Потом слуги замажут дыры, да и побелят сверху, ничего не заметно будет.
Уборка?
А тут и немного. Отмыть от рыбы прихожую, отмыть от перьев комнату герцогессы. Все.
Это ж надо так додуматься?
Ничего особенного, веревки, крючья, а какие результаты? Пятеро из двенадцати не бойцы, остальные… как повезет, но им тоже досталось. А пожаловаться опять не на что. Ни к кому и пальцем не притронулись.
Ладно. Сейчас еще раз все осмотрит, запомнит – и пойдет рассказывать герцогессе об успехе.
Чуть забегая вперед скажем, что разбудить герцогессу не удалось, как ни старалась Ровена. Малена спала, как убитая, не реагируя даже на флакон с нюхательной солью.
Пришлось Карсту рассказывать все графу Ардонскому, который тоже ждал известий.
Граф не стал чиниться, налил Карсту вина, выслушал и долго хохотал. А потом, в качестве объяснений, рассказал Карсту про Донэр. Перенервничал, вот и разоткровенничался с наемником.
Про события, которым он был свидетелем, про свинью, к примеру…
Карст слушал, кивал – и успокаивался. Да, рядом с герцогессой Ровена может никого не бояться. Самое страшное чудовище уже взяло ее на работу…
Интересно, чем они в монастырях занимаются, что оттуда такие… заразы выходят? Хотелось бы знать заранее, а то в другой раз может и не повезти, Рисойский свидетель.
Лорена Домбрийская
Когда Лорена увидела брата...
Она сама открыла дверь, ожидая известий – и шарахнулась взвизгнув так, что с люстры упал и безвременно скончался от разрыва сердца здоровущий таракан. Испугалась, и было чего.
Кто бы признал всегда лощеного, щеголеватого Лорана Рисойского в этом... ужасе ночных улиц! Нечто... воняющее рыбой, и обляпанное перьями со всех сторон. Лорана под слоем мусора можно было угадать далеко не сразу, но родная кровь не водица, Лорена-таки сообразила, кто перед ней.
- Лоран?
Размениваться на любезности Рисойский тоже не стал. Не время. Нет времени!
- Сестричка, все собрано?
Лорена потрясла головой.
- Н-нет...
- Тогда бери самое важное, остальное брось. Мы отправляемся на корабль.
- Что случилось? Лоран, ты хоть умойся, ты посмотри, в каком ты виде!
Крохотное поясное зеркальце обязано быть у каждой уважающей себя дамы. Его-то Лорена и поднесла к лицу брата, тихо радуясь, что Силанта спит крепко, спит в соседней комнате и ее такими мелочами, как явление дядюшки в ночи, не разбудишь.
Лоран взглянул, грязно выругался и пошел к умывальнику. Лорена полила ему из кувшина. Вода хоть и остыла, но смыть перья с головы и рук еще годилась. Лоран не столько мылся, сколько ругался, пока он добежал до сестры, перья пристали намертво. Любой, кто пробовал чистить рыбу, а потом отскребать рыбью чешую, мог ему только посочувствовать. От всей души.
- Эта ... и ...!
- Мария-Элена? Ты ее видел?
- Кто бы еще на такое был способен, - прошипел Лоран, – все, хватит болтать, одевайся. Я сам разбужу Силли.
- Ты хоть объясни, что произошло! – топнула ножкой Лорена.
Брат с сожалением поглядел на сестру. Да, прошли те времена, когда ей можно было отвесить подзатыльник, и Лорена беспрекословно слушалась. Сейчас придется тратить время, которого и так нет. С минуты на минуту Пахт залижет раны и вспомнит о виновнике своего позора.
- Кто-то донес этой стерве, что мы в городе.
- И?
- Она приготовила ловушки. Результат – сама видишь...
Лорена видела, но не понимала сути.
- Н-но... ты ведь цел?
- Я – да. Пахт сломал ногу, примерно половина его людей выведена из строя, остальные надолго станут посмешищем в Винеле. Уж поверь.
Основного принципа любой войны: если нападают, то жди сопротивления даже от гусеницы, а вот деморализованное войско – не бойцы, Лорена не знала. Неоткуда было.
- Но...
- А этой стервы там даже не было!
- К-как?
- Было человека двадцать наемников, которые разоружили нас и повыкидывали, как кутят. Вежливо, со всем галантерейным обхождением...
Лорена поднесла руки к вискам.
- Не верю! Невозможно!!!
- А ты поверь!
- Да что она... ей Восьмилапый, что ли, помогает?
Лоран припомнил ловушки. Подумал пару минут..
- Там не было ничего... такого. Я и сам бы мог что-то такое сделать... понимаешь, она просто позабавилась. Как дети, которые подкидывают учителям мышей в постель.
- Позабавилась? – прошипела Лорена.
Брат кивнул.
- В том-то и дело. Сначала над нами поиздевались, как над соплячьем, а потом предупредили. Будем лезть – и нас просто прикончат.
- Тебя?!
- Сегодня меня могли убить, - честно сознался Лоран. – Заявили бы, что я влез в дом, и... может, его хозяйку и осудили бы. Но мне было бы уже все равно.
Лорена покачала головой.
- Не верю. Этого просто не может быть! Не могло быть! Бред какой-то…
- К сожалению, это доподлинная реальность. И давай, собирайся,, пока я бужу Силли. Потом ты поможешь ей, а я пойду к Сетону. До рассвета мы все должны быть на «Стремительном».
- Зачем? Капитан хотел отплыть завтра на закате...
- Придется отплыть на рассвете, - отрезал Лоран, меняя изгаженный костюм на запасной, хранящийся у сестры, и радуясь, что оставил у Лорены большую часть своих вещей. – иначе до нас доберутся. Может, пока мы разговариваем, к нашему дому уже идут убийцы…
Лорена вскинула руку к горлу, показывая, что она в ужасе.
- Мария-Элена? Она способна на… такое?
Лорена как-то подзабыла, что сама способна и на худшее.
- Нет. Пахт.
- Кто? Ах, головорез, которого ты нанял?
Испуганный тон сменился на более-менее равнодушный. Лорена явно недооценивала серьезность положения. И брат попытался ей объяснить.
- Эта девчонка сегодня его уничтожила.
- Как?
- Смехом, Лори, смехом. Пахта больше не будут бояться. Как можно бояться того, кто получил по голове тухлой рыбиной, а потом еще его обваляли в перьях?
Лорена представила себе этот образ – и невольно прыснула. Лорен кивнул.
- Вот. И ты...
- И я. Да...
Лорена осознала, что сделают за такую подставу с ее братом и засуетилась. Да, это лучший выход – сбежать, а там уж пусть Мария-Элена сама разбирается, как пожелает. К тому же, они раньше окажутся в столице, у них будет больше времени на подготовку...
Хотя в глубине души Лорены копошилось странное чувство. Гаденькое такое... страх?
Названия ему не было. А чувство было. И неуверенность в своих силах – тоже. Малена переиграла их уже два раза, и кто сказал, что не будет третьего?
«Стремительный» отплыл на рассвете, хотя Рисойским пришлось доплатить, и достаточно много. Но Лоран не жалел.
Точно он нет знал, но догадывался, и не ошибался.
Под утро, оправившись и получив приказ от хозяина, бандиты Пахта навестили и ту ночлежку, в которой он остановился, и гостиницу, в которой ждала брата Лорена.
Если бы они там оставались…
Но Лоран сбежал вовремя.
И с Пахтом он тоже угадал. Сиплый стал посмешищем Винеля, его бандиты – тоже, а сама команда распалась, не прошло и месяца. И разъехалась по другим городам. Менять имена, прозвища, и надеяться, что оскорбительное «курятник» не всплывет на новом месте.
Отомстить Малене они просто не успели. Граф Ардонский, осознавая серьезность ситуации, договорился с капитаном «Веселого шервуля», и тот отплыл на следующий же день, к обеду.
Сиплому оставалось только ругаться. Он проиграл все ставки.
Войско степняков, где-то в районе Интары.
Каган лежал в шатре и отдыхал от трудов праведных.
Тяжело, все-таки... кланяясь, вошла старуха, которая присматривала за девушками в его гареме. Каган не может путешествовать без девушек, вот и Хурмах взял с собой десяток наложниц. А Бурсай присматривала за ними, железной рукой пресекая непорядки.
Евнухов у степняков для этой важной цели не водилось, они считали, что мужчину-врага надо убить, а превращать его в нечто неполноценное, лишать возможности продолжить свой род... нет, нельзя. Месть – тоже удовольствие и подпускать к себе существо, лишенное всего по твоей же милости… Лучше убить сразу. Или самоубиться, все легче будет.
Вот и правили в гаремах старухи, родственницы кагана, матери, тетки и прочие... и следили за наложницами они пуще глаза. А что интриговали... а кто не стал бы на их-то месте? Тут по разному бывало, кто и помирал до времени, кто и наперсницей каганши становился...
- Что тебе?
- Мой каган, - старуха поклонилась, - новая наложница успокоилась и ждет ваших приказаний.
Новая наложница... ах, да!
Шарлиз Ролейнская!
Хурмах медленно опустил веки, прислушался к себе.
Он, конечно, устал, но женщина в постели – это хорошо. А принцесса... это удача. Его сын с королевской кровью будет иметь серьезные права на землю, да и тестя-короля тоже хорошо бы получить. Надо, надо закрепить свой успех, и в постели – тоже.
- Она готова разделить со мной ложе?
- Если на то будет ваша воля, мой каган. Вы позовете ее сегодня? Или кого-то еще из девочек? Может быть, двоих-троих?
Хурмах кивнул. Но на троих не решился – он тоже не железный, хотя пожаловаться ни одна не осмелится, но сегодня… сегодня у него в меню принцесса, а такое блюдо…
Дорогое вино с дешевкой не мешают.
- Через час приведешь новую наложницу в мой шатер, одну, и чтобы она была готова. Без слез и соплей, иначе выпорю и ее, и тебя.
Старуха поклонилась.
- Слушаюсь, мой господин.
И вышла, чтобы направиться в шатер с наложницами.
Шарлиз была очаровательна.
И иначе тут не скажешь. Роскошную фигуру подчеркивал изящный наряд из шаровар и коротенькой кофточки, глубокий вырез открывал грудь, животик соблазнительно показывался из-под бахромы, светлые волосы, расчесанные и богато украшенные драгоценностями, лежали на покатых плечах. Голубой цвет был ей к лицу, и гаремный наряд тоже. И сама гаремная жизнь... здесь она была на своем месте. Именно здесь, а не при дворе Самдия, где требовалось блюсти правила и приличия.
К ней и направилась Бурсай.
- Сегодня господин желает видеть тебя на своем ложе.
К чести Шарлиз, она не стала кричать, плакать или сопротивляться. Всесторонне обдумав за эти несколько дней свое положение, она решила, что все не так плохо. Разве нет?
Она жива, здорова, а что в руках у кагана... убивать ее тут не будет, определенно. А остальное... она не девушка. Было бы чего бояться.
Каган разгневается, что она досталась ему уже початой? Шарлиз знала, что в Степи с этим строго, но и на тот случай свои уловки есть. По счастью, повитухи здесь не было, а доверяться маркитанткам? Или солдатским лекарям?
Девственность Шарлиз не освидетельствовали, побоялись нанести кагану оскорбление. И тем самым развязали женщине руки.
Вот сколько мужчинам нужна была девственность, столько женщины ее и подделывали. Конечно, достать кровь Шарлиз не могла, и приготовленный для первой брачной ночи рыбий пузырь пропал вместе со всеми ее вещами, но притворяться и лицедействовать – сколько угодно. Хоть от заката до рассвета. А кровь...
По-разному бывает. Иногда она и вовсе не идет, а иногда ее столько, что кажется, поросенка резали. Она знает...
И шпилька есть на всякий случай, если что – воткнуть ее в запястье, простыню измазать. Но тут главное, чтобы каган поверил, что именно он - первый. Нарушитель ее нетронутости…
Но чтобы лицедействовать, хорошо бы знать сценарий и декорации.
- Когда это будет? И как?
Бурсай одобрительно кивнула. Да, в этот раз обойдется без слез и соплей.
Мужчин Шарлиз могла провести, но женщины распознавали в ней шлюху раньше, чем она рот открывала. А чего шлюхе бояться еще одного клиента?
Уж что она там кагану расскажет – это не дело Бурсай, какой к ней девка поступила, ту она и господину приведет. А остальное ее не касается.
- Через час тебя закутают и мы пойдем в шатер господина. Там ты встанешь на колени, а я тебя раздену и уйду. Смотреть в землю, молчать, глаз на господина не поднимать, обращаться только после его разрешения, делать все, что он велит. Поняла?
Бурсай дождалась кивка и довольно улыбнулась.
- Не споришь, это правильно. Мне бы не хотелось отдавать тебя солдатам, если не угодишь господину. А пока тебя надо приготовить.
- Хорошо, - Шарлиз медленно поднялась с дивана, на котором и лежала все это время. – Готовьте...
Следующий час для Шарлиз оказался сложным.
Ее намазали глиной, чтобы удалить все волосы на теле, ее скребли какими-то пилочками и терли жесткими щетками, ей расчесывали волосы и полировали ногти, красили глаза и соски грудей...
Но к концу часа Шарлиз узнала себя в большой металлической пластине. Никогда она не была такой очаровательной. Никогда...
Служанки искусно подчеркнули ее достоинства, а недостатки… их у Шарлиз просто не было. Никаких!
Каган не устоит. А дальше дело техники.
С этой мыслью она и отправилась к Хурмаху.
Полог шатра откинулся, повинуясь старческой высохшей руке. Шарлиз вошла внутрь, опустилась на колени и замерла. Бурсай освободила ее от черного глухого химара, доходящего до пят, поклонилась и замерла рядом молчаливым изваянием. Хурмах взмахнул рукой, отпуская старуху и обратил свое внимание на Шарлиз.
- Подойди поближе, девушка.
Шарлиз повиновалась. Она встала с колен, изящно поклонилась – и направилась к роскошному ложу, на котором возлежал каган, по женскому обыкновению разглядывая его из-под опущенных ресниц. Остановилась совсем рядом, так, что ноги по щиколотку утонули в пушистом ворсе ковра, и продолжила разглядывать кагана.
Нравился ли ей этот вид?
Нет. И снова – нет.
Кому-то каган, может, и грозный, и страшный, но на кровати... на роскошном ложе устроился мужчина лет сорока, пузатый, начинающий лысеть, зато с роскошными усами и бородой. Кстати, сейчас в ней несколько крошек застряло, фу...
Нос прямой, губ за бородой не видно, подбородка тоже... глаза умные, ясные, черные. Волосы тоже черные, и на груди, и на спине, наверное... снова – фу.
Шарлиз предпочитала мужчин с хорошими телами, лучше чтобы волос было поменьше... для кагана она сделала бы исключение только если он хорош в постели.
А внешность... пузико слишком круглое, ноги коротковаты, плечи узковаты... этакий мужичок. Не рыцарь, нет... на коне он может выглядеть замечательно, а вблизи...
Не в ее вкусе.
Но на лице Шарлиз эти мысли не отразились. Она «трепетала от страха», старательно, серьезно, стараясь даже мыслями соответствовать происходящему... ей страшно, ей очень страшно, она никогда не была с мужчиной, она с ума сходит от страха, но старается его не показать – и от этого только больше боится…
И боялась. За свою жизнь.
- Не бойся, - обратил на это внимание каган, – я не причиню тебе вреда.
Шарлиз упала на колени, отлично зная, что в таком ракурсе ее прелести смотрятся неотразимо. Кто из любовников сказал ей, что на коленях она соблазнительнее всего? Уже не вспомнить, да и не надо… у нее никого не было, она боится… по щеке сбежала одна слезинка, не больше. А то краска поплывет, а у нее тут трагедия, не бродячий цирк с клоунами.
- Не губите меня, господин! Умоляю!
Хурмах вскинул брови, и женщина продолжила спектакль.
- Если вы вернете меня отцу, он щедро вознаградит вас. И мой жених тоже. Умоляю, позвольте мне вернуться к нему нетронутой! Не губите меня! Господин, умоляю!!!
- И кто же твой жених, девушка? – Хурмах спрашивал из любопытства, но оказался не готов к ответу.
Уборка?
А тут и немного. Отмыть от рыбы прихожую, отмыть от перьев комнату герцогессы. Все.
Это ж надо так додуматься?
Ничего особенного, веревки, крючья, а какие результаты? Пятеро из двенадцати не бойцы, остальные… как повезет, но им тоже досталось. А пожаловаться опять не на что. Ни к кому и пальцем не притронулись.
Ладно. Сейчас еще раз все осмотрит, запомнит – и пойдет рассказывать герцогессе об успехе.
***
Чуть забегая вперед скажем, что разбудить герцогессу не удалось, как ни старалась Ровена. Малена спала, как убитая, не реагируя даже на флакон с нюхательной солью.
Пришлось Карсту рассказывать все графу Ардонскому, который тоже ждал известий.
Граф не стал чиниться, налил Карсту вина, выслушал и долго хохотал. А потом, в качестве объяснений, рассказал Карсту про Донэр. Перенервничал, вот и разоткровенничался с наемником.
Про события, которым он был свидетелем, про свинью, к примеру…
Карст слушал, кивал – и успокаивался. Да, рядом с герцогессой Ровена может никого не бояться. Самое страшное чудовище уже взяло ее на работу…
Интересно, чем они в монастырях занимаются, что оттуда такие… заразы выходят? Хотелось бы знать заранее, а то в другой раз может и не повезти, Рисойский свидетель.
Лорена Домбрийская
Когда Лорена увидела брата...
Она сама открыла дверь, ожидая известий – и шарахнулась взвизгнув так, что с люстры упал и безвременно скончался от разрыва сердца здоровущий таракан. Испугалась, и было чего.
Кто бы признал всегда лощеного, щеголеватого Лорана Рисойского в этом... ужасе ночных улиц! Нечто... воняющее рыбой, и обляпанное перьями со всех сторон. Лорана под слоем мусора можно было угадать далеко не сразу, но родная кровь не водица, Лорена-таки сообразила, кто перед ней.
- Лоран?
Размениваться на любезности Рисойский тоже не стал. Не время. Нет времени!
- Сестричка, все собрано?
Лорена потрясла головой.
- Н-нет...
- Тогда бери самое важное, остальное брось. Мы отправляемся на корабль.
- Что случилось? Лоран, ты хоть умойся, ты посмотри, в каком ты виде!
Крохотное поясное зеркальце обязано быть у каждой уважающей себя дамы. Его-то Лорена и поднесла к лицу брата, тихо радуясь, что Силанта спит крепко, спит в соседней комнате и ее такими мелочами, как явление дядюшки в ночи, не разбудишь.
Лоран взглянул, грязно выругался и пошел к умывальнику. Лорена полила ему из кувшина. Вода хоть и остыла, но смыть перья с головы и рук еще годилась. Лоран не столько мылся, сколько ругался, пока он добежал до сестры, перья пристали намертво. Любой, кто пробовал чистить рыбу, а потом отскребать рыбью чешую, мог ему только посочувствовать. От всей души.
- Эта ... и ...!
- Мария-Элена? Ты ее видел?
- Кто бы еще на такое был способен, - прошипел Лоран, – все, хватит болтать, одевайся. Я сам разбужу Силли.
- Ты хоть объясни, что произошло! – топнула ножкой Лорена.
Брат с сожалением поглядел на сестру. Да, прошли те времена, когда ей можно было отвесить подзатыльник, и Лорена беспрекословно слушалась. Сейчас придется тратить время, которого и так нет. С минуты на минуту Пахт залижет раны и вспомнит о виновнике своего позора.
- Кто-то донес этой стерве, что мы в городе.
- И?
- Она приготовила ловушки. Результат – сама видишь...
Лорена видела, но не понимала сути.
- Н-но... ты ведь цел?
- Я – да. Пахт сломал ногу, примерно половина его людей выведена из строя, остальные надолго станут посмешищем в Винеле. Уж поверь.
Основного принципа любой войны: если нападают, то жди сопротивления даже от гусеницы, а вот деморализованное войско – не бойцы, Лорена не знала. Неоткуда было.
- Но...
- А этой стервы там даже не было!
- К-как?
- Было человека двадцать наемников, которые разоружили нас и повыкидывали, как кутят. Вежливо, со всем галантерейным обхождением...
Лорена поднесла руки к вискам.
- Не верю! Невозможно!!!
- А ты поверь!
- Да что она... ей Восьмилапый, что ли, помогает?
Лоран припомнил ловушки. Подумал пару минут..
- Там не было ничего... такого. Я и сам бы мог что-то такое сделать... понимаешь, она просто позабавилась. Как дети, которые подкидывают учителям мышей в постель.
- Позабавилась? – прошипела Лорена.
Брат кивнул.
- В том-то и дело. Сначала над нами поиздевались, как над соплячьем, а потом предупредили. Будем лезть – и нас просто прикончат.
- Тебя?!
- Сегодня меня могли убить, - честно сознался Лоран. – Заявили бы, что я влез в дом, и... может, его хозяйку и осудили бы. Но мне было бы уже все равно.
Лорена покачала головой.
- Не верю. Этого просто не может быть! Не могло быть! Бред какой-то…
- К сожалению, это доподлинная реальность. И давай, собирайся,, пока я бужу Силли. Потом ты поможешь ей, а я пойду к Сетону. До рассвета мы все должны быть на «Стремительном».
- Зачем? Капитан хотел отплыть завтра на закате...
- Придется отплыть на рассвете, - отрезал Лоран, меняя изгаженный костюм на запасной, хранящийся у сестры, и радуясь, что оставил у Лорены большую часть своих вещей. – иначе до нас доберутся. Может, пока мы разговариваем, к нашему дому уже идут убийцы…
Лорена вскинула руку к горлу, показывая, что она в ужасе.
- Мария-Элена? Она способна на… такое?
Лорена как-то подзабыла, что сама способна и на худшее.
- Нет. Пахт.
- Кто? Ах, головорез, которого ты нанял?
Испуганный тон сменился на более-менее равнодушный. Лорена явно недооценивала серьезность положения. И брат попытался ей объяснить.
- Эта девчонка сегодня его уничтожила.
- Как?
- Смехом, Лори, смехом. Пахта больше не будут бояться. Как можно бояться того, кто получил по голове тухлой рыбиной, а потом еще его обваляли в перьях?
Лорена представила себе этот образ – и невольно прыснула. Лорен кивнул.
- Вот. И ты...
- И я. Да...
Лорена осознала, что сделают за такую подставу с ее братом и засуетилась. Да, это лучший выход – сбежать, а там уж пусть Мария-Элена сама разбирается, как пожелает. К тому же, они раньше окажутся в столице, у них будет больше времени на подготовку...
Хотя в глубине души Лорены копошилось странное чувство. Гаденькое такое... страх?
Названия ему не было. А чувство было. И неуверенность в своих силах – тоже. Малена переиграла их уже два раза, и кто сказал, что не будет третьего?
***
«Стремительный» отплыл на рассвете, хотя Рисойским пришлось доплатить, и достаточно много. Но Лоран не жалел.
Точно он нет знал, но догадывался, и не ошибался.
Под утро, оправившись и получив приказ от хозяина, бандиты Пахта навестили и ту ночлежку, в которой он остановился, и гостиницу, в которой ждала брата Лорена.
Если бы они там оставались…
Но Лоран сбежал вовремя.
И с Пахтом он тоже угадал. Сиплый стал посмешищем Винеля, его бандиты – тоже, а сама команда распалась, не прошло и месяца. И разъехалась по другим городам. Менять имена, прозвища, и надеяться, что оскорбительное «курятник» не всплывет на новом месте.
Отомстить Малене они просто не успели. Граф Ардонский, осознавая серьезность ситуации, договорился с капитаном «Веселого шервуля», и тот отплыл на следующий же день, к обеду.
Сиплому оставалось только ругаться. Он проиграл все ставки.
Войско степняков, где-то в районе Интары.
Каган лежал в шатре и отдыхал от трудов праведных.
Тяжело, все-таки... кланяясь, вошла старуха, которая присматривала за девушками в его гареме. Каган не может путешествовать без девушек, вот и Хурмах взял с собой десяток наложниц. А Бурсай присматривала за ними, железной рукой пресекая непорядки.
Евнухов у степняков для этой важной цели не водилось, они считали, что мужчину-врага надо убить, а превращать его в нечто неполноценное, лишать возможности продолжить свой род... нет, нельзя. Месть – тоже удовольствие и подпускать к себе существо, лишенное всего по твоей же милости… Лучше убить сразу. Или самоубиться, все легче будет.
Вот и правили в гаремах старухи, родственницы кагана, матери, тетки и прочие... и следили за наложницами они пуще глаза. А что интриговали... а кто не стал бы на их-то месте? Тут по разному бывало, кто и помирал до времени, кто и наперсницей каганши становился...
- Что тебе?
- Мой каган, - старуха поклонилась, - новая наложница успокоилась и ждет ваших приказаний.
Новая наложница... ах, да!
Шарлиз Ролейнская!
Хурмах медленно опустил веки, прислушался к себе.
Он, конечно, устал, но женщина в постели – это хорошо. А принцесса... это удача. Его сын с королевской кровью будет иметь серьезные права на землю, да и тестя-короля тоже хорошо бы получить. Надо, надо закрепить свой успех, и в постели – тоже.
- Она готова разделить со мной ложе?
- Если на то будет ваша воля, мой каган. Вы позовете ее сегодня? Или кого-то еще из девочек? Может быть, двоих-троих?
Хурмах кивнул. Но на троих не решился – он тоже не железный, хотя пожаловаться ни одна не осмелится, но сегодня… сегодня у него в меню принцесса, а такое блюдо…
Дорогое вино с дешевкой не мешают.
- Через час приведешь новую наложницу в мой шатер, одну, и чтобы она была готова. Без слез и соплей, иначе выпорю и ее, и тебя.
Старуха поклонилась.
- Слушаюсь, мой господин.
И вышла, чтобы направиться в шатер с наложницами.
***
Шарлиз была очаровательна.
И иначе тут не скажешь. Роскошную фигуру подчеркивал изящный наряд из шаровар и коротенькой кофточки, глубокий вырез открывал грудь, животик соблазнительно показывался из-под бахромы, светлые волосы, расчесанные и богато украшенные драгоценностями, лежали на покатых плечах. Голубой цвет был ей к лицу, и гаремный наряд тоже. И сама гаремная жизнь... здесь она была на своем месте. Именно здесь, а не при дворе Самдия, где требовалось блюсти правила и приличия.
К ней и направилась Бурсай.
- Сегодня господин желает видеть тебя на своем ложе.
К чести Шарлиз, она не стала кричать, плакать или сопротивляться. Всесторонне обдумав за эти несколько дней свое положение, она решила, что все не так плохо. Разве нет?
Она жива, здорова, а что в руках у кагана... убивать ее тут не будет, определенно. А остальное... она не девушка. Было бы чего бояться.
Каган разгневается, что она досталась ему уже початой? Шарлиз знала, что в Степи с этим строго, но и на тот случай свои уловки есть. По счастью, повитухи здесь не было, а доверяться маркитанткам? Или солдатским лекарям?
Девственность Шарлиз не освидетельствовали, побоялись нанести кагану оскорбление. И тем самым развязали женщине руки.
Вот сколько мужчинам нужна была девственность, столько женщины ее и подделывали. Конечно, достать кровь Шарлиз не могла, и приготовленный для первой брачной ночи рыбий пузырь пропал вместе со всеми ее вещами, но притворяться и лицедействовать – сколько угодно. Хоть от заката до рассвета. А кровь...
По-разному бывает. Иногда она и вовсе не идет, а иногда ее столько, что кажется, поросенка резали. Она знает...
И шпилька есть на всякий случай, если что – воткнуть ее в запястье, простыню измазать. Но тут главное, чтобы каган поверил, что именно он - первый. Нарушитель ее нетронутости…
Но чтобы лицедействовать, хорошо бы знать сценарий и декорации.
- Когда это будет? И как?
Бурсай одобрительно кивнула. Да, в этот раз обойдется без слез и соплей.
Мужчин Шарлиз могла провести, но женщины распознавали в ней шлюху раньше, чем она рот открывала. А чего шлюхе бояться еще одного клиента?
Уж что она там кагану расскажет – это не дело Бурсай, какой к ней девка поступила, ту она и господину приведет. А остальное ее не касается.
- Через час тебя закутают и мы пойдем в шатер господина. Там ты встанешь на колени, а я тебя раздену и уйду. Смотреть в землю, молчать, глаз на господина не поднимать, обращаться только после его разрешения, делать все, что он велит. Поняла?
Бурсай дождалась кивка и довольно улыбнулась.
- Не споришь, это правильно. Мне бы не хотелось отдавать тебя солдатам, если не угодишь господину. А пока тебя надо приготовить.
- Хорошо, - Шарлиз медленно поднялась с дивана, на котором и лежала все это время. – Готовьте...
Следующий час для Шарлиз оказался сложным.
Ее намазали глиной, чтобы удалить все волосы на теле, ее скребли какими-то пилочками и терли жесткими щетками, ей расчесывали волосы и полировали ногти, красили глаза и соски грудей...
Но к концу часа Шарлиз узнала себя в большой металлической пластине. Никогда она не была такой очаровательной. Никогда...
Служанки искусно подчеркнули ее достоинства, а недостатки… их у Шарлиз просто не было. Никаких!
Каган не устоит. А дальше дело техники.
С этой мыслью она и отправилась к Хурмаху.
***
Полог шатра откинулся, повинуясь старческой высохшей руке. Шарлиз вошла внутрь, опустилась на колени и замерла. Бурсай освободила ее от черного глухого химара, доходящего до пят, поклонилась и замерла рядом молчаливым изваянием. Хурмах взмахнул рукой, отпуская старуху и обратил свое внимание на Шарлиз.
- Подойди поближе, девушка.
Шарлиз повиновалась. Она встала с колен, изящно поклонилась – и направилась к роскошному ложу, на котором возлежал каган, по женскому обыкновению разглядывая его из-под опущенных ресниц. Остановилась совсем рядом, так, что ноги по щиколотку утонули в пушистом ворсе ковра, и продолжила разглядывать кагана.
Нравился ли ей этот вид?
Нет. И снова – нет.
Кому-то каган, может, и грозный, и страшный, но на кровати... на роскошном ложе устроился мужчина лет сорока, пузатый, начинающий лысеть, зато с роскошными усами и бородой. Кстати, сейчас в ней несколько крошек застряло, фу...
Нос прямой, губ за бородой не видно, подбородка тоже... глаза умные, ясные, черные. Волосы тоже черные, и на груди, и на спине, наверное... снова – фу.
Шарлиз предпочитала мужчин с хорошими телами, лучше чтобы волос было поменьше... для кагана она сделала бы исключение только если он хорош в постели.
А внешность... пузико слишком круглое, ноги коротковаты, плечи узковаты... этакий мужичок. Не рыцарь, нет... на коне он может выглядеть замечательно, а вблизи...
Не в ее вкусе.
Но на лице Шарлиз эти мысли не отразились. Она «трепетала от страха», старательно, серьезно, стараясь даже мыслями соответствовать происходящему... ей страшно, ей очень страшно, она никогда не была с мужчиной, она с ума сходит от страха, но старается его не показать – и от этого только больше боится…
И боялась. За свою жизнь.
- Не бойся, - обратил на это внимание каган, – я не причиню тебе вреда.
Шарлиз упала на колени, отлично зная, что в таком ракурсе ее прелести смотрятся неотразимо. Кто из любовников сказал ей, что на коленях она соблазнительнее всего? Уже не вспомнить, да и не надо… у нее никого не было, она боится… по щеке сбежала одна слезинка, не больше. А то краска поплывет, а у нее тут трагедия, не бродячий цирк с клоунами.
- Не губите меня, господин! Умоляю!
Хурмах вскинул брови, и женщина продолжила спектакль.
- Если вы вернете меня отцу, он щедро вознаградит вас. И мой жених тоже. Умоляю, позвольте мне вернуться к нему нетронутой! Не губите меня! Господин, умоляю!!!
- И кто же твой жених, девушка? – Хурмах спрашивал из любопытства, но оказался не готов к ответу.
