Лоран смущенно кашлянул.
- Этот монастырь считается одним из самых строгих… правда, и образование дает лучшее…
- Спасибо за заботу, благодетели, - яда в голосе Матильды хватило бы на роту гадюк. Еще и осталось бы. – Сложно было додуматься? Если там такие условия, то и нравы соответствующие. Милая девочка там бы просто не выжила.
Лоран глубоко вздохнул.
- Догадался. И предлагаю честное соглашение. Мне нужны деньги.
- Мои деньги.
- Твоего отца.
- Матери, - мило уточнила Матильда. – Папаша покойный к ним имеет опосредованное отношение.
- Не скажи. Может, он и плохим отцом был, но ваше состояние почти утроил за эти годы.
- Ах, папочка. Я так его любила, - мгновенно сменила выражение лица на вдохновенно-пролюбленное Матильда.
- Не сомневаюсь. Завещанное Лорене – капля в море.
- Меньше рога наставлять отцу надо было, - парировала Матильда. – Давайте к делу? Знаю я про Сетона, знаю.
- Лорена – молодая женщина, в самом расцвете сил и возможностей, - все же попробовал воздействовать Лоран.
- Так и надо было выходить замуж за сверстника, - не устыдилась Матильда. – Или позаботиться о завещании заранее.
Лоран понял, что воззвания не помогут, что он зря тратит время, и смирился.
- Предлагаю тебе соглашение. Мы женимся, но заключаем брачный контракт. Мне определяется содержание, тебе определяется содержание, основной капитал мы не тратим.
- Допустим?
- Оговариваем сколько достанется детям. Ну и держать тебя в Донэре я не буду. Ты будешь вольна в своей судьбе.
- Даже в выборе любовников?
- На здоровье. Надеюсь на такое же понимание с твоей стороны. Но первых двоих детей изволь родить от меня, мне наследники тоже нужны.
- Вот и надо было их делать с первой супругой, - отбила мяч Матильда.
- Не сложилось. Но я искренне горевал.
- Во всех подвернувшихся постелях.
- Ревнуешь?
Матильда посмотрела так, что Лоран устыдился бездарной остроты.
Ага, ревнует. Три раза.
- Предложение интересное. Мне надо его обдумать, - честно призналась Матильда. – Так сразу и не ответишь.
Лоран перевел дух.
- Но ты готова его рассмотреть?
- Вполне. А вы понимаете, что рискуете жизнью, дядюшка?
- Почему? Ты меня отравишь?
- Скажите еще – залюблю до смерти. В вашем-то возрасте, - подколола Матильда. – Все намного проще. Если мы нарушим планы короля, куда уж проще – вас повесить, меня, после окончания срока траура, выдать замуж за другого?
Лоран хмыкнул.
- Об этом я не задумывался. Но если ты будешь беременна…
- У вас тоже земли есть. Не сомневаюсь, его величество назначит ребенку опекуна. Может быть, в лице моего второго мужа.
Лоран скривился. Перспектива его не вдохновляла.
- Со мной договориться будет проще.
- Я подумаю, - честно сказала Матильда. – Не могу сейчас дать ответ, но обещаю, что буду серьезно обдумывать все плюсы и минусы.
- Это больше того, на что я рассчитывал.
- А вы бы, дядюшка, сразу по-хорошему договориться попробовали? Глядишь, и свинья нового интимного опыта бы не приобрела, - Матильда хлестала наотмашь. – А то развели тут… Увидел Лоран-королевич прекрасную девицу, утащил в кусты да как давай жениться… раз шесть подряд, пока мозоли не натерлись.
Лорану аж поплохело.
- Это тебя в монастыре такому научили?
- Дядюшка! То бишь, супруг в потенциале! Это – монастырь! Чего там можно насмотреться, наслушаться и какой опыт приобрести… лучше вам того не знать. Я-то хоть девушкой осталась, а кое-кто из моих соучениц – нет.
Лоран покачал головой. Матильда хмыкнула и добила.
- Лицемерить там учат. Молиться, пакостить другим. А вот с благочестием - проблемы.
Учитывая, что именно лицемерие и пакости Лоран и поимел от герцогессы за время их знакомства, сомневаться он не стал.
- Никогда бы не подумал.
- Зато какой результат! Хоть из благодарности замуж за вас выходи, любезный дядюшка.
Лоран скривился.
- Ты меня так и будешь называть?
- Хорошо, достопочтенный Рисойский. Могу иначе.
- А по имени?
- Извиняйте. Питаю почтение к вашему возрасту.
- Не заметил, - огрызнулся Лоран.
- Неужели я вам мало это доказывала? - искренне огорчилась Матильда. – Ничего, я еще добавлю!
Лоран поежился.
Да, романтики не получалось. Но может, так оно и лучше?
- Сколько тебе времени надо на обдумывание?
- Знать бы.
- Три дня? Пять?
Матильда едва пальцем у виска не покрутила. Остановило только то, что в Ромее этого жеста не знали.
- Дядюшка, мне надо узнать, сколько и чего у меня есть, узнать расклад сил на данный момент в столице, вдруг с кем-то договариваться придется, поговорить со стряпчими, чтобы вы меня не надули, и это я еще молчу о подготовке к визиту!
- Какому?
- Ко двору. А, забыла. Спорим?
- О чем? На что?
- Дня не пройдет как сюда явится матушка Эралин. Мечтая затащить меня обратно в монастырь.
Лоран хмыкнул.
- О, в твоих талантах я не сомневаюсь. Только постарайся ее не убить?
- Тогда в ваших же интересах побыть в это время рядом.
- В ближайшее время я и так отсюда никуда не денусь. Лорене после твоего визита хуже стало.
Матильда развела руками, не чувствуя за собой никакой вины.
- Не я начала первой. А защищаться буду любыми способами. Не нравится? Пишите завещание.
Лоран покачал головой.
- Знал бы – никогда тебя в монастырь не отправил.
- Пффф… это все?
- Да.
- Тогда будьте любезны оставить меня. Мне и письмо написать надо, и подумать, и портниха скоро приедет.
Лоран улыбнулся, плотоядно оглядел Малену и откланялся.
Девушка фыркнула, потянулась.
- Наивный чукотский Рисойский.
- Тильди, ты же не всерьез? – очнулась Малена, которая весь разговор просидела, как мышь под метлой.
Матильду аж передернуло.
- Малечка, ты что? Сдался нам этот потасканный козел?
- Просто ты так с ним торговалась, словно и правда хотела замуж за Рисойского.
- Фу, ну и фантазии у вас, герцогесса.
- А что я должна была подумать?
- А что мне еще оставалось? Если отказать, он тут и пойдет на приступ. А убивать… конечно, можно, но не здесь же? Куда я труп-то спрячу? Под книги? Завоняет на второй же день!
- Думаешь, так он слово сдержит?
- Малечка, ты что? Какое еще слово?
- Ну…
Малена подумала – и затихла. А правда, какое слово? Лоран ведь ничего не обещал! То есть – вообще ничего. Даже прекратить атаки.
- То-то же! – Матильда хмыкнула. Исключительно про себя, поскольку общалась с сестренкой и не хотела посвящать в их дела весь белый свет. – Он мне слова не давал. Он просто сделал мне предложение. Руки, сердца, а кошелек по умолчанию предлагается мой.
- Сволочь! – искренне высказалась Малена.
- Конечно. Сейчас, по сценарию, ты должна расслабиться, и Рисойский тебя возьмет голыми руками.
- Ага, два раза!
- Он-то не знает, что брать надо двоих, - веселилась Матильда. – И прекрасно понял, что я просто пообещала подумать.
- То есть?
- Я знаю, чего он хочет. Он знает, что я знаю… короче – мирный договор возможен, но не в этих условиях. У вас слишком мало прав для замужней женщины.
- Разве?
- С нормальным мужем – дело другое. А вот с таким типом, как Рисойский… доверять ему, это как голым задом на ежа усаживаться.
- В смысле?
- Сначала сесть голым задом на ежа, прекрасно об этом зная, а потом героически вытаскивать иголки из попы. Чтобы все видели, как ты преодолеваешь сложные обстоятельства.
Малена хрюкнула со смеху, представляя эту картину. А ведь и верно. Сначала создай себе проблемы, потом героически их решай…
- Ты чего?
- Ёжика… жалко.
- А Рисойского?
- Не жалко. Тильди, а можно его… того? На дикобраза? Бешеного?
- Можно. А вообще, давай, обстригай перо и давай напишем матушке Эралин?
- Д-давай.
- Только писать, Малечка, будешь ты.
- Почему?
- Ты ее лучше знаешь. Могу и я написать, но у нас даже почерк разный.
Довод был веским.
Малена заперла дверь кабинета, чтобы не шлялись разные Рисойские, очинила перо и принялась писать письмо матушке Эралин.
Попутно обсуждая с Матильдой фасоны новых платьев, вечернюю поездку в книжную лавку, и способы избавления от второй матушки.
Зрелище настоятельницы – и Лорены, почему-то уложенных валетом, преследовало герцогессу все время, пока она писала письмо.
Но управилась вовремя.
Только-только запечатала, как в дверь поскреблись. Графиня Ардонская приглашала ее светлость вниз, на выбор ткани и фасона для платьев.
Варсон Шефар потер руки.
Дом на улице Кожевников давно распахнул свои двери перед ним. Разумеется, с Ирис. Шемальская борзая прочно завоевала сердце нелюдимого слуги. А то, что Варсон не являлся в гости без бутылочки и хорошей закуски, и вовсе подружило Сарета Корма, так звали слугу, с добряком Варсом.
Как тут не сблизиться?
Особенно когда сидит человек один, чужое добро сторожит, всего общества – один кобель. Тут скоро сам гавкать начнешь, а не то с тоски на луну завоешь.
Кобель, кстати, тоже не возражал против общества Ирис. За встречу с борзой он что хочешь бы простил.
Варсон предупреждал своего друга о визитах заранее. Мало ли что. Мало ли кто.
И сегодня услышал долгожданное: прости, друг. Хозяин обещался.
Варсон изобразил огорчение, мол, некстати, у меня тут бутылочка вина образовалась, посидеть бы, но ладно. Раз такое дело – отложим до завтра.
Сарет поддержал. Завтра-то опять тихо будет. У хозяина бабы дольше, чем на ночь, не остаются. Правда, одни и те же бегают…
Вот, завтра и разопьем.
Так что вечером Варсон собирался на работу.
Приехать, пролезть и посмотреть, что там за господин такой. Особенно умный. И с бабами.
Интересно еще – с какими? А то баба – бабе рознь. С женой мясника – одно дело, с женой короля, или там, герцога – другое.
Было уже темно, когда Варсон открыл знакомую калитку. А то ж!
Не зря он налаживал контакты, не зря. Сам и петли втихорца смазал, и ключ подобрал, и кобеля прикормил…
Вот и он, кстати. Обнюхался с Ирис, словно так и надо, потерся мордой.
Сам Варсон тем временем крался к дому. К призывно светящимся огоньками свеч окнам, на которых даже не были задернуты шторы.
Шаг, второй, третий – и вот он, расположившись сбоку от окна, чтобы не было видно из комнаты, заглядывает внутрь.
И – столбенеет.
Человека, который сейчас трахал леди Сорийскую, равно как и саму леди, Варсон отлично знал.
Но если он здесь…
Кусочки мозаики закрутились в голове, складываясь в единое целое. И нашлось место и принцу и леди, и….
Горло несчастного сыщика стиснуло, словно железным обручем, жестокой рукой. И острое лезвие вошло под ребра, сбивая дыхание, обрывая рождающийся в груди крик.
- Прости, друг, - вздохнул Сарет. – Не разопьем мы с тобой бутылочку.
Тело сыщика без сознания опустилось на траву. Правда, он еще дышал. Ненадолго. В себе Сарет был уверен.
Теперь надо его добить, и зарыть, прямо здесь, в саду. Сарет пригляделся.
М-да, нож сейчас выдергивать – кровью уделаешься. Пусть сдохнет, тогда выдернем. Долго не протянет, минут десять, не больше.
Сходить пока за лопатой.
Приносить ее заранее Сарет не решился. Мало ли как дело обернется.
Ладно, до сарая два шага, возьмет лопату и вернется. А там и борзую приманить можно будет. Хозяин сказал – отравить, но на такое Сарет способен не был. Ладно еще – человек, эти твари пусть хоть все передохнут. Но животное?
Никогда!
Найдем, куда борзую пристроить на время. А там и не до нее будет, хоть хозяину, хоть остальным.
Хозяину Сарет был предан не хуже той самой борзой. Напрасно Варсон считал его ни о чем не подозревающим слугой, ой, напрасно.
И знал он все, и работал не за страх, а за совесть. И свою долю обязательно получит после переворота. Но это потом, потом. А сейчас – за лопатой.
Стоило Сарету уйти, как Варсон перевернулся на живот.
Сознание он потерял, но буквально на минуту. Потом очнулся, когда Сарет опустил его на траву. От боли очнулся.
Смертельно его ранили - или нет?
Так – не определить. Но если он останется здесь, его точно добьют. А значит…
Шемальские борзые не просто очаровательны. Под шикарной шерстью скрываются крепкие сухощавые мышцы. Она достигает в росте до двух локтей, а иногда и больше. Известны случаи, когда эти зверюги загрызали гиену. А уж вытащить человека…
Варсон тихонько свистнул.
Ирис долго звать не пришлось. Очень умная собака.
Примчалась, ткнулась мордой, тихо заскулила, почуяв запах крови. Варсон вцепился в ошейник собаки.
- Ирис, шальтэ, араш!
Шемальский язык.
Охранять. Вытаскивать.
Теперь Ирис к нему никого не подпустит. И выбраться поможет.
Варсон кое-как поднялся на ноги. Шаг, другой, он почти лежал на холке верной борзой…
Ему повезло еще раз.
Сарет свистнул своего пса, рассчитывая, что если сучка рядом с ним, то прибежит. И запрет он обеих собак в сарае, чтобы не мешались. И не выли, кстати говоря, на дохлятину. А то переполошат улицу, помешают хозяину - ни к чему такое.
Кобель-то примчался. И отыграл Варсону еще несколько минут. Пока Сарет запирал его в сарае, пока брал лопату, пока шел обратно…
Вот и калитка.
Шаг, второй, Варсон почти сползал на землю…
Сарет обнаружил пропажу и понесся вдогонку.
Певать на конспирацию, выпускать сыщика нельзя.
- Шшэ! – только и успел скомандовать Варсон, слыша шаги за спиной.
На землю он упал очень неудачно. Очень.
Закричал бы от боли, но дыхания не хватало. А за его спиной ирис разбиралась с Саретом.
Шемальской борзой и гиена не рискует переходить дорогу. Ирис нападала молча. Не рыча, не лая – ни к чему. И лопата не сильно помогала. Сарет вынужден был отступить.
Борзая рвалась к его горлу, а учитывая, что весила она около пятидесяти килограммов, сил у нее хватало. Ранить ее Сарет просто не мог, нож остался в Варсоне. Лопата тоже не помогала, умная собака отлично знала, как избежать палки. Отмахиваться Сарет еще мог, а вот нападать – нет. И добить врага – тоже.
Варсон скрипнул зубами.
Надо подняться. Надо выползти наружу. Надо…
Как же это тяжело, оказывается.
Когда все твои внутренности обратились в жидкий свинец, когда по венам течет огонь, когда…
Шаг, второй… он вываливается из переулка под колеса кареты – и та останавливается. На землю выпрыгивает девушка.
- Рехнулся?
Слово Варсону непонятно. Но…
- Помогите! Умоляю…
Капли крови, которые падают в пыль, более, чем красноречивы.
- Шьорт побьери! – непонятно ругается девушка. Но машет рукой кучеру. Тот спрыгивает, помогает подхватить Варсона, и затащить его в карету.
Острая боль гасит сознание.
Последнее, что видит Варсон – это Ирис, которая несется к нему.
- Иши…
На большее его уже не хватает.
Он наконец-то теряет сознание, даже не зная, сработал ли его последний приказ.
«Свои».
Женщины, запомните!
Портные - это зло. Как свяжешься – ни зла, ни золота не хватит.
Матильда устала злиться уже на третьем часу разборок. На пятом ей захотелось заскулить и забиться под диван.
На седьмом она таки взвыла – и сообщила, что едет кататься по городу.
И ей плевать!
На фасоны, на кальсоны, на салоны и балахоны! Хоть с пугала штаны стащите! Хоть в парусину завернитесь!
Пусть ее хоть во что оденут – она уходит!!!
Графиня посмотрела в глаза девушке и вздохнула. Мол, как скажете, ваша светлость. У меня тут еще три умнички, и я сама на очереди, и завтра все надо повторить…
Портниха цвела и пахла. То есть – чувствовала громадный заказ и большие деньги.
- Этот монастырь считается одним из самых строгих… правда, и образование дает лучшее…
- Спасибо за заботу, благодетели, - яда в голосе Матильды хватило бы на роту гадюк. Еще и осталось бы. – Сложно было додуматься? Если там такие условия, то и нравы соответствующие. Милая девочка там бы просто не выжила.
Лоран глубоко вздохнул.
- Догадался. И предлагаю честное соглашение. Мне нужны деньги.
- Мои деньги.
- Твоего отца.
- Матери, - мило уточнила Матильда. – Папаша покойный к ним имеет опосредованное отношение.
- Не скажи. Может, он и плохим отцом был, но ваше состояние почти утроил за эти годы.
- Ах, папочка. Я так его любила, - мгновенно сменила выражение лица на вдохновенно-пролюбленное Матильда.
- Не сомневаюсь. Завещанное Лорене – капля в море.
- Меньше рога наставлять отцу надо было, - парировала Матильда. – Давайте к делу? Знаю я про Сетона, знаю.
- Лорена – молодая женщина, в самом расцвете сил и возможностей, - все же попробовал воздействовать Лоран.
- Так и надо было выходить замуж за сверстника, - не устыдилась Матильда. – Или позаботиться о завещании заранее.
Лоран понял, что воззвания не помогут, что он зря тратит время, и смирился.
- Предлагаю тебе соглашение. Мы женимся, но заключаем брачный контракт. Мне определяется содержание, тебе определяется содержание, основной капитал мы не тратим.
- Допустим?
- Оговариваем сколько достанется детям. Ну и держать тебя в Донэре я не буду. Ты будешь вольна в своей судьбе.
- Даже в выборе любовников?
- На здоровье. Надеюсь на такое же понимание с твоей стороны. Но первых двоих детей изволь родить от меня, мне наследники тоже нужны.
- Вот и надо было их делать с первой супругой, - отбила мяч Матильда.
- Не сложилось. Но я искренне горевал.
- Во всех подвернувшихся постелях.
- Ревнуешь?
Матильда посмотрела так, что Лоран устыдился бездарной остроты.
Ага, ревнует. Три раза.
- Предложение интересное. Мне надо его обдумать, - честно призналась Матильда. – Так сразу и не ответишь.
Лоран перевел дух.
- Но ты готова его рассмотреть?
- Вполне. А вы понимаете, что рискуете жизнью, дядюшка?
- Почему? Ты меня отравишь?
- Скажите еще – залюблю до смерти. В вашем-то возрасте, - подколола Матильда. – Все намного проще. Если мы нарушим планы короля, куда уж проще – вас повесить, меня, после окончания срока траура, выдать замуж за другого?
Лоран хмыкнул.
- Об этом я не задумывался. Но если ты будешь беременна…
- У вас тоже земли есть. Не сомневаюсь, его величество назначит ребенку опекуна. Может быть, в лице моего второго мужа.
Лоран скривился. Перспектива его не вдохновляла.
- Со мной договориться будет проще.
- Я подумаю, - честно сказала Матильда. – Не могу сейчас дать ответ, но обещаю, что буду серьезно обдумывать все плюсы и минусы.
- Это больше того, на что я рассчитывал.
- А вы бы, дядюшка, сразу по-хорошему договориться попробовали? Глядишь, и свинья нового интимного опыта бы не приобрела, - Матильда хлестала наотмашь. – А то развели тут… Увидел Лоран-королевич прекрасную девицу, утащил в кусты да как давай жениться… раз шесть подряд, пока мозоли не натерлись.
Лорану аж поплохело.
- Это тебя в монастыре такому научили?
- Дядюшка! То бишь, супруг в потенциале! Это – монастырь! Чего там можно насмотреться, наслушаться и какой опыт приобрести… лучше вам того не знать. Я-то хоть девушкой осталась, а кое-кто из моих соучениц – нет.
Лоран покачал головой. Матильда хмыкнула и добила.
- Лицемерить там учат. Молиться, пакостить другим. А вот с благочестием - проблемы.
Учитывая, что именно лицемерие и пакости Лоран и поимел от герцогессы за время их знакомства, сомневаться он не стал.
- Никогда бы не подумал.
- Зато какой результат! Хоть из благодарности замуж за вас выходи, любезный дядюшка.
Лоран скривился.
- Ты меня так и будешь называть?
- Хорошо, достопочтенный Рисойский. Могу иначе.
- А по имени?
- Извиняйте. Питаю почтение к вашему возрасту.
- Не заметил, - огрызнулся Лоран.
- Неужели я вам мало это доказывала? - искренне огорчилась Матильда. – Ничего, я еще добавлю!
Лоран поежился.
Да, романтики не получалось. Но может, так оно и лучше?
- Сколько тебе времени надо на обдумывание?
- Знать бы.
- Три дня? Пять?
Матильда едва пальцем у виска не покрутила. Остановило только то, что в Ромее этого жеста не знали.
- Дядюшка, мне надо узнать, сколько и чего у меня есть, узнать расклад сил на данный момент в столице, вдруг с кем-то договариваться придется, поговорить со стряпчими, чтобы вы меня не надули, и это я еще молчу о подготовке к визиту!
- Какому?
- Ко двору. А, забыла. Спорим?
- О чем? На что?
- Дня не пройдет как сюда явится матушка Эралин. Мечтая затащить меня обратно в монастырь.
Лоран хмыкнул.
- О, в твоих талантах я не сомневаюсь. Только постарайся ее не убить?
- Тогда в ваших же интересах побыть в это время рядом.
- В ближайшее время я и так отсюда никуда не денусь. Лорене после твоего визита хуже стало.
Матильда развела руками, не чувствуя за собой никакой вины.
- Не я начала первой. А защищаться буду любыми способами. Не нравится? Пишите завещание.
Лоран покачал головой.
- Знал бы – никогда тебя в монастырь не отправил.
- Пффф… это все?
- Да.
- Тогда будьте любезны оставить меня. Мне и письмо написать надо, и подумать, и портниха скоро приедет.
Лоран улыбнулся, плотоядно оглядел Малену и откланялся.
Девушка фыркнула, потянулась.
- Наивный чукотский Рисойский.
- Тильди, ты же не всерьез? – очнулась Малена, которая весь разговор просидела, как мышь под метлой.
Матильду аж передернуло.
- Малечка, ты что? Сдался нам этот потасканный козел?
- Просто ты так с ним торговалась, словно и правда хотела замуж за Рисойского.
- Фу, ну и фантазии у вас, герцогесса.
- А что я должна была подумать?
- А что мне еще оставалось? Если отказать, он тут и пойдет на приступ. А убивать… конечно, можно, но не здесь же? Куда я труп-то спрячу? Под книги? Завоняет на второй же день!
- Думаешь, так он слово сдержит?
- Малечка, ты что? Какое еще слово?
- Ну…
Малена подумала – и затихла. А правда, какое слово? Лоран ведь ничего не обещал! То есть – вообще ничего. Даже прекратить атаки.
- То-то же! – Матильда хмыкнула. Исключительно про себя, поскольку общалась с сестренкой и не хотела посвящать в их дела весь белый свет. – Он мне слова не давал. Он просто сделал мне предложение. Руки, сердца, а кошелек по умолчанию предлагается мой.
- Сволочь! – искренне высказалась Малена.
- Конечно. Сейчас, по сценарию, ты должна расслабиться, и Рисойский тебя возьмет голыми руками.
- Ага, два раза!
- Он-то не знает, что брать надо двоих, - веселилась Матильда. – И прекрасно понял, что я просто пообещала подумать.
- То есть?
- Я знаю, чего он хочет. Он знает, что я знаю… короче – мирный договор возможен, но не в этих условиях. У вас слишком мало прав для замужней женщины.
- Разве?
- С нормальным мужем – дело другое. А вот с таким типом, как Рисойский… доверять ему, это как голым задом на ежа усаживаться.
- В смысле?
- Сначала сесть голым задом на ежа, прекрасно об этом зная, а потом героически вытаскивать иголки из попы. Чтобы все видели, как ты преодолеваешь сложные обстоятельства.
Малена хрюкнула со смеху, представляя эту картину. А ведь и верно. Сначала создай себе проблемы, потом героически их решай…
- Ты чего?
- Ёжика… жалко.
- А Рисойского?
- Не жалко. Тильди, а можно его… того? На дикобраза? Бешеного?
- Можно. А вообще, давай, обстригай перо и давай напишем матушке Эралин?
- Д-давай.
- Только писать, Малечка, будешь ты.
- Почему?
- Ты ее лучше знаешь. Могу и я написать, но у нас даже почерк разный.
Довод был веским.
Малена заперла дверь кабинета, чтобы не шлялись разные Рисойские, очинила перо и принялась писать письмо матушке Эралин.
Попутно обсуждая с Матильдой фасоны новых платьев, вечернюю поездку в книжную лавку, и способы избавления от второй матушки.
Зрелище настоятельницы – и Лорены, почему-то уложенных валетом, преследовало герцогессу все время, пока она писала письмо.
Но управилась вовремя.
Только-только запечатала, как в дверь поскреблись. Графиня Ардонская приглашала ее светлость вниз, на выбор ткани и фасона для платьев.
***
Варсон Шефар потер руки.
Дом на улице Кожевников давно распахнул свои двери перед ним. Разумеется, с Ирис. Шемальская борзая прочно завоевала сердце нелюдимого слуги. А то, что Варсон не являлся в гости без бутылочки и хорошей закуски, и вовсе подружило Сарета Корма, так звали слугу, с добряком Варсом.
Как тут не сблизиться?
Особенно когда сидит человек один, чужое добро сторожит, всего общества – один кобель. Тут скоро сам гавкать начнешь, а не то с тоски на луну завоешь.
Кобель, кстати, тоже не возражал против общества Ирис. За встречу с борзой он что хочешь бы простил.
Варсон предупреждал своего друга о визитах заранее. Мало ли что. Мало ли кто.
И сегодня услышал долгожданное: прости, друг. Хозяин обещался.
Варсон изобразил огорчение, мол, некстати, у меня тут бутылочка вина образовалась, посидеть бы, но ладно. Раз такое дело – отложим до завтра.
Сарет поддержал. Завтра-то опять тихо будет. У хозяина бабы дольше, чем на ночь, не остаются. Правда, одни и те же бегают…
Вот, завтра и разопьем.
Так что вечером Варсон собирался на работу.
Приехать, пролезть и посмотреть, что там за господин такой. Особенно умный. И с бабами.
Интересно еще – с какими? А то баба – бабе рознь. С женой мясника – одно дело, с женой короля, или там, герцога – другое.
Было уже темно, когда Варсон открыл знакомую калитку. А то ж!
Не зря он налаживал контакты, не зря. Сам и петли втихорца смазал, и ключ подобрал, и кобеля прикормил…
Вот и он, кстати. Обнюхался с Ирис, словно так и надо, потерся мордой.
Сам Варсон тем временем крался к дому. К призывно светящимся огоньками свеч окнам, на которых даже не были задернуты шторы.
Шаг, второй, третий – и вот он, расположившись сбоку от окна, чтобы не было видно из комнаты, заглядывает внутрь.
И – столбенеет.
Человека, который сейчас трахал леди Сорийскую, равно как и саму леди, Варсон отлично знал.
Но если он здесь…
Кусочки мозаики закрутились в голове, складываясь в единое целое. И нашлось место и принцу и леди, и….
Горло несчастного сыщика стиснуло, словно железным обручем, жестокой рукой. И острое лезвие вошло под ребра, сбивая дыхание, обрывая рождающийся в груди крик.
- Прости, друг, - вздохнул Сарет. – Не разопьем мы с тобой бутылочку.
Тело сыщика без сознания опустилось на траву. Правда, он еще дышал. Ненадолго. В себе Сарет был уверен.
Теперь надо его добить, и зарыть, прямо здесь, в саду. Сарет пригляделся.
М-да, нож сейчас выдергивать – кровью уделаешься. Пусть сдохнет, тогда выдернем. Долго не протянет, минут десять, не больше.
Сходить пока за лопатой.
Приносить ее заранее Сарет не решился. Мало ли как дело обернется.
Ладно, до сарая два шага, возьмет лопату и вернется. А там и борзую приманить можно будет. Хозяин сказал – отравить, но на такое Сарет способен не был. Ладно еще – человек, эти твари пусть хоть все передохнут. Но животное?
Никогда!
Найдем, куда борзую пристроить на время. А там и не до нее будет, хоть хозяину, хоть остальным.
Хозяину Сарет был предан не хуже той самой борзой. Напрасно Варсон считал его ни о чем не подозревающим слугой, ой, напрасно.
И знал он все, и работал не за страх, а за совесть. И свою долю обязательно получит после переворота. Но это потом, потом. А сейчас – за лопатой.
Стоило Сарету уйти, как Варсон перевернулся на живот.
Сознание он потерял, но буквально на минуту. Потом очнулся, когда Сарет опустил его на траву. От боли очнулся.
Смертельно его ранили - или нет?
Так – не определить. Но если он останется здесь, его точно добьют. А значит…
Шемальские борзые не просто очаровательны. Под шикарной шерстью скрываются крепкие сухощавые мышцы. Она достигает в росте до двух локтей, а иногда и больше. Известны случаи, когда эти зверюги загрызали гиену. А уж вытащить человека…
Варсон тихонько свистнул.
Ирис долго звать не пришлось. Очень умная собака.
Примчалась, ткнулась мордой, тихо заскулила, почуяв запах крови. Варсон вцепился в ошейник собаки.
- Ирис, шальтэ, араш!
Шемальский язык.
Охранять. Вытаскивать.
Теперь Ирис к нему никого не подпустит. И выбраться поможет.
Варсон кое-как поднялся на ноги. Шаг, другой, он почти лежал на холке верной борзой…
Ему повезло еще раз.
Сарет свистнул своего пса, рассчитывая, что если сучка рядом с ним, то прибежит. И запрет он обеих собак в сарае, чтобы не мешались. И не выли, кстати говоря, на дохлятину. А то переполошат улицу, помешают хозяину - ни к чему такое.
Кобель-то примчался. И отыграл Варсону еще несколько минут. Пока Сарет запирал его в сарае, пока брал лопату, пока шел обратно…
Вот и калитка.
Шаг, второй, Варсон почти сползал на землю…
Сарет обнаружил пропажу и понесся вдогонку.
Певать на конспирацию, выпускать сыщика нельзя.
- Шшэ! – только и успел скомандовать Варсон, слыша шаги за спиной.
На землю он упал очень неудачно. Очень.
Закричал бы от боли, но дыхания не хватало. А за его спиной ирис разбиралась с Саретом.
Шемальской борзой и гиена не рискует переходить дорогу. Ирис нападала молча. Не рыча, не лая – ни к чему. И лопата не сильно помогала. Сарет вынужден был отступить.
Борзая рвалась к его горлу, а учитывая, что весила она около пятидесяти килограммов, сил у нее хватало. Ранить ее Сарет просто не мог, нож остался в Варсоне. Лопата тоже не помогала, умная собака отлично знала, как избежать палки. Отмахиваться Сарет еще мог, а вот нападать – нет. И добить врага – тоже.
Варсон скрипнул зубами.
Надо подняться. Надо выползти наружу. Надо…
Как же это тяжело, оказывается.
Когда все твои внутренности обратились в жидкий свинец, когда по венам течет огонь, когда…
Шаг, второй… он вываливается из переулка под колеса кареты – и та останавливается. На землю выпрыгивает девушка.
- Рехнулся?
Слово Варсону непонятно. Но…
- Помогите! Умоляю…
Капли крови, которые падают в пыль, более, чем красноречивы.
- Шьорт побьери! – непонятно ругается девушка. Но машет рукой кучеру. Тот спрыгивает, помогает подхватить Варсона, и затащить его в карету.
Острая боль гасит сознание.
Последнее, что видит Варсон – это Ирис, которая несется к нему.
- Иши…
На большее его уже не хватает.
Он наконец-то теряет сознание, даже не зная, сработал ли его последний приказ.
«Свои».
***
Женщины, запомните!
Портные - это зло. Как свяжешься – ни зла, ни золота не хватит.
Матильда устала злиться уже на третьем часу разборок. На пятом ей захотелось заскулить и забиться под диван.
На седьмом она таки взвыла – и сообщила, что едет кататься по городу.
И ей плевать!
На фасоны, на кальсоны, на салоны и балахоны! Хоть с пугала штаны стащите! Хоть в парусину завернитесь!
Пусть ее хоть во что оденут – она уходит!!!
Графиня посмотрела в глаза девушке и вздохнула. Мол, как скажете, ваша светлость. У меня тут еще три умнички, и я сама на очереди, и завтра все надо повторить…
Портниха цвела и пахла. То есть – чувствовала громадный заказ и большие деньги.
