Володя, наконец-то, сходил в суд по УДО. В этот день столовую посетил Сиплый, который прежде, как и Варяг, носил баланду в ШИЗО, а теперь работал в строительной бригаде козлов. Ему было интересно, что за судья попалась Володе.
– Степанова. Никого не отпускала сегодня. Я один УДО получил у неё. Всем остальным отказала. Зато на перережим отправляла почём зря.
– И кого отправила? Креста?
– У Креста через неделю суд по перережиму. У Кальмара неизвестно. Ему, возможно, срок добавят за побег.
Боря слышал такие разговоры не в первый раз. И уже знал, что «перережим», так называется судебное заседание над злостными нарушителями колонии-поселение о замене им места отбывания на колонию общего режима. А Крест сидел в ШИЗО не в первый раз. Его весь срок долбили тем, что он отказывается от работы. Правда сейчас он закрылся в ШИЗО сам, и ему могли отказать в перережиме, так как, претензий со стороны администрации нет. Его из ШИЗО выпускают, а он выходить не хочет. Таких редко отправляют на общий режим. Ильюха же из ШИЗО так и не вышел. Когда закончился срок, его прям из «кичи» выпустили на свободу, не поднимая в лагерь. В лагере же братва чесала кулаки, ожидая Илью. История третьего «закрывашки» Лебединского пока не обсуждалась в баландёрской беседке, но было понятно, что и этот не выйдет в лагерь перед «звонком».
Раз в месяц звонок в столовой разрывался от сообщения из администрации. Всех столовских приглашали в кабинет рядом с заместителем по безопасности и оперативной работе (БОР), чтоб выдать зарплату. Когда Боря увидел свою тюремную зарплату, он чуть не заплакал от смеха. Пятьсот восемьдесят шесть рублей. Причём ему посчитали и август, в который он отработал три дня от силы, и получилось шестьсот три рубля. И что можно, спрашивается, купить на эти деньги? Дойдя до магазина, который находился на улице за территорией колонии, Боря в первую очередь поинтересовался нет ли пива. А когда убедился, что в этом магазине запрещена продажа спиртной и алкогольной продукции, купил себе кока-колу, чтоб вспомнить какая она на вкус. А то чифир, кофе – конечно, приятные напитки. Но хочется же иногда себя и газировкой побаловать?
Когда Володя ждал своей законки, чтоб выйти на свободу по УДО, из карантина подняли нового баландёра. Им оказался Сашка-аварийщик. Аварийщик, потому что сбил пешехода, переехав дорогу на красный свет. За что и схлопотал год лишения свободы с иском в двести тысяч рублей. Во время следствия Сашка был на свободе под подпиской о невыезде. Поэтому после приговора суда, отправился на зону самоходом. Тут-то и выяснилось, что Саша – повар по образованию, а значит должен работать в столовой заместо выходящего на свободу Володи.
Поскольку Варяга звали Саша, Пончика звали Саша, возникла диллема какую дать погремуху новому повару, которого тоже зовут Саша. Саша и рассказал, что хоть он и родился в Саранске, но сам не мордвин. Его родители прибыли в Мордовию из далёкой Кубани. Так и было решено прозвать Сашу Козак. Козак прежде служил в ВДВ и прекрасно понимал, что значит мало спать и жить в мужском общежитии. БОР-у он понравился сразу, и тот выдвинул его кандидатом на старшего повара. Попов эту кандидатуру утвердил.
А вот завхоз Пончик, скорее раздражал администрацию колонии, чем радовал её. Братве не нравились вообще никто: ни Пончик, ни Козак, ни Володя… Они все сетовали: вот был Кальмар, было всё в порядке. Серёга же, наоборот, кайфовал. Напарника теперь с мойки не забирают и он моет абсолютно всё. А братва, которая наведывается в столовую, им не до мойки. Им бы наладить коммуникацию между столовой и бараком. Чтоб и в барак хлеб давали и мужикам, которые ходят на обеды хватало. Лёха Генералов неоднократно предупреждал:
– Если, хотя бы один мужик пожалуется, что пришёл в столовую и его не накормили, все лежать будете. Вы поняли? Хоть у одного мужика пайка пропадёт, всем капец.
Однажды так и случилось. Из-за того, что на выдаче Володя и Козак потеряли контроль за тем, кто сколько тарелок картофельного пюре забирает. Пюре закончилось, когда мужики ещё приходили в столовую. И Козак на скорую руку сварганил макароны, залежи которых обнаружил в сыпучем цехе. Столовая была спасена от разборок с блатными, мужики накормлены. Но за пределы нормы всё же вышли.
Надо было что-то делать, и Козак запретил овощному цеху раздавать мужикам картошку. Иваныч стал её выдавать так, чтоб Козак не видел. Но характером Козак был не настолько крут, как Кальмар и не мог отметелить прибывшего из барака попрошайку за картошкой.
Между тем из карантина подняли ту самую Марину, за которой безуспешно пытался ухлёстывать Костик. Когда она пришла в столовую, получать пайку в женскую посуду, Серёга глянул на неё, чтобы заценить. Про неё уже вовсю говорили все столовские, мол та самая.
– А что? – Сказал Серёга. – Я бы поработал на таком станке.
Все, конечно, поняли, что он имел ввиду. Но, скорее всего, «работать» на этом «станке» будут блатные. И точно, через неделю с Мариной гулял уже Гуцал. А в бане Варяг видел её с другим блатарём Белым. Чем они занимались, Варяг не видел, но по лицам было понятно, что готовились они к половому акту.
Костик погоревал с недельку, что упустил девочку. После стал равнодушно смотреть на Гуцала, который гулял с Мариной чаще других. В колонии стали поговаривать о долгих перспективах этого союза. Даже Серёга дал свой коммент:
– Я же говорил на такой станок всегда найдётся свой станочник.
– Судя по рассказам Варяга, на нём уже не один зек в этой колонии поработал.
Однажды поздно ночью Боря возвращался из столовой в барак на ночлег. Его встретил Цыган. Младший инспектор считавшийся наиболее мягким из мусоров. Он строго рявкнул ему вслед:
– Откуда идёшь? Сейчас отбой. Почему не на шконке?
– Я в столовой работаю. С работы возвращаюсь.
– Понятно.
И Цыган вышел из барака. А Боря вдалеке обнаружил, что Гуцал вместе с обиженным Яшкой о чём-то беседуют. Ощущение складывалось такое, что Яшка рассказывает Гуцалу, где их вещи и как себя вести в новых обстоятельствах. Боря отмёл злые подозрения насчёт Гуцала, поскольку в это уж никак не верилось. Гуцал – представитель блаткомитета. Вместе с Лёхой Генераловым, Махмутом, Азатом, Крестом (до опускания в закрывашки), Рыцарем, Белым и другими он часто приходил в столовую проверять, как работают баландёры. Не могло быть и речи, чтоб такого авторитета опустили в обиженные.
Наутро печальные прогнозы подтвердились. Варяг рассказал то, что слышал:
– Скорее всего Гуцал кому-то дорогу перешёл. Белый предъявил ему отношения с Мариной. Мол, видели как он с ней в дёсны бахался…
Боря ещё с кошкиного дома знал этот термин. Целовался значит Гуцал с Мариной.
– А Белый рассказывал, что в бане имел эту Марину в рот, понимаешь?
– И что в этом такого?
– А то, что раз Белый кончал Марине в рот, значит Гуцал, целуя этот рот, загасился от неё. Вот итог. Был смотрящий за расходом, теперь обиженный. Правда, нерабочий. Он всё ещё с этой Мариной гуляет. Только после Гуцала уже никто к Марине не прикоснётся. Да и Костику нашему не советую. Он итак чудом избежал тогда, после карантина.
– Я помню.
Обиженный нерабочий, значит иметь Гуцала в задний проход никто не будет. Хоть этим он точно не занимается. Но так, нелепо опуститься. Вчера блатной, сегодня никакой. Администрация не стала напрягать Гуцала мытьём туалетов, а ограничилась уборкой запретки. Куда блатным тоже вход противопоказан. Туалетами до сих пор занимался Яшка.
Ненадолго Боря даже обрадовался, что тогда с Викой тоже у него ничего не вышло. А вдруг ей тоже какой-нибудь известный авторитет в рот кончил? А Боря полезет со своими целовашками? Нет. Теперь решено. На баб не смотреть, на сто метров не приближаться. На крайняк, есть туалет, можно затвор передёрнуть. Всё равно все до сих пор думают, что Боря там книжки читает.
Хорошим же примером любовных отношений в тюрьме, Боря видел отношения Пончика с его гражданской женой. Пончик приехал в «посёлок» холостым человеком. И его девушка из родной Пензы, оббегала все отделения полиции, чтоб оформить себя как его гражданскую жену. Три соседки подтвердили, что Пончик жил с нею на свободе, хотя в реальности этого не было. После этого они узнали, что такое длительная свиданка, она по продолжительности намного превосходила краткосрочную, поскольку протяжностью она была от двадцати четырёх часов до нескольких суток. Но Пончик с подругой не наглели, и заказывали себе свиданку всего на двое суток. Позже они узнали, что несмотря на положение Пончика, есть возможность оформить отношения через ЗАГС. Что они и сделали. Так, находясь в колонии-поселение Пончик стал женатым человеком. А ещё позднее, в связи с тем, что свиданки с женой Пончика были слишком часты (примерно раз в две-три недели) жена его забеременела. И по освобожению Пончика будет ждать уже малолетнее чадо. Заехав холостяком, уедет Пончик из зоны женатым мужчиной и отцом.
Такие отношения, считал Боря, намного лучше того, что из себя представляют отношения блатных зеков с женщинами, отбывающими здесь наказание. Во-первых зеков триста, а зечек примерно сорок. На всех не хватает. По этим причинам они достаются только избранным. И чаще всего эти избранные нигде не работают, а только смотрят за положением и являются с проверкой в столовую за качеством работ. Часто туда с проверкой заходят и мусора. Поэтому баландёры особой разницы между блатными и жандармами не видят. Несмотря на то, что проверяют они разные вещи, цель их визитов столовским зекам видится одна: усложнить им итак нелёгкую столовскую жизнь.
Помимо Пончика на свиданки стал ходить и Варяг. Сначала это были краткие свиданки со своей возлюбленной с воли. В первую из таких он пропустил завоз, и на него пошёл на всё всегда согласный Костик. На другой из них был пропущен обед в ШИЗО. Костика уже не отправишь, и раздавать баланду в ШИЗО отправили Борю.
Боря сильно нервничал, отправляясь на кичу. Он много был наслышан об этом месте, поэтому не стал брать туда никакие передачки, а просто решил накормить зеков обедом. Который приготовил для этого дела сам Пончик, имея неплохое поварское образование.
Отправляясь в штрафной изолятор, Боря забыл сделать главную вещь. Позвонить на КПП и спросить сколько человек в ШИЗО. Он взял столько тарелок, сколько мыл после завтрака Серёга. И не учёл, что за это время могло пополниться на одного человека. Когда всё было принесено вручную в ШИЗО, Ваня «Гудок» первым делом спросил Борю:
– Сколько паек взял?
– Чего?
– Ну, тарелок, ложек, хлеба. На всех взял?
– Пятнадцать взял.
– А в ШИЗО восемнадцать человек. Иди обратно, оставляй всё здесь. И бери дополнительно: три тарелки, три ложки, и хлеба на троих.
Боря сгонял на всех порах до столовой, а позже приступил к раздаче. И здесь он допустил вторую ошибку. Он стал наливать полную тарелку во все хаты. И на поднос ставить не более шести тарелок, так как боялся уронить. ШИЗО-вский поднос Боря видел впервые и ещё не знал, как его брать. Это была такая железная решётка метр на метр площадью и с верёвками, которыми подвешивалась на шею. Другой конец приходилось держать поясом. Боря нёс переполненные тарелки с супом, боясь не разлить. В итоге, когда пришла пора кормить шестую хату, на одного зека супа не хватило, и Боря краснел и извинялся. Пойти за добавкой в столовую «Гудок» уже не дал.
– Меньше надо было блатным наливать. Так бы и этому, пидору, хватило бы.
Другие хаты не возражали, что одной пайки не хватило как раз плохой хате, где сидели Крест, Лебединский и опущенный. Ранее в этой хате сидел и Ильюха, но Боря этого не застал. Раздавая второе, Боря учёл ошибки раздачи супа и уже старался всем раздать поровну. На этот раз хватило не только опущенному, которого кормили из отдельной тарелки, но даже и Боре кое-что перепало.
А вообще возвращаясь из ШИЗО, Боря заходил в столовую, как будто вернулся из сущего ада. Глаза горели, волосы дыбом, речь заикающаяся, руки тряслись. Жаль выпить нечего, да и нельзя, сам в ШИЗО попадёшь. Когда он на мойке рассказывал Серёге о своих злоключениях в ШИЗО, не заметил, как разговор подслушивает Варяг. Он посмеялся и сказал:
– Боря, ты не увидел ещё главного в киче. Я же не просто туда баланду ношу. Я ещё и сигареты подкидываю ребятам.
– Это такие бондюки, которые мы иногда находим и тебе возвращаем.
– Да! Именно такие скрутки. Их, бывает так, что находит инспектор у меня в кармане или в баланде, и по ляшкам мне дубинкой укольчики делает.
– Бьют типа.
– Да. Ваня Гудок был на обеде? Вот он самый свирепый из тех, кто бывает в ШИЗО. Ты впервый раз был, поэтому тебя он пожалел.
– А как ты это терпишь?
– А что? Ты меня часто в столовой видишь? (Боря помотал головой) Вот. А почему? (Боря пожал плечами) Потому что я сходил в ШИЗО, люлей там получил, блатным всё передал, и хожу по бараку как герой лагеря. Круто же?
А ведь и правда. Боря давно заметил, что несмотря на то, что столовские не особо уважают Варяга, так как он меньше всех работает, в бараке его уважает каждый мужик, как очень важную персону. Он и впрямь ходит по бараку, как супергерой, которого так давно не хватало братве в штрафном изоляторе. В бараке живёт на порядок больше человек, чем работает в столовой, поэтому с их мнением приходилось считаться и никто Варягу особо ничего не предъявлял. А тем временем обязанности его росли.
Поначалу, Варяг лишь ходил в ШИЗО и раздавал баланду. Позже он стал самостоятельно её готовить в отдельном котле. Если Жека ограничивался добавлением тушёнки в баланду из общего котла, то Варяг её разогревал в протвине на плите с добавлением обжарки. Получалось намного вкуснее. Примерно, такие же фокусы он проделывал со сгущёнкой по утрам. Он добавлял в кашу не только сгущёнку, но и сахар, чтоб каша была сладкая присладкая. А уж как он варил по утрам чифир, обзавидовался бы любой чифирмастер.
Когда Варяг работал в столовой лишь первые дни на завоз ходил сначала по-прежнему Жека. Когда он вышел на свободу, стал ходить Гусь. После Гуся стал туда захаживать и Пончик. После побега Кальмара, пришлось это делать самому Варягу. Трижы в день ещё требовалось доставать для всей зоны молоко. Жека по инерции ходил и за молоком, но после его освобождения за молоком стал ходить Шурик. После того, как вышел Шурик, отправлять стали Костика. Но недавно выяснилось, что у Костика нет расконвойки, следовательно, выходить за территорию зоны за молоком, он не может. Вот и эту обязанность перенял у Костика Варяг.
А последней обязанностью, которую Варяг никак не хотел перенимать у Жеки, но всё-таки пришлось, стала нарезка хлеба. Поначалу, его резал Володя. Но ведь и он вышел по УДО, а ему требовалась замена. Резал хлеб Пончик, постоянно намекая, что и это является обязанностью Варяга. И всё-таки его уломал. К новому году, Варяг уже полноценно заменял Жеку по всем обязанностям, которые тот выполнял прежде.
И вот незадача. Перед самым новым годом, подруга Варяга смогла-таки добиться разрешения на длительную свиданку. Ей наконец-то участковый подтвердил, что она является его гражданской женой. А это означало, что Боря возвращается в ШИЗО на пару дней, пока свиданка Варяга не закончится.
Если впервый раз Боря отлучился ненадолго, пропустив раздачу, и на ложках его подменил Иваныч.
– Степанова. Никого не отпускала сегодня. Я один УДО получил у неё. Всем остальным отказала. Зато на перережим отправляла почём зря.
– И кого отправила? Креста?
– У Креста через неделю суд по перережиму. У Кальмара неизвестно. Ему, возможно, срок добавят за побег.
Боря слышал такие разговоры не в первый раз. И уже знал, что «перережим», так называется судебное заседание над злостными нарушителями колонии-поселение о замене им места отбывания на колонию общего режима. А Крест сидел в ШИЗО не в первый раз. Его весь срок долбили тем, что он отказывается от работы. Правда сейчас он закрылся в ШИЗО сам, и ему могли отказать в перережиме, так как, претензий со стороны администрации нет. Его из ШИЗО выпускают, а он выходить не хочет. Таких редко отправляют на общий режим. Ильюха же из ШИЗО так и не вышел. Когда закончился срок, его прям из «кичи» выпустили на свободу, не поднимая в лагерь. В лагере же братва чесала кулаки, ожидая Илью. История третьего «закрывашки» Лебединского пока не обсуждалась в баландёрской беседке, но было понятно, что и этот не выйдет в лагерь перед «звонком».
Раз в месяц звонок в столовой разрывался от сообщения из администрации. Всех столовских приглашали в кабинет рядом с заместителем по безопасности и оперативной работе (БОР), чтоб выдать зарплату. Когда Боря увидел свою тюремную зарплату, он чуть не заплакал от смеха. Пятьсот восемьдесят шесть рублей. Причём ему посчитали и август, в который он отработал три дня от силы, и получилось шестьсот три рубля. И что можно, спрашивается, купить на эти деньги? Дойдя до магазина, который находился на улице за территорией колонии, Боря в первую очередь поинтересовался нет ли пива. А когда убедился, что в этом магазине запрещена продажа спиртной и алкогольной продукции, купил себе кока-колу, чтоб вспомнить какая она на вкус. А то чифир, кофе – конечно, приятные напитки. Но хочется же иногда себя и газировкой побаловать?
Когда Володя ждал своей законки, чтоб выйти на свободу по УДО, из карантина подняли нового баландёра. Им оказался Сашка-аварийщик. Аварийщик, потому что сбил пешехода, переехав дорогу на красный свет. За что и схлопотал год лишения свободы с иском в двести тысяч рублей. Во время следствия Сашка был на свободе под подпиской о невыезде. Поэтому после приговора суда, отправился на зону самоходом. Тут-то и выяснилось, что Саша – повар по образованию, а значит должен работать в столовой заместо выходящего на свободу Володи.
Поскольку Варяга звали Саша, Пончика звали Саша, возникла диллема какую дать погремуху новому повару, которого тоже зовут Саша. Саша и рассказал, что хоть он и родился в Саранске, но сам не мордвин. Его родители прибыли в Мордовию из далёкой Кубани. Так и было решено прозвать Сашу Козак. Козак прежде служил в ВДВ и прекрасно понимал, что значит мало спать и жить в мужском общежитии. БОР-у он понравился сразу, и тот выдвинул его кандидатом на старшего повара. Попов эту кандидатуру утвердил.
А вот завхоз Пончик, скорее раздражал администрацию колонии, чем радовал её. Братве не нравились вообще никто: ни Пончик, ни Козак, ни Володя… Они все сетовали: вот был Кальмар, было всё в порядке. Серёга же, наоборот, кайфовал. Напарника теперь с мойки не забирают и он моет абсолютно всё. А братва, которая наведывается в столовую, им не до мойки. Им бы наладить коммуникацию между столовой и бараком. Чтоб и в барак хлеб давали и мужикам, которые ходят на обеды хватало. Лёха Генералов неоднократно предупреждал:
– Если, хотя бы один мужик пожалуется, что пришёл в столовую и его не накормили, все лежать будете. Вы поняли? Хоть у одного мужика пайка пропадёт, всем капец.
Однажды так и случилось. Из-за того, что на выдаче Володя и Козак потеряли контроль за тем, кто сколько тарелок картофельного пюре забирает. Пюре закончилось, когда мужики ещё приходили в столовую. И Козак на скорую руку сварганил макароны, залежи которых обнаружил в сыпучем цехе. Столовая была спасена от разборок с блатными, мужики накормлены. Но за пределы нормы всё же вышли.
Надо было что-то делать, и Козак запретил овощному цеху раздавать мужикам картошку. Иваныч стал её выдавать так, чтоб Козак не видел. Но характером Козак был не настолько крут, как Кальмар и не мог отметелить прибывшего из барака попрошайку за картошкой.
Между тем из карантина подняли ту самую Марину, за которой безуспешно пытался ухлёстывать Костик. Когда она пришла в столовую, получать пайку в женскую посуду, Серёга глянул на неё, чтобы заценить. Про неё уже вовсю говорили все столовские, мол та самая.
– А что? – Сказал Серёга. – Я бы поработал на таком станке.
Все, конечно, поняли, что он имел ввиду. Но, скорее всего, «работать» на этом «станке» будут блатные. И точно, через неделю с Мариной гулял уже Гуцал. А в бане Варяг видел её с другим блатарём Белым. Чем они занимались, Варяг не видел, но по лицам было понятно, что готовились они к половому акту.
Костик погоревал с недельку, что упустил девочку. После стал равнодушно смотреть на Гуцала, который гулял с Мариной чаще других. В колонии стали поговаривать о долгих перспективах этого союза. Даже Серёга дал свой коммент:
– Я же говорил на такой станок всегда найдётся свой станочник.
– Судя по рассказам Варяга, на нём уже не один зек в этой колонии поработал.
Однажды поздно ночью Боря возвращался из столовой в барак на ночлег. Его встретил Цыган. Младший инспектор считавшийся наиболее мягким из мусоров. Он строго рявкнул ему вслед:
– Откуда идёшь? Сейчас отбой. Почему не на шконке?
– Я в столовой работаю. С работы возвращаюсь.
– Понятно.
И Цыган вышел из барака. А Боря вдалеке обнаружил, что Гуцал вместе с обиженным Яшкой о чём-то беседуют. Ощущение складывалось такое, что Яшка рассказывает Гуцалу, где их вещи и как себя вести в новых обстоятельствах. Боря отмёл злые подозрения насчёт Гуцала, поскольку в это уж никак не верилось. Гуцал – представитель блаткомитета. Вместе с Лёхой Генераловым, Махмутом, Азатом, Крестом (до опускания в закрывашки), Рыцарем, Белым и другими он часто приходил в столовую проверять, как работают баландёры. Не могло быть и речи, чтоб такого авторитета опустили в обиженные.
Наутро печальные прогнозы подтвердились. Варяг рассказал то, что слышал:
– Скорее всего Гуцал кому-то дорогу перешёл. Белый предъявил ему отношения с Мариной. Мол, видели как он с ней в дёсны бахался…
Боря ещё с кошкиного дома знал этот термин. Целовался значит Гуцал с Мариной.
– А Белый рассказывал, что в бане имел эту Марину в рот, понимаешь?
– И что в этом такого?
– А то, что раз Белый кончал Марине в рот, значит Гуцал, целуя этот рот, загасился от неё. Вот итог. Был смотрящий за расходом, теперь обиженный. Правда, нерабочий. Он всё ещё с этой Мариной гуляет. Только после Гуцала уже никто к Марине не прикоснётся. Да и Костику нашему не советую. Он итак чудом избежал тогда, после карантина.
– Я помню.
Обиженный нерабочий, значит иметь Гуцала в задний проход никто не будет. Хоть этим он точно не занимается. Но так, нелепо опуститься. Вчера блатной, сегодня никакой. Администрация не стала напрягать Гуцала мытьём туалетов, а ограничилась уборкой запретки. Куда блатным тоже вход противопоказан. Туалетами до сих пор занимался Яшка.
Ненадолго Боря даже обрадовался, что тогда с Викой тоже у него ничего не вышло. А вдруг ей тоже какой-нибудь известный авторитет в рот кончил? А Боря полезет со своими целовашками? Нет. Теперь решено. На баб не смотреть, на сто метров не приближаться. На крайняк, есть туалет, можно затвор передёрнуть. Всё равно все до сих пор думают, что Боря там книжки читает.
Хорошим же примером любовных отношений в тюрьме, Боря видел отношения Пончика с его гражданской женой. Пончик приехал в «посёлок» холостым человеком. И его девушка из родной Пензы, оббегала все отделения полиции, чтоб оформить себя как его гражданскую жену. Три соседки подтвердили, что Пончик жил с нею на свободе, хотя в реальности этого не было. После этого они узнали, что такое длительная свиданка, она по продолжительности намного превосходила краткосрочную, поскольку протяжностью она была от двадцати четырёх часов до нескольких суток. Но Пончик с подругой не наглели, и заказывали себе свиданку всего на двое суток. Позже они узнали, что несмотря на положение Пончика, есть возможность оформить отношения через ЗАГС. Что они и сделали. Так, находясь в колонии-поселение Пончик стал женатым человеком. А ещё позднее, в связи с тем, что свиданки с женой Пончика были слишком часты (примерно раз в две-три недели) жена его забеременела. И по освобожению Пончика будет ждать уже малолетнее чадо. Заехав холостяком, уедет Пончик из зоны женатым мужчиной и отцом.
Такие отношения, считал Боря, намного лучше того, что из себя представляют отношения блатных зеков с женщинами, отбывающими здесь наказание. Во-первых зеков триста, а зечек примерно сорок. На всех не хватает. По этим причинам они достаются только избранным. И чаще всего эти избранные нигде не работают, а только смотрят за положением и являются с проверкой в столовую за качеством работ. Часто туда с проверкой заходят и мусора. Поэтому баландёры особой разницы между блатными и жандармами не видят. Несмотря на то, что проверяют они разные вещи, цель их визитов столовским зекам видится одна: усложнить им итак нелёгкую столовскую жизнь.
Помимо Пончика на свиданки стал ходить и Варяг. Сначала это были краткие свиданки со своей возлюбленной с воли. В первую из таких он пропустил завоз, и на него пошёл на всё всегда согласный Костик. На другой из них был пропущен обед в ШИЗО. Костика уже не отправишь, и раздавать баланду в ШИЗО отправили Борю.
Боря сильно нервничал, отправляясь на кичу. Он много был наслышан об этом месте, поэтому не стал брать туда никакие передачки, а просто решил накормить зеков обедом. Который приготовил для этого дела сам Пончик, имея неплохое поварское образование.
Отправляясь в штрафной изолятор, Боря забыл сделать главную вещь. Позвонить на КПП и спросить сколько человек в ШИЗО. Он взял столько тарелок, сколько мыл после завтрака Серёга. И не учёл, что за это время могло пополниться на одного человека. Когда всё было принесено вручную в ШИЗО, Ваня «Гудок» первым делом спросил Борю:
– Сколько паек взял?
– Чего?
– Ну, тарелок, ложек, хлеба. На всех взял?
– Пятнадцать взял.
– А в ШИЗО восемнадцать человек. Иди обратно, оставляй всё здесь. И бери дополнительно: три тарелки, три ложки, и хлеба на троих.
Боря сгонял на всех порах до столовой, а позже приступил к раздаче. И здесь он допустил вторую ошибку. Он стал наливать полную тарелку во все хаты. И на поднос ставить не более шести тарелок, так как боялся уронить. ШИЗО-вский поднос Боря видел впервые и ещё не знал, как его брать. Это была такая железная решётка метр на метр площадью и с верёвками, которыми подвешивалась на шею. Другой конец приходилось держать поясом. Боря нёс переполненные тарелки с супом, боясь не разлить. В итоге, когда пришла пора кормить шестую хату, на одного зека супа не хватило, и Боря краснел и извинялся. Пойти за добавкой в столовую «Гудок» уже не дал.
– Меньше надо было блатным наливать. Так бы и этому, пидору, хватило бы.
Другие хаты не возражали, что одной пайки не хватило как раз плохой хате, где сидели Крест, Лебединский и опущенный. Ранее в этой хате сидел и Ильюха, но Боря этого не застал. Раздавая второе, Боря учёл ошибки раздачи супа и уже старался всем раздать поровну. На этот раз хватило не только опущенному, которого кормили из отдельной тарелки, но даже и Боре кое-что перепало.
А вообще возвращаясь из ШИЗО, Боря заходил в столовую, как будто вернулся из сущего ада. Глаза горели, волосы дыбом, речь заикающаяся, руки тряслись. Жаль выпить нечего, да и нельзя, сам в ШИЗО попадёшь. Когда он на мойке рассказывал Серёге о своих злоключениях в ШИЗО, не заметил, как разговор подслушивает Варяг. Он посмеялся и сказал:
– Боря, ты не увидел ещё главного в киче. Я же не просто туда баланду ношу. Я ещё и сигареты подкидываю ребятам.
– Это такие бондюки, которые мы иногда находим и тебе возвращаем.
– Да! Именно такие скрутки. Их, бывает так, что находит инспектор у меня в кармане или в баланде, и по ляшкам мне дубинкой укольчики делает.
– Бьют типа.
– Да. Ваня Гудок был на обеде? Вот он самый свирепый из тех, кто бывает в ШИЗО. Ты впервый раз был, поэтому тебя он пожалел.
– А как ты это терпишь?
– А что? Ты меня часто в столовой видишь? (Боря помотал головой) Вот. А почему? (Боря пожал плечами) Потому что я сходил в ШИЗО, люлей там получил, блатным всё передал, и хожу по бараку как герой лагеря. Круто же?
А ведь и правда. Боря давно заметил, что несмотря на то, что столовские не особо уважают Варяга, так как он меньше всех работает, в бараке его уважает каждый мужик, как очень важную персону. Он и впрямь ходит по бараку, как супергерой, которого так давно не хватало братве в штрафном изоляторе. В бараке живёт на порядок больше человек, чем работает в столовой, поэтому с их мнением приходилось считаться и никто Варягу особо ничего не предъявлял. А тем временем обязанности его росли.
Поначалу, Варяг лишь ходил в ШИЗО и раздавал баланду. Позже он стал самостоятельно её готовить в отдельном котле. Если Жека ограничивался добавлением тушёнки в баланду из общего котла, то Варяг её разогревал в протвине на плите с добавлением обжарки. Получалось намного вкуснее. Примерно, такие же фокусы он проделывал со сгущёнкой по утрам. Он добавлял в кашу не только сгущёнку, но и сахар, чтоб каша была сладкая присладкая. А уж как он варил по утрам чифир, обзавидовался бы любой чифирмастер.
Когда Варяг работал в столовой лишь первые дни на завоз ходил сначала по-прежнему Жека. Когда он вышел на свободу, стал ходить Гусь. После Гуся стал туда захаживать и Пончик. После побега Кальмара, пришлось это делать самому Варягу. Трижы в день ещё требовалось доставать для всей зоны молоко. Жека по инерции ходил и за молоком, но после его освобождения за молоком стал ходить Шурик. После того, как вышел Шурик, отправлять стали Костика. Но недавно выяснилось, что у Костика нет расконвойки, следовательно, выходить за территорию зоны за молоком, он не может. Вот и эту обязанность перенял у Костика Варяг.
А последней обязанностью, которую Варяг никак не хотел перенимать у Жеки, но всё-таки пришлось, стала нарезка хлеба. Поначалу, его резал Володя. Но ведь и он вышел по УДО, а ему требовалась замена. Резал хлеб Пончик, постоянно намекая, что и это является обязанностью Варяга. И всё-таки его уломал. К новому году, Варяг уже полноценно заменял Жеку по всем обязанностям, которые тот выполнял прежде.
И вот незадача. Перед самым новым годом, подруга Варяга смогла-таки добиться разрешения на длительную свиданку. Ей наконец-то участковый подтвердил, что она является его гражданской женой. А это означало, что Боря возвращается в ШИЗО на пару дней, пока свиданка Варяга не закончится.
Если впервый раз Боря отлучился ненадолго, пропустив раздачу, и на ложках его подменил Иваныч.
