– И как его не убили после этого?
– А кому нужно мокрушничать в посёлке? Его заставили восстановить эти телефоны. Денег у него нет, восстановить не может, вот и спрятался в ШИЗО. К козлу Болдареву. Кто-кто, а он-то точно его поймёт. Тебе, кстати, не надоело переезжать так часто. Может определишься с местом окончательно.
– Да над Серёгой, посудомойщиком, отдыхает Вова Косарь. Он через две недели выходит, и я туда перемещусь. Вряд ли уже Серёга-то меня выселит?
– Да, там Айдар всё решает. Хотя ему выгодно, считай целый день один в проходняке.
Боря действительно больше двух ночей не задерживался на одном месте. Мужики жаловались, что баландёр редко в душ ходит. А Боря и рад бы это делать чаще да целый день на работе – некогда. Вся столовая собиралась в бане вечером по субботам. Но для нормальной гигиены – это, конечно, не о чём. Правда, банщик, часто бывающий в столовой, сообщил, что баландёры для него особый народ, и разрешил посещать хоть каждый день:
– Днём в душе блатные девочек трахают, а вечером у них отбой, поэтому вечерами все кабинки свободные. Купаются только те, кто поздно с работы приходит. И вы можете, вы ведь работаете в часы отбоя? Да и вещи стирать: это с блатных я беру по пачке сигарет за каждую тряпку. А для вас стиральная машинка – бесплатная, приходите.
Конечно, Борю обрадовала подобная новость, но сил чаще мыться не прибавила. Лишь чаще менять одежду, вне зависимости от чистоты тела.
Между тем, состав столовой начал потихоньку меняться. Гусь и Володя тоже подали на УДО. Гусь раньше, поэтому и суда дождался раньше. А вот Володе суда ещё ждать и ждать. Пока Гусь ждал суда, своего «звонка» дождался и Жека. В срочном порядке из карантина подняли только что заехавшего повара. Им оказался Саша Варяг, попавший в тюрьму за вождение в нетрезвом виде. Мог бы отделаться лишением прав, да сбитый им человек получил слишком много травм, поэтому Саня получил год лишения свободы.
Варяг оказался отличным поваром. Рубил картошку топором быстрее, чем машинка её нашинковывала. Готовил так, что у всей столовой слюнки текли. Вот только беда. Ничем иным, кроме раздачи баланды в ШИЗО он заниматься не хотел. Если Жека за молоком ходил, на завоз ходил, за хлебом ездил. То после освобождения Жеки этим всем стал заниматься Гусь.
Гусь получил долгожданное условно-досрочное освобождение, и ему тоже начали искать замену. По дороге на завоз, Гусь сумел пронести бутырку водки в лагерь, и распить её на двоих с Кальмаром. Так они отметили, УДО Гуся. Остальным сотрудникам столовой, они налили лишь по стопке. На вечернем построении Гусь еле стоял на ногах. Всё-таки, зеки пьянеют быстрее вольных людей. Естественно, старшому это не понравилось, и он сообщил дежурному. Дежурный, во время раздачи ужина в зал заглянул в столовую. Завидев дежурного издалека, Кальмар быстренько начал командовать, чтоб спрятали полупустую бутылку. Остатки содержимого вылили в один из кругалей на мойке, а саму бутылку утилизировали в объедках, которые во время завоза сдаются на свинокорм.
– Прошка идёт, быстро.
Дежурный, увидел пьяного Гуся, прикалывающегося во время раздачи баланды. А также непьянеющего наркомана Кальмара, для которого пузырь водки – вода. Старший инспектор, которого уже окрестили «Прошка» за фамилию Прохоров, тут же проревел:
– Эй, Гусь! Ты охренел что ли?
– А что такого, Прошка, имею права.
Он схватил его за шкирку и пинком под зад повёл на выход из столовой. Через полчаса, как он вернулся, он приказал всем столовским перевернуть баки с недоеденной баландой, искали бутылку. Не нашли. Баков было три, а вывалили содержимое только двух. Вонь последовала невозможная, поэтому проверять третий бак отказались. Пока Прошки не было, Боря с Серёгой допили содержимое стакана и закусили картофельным пюре. Раз уж решили на мойке прятать, значит почему бы мойщикам этим не воспользоваться. Заснул в этот день Боря как убитый, правда перед этим Прошка приказал всей столовой построиться у выхода:
– Завтра перед работой ко мне на КП.
– За что? – Попытался отбить непричастных к распитию спиртного баландёров Кальмар.
– А за всё хорошее!
– Что, бить будете?
– Нет! Целовать – съехидничал Прошка.
– А зачем всех-то. Один человек всего лишь забухал, остальные же не пили.
– А чтоб была коллективная отвественность. – И развернулся.
Наутро никого из столовских Прошка дубасить не стал, а просто до кучи к Гусю закрыл ещё и Кальмара в ШИЗО. Это спровоцировало большую перестановку работников столовой. Из карантина подняли одного пожилого мужика, согласившегося на баланду. Но, как выяснилось, повар из него никакой, следовательно, Гуся не заменит. Зато почистить картошки может, поэтому он пополнил овощной цех, из которого прогнали Шурика. Тот в свою очередь стал носить баланду в карантин и мыть зал, а Володя, как самый опытный пошёл в варочный цех, готовить баланду. Хоть он этого и не умел делать, а научился быстро. Обязанности, которые Гусь перенял у Жеки: завоз, хлеб, молоко, распределили поровну. Варяг согласился ходить на завоз и резать хлеб по вечерам. Володя согласился ехать за хлебом в город. А за молоком стал ходить Шурик.
Гусю дали всего пять суток, столько же Кальмару. Вот только когда Кальмар поднялся из ШИЗО, он сразу же спросил у Бори:
– Ты как моешь шизовские кругали? Такое ощущение, что они какими-то духами французскими пахнут.
А Боря и правда перестарался. Блаткомитет стал выделять ему фейри, так он и стал его расходовать на шизовскую посуду. Для пацанов старался. Кальмар не оценил:
– Я понимаю, что ты для пацанов стараешься, но, по-моему, это перебор. Поменьше фейри, ладно?
Повис вопрос в воздухе насчёт Гуся. Что с ним дальше будет? По идее ШИЗО – это взыскание, на которое обращает судья при УДО. Чтоб снять взыскание нужно два поощрения. Да вот беда. Гусь сначала получил УДО, потом ШИЗО. По закону в таких случаях, администрация колонии может подать апелляцию на судебное решение, и касатка может его отменить. Но Гусь рассказал, что договорился с администрацией апелляцию не подавать.
Последние четыре дня перед освобождением Гусь не брал на себя дополнительную нагрузку, а только готовил баланду и стоял на раздаче. После его освобождения, старшим поваром стал Пончик. А Володя в карантин не вернулся, предоставив эту обязанность Шурику.
Инспектор по столовой, лейтенант Петров, получил указание на ремонт помещения. И перво-наперво, он принялся белить всю столовую. Для этого из карантина подняли скромнягу Костю. Костя был настолько нелепый парень, что многие недоумевали, а чем это, собственно говоря, он занимается. Но Костян не унывал и продолжал белить столовую. Как только он закончил это делать во всех помещениях, освободился Шурик. И Косте, настолько притеревшемуся столовским, поручили кормить карантин.
Пока же Шурик был на работе, а Костя белил столовую, Саня Варяг, поинтересовался у остальных:
– Ребята, а подскажите, кто такой Крест?
Он много чего услышал об этом человеке от откружающих, в том числе и от Бори:
– Это смотрящий за армянской семейкой. Мне обещал, что-то типа крыши, чтоб меня не трогали. Говорил «Ты при нас».
Другие тоже давали ему оценку. Мол, блатной, положенец, уважаемый авторитет. И вся эта характеристика удивила Варяга:
– Если, он такой уважаемый. Почему же тогда заехал в шестую хату?
В столовой уже знали, что это означает. Чем же провинился Крест перед остальными, что не просто попал в ШИЗО, а в гадско-блядскую хату. Вечером того же дня Боря принимал душ и поинтересовался насчёт Креста у банщика. Тот ответил:
– Да Крест, такая же закрывашка, как Ильюха с Лебединским. Тоже попросил у мусоров, чтоб его закрыли. Только я пока не знаю почему. Но Ильюху уже два раза выпускали из ШИЗО, он не захотел выходить.
– Да, с Ильюхой всё понятно. А вот Крест…
Боре не верилось, что такой порядочный арестант как Крест мог что-то натворить. Ведь закрывашка – это далеко не почётная каста в криминальном мире. Это даже хуже, чем козёл. Козлов блатные терпят, хоть и не уважают, а вот закрывашек поджидают в зоне с заточкой.
Спустя месяц, как Крест самостоятельно закрылся в ШИЗО, прибежал Варяг на мойку и поинтересовался:
– Пацаны, где у вас тут лежит посуда для пидоров?
– А что? – Поинтересовался Серёга. – Кто-то из обиженных заехал?
– Нет. В шестой хате опустили пацана одного. Надо отдельную посуду ему.
Серёга достал из какого-то шкафа алюминиевую тарелку, гнутую спиралью ложку и ржавый алюминиевый кругаль. Естественно, всех интересовало как это случилось.
– Короче, пацана из карантина закрыли в ШИЗО, потому что он немного того… – Варяг покрутил у виска, и все поняли, что пацан – шизофреник, – А Крест, воспользовавшись этим фактом, решил надругаться надним. Дал ему в рот и засунул пол-шишки в жопу.
– Он, что совсем придурок? – Возмутился Серёга. – Его итак братва поджидает за карточный долг, из-за которого он в ШИЗО прячется. Так он там ещё и больных опускает? Его же самого на перережиме опустят за это.
Варяг пожал плечами. Инцидент этот, конечно, никто не приветствовал на зоне, и все в один голос заявили, что если Крест выйдет из ШИЗО обратно в лагерь, то ему полный конец. Возможно, убьют. От него отвернулась даже армянская семейка. Все, кого Боря облуживал, когда газовал от баланды, отказались считать своего бывшего смотрящего братом. Теперь и они имели к нему весьма весомые претензии.
А у Бори открылись глаза на Креста. Он, ещё тогда, когда тот не смог его отмазать от баланды, засомневался в его порядочности. А тут он такое в ШИЗО вытворяет. Боря с отвращением вспоминал все диалоги, связанные с Крестом. Это было дико неприятно.
Но и приятными моментами зона иногда тоже радовала. Пончик зашёл на мойку с радостной новостью:
– Боря иди на КП, к тебе мама приехала. Володя, подмени пока Борю. Я подменю тебя на кухне.
Что такое краткосрочное свидание Боря знал лишь по УИК. Там было написано до четырёх часов. Мать, которую он не видел со времени приговора, приехала замотанная, но уже не зарёваянная, видимо, привыкла к тому, что сын – зек.
Комната свиданий находилась там же где КПП, по коридору надо было свернуть направо и, не доходя до большой железной двери, свернуть налево. В комнате сидело множество народу и стоял гвалт. Но мать обрадовано накинулась на Борю с объятиями, и он присел за столик напротив неё.
– Как ты здесь?
– Нормально. Работаю в столовой, мою посуду.
– А дома тебя не заставишь мыть тарелки за собой.
– Теперь тем более не заставишь, на одноразовую перейду.
Мать слегонца посмеялась над бориной шуткой.
– Драки часто возникают у вас?
– Ни одной не видел.
Вообще-то драки были. Но Боря и, правда, их не видел. Ему лишь сообщали в столовой, что где-то около барака подрались два мужика из-за недопонимания по понятиям. В ШИЗО Кальмар одного азербайджанина уложил с одного удара ногой по голове. Правда, теперь, как убедился Боря, Кальмар и этот азер ходят по зоне не разлей вода. А избиения сотрудников УФСИН или козлов вообще считать драками? Так что, в принципе, Боря ответил маме правду.
– Мы с твоим адвокатом три месяца тебя искали по всей стране. Кое-как узнали, что ты здесь. Где ты был?
– Меня прилично помотали по городам. Но я месяц провёл на этапе, а не три. Владимир, Самара, Саранск и вот, Явас…
– А почему было не сразу тебя привезти в Явас?
– Ты это у УФСИН спроси. Зачем они так со мной? Это я ещё легко отделался, многие до сих пор этапом путешествуют.
– А как вас кормят здесь?
Самый неудобный вопрос для зека, работающего в столовой. По сути, если ты работаешь в столовой, значит, ты кормишь всю оставшуюся зону. И имеешь доступ к тому, чтоб приготовить себе что-нибудь повкуснее.
– Мам, я в столовой работаю. Это мы кормим зону, а не нас кормят. – С улыбкой констатировал Боря.
– А из чего хоть готовите?
– И того, что в поле растёт. Живое мясо – свинина в суп идёт.
– Мясо свинины? Это же дорого. А не дешевле закупить фрикаделек и сделать всем суп с фрикадельками.
Сразу видно бухгалтер. Фрикадельки в магазине стоят дешевле, чем кусок мяса, вот она и закупается ими. Да только как ей истолковать, что свинина здесь натуральная. Пасётся на свиноферме. В день закалывают по одной хрюшке, которая и приезжает с завозом. Руководит всем этим процессом инспектор по прозвищу «Газмяс», который уже пообещал УДО за сто голов.
– Нет. Здесь есть своя свиноферма. Хрюшки пасутся неподалёку от зоны. Их содержать дешевле, чем закупать фрикаделек на всю зону.
– Всё равно, странно. Что плохого во фрикадельках?!
Так Боря и не смог убедить маму, что собственная свиноферма выгоднее администрации зоны, чем закупать фрикадельки, которые изготавливаются на заводе. А вообще, Боря истосковался по такому кушанью, как фрикадельки. На зоне их не достать. Разве что самому сделать. Нет, бывает, здесь и колбаса, и тушёнка, но это, конечно же, не то.
– Мы тут тебе собрали кое-какую передачку, чтоб ты не позорился здесь. Можешь разделить её с сокамерниками, как в Бутырке.
– Мама, здесь нет камер. Мы все живём в бараке. А сумку я разделю лучше с приятелями по столовой.
– Ну, тут хозяин-барин. С кем хочешь, с тем и дели. Денег-то на счёт тебе закинуть.
– Лучше так дай. Здесь колония-поселение, наличные деньги при себе носить разрешено.
Мать выдала ему четыре тысячи рублей. После справилась об его здоровье.
– Нормально. Здоров как бык. Только вот руки болят из-за средства, в которое их всегда окунаю.
– Смотри. Не заболей. Здесь врачи, говорят, плохие. Чеснок кушай, скоро осень.
Где б ещё раздобыть его, этот чеснок? В Бутырке он продавался в тюремном магазине, а есть ли он в местном?
– Может, что-нибудь ещё попросишь, к следующему разу, когда я там смогу приехать?
– Да нет, ничего не надо.
– Ты учил меня не отвечать «да нет».
– Так это на свободе было. Здесь все так говорят.
– Не перенимай их скверный язык, это дурной тон. – Строго сказала мать, но смягчившись добавила: – Так ты не стесняйся, проси. Мы привезём.
– Тогда привези мне дешманские наручные часы, и перчатки резиновые пары три. Больше ничего не надо.
Беседа длилась уже больше часа и мать намекнула, что пора закругляться, а то не успеет на обратный автобус. Боря без промедления отпустил мать и дал напутствие:
– С адвокатом поменьше общайся. Он хороший человек, но здесь он может всё испортить. Лучше я сам.
Боря вышел из свиданочного корпуса и пошёл на привычный досмотр. У него ничего запрещённого не нашли и деньги не забрали, после чего выдали пакет с маминой передачкой. Он оказался тяжеленным, поэтому Боря рассчитывал на помощь коллег по работе, чтоб его облегчить.
Кальмара в столовой, к счастью не было, а остальным Боря сказал:
– Пацаны, налетайте, угощаю!
Все побросали свои рабочие дела и как давай наматывать колбасные нарезки на отрезной батон белого хлеба. Когда все запасы были подъедены, и столовские ребята сыты до отвала, Боре Иваныч помог разместить продукты так, чтоб Кальмар не нашёл и компания могла их дружно использовать, а Серёга напомнил ему, что на мойке работа стоит и её надо выполнять. Во время построения Боря подошёл к смотрящему за зоной Лёхе Генералову:
– Лёх. Тут такое дело. Мне маман денюжек подсыпала. Я бы хотел выделить на чёрное и на общее.
– А кому нужно мокрушничать в посёлке? Его заставили восстановить эти телефоны. Денег у него нет, восстановить не может, вот и спрятался в ШИЗО. К козлу Болдареву. Кто-кто, а он-то точно его поймёт. Тебе, кстати, не надоело переезжать так часто. Может определишься с местом окончательно.
– Да над Серёгой, посудомойщиком, отдыхает Вова Косарь. Он через две недели выходит, и я туда перемещусь. Вряд ли уже Серёга-то меня выселит?
– Да, там Айдар всё решает. Хотя ему выгодно, считай целый день один в проходняке.
Боря действительно больше двух ночей не задерживался на одном месте. Мужики жаловались, что баландёр редко в душ ходит. А Боря и рад бы это делать чаще да целый день на работе – некогда. Вся столовая собиралась в бане вечером по субботам. Но для нормальной гигиены – это, конечно, не о чём. Правда, банщик, часто бывающий в столовой, сообщил, что баландёры для него особый народ, и разрешил посещать хоть каждый день:
– Днём в душе блатные девочек трахают, а вечером у них отбой, поэтому вечерами все кабинки свободные. Купаются только те, кто поздно с работы приходит. И вы можете, вы ведь работаете в часы отбоя? Да и вещи стирать: это с блатных я беру по пачке сигарет за каждую тряпку. А для вас стиральная машинка – бесплатная, приходите.
Конечно, Борю обрадовала подобная новость, но сил чаще мыться не прибавила. Лишь чаще менять одежду, вне зависимости от чистоты тела.
Между тем, состав столовой начал потихоньку меняться. Гусь и Володя тоже подали на УДО. Гусь раньше, поэтому и суда дождался раньше. А вот Володе суда ещё ждать и ждать. Пока Гусь ждал суда, своего «звонка» дождался и Жека. В срочном порядке из карантина подняли только что заехавшего повара. Им оказался Саша Варяг, попавший в тюрьму за вождение в нетрезвом виде. Мог бы отделаться лишением прав, да сбитый им человек получил слишком много травм, поэтому Саня получил год лишения свободы.
Варяг оказался отличным поваром. Рубил картошку топором быстрее, чем машинка её нашинковывала. Готовил так, что у всей столовой слюнки текли. Вот только беда. Ничем иным, кроме раздачи баланды в ШИЗО он заниматься не хотел. Если Жека за молоком ходил, на завоз ходил, за хлебом ездил. То после освобождения Жеки этим всем стал заниматься Гусь.
Гусь получил долгожданное условно-досрочное освобождение, и ему тоже начали искать замену. По дороге на завоз, Гусь сумел пронести бутырку водки в лагерь, и распить её на двоих с Кальмаром. Так они отметили, УДО Гуся. Остальным сотрудникам столовой, они налили лишь по стопке. На вечернем построении Гусь еле стоял на ногах. Всё-таки, зеки пьянеют быстрее вольных людей. Естественно, старшому это не понравилось, и он сообщил дежурному. Дежурный, во время раздачи ужина в зал заглянул в столовую. Завидев дежурного издалека, Кальмар быстренько начал командовать, чтоб спрятали полупустую бутылку. Остатки содержимого вылили в один из кругалей на мойке, а саму бутылку утилизировали в объедках, которые во время завоза сдаются на свинокорм.
– Прошка идёт, быстро.
Дежурный, увидел пьяного Гуся, прикалывающегося во время раздачи баланды. А также непьянеющего наркомана Кальмара, для которого пузырь водки – вода. Старший инспектор, которого уже окрестили «Прошка» за фамилию Прохоров, тут же проревел:
– Эй, Гусь! Ты охренел что ли?
– А что такого, Прошка, имею права.
Он схватил его за шкирку и пинком под зад повёл на выход из столовой. Через полчаса, как он вернулся, он приказал всем столовским перевернуть баки с недоеденной баландой, искали бутылку. Не нашли. Баков было три, а вывалили содержимое только двух. Вонь последовала невозможная, поэтому проверять третий бак отказались. Пока Прошки не было, Боря с Серёгой допили содержимое стакана и закусили картофельным пюре. Раз уж решили на мойке прятать, значит почему бы мойщикам этим не воспользоваться. Заснул в этот день Боря как убитый, правда перед этим Прошка приказал всей столовой построиться у выхода:
– Завтра перед работой ко мне на КП.
– За что? – Попытался отбить непричастных к распитию спиртного баландёров Кальмар.
– А за всё хорошее!
– Что, бить будете?
– Нет! Целовать – съехидничал Прошка.
– А зачем всех-то. Один человек всего лишь забухал, остальные же не пили.
– А чтоб была коллективная отвественность. – И развернулся.
Наутро никого из столовских Прошка дубасить не стал, а просто до кучи к Гусю закрыл ещё и Кальмара в ШИЗО. Это спровоцировало большую перестановку работников столовой. Из карантина подняли одного пожилого мужика, согласившегося на баланду. Но, как выяснилось, повар из него никакой, следовательно, Гуся не заменит. Зато почистить картошки может, поэтому он пополнил овощной цех, из которого прогнали Шурика. Тот в свою очередь стал носить баланду в карантин и мыть зал, а Володя, как самый опытный пошёл в варочный цех, готовить баланду. Хоть он этого и не умел делать, а научился быстро. Обязанности, которые Гусь перенял у Жеки: завоз, хлеб, молоко, распределили поровну. Варяг согласился ходить на завоз и резать хлеб по вечерам. Володя согласился ехать за хлебом в город. А за молоком стал ходить Шурик.
Гусю дали всего пять суток, столько же Кальмару. Вот только когда Кальмар поднялся из ШИЗО, он сразу же спросил у Бори:
– Ты как моешь шизовские кругали? Такое ощущение, что они какими-то духами французскими пахнут.
А Боря и правда перестарался. Блаткомитет стал выделять ему фейри, так он и стал его расходовать на шизовскую посуду. Для пацанов старался. Кальмар не оценил:
– Я понимаю, что ты для пацанов стараешься, но, по-моему, это перебор. Поменьше фейри, ладно?
Повис вопрос в воздухе насчёт Гуся. Что с ним дальше будет? По идее ШИЗО – это взыскание, на которое обращает судья при УДО. Чтоб снять взыскание нужно два поощрения. Да вот беда. Гусь сначала получил УДО, потом ШИЗО. По закону в таких случаях, администрация колонии может подать апелляцию на судебное решение, и касатка может его отменить. Но Гусь рассказал, что договорился с администрацией апелляцию не подавать.
Последние четыре дня перед освобождением Гусь не брал на себя дополнительную нагрузку, а только готовил баланду и стоял на раздаче. После его освобождения, старшим поваром стал Пончик. А Володя в карантин не вернулся, предоставив эту обязанность Шурику.
Инспектор по столовой, лейтенант Петров, получил указание на ремонт помещения. И перво-наперво, он принялся белить всю столовую. Для этого из карантина подняли скромнягу Костю. Костя был настолько нелепый парень, что многие недоумевали, а чем это, собственно говоря, он занимается. Но Костян не унывал и продолжал белить столовую. Как только он закончил это делать во всех помещениях, освободился Шурик. И Косте, настолько притеревшемуся столовским, поручили кормить карантин.
Пока же Шурик был на работе, а Костя белил столовую, Саня Варяг, поинтересовался у остальных:
– Ребята, а подскажите, кто такой Крест?
Он много чего услышал об этом человеке от откружающих, в том числе и от Бори:
– Это смотрящий за армянской семейкой. Мне обещал, что-то типа крыши, чтоб меня не трогали. Говорил «Ты при нас».
Другие тоже давали ему оценку. Мол, блатной, положенец, уважаемый авторитет. И вся эта характеристика удивила Варяга:
– Если, он такой уважаемый. Почему же тогда заехал в шестую хату?
В столовой уже знали, что это означает. Чем же провинился Крест перед остальными, что не просто попал в ШИЗО, а в гадско-блядскую хату. Вечером того же дня Боря принимал душ и поинтересовался насчёт Креста у банщика. Тот ответил:
– Да Крест, такая же закрывашка, как Ильюха с Лебединским. Тоже попросил у мусоров, чтоб его закрыли. Только я пока не знаю почему. Но Ильюху уже два раза выпускали из ШИЗО, он не захотел выходить.
– Да, с Ильюхой всё понятно. А вот Крест…
Боре не верилось, что такой порядочный арестант как Крест мог что-то натворить. Ведь закрывашка – это далеко не почётная каста в криминальном мире. Это даже хуже, чем козёл. Козлов блатные терпят, хоть и не уважают, а вот закрывашек поджидают в зоне с заточкой.
Спустя месяц, как Крест самостоятельно закрылся в ШИЗО, прибежал Варяг на мойку и поинтересовался:
– Пацаны, где у вас тут лежит посуда для пидоров?
– А что? – Поинтересовался Серёга. – Кто-то из обиженных заехал?
– Нет. В шестой хате опустили пацана одного. Надо отдельную посуду ему.
Серёга достал из какого-то шкафа алюминиевую тарелку, гнутую спиралью ложку и ржавый алюминиевый кругаль. Естественно, всех интересовало как это случилось.
– Короче, пацана из карантина закрыли в ШИЗО, потому что он немного того… – Варяг покрутил у виска, и все поняли, что пацан – шизофреник, – А Крест, воспользовавшись этим фактом, решил надругаться надним. Дал ему в рот и засунул пол-шишки в жопу.
– Он, что совсем придурок? – Возмутился Серёга. – Его итак братва поджидает за карточный долг, из-за которого он в ШИЗО прячется. Так он там ещё и больных опускает? Его же самого на перережиме опустят за это.
Варяг пожал плечами. Инцидент этот, конечно, никто не приветствовал на зоне, и все в один голос заявили, что если Крест выйдет из ШИЗО обратно в лагерь, то ему полный конец. Возможно, убьют. От него отвернулась даже армянская семейка. Все, кого Боря облуживал, когда газовал от баланды, отказались считать своего бывшего смотрящего братом. Теперь и они имели к нему весьма весомые претензии.
А у Бори открылись глаза на Креста. Он, ещё тогда, когда тот не смог его отмазать от баланды, засомневался в его порядочности. А тут он такое в ШИЗО вытворяет. Боря с отвращением вспоминал все диалоги, связанные с Крестом. Это было дико неприятно.
Но и приятными моментами зона иногда тоже радовала. Пончик зашёл на мойку с радостной новостью:
– Боря иди на КП, к тебе мама приехала. Володя, подмени пока Борю. Я подменю тебя на кухне.
Что такое краткосрочное свидание Боря знал лишь по УИК. Там было написано до четырёх часов. Мать, которую он не видел со времени приговора, приехала замотанная, но уже не зарёваянная, видимо, привыкла к тому, что сын – зек.
Комната свиданий находилась там же где КПП, по коридору надо было свернуть направо и, не доходя до большой железной двери, свернуть налево. В комнате сидело множество народу и стоял гвалт. Но мать обрадовано накинулась на Борю с объятиями, и он присел за столик напротив неё.
– Как ты здесь?
– Нормально. Работаю в столовой, мою посуду.
– А дома тебя не заставишь мыть тарелки за собой.
– Теперь тем более не заставишь, на одноразовую перейду.
Мать слегонца посмеялась над бориной шуткой.
– Драки часто возникают у вас?
– Ни одной не видел.
Вообще-то драки были. Но Боря и, правда, их не видел. Ему лишь сообщали в столовой, что где-то около барака подрались два мужика из-за недопонимания по понятиям. В ШИЗО Кальмар одного азербайджанина уложил с одного удара ногой по голове. Правда, теперь, как убедился Боря, Кальмар и этот азер ходят по зоне не разлей вода. А избиения сотрудников УФСИН или козлов вообще считать драками? Так что, в принципе, Боря ответил маме правду.
– Мы с твоим адвокатом три месяца тебя искали по всей стране. Кое-как узнали, что ты здесь. Где ты был?
– Меня прилично помотали по городам. Но я месяц провёл на этапе, а не три. Владимир, Самара, Саранск и вот, Явас…
– А почему было не сразу тебя привезти в Явас?
– Ты это у УФСИН спроси. Зачем они так со мной? Это я ещё легко отделался, многие до сих пор этапом путешествуют.
– А как вас кормят здесь?
Самый неудобный вопрос для зека, работающего в столовой. По сути, если ты работаешь в столовой, значит, ты кормишь всю оставшуюся зону. И имеешь доступ к тому, чтоб приготовить себе что-нибудь повкуснее.
– Мам, я в столовой работаю. Это мы кормим зону, а не нас кормят. – С улыбкой констатировал Боря.
– А из чего хоть готовите?
– И того, что в поле растёт. Живое мясо – свинина в суп идёт.
– Мясо свинины? Это же дорого. А не дешевле закупить фрикаделек и сделать всем суп с фрикадельками.
Сразу видно бухгалтер. Фрикадельки в магазине стоят дешевле, чем кусок мяса, вот она и закупается ими. Да только как ей истолковать, что свинина здесь натуральная. Пасётся на свиноферме. В день закалывают по одной хрюшке, которая и приезжает с завозом. Руководит всем этим процессом инспектор по прозвищу «Газмяс», который уже пообещал УДО за сто голов.
– Нет. Здесь есть своя свиноферма. Хрюшки пасутся неподалёку от зоны. Их содержать дешевле, чем закупать фрикаделек на всю зону.
– Всё равно, странно. Что плохого во фрикадельках?!
Так Боря и не смог убедить маму, что собственная свиноферма выгоднее администрации зоны, чем закупать фрикадельки, которые изготавливаются на заводе. А вообще, Боря истосковался по такому кушанью, как фрикадельки. На зоне их не достать. Разве что самому сделать. Нет, бывает, здесь и колбаса, и тушёнка, но это, конечно же, не то.
– Мы тут тебе собрали кое-какую передачку, чтоб ты не позорился здесь. Можешь разделить её с сокамерниками, как в Бутырке.
– Мама, здесь нет камер. Мы все живём в бараке. А сумку я разделю лучше с приятелями по столовой.
– Ну, тут хозяин-барин. С кем хочешь, с тем и дели. Денег-то на счёт тебе закинуть.
– Лучше так дай. Здесь колония-поселение, наличные деньги при себе носить разрешено.
Мать выдала ему четыре тысячи рублей. После справилась об его здоровье.
– Нормально. Здоров как бык. Только вот руки болят из-за средства, в которое их всегда окунаю.
– Смотри. Не заболей. Здесь врачи, говорят, плохие. Чеснок кушай, скоро осень.
Где б ещё раздобыть его, этот чеснок? В Бутырке он продавался в тюремном магазине, а есть ли он в местном?
– Может, что-нибудь ещё попросишь, к следующему разу, когда я там смогу приехать?
– Да нет, ничего не надо.
– Ты учил меня не отвечать «да нет».
– Так это на свободе было. Здесь все так говорят.
– Не перенимай их скверный язык, это дурной тон. – Строго сказала мать, но смягчившись добавила: – Так ты не стесняйся, проси. Мы привезём.
– Тогда привези мне дешманские наручные часы, и перчатки резиновые пары три. Больше ничего не надо.
Беседа длилась уже больше часа и мать намекнула, что пора закругляться, а то не успеет на обратный автобус. Боря без промедления отпустил мать и дал напутствие:
– С адвокатом поменьше общайся. Он хороший человек, но здесь он может всё испортить. Лучше я сам.
Боря вышел из свиданочного корпуса и пошёл на привычный досмотр. У него ничего запрещённого не нашли и деньги не забрали, после чего выдали пакет с маминой передачкой. Он оказался тяжеленным, поэтому Боря рассчитывал на помощь коллег по работе, чтоб его облегчить.
Кальмара в столовой, к счастью не было, а остальным Боря сказал:
– Пацаны, налетайте, угощаю!
Все побросали свои рабочие дела и как давай наматывать колбасные нарезки на отрезной батон белого хлеба. Когда все запасы были подъедены, и столовские ребята сыты до отвала, Боре Иваныч помог разместить продукты так, чтоб Кальмар не нашёл и компания могла их дружно использовать, а Серёга напомнил ему, что на мойке работа стоит и её надо выполнять. Во время построения Боря подошёл к смотрящему за зоной Лёхе Генералову:
– Лёх. Тут такое дело. Мне маман денюжек подсыпала. Я бы хотел выделить на чёрное и на общее.
