Да, разве что так.
По суше до Интары, а потом вниз по Интаре. Как ни странно, речные суда не вызывали у Шарлиз такой же истерики. Так что его величество принял решение.*
*- лично встречала человека, который спокойно катался по реке, но в море чувствовал себя именно как Шарлиз. Видимо, разница в типе и силе волн, прим. авт.
И вот уже третий день речная галера с Шарлиз Ролейнской сплавлялась вниз по Интаре.*
*- весной 1767 года Екатерина II отправилась в путешествие по Волге 39-метровой галере «Тверь» в составе флотилии из 23 судов. В сопровождении свиты (1122 человека) императрица за месяц с лишним прошла от Твери до Симбирска, прим. авт.
Рид хотел перехватить галеру с невестой там, где она должна будет опять перебраться на сушу, то есть в Равеле или даже немного пониже, не на реке ведь ее ловить...
Шарлиз, разумеется, об этом не знала, и продолжала наслаждаться поездкой.
Три галеры, каждая длиной метров по тридцать, одна с принцессой, две с сопровождением, небольшой отряд, двигающийся по берегу, мало ли что...
Всего в посольстве было около сотни человек, не считая обслуги.
Сама невеста, десяток сопровождающих ее дам и десяток придворных, два дипломата, остальное – охрана. Гвардейцы Саларина.
Ах, какие мужчины!
Шарлиз облизывалась, словно кошка на сметану, но мать отлично знала родное чадушко и подобрала ей не фрейлин, а настоящих церберов. Куда уж там уйти из-под надзора!
Шарлиз понимала, что это к лучшему, что не стоит крутить интрижки незадолго до знакомства с женихом, что надо блюсти себя... хотя бы пока.
Понимала.
Но хотелось до ужаса.
Хотелось ощутить горячие мужские руки на своем теле, двигаться с ним в такт, стонать – и ловить губами ответный стон...
Судьба, видимо, уловила просьбу Шарлиз и решила выполнить ее. Как и обычно – по-своему.
Мало ли – сорок тысяч степняков на дороге? Или много?
Для отряда Шарлиз этого с лихвой хватило. Так вот и меняется жизнь...
Ты возлежишь в кресле на палубе, вокруг тебя суетятся слуги, ты обсуждаешь с фрейлинами что-то очень важное, вроде ткани для нового наряда, а потом...
Потом начинается УЖАС.
Галера резко останавливается так, что люди летят головами вперед, за борт. Вообще, она наткнулась на цепь, которой степняки перегородили русло реки, но Шарлиз в этом не разбиралась. Она просто вскочила – и тут же полетела навзничь. Еще и порадовалась, что так повезло.
С берега летят стрелы, небо темнеет, отовсюду слышны крики и хрипы, и ты беспомощно молишь Брата и Сестру спасти, защитить и смилостивиться, но услышат ли они?
Шум стоит такой, что ты и крика своего не слышишь...
Ты прячешься под стол, под кресло, прижимаешься к крашеным доскам палубы, и молишься, чтобы все обошлось.
И смотришь, как рядом раскинулась твоя фрейлина, которую ты знаешь вот уже несколько лет. Графиня Менар, мамина знакомая, которая ехала в другую страну с мыслью найти себе мужа. Сейчас она лежала на палубе, и из ее груди торчала короткая черноперая стрела. И самым страшным для Шарлиз было то, что стрела двигалась в такт дыханию графини.
Сначала двигалась, а потом перестала.
Шарлиз рада была бы потерять сознание, но настолько небеса не смилостивились над ней. Увы...
Описать бой она тоже не смогла бы. Просто в какой-то момент на палубе появились степняки. Откуда?
С небес?
Или из-под воды?
Они убивали всех на своем пути, не щадя матросов, те сражались, но силы были неравны, слишком неравны. И падали защитники Шарлиз, и лилась кровь по палубе, звенели клинки и стонали умирающие.
Беглецов добивали стрелами.
А потом под стол заглянула плоская узкоглазая харя, в шапке, отороченной лисьим мехом, и потянула к Шарлиз руку.
А на пальцах у степняка была кровь, и на палубе кровь...
Беспамятство показалось Шарлиз благословением.
В отличие от изнеженной принцессы, Арман Тенор, палубный матрос, разобрался в ситуации мгновенно. И понял, что произошло.
Набег степняков?
Э, нет...
Для набега их слишком много. Это – война. Они идут вдоль Интары, идут в глубь Аллодии, их много и настроены они крайне серьезно.
Как они справились с галерами?
Да просто.
Разведка доложила, что сверху вниз по течению, из Саларина, идет несколько галер с сопровождением. Остальное – дело техники.
Выбрали место, где река поуже, натянули цепь, устроили засаду. И дождались, пока глупая дичина в нее на явится.
Арман, правда, в числе дичи не оказался.
Интара – полулесная река, а он на воде вырос. Потому и матросом стал, что иной жизни для себя не представлял. Сейчас на речной галере, потом на морском корабле, туда тоже сразу так не устроишься, это в сказочках можно в порт прийти, комкая шапку и попроситься, и тебя тут же возьмут, хоть в матросы, научат...
Ага, пять раз подряд, линьками...
Кому нужны неумехи на корабле? Пушечное мясо, разве только... а этого не хотел уже Арман.
Так что гонял он галеры по Интаре, присматривался к кораблям в портах, что в Саларине, что в Аллодии, он хоть и саларинец, но работать лучше там, где платят больше и условия лучше, сведения о капитанах, уже даже прикинул к кому пойдет. Вот, сезон откатает – и можно топать, наниматься.
Хорошего матроса – его завсегда видно, и ценят его намного больше, чем вчерашнюю дубину только от сохи.
А что сделает хороший матрос, вылетев за борт?
Правильно. Нырнет поглубже, чтобы не размозжило голову веслом, или еще чем... Арман и нырнул. Вот как вылетел, еще в воздухе соображая, что не просто это так, ой, не просто.
Нырнул, потом на миг высунул голову, оглядеться, оценил обстановку – и опять нырнул. Чтобы под водой проплыть к берегу. И укрыться в густых ветках топляка.
Там Арман и собирался пережидать весь ужас. И даже УЖАС.
А что?
Класть голову за его величество и за Саларин в целом? Ага, нашли дурака. Спешу и падаю, валяюсь и ругаюсь...
Арман отлично видел, что степняков... нет, не много. Их слишком много.
Тысяча, не меньше, а то и побольше. И это наверняка не все.
Галеры налетели друг на друга. Передняя на цепь, две других на нее, река же, им идти было вниз по течению, вода сама несла...
Как быстро можно остановить галеру?
Да уж поверьте, не так быстро, да против течения, да когда гребцов осыпают стрелами... столкновения избежать не удалось.
Половину команды выбили в первые пять минут, как ни ругайся, а стрелять эти шакальи дети отлично умеют, их лук со стрелами кормит. У степняков даже поговорка есть, что хороший стрелок должен попасть в глаз любопытному суслику, который на миг высунулся из дальней норки, или как-то так...
Не слишком Арман ими интересовался. Ему в Степь не идти...
Степь сама пришла.
Остановив галеры и выбив большую часть народа, степняки посыпались на палубы. Горохом из распоротого мешка.
Как?
Вот так.
Подошли на лодках, под прикрытием стрелков, закинули на борта галер кошки, а кто и по веслам вскарабкался, и на палубах началась настоящая резня. Тела так и летели за борт.
Арман стиснул кулаки. Потом зубы.
С этими людьми он несколько лет ходил по реке, делил кров и пищу, смеялся и шутил, дружил и враждовал, играл в кости и бил морды...
Сейчас он бросил их без зазрения совести. Но что он мог бы сделать?
Выскочить и кинуться вперед?
Ага, героически проплыть два метра, и схлопотать стрелу в голову. В глаз, к примеру, он всяко больше, чем суслячий. Или сусличий? А, Восьмилапый его знает!
Драться надо там, где можно хоть что-то изменить. А здесь...
Разве что переждать, запомнить все и потом рассказать. Кому?
А кому понадобится. Война – дело такое, тут главное, чтобы не прибили сразу, ни свои ни чужие, а потом разберемся.
Арман внимательно наблюдал, и высмотрел-таки кое-что интересное.
Капитаны были убиты почти сразу. Матросов и гребцов перерезали. А вот бабы....
Арман отлично знал, куда и зачем они идут. И (между нами) сильно сочувствовал Торнейскому. Шарлиз сильно напоминала матросу портовых девок. Только и того, что ухоженная, но взгляды, что у тех кошек блудливых. Так что...
Маркиз там, не маркиз, все одно – олень будет. И рога по весне спиливать.
Есть некоторые вещи, в которых и простой матрос будет счастливее маркиза. Первый может подвесить блудливой женушке фонарь под глаз, поучить ее плетью, да и выгнать из дома. Всяко бывает.
А у второго политические моти-ивы...
То есть – даже прибить нельзя будет.
А еще матрос может жениться на шлюхе – но по своей глупости. А маркиза могут заставить. Во имя государственных интересов.
А вот и...
Шарлиз Ролейнская, как и еще восемь дам из ее свиты, те, что помоложе и посимпатичнее, покинули корабль на плечах степняков. То есть – перекинутые через плечо.
Но – живые.
Потом степные гады пробили кораблям борта, подожгли – и ушли. А Арман остался.
Из воды он вылез только вечером, а пробираться к людям решил ночью.
Страшно же...
И погибнуть не хотелось. Столько раз везло, а теперь он по своей дурости подставится?
Э, нет. Не дождетесь, господа.
Каган Хурмах с интересом разглядывал добычу.
Перед ним лежала красивая женщина. Даже сейчас, грязная и растрепанная, она была очень красива.
Тонкое лицо, точеная фигурка... каган предпочитал женщин в теле, но от этой он тоже не откажется..
- Кто это?
- Мой каган! – кал-ран Бардух ударил себя кулаком в грудь. – Мой каган, это дочь Самдия.
Вот как?
Хурмах с новым интересом вгляделся в пленницу.
Дочь короля Саларина?
Очень, очень интересно... тогда должно быть что-то... ага!
Хурмах сделал жест рукой – и с руки пленницы сорвали браслет.
Изумруды, рубины, и – герб.
Незаконнорожденным полагается герб с косой полосой. А вот королевским бастардам – тоже герб рода их матери, но полоса будет золотая. Королевская.
Вот и тут...
Есть и греб, и полоса...
- Чей это герб?
- Мой каган, это Ролейнские.
Сотник, ныне кал-ран Давель опять удачно оказался рядом.
- Ролейнские?
Хурмах задумался, потом вспомнил.
- А... та шлюха...
- Шарлиз дорога королю, - мягко подсказал кал-ран.
Каган кивнул. Что ж, дочь Самдия может быть полезна. Ее можно использовать, как заложницу, а можно...
- Династический брак, - мягко подсказал кал-ран.
Хурмах кивнул еще раз.
Да, кагану можно взять несколько жен. И если он сумеет отгрызть и удержать кусок Саларина, разумно будет посадить туда сына Шарлиз. Человека, несущего в своих жилах королевскую кровь с двух сторон.
А что бастард...
Хурмах это так не рассматривал.
У мужчины может быть столько прекрасных девушек, сколько он в состоянии содержать и отстоять. И оплодотворить. Но глупая вера белокожих варваров разрешала мужчине иметь только одну жену.
Что ж.
Жену можно и одну, а вот иметь...
С точки зрения кагана, Шарлиз была такой же законнорожденной, как и он сам. А значит...
- В мой шатер. И людей приставить, стеречь, - отдал приказ каган. – Если кто пальцем тронет, по одному вырву.
Кал-ран ударил себя кулаком в грудь, в знак повиновения.
- Да, мой каган...
- Ее никто не трогал?
- Нет, мой каган.
Да Хурмах и сам видел, что не трогали. Небось, маковым отваром напомнили, чтобы не орала, да и довезли, справедливо рассудив, что не простолюдинка. А сообразительность стоит вознаграждать.
Хурмах снял с пальца перстень с рубином и протянул Бардуху.
- Скажешь казначею, что я приказал выдать тысячу золотом. Заслужили.
- Да, мой каган.
Хурмах отослал кал-рана и задумался. Кивнул Давелю.
- Кал-ран Давель, что у нас?
Давель задумался ненадолго.
- Инкор мы взяли с налета. Я посла людей к Дорану и Ланрону. Пять тысяч на крепость хватит с лихвой. Там гарнизон крохотный, но я взял с лихвой, чтобы никто не убежал и не подняли тревоги.
- Ловчих соколов взяли?
- Да, мой каган.
- Отлично.
- Мы сейчас идем вниз по течению Интары, к Равелю. Думаю, если все удастся, мы сможем отвоевать себе кусок Аллодии вдоль реки и выйти к морю....
Каган кивнул.
Да, если получится это сделать, его имя будут повторять все певцы Степи. А если нет... стоит смотреть правде в глаза, всякое бывает в жизни.
Он уже обессмертил свое имя, начав Большой поход. Он уже останется в веках.
И Хурмах довольно улыбнулся.
Матильда Домашкина.
- Что должен сделать приличный попаданец?
- Что?
- Перепеть Высоцкого, напроситься в гости к Сталину и пойти учиться в Шаолинь.
- Эммм?
Малена откровенно не понимала, о чем речь. Матильда вздохнула.
- Мы с тобой неправильные попаданцы. Я в тебя, ты в меня, а толку?
- Мне казалось, что польза есть? – иногда Малена не понимала, шутит ее сестра или говорит всерьез.
- Для нас – да, а для мира?
- Для мира?
- Понимаешь, я иногда почитываю фантастику. Каждый, кто попадает в другой мир, старается обессмертить свое имя. Можем тоже попробовать.
- Как?
- У вас, наверняка, есть баллады. Можем записать их и издать здесь. А вам подарим Высоцкого.
– Давай попробуем, - Малена не собиралась останавливать подругу. Пусть из их затеи ничего не получится, но вдруг? Кажется, это называется культурным обменом?
- Давай тогда забежим, нотные тетрадки, что ли, купим? И может, какие ноты в «Букинисте» попадутся?
- Давай посмотрим....
«Букинист, куда после работы собирались девушки, был небольшим книжным магазинчиком «из старых». Что там было нового – платежный терминал. Хозяин принимал любую оплату, справедливо рассудив, что сто тысяч в кармане не поносишь, карман порвется.
А цены там были тоже разные.
«Букинист» специализировался на книгах, выкупая библиотеки подешевле, а продавая подороже. Или тоже подешевле...
Книги за десятку?
Запросто!
Книги за пятьдесят тысяч рублей?
Тоже легко.
Здесь можно было найти и дешевку, и раритеты, здесь были и романчики, отпечатанные на серой туалетной бумаге – и солидные издания в кожаных переплетах с золотым тиснением.
Ноты листами, россыпью и такими же солидными изданиями.
И каким же наслаждением было рыться в этих книгах, картах, листах...
Малена сюда часто забегала. Книги она, конечно, качала в интернете, но что-то...
Есть ведь написанное по принципу: «прочитал – забудь быстрее», а есть те книги, которые хочется поставить на полку, и под настроение, забравшись под плед, с любимой книжкой и большой чашкой чая, перелистывать странички.
И оттуда потянет ветром странствий, огнем любви, или просто, запахом печенья с корицей, потому что у автора было хорошее и теплое настроение, когда он писал эти строчки.
И – да. Не всегда есть деньги на понравившуюся книгу.
Матильда до сих пор помнила, как облизывалась на «Доктора Лектера», все книги в одном томе и в замечательном переводе, но стоило оно – стипендию. А потом нашла ту же книгу в «Букинисте». Без обложки и слегка потрепанную жизнью, но по копеечной цене.
Оставалось только купить – и уйти домой, перелистывая странички и стараясь не вписаться лбом в столб. Бабушка, кстати, тоже прочитала с удовольствием.
Кто бы сомневался, что при капитализме маньяков разведут! Не все у них так сахарно, если люди – людей жрут. Точно – оголодали!
«Букинист» располагался в переулке, неподалеку от главной улицы города и производил странное впечатление.
Казалось, вот они плитка, скамеечки, парки, магазины, отделанные только пластиком и стеклом, все современное, у всех сотовые в руках...
Ты сворачиваешь в переулок, и плитка сменяется на старый асфальт, из тех, что уже вперемешку с гравием. Открываешь металлическую дверь, и оказываешься... в прошлом?
По суше до Интары, а потом вниз по Интаре. Как ни странно, речные суда не вызывали у Шарлиз такой же истерики. Так что его величество принял решение.*
*- лично встречала человека, который спокойно катался по реке, но в море чувствовал себя именно как Шарлиз. Видимо, разница в типе и силе волн, прим. авт.
И вот уже третий день речная галера с Шарлиз Ролейнской сплавлялась вниз по Интаре.*
*- весной 1767 года Екатерина II отправилась в путешествие по Волге 39-метровой галере «Тверь» в составе флотилии из 23 судов. В сопровождении свиты (1122 человека) императрица за месяц с лишним прошла от Твери до Симбирска, прим. авт.
Рид хотел перехватить галеру с невестой там, где она должна будет опять перебраться на сушу, то есть в Равеле или даже немного пониже, не на реке ведь ее ловить...
Шарлиз, разумеется, об этом не знала, и продолжала наслаждаться поездкой.
Три галеры, каждая длиной метров по тридцать, одна с принцессой, две с сопровождением, небольшой отряд, двигающийся по берегу, мало ли что...
Всего в посольстве было около сотни человек, не считая обслуги.
Сама невеста, десяток сопровождающих ее дам и десяток придворных, два дипломата, остальное – охрана. Гвардейцы Саларина.
Ах, какие мужчины!
Шарлиз облизывалась, словно кошка на сметану, но мать отлично знала родное чадушко и подобрала ей не фрейлин, а настоящих церберов. Куда уж там уйти из-под надзора!
Шарлиз понимала, что это к лучшему, что не стоит крутить интрижки незадолго до знакомства с женихом, что надо блюсти себя... хотя бы пока.
Понимала.
Но хотелось до ужаса.
Хотелось ощутить горячие мужские руки на своем теле, двигаться с ним в такт, стонать – и ловить губами ответный стон...
Судьба, видимо, уловила просьбу Шарлиз и решила выполнить ее. Как и обычно – по-своему.
Мало ли – сорок тысяч степняков на дороге? Или много?
Для отряда Шарлиз этого с лихвой хватило. Так вот и меняется жизнь...
Ты возлежишь в кресле на палубе, вокруг тебя суетятся слуги, ты обсуждаешь с фрейлинами что-то очень важное, вроде ткани для нового наряда, а потом...
Потом начинается УЖАС.
Галера резко останавливается так, что люди летят головами вперед, за борт. Вообще, она наткнулась на цепь, которой степняки перегородили русло реки, но Шарлиз в этом не разбиралась. Она просто вскочила – и тут же полетела навзничь. Еще и порадовалась, что так повезло.
С берега летят стрелы, небо темнеет, отовсюду слышны крики и хрипы, и ты беспомощно молишь Брата и Сестру спасти, защитить и смилостивиться, но услышат ли они?
Шум стоит такой, что ты и крика своего не слышишь...
Ты прячешься под стол, под кресло, прижимаешься к крашеным доскам палубы, и молишься, чтобы все обошлось.
И смотришь, как рядом раскинулась твоя фрейлина, которую ты знаешь вот уже несколько лет. Графиня Менар, мамина знакомая, которая ехала в другую страну с мыслью найти себе мужа. Сейчас она лежала на палубе, и из ее груди торчала короткая черноперая стрела. И самым страшным для Шарлиз было то, что стрела двигалась в такт дыханию графини.
Сначала двигалась, а потом перестала.
Шарлиз рада была бы потерять сознание, но настолько небеса не смилостивились над ней. Увы...
Описать бой она тоже не смогла бы. Просто в какой-то момент на палубе появились степняки. Откуда?
С небес?
Или из-под воды?
Они убивали всех на своем пути, не щадя матросов, те сражались, но силы были неравны, слишком неравны. И падали защитники Шарлиз, и лилась кровь по палубе, звенели клинки и стонали умирающие.
Беглецов добивали стрелами.
А потом под стол заглянула плоская узкоглазая харя, в шапке, отороченной лисьим мехом, и потянула к Шарлиз руку.
А на пальцах у степняка была кровь, и на палубе кровь...
Беспамятство показалось Шарлиз благословением.
***
В отличие от изнеженной принцессы, Арман Тенор, палубный матрос, разобрался в ситуации мгновенно. И понял, что произошло.
Набег степняков?
Э, нет...
Для набега их слишком много. Это – война. Они идут вдоль Интары, идут в глубь Аллодии, их много и настроены они крайне серьезно.
Как они справились с галерами?
Да просто.
Разведка доложила, что сверху вниз по течению, из Саларина, идет несколько галер с сопровождением. Остальное – дело техники.
Выбрали место, где река поуже, натянули цепь, устроили засаду. И дождались, пока глупая дичина в нее на явится.
Арман, правда, в числе дичи не оказался.
Интара – полулесная река, а он на воде вырос. Потому и матросом стал, что иной жизни для себя не представлял. Сейчас на речной галере, потом на морском корабле, туда тоже сразу так не устроишься, это в сказочках можно в порт прийти, комкая шапку и попроситься, и тебя тут же возьмут, хоть в матросы, научат...
Ага, пять раз подряд, линьками...
Кому нужны неумехи на корабле? Пушечное мясо, разве только... а этого не хотел уже Арман.
Так что гонял он галеры по Интаре, присматривался к кораблям в портах, что в Саларине, что в Аллодии, он хоть и саларинец, но работать лучше там, где платят больше и условия лучше, сведения о капитанах, уже даже прикинул к кому пойдет. Вот, сезон откатает – и можно топать, наниматься.
Хорошего матроса – его завсегда видно, и ценят его намного больше, чем вчерашнюю дубину только от сохи.
А что сделает хороший матрос, вылетев за борт?
Правильно. Нырнет поглубже, чтобы не размозжило голову веслом, или еще чем... Арман и нырнул. Вот как вылетел, еще в воздухе соображая, что не просто это так, ой, не просто.
Нырнул, потом на миг высунул голову, оглядеться, оценил обстановку – и опять нырнул. Чтобы под водой проплыть к берегу. И укрыться в густых ветках топляка.
Там Арман и собирался пережидать весь ужас. И даже УЖАС.
А что?
Класть голову за его величество и за Саларин в целом? Ага, нашли дурака. Спешу и падаю, валяюсь и ругаюсь...
Арман отлично видел, что степняков... нет, не много. Их слишком много.
Тысяча, не меньше, а то и побольше. И это наверняка не все.
Галеры налетели друг на друга. Передняя на цепь, две других на нее, река же, им идти было вниз по течению, вода сама несла...
Как быстро можно остановить галеру?
Да уж поверьте, не так быстро, да против течения, да когда гребцов осыпают стрелами... столкновения избежать не удалось.
Половину команды выбили в первые пять минут, как ни ругайся, а стрелять эти шакальи дети отлично умеют, их лук со стрелами кормит. У степняков даже поговорка есть, что хороший стрелок должен попасть в глаз любопытному суслику, который на миг высунулся из дальней норки, или как-то так...
Не слишком Арман ими интересовался. Ему в Степь не идти...
Степь сама пришла.
Остановив галеры и выбив большую часть народа, степняки посыпались на палубы. Горохом из распоротого мешка.
Как?
Вот так.
Подошли на лодках, под прикрытием стрелков, закинули на борта галер кошки, а кто и по веслам вскарабкался, и на палубах началась настоящая резня. Тела так и летели за борт.
Арман стиснул кулаки. Потом зубы.
С этими людьми он несколько лет ходил по реке, делил кров и пищу, смеялся и шутил, дружил и враждовал, играл в кости и бил морды...
Сейчас он бросил их без зазрения совести. Но что он мог бы сделать?
Выскочить и кинуться вперед?
Ага, героически проплыть два метра, и схлопотать стрелу в голову. В глаз, к примеру, он всяко больше, чем суслячий. Или сусличий? А, Восьмилапый его знает!
Драться надо там, где можно хоть что-то изменить. А здесь...
Разве что переждать, запомнить все и потом рассказать. Кому?
А кому понадобится. Война – дело такое, тут главное, чтобы не прибили сразу, ни свои ни чужие, а потом разберемся.
Арман внимательно наблюдал, и высмотрел-таки кое-что интересное.
Капитаны были убиты почти сразу. Матросов и гребцов перерезали. А вот бабы....
Арман отлично знал, куда и зачем они идут. И (между нами) сильно сочувствовал Торнейскому. Шарлиз сильно напоминала матросу портовых девок. Только и того, что ухоженная, но взгляды, что у тех кошек блудливых. Так что...
Маркиз там, не маркиз, все одно – олень будет. И рога по весне спиливать.
Есть некоторые вещи, в которых и простой матрос будет счастливее маркиза. Первый может подвесить блудливой женушке фонарь под глаз, поучить ее плетью, да и выгнать из дома. Всяко бывает.
А у второго политические моти-ивы...
То есть – даже прибить нельзя будет.
А еще матрос может жениться на шлюхе – но по своей глупости. А маркиза могут заставить. Во имя государственных интересов.
А вот и...
Шарлиз Ролейнская, как и еще восемь дам из ее свиты, те, что помоложе и посимпатичнее, покинули корабль на плечах степняков. То есть – перекинутые через плечо.
Но – живые.
Потом степные гады пробили кораблям борта, подожгли – и ушли. А Арман остался.
Из воды он вылез только вечером, а пробираться к людям решил ночью.
Страшно же...
И погибнуть не хотелось. Столько раз везло, а теперь он по своей дурости подставится?
Э, нет. Не дождетесь, господа.
***
Каган Хурмах с интересом разглядывал добычу.
Перед ним лежала красивая женщина. Даже сейчас, грязная и растрепанная, она была очень красива.
Тонкое лицо, точеная фигурка... каган предпочитал женщин в теле, но от этой он тоже не откажется..
- Кто это?
- Мой каган! – кал-ран Бардух ударил себя кулаком в грудь. – Мой каган, это дочь Самдия.
Вот как?
Хурмах с новым интересом вгляделся в пленницу.
Дочь короля Саларина?
Очень, очень интересно... тогда должно быть что-то... ага!
Хурмах сделал жест рукой – и с руки пленницы сорвали браслет.
Изумруды, рубины, и – герб.
Незаконнорожденным полагается герб с косой полосой. А вот королевским бастардам – тоже герб рода их матери, но полоса будет золотая. Королевская.
Вот и тут...
Есть и греб, и полоса...
- Чей это герб?
- Мой каган, это Ролейнские.
Сотник, ныне кал-ран Давель опять удачно оказался рядом.
- Ролейнские?
Хурмах задумался, потом вспомнил.
- А... та шлюха...
- Шарлиз дорога королю, - мягко подсказал кал-ран.
Каган кивнул. Что ж, дочь Самдия может быть полезна. Ее можно использовать, как заложницу, а можно...
- Династический брак, - мягко подсказал кал-ран.
Хурмах кивнул еще раз.
Да, кагану можно взять несколько жен. И если он сумеет отгрызть и удержать кусок Саларина, разумно будет посадить туда сына Шарлиз. Человека, несущего в своих жилах королевскую кровь с двух сторон.
А что бастард...
Хурмах это так не рассматривал.
У мужчины может быть столько прекрасных девушек, сколько он в состоянии содержать и отстоять. И оплодотворить. Но глупая вера белокожих варваров разрешала мужчине иметь только одну жену.
Что ж.
Жену можно и одну, а вот иметь...
С точки зрения кагана, Шарлиз была такой же законнорожденной, как и он сам. А значит...
- В мой шатер. И людей приставить, стеречь, - отдал приказ каган. – Если кто пальцем тронет, по одному вырву.
Кал-ран ударил себя кулаком в грудь, в знак повиновения.
- Да, мой каган...
- Ее никто не трогал?
- Нет, мой каган.
Да Хурмах и сам видел, что не трогали. Небось, маковым отваром напомнили, чтобы не орала, да и довезли, справедливо рассудив, что не простолюдинка. А сообразительность стоит вознаграждать.
Хурмах снял с пальца перстень с рубином и протянул Бардуху.
- Скажешь казначею, что я приказал выдать тысячу золотом. Заслужили.
- Да, мой каган.
Хурмах отослал кал-рана и задумался. Кивнул Давелю.
- Кал-ран Давель, что у нас?
Давель задумался ненадолго.
- Инкор мы взяли с налета. Я посла людей к Дорану и Ланрону. Пять тысяч на крепость хватит с лихвой. Там гарнизон крохотный, но я взял с лихвой, чтобы никто не убежал и не подняли тревоги.
- Ловчих соколов взяли?
- Да, мой каган.
- Отлично.
- Мы сейчас идем вниз по течению Интары, к Равелю. Думаю, если все удастся, мы сможем отвоевать себе кусок Аллодии вдоль реки и выйти к морю....
Каган кивнул.
Да, если получится это сделать, его имя будут повторять все певцы Степи. А если нет... стоит смотреть правде в глаза, всякое бывает в жизни.
Он уже обессмертил свое имя, начав Большой поход. Он уже останется в веках.
И Хурмах довольно улыбнулся.
Матильда Домашкина.
- Что должен сделать приличный попаданец?
- Что?
- Перепеть Высоцкого, напроситься в гости к Сталину и пойти учиться в Шаолинь.
- Эммм?
Малена откровенно не понимала, о чем речь. Матильда вздохнула.
- Мы с тобой неправильные попаданцы. Я в тебя, ты в меня, а толку?
- Мне казалось, что польза есть? – иногда Малена не понимала, шутит ее сестра или говорит всерьез.
- Для нас – да, а для мира?
- Для мира?
- Понимаешь, я иногда почитываю фантастику. Каждый, кто попадает в другой мир, старается обессмертить свое имя. Можем тоже попробовать.
- Как?
- У вас, наверняка, есть баллады. Можем записать их и издать здесь. А вам подарим Высоцкого.
– Давай попробуем, - Малена не собиралась останавливать подругу. Пусть из их затеи ничего не получится, но вдруг? Кажется, это называется культурным обменом?
- Давай тогда забежим, нотные тетрадки, что ли, купим? И может, какие ноты в «Букинисте» попадутся?
- Давай посмотрим....
«Букинист, куда после работы собирались девушки, был небольшим книжным магазинчиком «из старых». Что там было нового – платежный терминал. Хозяин принимал любую оплату, справедливо рассудив, что сто тысяч в кармане не поносишь, карман порвется.
А цены там были тоже разные.
«Букинист» специализировался на книгах, выкупая библиотеки подешевле, а продавая подороже. Или тоже подешевле...
Книги за десятку?
Запросто!
Книги за пятьдесят тысяч рублей?
Тоже легко.
Здесь можно было найти и дешевку, и раритеты, здесь были и романчики, отпечатанные на серой туалетной бумаге – и солидные издания в кожаных переплетах с золотым тиснением.
Ноты листами, россыпью и такими же солидными изданиями.
И каким же наслаждением было рыться в этих книгах, картах, листах...
Малена сюда часто забегала. Книги она, конечно, качала в интернете, но что-то...
Есть ведь написанное по принципу: «прочитал – забудь быстрее», а есть те книги, которые хочется поставить на полку, и под настроение, забравшись под плед, с любимой книжкой и большой чашкой чая, перелистывать странички.
И оттуда потянет ветром странствий, огнем любви, или просто, запахом печенья с корицей, потому что у автора было хорошее и теплое настроение, когда он писал эти строчки.
И – да. Не всегда есть деньги на понравившуюся книгу.
Матильда до сих пор помнила, как облизывалась на «Доктора Лектера», все книги в одном томе и в замечательном переводе, но стоило оно – стипендию. А потом нашла ту же книгу в «Букинисте». Без обложки и слегка потрепанную жизнью, но по копеечной цене.
Оставалось только купить – и уйти домой, перелистывая странички и стараясь не вписаться лбом в столб. Бабушка, кстати, тоже прочитала с удовольствием.
Кто бы сомневался, что при капитализме маньяков разведут! Не все у них так сахарно, если люди – людей жрут. Точно – оголодали!
«Букинист» располагался в переулке, неподалеку от главной улицы города и производил странное впечатление.
Казалось, вот они плитка, скамеечки, парки, магазины, отделанные только пластиком и стеклом, все современное, у всех сотовые в руках...
Ты сворачиваешь в переулок, и плитка сменяется на старый асфальт, из тех, что уже вперемешку с гравием. Открываешь металлическую дверь, и оказываешься... в прошлом?
