Да и после - не факт, что получишь это разрешение быстро. А получишь - так на самую грязную и низкооплачиваемую.
Где жить, чем кормить детей?
Стефан слышал про отдельные случаи - кажется, их не набралось бы и полусотни за добрый десяток лет во всем гетто - когда отчаявшиеся мамаши уходили, бросив детей на мужа. От крохотной зарплаты отгрызали немалый кусок - чуть ли не больше половины - в пользу брошенных детей. Разумеется, после того, как беглянкам удавалось добиться права на работу - что было не так-то просто.
Но ведь для Соль все было бы иначе. Стефан готов был принять ее с малышом у себя. И содержать. Его зарплаты хватило бы.
Да, наверняка она боялась.
В конце концов, где гарантия, что его обещания искренни? Что он не передумает? Что не возникнет искушения воспользоваться ее беспомощностью?
А тут - муж. Пусть и бестолковый, пусть пьет, пусть и не по доброй воле вышла замуж. Но он - отец ее ребенка. Как бы он ни обходился с самой Соль - но малыш-то его родной сын. Кровное родство есть кровное родство.
А может, дело было в безнадежности, пронизывавшей всю жизнь в гетто. Бесполезно метаться - проку не будет.
Можно ли было винить Соль за страх после всего, что она пережила? А ведь теперь на руках у нее был беспомощный младенец.
Чтобы не крутить бесплодные и муторные мысли, Стефан шел на очередную тренировку. Там можно было на время забыть о том, что не давало покоя.
Тренер как-то с удивлением отметил, какая это редкость - чтобы молодой человек каждую неделю посещал зал столько времени подряд, и не вляпывался при этом ни в какие драки на улице.
Стефан тогда с усмешкой пояснил, что вляпывался - потому и пришел.
Тренер только отмахнулся на это. Да Стефан и сам понимал, о чем он. Кому нужно было просто отбиться от местной шпаны - ставил за несколько месяцев удар и мог худо-бедно противостоять малолетним хулиганам. Таких уже не трогали. А вот те, кто сбивался в банды, нередко продолжали тренироваться, совершенствуя навыки.
Такие группы страивали потасовки на улицах, донимали прохожих и жителей окрестных домов. Жандармерия вмешивалась только когда появлялись пострадавшие.
Кого-то арестовывали, а банды разбегались и собирались снова, продолжая устраивать беспорядки.
Стефана давно никто не трогал. С памятного дня, когда они с мужем Соль пришли к какому-то непонятному для него, чужака, перемирию, шпане сделалось плевать на него.
Себе-то он мог признаться, что не знает, чем еще занять свободное время - пусть его не так и много. А тренеру какое до этого дело?
Стефан знал, что кто-то из бывших гостей его вечеринок сам начал устраивать что-то похожее. Сам он даже думать не мог о возобновлении посиделок. Без Соль все это теряло смысл. Да он же каждый раз будет вспоминать о ней! Первое время его пытались зазвать на одно из таких мероприятий. Потом бросили.
Соль растила ребенка. Еще она взялась учить читать и писать двух девчушек - младших соседских дочек. Родители малышек вроде как не были против - точнее, им было наплевать. Муж Соль тоже не пытался возражать.
Через год после рождения первого сына родился второй.
Стефан мог только по себя удивиться - как летит время. И как причудливо складывается жизнь.
Соль вроде как освоилась с ролью жены, матери и хозяйки дома. Сделалась решительной и собранной.
- Как бы ни складывалась жизнь - нужно уметь находить в ней радость, - порой втолковывал ее муж заплетающимся языком Стефану. - Уметь быть счастливым!
О да, с этим Соль справлялась на ура. Она исхитрилась отыскать в своей беспросветной жизни радость. Ну, если не радость - то смысл уж точно.
Она даже исхитрилась начать подрабатывать - без официального разрешения администрации на работу! Стефан иногда думал, что это, возможно, поможет ей подготовить побег из несчастливого брака. Знал бы он, что побег окажется куда серьезнее - вовсе прочь из жизни. Было ли это неожиданностью для Соль?
Стефан заслушался - Соль редко смеялась в последние четыре года.
Не до смеха. Замужество, дети. Непутевый муж, не стремившийся зарабатывать больше, но не забывавший просаживать добрую треть заработка по кабакам. Какое уж тут веселье - лицо бывшей певуньи и хохотушки давно сделалось жестким и замкнутым.
А тут - редкая светлая улыбка. Правда, грустная.
- Стеф, я четыре года слышу от тебя одно и то же, - попеняла она. - Бросай все, переезжай ко мне. Ты же понимаешь, что это нереально?
- Да почему?!
- У меня трое детей. Уже трое.
- Я не стану напоминать, что четыре года назад был всего один, - он вздохнул. - Но… даже трое, - запнулся, словно только сейчас разглядел сверток со спящим малышом в ее руках.
- Вот-вот, - она кинула на него проницательный взгляд. - И я про то же самое.
- Твой-то где? - полюбопытствовал он, пытаясь справиться с непрошеным смущением.
- Там же, где и всегда, - Соль отмахнулась. - В кабаке. Жалуется какой-нибудь из тамошних миточек на мою нерадивость. И на детский плач по ночам, ага, куда ж без этого, - она криво усмехнулась. - Тут ничего не меняется. Слушать его будут ровно до тех пор, пока у него не закончатся деньги. Хорошо, что я успела отобрать большую часть его зарплаты и спрятать так, что не найдет.
А Стефан вдруг разглядел на ее лице, на скуле, пятно тонального крема. Мастерски нанесенного, кстати - он за целый час только заметил!
- Он тебя за деньги бьет? - не удержался от прямого вопроса, хотя вот только что зарекался лезть. В который уже раз.
- Ерунда, - она снова отмахнулась. - Кое-что я ему оставила. А потом эти же деньги миточки понесут мне, - еще одна кривая усмешка. - Так и так все вернется.
Последние слова заставили Стефана подобраться.
- Ты что, не только сама пьешь отвар своей травы, но еще и приторговываешь? - он нахмурился. - Рискованно!
- Жить вообще рискованно, Стеф. Знаешь, чем это обычно заканчивается? А иногда и вовсе - зайдешь в родной подъезд, направляясь домой, - она не договорила, только щека дернулась.
Не забыла, значит, истории своего сватовства. Хотя как такое забудешь?
- Нелепо складывается жизнь, - посетовал он.
Тут же выругал мысленно сам себя. Не удержался. Вздумал жаловаться - и кому! Соль. Это ей положено жаловаться, а она себе такого не позволяет.
- Стеф, пообещай мне, - она серьезно взглянула на него. - Сара, Рахиль. Мои мелкие, - взгляд сделался жалобным. - Они ведь подросли, я чуть старше была, чем Сара сейчас, когда все это случилось…
- Конечно, все, что скажешь, - живо откликнулся он.
И получил в ответ еще одну улыбку. Да нынче просто праздник какой-то!
- Если со мной вдруг что-нибудь случится. Я, знаешь, после рождения третьего боюсь, - она тряхнула головой. - Сама не знаю, чего. Может, глупости - просто роды тяжелые оказались… в общем, пообещай - если вдруг что случится. Не забудешь про моих. Младшие-то у матери мальчишки - за них я не переживаю. А вот девчонки… не хочу, чтоб с ними вышло так же, как со мной. Позаботься о них, если вдруг что.
- Конечно! - он с готовностью закивал.
Соль благодарно улыбнулась. Вздохнула - кажется, с облегчением. Понятно, достал он ее своими нравоучениями. Надо было раньше уходить от мужа, да не рискуй с травой.
Он ведь насчет травы ей всю печенку проковырял. С тех самых пор, как узнал - покоя ей не давал. А оно не рискованно - без травы?
Контрацепция в гетто была под строгим запретом. Любая. Протаскивали, конечно - люди изворачивались, как могли. Но наказывали тех, кто попадался, сурово.
А самым распространенным способом был отвар особой травки, которую выращивали у себя в кухонных ящиках некоторые ушлые дамочки. Пользовались сами, снабжали соседок и тех же миточек - вольных барышень, скрашивавших досуг замученных работяг за сходную плату.
Разумеется, речи не могло идти о том, чтобы сознаться врачу в употреблении.
Стефан подозревал, что тяжелыми третьи роды Соль оказались именно из-за чудо-травы. А ведь на нее запросто могли донести. И кто знает, какую кару тогда назначат матери троих детей?
Сама Соль на такое всегда отмахивалась - мол, что за выгода покупательницам доносить на нее! Им же со временем негде станет доставать единственное доступное в гетто средство контрацепции. Собственное здоровье ее тоже не слишком волновало. Мол, не столь великая плата - последние трудные роды. А десяток ребятишек, как у матери, она не планирует. Трое - вполне приемлемое количество, которым можно и ограничиться.
Спорить с ней? Соль давно никого не слушала.
Несчастье обрушилось внезапно. Смерть одной из соседок Соль всколыхнула весь район. Да что там - все эр-гетто!
Кровотечение, скоропостижная смерть молодой женщины. Впоследствии выяснилось, что та еще и была беременна. Как-то сразу сделалось известно, что та покупала запрещенную траву у Соль. Нашлись свидетели.
Стефан, уловив краем уха подробности случившегося из разговора коллег, рванул к дому Соль. Впервые наплевал на рабочие обязанности, удрав прямо со смены.
Предчувствие беды не обмануло.
Он таки опоздал. Плачущих малышей забрала соседка - та самая, чьих девчушек Соль учила читать. Пустая квартира оказалась разгромлена. На полу - грязные следы, растоптанный почвенный субстрат. И вывороченные из шкафов, расколотые лотки со злосчастными растениями.
У горе-муженька в этот день была смена. И Стефан подозревал, что тот пальцем не шевельнул, даже когда услышал, что на жену указали как на виновницу трагедии.
Сам он рванул в сторону центральной площади - та находилась недалеко. И именно в той стороне царили гвалт и столпотворение.
Вот жандармы, которые должны были арестовать виновницу, не успели. И что им мешало арестовать ее сразу? Но нет - они подъехали спустя почти час после того, как квартиру разгромили так называемые народные мстители.
Позже Итамар сочувственно поведал Стефану, что Соль погибла от одного из первых ударов - в висок ей влетело что-то тяжелое. Так что два с лишним десятка ранений от ножей и отвертки для нее роли уже не сыграли.
Тело жертвы самосуда, посмертно обвиненной в распространении запрещенных веществ, кремировали. Церемонии не было, не пустили даже близких родственников.
Стефан так и не увидел ее после смерти. Может, и к лучшему.
Пробиться на площадь ему не удалось. Слишком большая толпа собралась. В тот день ему показалось, что туда сбежалось все гетто. Он лишь издали увидел свалку неподалеку от здания синагоги. Мелькнул в людском месиве край платья Соль - а может, ему просто показалось.
Скорее всего, показалось. Что можно было различить в кишащей куче?
Возможно, из-за того, что не удалось увидеть тела, он еще месяц не мог привыкнуть к мысли, что Соль больше нет. Что она действительно умерла. Все казалось, что он просто не может ее застать дома. Что она, возможно, уехала куда-то - хоть это и было совершенно невозможно.
И лишь месяц спустя он вспомнил об обещании, данном ей при последнем разговоре.
К сборам подошел основательно: побрился, нарядился в новый костюм.
Оглядывая себя в зеркало, усмехнулся криво. Теперь-то старик Соломон не сможет сказать, что он - сопля, а не жених. Колледж два года, как окончен. За эти два года он даже продвинулся по службе. Месяца три, как его поставили бригадиром.
И все равно, нажимая кнопку звонка, ощутил внутренний трепет. Может, даже не перед главой семейства. А в предвкушении - что скажет Сара, когда он озвучит, с чем явился.
Уж наверняка за четыре года острая на язык малолетка не изменилась! А лет ей сейчас примерно, как было Соль, когда он только переехал сюда.
Сосед хмурился, глядя исподлобья на сидящего перед ним гостя.
- Значит, руки моей дочери просишь, - проговорил он наконец. – Сары.
Стефан кивнул. В горле пересохло. И, вроде, сосед – человек, с которым давно знаком. Тот его вроде как уважает. Да и сам Стефан за истекшие годы из чужака превратился в хорошо знакомого большинству соседей и коллег человека, хорошего специалиста. Но… он снова ощущал себя сопливым мальчишкой.
- Сарочке только-только исполнилось тринадцать, - задумчиво протянул сосед.
- Я знаю, - Стефан снова кивнул. – И… мне самому кажется, лучше будет подождать, когда ей исполнится лет пятнадцать. Но до того мне бы хотелось обручиться.
- Понимаю, - тот нахмурился. – Чтобы не вышло, как с Суламифью.
- Именно так, - даже удивительно – собственный голос звучал твердо. – Чтобы не вышло, как с Суламифью, - и не выдержал-таки, опустил голову.
Сосед молчал, как назло. И это молчание давило на нервы. Хотелось вскочить, пройтись взад-вперед. Выйти наружу, хлопнув дверью.
Нельзя! Он обещал Соль.
- Ты хороший человек, Стефан, - заговорил наконец сосед. – Порядочный, серьезный, обстоятельный. Не то, что иные летуны – сперва испортят девчонку, а потом уж свататься приходят. Опять-таки, специалист хороший. Начальство тебя хвалит. И не пьешь – это редкость. Редкость, - повторил он задумчиво.
«Но дочь неволить не стану, как она решит – так пусть и будет», - Стефан так и ожидал этих слов.
Пусть, мол, дочка сама скажет, чего хочет. А уж там – не обессудь. Вон как нахваливает его – уж точно неспроста!
А Сара – не Соль. Характер этой девчонки всему району известен! Каждый раз, видя его, она фыркала презрительно. Кто ее знает – может, винила его в гибели сестры? Да он сам винил себя в том, что Соль погибла! Наверняка ведь предвидела. Не зря попросила не забыть о ее сестренках, если с ней что-нибудь случится.
Она наверняка знала, что за ней придут! А он – не сообразил. Не понял…
Права будет Сара, если пошлет его куда подальше с его сватовством. У нее, небось, и на примете уж есть кто-нибудь. Кто-то из ребят на два-три года постарше. Парни из рабочих семей взрослеют быстро.
- Хороший ты человек, - снова заговорил сосед. – Даже странно, чем тебе Сара моя приглянулась.
- Она хорошая девушка, - неловко выдавил он. Нелепо звучит! – А подрастет – будет хорошей женой, - совсем уж не к месту ввернул он.
- Да, да, - сосед покивал. – Характер у Сары – не сахар. Но жена из нее получится хорошая. Заботливая, хозяйственная. Сара – она славная, хоть и нрав у нее резкий. Да.
Эк он теперь дочку нахваливает! Так все-таки согласится или нет? Сердце заколотилось, так и норовя выскочить из груди. Ладони вспотели.
- Тринадцать лет только Сарочке, - покачал головой Соломон. - Только тринадцать…
- А Суламифи было только пятнадцать, - резко отозвался Стефан. - Кто поручится, что Сара может ждать до пятнадцати?!
И тут же пожалел о резкости, увидев, как сник сосед. Зря он так. Уж кто-кто, а Соломон делал все, чтобы с дочками все было благополучно. Вспомнил, как тот сопровождал Соль к нему на посиделки. И ощутил очередной укол досады: не от того он защищал старшую дочь! Зайти вечером в подъезд в одиночестве он ей позволил.
Где жить, чем кормить детей?
Стефан слышал про отдельные случаи - кажется, их не набралось бы и полусотни за добрый десяток лет во всем гетто - когда отчаявшиеся мамаши уходили, бросив детей на мужа. От крохотной зарплаты отгрызали немалый кусок - чуть ли не больше половины - в пользу брошенных детей. Разумеется, после того, как беглянкам удавалось добиться права на работу - что было не так-то просто.
Но ведь для Соль все было бы иначе. Стефан готов был принять ее с малышом у себя. И содержать. Его зарплаты хватило бы.
Да, наверняка она боялась.
В конце концов, где гарантия, что его обещания искренни? Что он не передумает? Что не возникнет искушения воспользоваться ее беспомощностью?
А тут - муж. Пусть и бестолковый, пусть пьет, пусть и не по доброй воле вышла замуж. Но он - отец ее ребенка. Как бы он ни обходился с самой Соль - но малыш-то его родной сын. Кровное родство есть кровное родство.
А может, дело было в безнадежности, пронизывавшей всю жизнь в гетто. Бесполезно метаться - проку не будет.
Можно ли было винить Соль за страх после всего, что она пережила? А ведь теперь на руках у нее был беспомощный младенец.
Чтобы не крутить бесплодные и муторные мысли, Стефан шел на очередную тренировку. Там можно было на время забыть о том, что не давало покоя.
Тренер как-то с удивлением отметил, какая это редкость - чтобы молодой человек каждую неделю посещал зал столько времени подряд, и не вляпывался при этом ни в какие драки на улице.
Стефан тогда с усмешкой пояснил, что вляпывался - потому и пришел.
Тренер только отмахнулся на это. Да Стефан и сам понимал, о чем он. Кому нужно было просто отбиться от местной шпаны - ставил за несколько месяцев удар и мог худо-бедно противостоять малолетним хулиганам. Таких уже не трогали. А вот те, кто сбивался в банды, нередко продолжали тренироваться, совершенствуя навыки.
Такие группы страивали потасовки на улицах, донимали прохожих и жителей окрестных домов. Жандармерия вмешивалась только когда появлялись пострадавшие.
Кого-то арестовывали, а банды разбегались и собирались снова, продолжая устраивать беспорядки.
Стефана давно никто не трогал. С памятного дня, когда они с мужем Соль пришли к какому-то непонятному для него, чужака, перемирию, шпане сделалось плевать на него.
Себе-то он мог признаться, что не знает, чем еще занять свободное время - пусть его не так и много. А тренеру какое до этого дело?
Стефан знал, что кто-то из бывших гостей его вечеринок сам начал устраивать что-то похожее. Сам он даже думать не мог о возобновлении посиделок. Без Соль все это теряло смысл. Да он же каждый раз будет вспоминать о ней! Первое время его пытались зазвать на одно из таких мероприятий. Потом бросили.
Соль растила ребенка. Еще она взялась учить читать и писать двух девчушек - младших соседских дочек. Родители малышек вроде как не были против - точнее, им было наплевать. Муж Соль тоже не пытался возражать.
Через год после рождения первого сына родился второй.
Стефан мог только по себя удивиться - как летит время. И как причудливо складывается жизнь.
Соль вроде как освоилась с ролью жены, матери и хозяйки дома. Сделалась решительной и собранной.
- Как бы ни складывалась жизнь - нужно уметь находить в ней радость, - порой втолковывал ее муж заплетающимся языком Стефану. - Уметь быть счастливым!
О да, с этим Соль справлялась на ура. Она исхитрилась отыскать в своей беспросветной жизни радость. Ну, если не радость - то смысл уж точно.
Она даже исхитрилась начать подрабатывать - без официального разрешения администрации на работу! Стефан иногда думал, что это, возможно, поможет ей подготовить побег из несчастливого брака. Знал бы он, что побег окажется куда серьезнее - вовсе прочь из жизни. Было ли это неожиданностью для Соль?
Глава 8
Стефан заслушался - Соль редко смеялась в последние четыре года.
Не до смеха. Замужество, дети. Непутевый муж, не стремившийся зарабатывать больше, но не забывавший просаживать добрую треть заработка по кабакам. Какое уж тут веселье - лицо бывшей певуньи и хохотушки давно сделалось жестким и замкнутым.
А тут - редкая светлая улыбка. Правда, грустная.
- Стеф, я четыре года слышу от тебя одно и то же, - попеняла она. - Бросай все, переезжай ко мне. Ты же понимаешь, что это нереально?
- Да почему?!
- У меня трое детей. Уже трое.
- Я не стану напоминать, что четыре года назад был всего один, - он вздохнул. - Но… даже трое, - запнулся, словно только сейчас разглядел сверток со спящим малышом в ее руках.
- Вот-вот, - она кинула на него проницательный взгляд. - И я про то же самое.
- Твой-то где? - полюбопытствовал он, пытаясь справиться с непрошеным смущением.
- Там же, где и всегда, - Соль отмахнулась. - В кабаке. Жалуется какой-нибудь из тамошних миточек на мою нерадивость. И на детский плач по ночам, ага, куда ж без этого, - она криво усмехнулась. - Тут ничего не меняется. Слушать его будут ровно до тех пор, пока у него не закончатся деньги. Хорошо, что я успела отобрать большую часть его зарплаты и спрятать так, что не найдет.
А Стефан вдруг разглядел на ее лице, на скуле, пятно тонального крема. Мастерски нанесенного, кстати - он за целый час только заметил!
- Он тебя за деньги бьет? - не удержался от прямого вопроса, хотя вот только что зарекался лезть. В который уже раз.
- Ерунда, - она снова отмахнулась. - Кое-что я ему оставила. А потом эти же деньги миточки понесут мне, - еще одна кривая усмешка. - Так и так все вернется.
Последние слова заставили Стефана подобраться.
- Ты что, не только сама пьешь отвар своей травы, но еще и приторговываешь? - он нахмурился. - Рискованно!
- Жить вообще рискованно, Стеф. Знаешь, чем это обычно заканчивается? А иногда и вовсе - зайдешь в родной подъезд, направляясь домой, - она не договорила, только щека дернулась.
Не забыла, значит, истории своего сватовства. Хотя как такое забудешь?
- Нелепо складывается жизнь, - посетовал он.
Тут же выругал мысленно сам себя. Не удержался. Вздумал жаловаться - и кому! Соль. Это ей положено жаловаться, а она себе такого не позволяет.
- Стеф, пообещай мне, - она серьезно взглянула на него. - Сара, Рахиль. Мои мелкие, - взгляд сделался жалобным. - Они ведь подросли, я чуть старше была, чем Сара сейчас, когда все это случилось…
- Конечно, все, что скажешь, - живо откликнулся он.
И получил в ответ еще одну улыбку. Да нынче просто праздник какой-то!
- Если со мной вдруг что-нибудь случится. Я, знаешь, после рождения третьего боюсь, - она тряхнула головой. - Сама не знаю, чего. Может, глупости - просто роды тяжелые оказались… в общем, пообещай - если вдруг что случится. Не забудешь про моих. Младшие-то у матери мальчишки - за них я не переживаю. А вот девчонки… не хочу, чтоб с ними вышло так же, как со мной. Позаботься о них, если вдруг что.
- Конечно! - он с готовностью закивал.
Соль благодарно улыбнулась. Вздохнула - кажется, с облегчением. Понятно, достал он ее своими нравоучениями. Надо было раньше уходить от мужа, да не рискуй с травой.
Он ведь насчет травы ей всю печенку проковырял. С тех самых пор, как узнал - покоя ей не давал. А оно не рискованно - без травы?
Контрацепция в гетто была под строгим запретом. Любая. Протаскивали, конечно - люди изворачивались, как могли. Но наказывали тех, кто попадался, сурово.
А самым распространенным способом был отвар особой травки, которую выращивали у себя в кухонных ящиках некоторые ушлые дамочки. Пользовались сами, снабжали соседок и тех же миточек - вольных барышень, скрашивавших досуг замученных работяг за сходную плату.
Разумеется, речи не могло идти о том, чтобы сознаться врачу в употреблении.
Стефан подозревал, что тяжелыми третьи роды Соль оказались именно из-за чудо-травы. А ведь на нее запросто могли донести. И кто знает, какую кару тогда назначат матери троих детей?
Сама Соль на такое всегда отмахивалась - мол, что за выгода покупательницам доносить на нее! Им же со временем негде станет доставать единственное доступное в гетто средство контрацепции. Собственное здоровье ее тоже не слишком волновало. Мол, не столь великая плата - последние трудные роды. А десяток ребятишек, как у матери, она не планирует. Трое - вполне приемлемое количество, которым можно и ограничиться.
Спорить с ней? Соль давно никого не слушала.
Несчастье обрушилось внезапно. Смерть одной из соседок Соль всколыхнула весь район. Да что там - все эр-гетто!
Кровотечение, скоропостижная смерть молодой женщины. Впоследствии выяснилось, что та еще и была беременна. Как-то сразу сделалось известно, что та покупала запрещенную траву у Соль. Нашлись свидетели.
Стефан, уловив краем уха подробности случившегося из разговора коллег, рванул к дому Соль. Впервые наплевал на рабочие обязанности, удрав прямо со смены.
Предчувствие беды не обмануло.
Он таки опоздал. Плачущих малышей забрала соседка - та самая, чьих девчушек Соль учила читать. Пустая квартира оказалась разгромлена. На полу - грязные следы, растоптанный почвенный субстрат. И вывороченные из шкафов, расколотые лотки со злосчастными растениями.
У горе-муженька в этот день была смена. И Стефан подозревал, что тот пальцем не шевельнул, даже когда услышал, что на жену указали как на виновницу трагедии.
Сам он рванул в сторону центральной площади - та находилась недалеко. И именно в той стороне царили гвалт и столпотворение.
Вот жандармы, которые должны были арестовать виновницу, не успели. И что им мешало арестовать ее сразу? Но нет - они подъехали спустя почти час после того, как квартиру разгромили так называемые народные мстители.
Позже Итамар сочувственно поведал Стефану, что Соль погибла от одного из первых ударов - в висок ей влетело что-то тяжелое. Так что два с лишним десятка ранений от ножей и отвертки для нее роли уже не сыграли.
Тело жертвы самосуда, посмертно обвиненной в распространении запрещенных веществ, кремировали. Церемонии не было, не пустили даже близких родственников.
Стефан так и не увидел ее после смерти. Может, и к лучшему.
Пробиться на площадь ему не удалось. Слишком большая толпа собралась. В тот день ему показалось, что туда сбежалось все гетто. Он лишь издали увидел свалку неподалеку от здания синагоги. Мелькнул в людском месиве край платья Соль - а может, ему просто показалось.
Скорее всего, показалось. Что можно было различить в кишащей куче?
Возможно, из-за того, что не удалось увидеть тела, он еще месяц не мог привыкнуть к мысли, что Соль больше нет. Что она действительно умерла. Все казалось, что он просто не может ее застать дома. Что она, возможно, уехала куда-то - хоть это и было совершенно невозможно.
И лишь месяц спустя он вспомнил об обещании, данном ей при последнем разговоре.
*** ***
К сборам подошел основательно: побрился, нарядился в новый костюм.
Оглядывая себя в зеркало, усмехнулся криво. Теперь-то старик Соломон не сможет сказать, что он - сопля, а не жених. Колледж два года, как окончен. За эти два года он даже продвинулся по службе. Месяца три, как его поставили бригадиром.
И все равно, нажимая кнопку звонка, ощутил внутренний трепет. Может, даже не перед главой семейства. А в предвкушении - что скажет Сара, когда он озвучит, с чем явился.
Уж наверняка за четыре года острая на язык малолетка не изменилась! А лет ей сейчас примерно, как было Соль, когда он только переехал сюда.
*** ***
Сосед хмурился, глядя исподлобья на сидящего перед ним гостя.
- Значит, руки моей дочери просишь, - проговорил он наконец. – Сары.
Стефан кивнул. В горле пересохло. И, вроде, сосед – человек, с которым давно знаком. Тот его вроде как уважает. Да и сам Стефан за истекшие годы из чужака превратился в хорошо знакомого большинству соседей и коллег человека, хорошего специалиста. Но… он снова ощущал себя сопливым мальчишкой.
- Сарочке только-только исполнилось тринадцать, - задумчиво протянул сосед.
- Я знаю, - Стефан снова кивнул. – И… мне самому кажется, лучше будет подождать, когда ей исполнится лет пятнадцать. Но до того мне бы хотелось обручиться.
- Понимаю, - тот нахмурился. – Чтобы не вышло, как с Суламифью.
- Именно так, - даже удивительно – собственный голос звучал твердо. – Чтобы не вышло, как с Суламифью, - и не выдержал-таки, опустил голову.
Сосед молчал, как назло. И это молчание давило на нервы. Хотелось вскочить, пройтись взад-вперед. Выйти наружу, хлопнув дверью.
Нельзя! Он обещал Соль.
- Ты хороший человек, Стефан, - заговорил наконец сосед. – Порядочный, серьезный, обстоятельный. Не то, что иные летуны – сперва испортят девчонку, а потом уж свататься приходят. Опять-таки, специалист хороший. Начальство тебя хвалит. И не пьешь – это редкость. Редкость, - повторил он задумчиво.
«Но дочь неволить не стану, как она решит – так пусть и будет», - Стефан так и ожидал этих слов.
Пусть, мол, дочка сама скажет, чего хочет. А уж там – не обессудь. Вон как нахваливает его – уж точно неспроста!
А Сара – не Соль. Характер этой девчонки всему району известен! Каждый раз, видя его, она фыркала презрительно. Кто ее знает – может, винила его в гибели сестры? Да он сам винил себя в том, что Соль погибла! Наверняка ведь предвидела. Не зря попросила не забыть о ее сестренках, если с ней что-нибудь случится.
Она наверняка знала, что за ней придут! А он – не сообразил. Не понял…
Права будет Сара, если пошлет его куда подальше с его сватовством. У нее, небось, и на примете уж есть кто-нибудь. Кто-то из ребят на два-три года постарше. Парни из рабочих семей взрослеют быстро.
- Хороший ты человек, - снова заговорил сосед. – Даже странно, чем тебе Сара моя приглянулась.
- Она хорошая девушка, - неловко выдавил он. Нелепо звучит! – А подрастет – будет хорошей женой, - совсем уж не к месту ввернул он.
- Да, да, - сосед покивал. – Характер у Сары – не сахар. Но жена из нее получится хорошая. Заботливая, хозяйственная. Сара – она славная, хоть и нрав у нее резкий. Да.
Эк он теперь дочку нахваливает! Так все-таки согласится или нет? Сердце заколотилось, так и норовя выскочить из груди. Ладони вспотели.
- Тринадцать лет только Сарочке, - покачал головой Соломон. - Только тринадцать…
- А Суламифи было только пятнадцать, - резко отозвался Стефан. - Кто поручится, что Сара может ждать до пятнадцати?!
И тут же пожалел о резкости, увидев, как сник сосед. Зря он так. Уж кто-кто, а Соломон делал все, чтобы с дочками все было благополучно. Вспомнил, как тот сопровождал Соль к нему на посиделки. И ощутил очередной укол досады: не от того он защищал старшую дочь! Зайти вечером в подъезд в одиночестве он ей позволил.
