Сводки происшествий он все же отслеживал, но… у Яны был свой, достаточно характерный почерк. Ее нельзя было ни с кем спутать. И… либо ее не было в Звенигороде, либо она жила мирно и спокойно. В последнее жом Тигр откровенно не верил.
Яна – спокойно?
Хорошая шутка.
Не тот у нее характер, чтобы оставаться в стороне от событий… Хелла! Ну почему!? Почему он не в силах ее забыть!? Обычная ведь девушка!
Или – нет?
Жом Тигр не знал ответа. Но почему-то ему хотелось еще раз увидеть Яну. Еще разок… и дел по горло, и спишь по четыре часа в сутки, иногда и того не достается, и под смертью ходишь, а все равно.
Повидаться бы…
Хоть ты и вправду молись…
Но Освобожденцы уже сказали, что Творец – это выдумка. И Хелла – выдумка. И храмы ни к чему… поддерживать своих конкурентов они не желали. А то дай волю этим служителям культа – они все под себя подгребут, еще и освобождение благословлять начнут…
Так что – это всего лишь… как Яна сказала? Лохотрон? Забавно, но определение емкое…
Хелла, да что ж такое!?
Опять Яна…
Жом Тигр застонал и даже легонько (полировку было жалко) приложился лбом к столу. И тут же выругался.
Ага, биться головой – оно, конечно… и вдохновенно, и возвышенно… только вот лист с кляксой сначала бы убирать. А то…интересно, чем можно оттереть чернила с носа? И нужно ли? А то они едкие… отойдут только со шкуркой, а та пока еще отрастет.
Интересно, что хуже: нос черный - или он же, но красный? Может, подраться с кем?
Пойти и набить морду Пламенному. Ну, хоть помечтать!
Анна, Россия
- Хорошо тебе, у тебя юбка длинная.
- Кира, ты чудесно смотришься…
- Я не привыкла ходить, как чмо!
- В храм не ходят в короткой юбке, - надменно проинформировала Лиза. Да, ехать пришлось в одной машине, потому как дама нагрянула с утра. И пожелала ехать «по-семейному». Правда, на Анну посмотрела, как на врага народа.
Ее высочество взгляд проигнорировала. Вот в Зараево – там ей было страшно. А эта девица… и что ты мне сделаешь? Рожу скорчишь?
Лиза, кстати, была одета в духе времени. Юбка, длинная. В обтяжку, и с разрезом сзади, а то как в ней передвигаться? Кофта глухая, с воротничком. Но полупрозрачная, так, что все было видно. Полу-видно. Словно под покрывалом тумана.
А черный кружевной платочек на ее волосах стоил явно, как жигули-шестерка. Анна могла это оценить. А еще, поскольку обувь не регламентировалась, Лиза нацепила умопомрачительные шпильки. Кажется, даже от какой-то невероятной фирмы… Анна так и не поняла, почему это важно. Ей лично было все равно.
Она – великая княжна, она останется княжной, даже если ее раздеть догола. И одежда ничего для нее не поменяет.
Для Лизы это важно? Пожалуйста… лично Анна надела простую юбку и блузку. Кира ворчала и пыхтела, но согласилась сходить с Анной в ближайший магазин, и там они выбрали подходящую одежду. То, что Кира сможет надеть и потом. Длинную джинсовую юбку на пуговицах, с кучей карманов, наклеек, заклепок… симпатично. Против джинсовых вещей в храмах ничего не имели. И против белых свитеров тоже. Довершила ансамбль белая дубленка, удачно обнаруженная в Кирином гардеробе. И платок на волосы.
Кстати, как объяснила Кира – мода эта пошла потому, что Библия писалась для другой страны. Для другого климата. А живи ее создатели в России – первые бы приказали бабам в штанах ходить! Чтобы не морозить размножалку. И толку с тех платков зимой? Шапки надо! Ушанки!
Анна пожала плечами. У них, кстати, такого не было. Храмы творца были намного менее формализованы… это же – Творец!
Он мир сотворил, а может, и не один, он планетами вертит, он людей создал… и после этого он бросит все дела и будет смотреть, в чем человек в храм ходит? Ну и самомнение ж у вас, батенька!
Не говоря уж о том, что мода на протяжении веков меняется, а в разных странах она и вовсе разная. В храмах Творца не регламентировали одежду. Могли не пустить пьяного – ты в каком виде к Творцу приперся!? Могли не пустить с похмелья, но одежда?! Везде свои игрушки…
Вот и ограда… а неплохо тут с утра молятся. Сплошные иномарки. В этом Анна тоже уже разбиралась с легкой Кириной руки. Да и Янина память помогала.
- Мы тут пока погуляем, - решила Кира.
- Может, попробуешь с нами сходить? Хотя бы на начало службы, а потом выйдешь, если не понравится?
Борис Викторович не стал бы спрашивать. Но Анна его вчера очень просила дать дочери выбор. И сказать именно так. Пусть девочка поймет, что она решает. Что все добровольно, а не принудительно. Тогда она сама пойдет.
И с Кирой провела работу – не отказываться сразу.
Не из-за церкви – Анне было безразлично, хоть она под землю уйди. С ее-то посвящением Хелле…
- Хорошо, я схожу, - согласилась Кира. И накинула на голову легкий газовый палантин. Анна даже залюбовалась. Легкая ткань окутала девочку голубой дымкой, сделала огромными глаза, подчеркнула свежесть красок юного лица… и рядом с ней Лиза вдруг показалась нелепой раскрашенной куклой.
Дешевой куклой.
Борис Викторович нахмурился. Анна ответила невинным взглядом, но подозревать диверсию мужчина не стал. И направился в церковь.
«Девочки» висели на нем с двух сторон. Лиза что-то щебетала. Кира остановилась, перекрестилась… Лиза этого, кстати, не сделала.
Анна насмешливо улыбнулась. Пусть Кира поточит зубки.
Девочке нужен опыт, девочке нужно тренировать свои навыки – почему бы и не здесь? А сама Анна погуляет по аллеям, благо, рядом есть парк. Сидеть холодно будет…
Было еще темно.
Она медленно шла по дороге – и молилась.
За отца, за мать, за сестер. За Русину… она никогда ее не увидит. Но… вдруг ее молитвы будут услышаны?
Хотя Хелла ее наверняка слышит…
- Вы не заблудились?
Мягкий голос прервал ее раздумья. Анна повернулась.
- Добрый день…
- Здравствуйте. С вами все в порядке?
Анна пожала плечами, разглядывая неожиданную собеседницу.
Монахиня. Так это здесь называется. Среднего роста, крепкая, в черном платке и рясе. Рядом с ней вьется по снегу черная кошка. Гибкая, грациозная, с умной серьезной мордочкой… смотрит серьезными глазами. Не шипит. Но Анна не сомневалась – видит.
Кошки – мудрые существа.
- Добрый день. Да, спасибо.
- Вы не идете в храм. Хотя выглядите… соответственно, - подобрала подходящее слово монахиня.
- Мне нельзя, - коротко ответила девушка.
- Это… бывает. Но Господь милосерден. Вы приехали с кем-то?
- Со спутниками, - согласилась Анна.
- Жаль, что вам сейчас нельзя в храм. У нас чудесная роспись. И иконы есть древние, намоленные. Еще пятнадцатого века. Вам наверняка понравится.
Анна вздохнула.
Она бы с удовольствием. Но…
- Мне нельзя.
- Возможно, вы приедете к нам еще раз, - предположила женщина.
И столько участия было в ее лице, столько… добра! Есть люди, которые лезут тебе в душу, и делают это из любопытства. По углам пошарить, коврики всем на обозрение вытрясти…
Есть люди, которые пытаются помочь. Не всегда ведь можно разобраться самому, иногда под ношей тяжелой и падает человек на колени… ну не под силу женщине разобрать на кирпичики гараж, разве что взорвать его к чертям!
Вот, сейчас Анне предлагали именно такую помощь. Поддержку, участие… выговориться – это немного? Смотря как и для кого. Для Анны так очень много.
Она не привыкла быть одна.
Раньше рядом с ней были мать и сестры, потом Илья, потом опять родные, а сейчас…
Сейчас – никого. И Анна чувствовала звенящую пустоту – не спрятаться, не скрыться… и никому не открыться. Кире?
Отцу? Сыну? Ни на кого она не взвалит этот груз. Да никто ей и не поверит.
И даже сейчас…
- Мне нельзя в храм потому, что я посвящена другому богу. И я не знаю, как она отреагирует на мои молитвы.
Монахиня чуточку нахмурилась.
- Вы не христианка.
- Нет.
- И поэтому не заходите в храм.
- Верно.
- Но вас крестили?
Анна подумала пару минут. Обряд имянаречения над ней проводили, но вряд ли это считается крещением.
- Я некрещенная.
- Вы не русская?
- Русская.
- Что ж, бывает и так. Но вы не кажетесь счастливой в своей вере?
Подмечено было точно. Анна вздохнула.
- Меня не спрашивали, когда выбрали. Но согласилась я осознанно. И ношу взвалила на свои плечи осознанно…
- Вот даже как. Что ж. Каждому дается крест по силе его. И по вере его.
- Может быть, - Анна обхватила себя руками за плечи. Пальто, хоть и было теплым, но холод жил внутри. Там, где ровно и уверенно билось сердце, которое должно было замереть еще осенью.
- В этом нет ничего страшного. Просто надо верить. Как сказал один мудрый поэт – идти вперед, любить и делать дело, себя не оставляя на потом. *
*- А. Макаревич. Я смысл этой жизни вижу в том… Прим. авт.
- Это мудрый человек.
- Это в чем-то мудрый человек, в чем-то мирской, это жизнь, - грустно улыбнулась монахиня. - Так бывает. Жизнь во всем ее многообразии и вдохновенной прелести событий плохо поддается подсчетам.
- Вдохновенной прелести… к сожалению – так бывает не всегда.
- Всегда. Бог сотворил этот мир любовью, и им движет любовь.
- Меня убивали без любви, - вырвалось у Анны. И она тут же прикусила язык. Но – поздно.
- Вы живы.
- Убить меня пытались всерьез. И то, что я выжила, это не моя заслуга. Скорее, так получилось…
- Иногда случается так, что мир ополчается против тебя. Но это не потому, что мы плохи, или плох мир. Так уж получается… нам не постигнуть замысел Творца.
- Когда меня убивали, болело у меня, а не у Творца, - резко сказала Анна. И даже удивилась себе. Она ли это?
Она…
- Бедная девочка.
И сказано это было так….
Анна не выдержала. Развернулась, уткнулась в черную рясу – и разревелась, чувствуя, как теплая ладонь гладит ее по волосам. Никогда у нее не было бабушки. Вот и не знала она, как это… А сейчас – была.
А матушка Афанасия гладила по волосам несчастную уставшую девчонку, и думала, что уши бы пообрывать ее родителям.
Ребенок должен всегда прийти к тебе со своей бедой, как и ее дети приходили. И внуки.
Иначе – какие же вы родители?
Кира честно достояла службу до конца. Хотя и было ей откровенно скучно. И примерно с половины действия она из храма выглянула. Анну не нашла, но решила не звонить – и вернулась в тепло. Устроилась за колонной в темном закутке, и активировала телефон.
Поиграем!
Квесты девочке нравились.
И бродилки. А вот стрелялки не совсем то… на любителя. Не на нее…
А еще ей нравились игры на логику. Собрать шарики, отгадать слова, судоку тоже – интересно… только эти игрушки она никому не показывала. Не круто!
Засмеют!
Но поиграть-то можно?
Еще бы рекламой их не портили…
Анна сидела в маленькой келье и пила чай.
Темно-коричневая жидкость приятно пахла чабрецом душицей и медом.
- Варенье клюквенное, - посоветовала матушка Афанасия.
Девушка отправила в рот ложку.
- Благодарю вас. Очень вкусно.
- Лучшая благодарность – съеденное варенье. И плюшки.
- Я попытаюсь, - улыбнулась Анна. – Вы сами пекли?
- Я, конечно. Я в миру поваром была…
- А варенье?
Анна не отказалась бы от рецепта. Нежнейшая сдоба таяла на языке, варенье растекалось пикантной кислинкой…
- Внучка прислала.
- Внучка?
- Тебя это удивляет?
- Ну…. Да, мне казалось, что в монастырь идут те, у кого семьи нет…
- Не всегда. У меня семья есть, и детей своих я люблю, и внуков. Просто так было нужно. Чтобы я ушла и молилась за них. Чтобы они были счастливы.
- Они вас любят?
- Очень. И я их тоже. Но так было надо.
Анна почувствовала определенное сродство с этой женщиной.
- Это было… больно?
- Рожать тоже больно. Но мы идем на это. И идем с радостью… у тебя введь тоже есть дети? Верно?
- Сын.
- Как его зовут?
- Георгий.
- Хорошее имя. Он крещенный?
Анна подумала пару минут. Память Яны подсказала ответ. Да чтобы коммунисты внука крестили?
- Нет…
- Ну и пусть. Бог все видит. Я помолюсь за него.
- Я не могу вас об этом просить.
- А и не надо. И так все видно. И что тебе тяжело, и что не по доброй воле ты во всей этой ситуации оказалась, и что помощь тебе нужна. Чего тут удивительного?
- Ничего.
- Я не в миру сейчас. Но помолиться за тебя могу. И за твоего сына. Родители у тебя живы?
- Отец.
- А мать?
– Я ее даже и не помню. Она нас бросила.
- И такое бывает. Как их зовут?
- Петр и… Алина.
Анна плюнула, и решила назвать настоящие имена своих родителей, Вдруг да и поможет чем эта молитва? А вдруг?
Если есть Хелла, то есть и все остальное. Анна теперь не сомневалась.
- Петр и Алина. Георгий и Анна. Я помолюсь за вас. А отец есть у твоего сына?
Анна хмыкнула.
А вот об этой ситуации она рассказать могла. И рассказала честно.
Монахиня молчала.
Запрыгнула на колени Анне черная кошка, замурчала. Анна машинально погладила ее.
- Красавица… у меня кот.
- Багира, - подсказала имя монахиня, и опять ушла в свои мысли. Анна принялась чесать кошку под подбородочком.
Наконец женщина обдумала мысль и кивнула.
- Тебе сложно придется, Аннушка. Тут и пожалеть бы бабку несчастную, она ведь, считай, сына потеряла. Если внуков искать начала, да еще так – наверняка там все плохо. Да только и жалеть ее нельзя. Есть такие люди, привыкают людей гнуть, идут по судьбам, что комбайн по полю, а останется ли что вслед за ним – и неважно! Ты ее сейчас пожалеешь, а она тебя потом – нет. Потому как нет в таких людях жалости.
- И что мне с ней делать?
- Только одно. Показать, что ты не слабее.
Анна хмыкнула.
Она – не слабее. И могла это показать в любой момент. Только вот оживлять мертвых она еще не научилась.
- Надо подумать…
- Подумай. Ты девочка неглупая, сильная. Ты справишься, это видно. А понадобится кусочек тепла – приходи. Еще чайку налью. И варенье у меня есть. Вишневое.
- Ну, если вишневое…
Анна улыбалась, но ей было уже намного легче.
Что еще надо?
Да вот это!
Чья-то поддержка. Чья-то рука рядом. И ощущение, что ты не одна, что тебя поняли… что ты сильная, что это знают. Этого – достаточно!
- Спасибо.
- Побереги себя. И сына побереги. И приезжайте вместе, я рада буду.
- Обещаю, - сказала Анна.
Почему бы и правда не приехать? Здесь и сейчас ей стало легче.
Матушка проводила Анну до храма. Сама заходить не стала, благословила девушку и пошла обратно. Рядом с ней черной тенью скользила кошка.
Анна вздохнула.
Сталин ее не то, чтобы признал…
Он скорее, считал ее заменой хозяйки. Не настоящей Яной, котов не обманешь, но временным заместителем. Приходил кушать, приносил добычу, но настоящего кошачьего доверия не показывал.
Может, со временем?
Служба как раз закончилась, и Кира вылетела из дверей одной из первых.
- Аня! Я чуть со скуки не сдохла! Наконец-то!
Анна улыбнулась.
- Не сдохла же… смотри, что у меня есть?
И вытащила из сумки маленький переносной аккумулятор.
- Телефон не разрядился?
- Аня, я тебя люблю!
Кира тут же подключила сотовый к зарядке, и довольно улыбнулась. Так-то… а то двадцать процентов – курам на смех! О, кстати, о курах…
- Такое ощущение, что мне душу промыли! Я вся такая чистая…
- Сунули в унитаз и спустили воду, - проворчала Кира. По счастью, Лиза ее не услышала. Борис Викторович мужественно сдерживал зевоту. Выглядело это так, словно у него нервный тик.
- Предлагаю поехать позавтракать, - закруглилась дама с описанием своих ощущений.
Яна – спокойно?
Хорошая шутка.
Не тот у нее характер, чтобы оставаться в стороне от событий… Хелла! Ну почему!? Почему он не в силах ее забыть!? Обычная ведь девушка!
Или – нет?
Жом Тигр не знал ответа. Но почему-то ему хотелось еще раз увидеть Яну. Еще разок… и дел по горло, и спишь по четыре часа в сутки, иногда и того не достается, и под смертью ходишь, а все равно.
Повидаться бы…
Хоть ты и вправду молись…
Но Освобожденцы уже сказали, что Творец – это выдумка. И Хелла – выдумка. И храмы ни к чему… поддерживать своих конкурентов они не желали. А то дай волю этим служителям культа – они все под себя подгребут, еще и освобождение благословлять начнут…
Так что – это всего лишь… как Яна сказала? Лохотрон? Забавно, но определение емкое…
Хелла, да что ж такое!?
Опять Яна…
Жом Тигр застонал и даже легонько (полировку было жалко) приложился лбом к столу. И тут же выругался.
Ага, биться головой – оно, конечно… и вдохновенно, и возвышенно… только вот лист с кляксой сначала бы убирать. А то…интересно, чем можно оттереть чернила с носа? И нужно ли? А то они едкие… отойдут только со шкуркой, а та пока еще отрастет.
Интересно, что хуже: нос черный - или он же, но красный? Может, подраться с кем?
Пойти и набить морду Пламенному. Ну, хоть помечтать!
Анна, Россия
- Хорошо тебе, у тебя юбка длинная.
- Кира, ты чудесно смотришься…
- Я не привыкла ходить, как чмо!
- В храм не ходят в короткой юбке, - надменно проинформировала Лиза. Да, ехать пришлось в одной машине, потому как дама нагрянула с утра. И пожелала ехать «по-семейному». Правда, на Анну посмотрела, как на врага народа.
Ее высочество взгляд проигнорировала. Вот в Зараево – там ей было страшно. А эта девица… и что ты мне сделаешь? Рожу скорчишь?
Лиза, кстати, была одета в духе времени. Юбка, длинная. В обтяжку, и с разрезом сзади, а то как в ней передвигаться? Кофта глухая, с воротничком. Но полупрозрачная, так, что все было видно. Полу-видно. Словно под покрывалом тумана.
А черный кружевной платочек на ее волосах стоил явно, как жигули-шестерка. Анна могла это оценить. А еще, поскольку обувь не регламентировалась, Лиза нацепила умопомрачительные шпильки. Кажется, даже от какой-то невероятной фирмы… Анна так и не поняла, почему это важно. Ей лично было все равно.
Она – великая княжна, она останется княжной, даже если ее раздеть догола. И одежда ничего для нее не поменяет.
Для Лизы это важно? Пожалуйста… лично Анна надела простую юбку и блузку. Кира ворчала и пыхтела, но согласилась сходить с Анной в ближайший магазин, и там они выбрали подходящую одежду. То, что Кира сможет надеть и потом. Длинную джинсовую юбку на пуговицах, с кучей карманов, наклеек, заклепок… симпатично. Против джинсовых вещей в храмах ничего не имели. И против белых свитеров тоже. Довершила ансамбль белая дубленка, удачно обнаруженная в Кирином гардеробе. И платок на волосы.
Кстати, как объяснила Кира – мода эта пошла потому, что Библия писалась для другой страны. Для другого климата. А живи ее создатели в России – первые бы приказали бабам в штанах ходить! Чтобы не морозить размножалку. И толку с тех платков зимой? Шапки надо! Ушанки!
Анна пожала плечами. У них, кстати, такого не было. Храмы творца были намного менее формализованы… это же – Творец!
Он мир сотворил, а может, и не один, он планетами вертит, он людей создал… и после этого он бросит все дела и будет смотреть, в чем человек в храм ходит? Ну и самомнение ж у вас, батенька!
Не говоря уж о том, что мода на протяжении веков меняется, а в разных странах она и вовсе разная. В храмах Творца не регламентировали одежду. Могли не пустить пьяного – ты в каком виде к Творцу приперся!? Могли не пустить с похмелья, но одежда?! Везде свои игрушки…
Вот и ограда… а неплохо тут с утра молятся. Сплошные иномарки. В этом Анна тоже уже разбиралась с легкой Кириной руки. Да и Янина память помогала.
- Мы тут пока погуляем, - решила Кира.
- Может, попробуешь с нами сходить? Хотя бы на начало службы, а потом выйдешь, если не понравится?
Борис Викторович не стал бы спрашивать. Но Анна его вчера очень просила дать дочери выбор. И сказать именно так. Пусть девочка поймет, что она решает. Что все добровольно, а не принудительно. Тогда она сама пойдет.
И с Кирой провела работу – не отказываться сразу.
Не из-за церкви – Анне было безразлично, хоть она под землю уйди. С ее-то посвящением Хелле…
- Хорошо, я схожу, - согласилась Кира. И накинула на голову легкий газовый палантин. Анна даже залюбовалась. Легкая ткань окутала девочку голубой дымкой, сделала огромными глаза, подчеркнула свежесть красок юного лица… и рядом с ней Лиза вдруг показалась нелепой раскрашенной куклой.
Дешевой куклой.
Борис Викторович нахмурился. Анна ответила невинным взглядом, но подозревать диверсию мужчина не стал. И направился в церковь.
«Девочки» висели на нем с двух сторон. Лиза что-то щебетала. Кира остановилась, перекрестилась… Лиза этого, кстати, не сделала.
Анна насмешливо улыбнулась. Пусть Кира поточит зубки.
Девочке нужен опыт, девочке нужно тренировать свои навыки – почему бы и не здесь? А сама Анна погуляет по аллеям, благо, рядом есть парк. Сидеть холодно будет…
Было еще темно.
Она медленно шла по дороге – и молилась.
За отца, за мать, за сестер. За Русину… она никогда ее не увидит. Но… вдруг ее молитвы будут услышаны?
Хотя Хелла ее наверняка слышит…
- Вы не заблудились?
Мягкий голос прервал ее раздумья. Анна повернулась.
- Добрый день…
- Здравствуйте. С вами все в порядке?
Анна пожала плечами, разглядывая неожиданную собеседницу.
Монахиня. Так это здесь называется. Среднего роста, крепкая, в черном платке и рясе. Рядом с ней вьется по снегу черная кошка. Гибкая, грациозная, с умной серьезной мордочкой… смотрит серьезными глазами. Не шипит. Но Анна не сомневалась – видит.
Кошки – мудрые существа.
- Добрый день. Да, спасибо.
- Вы не идете в храм. Хотя выглядите… соответственно, - подобрала подходящее слово монахиня.
- Мне нельзя, - коротко ответила девушка.
- Это… бывает. Но Господь милосерден. Вы приехали с кем-то?
- Со спутниками, - согласилась Анна.
- Жаль, что вам сейчас нельзя в храм. У нас чудесная роспись. И иконы есть древние, намоленные. Еще пятнадцатого века. Вам наверняка понравится.
Анна вздохнула.
Она бы с удовольствием. Но…
- Мне нельзя.
- Возможно, вы приедете к нам еще раз, - предположила женщина.
И столько участия было в ее лице, столько… добра! Есть люди, которые лезут тебе в душу, и делают это из любопытства. По углам пошарить, коврики всем на обозрение вытрясти…
Есть люди, которые пытаются помочь. Не всегда ведь можно разобраться самому, иногда под ношей тяжелой и падает человек на колени… ну не под силу женщине разобрать на кирпичики гараж, разве что взорвать его к чертям!
Вот, сейчас Анне предлагали именно такую помощь. Поддержку, участие… выговориться – это немного? Смотря как и для кого. Для Анны так очень много.
Она не привыкла быть одна.
Раньше рядом с ней были мать и сестры, потом Илья, потом опять родные, а сейчас…
Сейчас – никого. И Анна чувствовала звенящую пустоту – не спрятаться, не скрыться… и никому не открыться. Кире?
Отцу? Сыну? Ни на кого она не взвалит этот груз. Да никто ей и не поверит.
И даже сейчас…
- Мне нельзя в храм потому, что я посвящена другому богу. И я не знаю, как она отреагирует на мои молитвы.
Монахиня чуточку нахмурилась.
- Вы не христианка.
- Нет.
- И поэтому не заходите в храм.
- Верно.
- Но вас крестили?
Анна подумала пару минут. Обряд имянаречения над ней проводили, но вряд ли это считается крещением.
- Я некрещенная.
- Вы не русская?
- Русская.
- Что ж, бывает и так. Но вы не кажетесь счастливой в своей вере?
Подмечено было точно. Анна вздохнула.
- Меня не спрашивали, когда выбрали. Но согласилась я осознанно. И ношу взвалила на свои плечи осознанно…
- Вот даже как. Что ж. Каждому дается крест по силе его. И по вере его.
- Может быть, - Анна обхватила себя руками за плечи. Пальто, хоть и было теплым, но холод жил внутри. Там, где ровно и уверенно билось сердце, которое должно было замереть еще осенью.
- В этом нет ничего страшного. Просто надо верить. Как сказал один мудрый поэт – идти вперед, любить и делать дело, себя не оставляя на потом. *
*- А. Макаревич. Я смысл этой жизни вижу в том… Прим. авт.
- Это мудрый человек.
- Это в чем-то мудрый человек, в чем-то мирской, это жизнь, - грустно улыбнулась монахиня. - Так бывает. Жизнь во всем ее многообразии и вдохновенной прелести событий плохо поддается подсчетам.
- Вдохновенной прелести… к сожалению – так бывает не всегда.
- Всегда. Бог сотворил этот мир любовью, и им движет любовь.
- Меня убивали без любви, - вырвалось у Анны. И она тут же прикусила язык. Но – поздно.
- Вы живы.
- Убить меня пытались всерьез. И то, что я выжила, это не моя заслуга. Скорее, так получилось…
- Иногда случается так, что мир ополчается против тебя. Но это не потому, что мы плохи, или плох мир. Так уж получается… нам не постигнуть замысел Творца.
- Когда меня убивали, болело у меня, а не у Творца, - резко сказала Анна. И даже удивилась себе. Она ли это?
Она…
- Бедная девочка.
И сказано это было так….
Анна не выдержала. Развернулась, уткнулась в черную рясу – и разревелась, чувствуя, как теплая ладонь гладит ее по волосам. Никогда у нее не было бабушки. Вот и не знала она, как это… А сейчас – была.
А матушка Афанасия гладила по волосам несчастную уставшую девчонку, и думала, что уши бы пообрывать ее родителям.
Ребенок должен всегда прийти к тебе со своей бедой, как и ее дети приходили. И внуки.
Иначе – какие же вы родители?
***
Кира честно достояла службу до конца. Хотя и было ей откровенно скучно. И примерно с половины действия она из храма выглянула. Анну не нашла, но решила не звонить – и вернулась в тепло. Устроилась за колонной в темном закутке, и активировала телефон.
Поиграем!
Квесты девочке нравились.
И бродилки. А вот стрелялки не совсем то… на любителя. Не на нее…
А еще ей нравились игры на логику. Собрать шарики, отгадать слова, судоку тоже – интересно… только эти игрушки она никому не показывала. Не круто!
Засмеют!
Но поиграть-то можно?
Еще бы рекламой их не портили…
***
Анна сидела в маленькой келье и пила чай.
Темно-коричневая жидкость приятно пахла чабрецом душицей и медом.
- Варенье клюквенное, - посоветовала матушка Афанасия.
Девушка отправила в рот ложку.
- Благодарю вас. Очень вкусно.
- Лучшая благодарность – съеденное варенье. И плюшки.
- Я попытаюсь, - улыбнулась Анна. – Вы сами пекли?
- Я, конечно. Я в миру поваром была…
- А варенье?
Анна не отказалась бы от рецепта. Нежнейшая сдоба таяла на языке, варенье растекалось пикантной кислинкой…
- Внучка прислала.
- Внучка?
- Тебя это удивляет?
- Ну…. Да, мне казалось, что в монастырь идут те, у кого семьи нет…
- Не всегда. У меня семья есть, и детей своих я люблю, и внуков. Просто так было нужно. Чтобы я ушла и молилась за них. Чтобы они были счастливы.
- Они вас любят?
- Очень. И я их тоже. Но так было надо.
Анна почувствовала определенное сродство с этой женщиной.
- Это было… больно?
- Рожать тоже больно. Но мы идем на это. И идем с радостью… у тебя введь тоже есть дети? Верно?
- Сын.
- Как его зовут?
- Георгий.
- Хорошее имя. Он крещенный?
Анна подумала пару минут. Память Яны подсказала ответ. Да чтобы коммунисты внука крестили?
- Нет…
- Ну и пусть. Бог все видит. Я помолюсь за него.
- Я не могу вас об этом просить.
- А и не надо. И так все видно. И что тебе тяжело, и что не по доброй воле ты во всей этой ситуации оказалась, и что помощь тебе нужна. Чего тут удивительного?
- Ничего.
- Я не в миру сейчас. Но помолиться за тебя могу. И за твоего сына. Родители у тебя живы?
- Отец.
- А мать?
– Я ее даже и не помню. Она нас бросила.
- И такое бывает. Как их зовут?
- Петр и… Алина.
Анна плюнула, и решила назвать настоящие имена своих родителей, Вдруг да и поможет чем эта молитва? А вдруг?
Если есть Хелла, то есть и все остальное. Анна теперь не сомневалась.
- Петр и Алина. Георгий и Анна. Я помолюсь за вас. А отец есть у твоего сына?
Анна хмыкнула.
А вот об этой ситуации она рассказать могла. И рассказала честно.
Монахиня молчала.
Запрыгнула на колени Анне черная кошка, замурчала. Анна машинально погладила ее.
- Красавица… у меня кот.
- Багира, - подсказала имя монахиня, и опять ушла в свои мысли. Анна принялась чесать кошку под подбородочком.
Наконец женщина обдумала мысль и кивнула.
- Тебе сложно придется, Аннушка. Тут и пожалеть бы бабку несчастную, она ведь, считай, сына потеряла. Если внуков искать начала, да еще так – наверняка там все плохо. Да только и жалеть ее нельзя. Есть такие люди, привыкают людей гнуть, идут по судьбам, что комбайн по полю, а останется ли что вслед за ним – и неважно! Ты ее сейчас пожалеешь, а она тебя потом – нет. Потому как нет в таких людях жалости.
- И что мне с ней делать?
- Только одно. Показать, что ты не слабее.
Анна хмыкнула.
Она – не слабее. И могла это показать в любой момент. Только вот оживлять мертвых она еще не научилась.
- Надо подумать…
- Подумай. Ты девочка неглупая, сильная. Ты справишься, это видно. А понадобится кусочек тепла – приходи. Еще чайку налью. И варенье у меня есть. Вишневое.
- Ну, если вишневое…
Анна улыбалась, но ей было уже намного легче.
Что еще надо?
Да вот это!
Чья-то поддержка. Чья-то рука рядом. И ощущение, что ты не одна, что тебя поняли… что ты сильная, что это знают. Этого – достаточно!
- Спасибо.
- Побереги себя. И сына побереги. И приезжайте вместе, я рада буду.
- Обещаю, - сказала Анна.
Почему бы и правда не приехать? Здесь и сейчас ей стало легче.
***
Матушка проводила Анну до храма. Сама заходить не стала, благословила девушку и пошла обратно. Рядом с ней черной тенью скользила кошка.
Анна вздохнула.
Сталин ее не то, чтобы признал…
Он скорее, считал ее заменой хозяйки. Не настоящей Яной, котов не обманешь, но временным заместителем. Приходил кушать, приносил добычу, но настоящего кошачьего доверия не показывал.
Может, со временем?
Служба как раз закончилась, и Кира вылетела из дверей одной из первых.
- Аня! Я чуть со скуки не сдохла! Наконец-то!
Анна улыбнулась.
- Не сдохла же… смотри, что у меня есть?
И вытащила из сумки маленький переносной аккумулятор.
- Телефон не разрядился?
- Аня, я тебя люблю!
Кира тут же подключила сотовый к зарядке, и довольно улыбнулась. Так-то… а то двадцать процентов – курам на смех! О, кстати, о курах…
- Такое ощущение, что мне душу промыли! Я вся такая чистая…
- Сунули в унитаз и спустили воду, - проворчала Кира. По счастью, Лиза ее не услышала. Борис Викторович мужественно сдерживал зевоту. Выглядело это так, словно у него нервный тик.
- Предлагаю поехать позавтракать, - закруглилась дама с описанием своих ощущений.
