии – и девочек.
И напрасно Джакомо волновался за племянниц. Младшим было не до того, а Мия и на короля не посмотрела бы, настолько ее придавило знание о своем даре.
Учиться и еще раз учиться. А у кого?
Да хоть бы и у пугала огородного, хоть и у красавца неописуемого – все равно! Неважно!
Учиться!
Адриенна.
Джованна оказалась настоящим сокровищем. Так что Адриенна легко рассталась еще с несколькими серебряными монетами.
Пока девушка спала, Джованна успела привести обувщика, который снял мерку с ножки Адриенны и удалился. А еще служанка подробно рассказывала о распорядке жизни при дворе.
Филиппо Третий действительно был королем-трудоголиком. Пусть и завоевали его предки королевство, но чтобы слить два в одно, а потом еще и управлять, времени и сил требовалось много.
А потому…
Распорядок короля подчинялся строгим правилам.
Утро. Король вставал с третьими петухами. Забавно, но несколько петухов жили при королевском дворце, нравились они его величеству. Правда, долго почему-то не жили.
Год, много – два, и пропадали. Или просто умирали почему-то…
Тем не менее, король вставал с третьими петухами. Не любя пушного этикета, Филиппо Третий и не требовал присутствия придворных до завтрака. Короля одевали, и он выходил сразу в трапезную.
Там он быстро завтракал и удалялся работать.
После двух-трех часов работы, его величество чувствовал определенную усталость и мог приказать прогуляться, или поиграть в мяч, размяться как-либо еще…
