Хотя Ваня знал, что хоть каша и без сгущёнки, но сахар-то туда Боря точно добавляет. Его не было видно и Ваня был доволен. Гудок переставал гудеть!
Наконец настал день суда. Боря оделся по приличнее. И попросил Казака отправить на завтрак в ШИЗО кого-нибудь другого, так как ему самому надо в суд. Суд проходил в колонии, и Боря уже знал, что кабинет для этого дела находится рядом с кабинетом БОР-а. Судилось тогда семь человек. Двое подавали на поправки. Трое на УДО. Один на изменение режима на более мягкий, хотя что может быть мягче колонии-поселение?! Эти шестеро пришли сами в суд. Ещё одного нарушителя должны были привести из ШИЗО. В его отношении рассматривалось дело о перережиме. По графику первым шёл Боря. Когда ему сказали «Заходи», он вошёл. Сам, впервые – не под конвоем.
– Здравствуйте, ваша честь! – поприветствовал Боря судью.
– Осужденный Пахомов, у вас есть что добавить к вашему ходатайству?
– Да, ваша честь! Я по почте получил ещё одну дополнительную справку. О том, что в случае условно-досрочного освобождения я устраиваюсь на работу в «НПО Энергомаш».
– Ага! Гарантия трудоустройства. Передайте, пожалуйста, через сотрудника колонии.
Сотрудником колонии был начальник отряда Михалыч. Он передал бумагу судье. После чего прокурор обратился к нему:
– Вы, как сотрудник колонии, что скажете об осужденном Пахомове?
– Отличный парень. Старательный трудолюбивый. Работает без выходных. Брал на себя двойную нагрузку: кормил одновременно и ШИЗО, и карантин. Вобщем, заслуживает условно-досрочного освобождения.
Прокурор не унимался:
– Осужденный Пахомов, скажите, а как так получилось, что вы пошли именно в «Макдоналдс»? И вообще раскаиваетесь ли вы в содеянном.
– Да. Я раскаиваюсь. Это была глупая шутка. В дальнейшем я ничего подобного повторять не собираюсь.
– А пневматический пистолет?
– Избавлюсь от него.
– У меня всё.
Судья добавила:
– Если никто ничего не хочет добавить, тогда суд удаляется для принятия решения.
Судья удалилась ровно на одну минутку. В принятое заранее решение вставила борину фамилию и распечатала. Вернувшись озвучила:
– Судья Стяжкина, с участием прокурора Балконова, представителем УФСИН Коробейникова, осужденного Пахомова, рассмотрев в открытом заседании ходатайство об условно-досрочном освобождении Пахомова Борислава Григорьевича, установил. Пахомов Борислав Григорьевич осужден приговором Тверским районным судом города Москвы по части первой статьи сто шестьдесят первой УК РФ к двум годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселение. Наказание осужденный отбывает в ФКУ КП№8 города Явас Республики Мордовия. Осужденный Пахомов ходатайство поддержал. Представитель администрации исправительного учреждения Коробейников Александр Михайлович, характеризуя осужденного положительно, ходатайство поддержал. Прокурор ходатайство поддержал. Как видно из материалов дела на момент рассмотрения ходатайства осужденный отбыл две трети срока назначенного наказания. Действующих взысканий (Боря затаил дыхание на этом месте, вспоминая ШИЗО в Самарском ТПУ) не имеет. Имеет три поощрения за примерное поведение и добросовестное отношение к труду и активное участие в воспитательных мероприятиях. На основании изложенного и руководствуясь статьёй 397 УПК РФ постановил. Освободить осужденного Пахомова по приговору Тверского районного суда города Москвы условно-досрочно на десять месяцев. Обязать осужденного на период оставшегося наказания: что в соответствии со статьёй 79 УК РФ суд может постановить об отмене условно-досрочного освобождения в случае злостного нарушения общественного порядка, предусмотренного КоАП РФ. Постановление вступает в законную силу спустя 10 суток со дня его вынесения. Осужденный Пахомов – судья изменила интонацию, обращаясь к Боре. – На воле, постарайтесь оправдать доверие оказанное вам судом.
Боре вручили копию постановления. Он вышел не веря своему счастью. По тому как горели борины глаза, стоящие зеки в коридоре, ожидающие своей очереди, догадались, что на этот раз он выиграл суд. Один из них вышел на балкон и прокричал кому-то внизу:
– Один есть!
И поднял палец вверх. Что означало, хоть у кого-то получилось выиграть суд. Боря пришёл в столовую, там уже стоял готовый обед для ШИЗО, поскольку был уже полдень. Не переодеваясь, он стал собирать столовые приборы для обеда. По привычке позвонил на КП: «Сколько человек в ШИЗО?». Получив ответ, он взял на два комплекта посуды больше.
Инспектировал ШИЗО в этот день Ваня Гудок. Набело осмотрел Борю и стал дожидаться, когда из суда приведут зека-перережимника. Боре он велел наливать, но пока не спешить раздавать.
Отрядник Серёга привёл под конвоем в одиночку зека, которого Боря раньше встречал в колонии от силы раз пять не больше. Он даже не помнил его имени. Но с виду он был мужик. На блатного не похож. Интересно за что ему назначили перережим. Разговор с Ваней был короткий:
– Куда ходил?
– В суд.
– И что в суде?
– Перережим. Через десять дней на общий поеду.
– Принёс запрет?
– Нет, конечно. Откуда?
Ваня тщательно досматривал карманы и рукава. Мужик держал руки разведёнными, чтоб облегчить ему эту задачу. Вдруг Гудок обнаружил под изгибом рукава две сигаретки.
– А это что? Охренел что ли?
И так врезал ему в солнечное сплетение (в душу), что зек, падая зацепил и отрядника Серёгу. Тот еле удержавшись на ногах, принялся придерживать и приведённого из суда нарушителя режима. Сигаретки были изъяты и уже под ваниным конвоем зека направили в хату под крышу.
Раздавая баланду Боря сообщил Ване:
– Я тоже сегодня в суд ходил.
– А у тебя что?
– УДО.
– И что? Отказали?
– Нет. Отпустили.
– Ты не расслабляйся. Найду запрет, УДО отменится. У нас это быстро происходит.
Боря сомневался, но на всякий случай на запреты не соглашался. Мало ли что. При раздаче ужина Ваня сказал, что уходит в отпуск и с Борей уже вряд ли увидится. Ну и хорошо. Скоро он не только Ваню, но и остальных инспекторов больше видеть не будет.
Интересно, как живут люди, которые нигде не работают? Боря поймал себя на мысли, что ходить на работу стало твёрдой его привычкой, с того момента, как он поступил в университет. Он не мог представить себе жизнь без работы. В универе после пар, он шёл отоспаться дома, чтоб вечером пойти в ночной клуб, на смену ди-джея. Из-за этого на парах он выглядел вялым. Но молодость брала своё. В принципе из студентов он был таким не единственный, кто не любил спать по ночам. После универа, когда место работы сменилось на банк, он по-прежнему не понимал, как живут безработные люди. Ему вечно требовалось выйти из дома, чтоб куда-нибудь прийти. То в универ, то в ночной клуб, то на работу.
Даже на зоне пришлось работать. Без выходных. После того, как он выиграл суд по УДО, он имел полное право целых десять дней не ходить на работу, лежать в бараке и ничего не делать. Но не смог этого в силу привычки. В карантине на скорую руку ему нашли замену. Армянин Александр был не настолько расторопный как Боря. Впрочем, именно таким поступил на зону и сам Боря. Так что в Аре он узнавал себя в недалёком прошлом. Ему нужно было показать как резать хлеб и готовить пищу в отдельном котле.
– А носить запреты в ШИЗО тебя блатные и без меня научат. Они это могут. Мой способ, к сожалению, больше не работает. Так что показывать не буду.
Раздавать баланду на подносе Александр научился быстро. У Бори появилось свободное время, чтоб с кем-нибудь поговорить по душам, да очередную книжку почитать. За полтора года с лишним лишения свободы Боря перечитал солидное количество литературы. Можно было целый книжный шкаф открыть. Инспекторами в ШИЗО были в основном Лёха да Валера с Колей. Так что особых проблем перед Сашей не стояло. Саша быстро в столовой получил прозвище Ара, поскольку он был уже, наверное, шестым Александром в столовой, а их надо было как-то различать. Боря вспомнил кольщика с такой же погремушкой в хате девять-восемь в Бутырке. Как давно, оказывается, это было. Как будто в другой жизни.
На завоз Аре ходить не разрешили. Он ещё не обладал расконвойкой, поскольку был новеньким зеком, хоть и прибыл самоходом. На свободе он совершил небольшую кражу, однако, получил за это два года и два месяца. Так что сидеть ему ещё не пересидеть. О борином УДО ему ещё только мечтать. Когда он заехал в колонию, обнаружилось, что он выпил перед поездкой на зону. За что в первый же день получил двое суток ШИЗО. Так что Боря и остальные под крышей его уже знали. Просто никто не думал, что этот новенький будет новым баландёром на смену Боре. Вообщем, чтоб подать на УДО, Аре ещё предстояло снять с себя взыскание, после чего накопить поощрений, только потом подавать, а значит не раньше, чем через полтора года.
В последний день перед выходом на свободу, оставался лишь один вопрос. Надо бы поставить коня в честь освобождения. У Бори скопилась кое-какая наличность, не всё он успел спустить в тюремном магазине. Поэтому возвращаясь с молоком на территорию колонии, он закупил две банки кофе, три пачки чая, две банки сгущёнки. Всё это он вывалил на стол в кабинете завхоза. Самим завхозом в столовой давно уже был Казак. А варить чифир поручили Серёге, которым Боря когда-то работал на мойке, а теперь он стал напарником Казака в варочном цехе. Тоже мог теперь считать себя поваром. Во всяком случае по чифиру он был главным мастером.
Среди тех, кого Боря предполагал на распитие коня на освобождение, были все столовские, банщик, пара строителей, которые меняли плитку в варочном цехе, несколько шнырей, которые носили готовящуюся в отдельном протвине еду блатным из столовой. Приготовление чифира для коня было в самом разгаре, осталось только предупредить нестоловских, чтоб пришли вечером после ужина.
И в баню зашёл пригласить банщика на коня, и строителей, которые в этот день были заняты церковью, но обещали заглянуть в столовую вечерком. И даже тех самых шнырей, которые сейчас отдыхали и ничего не делали для блатных. Самих блатных Боря предпочёл не звать. Если среди них и были люди, с которыми он мог чифернуть, то они остались либо на централах в пересылках, либо уже вышли на свободу. Здесь же, в колонии-поселение, Боря относился к положенцам предвзято, с позиции шизовского баландёра, который от них уже натерпелся.
На раздачу в этот раз Боря даже не пошёл. Предпочёл отдохнуть, а все обязанности скинул на новенького Ару. Ара справился блестяще. Он же встретился и с Киялбеком, который ему регулярно промывал мозги. Боря был не в курсе заносить ли он запреты, его мысли летали в другом направлении.
Вечером, конь был готов. Из мойки взяли несколько кругалей. И начали распивать. Наливали в кружку сами себе из кастрюльки отдельно. Боря толкнул речь:
– Я благодарю всех собравшихся здесь. Жаль не все. Кто-то вышел на свободу раньше меня, поэтому их здесь нет. Я рад, что вас теперь знаю, ребят. Надеюсь мы ещё встретимся на воле. Давайте разопьём этот конь, в честь моего завтрашнего освобождения. Я десять месяцев здесь оставил.
Пили коня долго. Общались, смеялись, травили анекдоты. Первыми ретировались два шныря. Как ужин для блатных был готов, так они и удалились. Серёга и Казак совмещали распитие коня с готовкой пищи и то и дело отлучались из кабинета. Последним прямо из кастрюли остатки коня налил себе Боря и выпил его почти залпом. Отнёс содержимое на мойку и направился в барак, по привычке освещая путь себе зажигалкой.
Боря шёл в барак и думал выспаться перед освобождением. Ага! Наивный. Вот, представьте себе, Вы отсидели в тюрьме один год и семь месяцев, и завтра Вам выходить на свободу, Вы уснёте от таких новостей? Как бы не так! Вот и Боря лёг на шконку, а сон не идёт. Полежал пару часов, да слез к расходчикам поговорить немного. К нему подошли несколько мужиков, которые побывали в ШИЗО и Боря их там прекрасно помнил. Он испугался, думая, что сейчас опять начнутся неприятные разговоры о том, какой он плохой баландёр, ничего хорошего для них не делал. Но они его немного пожурили и пожелали счастливого освобождения. Боря даже не в затяг курнул одну сигаретку, чтоб снять напряжение. Но оно не снималось. Плюс ещё этот конь виноват. Кругалей восемь выпил Боря коня перед сном. Так что до утра, скорее всего, прободрствует. Хотел пойти посмотреть на игру, да сегодня не играли. Поэтому расход сняли в три часа ночи, а Боря всё ещё не спал.
Уже пришёл Серёга, чья шконка находилась под бориной. Уже он отоспался и снова ушёл на работу. А Боря всё бодствует. Видимо, не зря отец назвал его Бодрослав. Только теперь он Боря, и его явно одолела бессонница, не спросив разрешения.
Часов ближе к семи Боря отрубился. Но ненадолго. Буквально через час он проснулся для важного тюремного ритуала. Каждый зек, в день освобождения, идёт по зоне в сторону нарядки, чтобы сдать матрас. Окружающие, видя такого зека, понимают, что он выходит на волю и чуть ли не аплодисментами провожают его до бани. Слышатся крики «Ура!», «Наконец-то!», и в глазах кричащих прослеживается белая зависть. Именно сейчас для Бори был важен этот ритуал. После бани, он зашёл в нарядку, однако, Шмаров, который его оформлял уже давно на свободе, а сидит там симпатичная молодая казашка Карина, и к ней обратился Боря, чтоб оформить сдачу матраса. В ответ Карина попросила написать заявление на увольнение из столовой и сдать тюремное удостоверение. Боря даже забыл, что оно у него есть и нашёл его достаточно ветхим из кармана куртки.
– Что же вы, Пахомов, так небрежно относитесь к документам. Это ваш тюремный паспорт, надо бы поласковее с ним.
– Если честно, я даже забыл, что он у меня есть.
– Волчий билет, хотя бы, не забудьте, когда будете освобождаться. Счастливого пути. Ждите приказа прибыть на КП.
Боря удалился в барак. Лёг на серёгину шконку (на своей-то матраса уже не было) и принялся ждать. Он думал, что пока ждёт, может удастся поспать.
Спал урывками. Видел бегающих по бараку кошек, брал к себе. Удавалось вырубиться на полчаса. Потом снова просыпался. Ближе к обеду пробили расход. Пришёл Михалыч. В секции не заглядывал. Поэтому те, кто лежал со своего места не подорвались. Михалыч проследовал в свой кабинет. После этого пришёл дневальный и спросил Пахомова:
– К Михалычу.
Боря поднялся со шконки и заглянул к нему в кабинет.
– Присаживайся, Боря. Я только сегодня узнал. Ты оказывается из Москвы? Ви-ай-пи гость нашей колонии.
– Ну да из Москвы. Вам же сказали, что я «Мак» ограбил.
– Так в Саранске тоже есть Макдоналдс. Я думал, ты в Саранске гробанул.
– А мне говорили, что в Саранске Морддональдс?
– Есть такой. Только это другая контора. Макдоналдс – международный, американский. А Морддоналдс – наш, мордвинский. Но это лирика. Ты лучше расскажи, как там в Москве? Лучше, чем у нас в Мордовии?
– А я почём знаю? Я в Мордовии только сидел, на воле не видел, как там всё устроено.
– Метро же у вас есть?
– Есть.
– А у нас нет. Значит вам удобнее живётся. Можно машину не покупать. Здесь вот нельзя без машины. Я не знаю, сколько бы до Явас я из Торбеева добирался, если б не машина.
– А Вы не местный разве?
– Смотря что ты имеешь ввиду. Если регион, то да – я местный, из Мордовии. А ежели город, то нет, я из города Торбеево. Не волнуйся, это рядом. Может быть сегодня проезжать его будешь.
Наконец настал день суда. Боря оделся по приличнее. И попросил Казака отправить на завтрак в ШИЗО кого-нибудь другого, так как ему самому надо в суд. Суд проходил в колонии, и Боря уже знал, что кабинет для этого дела находится рядом с кабинетом БОР-а. Судилось тогда семь человек. Двое подавали на поправки. Трое на УДО. Один на изменение режима на более мягкий, хотя что может быть мягче колонии-поселение?! Эти шестеро пришли сами в суд. Ещё одного нарушителя должны были привести из ШИЗО. В его отношении рассматривалось дело о перережиме. По графику первым шёл Боря. Когда ему сказали «Заходи», он вошёл. Сам, впервые – не под конвоем.
– Здравствуйте, ваша честь! – поприветствовал Боря судью.
– Осужденный Пахомов, у вас есть что добавить к вашему ходатайству?
– Да, ваша честь! Я по почте получил ещё одну дополнительную справку. О том, что в случае условно-досрочного освобождения я устраиваюсь на работу в «НПО Энергомаш».
– Ага! Гарантия трудоустройства. Передайте, пожалуйста, через сотрудника колонии.
Сотрудником колонии был начальник отряда Михалыч. Он передал бумагу судье. После чего прокурор обратился к нему:
– Вы, как сотрудник колонии, что скажете об осужденном Пахомове?
– Отличный парень. Старательный трудолюбивый. Работает без выходных. Брал на себя двойную нагрузку: кормил одновременно и ШИЗО, и карантин. Вобщем, заслуживает условно-досрочного освобождения.
Прокурор не унимался:
– Осужденный Пахомов, скажите, а как так получилось, что вы пошли именно в «Макдоналдс»? И вообще раскаиваетесь ли вы в содеянном.
– Да. Я раскаиваюсь. Это была глупая шутка. В дальнейшем я ничего подобного повторять не собираюсь.
– А пневматический пистолет?
– Избавлюсь от него.
– У меня всё.
Судья добавила:
– Если никто ничего не хочет добавить, тогда суд удаляется для принятия решения.
Судья удалилась ровно на одну минутку. В принятое заранее решение вставила борину фамилию и распечатала. Вернувшись озвучила:
– Судья Стяжкина, с участием прокурора Балконова, представителем УФСИН Коробейникова, осужденного Пахомова, рассмотрев в открытом заседании ходатайство об условно-досрочном освобождении Пахомова Борислава Григорьевича, установил. Пахомов Борислав Григорьевич осужден приговором Тверским районным судом города Москвы по части первой статьи сто шестьдесят первой УК РФ к двум годам и шести месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии-поселение. Наказание осужденный отбывает в ФКУ КП№8 города Явас Республики Мордовия. Осужденный Пахомов ходатайство поддержал. Представитель администрации исправительного учреждения Коробейников Александр Михайлович, характеризуя осужденного положительно, ходатайство поддержал. Прокурор ходатайство поддержал. Как видно из материалов дела на момент рассмотрения ходатайства осужденный отбыл две трети срока назначенного наказания. Действующих взысканий (Боря затаил дыхание на этом месте, вспоминая ШИЗО в Самарском ТПУ) не имеет. Имеет три поощрения за примерное поведение и добросовестное отношение к труду и активное участие в воспитательных мероприятиях. На основании изложенного и руководствуясь статьёй 397 УПК РФ постановил. Освободить осужденного Пахомова по приговору Тверского районного суда города Москвы условно-досрочно на десять месяцев. Обязать осужденного на период оставшегося наказания: что в соответствии со статьёй 79 УК РФ суд может постановить об отмене условно-досрочного освобождения в случае злостного нарушения общественного порядка, предусмотренного КоАП РФ. Постановление вступает в законную силу спустя 10 суток со дня его вынесения. Осужденный Пахомов – судья изменила интонацию, обращаясь к Боре. – На воле, постарайтесь оправдать доверие оказанное вам судом.
Боре вручили копию постановления. Он вышел не веря своему счастью. По тому как горели борины глаза, стоящие зеки в коридоре, ожидающие своей очереди, догадались, что на этот раз он выиграл суд. Один из них вышел на балкон и прокричал кому-то внизу:
– Один есть!
И поднял палец вверх. Что означало, хоть у кого-то получилось выиграть суд. Боря пришёл в столовую, там уже стоял готовый обед для ШИЗО, поскольку был уже полдень. Не переодеваясь, он стал собирать столовые приборы для обеда. По привычке позвонил на КП: «Сколько человек в ШИЗО?». Получив ответ, он взял на два комплекта посуды больше.
Инспектировал ШИЗО в этот день Ваня Гудок. Набело осмотрел Борю и стал дожидаться, когда из суда приведут зека-перережимника. Боре он велел наливать, но пока не спешить раздавать.
Отрядник Серёга привёл под конвоем в одиночку зека, которого Боря раньше встречал в колонии от силы раз пять не больше. Он даже не помнил его имени. Но с виду он был мужик. На блатного не похож. Интересно за что ему назначили перережим. Разговор с Ваней был короткий:
– Куда ходил?
– В суд.
– И что в суде?
– Перережим. Через десять дней на общий поеду.
– Принёс запрет?
– Нет, конечно. Откуда?
Ваня тщательно досматривал карманы и рукава. Мужик держал руки разведёнными, чтоб облегчить ему эту задачу. Вдруг Гудок обнаружил под изгибом рукава две сигаретки.
– А это что? Охренел что ли?
И так врезал ему в солнечное сплетение (в душу), что зек, падая зацепил и отрядника Серёгу. Тот еле удержавшись на ногах, принялся придерживать и приведённого из суда нарушителя режима. Сигаретки были изъяты и уже под ваниным конвоем зека направили в хату под крышу.
Раздавая баланду Боря сообщил Ване:
– Я тоже сегодня в суд ходил.
– А у тебя что?
– УДО.
– И что? Отказали?
– Нет. Отпустили.
– Ты не расслабляйся. Найду запрет, УДО отменится. У нас это быстро происходит.
Боря сомневался, но на всякий случай на запреты не соглашался. Мало ли что. При раздаче ужина Ваня сказал, что уходит в отпуск и с Борей уже вряд ли увидится. Ну и хорошо. Скоро он не только Ваню, но и остальных инспекторов больше видеть не будет.
Глава 10. Освобождение.
Интересно, как живут люди, которые нигде не работают? Боря поймал себя на мысли, что ходить на работу стало твёрдой его привычкой, с того момента, как он поступил в университет. Он не мог представить себе жизнь без работы. В универе после пар, он шёл отоспаться дома, чтоб вечером пойти в ночной клуб, на смену ди-джея. Из-за этого на парах он выглядел вялым. Но молодость брала своё. В принципе из студентов он был таким не единственный, кто не любил спать по ночам. После универа, когда место работы сменилось на банк, он по-прежнему не понимал, как живут безработные люди. Ему вечно требовалось выйти из дома, чтоб куда-нибудь прийти. То в универ, то в ночной клуб, то на работу.
Даже на зоне пришлось работать. Без выходных. После того, как он выиграл суд по УДО, он имел полное право целых десять дней не ходить на работу, лежать в бараке и ничего не делать. Но не смог этого в силу привычки. В карантине на скорую руку ему нашли замену. Армянин Александр был не настолько расторопный как Боря. Впрочем, именно таким поступил на зону и сам Боря. Так что в Аре он узнавал себя в недалёком прошлом. Ему нужно было показать как резать хлеб и готовить пищу в отдельном котле.
– А носить запреты в ШИЗО тебя блатные и без меня научат. Они это могут. Мой способ, к сожалению, больше не работает. Так что показывать не буду.
Раздавать баланду на подносе Александр научился быстро. У Бори появилось свободное время, чтоб с кем-нибудь поговорить по душам, да очередную книжку почитать. За полтора года с лишним лишения свободы Боря перечитал солидное количество литературы. Можно было целый книжный шкаф открыть. Инспекторами в ШИЗО были в основном Лёха да Валера с Колей. Так что особых проблем перед Сашей не стояло. Саша быстро в столовой получил прозвище Ара, поскольку он был уже, наверное, шестым Александром в столовой, а их надо было как-то различать. Боря вспомнил кольщика с такой же погремушкой в хате девять-восемь в Бутырке. Как давно, оказывается, это было. Как будто в другой жизни.
На завоз Аре ходить не разрешили. Он ещё не обладал расконвойкой, поскольку был новеньким зеком, хоть и прибыл самоходом. На свободе он совершил небольшую кражу, однако, получил за это два года и два месяца. Так что сидеть ему ещё не пересидеть. О борином УДО ему ещё только мечтать. Когда он заехал в колонию, обнаружилось, что он выпил перед поездкой на зону. За что в первый же день получил двое суток ШИЗО. Так что Боря и остальные под крышей его уже знали. Просто никто не думал, что этот новенький будет новым баландёром на смену Боре. Вообщем, чтоб подать на УДО, Аре ещё предстояло снять с себя взыскание, после чего накопить поощрений, только потом подавать, а значит не раньше, чем через полтора года.
В последний день перед выходом на свободу, оставался лишь один вопрос. Надо бы поставить коня в честь освобождения. У Бори скопилась кое-какая наличность, не всё он успел спустить в тюремном магазине. Поэтому возвращаясь с молоком на территорию колонии, он закупил две банки кофе, три пачки чая, две банки сгущёнки. Всё это он вывалил на стол в кабинете завхоза. Самим завхозом в столовой давно уже был Казак. А варить чифир поручили Серёге, которым Боря когда-то работал на мойке, а теперь он стал напарником Казака в варочном цехе. Тоже мог теперь считать себя поваром. Во всяком случае по чифиру он был главным мастером.
Среди тех, кого Боря предполагал на распитие коня на освобождение, были все столовские, банщик, пара строителей, которые меняли плитку в варочном цехе, несколько шнырей, которые носили готовящуюся в отдельном протвине еду блатным из столовой. Приготовление чифира для коня было в самом разгаре, осталось только предупредить нестоловских, чтоб пришли вечером после ужина.
И в баню зашёл пригласить банщика на коня, и строителей, которые в этот день были заняты церковью, но обещали заглянуть в столовую вечерком. И даже тех самых шнырей, которые сейчас отдыхали и ничего не делали для блатных. Самих блатных Боря предпочёл не звать. Если среди них и были люди, с которыми он мог чифернуть, то они остались либо на централах в пересылках, либо уже вышли на свободу. Здесь же, в колонии-поселение, Боря относился к положенцам предвзято, с позиции шизовского баландёра, который от них уже натерпелся.
На раздачу в этот раз Боря даже не пошёл. Предпочёл отдохнуть, а все обязанности скинул на новенького Ару. Ара справился блестяще. Он же встретился и с Киялбеком, который ему регулярно промывал мозги. Боря был не в курсе заносить ли он запреты, его мысли летали в другом направлении.
Вечером, конь был готов. Из мойки взяли несколько кругалей. И начали распивать. Наливали в кружку сами себе из кастрюльки отдельно. Боря толкнул речь:
– Я благодарю всех собравшихся здесь. Жаль не все. Кто-то вышел на свободу раньше меня, поэтому их здесь нет. Я рад, что вас теперь знаю, ребят. Надеюсь мы ещё встретимся на воле. Давайте разопьём этот конь, в честь моего завтрашнего освобождения. Я десять месяцев здесь оставил.
Пили коня долго. Общались, смеялись, травили анекдоты. Первыми ретировались два шныря. Как ужин для блатных был готов, так они и удалились. Серёга и Казак совмещали распитие коня с готовкой пищи и то и дело отлучались из кабинета. Последним прямо из кастрюли остатки коня налил себе Боря и выпил его почти залпом. Отнёс содержимое на мойку и направился в барак, по привычке освещая путь себе зажигалкой.
Боря шёл в барак и думал выспаться перед освобождением. Ага! Наивный. Вот, представьте себе, Вы отсидели в тюрьме один год и семь месяцев, и завтра Вам выходить на свободу, Вы уснёте от таких новостей? Как бы не так! Вот и Боря лёг на шконку, а сон не идёт. Полежал пару часов, да слез к расходчикам поговорить немного. К нему подошли несколько мужиков, которые побывали в ШИЗО и Боря их там прекрасно помнил. Он испугался, думая, что сейчас опять начнутся неприятные разговоры о том, какой он плохой баландёр, ничего хорошего для них не делал. Но они его немного пожурили и пожелали счастливого освобождения. Боря даже не в затяг курнул одну сигаретку, чтоб снять напряжение. Но оно не снималось. Плюс ещё этот конь виноват. Кругалей восемь выпил Боря коня перед сном. Так что до утра, скорее всего, прободрствует. Хотел пойти посмотреть на игру, да сегодня не играли. Поэтому расход сняли в три часа ночи, а Боря всё ещё не спал.
Уже пришёл Серёга, чья шконка находилась под бориной. Уже он отоспался и снова ушёл на работу. А Боря всё бодствует. Видимо, не зря отец назвал его Бодрослав. Только теперь он Боря, и его явно одолела бессонница, не спросив разрешения.
Часов ближе к семи Боря отрубился. Но ненадолго. Буквально через час он проснулся для важного тюремного ритуала. Каждый зек, в день освобождения, идёт по зоне в сторону нарядки, чтобы сдать матрас. Окружающие, видя такого зека, понимают, что он выходит на волю и чуть ли не аплодисментами провожают его до бани. Слышатся крики «Ура!», «Наконец-то!», и в глазах кричащих прослеживается белая зависть. Именно сейчас для Бори был важен этот ритуал. После бани, он зашёл в нарядку, однако, Шмаров, который его оформлял уже давно на свободе, а сидит там симпатичная молодая казашка Карина, и к ней обратился Боря, чтоб оформить сдачу матраса. В ответ Карина попросила написать заявление на увольнение из столовой и сдать тюремное удостоверение. Боря даже забыл, что оно у него есть и нашёл его достаточно ветхим из кармана куртки.
– Что же вы, Пахомов, так небрежно относитесь к документам. Это ваш тюремный паспорт, надо бы поласковее с ним.
– Если честно, я даже забыл, что он у меня есть.
– Волчий билет, хотя бы, не забудьте, когда будете освобождаться. Счастливого пути. Ждите приказа прибыть на КП.
Боря удалился в барак. Лёг на серёгину шконку (на своей-то матраса уже не было) и принялся ждать. Он думал, что пока ждёт, может удастся поспать.
Спал урывками. Видел бегающих по бараку кошек, брал к себе. Удавалось вырубиться на полчаса. Потом снова просыпался. Ближе к обеду пробили расход. Пришёл Михалыч. В секции не заглядывал. Поэтому те, кто лежал со своего места не подорвались. Михалыч проследовал в свой кабинет. После этого пришёл дневальный и спросил Пахомова:
– К Михалычу.
Боря поднялся со шконки и заглянул к нему в кабинет.
– Присаживайся, Боря. Я только сегодня узнал. Ты оказывается из Москвы? Ви-ай-пи гость нашей колонии.
– Ну да из Москвы. Вам же сказали, что я «Мак» ограбил.
– Так в Саранске тоже есть Макдоналдс. Я думал, ты в Саранске гробанул.
– А мне говорили, что в Саранске Морддональдс?
– Есть такой. Только это другая контора. Макдоналдс – международный, американский. А Морддоналдс – наш, мордвинский. Но это лирика. Ты лучше расскажи, как там в Москве? Лучше, чем у нас в Мордовии?
– А я почём знаю? Я в Мордовии только сидел, на воле не видел, как там всё устроено.
– Метро же у вас есть?
– Есть.
– А у нас нет. Значит вам удобнее живётся. Можно машину не покупать. Здесь вот нельзя без машины. Я не знаю, сколько бы до Явас я из Торбеева добирался, если б не машина.
– А Вы не местный разве?
– Смотря что ты имеешь ввиду. Если регион, то да – я местный, из Мордовии. А ежели город, то нет, я из города Торбеево. Не волнуйся, это рядом. Может быть сегодня проезжать его будешь.
