Дом, хоть и был опечатан, но… за пару сольди стражники легко выпускали и впускали людей. А что?
Все равно все болеют.
Вот из города выйти так легко не получилось бы. Но говорят, что за сто лоринов… хотя – это наверняка, только говорят.
- Кати…
Дан Джакомо присел на кровать рядом с супругой, взял ее за руку.
Катарина…
Не любил. Но уважал, делил постель и дом, понимал ее… и вместе они сколько прожили. Кусочек жизни отрывался и падал, рушился в бездну.
Мия отвернулась, отошла к матери и принялась вытаскивать запачканную пеленку. Накормить больных едва удавалось, но в туалет они все же ходили. И грязное белье было…
Стирать?
Мия понимала, что ни одна прачка сейчас не согласится стирать белье из-под больного… если она здорова. А если больна, то и тем более, какая стирка? Поэтому делала проще.
Корыто есть, сложить в него грязные тряпки и от души потоптаться по ним ногами. Только еще щелока добавить…
Ноги от такого болели, кожу приходилось смазывать жиром, но какая разница? Хоть так…
Все не грязные подстилки, не солома…
Красивых сцен ждать не приходилось. Может, кому-то и везет уйти в полном сознании, но не Катарине. Или – не везет?
Ньора Катарина просто перестала дышать.
Не приходя в сознание, не пытаясь что-то сказать, не прощаясь.
Была – и нет. И Мия думала, что так и неплохо. Она не знала, что происходит.
А причастие, соборование, исповедь…
Сегодня Джакомо и Иларио вытащат труп на улицу. Там ньору Катарину отвезут ко всем умершим. Там и отпоют, и похоронят вместе со всеми. И никто не осудит.
Никто не скажет слова против.
Никто, даже ее родные. Все понимают, что такое эпидемия. И если зараза выйдет из города, если пойдет дальше… это страшно.
Никто не станет спорить.
Джакомо долго сидел рядом с супругой. Потом сам прикрыл ей глаза, сам набросил на лицо легкую белую ткань.
- Мия, у нас есть чистое полотно?
- Да, дядя.
Мия не стала говорить, что все равно это будет общая могила. И вообще ничего говорить не стала. Вместо этого она прошла в комнату ньоры Катарины, достала ее самое роскошное платье, достала несколько заранее приготовленных простыней…
Она справится.
И вечером помолится за всех и сразу.
За мать, чтобы та выздоровела.
За детей, чтобы младшие с Марией не заболели… пока, вроде как, они держатся.
И за ньору Катарину, упокой, Господи, ее душу.
Из окна Мия наблюдала, как дан Джакомо разговаривает с могильщиками. Вот на телегу, крашеную в алый цвет, положили завернутое во все белое тело.
А сколько там еще тел…
А сколько будет?
Дан Джакомо что-то сунул в руку могильщика. Тот кивнул, тоже что-то пообещал… мол, все будет в порядке. И уехал.
А Джакомо остался стоять рядом с воротами. Иларио стоял рядом с ним, молчал…
Потом дан Джакомо насторожился, словно что-то услышал, сделал шаг в направлении соседнего дома.
Иларио что-то сказал ему…
Джакомо отмахнулся – и решительно постучал в ворота. Второй, третий…
Нет?
Мия смотрела с интересом. Дядя подозвал Иларио, тот что-то сделал с замком, и мужчины вошли в дом. Вышли они буквально через десять минут. И на руках у Джакомо был небольшой сверток… ребенок?
Кажется, да…
Мия только охнула. И помчалась на кухню, мало ли что?
- Ты видела? – Джакомо, который вошел на кухню, застал племянницу у плиты.
- Видела. Что там, дядя?
- Наши соседи. Мы не дружили, но Кати их знала. Они умерли, ребенок пока еще жив….
- Болен? – деловито спросила Мия.
Судя по воплю, который издал голодный малыш – нет, не болен. Но голоден.
- Я услышал… не знаю. Дурак я, Мия, наверное. Не смог бросить…
Девочка только рукой махнула.
Жиденькую кашку она сейчас сварит, на водичке. Чего уж там, дома, в Феретти, случалось и животных выкармливать. Тех же козлят… на кухне научилась.
- Мы ж не звери какие, дядя.
И Джакомо молча кивнул.
Нет, не звери. Те иногда и порядочнее бывают, и не такими жестокими…
Малыш продолжал плакать, и Джакомо неловко покачал его… ее? Мальчик это вообще – или девочка? А, какая разница…
Нести малыша к остальным детям они не решились. Все же, его родные умерли…
Ее родные.
Это оказалась маленькая девочка, которую Джакомо, подумав, нарек Катариной. И пообещал после эпидемии сделать ей документы, удочерить и записать в церкви, все, как положено.
Мия только одобрила, хотя младенец и орал, но - какая разница? С маледнц3ем проще, чем со взрослым больным, за ним и стирать легче, и вертеть его можно, как хочешь. Да и не такой уж там младенец, месяцев пять, а то и шесть девочке точно есть, можно уже и докармливать, а не только молоком.
Маленькая Катарина ела, спала и исправно пачкала пеленки. А Мия попросила дядю послать за ньором Рефелли.
Фьора по-прежнему была в горячке, бубон не прорвался, а значит, его надо было вскрывать. Хотя бы так…
В противном случае, у матери вообще шансов не будет.
Адриенна
СибЛевран!
Адриенна с восторгом смотрела на леса и холмы. На родное и уютное.
И рядом с ней улыбался понимающе дан Вентурини. За время поездки они с Адриенной сильно сдружились. А может быть, поняли друг друга.
Дан Рокко хотел дожить свои дни в покое и довольстве.
Адриенна хотела мира и процветания СибЛеврану.
Дана Марка они жалели совместно. То есть сначала его жалел дан Рокко, а потом пожалела и Адриенна. Жестокой и злой она не была никогда, отец есть отец, что ж тут поделаешь?
Ну, дурака свалял! Так тоже понять надо! И пожалеть!
Провинциальный дан, при королевском дворе, ослепленный его пышностью и роскошью… да и что касается женщин… может, у него связь с какой эданной была? Нет? К крестьянке ездил?
Так что ж вы, дана, хотите?
Конечно, он попался на крючок. Небось, у эданны Сусанны приемчики давно отработаны, она и не таких ловила! И те ловились…
Ну, срывались.
Но в чем-то же и Адриенна виновата. Может, если б она постепенно, без порывов души, попробовала вбить клин между «влюбленными», она бы своего и добилась. А она сплеча, да при всем народе… дан Рокко там тоже был. Так что вы хотите, дана?
Мужчина ваш отец – или не мужчина?
Адриенне было неприятно это слышать, но правда не всегда бывает удобной. Увы. Дан Рокко хоть и говорил очень мягко, но суть дела это не меняло. В чем-то виновата и она. К сожалению.
- Ваш дом прекрасен, дана.
- Да, дан Рокко.
Адриенна видела уже и Рози во дворе замка… мелькнула тень.
Девушка скрипнула зубами.
Дан Леонардо, чтоб его сожрали крокодилы! По дороге дан Марк купил пасынку коня… хотел, было, как привык, посоветоваться с Адриенной, но наткнулся на ледяной взгляд – и бочком отступил назад. Вот уж чего девушка делать не собиралась, так это выбирать хорошего коня для наглой твари.
И такой сойдет!
В конях дан Марк разбирался неплохо, наловчился за столько лет, но Адриенна нутром чувствовала, что конь нехорош. И не ошиблась. Конь был достаточно молод, но видимо, попал к нехорошему человеку. Челюсти животного были покалечены, видимо, ударами трензеля, зубы крошились и у коня явно были проблемы с питанием.
Адриенна бы его не выбрала. Не факт еще, что конь сгодится даже на племя. Но помогать она не будет. Лучше потом, в СибЛевране, подумает, что можно сделать с несчастным животным. А пока она кратенько объяснила это дану Рокко.
Дан тоже осмотрел коня, подумал – и проникся к девушке расположением..
Сейчас Леонардо первым влетел в ворота СибЛеврана, едва не стоптав конем Рози. Едва кормилица успела в сторону отпрыгнуть.
Адриенна даже не стала ждать, пока карета остановится, выпрыгнула и кинулась кормилице на шею.
- Рози!!!
- Дана!!! Детка моя, какое счастье!!!
- Что случилось!?
Адриенна искренне удивилась эмоциям в голосе Розалии. Понятное дело, ее приезд – это счастье, считай, родной ребенок вернулся… почти родной, грудью выкормленный. Но к чему ТАКИЕ восторги? Они уж как-то очень преувеличенны? Отсюда и вопрос.
- В Эвроне чума.
Адриенна молча, не говоря ни слова, ушла в глубокий обморок.
Очнулась дана в своих комнатах. В своей кровати.
Знакомый вид, запах, Рози рядом… и кто бы тут удержался? Адриенна уткнулась в пышную грудь кормилицы, и разревелась в сорок три ручья.
Про Моргану она не рассказывала, не стоило пугать любимую… считай, тетю, но вот про все остальное… и про дана Марка, который женился, и про свою помолвку, и про принца, и про его любовницу… получалось откровенно коряво и несвязно, но Рози не перебивала и не переспрашивала. Ей тоже все было понятно.
Девочке надо выплакаться и успокоиться.
Девочка такое пережила… тут любой сломается! А уж ее-то дана… она выдержала, но когда оказалась в безопасности, а пуще того, когда узнала, от ЧЕГО удрать успела…
Ведь задержись они еще на несколько дней, и достала бы чума ее девочку! Ее доченьку!
Вот где кошмар-то кошмарный!
Так что Рози просто гладила Адриенну по голове, и радовалась. К ним прилетел голубь из столицы, вот и узнали, что чума в городе. Его величество распорядился отправить, и опять же, узнать, что с Адриенной. Как-никак, невеста сына.
Просто ехали в столицу они пять дней.
Ехали из столицы - чуть не пятнадцать.
Дан Марк поздно вставал, рано ложился – с молодой-то женой, никуда не торопился, и вообще, устроил себе «медовую поездку».
Ну и рассказать про СибЛевран хотел. Но не получалось. Сложно как-то такое сказать… дорогая, я тут в приживалах у родной дочери, а через пять лет она вообще нас на помойку выкинуть может. Вот и тянул…рано или поздно сказать придется, но лучше ведь поздно?
Конечно, лучше…
Вот и приехали… аккурат к известиям.
Его величество выздоровел.
Его высочество выздоравливает… молимся за него всем миром.
Эданна Франческа? А это кто такая?
Объяснять, что это любовница принца, Адриенна не стала. Вместо этого она попросила Рози о горячей ванне. И когда кормилица удалилась, чтобы построить всех и позаботиться о своей девочке, подошла к окну.
Что же делать, что делать…?
Слова Морганы она отлично запомнила. Более того… Адриенна помнила и свой приступ гнева, и отчаяния, и дикий крик, который рванулся в небеса, и огонь, и кровь…
Что делать-то!?
Так ведь все просто. Прокляла? Теперь снимай проклятие! А как?
Вопрос…
Адриенна подумала, что нигде об этом не читала. Вот нигде, понимаете?! О том,, как проклясть, каждый знает. И о костре на перекрестке трех дорог в полночь, и о пучке белены, который надо в огонь бросить, и о том, как правильно руку резать, чтобы огнем, кровью, беленой…
А вот о том, как снять проклятие – ничего!
И не рассказывается, и не показывается… не надо? Или…
Моргана что-то такое упоминала… что?! Бабушка, ну!
На память Адриенна не жаловалась, а потому и слова легко вспомнились.
Проклятие снимается любовью. Любовью и прощением.
Прабабка немного не так выразилась, но смысл был именно такой. Именно любовью и прощением. И что теперь делать?
Хотя… все понятно!
Адриенна решительно вышла из комнаты.
Девушка помнила тайник, в котором дан Марк хранил ТОТ перстень. И собиралась добраться до него именно сейчас.
Кто его знает?
Кто ее знает?
Женился же отец на этой мерзавке, а уж что ей в головушку придет, Адриенне и неведомо! Надо бы прибрать свое наследство. И кстати, последовать совету Морганы.
Ларчик стоял в тайнике спокойно. Дан Марк явно развлекался с молодой супругой… Адриенна забрала его, огляделась – и нырнула в стенную нишу. Для того, что она собиралась сделать, ее покои не подходили.
Где тут у нас заколка?
Острый шпенек пробил палец. Показалась капелька крови – Адриенна даже не вздрогнула. Она надела кольцо на палец, и медленно размазала свою кровь по черному камню.
- Я принимаю свой долг. Кровью Сибеллинов, я принимаю…
Получится ли? Это она узнает не сразу. Только тогда, когда с кем-то столкнется, поймет, заметят на ее руке кольцо – или нет? И кстати, она не спросила у прабабки. А если ее кто-то схватит за руку? Кольцо почувствуют?
А если почувствуют, но не увидят?
Как же все это сложно…. Магия!
А теперь надежно припрятать ларец и отправиться к себе. Да, и у себя его прятать нельзя. А куда? Отдать Рози?
Тоже не вариант. Отец не дурак, поймет.
А если…
Адриенна шкодно улыбнулась. Несколько дней он там точно простоит, а потом будет видно. И идти далеко не надо.
В замке есть часовня. Но падре Санто сейчас в отъезде, это ей сказала Рози. А значит – что?
А вот и то…
Добраться до часовни было делом пары минут. Адриенне никто и не встретился, она отлично знала, как и куда можно в родном доме пройти незамеченной.
И – в алтарь.
Туда нельзя входить женщинам?
Ну и пусть! Зато на нее никто и н подумает. А вообще, ей все равно. Вот здесь и сейчас ей важно сберечь то, что оставили предки, а не какие-то там обычаи соблюдать.
Главное, что все остальные так будут думать – ей нельзя в алтарь. Вот и не станут ничего там искать.
Но ларец Адриенна задвинула в самый дальний угол, за стол…
Потом задвинула туда же стул, мимоходом чихнула от пыли, и подумала, что слуги сюда тоже, наверное, не заходят. Нельзя же! Если женщинам! А служка, который приезжает с падре Санто, явно уборку не любит.
Ничего, это на день – два, не больше, она уже примерно представляет, куда поместить ларец. Но это надо ночью, сейчас у нее не так много времени.
Но…
Часовня.
Адриенна машинально перекрестилась на распятие. Вздохнула.
- Ты, наверное, был другим. И Мадонна тоже… а я вот плохая, злая. Не смогла я простить. А еще вернее – я не знала, что так получится. Вот честно… я даже на короля не слишком сержусь. Не сердилась. Он ведь тоже хотел снять проклятие. Принц меня взбесил, его девка… ох… она тоже. И отец, и его эта… А в чем обычные-то люди виноваты? Ведь по ним тоже ударило… Дрянь я. Просто дрянь. Господи, прости мою душу грешную… прости за эту подлость. Я действительно виновата… если бы я сдержалась… если бы я сейчас могла все это отменить, я бы и секунды не задумалась. Лишь бы никто больше не заболел…
Адриенна не могла сейчас себя видеть. Даже не чувствовала что плачет, горько и безнадежно.
И никто ее не слышал. И сказать ей об этом никто не мог.
Но в эту минуту над Эвроной разразилась гроза.
Дикая, яростная… ветер буквально с ног сбивал, заливая город потоками воды, шквал неистовствовал малым не сутки.
А когда он закончился…
Люди умирали, все верно. Те, кто уже был болен, у кого не было сил бороться, кого уже пожирала ненасытная болезнь…
И те, кто заболел, не выздоровели по мановению волшебной палочки.
Но больше никто не заражался. Новых заболевших просто не было.
Проклятие действительно снималось прощением.
Мия.
Ньор Рефелли не заставил себя ждать.
Прибыл, для начала осмотрел малышку, сказал, что та здорова, даже удивительно, и посоветовал укропную водичку для животика. Мало ли что?
Мия обещала сделать.
И проводила ньора в спальню на первом этаже, где металась в горячке эданна Фьора.
Ньор осмотрел ее и покачал головой.
- Дана, вы понимаете…
- Да. Но так у нее хотя бы один шанс будет.
- Хорошо, дана. Кто есть еще в доме?
- Мой дядя. Его слуга.
- Не болеют?
- Бог миловал.
- Позовите их – и уходите.
Мия вскинулась, но сверкать глазами на лекаря было бесполезно.
- Я не позволю вам здесь присутствовать. Или вы слушаетесь – или я ухожу.
- Я…
- Вы меня не поняли?
Девушке оставалось только подчиниться. Лекарь проводил ее грустным взглядом.
Все равно все болеют.
Вот из города выйти так легко не получилось бы. Но говорят, что за сто лоринов… хотя – это наверняка, только говорят.
- Кати…
Дан Джакомо присел на кровать рядом с супругой, взял ее за руку.
Катарина…
Не любил. Но уважал, делил постель и дом, понимал ее… и вместе они сколько прожили. Кусочек жизни отрывался и падал, рушился в бездну.
Мия отвернулась, отошла к матери и принялась вытаскивать запачканную пеленку. Накормить больных едва удавалось, но в туалет они все же ходили. И грязное белье было…
Стирать?
Мия понимала, что ни одна прачка сейчас не согласится стирать белье из-под больного… если она здорова. А если больна, то и тем более, какая стирка? Поэтому делала проще.
Корыто есть, сложить в него грязные тряпки и от души потоптаться по ним ногами. Только еще щелока добавить…
Ноги от такого болели, кожу приходилось смазывать жиром, но какая разница? Хоть так…
Все не грязные подстилки, не солома…
Красивых сцен ждать не приходилось. Может, кому-то и везет уйти в полном сознании, но не Катарине. Или – не везет?
Ньора Катарина просто перестала дышать.
Не приходя в сознание, не пытаясь что-то сказать, не прощаясь.
Была – и нет. И Мия думала, что так и неплохо. Она не знала, что происходит.
А причастие, соборование, исповедь…
Сегодня Джакомо и Иларио вытащат труп на улицу. Там ньору Катарину отвезут ко всем умершим. Там и отпоют, и похоронят вместе со всеми. И никто не осудит.
Никто не скажет слова против.
Никто, даже ее родные. Все понимают, что такое эпидемия. И если зараза выйдет из города, если пойдет дальше… это страшно.
Никто не станет спорить.
Джакомо долго сидел рядом с супругой. Потом сам прикрыл ей глаза, сам набросил на лицо легкую белую ткань.
- Мия, у нас есть чистое полотно?
- Да, дядя.
Мия не стала говорить, что все равно это будет общая могила. И вообще ничего говорить не стала. Вместо этого она прошла в комнату ньоры Катарины, достала ее самое роскошное платье, достала несколько заранее приготовленных простыней…
Она справится.
И вечером помолится за всех и сразу.
За мать, чтобы та выздоровела.
За детей, чтобы младшие с Марией не заболели… пока, вроде как, они держатся.
И за ньору Катарину, упокой, Господи, ее душу.
***
Из окна Мия наблюдала, как дан Джакомо разговаривает с могильщиками. Вот на телегу, крашеную в алый цвет, положили завернутое во все белое тело.
А сколько там еще тел…
А сколько будет?
Дан Джакомо что-то сунул в руку могильщика. Тот кивнул, тоже что-то пообещал… мол, все будет в порядке. И уехал.
А Джакомо остался стоять рядом с воротами. Иларио стоял рядом с ним, молчал…
Потом дан Джакомо насторожился, словно что-то услышал, сделал шаг в направлении соседнего дома.
Иларио что-то сказал ему…
Джакомо отмахнулся – и решительно постучал в ворота. Второй, третий…
Нет?
Мия смотрела с интересом. Дядя подозвал Иларио, тот что-то сделал с замком, и мужчины вошли в дом. Вышли они буквально через десять минут. И на руках у Джакомо был небольшой сверток… ребенок?
Кажется, да…
Мия только охнула. И помчалась на кухню, мало ли что?
- Ты видела? – Джакомо, который вошел на кухню, застал племянницу у плиты.
- Видела. Что там, дядя?
- Наши соседи. Мы не дружили, но Кати их знала. Они умерли, ребенок пока еще жив….
- Болен? – деловито спросила Мия.
Судя по воплю, который издал голодный малыш – нет, не болен. Но голоден.
- Я услышал… не знаю. Дурак я, Мия, наверное. Не смог бросить…
Девочка только рукой махнула.
Жиденькую кашку она сейчас сварит, на водичке. Чего уж там, дома, в Феретти, случалось и животных выкармливать. Тех же козлят… на кухне научилась.
- Мы ж не звери какие, дядя.
И Джакомо молча кивнул.
Нет, не звери. Те иногда и порядочнее бывают, и не такими жестокими…
Малыш продолжал плакать, и Джакомо неловко покачал его… ее? Мальчик это вообще – или девочка? А, какая разница…
Нести малыша к остальным детям они не решились. Все же, его родные умерли…
Ее родные.
Это оказалась маленькая девочка, которую Джакомо, подумав, нарек Катариной. И пообещал после эпидемии сделать ей документы, удочерить и записать в церкви, все, как положено.
Мия только одобрила, хотя младенец и орал, но - какая разница? С маледнц3ем проще, чем со взрослым больным, за ним и стирать легче, и вертеть его можно, как хочешь. Да и не такой уж там младенец, месяцев пять, а то и шесть девочке точно есть, можно уже и докармливать, а не только молоком.
Маленькая Катарина ела, спала и исправно пачкала пеленки. А Мия попросила дядю послать за ньором Рефелли.
Фьора по-прежнему была в горячке, бубон не прорвался, а значит, его надо было вскрывать. Хотя бы так…
В противном случае, у матери вообще шансов не будет.
Адриенна
СибЛевран!
Адриенна с восторгом смотрела на леса и холмы. На родное и уютное.
И рядом с ней улыбался понимающе дан Вентурини. За время поездки они с Адриенной сильно сдружились. А может быть, поняли друг друга.
Дан Рокко хотел дожить свои дни в покое и довольстве.
Адриенна хотела мира и процветания СибЛеврану.
Дана Марка они жалели совместно. То есть сначала его жалел дан Рокко, а потом пожалела и Адриенна. Жестокой и злой она не была никогда, отец есть отец, что ж тут поделаешь?
Ну, дурака свалял! Так тоже понять надо! И пожалеть!
Провинциальный дан, при королевском дворе, ослепленный его пышностью и роскошью… да и что касается женщин… может, у него связь с какой эданной была? Нет? К крестьянке ездил?
Так что ж вы, дана, хотите?
Конечно, он попался на крючок. Небось, у эданны Сусанны приемчики давно отработаны, она и не таких ловила! И те ловились…
Ну, срывались.
Но в чем-то же и Адриенна виновата. Может, если б она постепенно, без порывов души, попробовала вбить клин между «влюбленными», она бы своего и добилась. А она сплеча, да при всем народе… дан Рокко там тоже был. Так что вы хотите, дана?
Мужчина ваш отец – или не мужчина?
Адриенне было неприятно это слышать, но правда не всегда бывает удобной. Увы. Дан Рокко хоть и говорил очень мягко, но суть дела это не меняло. В чем-то виновата и она. К сожалению.
- Ваш дом прекрасен, дана.
- Да, дан Рокко.
Адриенна видела уже и Рози во дворе замка… мелькнула тень.
Девушка скрипнула зубами.
Дан Леонардо, чтоб его сожрали крокодилы! По дороге дан Марк купил пасынку коня… хотел, было, как привык, посоветоваться с Адриенной, но наткнулся на ледяной взгляд – и бочком отступил назад. Вот уж чего девушка делать не собиралась, так это выбирать хорошего коня для наглой твари.
И такой сойдет!
В конях дан Марк разбирался неплохо, наловчился за столько лет, но Адриенна нутром чувствовала, что конь нехорош. И не ошиблась. Конь был достаточно молод, но видимо, попал к нехорошему человеку. Челюсти животного были покалечены, видимо, ударами трензеля, зубы крошились и у коня явно были проблемы с питанием.
Адриенна бы его не выбрала. Не факт еще, что конь сгодится даже на племя. Но помогать она не будет. Лучше потом, в СибЛевране, подумает, что можно сделать с несчастным животным. А пока она кратенько объяснила это дану Рокко.
Дан тоже осмотрел коня, подумал – и проникся к девушке расположением..
Сейчас Леонардо первым влетел в ворота СибЛеврана, едва не стоптав конем Рози. Едва кормилица успела в сторону отпрыгнуть.
Адриенна даже не стала ждать, пока карета остановится, выпрыгнула и кинулась кормилице на шею.
- Рози!!!
- Дана!!! Детка моя, какое счастье!!!
- Что случилось!?
Адриенна искренне удивилась эмоциям в голосе Розалии. Понятное дело, ее приезд – это счастье, считай, родной ребенок вернулся… почти родной, грудью выкормленный. Но к чему ТАКИЕ восторги? Они уж как-то очень преувеличенны? Отсюда и вопрос.
- В Эвроне чума.
Адриенна молча, не говоря ни слова, ушла в глубокий обморок.
***
Очнулась дана в своих комнатах. В своей кровати.
Знакомый вид, запах, Рози рядом… и кто бы тут удержался? Адриенна уткнулась в пышную грудь кормилицы, и разревелась в сорок три ручья.
Про Моргану она не рассказывала, не стоило пугать любимую… считай, тетю, но вот про все остальное… и про дана Марка, который женился, и про свою помолвку, и про принца, и про его любовницу… получалось откровенно коряво и несвязно, но Рози не перебивала и не переспрашивала. Ей тоже все было понятно.
Девочке надо выплакаться и успокоиться.
Девочка такое пережила… тут любой сломается! А уж ее-то дана… она выдержала, но когда оказалась в безопасности, а пуще того, когда узнала, от ЧЕГО удрать успела…
Ведь задержись они еще на несколько дней, и достала бы чума ее девочку! Ее доченьку!
Вот где кошмар-то кошмарный!
Так что Рози просто гладила Адриенну по голове, и радовалась. К ним прилетел голубь из столицы, вот и узнали, что чума в городе. Его величество распорядился отправить, и опять же, узнать, что с Адриенной. Как-никак, невеста сына.
Просто ехали в столицу они пять дней.
Ехали из столицы - чуть не пятнадцать.
Дан Марк поздно вставал, рано ложился – с молодой-то женой, никуда не торопился, и вообще, устроил себе «медовую поездку».
Ну и рассказать про СибЛевран хотел. Но не получалось. Сложно как-то такое сказать… дорогая, я тут в приживалах у родной дочери, а через пять лет она вообще нас на помойку выкинуть может. Вот и тянул…рано или поздно сказать придется, но лучше ведь поздно?
Конечно, лучше…
Вот и приехали… аккурат к известиям.
Его величество выздоровел.
Его высочество выздоравливает… молимся за него всем миром.
Эданна Франческа? А это кто такая?
Объяснять, что это любовница принца, Адриенна не стала. Вместо этого она попросила Рози о горячей ванне. И когда кормилица удалилась, чтобы построить всех и позаботиться о своей девочке, подошла к окну.
Что же делать, что делать…?
Слова Морганы она отлично запомнила. Более того… Адриенна помнила и свой приступ гнева, и отчаяния, и дикий крик, который рванулся в небеса, и огонь, и кровь…
Что делать-то!?
Так ведь все просто. Прокляла? Теперь снимай проклятие! А как?
Вопрос…
Адриенна подумала, что нигде об этом не читала. Вот нигде, понимаете?! О том,, как проклясть, каждый знает. И о костре на перекрестке трех дорог в полночь, и о пучке белены, который надо в огонь бросить, и о том, как правильно руку резать, чтобы огнем, кровью, беленой…
А вот о том, как снять проклятие – ничего!
И не рассказывается, и не показывается… не надо? Или…
Моргана что-то такое упоминала… что?! Бабушка, ну!
На память Адриенна не жаловалась, а потому и слова легко вспомнились.
Проклятие снимается любовью. Любовью и прощением.
Прабабка немного не так выразилась, но смысл был именно такой. Именно любовью и прощением. И что теперь делать?
Хотя… все понятно!
Адриенна решительно вышла из комнаты.
***
Девушка помнила тайник, в котором дан Марк хранил ТОТ перстень. И собиралась добраться до него именно сейчас.
Кто его знает?
Кто ее знает?
Женился же отец на этой мерзавке, а уж что ей в головушку придет, Адриенне и неведомо! Надо бы прибрать свое наследство. И кстати, последовать совету Морганы.
Ларчик стоял в тайнике спокойно. Дан Марк явно развлекался с молодой супругой… Адриенна забрала его, огляделась – и нырнула в стенную нишу. Для того, что она собиралась сделать, ее покои не подходили.
Где тут у нас заколка?
Острый шпенек пробил палец. Показалась капелька крови – Адриенна даже не вздрогнула. Она надела кольцо на палец, и медленно размазала свою кровь по черному камню.
- Я принимаю свой долг. Кровью Сибеллинов, я принимаю…
Получится ли? Это она узнает не сразу. Только тогда, когда с кем-то столкнется, поймет, заметят на ее руке кольцо – или нет? И кстати, она не спросила у прабабки. А если ее кто-то схватит за руку? Кольцо почувствуют?
А если почувствуют, но не увидят?
Как же все это сложно…. Магия!
А теперь надежно припрятать ларец и отправиться к себе. Да, и у себя его прятать нельзя. А куда? Отдать Рози?
Тоже не вариант. Отец не дурак, поймет.
А если…
Адриенна шкодно улыбнулась. Несколько дней он там точно простоит, а потом будет видно. И идти далеко не надо.
В замке есть часовня. Но падре Санто сейчас в отъезде, это ей сказала Рози. А значит – что?
А вот и то…
Добраться до часовни было делом пары минут. Адриенне никто и не встретился, она отлично знала, как и куда можно в родном доме пройти незамеченной.
И – в алтарь.
Туда нельзя входить женщинам?
Ну и пусть! Зато на нее никто и н подумает. А вообще, ей все равно. Вот здесь и сейчас ей важно сберечь то, что оставили предки, а не какие-то там обычаи соблюдать.
Главное, что все остальные так будут думать – ей нельзя в алтарь. Вот и не станут ничего там искать.
Но ларец Адриенна задвинула в самый дальний угол, за стол…
Потом задвинула туда же стул, мимоходом чихнула от пыли, и подумала, что слуги сюда тоже, наверное, не заходят. Нельзя же! Если женщинам! А служка, который приезжает с падре Санто, явно уборку не любит.
Ничего, это на день – два, не больше, она уже примерно представляет, куда поместить ларец. Но это надо ночью, сейчас у нее не так много времени.
Но…
Часовня.
Адриенна машинально перекрестилась на распятие. Вздохнула.
- Ты, наверное, был другим. И Мадонна тоже… а я вот плохая, злая. Не смогла я простить. А еще вернее – я не знала, что так получится. Вот честно… я даже на короля не слишком сержусь. Не сердилась. Он ведь тоже хотел снять проклятие. Принц меня взбесил, его девка… ох… она тоже. И отец, и его эта… А в чем обычные-то люди виноваты? Ведь по ним тоже ударило… Дрянь я. Просто дрянь. Господи, прости мою душу грешную… прости за эту подлость. Я действительно виновата… если бы я сдержалась… если бы я сейчас могла все это отменить, я бы и секунды не задумалась. Лишь бы никто больше не заболел…
Адриенна не могла сейчас себя видеть. Даже не чувствовала что плачет, горько и безнадежно.
И никто ее не слышал. И сказать ей об этом никто не мог.
Но в эту минуту над Эвроной разразилась гроза.
Дикая, яростная… ветер буквально с ног сбивал, заливая город потоками воды, шквал неистовствовал малым не сутки.
А когда он закончился…
Люди умирали, все верно. Те, кто уже был болен, у кого не было сил бороться, кого уже пожирала ненасытная болезнь…
И те, кто заболел, не выздоровели по мановению волшебной палочки.
Но больше никто не заражался. Новых заболевших просто не было.
Проклятие действительно снималось прощением.
Мия.
Ньор Рефелли не заставил себя ждать.
Прибыл, для начала осмотрел малышку, сказал, что та здорова, даже удивительно, и посоветовал укропную водичку для животика. Мало ли что?
Мия обещала сделать.
И проводила ньора в спальню на первом этаже, где металась в горячке эданна Фьора.
Ньор осмотрел ее и покачал головой.
- Дана, вы понимаете…
- Да. Но так у нее хотя бы один шанс будет.
- Хорошо, дана. Кто есть еще в доме?
- Мой дядя. Его слуга.
- Не болеют?
- Бог миловал.
- Позовите их – и уходите.
Мия вскинулась, но сверкать глазами на лекаря было бесполезно.
- Я не позволю вам здесь присутствовать. Или вы слушаетесь – или я ухожу.
- Я…
- Вы меня не поняли?
Девушке оставалось только подчиниться. Лекарь проводил ее грустным взглядом.
