Да, никого не красит болезнь. Даже если сама девушка не болеет, она все равно осунулась, похудела, подурнела, светлые волосы стянуты в тугие косы, платье из тех, что попроще, темное, невзрачное, на голове простой платок, так крестьянки носят, завязан так, чтобы косы вперед не лезли.
Но все равно, через пару лет из нее вырастет ослепительная красавица. И с характером, сразу видно.
Мужчины вошли в комнату через пару минут.
- Что надо делать? – коротко спросил дан Джакомо.
- Держать. Это адская боль, не все ее даже выдерживают.
- Может, ей рот завязать? Чтобы дана Мия не слышала?
Иларио посмотрел на лекаря даже как-то вопросительно. Слуге Мия тоже нравилась. Такое редко бывает, чтобы дана и не боялась ручки запачкать. А эта и ничего…
- Ей бы что-то вроде палки, чтобы язык себе не откусила…
Отломить кусок от черенка метлы, обмотать его тряпкой – это недолго. И вскоре мужчины крепко держали эданну Фьору, которую еще и к кровати привязали.
И не зря.
Стоило лекарю начать раскаленным ножом вскрывать бубон, как эданна заметалась, попыталась заорать… точно бы язык себе откусила, а так только зубы покрошились… не сильно. Ну и палку чуть не перегрызла.
Но крови из бубона вышло мало. И гноя тоже…
Ньор Рефелли покачал головой.
- Не знаю. Что смог я сделал, остальное в воле Божьей.
Но и так всем было ясно, что прогноз крайне плохой.
Мия не плакала. Сил не осталось. Мама, ну как же так…
Ночью девочка молилась. Увы, с детства заученные слова не выговаривались. А если и получалось произнести хоть одну молитву до конца, то душу Мия в нее не вкладывала. Не получалось.
Было слишком больно, слишком тошно и страшно.
В колыбельке мирно сопела маленькая Катарина. Она, наевшись жидкой кашки, ни о чем не думала. А вот Мия…
Что с ними будет дальше?
Как жить, если мама умрет?
Страшные это вопросы, не то, что для двенадцатилетней девочки – для любого человека. Но…
Мысли текли неровно, сбиваясь то в одну сторону, то в другую, словно одеяло у эданны Фьоры. Мия не заболела.
Она метаморф.
А мама упоминала что-то о крови… а если… если…?
Мия решительно проколола палец заколкой. И мазнула эданну Фьору кровью по языку. Много крови она давать опасалась, а вот пару капель – спокойно. Поможет ли, нет…
Кто ж ее знает?
Авось, и не повредит. Мать все равно умирает, тут уже куда хуже-то?
Впрочем, никаких видимых улучшений и не наступало. Так же чадила свечка, так же сопела малышка, так же металась в жару мать. Ничего нового…
Мия сидела рядом.
Часы отзвонили три склянки, когда эданна Фьора вдруг открыла глаза. Ясные, чистые, словно и не было болезни.
- Мия?
- Мама!!! – кинулась к ней дана. – Мамочка!!!
- Я умираю?
Есть пределы даже самой крепкой стали, даже самой нечеловеческой выдержке. Мия разрыдалась, уткнувшись в материнскую руку.
- Мама, мамочка, не надо…
Эданна Фьора прислушалась к себе. С усилием подняла руку, погладила дочь по волосам. Скорее даже, уронила ладонь ей на голову.
- Не надо, дочка. Ты сильнее меня, ты справишься.
Мия хлюпнула носом. Миг слабости прошел, и она пыталась взять себя в руки. Нашла, когда выть.
- Мама, я не больна. И с младшими все в порядке. Они сейчас заперты вместе с Марией, но не заболели. Дядя здоров, ньора Катарина умерла.
- Скоро я с ней повидаюсь. И с твоим отцом, – эданна Фьора улыбалась.
- Мам, - заторопилась Мия. – А если тебе моей крови дать? Вдруг да получится? Я уже несколько капель дала…
- Нет, - ответ эданны был жестким. – Запомни, этого делать нельзя.
- Почему?
- Наша кровь может дать силы. Ненадолго. Но это не панацея. Только люди в это никогда не поверят. Запомни и никогда так не делай. Ты не поможешь, ты только продлишь агонию.
- Да, мама….
- Передай малышам, что я люблю их и благословляю.
- Да, - Мия хлюпала носом, но держалась.
- Не надо плакать. Просто замени им – меня, Мия.
В кресле закряхтела крохотная Катарина.
- Кто это?
- Подобрали, - коротко объяснила Мия.
- Хорошо… пусть хоть кто-то спасется. Отец наш небесный, прими мою душу….
Эданна Фьора медленно прикрыла глаза, вздохнула…
И отошла.
Больно ей не было, страшно тоже. Все же у крови метаморфов есть и свои преимущества.
Мия разрыдалась, уже не сдерживаясь. Она могла быть сколь угодно сильной, умной, решительной, но раньше между ней и этим миром стояла ее мама. А сейчас… сейчас никого…
Пальцы сжались.
Сверкнувшие сталью когти легко прорвали простыню. И Мия окончательно потеряла над собой контроль.
На этом и горели метаморфы.
Сильное нервное потрясение, сильный удар, и…
Дан Джакомо, который тихо вошел в комнату, прислонился к дверному косяку. Ноги не держали.
У него на глазах волосы племянницы меняли цвет, от черного к белому и обратно, изменялись руки, то появлялись когти, то втягивались, то стремительно старели, то опять молодели…
Лица Мии он не видел, и это, пожалуй, было к лучшему. Там тоже ничего хорошего не было. Стихийно меняющиеся черты – не самое приятное зрелище.
Кто знает, сколько бы это продолжалось, но заплакала маленькая Кати. И Мия развернулась.
И – увидела.
- Дядя!?
- Да, Мия, - чего стоило дану Джакомо сохранить спокойный голос, знал только он сам. А так лучше и не думать. – Что с Фьорой.
- Умерла.
- Кати?
- Надо кормить.
- Я сейчас помогу тебе покормить малышку. И с мамой. А потом ты будешь должна мне кое-что объяснить.
- Хорошо, - угрюмо отозвалась Мия.
Она не знала, сколько видел дан, но подозревала, что все. И вряд ли тут удастся отговориться
Почти три часа ушло на то, чтобы обмыть и переодеть эданну Фьору. Чтобы покормить и укачать малышку Кати. И Мия сидела в кабинете дяди.
- Я слушаю? – первым начал разговор Джакомо.
- Я… не знаю, как начать, - честно созналась Мия.
- Лучше с начала. Если в нашем роду такого не было, - дан Джакомо уже кое-что обдумал и осознал, - значит, это от твоей матери?
- Да.
- И как это называется?
- Метаморф.
Мия и сама знала не слишком много, поэтому долго дан Джакомо ее не мучил. Попросил только пару раз сменить лицо, о чем-то задумался.
- Что вы теперь сделаете? – не выдержала Мия. - Вы меня теперь выдадите священникам?
Джакомо качнул головой.
- Что ж я, сам себе враг? Или ты не знаешь, что делают с родственниками ведьм?
- Ну, вы-то сами меня выдадите.
- Каленое железо мне никогда не нравилось, - сообщил дан Джакомо. – А оно наверняка будет. Мне надо подумать, Мия. Мне. Надо. Подумать.
Может, Мия и сказала бы что-то. А может, и нет. Скрипнула дверь.
На пороге стоял Иларио, тер глаза… покрасневшие. От недосыпания? Или…
- Простите, хозяин. Как-то мне нехорошо…
Дан Джакомо взвился с места. Подхватил, поддержал, не дал сползти на пол…
Но и ему, и Мии все было ясно. Слишком хорошо знакомы им были эти признаки.
Иларио Репетто оказался одной из последних жертв чумы. И скончался через два дня после начала болезни.
Адриенна.
- Нет.
Первое сражение с эданной состоялось сразу же после приезда.
Покои у дана и эданны смежные. По пять комнат у каждого.
Спальня – одна общая, по одной для каждого. Мало ли что? У эданны голова болит, или дан напился… у дана кабинет, у эданны комната для вышивания, гостиная, она же приемная, и гардеробная.
Эданна Рианна умерла, да здравствует эданна Сусанна?
Так-то да.
Но СибЛевран принадлежит Адриенне. И пускать наглую тварь в покои матери?
В ту комнату, в которой родилась Адриенна?
В комнату, где испустила последний вздох ее мать?!
Вы в своем ли уме, даны?!
Озвучивать это все вслух Адриенна не стала. Но когда дан Марк принялся распоряжаться слугами и скомандовал отнести вещи эданны Сусанны в комнату эданны СибЛевран, высказалась громко и отчетливо.
- НЕТ!
Ненадолго, на пару секунд, все остолбенели. Потом дан Марк начал наливаться дурной кровью.
- Ты мне еще будешь указывать, соплячка!?
- СибЛевран принадлежал моей матери, - напомнила Адриенна.
- Она умерла! А ты закрой рот и брысь отсюда!
Дан Марк даже ногой топнул.
Адриенна на миг пошатнулась.
Отец.
Человек, которого она до сих пор любит. И вообще… не принято так. Родителей надо почитать и слушаться…
Отдать комнату матери этой твари, СибЛевран ее отродью, стать приживалкой в своем доме… может, еще и с башни броситься, чтобы ей удобнее было!?
Не дождетесь!
Адриенна расправила плечи. И словно черный вороний плащ расплескался за плечами. Уже не она стоит… не просто дана Адриенна - наследница Морганы.
- Все – вон отсюда, - не стала отвечать на выпад отца Адриенна. Вместо этого она повернулась к слугам. Те, недолго думая, свалили подальше от сложностей жизни.
Даны дерутся, ньорам беда. Это понятно…
Дан Рокко резким жестом выставил из комнаты самых сомневающихся. Ибо нечего тут!
Он-то отлично понимал, что происходит, и даже наблюдал с интересом. Поможет?
Вполне вероятно.
Но начать Адриенна должна сама, и справиться – тоже сама. В противном случае ее просто сожрут. Двор – такое место ядовитое… таких, как эданна Сусанна, там хоть лопатой отгреби. И каждая, каждая коготки поточить захочет.
Или Адриенна справляется, или…
- Ты собираешься мне что-то запретить?
Дан Марк смотрел на дочь сверху вниз. А еще злился. О, если бы не дан Рокко!
Марк мог бы просто приказать, заставить, надавить грубой силой! Даже… да, даже дать дочери оплеуху. Хоть никогда и не бил ее раньше.
Но есть управляющий. Не абы кто, назначенный его величеством человек, и в такой ситуации не прикажешь выпороть обнаглевшую девчонку, не прикажешь посадить ее на хлеб и воду… да ничего не прикажешь.
Гвардейцы-то еще не уехали.
И обо всем будет доложено его величеству.
Угадайте сразу – кто ему ценнее? Дан Марк – или Адриенна? Он-то ни разу не СибЛевран. И по закону, даже поместьем он распоряжается до совершеннолетия дочери.
Рианна связала его по рукам и ногам.
Если бы он женился раньше, если бы у него родились еще дети… там можно было бы покрутиться. И с законами что-то придумать. А вот сейчас…
Нет, не получится.
Сейчас только если Адриенна сама отступит. То есть – сила на силу.
Кто кого.
Эданна Сусанна предусмотрительно в драку не лезла. Сейчас отец и дочь сцепились сами, вот и отлично. И сыну она знак сделала. Умная женщина в таких случаях всегда отойдет в сторону, а потом просто подправит результат.
- Я не отдам покои матери этой женщине, - ровным тоном сказала Адриенна.
- Она моя жена.
- Ты можешь переехать к ней в гостевое крыло, - равнодушно согласилась Адриенна. – Или разделить с ней свои покои. Но комнаты моей матери будут закрыты сегодня же. И опечатаны.
- Ты не имеешь права мне что-то запрещать! Я – твой отец.
- Муж моей покойной матери, - подчеркнула Адриенна. – Закон на моей стороне.
- А плеть – на моей, - надавил дан Марк.
- Попробуешь меня избить? Тогда придется убивать, потому что я не прощу и не забуду. И через несколько лет СибЛевран покажется тебе раем.
- Риен, она моя жена. Это поймут неправильно.
- Почему же? Все поймут очень правильно. Эданна Сусанна кто угодно, но не СибЛевран. Кстати, как и ты.
- Так-то ты мне платишь за любовь?
- Ты не так давно связался со своей девкой, отец, но уже привык, что за любовь надо платить?
Шлеп.
Пощечина обожгла щеку Адриенны.
Дан Марк и сам испугался того, что сделал. Шагнул вперед.
- Риен…
Адриенна и в другое время это не простила бы. А уж сейчас…
Плеснули за спиной черные крылья. И на миг дана Марка обдало таким холодом, таким диким ужасом, что он даже отшатнулся.
- Нет…
- С этой минуты, дан, я для вас – дана Адриенна. И советую забыть мое детское прозвище.
- Риен… я не хотел.
- Нет, дан Марк. Вы хотели. Хотели жениться на этой бабе, хотели отдать ей покои моей матери, хотели меня ударить. Кстати – не сомневайтесь, обо всем будет доложено его величеству. Дан Рокко?
И столько властности прозвучало в голосе девушки, что дан шагнул вперед. И отметил для себя некоторые изменения. Потом он все это обдумает.
Но – потом.
Обычно Адриенна говорила достаточно высоким и чистым голосом, и звенел он, словно колокольчик, а сейчас… сейчас появились в нем незнакомые горловые нотки. Словно замурлыкала громадная хищная кошка.
Лениво так, потягиваясь, выпуская когти…
Собираясь запустить их в горло жертвы. И даже слегка облизываясь.
- Дана Адриенна?
- Я прошу вас отписать его величеству о случившемся. И особо подчеркнуть, что если на меня и впредь будут поднимать руку, то мое здоровье окажется под угрозой.
- Да что ты… – не выдержал дан Марк.
- Молчать, - плеснуло по комнате ледяным холодом. – Из уважения к памяти моей покойной матери, дан Марк, вы можете остаться в ваших покоях. Можете поселить вместе с собой свою супругу. Но комнаты эданны СибЛевран будут заперты сегодня же. И ключи будут только у меня. Это первое. Дан Рокко сегодня же напишет и отправит письмо. Это второе. И не советую покушаться на мои права. Я – СибЛевран. Я - хозяйка дома. Можете это накрепко запомнить. Это третье и последнее. Дан Рокко, впустите слуг!
Дана упрашивать не пришлось.
Слуги (наверняка ведь подслушивали, гады) входили в комнаты, косились на пятно от пощечины. Адриенна и не подумала его прятать. Вот еще не хватало! Пусть видят!
Пусть…
Она ни в чем не виновата. Здесь и сейчас подлость совершает ее отец, не она. Это ее променяли на шлюху, это память ее матери хотели вывалять в грязи…
Прощать за такое?
Вот с этим – в храм! Господь, говорят, всех прощает, но Адриенне до него далеко.
Девушка отбросила посторонние мысли, и принялась распоряжаться.
- Вещи эданны и дана – в комнаты дана. Рози, комнаты эданны СибЛевран запереть. Как они есть. Ключи принесешь мне. Рико, вещи дана Рокко в гостевые покои. Дан Рокко, надеюсь, вам будет там удобно.
- Благодарю, дана.
- Джани, проследи, чтобы гвардейцев устроили как полагается и накормили. Пару дней они побудут в СибЛевране, потом будет видно.
Повинуясь приказам, слуги разбегались, кто куда.
Эданна Сусанна разумно не лезла, изображая смертельно уставшую женщину и вальяжно раскинувшись на кушетке. Да так, что дан Марк на нее постоянно косился.
- Дана Адриенна, падре Санто обещал приехать завтра утром.
- Замечательно. Я буду рада отстоять мессу… я так соскучилась по нашей часовне. Кстати, там убирали? Пока я была в отъезде? Или опять пыли по колено и паукам раздолье?
Дан Рокко хмыкнул, и отправился в гостевые покои.
А ведь из девочки будет толк…
Но королю он все равно отпишет. Нечего тут руки распускать…
Вечером в дверь покоев дана Рокко постучали.
- Дан Марк? Что ж, прошу, - не слишком удивился дан Рокко.
- Не прогоните? – за время пути даны старались найти общий язык. Нельзя сказать, что им это удалось, но иллюзий они и не питали.
- Проходите. Вы хотите со мной о чем-то поговорить?
Дан Марк показал несколько бутылок вина, которые принес с собой.
- У меня в корзине сыр, хлеб…
Дан Рокко качнул головой.
- Если вы хотите именно поговорить – говорите. Я устал и хочу спать. А завтра на мессу…
Дан Марк намек понял. О дружбе тут речь и не шла. Общий язык найти бы!
- Дан Рокко, вы хотите ее поддержать?
- Дану Адриенну?
- Да.
- Да.
Дан Марк даже покраснел слегка. Потом понял, что над ним не издеваются, просто отвечают на поставленный вопрос.
Но все равно, через пару лет из нее вырастет ослепительная красавица. И с характером, сразу видно.
Мужчины вошли в комнату через пару минут.
- Что надо делать? – коротко спросил дан Джакомо.
- Держать. Это адская боль, не все ее даже выдерживают.
- Может, ей рот завязать? Чтобы дана Мия не слышала?
Иларио посмотрел на лекаря даже как-то вопросительно. Слуге Мия тоже нравилась. Такое редко бывает, чтобы дана и не боялась ручки запачкать. А эта и ничего…
- Ей бы что-то вроде палки, чтобы язык себе не откусила…
Отломить кусок от черенка метлы, обмотать его тряпкой – это недолго. И вскоре мужчины крепко держали эданну Фьору, которую еще и к кровати привязали.
И не зря.
Стоило лекарю начать раскаленным ножом вскрывать бубон, как эданна заметалась, попыталась заорать… точно бы язык себе откусила, а так только зубы покрошились… не сильно. Ну и палку чуть не перегрызла.
Но крови из бубона вышло мало. И гноя тоже…
Ньор Рефелли покачал головой.
- Не знаю. Что смог я сделал, остальное в воле Божьей.
Но и так всем было ясно, что прогноз крайне плохой.
Мия не плакала. Сил не осталось. Мама, ну как же так…
***
Ночью девочка молилась. Увы, с детства заученные слова не выговаривались. А если и получалось произнести хоть одну молитву до конца, то душу Мия в нее не вкладывала. Не получалось.
Было слишком больно, слишком тошно и страшно.
В колыбельке мирно сопела маленькая Катарина. Она, наевшись жидкой кашки, ни о чем не думала. А вот Мия…
Что с ними будет дальше?
Как жить, если мама умрет?
Страшные это вопросы, не то, что для двенадцатилетней девочки – для любого человека. Но…
Мысли текли неровно, сбиваясь то в одну сторону, то в другую, словно одеяло у эданны Фьоры. Мия не заболела.
Она метаморф.
А мама упоминала что-то о крови… а если… если…?
Мия решительно проколола палец заколкой. И мазнула эданну Фьору кровью по языку. Много крови она давать опасалась, а вот пару капель – спокойно. Поможет ли, нет…
Кто ж ее знает?
Авось, и не повредит. Мать все равно умирает, тут уже куда хуже-то?
Впрочем, никаких видимых улучшений и не наступало. Так же чадила свечка, так же сопела малышка, так же металась в жару мать. Ничего нового…
Мия сидела рядом.
Часы отзвонили три склянки, когда эданна Фьора вдруг открыла глаза. Ясные, чистые, словно и не было болезни.
- Мия?
- Мама!!! – кинулась к ней дана. – Мамочка!!!
- Я умираю?
Есть пределы даже самой крепкой стали, даже самой нечеловеческой выдержке. Мия разрыдалась, уткнувшись в материнскую руку.
- Мама, мамочка, не надо…
Эданна Фьора прислушалась к себе. С усилием подняла руку, погладила дочь по волосам. Скорее даже, уронила ладонь ей на голову.
- Не надо, дочка. Ты сильнее меня, ты справишься.
Мия хлюпнула носом. Миг слабости прошел, и она пыталась взять себя в руки. Нашла, когда выть.
- Мама, я не больна. И с младшими все в порядке. Они сейчас заперты вместе с Марией, но не заболели. Дядя здоров, ньора Катарина умерла.
- Скоро я с ней повидаюсь. И с твоим отцом, – эданна Фьора улыбалась.
- Мам, - заторопилась Мия. – А если тебе моей крови дать? Вдруг да получится? Я уже несколько капель дала…
- Нет, - ответ эданны был жестким. – Запомни, этого делать нельзя.
- Почему?
- Наша кровь может дать силы. Ненадолго. Но это не панацея. Только люди в это никогда не поверят. Запомни и никогда так не делай. Ты не поможешь, ты только продлишь агонию.
- Да, мама….
- Передай малышам, что я люблю их и благословляю.
- Да, - Мия хлюпала носом, но держалась.
- Не надо плакать. Просто замени им – меня, Мия.
В кресле закряхтела крохотная Катарина.
- Кто это?
- Подобрали, - коротко объяснила Мия.
- Хорошо… пусть хоть кто-то спасется. Отец наш небесный, прими мою душу….
Эданна Фьора медленно прикрыла глаза, вздохнула…
И отошла.
Больно ей не было, страшно тоже. Все же у крови метаморфов есть и свои преимущества.
Мия разрыдалась, уже не сдерживаясь. Она могла быть сколь угодно сильной, умной, решительной, но раньше между ней и этим миром стояла ее мама. А сейчас… сейчас никого…
Пальцы сжались.
Сверкнувшие сталью когти легко прорвали простыню. И Мия окончательно потеряла над собой контроль.
На этом и горели метаморфы.
Сильное нервное потрясение, сильный удар, и…
Дан Джакомо, который тихо вошел в комнату, прислонился к дверному косяку. Ноги не держали.
У него на глазах волосы племянницы меняли цвет, от черного к белому и обратно, изменялись руки, то появлялись когти, то втягивались, то стремительно старели, то опять молодели…
Лица Мии он не видел, и это, пожалуй, было к лучшему. Там тоже ничего хорошего не было. Стихийно меняющиеся черты – не самое приятное зрелище.
Кто знает, сколько бы это продолжалось, но заплакала маленькая Кати. И Мия развернулась.
И – увидела.
- Дядя!?
- Да, Мия, - чего стоило дану Джакомо сохранить спокойный голос, знал только он сам. А так лучше и не думать. – Что с Фьорой.
- Умерла.
- Кати?
- Надо кормить.
- Я сейчас помогу тебе покормить малышку. И с мамой. А потом ты будешь должна мне кое-что объяснить.
- Хорошо, - угрюмо отозвалась Мия.
Она не знала, сколько видел дан, но подозревала, что все. И вряд ли тут удастся отговориться
***.
Почти три часа ушло на то, чтобы обмыть и переодеть эданну Фьору. Чтобы покормить и укачать малышку Кати. И Мия сидела в кабинете дяди.
- Я слушаю? – первым начал разговор Джакомо.
- Я… не знаю, как начать, - честно созналась Мия.
- Лучше с начала. Если в нашем роду такого не было, - дан Джакомо уже кое-что обдумал и осознал, - значит, это от твоей матери?
- Да.
- И как это называется?
- Метаморф.
Мия и сама знала не слишком много, поэтому долго дан Джакомо ее не мучил. Попросил только пару раз сменить лицо, о чем-то задумался.
- Что вы теперь сделаете? – не выдержала Мия. - Вы меня теперь выдадите священникам?
Джакомо качнул головой.
- Что ж я, сам себе враг? Или ты не знаешь, что делают с родственниками ведьм?
- Ну, вы-то сами меня выдадите.
- Каленое железо мне никогда не нравилось, - сообщил дан Джакомо. – А оно наверняка будет. Мне надо подумать, Мия. Мне. Надо. Подумать.
Может, Мия и сказала бы что-то. А может, и нет. Скрипнула дверь.
На пороге стоял Иларио, тер глаза… покрасневшие. От недосыпания? Или…
- Простите, хозяин. Как-то мне нехорошо…
Дан Джакомо взвился с места. Подхватил, поддержал, не дал сползти на пол…
Но и ему, и Мии все было ясно. Слишком хорошо знакомы им были эти признаки.
Иларио Репетто оказался одной из последних жертв чумы. И скончался через два дня после начала болезни.
Глава 8
Адриенна.
- Нет.
Первое сражение с эданной состоялось сразу же после приезда.
Покои у дана и эданны смежные. По пять комнат у каждого.
Спальня – одна общая, по одной для каждого. Мало ли что? У эданны голова болит, или дан напился… у дана кабинет, у эданны комната для вышивания, гостиная, она же приемная, и гардеробная.
Эданна Рианна умерла, да здравствует эданна Сусанна?
Так-то да.
Но СибЛевран принадлежит Адриенне. И пускать наглую тварь в покои матери?
В ту комнату, в которой родилась Адриенна?
В комнату, где испустила последний вздох ее мать?!
Вы в своем ли уме, даны?!
Озвучивать это все вслух Адриенна не стала. Но когда дан Марк принялся распоряжаться слугами и скомандовал отнести вещи эданны Сусанны в комнату эданны СибЛевран, высказалась громко и отчетливо.
- НЕТ!
Ненадолго, на пару секунд, все остолбенели. Потом дан Марк начал наливаться дурной кровью.
- Ты мне еще будешь указывать, соплячка!?
- СибЛевран принадлежал моей матери, - напомнила Адриенна.
- Она умерла! А ты закрой рот и брысь отсюда!
Дан Марк даже ногой топнул.
Адриенна на миг пошатнулась.
Отец.
Человек, которого она до сих пор любит. И вообще… не принято так. Родителей надо почитать и слушаться…
Отдать комнату матери этой твари, СибЛевран ее отродью, стать приживалкой в своем доме… может, еще и с башни броситься, чтобы ей удобнее было!?
Не дождетесь!
Адриенна расправила плечи. И словно черный вороний плащ расплескался за плечами. Уже не она стоит… не просто дана Адриенна - наследница Морганы.
- Все – вон отсюда, - не стала отвечать на выпад отца Адриенна. Вместо этого она повернулась к слугам. Те, недолго думая, свалили подальше от сложностей жизни.
Даны дерутся, ньорам беда. Это понятно…
Дан Рокко резким жестом выставил из комнаты самых сомневающихся. Ибо нечего тут!
Он-то отлично понимал, что происходит, и даже наблюдал с интересом. Поможет?
Вполне вероятно.
Но начать Адриенна должна сама, и справиться – тоже сама. В противном случае ее просто сожрут. Двор – такое место ядовитое… таких, как эданна Сусанна, там хоть лопатой отгреби. И каждая, каждая коготки поточить захочет.
Или Адриенна справляется, или…
- Ты собираешься мне что-то запретить?
Дан Марк смотрел на дочь сверху вниз. А еще злился. О, если бы не дан Рокко!
Марк мог бы просто приказать, заставить, надавить грубой силой! Даже… да, даже дать дочери оплеуху. Хоть никогда и не бил ее раньше.
Но есть управляющий. Не абы кто, назначенный его величеством человек, и в такой ситуации не прикажешь выпороть обнаглевшую девчонку, не прикажешь посадить ее на хлеб и воду… да ничего не прикажешь.
Гвардейцы-то еще не уехали.
И обо всем будет доложено его величеству.
Угадайте сразу – кто ему ценнее? Дан Марк – или Адриенна? Он-то ни разу не СибЛевран. И по закону, даже поместьем он распоряжается до совершеннолетия дочери.
Рианна связала его по рукам и ногам.
Если бы он женился раньше, если бы у него родились еще дети… там можно было бы покрутиться. И с законами что-то придумать. А вот сейчас…
Нет, не получится.
Сейчас только если Адриенна сама отступит. То есть – сила на силу.
Кто кого.
Эданна Сусанна предусмотрительно в драку не лезла. Сейчас отец и дочь сцепились сами, вот и отлично. И сыну она знак сделала. Умная женщина в таких случаях всегда отойдет в сторону, а потом просто подправит результат.
- Я не отдам покои матери этой женщине, - ровным тоном сказала Адриенна.
- Она моя жена.
- Ты можешь переехать к ней в гостевое крыло, - равнодушно согласилась Адриенна. – Или разделить с ней свои покои. Но комнаты моей матери будут закрыты сегодня же. И опечатаны.
- Ты не имеешь права мне что-то запрещать! Я – твой отец.
- Муж моей покойной матери, - подчеркнула Адриенна. – Закон на моей стороне.
- А плеть – на моей, - надавил дан Марк.
- Попробуешь меня избить? Тогда придется убивать, потому что я не прощу и не забуду. И через несколько лет СибЛевран покажется тебе раем.
- Риен, она моя жена. Это поймут неправильно.
- Почему же? Все поймут очень правильно. Эданна Сусанна кто угодно, но не СибЛевран. Кстати, как и ты.
- Так-то ты мне платишь за любовь?
- Ты не так давно связался со своей девкой, отец, но уже привык, что за любовь надо платить?
Шлеп.
Пощечина обожгла щеку Адриенны.
Дан Марк и сам испугался того, что сделал. Шагнул вперед.
- Риен…
Адриенна и в другое время это не простила бы. А уж сейчас…
Плеснули за спиной черные крылья. И на миг дана Марка обдало таким холодом, таким диким ужасом, что он даже отшатнулся.
- Нет…
- С этой минуты, дан, я для вас – дана Адриенна. И советую забыть мое детское прозвище.
- Риен… я не хотел.
- Нет, дан Марк. Вы хотели. Хотели жениться на этой бабе, хотели отдать ей покои моей матери, хотели меня ударить. Кстати – не сомневайтесь, обо всем будет доложено его величеству. Дан Рокко?
И столько властности прозвучало в голосе девушки, что дан шагнул вперед. И отметил для себя некоторые изменения. Потом он все это обдумает.
Но – потом.
Обычно Адриенна говорила достаточно высоким и чистым голосом, и звенел он, словно колокольчик, а сейчас… сейчас появились в нем незнакомые горловые нотки. Словно замурлыкала громадная хищная кошка.
Лениво так, потягиваясь, выпуская когти…
Собираясь запустить их в горло жертвы. И даже слегка облизываясь.
- Дана Адриенна?
- Я прошу вас отписать его величеству о случившемся. И особо подчеркнуть, что если на меня и впредь будут поднимать руку, то мое здоровье окажется под угрозой.
- Да что ты… – не выдержал дан Марк.
- Молчать, - плеснуло по комнате ледяным холодом. – Из уважения к памяти моей покойной матери, дан Марк, вы можете остаться в ваших покоях. Можете поселить вместе с собой свою супругу. Но комнаты эданны СибЛевран будут заперты сегодня же. И ключи будут только у меня. Это первое. Дан Рокко сегодня же напишет и отправит письмо. Это второе. И не советую покушаться на мои права. Я – СибЛевран. Я - хозяйка дома. Можете это накрепко запомнить. Это третье и последнее. Дан Рокко, впустите слуг!
Дана упрашивать не пришлось.
Слуги (наверняка ведь подслушивали, гады) входили в комнаты, косились на пятно от пощечины. Адриенна и не подумала его прятать. Вот еще не хватало! Пусть видят!
Пусть…
Она ни в чем не виновата. Здесь и сейчас подлость совершает ее отец, не она. Это ее променяли на шлюху, это память ее матери хотели вывалять в грязи…
Прощать за такое?
Вот с этим – в храм! Господь, говорят, всех прощает, но Адриенне до него далеко.
Девушка отбросила посторонние мысли, и принялась распоряжаться.
- Вещи эданны и дана – в комнаты дана. Рози, комнаты эданны СибЛевран запереть. Как они есть. Ключи принесешь мне. Рико, вещи дана Рокко в гостевые покои. Дан Рокко, надеюсь, вам будет там удобно.
- Благодарю, дана.
- Джани, проследи, чтобы гвардейцев устроили как полагается и накормили. Пару дней они побудут в СибЛевране, потом будет видно.
Повинуясь приказам, слуги разбегались, кто куда.
Эданна Сусанна разумно не лезла, изображая смертельно уставшую женщину и вальяжно раскинувшись на кушетке. Да так, что дан Марк на нее постоянно косился.
- Дана Адриенна, падре Санто обещал приехать завтра утром.
- Замечательно. Я буду рада отстоять мессу… я так соскучилась по нашей часовне. Кстати, там убирали? Пока я была в отъезде? Или опять пыли по колено и паукам раздолье?
Дан Рокко хмыкнул, и отправился в гостевые покои.
А ведь из девочки будет толк…
Но королю он все равно отпишет. Нечего тут руки распускать…
***
Вечером в дверь покоев дана Рокко постучали.
- Дан Марк? Что ж, прошу, - не слишком удивился дан Рокко.
- Не прогоните? – за время пути даны старались найти общий язык. Нельзя сказать, что им это удалось, но иллюзий они и не питали.
- Проходите. Вы хотите со мной о чем-то поговорить?
Дан Марк показал несколько бутылок вина, которые принес с собой.
- У меня в корзине сыр, хлеб…
Дан Рокко качнул головой.
- Если вы хотите именно поговорить – говорите. Я устал и хочу спать. А завтра на мессу…
Дан Марк намек понял. О дружбе тут речь и не шла. Общий язык найти бы!
- Дан Рокко, вы хотите ее поддержать?
- Дану Адриенну?
- Да.
- Да.
Дан Марк даже покраснел слегка. Потом понял, что над ним не издеваются, просто отвечают на поставленный вопрос.
