– Понятно. Подозреваемый, а вы что скажете?
– Ваша Честь, – начал Боря, ещё не привыкший общаться с судом. – Я пришёл в тот "Макдоналдс", когда ограбление уже состоялось, мне просто друг передал деньги, откуда он их взял, я не знаю, а пистолет у меня во время задержания был, но без обоймы.
– Хорошо. Что вы просите у суда?
– Ваша честь, я прошу не удовлетворять ходатайство следователя.
– Ваша честь, – начал адвокат. – Мы просим вас отпустить подозреваемого на подписку о невыезде и надлежащем поведении. А если это невозможно сделать, то мы можем предложить залог в пятьсот тысяч рублей. Вносителем залога будет мать подозреваемого, которая находится здесь в зале суда.
Боря взглянул на мать. Хотелось сказать ей: "Не надо пятьсот тысяч. Я сам, дурак, пошёл на дело. Лучше посижу, чем ты заплатишь". Но он помнил, что контакт с ней запрещён. Тем более, его мать не является участником судебного заседания, поэтому ей разрешено присутствовать в качестве зрителя. Это правило, Боря знал из какой-то популярной передачи на Первом канале.
– Всё понятно, – отрезал судья, и добавил: – суд удаляется для принятия решения!
– Прошу всех встать! – раздался голос пристава.
Судья удалился, и дверь в зал распахнулась. В зал вошли двое: массивный паренёк с видеокамерой, и молоденькая девушка с микрофоном. Они подошли к Боре и начали с ним общаться:
– Добрый день! Меня зовут Наталья, я журналист компании "РИА-Новости". Разрешите задать Вам несколько вопросов?
– Это что? Меня по телику покажут.
– Если купят сюжет, то да – покажут.
– Валяйте тогда. – согласился Боря.
– И так, вы ограбили "Макдоналдс". Скажите каковы были мотивы вашего преступления?
– Я не совершал ограбление. Его совершил мой друг, я просто приехал – он мне был должен деньги, – вот я и пришёл забрать их.
– А почему тогда вас обвиняют?
– Потому что меня поймали, когда я выходил из "Макдоналдса".
– Понятно. Может, ещё что-нибудь добавите?
– Нет. У меня всё. Хотите, адвоката моего опросите.
– Нет, спасибо. Адвокат нам неинтересен.
"РИА-Новости" удалились. Следователь продолжал перебирать какие-то бумажки. Адвокат делал пометки в блокноте. В это время раздался голос судебного пристава:
– Прошу всех встать!
Далее заговорил судья:
– Оглашается решение суда по ходатайству следователя Петренко Алексея Сергеевича об избрании подозреваемому Пахомову Борису Григорьевичу меры пресечения в виде содержания под стражей. В ходе судебного заседания, суд определил причастность подозреваемого к совершению преступления, предусмотренного частью первой статьёй сто шестьдесят первой уголовного кодекса Российской Федерации, что относится к категории преступлений средней тяжести. В виду общественной опасности совершённого подозреваемым преступления, и того, что находясь на свободе подозреваемый может скрыться от органов следствия или угрожать потерпевшему и свидетелям, суд постановил избрать Пахомову Борису Григорьевичу меру пресечения в виде содержания под стражей сроком на два месяца. Решение суда может быть обжаловано в кассационном порядке в течение десяти рабочих дней. Подозреваемый, вам понятно решение суда?
– Да, ваша честь!
– Заседание объявляю закрытым.
– Боря, – начал адвокат. – Насчёт кассационного не переживай, мы подадим жалобу, ты сам хочешь участвовать в апелляции?
– Да. – согласился Боря.
– Тогда я укажу, чтоб ты принимал участие. Может быть, к этому времени удастся увеличить сумму залога.
Боря находился ещё какое-то время в зале суда. Уже покинул помещение следователь. Собрался на выход адвокат. Как раз перед тем, как Виктор Фёдорович собрался накинуть пальто на себя, подошёл судебный секретарь, и вручил Боре копию постановления суда. Теперь бумаг при Боре стало больше. Точно такую же копию секретарь выдал и адвокату. После чего тот попрощался с Борей.
Затем открылась клеть, на Борю надели два комплекта наручников, как и ранее. Боря уже стал привыкать к тому, что его руки периодически сковываются, и запястья уже не зудели. Его повели вниз по коридору, к выходу, где всё ещё стояла та же самая машина. В клети, в которой он приехал, ничего не изменилось. С него сняли абсолютно все наручники, и закрыли за ним "стакан".
– Ну что? – спросил конвойный, который дожидался его в машине.
– Да, следак мне не поверил.
– Да, бывает. Работа у них такая – не верить. Вот посмотри на меня. И скажи, как на духу, грабил ты "Мак" или нет?
Боря отвёл зрачки в левую сторону, а затем вернул их на место. И глядя прямо в глаза конвойного сказал:
– Нет, не грабил.
– Вот поэтому тебе следователь и не верит. Понимаешь, человеческий мозг, разделён на два полушария. Левое и правое. Левое полушарие – креативное, помогает придумывать, сочинять, фантазировать. А правое – рациональное, помогает вычислять, вспоминать, анализировать. Когда человеку задаёшь вопрос, он всегда отводит глаза. Только если он отводит их, обращаясь к левому полушарию, значит, он ответ придумывает, а если отводит их, обращаясь к правому полушарию, значит – вспоминает правильный ответ. Этому учат в школе милиции, и все менты используют этот приём. Даже полицейские при переквалификации, по этому приёму обязаны работать. Я б тебе советовал во всём сознаться, и идти в суд особым порядком. Сколько максимум по твоей статье?
– Четыре года.
– Вот умножай четыре года на две трети. Если всё признать, то больше чем два года восемь месяцев дать не смогут. Решай.
– А что значит "преступление средней тяжести"? – Решил перевести тему для разговора Боря, ему почему-то начало нравиться общаться с конвоем.
– Открой уголовный кодекс, раздел "категории преступления". Лично я не помню.
Машина поехала, а Боря принялся читать, хотя при такой тряске, которая бывает в "стакане" в милицейской газели, это было не очень удобно. Но Боря ехал уже не в первый раз в такой машине, поэтому к чтению в таких условиях уже начал приноравливаться.
"Хожу туда-сюда, подошву протираю. Вдыхаю кислород тюремного двора." Эти слова раздавались из кабины водителя. Интересно, подумал Боря, почему сотрудники полиции слушают блатные песни, в которых их оскорбляют? К примеру "Хоп, мусорок, не шей мне срок". В советские времена оскорбительным считалось слово "мент", а после того, как их стали звать процитированным выше непотребным словом, так "мент" стало для них нормальное прозвище. Теперь полицейские сами себя ментами называют. И шансон они любят. Вот сейчас, например, везут арестованного Борю в тюрьму, и слушают "Бутырская тюрьма. Жизнь не кончается. Тюрьма стоит, столица спит, земля вращается." Впрочем, Бориславу понравилось разговаривать с полицейскими, и он решил сократить затянувшуюся паузу:
– А мы туда же едем, в ИВС?
– Нет, конечно, – ответил конвойный, который, видимо, не прочь был тоже побеседовать с задержанным. – Мы едем в следственный изолятор. СИЗО сокращённо.
– А разве они всё ещё так называются?
– А как иначе? Как в советские времена СИЗО были, так и сейчас СИЗО. Другого названия не придумали. Там ты проведёшь два месяца, а может и больше. – Сделав паузу, он счёл нужным добавить: – Сразу тебе скажу, чтоб ты не надеялся скоро выйти, что скорей всего ты под замком проведёшь много времени, как минимум полгода. Обычно в таких делах, как у тебя, люди не скоро домой возвращаются.
Машина остановилась, полицейский схватился за наручники. Но выводить Борю никто не спешил, из КПП вышел человек в синем камуфляже без нашивок. Водитель газели дал какие-то бумаги этому человеку, и тот удалился. После чего ворота открылись, и машина поехала, чтобы сразу остановиться. За ней закрылись одни ворота, и тут же открылись другие, машина проехала ещё немного, и остановилась у дверей. Открылась клеть, на Борю одели всего один комплект наручников, и со словами "Давай, Боря!" вывели на улицу.
Здесь он увидел огромное четырёхэтажное здание из тёмно-бордового кирпича. Вход в это здание осуществлялся через высокие, с два Бориных роста, деревянные тяжёлые двери. По обратную сторону от машины возвышался белый бетонный забор, с колючей проволокой на конце. За забором виднелся ещё один металлический забор, тоже с колючей проволокой. "И как отсюда сбегают, подкопы, что ли роют" – подумал Боря.
Перед ним открылись двери, его завели в огромный подъезд, в котором было окно, за ним находились сотрудники учреждения. Полицейские подвели Борю к окну, и оттуда раздался голос:
– Докладывай.
– Что, простите? – Недоумённо переспросил Боря.
– Ты с воли, что ли приехал? – Переспросил сотрудник в окне.
– Нет, с ИВС.
– А что вас на ИВС доклад не учат делать? Так, ребята, снимайте с него "браслеты", и научите делать доклад.
Полицейские, которые привезли Борю, видимо, находились уже не в первый раз в такой ситуации. Один из них, который был с Борей в салоне газели, снимая наручники, проговорил:
– Доклад нужно делать так. "Подследственный Пахомов, статья такая-то, часть такая-то". Приехал из суда, избрали меру пресечения "содержание под стражей".
Боря подошёл к окну повторно, и попробовал сделать доклад:
– Подследственный Пахомов, статья сто шестьдесят первая часть первая…
Сотрудник прервал его доклад, фразой:
– Откуда прибыл?
– Из суда.
– Что постановил суд?
– Два месяца содержания под стражей.
– На два месяца к нам приехал? Хорошо, через полгода уйдёшь, теперь здесь твой дом. Вынь руки из карманов!! – Боря испугался резкой смены интонации сотрудника, и встал в позу "руки по швам". – Ты знаешь где ты находишься? Ты на тюрьму заехал.
Боре всегда казалось, что правильно говорить "в тюрьму", но поправлять сотрудника он не осмелился. А тот, в свою очередь, продолжил:
– Да, Боря. Ты на тюрьме. Привыкай к новой жизни, и научись правильно держать руки. Заводите его!
Сотрудники тюрьмы открыли перед ним ворота, и Боря вошёл в просторный коридор. Боря огляделся вокруг и заметил, что каждый из коридоров тюрьмы разделены между собой железными клетями, и сотрудники их открывают одним и тем же ключом. Пройдя одну из таких, Борислав увидел агитационный плакат «Вежливость порождает и вызывает вежливость». Далее он попал в комнату для досмотра. Пожилая женщина лет шестидесяти, спросила у него:
– Как фамилия?
– Пахомов, – Машинально ответил Боря.
– Давно сидишь?
– Чего? – не понял вопроса Боря.
– Его только что закрыли, – выручил Борю один из сотрудников СИЗО.
– Хорошо, – Продолжила женщина, хотя чего хорошего Боря не понимал. – Клади сумку вот сюда на досмотр.
Боря положил свой пакет на конвейер, который тут же зашевелился. Его вещи поехали в камеру, где подверглись сканированному досмотру. В это время самого Борю уже досматривали с помощью металлодетектора. Потом ему сказали: "Сними штаны и трусы по колено". Боря подчинился. Его попросили повернуться задом к досматривающему и раздвинуть ягодицы. Убедившись, что ничего не спрятано в анальном отверстии, Боре разрешили одеться. После этого его повели в другую комнату. Там уже ожидал другой человек, не в военном синем камуфляже, а в чёрной робе с белым бумажным значком, на котором значилось "Иванов Сергей Петрович, отряд №1".
– Чего ты так стоишь? – Воскликнул он, увидев Борю.
– Что не так в моей позе?
– Ты меня что, зарезать хочешь? – Не унимался тот, что в чёрной робе, – У тебя что, заточка в кармане что ли?
– Нет, ничего.
– Тогда стой нормально, чтоб у меня подозрений не было насчёт тебя.
Боря так и не понял, что от него хотят все сотрудники тюрьмы, но руки в карманах на всякий случай больше не держал. Работник же продолжил:
– Присаживайся на стул, правую руку положи на стол ладонью вверх.
Боря выполнил все его указания, а тот в свою очередь взял с помощью шприца у него кровь из вены. Потом Боре велели подняться, и всё тот же работник, велел ему раздеваться по пояс. Потом он повёл его к огромной машине, где попросил приложиться грудью к какой-то железяке.
– Вдохнуть! Не дышать! – Повелел работник.
Услышав знакомые слова, Боря догадался: "Флюорография, наверное". Потом ему разрешили одеться, и двое в синих камуфляжах повели его в следующую комнату. По дороге один из них объяснил Боре:
– Любые передвижения по тюрьме нужно осуществлять, держа руки за спиной. Чтобы мы были уверены, что ты не буйный, и не собираешься нас атаковать. В противном случае наручники оденем.
– Простите, я не знал.
Боря закинул руки за спину, сложил их одна в другую, и в такой позе пошёл вслед за двумя сотрудниками. Там перед ним открылась ещё одна комната, в которой Боре предложили сесть. Здесь другой человек в чёрной робе что-то мазал на столе. Он попросил у Бори сначала одну руку, которую всю измазал чёрными чернилами, и начал прикладывать к бумаге. Всего процедура снятия отпечатков пальцев, кистей рук и ладоней заняла около 15 минут, после чего ему выдали хозяйственное мыло и предложили отмыть руки. "А вот друг мне рассказывал, что в милиции сканируют отпечатки пальцев на компьютер" – вспомнил Боря рассказ одного из однокашников. Ему велели подняться, он сложил руки за спиной, и стал ожидать распоряжение сотрудников куда ему теперь двигаться.
– Так-то лучше, – Похвалил конвойный новоявленного арестанта, за правильную позу принятую при хождении. – Запомни, мы – не менты, не полицейские. Мы не будем на тебя надевать наручники почём зря. Мы УФСИНовцы, учреждение Федеральной Службы Исполнения Наказаний. Мы даже к министерству внутренних дел не относимся, наше учреждение подконтрольно Минюсту. Вот как зайдёшь в хату, так будет всё равно где у тебя руки, а пока ходишь под конвоем по продолу, держи руки за спиной.
– По чему?
– По продолу. Ты в тюрьме, здесь нет коридоров здесь продолы, разделённые локалками.
– Чем разделены? – Он такого количества незнакомых слов, у Бори начал "кипеть мозг".
– Ну видишь прутья железные, которые мы ключом сводим универсальным открываем? Зеки их, почему-то, "локалками" называют. А мы не против.
Он открыл камеру ("хату"), и пригласил Боре следовать в неё. Боря вошёл внутрь, оглядел присутствующих, и молча прошёл в глубь, присев на лавочку. Прежде чем сотрудник тюрьмы успел закрыть дверь в камеру, один из арестантов, обратился к уфсиновцу:
– Погоди, старшой, не запирай тормоза. Когда нас в хату поведут? Я уже с утра на этой сборке торчу!
– Не ко мне вопрос. Единственное, что могу гарантировать, что к ночи вас всех точно распределят по хатам.
Дверь ("Тормоза") закрылась с сильным грохотом. В камере находилось примерно человек десять-пятнадцать. По лицу многих можно было догадаться, кто сидит в первый раз, а кто уже опытный зек. Тот арестант, который приставал к старшому, обратился теперь к вновь прибывшему:
– Вась, ты за собой ничего не чувствуешь?
Боря не понял не только вопроса, но и того, что обратились именно к нему. Арестант подошёл к нему поближе, и сказал погромче:
– Вася, я к тебе обращаюсь?
– Не грузи его! – Крикнул другой арестант, внешностью чуть постарше. – Ты не видишь что ли? Он первоход, ничего не знает ещё.
– Понятно, что он с воли пришёл. Но, тем не менее, вежливости его должны были научить. Поздоровался бы хоть для начала.
– Простите! – Начал Боря, осмелев, и наконец-то сумев раскрыть рот. Он впервые в жизни общался с настоящими зеками. – Я действительно в тюрьме в первый раз. Я не просто правил не знаю, я даже языка тюремного ещё не понимаю. Вы могли бы оба меня сейчас не грузить, а просто объяснить чего я сделал не так?
– Ваша Честь, – начал Боря, ещё не привыкший общаться с судом. – Я пришёл в тот "Макдоналдс", когда ограбление уже состоялось, мне просто друг передал деньги, откуда он их взял, я не знаю, а пистолет у меня во время задержания был, но без обоймы.
– Хорошо. Что вы просите у суда?
– Ваша честь, я прошу не удовлетворять ходатайство следователя.
– Ваша честь, – начал адвокат. – Мы просим вас отпустить подозреваемого на подписку о невыезде и надлежащем поведении. А если это невозможно сделать, то мы можем предложить залог в пятьсот тысяч рублей. Вносителем залога будет мать подозреваемого, которая находится здесь в зале суда.
Боря взглянул на мать. Хотелось сказать ей: "Не надо пятьсот тысяч. Я сам, дурак, пошёл на дело. Лучше посижу, чем ты заплатишь". Но он помнил, что контакт с ней запрещён. Тем более, его мать не является участником судебного заседания, поэтому ей разрешено присутствовать в качестве зрителя. Это правило, Боря знал из какой-то популярной передачи на Первом канале.
– Всё понятно, – отрезал судья, и добавил: – суд удаляется для принятия решения!
– Прошу всех встать! – раздался голос пристава.
Судья удалился, и дверь в зал распахнулась. В зал вошли двое: массивный паренёк с видеокамерой, и молоденькая девушка с микрофоном. Они подошли к Боре и начали с ним общаться:
– Добрый день! Меня зовут Наталья, я журналист компании "РИА-Новости". Разрешите задать Вам несколько вопросов?
– Это что? Меня по телику покажут.
– Если купят сюжет, то да – покажут.
– Валяйте тогда. – согласился Боря.
– И так, вы ограбили "Макдоналдс". Скажите каковы были мотивы вашего преступления?
– Я не совершал ограбление. Его совершил мой друг, я просто приехал – он мне был должен деньги, – вот я и пришёл забрать их.
– А почему тогда вас обвиняют?
– Потому что меня поймали, когда я выходил из "Макдоналдса".
– Понятно. Может, ещё что-нибудь добавите?
– Нет. У меня всё. Хотите, адвоката моего опросите.
– Нет, спасибо. Адвокат нам неинтересен.
"РИА-Новости" удалились. Следователь продолжал перебирать какие-то бумажки. Адвокат делал пометки в блокноте. В это время раздался голос судебного пристава:
– Прошу всех встать!
Далее заговорил судья:
– Оглашается решение суда по ходатайству следователя Петренко Алексея Сергеевича об избрании подозреваемому Пахомову Борису Григорьевичу меры пресечения в виде содержания под стражей. В ходе судебного заседания, суд определил причастность подозреваемого к совершению преступления, предусмотренного частью первой статьёй сто шестьдесят первой уголовного кодекса Российской Федерации, что относится к категории преступлений средней тяжести. В виду общественной опасности совершённого подозреваемым преступления, и того, что находясь на свободе подозреваемый может скрыться от органов следствия или угрожать потерпевшему и свидетелям, суд постановил избрать Пахомову Борису Григорьевичу меру пресечения в виде содержания под стражей сроком на два месяца. Решение суда может быть обжаловано в кассационном порядке в течение десяти рабочих дней. Подозреваемый, вам понятно решение суда?
– Да, ваша честь!
– Заседание объявляю закрытым.
– Боря, – начал адвокат. – Насчёт кассационного не переживай, мы подадим жалобу, ты сам хочешь участвовать в апелляции?
– Да. – согласился Боря.
– Тогда я укажу, чтоб ты принимал участие. Может быть, к этому времени удастся увеличить сумму залога.
Боря находился ещё какое-то время в зале суда. Уже покинул помещение следователь. Собрался на выход адвокат. Как раз перед тем, как Виктор Фёдорович собрался накинуть пальто на себя, подошёл судебный секретарь, и вручил Боре копию постановления суда. Теперь бумаг при Боре стало больше. Точно такую же копию секретарь выдал и адвокату. После чего тот попрощался с Борей.
Затем открылась клеть, на Борю надели два комплекта наручников, как и ранее. Боря уже стал привыкать к тому, что его руки периодически сковываются, и запястья уже не зудели. Его повели вниз по коридору, к выходу, где всё ещё стояла та же самая машина. В клети, в которой он приехал, ничего не изменилось. С него сняли абсолютно все наручники, и закрыли за ним "стакан".
– Ну что? – спросил конвойный, который дожидался его в машине.
– Да, следак мне не поверил.
– Да, бывает. Работа у них такая – не верить. Вот посмотри на меня. И скажи, как на духу, грабил ты "Мак" или нет?
Боря отвёл зрачки в левую сторону, а затем вернул их на место. И глядя прямо в глаза конвойного сказал:
– Нет, не грабил.
– Вот поэтому тебе следователь и не верит. Понимаешь, человеческий мозг, разделён на два полушария. Левое и правое. Левое полушарие – креативное, помогает придумывать, сочинять, фантазировать. А правое – рациональное, помогает вычислять, вспоминать, анализировать. Когда человеку задаёшь вопрос, он всегда отводит глаза. Только если он отводит их, обращаясь к левому полушарию, значит, он ответ придумывает, а если отводит их, обращаясь к правому полушарию, значит – вспоминает правильный ответ. Этому учат в школе милиции, и все менты используют этот приём. Даже полицейские при переквалификации, по этому приёму обязаны работать. Я б тебе советовал во всём сознаться, и идти в суд особым порядком. Сколько максимум по твоей статье?
– Четыре года.
– Вот умножай четыре года на две трети. Если всё признать, то больше чем два года восемь месяцев дать не смогут. Решай.
– А что значит "преступление средней тяжести"? – Решил перевести тему для разговора Боря, ему почему-то начало нравиться общаться с конвоем.
– Открой уголовный кодекс, раздел "категории преступления". Лично я не помню.
Машина поехала, а Боря принялся читать, хотя при такой тряске, которая бывает в "стакане" в милицейской газели, это было не очень удобно. Но Боря ехал уже не в первый раз в такой машине, поэтому к чтению в таких условиях уже начал приноравливаться.
Глава 5. Бутырка
"Хожу туда-сюда, подошву протираю. Вдыхаю кислород тюремного двора." Эти слова раздавались из кабины водителя. Интересно, подумал Боря, почему сотрудники полиции слушают блатные песни, в которых их оскорбляют? К примеру "Хоп, мусорок, не шей мне срок". В советские времена оскорбительным считалось слово "мент", а после того, как их стали звать процитированным выше непотребным словом, так "мент" стало для них нормальное прозвище. Теперь полицейские сами себя ментами называют. И шансон они любят. Вот сейчас, например, везут арестованного Борю в тюрьму, и слушают "Бутырская тюрьма. Жизнь не кончается. Тюрьма стоит, столица спит, земля вращается." Впрочем, Бориславу понравилось разговаривать с полицейскими, и он решил сократить затянувшуюся паузу:
– А мы туда же едем, в ИВС?
– Нет, конечно, – ответил конвойный, который, видимо, не прочь был тоже побеседовать с задержанным. – Мы едем в следственный изолятор. СИЗО сокращённо.
– А разве они всё ещё так называются?
– А как иначе? Как в советские времена СИЗО были, так и сейчас СИЗО. Другого названия не придумали. Там ты проведёшь два месяца, а может и больше. – Сделав паузу, он счёл нужным добавить: – Сразу тебе скажу, чтоб ты не надеялся скоро выйти, что скорей всего ты под замком проведёшь много времени, как минимум полгода. Обычно в таких делах, как у тебя, люди не скоро домой возвращаются.
Машина остановилась, полицейский схватился за наручники. Но выводить Борю никто не спешил, из КПП вышел человек в синем камуфляже без нашивок. Водитель газели дал какие-то бумаги этому человеку, и тот удалился. После чего ворота открылись, и машина поехала, чтобы сразу остановиться. За ней закрылись одни ворота, и тут же открылись другие, машина проехала ещё немного, и остановилась у дверей. Открылась клеть, на Борю одели всего один комплект наручников, и со словами "Давай, Боря!" вывели на улицу.
Здесь он увидел огромное четырёхэтажное здание из тёмно-бордового кирпича. Вход в это здание осуществлялся через высокие, с два Бориных роста, деревянные тяжёлые двери. По обратную сторону от машины возвышался белый бетонный забор, с колючей проволокой на конце. За забором виднелся ещё один металлический забор, тоже с колючей проволокой. "И как отсюда сбегают, подкопы, что ли роют" – подумал Боря.
Перед ним открылись двери, его завели в огромный подъезд, в котором было окно, за ним находились сотрудники учреждения. Полицейские подвели Борю к окну, и оттуда раздался голос:
– Докладывай.
– Что, простите? – Недоумённо переспросил Боря.
– Ты с воли, что ли приехал? – Переспросил сотрудник в окне.
– Нет, с ИВС.
– А что вас на ИВС доклад не учат делать? Так, ребята, снимайте с него "браслеты", и научите делать доклад.
Полицейские, которые привезли Борю, видимо, находились уже не в первый раз в такой ситуации. Один из них, который был с Борей в салоне газели, снимая наручники, проговорил:
– Доклад нужно делать так. "Подследственный Пахомов, статья такая-то, часть такая-то". Приехал из суда, избрали меру пресечения "содержание под стражей".
Боря подошёл к окну повторно, и попробовал сделать доклад:
– Подследственный Пахомов, статья сто шестьдесят первая часть первая…
Сотрудник прервал его доклад, фразой:
– Откуда прибыл?
– Из суда.
– Что постановил суд?
– Два месяца содержания под стражей.
– На два месяца к нам приехал? Хорошо, через полгода уйдёшь, теперь здесь твой дом. Вынь руки из карманов!! – Боря испугался резкой смены интонации сотрудника, и встал в позу "руки по швам". – Ты знаешь где ты находишься? Ты на тюрьму заехал.
Боре всегда казалось, что правильно говорить "в тюрьму", но поправлять сотрудника он не осмелился. А тот, в свою очередь, продолжил:
– Да, Боря. Ты на тюрьме. Привыкай к новой жизни, и научись правильно держать руки. Заводите его!
Сотрудники тюрьмы открыли перед ним ворота, и Боря вошёл в просторный коридор. Боря огляделся вокруг и заметил, что каждый из коридоров тюрьмы разделены между собой железными клетями, и сотрудники их открывают одним и тем же ключом. Пройдя одну из таких, Борислав увидел агитационный плакат «Вежливость порождает и вызывает вежливость». Далее он попал в комнату для досмотра. Пожилая женщина лет шестидесяти, спросила у него:
– Как фамилия?
– Пахомов, – Машинально ответил Боря.
– Давно сидишь?
– Чего? – не понял вопроса Боря.
– Его только что закрыли, – выручил Борю один из сотрудников СИЗО.
– Хорошо, – Продолжила женщина, хотя чего хорошего Боря не понимал. – Клади сумку вот сюда на досмотр.
Боря положил свой пакет на конвейер, который тут же зашевелился. Его вещи поехали в камеру, где подверглись сканированному досмотру. В это время самого Борю уже досматривали с помощью металлодетектора. Потом ему сказали: "Сними штаны и трусы по колено". Боря подчинился. Его попросили повернуться задом к досматривающему и раздвинуть ягодицы. Убедившись, что ничего не спрятано в анальном отверстии, Боре разрешили одеться. После этого его повели в другую комнату. Там уже ожидал другой человек, не в военном синем камуфляже, а в чёрной робе с белым бумажным значком, на котором значилось "Иванов Сергей Петрович, отряд №1".
– Чего ты так стоишь? – Воскликнул он, увидев Борю.
– Что не так в моей позе?
– Ты меня что, зарезать хочешь? – Не унимался тот, что в чёрной робе, – У тебя что, заточка в кармане что ли?
– Нет, ничего.
– Тогда стой нормально, чтоб у меня подозрений не было насчёт тебя.
Боря так и не понял, что от него хотят все сотрудники тюрьмы, но руки в карманах на всякий случай больше не держал. Работник же продолжил:
– Присаживайся на стул, правую руку положи на стол ладонью вверх.
Боря выполнил все его указания, а тот в свою очередь взял с помощью шприца у него кровь из вены. Потом Боре велели подняться, и всё тот же работник, велел ему раздеваться по пояс. Потом он повёл его к огромной машине, где попросил приложиться грудью к какой-то железяке.
– Вдохнуть! Не дышать! – Повелел работник.
Услышав знакомые слова, Боря догадался: "Флюорография, наверное". Потом ему разрешили одеться, и двое в синих камуфляжах повели его в следующую комнату. По дороге один из них объяснил Боре:
– Любые передвижения по тюрьме нужно осуществлять, держа руки за спиной. Чтобы мы были уверены, что ты не буйный, и не собираешься нас атаковать. В противном случае наручники оденем.
– Простите, я не знал.
Боря закинул руки за спину, сложил их одна в другую, и в такой позе пошёл вслед за двумя сотрудниками. Там перед ним открылась ещё одна комната, в которой Боре предложили сесть. Здесь другой человек в чёрной робе что-то мазал на столе. Он попросил у Бори сначала одну руку, которую всю измазал чёрными чернилами, и начал прикладывать к бумаге. Всего процедура снятия отпечатков пальцев, кистей рук и ладоней заняла около 15 минут, после чего ему выдали хозяйственное мыло и предложили отмыть руки. "А вот друг мне рассказывал, что в милиции сканируют отпечатки пальцев на компьютер" – вспомнил Боря рассказ одного из однокашников. Ему велели подняться, он сложил руки за спиной, и стал ожидать распоряжение сотрудников куда ему теперь двигаться.
– Так-то лучше, – Похвалил конвойный новоявленного арестанта, за правильную позу принятую при хождении. – Запомни, мы – не менты, не полицейские. Мы не будем на тебя надевать наручники почём зря. Мы УФСИНовцы, учреждение Федеральной Службы Исполнения Наказаний. Мы даже к министерству внутренних дел не относимся, наше учреждение подконтрольно Минюсту. Вот как зайдёшь в хату, так будет всё равно где у тебя руки, а пока ходишь под конвоем по продолу, держи руки за спиной.
– По чему?
– По продолу. Ты в тюрьме, здесь нет коридоров здесь продолы, разделённые локалками.
– Чем разделены? – Он такого количества незнакомых слов, у Бори начал "кипеть мозг".
– Ну видишь прутья железные, которые мы ключом сводим универсальным открываем? Зеки их, почему-то, "локалками" называют. А мы не против.
Он открыл камеру ("хату"), и пригласил Боре следовать в неё. Боря вошёл внутрь, оглядел присутствующих, и молча прошёл в глубь, присев на лавочку. Прежде чем сотрудник тюрьмы успел закрыть дверь в камеру, один из арестантов, обратился к уфсиновцу:
– Погоди, старшой, не запирай тормоза. Когда нас в хату поведут? Я уже с утра на этой сборке торчу!
– Не ко мне вопрос. Единственное, что могу гарантировать, что к ночи вас всех точно распределят по хатам.
Дверь ("Тормоза") закрылась с сильным грохотом. В камере находилось примерно человек десять-пятнадцать. По лицу многих можно было догадаться, кто сидит в первый раз, а кто уже опытный зек. Тот арестант, который приставал к старшому, обратился теперь к вновь прибывшему:
– Вась, ты за собой ничего не чувствуешь?
Боря не понял не только вопроса, но и того, что обратились именно к нему. Арестант подошёл к нему поближе, и сказал погромче:
– Вася, я к тебе обращаюсь?
– Не грузи его! – Крикнул другой арестант, внешностью чуть постарше. – Ты не видишь что ли? Он первоход, ничего не знает ещё.
– Понятно, что он с воли пришёл. Но, тем не менее, вежливости его должны были научить. Поздоровался бы хоть для начала.
– Простите! – Начал Боря, осмелев, и наконец-то сумев раскрыть рот. Он впервые в жизни общался с настоящими зеками. – Я действительно в тюрьме в первый раз. Я не просто правил не знаю, я даже языка тюремного ещё не понимаю. Вы могли бы оба меня сейчас не грузить, а просто объяснить чего я сделал не так?
