Трудно, что ни говори, представить, будто мир – огромен и велик, если только что ты находилась в деревне, а спустя миг – уж стоишь посреди города, в который из деревни обычному человеку ехать пришлось бы дня три или четыре.
К тому же Мируна и теперь могла мыслью переместиться на десяток-другой шагов вперед или назад – на обозримое расстояние.
Вышла, скажем, на холм. Поглядела на вершину соседнего холма. Раз – и уж там. Или на берегу речки очутилась. Взгляд на другой берег – и вот она сама на том берегу. Если речка, разумеется, не слишком широкая. А то можно и посреди быстрины очутиться. Но даже если и стрясется такое – она давно уж не человек. Не утонет.
- Так она и пошла бродить по миру?! – протянула Аделина.
- Так и пошла. А что еще делать? Когда ты – дух бесплотный, времени у тебя полно.
- А я слышала: таких духов раньше называли блуждающими! Считалось, что плохая примета – увидеть такого. Закружит и заморочит.
- Считалось, что плохая примета – на любого духа наткнуться, - поправила Мелисса. – Хоть на блуждающего, хоть на просто вышедшего погулять по земле, чтоб развеять скуку. Духи – некоторые из них – очень уж любили страх человеческий. И не только страх. Ну, да я тебе рассказывала.
- И что, она всю-всю Ойкумену пешком обошла?
- Всю или не всю – Творец ведает. А дорог она прошла немало. Была и на востоке, и на юге. Говорят, и до королевств Западной равнины доходила, и до Золотого моря.
Людям на глаза старалась не попадаться. Помнила, как ударило ее заговором. Да и на что ей соваться к людям? Ей их страх не нравился. Мируна не понимала, на что некоторым духам и морокам страх, как они могут им питаться.
Она блуждала по полям и лесам, ночевала на лугах и среди древесных ветвей на лесных опушках.
И все бы ничего – да уж больно однообразно это казалось. И чем дальше, тем больше. Ей казалось, что она уже очутилась в небытии. Что за прок бродить по земле, если тебя никто не видит, и тебе не с кем поговорить? Леса и поля, луга, берега озерные, речные и морские казались ей тесной каморкой, в которой ее заперли. Рассветы и закаты радовать перестали.
- А как же духи природы? – встряла девочка. – Ну, там, лешие всякие, кикиморы и русалки, духи воды и земли, полей и лугов? Или то все выдумки?
- Ну, отчего же выдумки. Духи природы обитали, где им и положено: в речках, на лугах, ну и так далее. Да только то – дикие духи. С ними и не поговоришь толком. Мируна изредка их видела – но они дичились, глядели только издали недружелюбно. Не понимали, зачем жительница потустороннего края к ним забралась. Гонять не гоняли – не по чину им то. Но и желания общаться не проявляли.
Да и Мируну они пугали. Не знала она, как к ним подступиться, о чем говорить. Тем более – они, кажется, и говорить-то не умели. Или просто не желали.
Вот и решила она в город податься.
Ну, как решила: шла-шла, да набрела на городскую стену. В стене – ворота широкие, к воротам – тракт проложен. А по тракту тянутся люди: всадники и пешие, простые путники и торговцы с телегами и подводами. Крестьяне, опять же.
А Мируна до ночи выждала да в стороне от ворот сквозь стену и прошла. Дело было глубоко за полночь, так что она проскользнула на городские улицы незамеченной.
Город поразил душу, видевшую прежде лишь северо-западные деревни в родном краю, небольшой городок, куда ездила с отцом на ярмарку, да потусторонний край. Пусть тот край был чудесен – но там не было того, что она увидела в столице одного из южных эмиратов: величественных и тяжеловесных построек, возносящихся высоко над узкими улочками, протыкающих небеса шпилями на островерхих кровлях. Потемневших толстых стен из дикого камня. Стеклянных окон и витражей. Зубчатых башен и устрашающего вида скульптур крылатых чудищ. Мрачной красоты старых городов.
Потусторонний край был красив красотой легкой, воздушной, струящейся. Искристым лунным светом и переливчатой игрой солнечных зайчиков, кружевными тенями.
Город поражал тяжелой красотой холодного камня, стройностью башен и зданий, сумраком затененных улиц, на которые едва попадали прямые лучи солнца. Казалось, он поглощает свет и тепло, льющиеся с неба. Впитывает их без остатка, и от того делается еще более сумрачным и прохладным. Тени в городе были совсем не то, что тени под кронами лесных деревьев или под навесом деревенского дома. Здесь они были густыми – аж пощупать можно!
Все это Мируна разглядела уже днем, сидя на невысокой крыше, прислонясь к крутому скату мансарды.
Ей чудилось – вот-вот, и выйдут из густых теней, которых оставалось много даже когда солнце стояло в зените, местные духи. И спросят ее – чужачку – зачем она явилась. Что-то она им сумеет ответить? И как они поступят – позволят уйти самой, или погонят с улюлюканьем, подталкивая в спину и осыпая ударами?
Однако никто из тени так и не показался. Мируна глядела сверху на спешащих по улицам многочисленных людей. В деревне никогда не было так многолюдно. Здесь все куда-то торопились, лица мелькали, чтобы спустя несколько мгновений затеряться окончательно.
Мируна целый день просидела на крыше, глядя сверху. А когда спустившиеся сумерки разогнали людей с улиц, спустилась вниз.
Легко шагать по брусчатой мостовой, мимо светящихся желтоватым светом щелей в ставнях, оказалось волнительно. Мируна замирала от каждого шороха. А завидев силуэт запоздалого прохожего, пряталась в густую тень – благо, затененных мест на ночной улице хватало. Она шагала к центру, стараясь не попасться никому на глаза.
Блуждающая душа, сама того не зная, очутилась в столице одного из самых богатых эмиратов своего времени. Через эти земли шли торговые пути в разные концы континента.
История не сохранила названия города, в котором оказалась Мируна. Мы знаем только, что эмиры того времени строили в своих столицах богато изукрашенные дворцы, которые были настоящими произведениями искусства. Их украшали не только каменной резьбой и скульптурами, но и искусными цветными витражами.
- Стеклянными?! – ахнула Аделина.
- Именно так, - тетя кивнула. – Да-да, в те древние времена люди на континенте уже знали стекло. И впервые его начали производить именно в эмиратах. В южных эмиратах – но торговые караваны развозили его далеко. Изделия из стекла добирались и до королевств Западной равнины.
- А до Золотого юга?
- Золотого юга тогда еще не было. Были рыбацкие деревеньки по морским берегам. Были редкие городки, только-только появлялись небольшие королевства. Это ведь были древние-древние времена, задолго до прихода на Ойкумену темных магов из-за южных морей. Тогда еще и земли Ольтер не было. Так что везти стекло так далеко на север, к берегам Золотого и, тем паче, Белого морей, было никому не с руки.
- Странно все-таки это, - девочка нахмурилась. – Вся цивилизация почему-то была не на берегах Золотого моря. Западная равнина – и та была развитее! А потом – все стало наоборот. А потом – опять наоборот, и опять…
- Ну да, все менялось много раз, - подтвердила Мелисса. – Сначала развивались южные земли, потом – Западные равнины. Потом – Золотой юг, а Западные равнины пришли в упадок. Потом – королевства на Золотом юге снова развалились, и возвысились королевства на равнине. И, в конце концов, Западные равнины обратились дикими землями, которые на много веков заняли кочевники. Ты еще будешь изучать историю. Хотя об истории древних эпох мы знаем мало…
- Ладно, извини, что перебила, - Аделина вздохнула. – Я просто удивилась. Такая древность – и вдруг витражи!
- Витражи, да. Это доподлинно известно! А еще – резной алебастр, скульптуры из агата и халцедона.
- И Мируна направилась прямиком в какой-то дворец?
- Не в какой-то, а во дворец самого эмира! Вид его был совершенно изумительным: он целиком был построен из черного, как беззвездная ночь, камня. Гладко отполированные плитки облицовывали его целиком, вместе с башнями, пронзающими самое небо.
- Ага! Да в самую сокровищницу!
- Ну, и откуда ты все знаешь?
- Законы жанра, - важно отозвалась девочка. – Непонятно только – чего все эти эмиры да цари сокровищницы на самых видных местах обустраивают?
- Вот ты язва! – посетовала Мелисса. – И ничего не на самых видных. Просто всякие незваные гости больно резво находят дорогу туда, куда не следует. Опять же: в верхних комнатах и галереях народу много толчется. А в подвалах, особенно – ближе к сокровищнице, становится пустынно. А духу-то только того и надо! Чтоб никто не заметил.
- А стража?! Стража-то не дремлет!
- Ну, иногда дремлет, положим, - Мелисса хмыкнула. – Но стражники – их так просто не напугать, как обывателей. Да и призраки их не волнуют: им главное, чтобы в сокровищницу не пробрались воры! А духи – что духи. Бесплотным духам сокровища земных владык без надобности. Они их и не унесут.
Однако и стражники носят обереги от потусторонних сил, и заговоры наизусть знают.
А Мируна чуть не попалась. Дело в том, что аккурат в то же время решил попытать счастья один вор. Был это не простой воришка, а один из самых дерзких и удачливых в то время лазутчиков. Забирался в самые охраняемые сокровищницы и мог выкрасть почти все, что угодно.
- Короче, самый настоящий Призрак, - фыркнула девочка.
- Ну, собственно, это он самый и был, - Мелисса развела руками. – Был он тогда еще не так знаменит, как спустя много лет. Но уже имел длинный послужной список, и за голову его была назначена награда не в одном эмирате.
- Ой, а его не из-за Мируны так прозвали?! Ну, раз уж они очутились в эмирском дворце одновременно. И его из-за нее приняли за привидение!
- Любопытная теория, - женщина хмыкнула. – Знаешь, мне как-то и в голову не приходило такое. Но, думаю, прозвище свое вор честно заработал сам.
- Честно заработал, - Аделина фыркнула.
- Ну, должно ведь и у вора быть что-то честно заработанное. Словом, Призрак – тогда еще носивший совсем другое имя – решил именно в ту ночь прокрасться в сокровищницу эмира. Что уж его туда потянуло – кто знает? Жажда славы – не иначе. Знаменитые воры часто лезли туда, куда никого другого медовым пирогом было бы не заманить.
Так вот. Парень – уж Творец ведает, как – миновал стражу, очутился во дворце, прошел незамеченным по коридорам и спустился в подвалы, где и находилась сокровищница.
А Мируна в это время – беспечный призрак – брела в ту же сторону, сама не зная, куда несут ее ноги. Она просто глядела по сторонам, изумлялась грандиозному дворцу и убранству.
Призрак, хоть и был в те времена никому не известен, но уже тогда отлично знал свое дело. Он ухитрился пройти, никому не попавшись на глаза.
И он был ошарашен, когда началась беготня и зазвучали крики. А на деле Мируна попалась на глаза одному задремавшему стражнику. Поняв, что тот заметил ее, она в испуге метнулась по коридору – аккурат в сторону сокровищницы.
Ей бы скрыться за гобеленом, отступить внутрь стены. Стражник решил бы, что ему померещилось. Но она испугалась, когда он вскрикнул и поднял руку в охранном жесте.
Фигура, убегающая по коридору – шутка ли! Стражник моментально поднял тревогу. За Мируной кинулась погоня.
Она, сама того не подозревая, мчалась прямиком к застывшему от неожиданности вору. Тот, хоть и не ожидал такого поворота, сообразил быстро: запрыгнул внутрь громадной вазы, стоявшей в нише стены.
Место, понятно, ненадежное: уж больно очевидное. Во всем коридоре спрятаться больше негде. Да выбора нет – сквозь стены просачиваться он не умел.
И надо ж такому случиться, что в этот же кувшин нырнула Мируна! Ей-то и невдомек было, что там уже кто-то прячется. Парень онемел, а она чуть не взвыла и не выскочила наружу, когда увидела его совсем близко.
- Привидение, - просипел вор.
Лицо его в бледно-голубом мертвенном свете выглядело пугающе. А Мируна, глядя на него, поняла, что это она так жутко светится. Чего уж говорить – открытие перепугало ее насмерть. Была б жива – сердце бы остановилось.
Она отпрянула от него и едва не вывалилась из кувшина наружу.
Стоит отдать вору должное – он не стал вопить от ужаса. И даже охранительными знаками не стал отбиваться от духа.
Лицо Мируны и впрямь светилось в темноте, и парень приметил, какой у нее испуганный вид. К тому же он помнил, что на шее его висит обережная ладанка. Он торопливо прижал палец к губам.
- Не шевелись, нас обоих выдашь, - шепнул он, и тут рядом с ними загрохотали шаги.
Вор и призрачная Мируна замерли. Парень боялся дышать. Она сообразила, что его пока опасаться не стоит. Незнакомец, сидящий в вазе, оказался куда более здравомыслящим, чем многие люди.
А еще – это дошло до нее с запозданием – он сидел в вазе. Выходит, тоже прятался от стражников!
- Ты кто такой? – шепнула она.
- Лучше отпугни их сначала, - отозвался он, беззвучно шевеля губами.
Мируна растерялась. Она умела делать самые простые фокусы, на которые были способны духи – ее учили. Правда, она редко пользовалась потусторонней наукой.
Только раз и пригодилось – когда на косаря наслала оцепенение. И толку, спрашивается? Все равно под заклятие попала, пришлось уходить из мест, где обитали духи. Слоняется вот теперь по земле, неприкаянная.
Она припомнила, как нужно отпугивать людей. Насылать леденящий ужас на живых существ.
Совсем уж леденящий не нужно, - подумалось ей. Это – стражники, а не пугливые обыватели. Поймут, что страх накатил не просто так. И проверят-таки, сцепив зубы, подозрительную вазу. Тогда уж и ей, и пареньку несдобровать. Потому что на самом деле ей противопоставить вооруженным мужчинам нечего. И паренек – она разглядела в собственном тусклом свечении – тощий и невысокий. И вроде как без оружия – хотя, может, его просто не было видно.
Лицо парня осветилось ярче, тени резче обозначили черты. Значит, свечение от нее сделалось сильнее.
Мируна почти не пользовалась умениями призрака – ни к чему было до сих пор. И теперь боялась сделать что-нибудь не так.
Парень, точно понимая, что ей нелегко, сидел смирно. Впрочем, куда ему было дергаться? Они сейчас в одном положении – прячутся от тех, кто обоим может причинить вред. Ей тоже не поздоровится, если стражники увидят. Кто-нибудь, да успеет прибить заговором или обережным знаком.
Пока сидели, затаившись, в мыслях у Мируны прояснилось. Парень забрался в замок незаконно – иначе не прятался бы в вазе.
- А ты кто такой? – шепотом полюбопытствовала она, когда шаги вокруг стихли.
- А не твое дело, - огрызнулся он неожиданно для нее. – Ты сама-то кто такая?! Чуть меня не выдала! Если бы не ты – я бы вышел уже наружу, и никто даже не понял бы, что я здесь был!
Отповедь обескуражила девушку. Парень глядел на нее враждебно. Он ее товаркой по несчастью не считал. Для него она была досадной помехой.
К тому же Мируна и теперь могла мыслью переместиться на десяток-другой шагов вперед или назад – на обозримое расстояние.
Вышла, скажем, на холм. Поглядела на вершину соседнего холма. Раз – и уж там. Или на берегу речки очутилась. Взгляд на другой берег – и вот она сама на том берегу. Если речка, разумеется, не слишком широкая. А то можно и посреди быстрины очутиться. Но даже если и стрясется такое – она давно уж не человек. Не утонет.
- Так она и пошла бродить по миру?! – протянула Аделина.
- Так и пошла. А что еще делать? Когда ты – дух бесплотный, времени у тебя полно.
- А я слышала: таких духов раньше называли блуждающими! Считалось, что плохая примета – увидеть такого. Закружит и заморочит.
- Считалось, что плохая примета – на любого духа наткнуться, - поправила Мелисса. – Хоть на блуждающего, хоть на просто вышедшего погулять по земле, чтоб развеять скуку. Духи – некоторые из них – очень уж любили страх человеческий. И не только страх. Ну, да я тебе рассказывала.
- И что, она всю-всю Ойкумену пешком обошла?
- Всю или не всю – Творец ведает. А дорог она прошла немало. Была и на востоке, и на юге. Говорят, и до королевств Западной равнины доходила, и до Золотого моря.
Людям на глаза старалась не попадаться. Помнила, как ударило ее заговором. Да и на что ей соваться к людям? Ей их страх не нравился. Мируна не понимала, на что некоторым духам и морокам страх, как они могут им питаться.
Она блуждала по полям и лесам, ночевала на лугах и среди древесных ветвей на лесных опушках.
И все бы ничего – да уж больно однообразно это казалось. И чем дальше, тем больше. Ей казалось, что она уже очутилась в небытии. Что за прок бродить по земле, если тебя никто не видит, и тебе не с кем поговорить? Леса и поля, луга, берега озерные, речные и морские казались ей тесной каморкой, в которой ее заперли. Рассветы и закаты радовать перестали.
- А как же духи природы? – встряла девочка. – Ну, там, лешие всякие, кикиморы и русалки, духи воды и земли, полей и лугов? Или то все выдумки?
- Ну, отчего же выдумки. Духи природы обитали, где им и положено: в речках, на лугах, ну и так далее. Да только то – дикие духи. С ними и не поговоришь толком. Мируна изредка их видела – но они дичились, глядели только издали недружелюбно. Не понимали, зачем жительница потустороннего края к ним забралась. Гонять не гоняли – не по чину им то. Но и желания общаться не проявляли.
Да и Мируну они пугали. Не знала она, как к ним подступиться, о чем говорить. Тем более – они, кажется, и говорить-то не умели. Или просто не желали.
Вот и решила она в город податься.
Ну, как решила: шла-шла, да набрела на городскую стену. В стене – ворота широкие, к воротам – тракт проложен. А по тракту тянутся люди: всадники и пешие, простые путники и торговцы с телегами и подводами. Крестьяне, опять же.
А Мируна до ночи выждала да в стороне от ворот сквозь стену и прошла. Дело было глубоко за полночь, так что она проскользнула на городские улицы незамеченной.
Город поразил душу, видевшую прежде лишь северо-западные деревни в родном краю, небольшой городок, куда ездила с отцом на ярмарку, да потусторонний край. Пусть тот край был чудесен – но там не было того, что она увидела в столице одного из южных эмиратов: величественных и тяжеловесных построек, возносящихся высоко над узкими улочками, протыкающих небеса шпилями на островерхих кровлях. Потемневших толстых стен из дикого камня. Стеклянных окон и витражей. Зубчатых башен и устрашающего вида скульптур крылатых чудищ. Мрачной красоты старых городов.
Потусторонний край был красив красотой легкой, воздушной, струящейся. Искристым лунным светом и переливчатой игрой солнечных зайчиков, кружевными тенями.
Город поражал тяжелой красотой холодного камня, стройностью башен и зданий, сумраком затененных улиц, на которые едва попадали прямые лучи солнца. Казалось, он поглощает свет и тепло, льющиеся с неба. Впитывает их без остатка, и от того делается еще более сумрачным и прохладным. Тени в городе были совсем не то, что тени под кронами лесных деревьев или под навесом деревенского дома. Здесь они были густыми – аж пощупать можно!
Все это Мируна разглядела уже днем, сидя на невысокой крыше, прислонясь к крутому скату мансарды.
Ей чудилось – вот-вот, и выйдут из густых теней, которых оставалось много даже когда солнце стояло в зените, местные духи. И спросят ее – чужачку – зачем она явилась. Что-то она им сумеет ответить? И как они поступят – позволят уйти самой, или погонят с улюлюканьем, подталкивая в спину и осыпая ударами?
Однако никто из тени так и не показался. Мируна глядела сверху на спешащих по улицам многочисленных людей. В деревне никогда не было так многолюдно. Здесь все куда-то торопились, лица мелькали, чтобы спустя несколько мгновений затеряться окончательно.
Мируна целый день просидела на крыше, глядя сверху. А когда спустившиеся сумерки разогнали людей с улиц, спустилась вниз.
Легко шагать по брусчатой мостовой, мимо светящихся желтоватым светом щелей в ставнях, оказалось волнительно. Мируна замирала от каждого шороха. А завидев силуэт запоздалого прохожего, пряталась в густую тень – благо, затененных мест на ночной улице хватало. Она шагала к центру, стараясь не попасться никому на глаза.
Блуждающая душа, сама того не зная, очутилась в столице одного из самых богатых эмиратов своего времени. Через эти земли шли торговые пути в разные концы континента.
История не сохранила названия города, в котором оказалась Мируна. Мы знаем только, что эмиры того времени строили в своих столицах богато изукрашенные дворцы, которые были настоящими произведениями искусства. Их украшали не только каменной резьбой и скульптурами, но и искусными цветными витражами.
- Стеклянными?! – ахнула Аделина.
- Именно так, - тетя кивнула. – Да-да, в те древние времена люди на континенте уже знали стекло. И впервые его начали производить именно в эмиратах. В южных эмиратах – но торговые караваны развозили его далеко. Изделия из стекла добирались и до королевств Западной равнины.
- А до Золотого юга?
- Золотого юга тогда еще не было. Были рыбацкие деревеньки по морским берегам. Были редкие городки, только-только появлялись небольшие королевства. Это ведь были древние-древние времена, задолго до прихода на Ойкумену темных магов из-за южных морей. Тогда еще и земли Ольтер не было. Так что везти стекло так далеко на север, к берегам Золотого и, тем паче, Белого морей, было никому не с руки.
- Странно все-таки это, - девочка нахмурилась. – Вся цивилизация почему-то была не на берегах Золотого моря. Западная равнина – и та была развитее! А потом – все стало наоборот. А потом – опять наоборот, и опять…
- Ну да, все менялось много раз, - подтвердила Мелисса. – Сначала развивались южные земли, потом – Западные равнины. Потом – Золотой юг, а Западные равнины пришли в упадок. Потом – королевства на Золотом юге снова развалились, и возвысились королевства на равнине. И, в конце концов, Западные равнины обратились дикими землями, которые на много веков заняли кочевники. Ты еще будешь изучать историю. Хотя об истории древних эпох мы знаем мало…
- Ладно, извини, что перебила, - Аделина вздохнула. – Я просто удивилась. Такая древность – и вдруг витражи!
- Витражи, да. Это доподлинно известно! А еще – резной алебастр, скульптуры из агата и халцедона.
- И Мируна направилась прямиком в какой-то дворец?
- Не в какой-то, а во дворец самого эмира! Вид его был совершенно изумительным: он целиком был построен из черного, как беззвездная ночь, камня. Гладко отполированные плитки облицовывали его целиком, вместе с башнями, пронзающими самое небо.
- Ага! Да в самую сокровищницу!
- Ну, и откуда ты все знаешь?
- Законы жанра, - важно отозвалась девочка. – Непонятно только – чего все эти эмиры да цари сокровищницы на самых видных местах обустраивают?
- Вот ты язва! – посетовала Мелисса. – И ничего не на самых видных. Просто всякие незваные гости больно резво находят дорогу туда, куда не следует. Опять же: в верхних комнатах и галереях народу много толчется. А в подвалах, особенно – ближе к сокровищнице, становится пустынно. А духу-то только того и надо! Чтоб никто не заметил.
- А стража?! Стража-то не дремлет!
- Ну, иногда дремлет, положим, - Мелисса хмыкнула. – Но стражники – их так просто не напугать, как обывателей. Да и призраки их не волнуют: им главное, чтобы в сокровищницу не пробрались воры! А духи – что духи. Бесплотным духам сокровища земных владык без надобности. Они их и не унесут.
Однако и стражники носят обереги от потусторонних сил, и заговоры наизусть знают.
А Мируна чуть не попалась. Дело в том, что аккурат в то же время решил попытать счастья один вор. Был это не простой воришка, а один из самых дерзких и удачливых в то время лазутчиков. Забирался в самые охраняемые сокровищницы и мог выкрасть почти все, что угодно.
- Короче, самый настоящий Призрак, - фыркнула девочка.
- Ну, собственно, это он самый и был, - Мелисса развела руками. – Был он тогда еще не так знаменит, как спустя много лет. Но уже имел длинный послужной список, и за голову его была назначена награда не в одном эмирате.
- Ой, а его не из-за Мируны так прозвали?! Ну, раз уж они очутились в эмирском дворце одновременно. И его из-за нее приняли за привидение!
- Любопытная теория, - женщина хмыкнула. – Знаешь, мне как-то и в голову не приходило такое. Но, думаю, прозвище свое вор честно заработал сам.
- Честно заработал, - Аделина фыркнула.
- Ну, должно ведь и у вора быть что-то честно заработанное. Словом, Призрак – тогда еще носивший совсем другое имя – решил именно в ту ночь прокрасться в сокровищницу эмира. Что уж его туда потянуло – кто знает? Жажда славы – не иначе. Знаменитые воры часто лезли туда, куда никого другого медовым пирогом было бы не заманить.
Так вот. Парень – уж Творец ведает, как – миновал стражу, очутился во дворце, прошел незамеченным по коридорам и спустился в подвалы, где и находилась сокровищница.
А Мируна в это время – беспечный призрак – брела в ту же сторону, сама не зная, куда несут ее ноги. Она просто глядела по сторонам, изумлялась грандиозному дворцу и убранству.
Призрак, хоть и был в те времена никому не известен, но уже тогда отлично знал свое дело. Он ухитрился пройти, никому не попавшись на глаза.
И он был ошарашен, когда началась беготня и зазвучали крики. А на деле Мируна попалась на глаза одному задремавшему стражнику. Поняв, что тот заметил ее, она в испуге метнулась по коридору – аккурат в сторону сокровищницы.
Ей бы скрыться за гобеленом, отступить внутрь стены. Стражник решил бы, что ему померещилось. Но она испугалась, когда он вскрикнул и поднял руку в охранном жесте.
Фигура, убегающая по коридору – шутка ли! Стражник моментально поднял тревогу. За Мируной кинулась погоня.
Она, сама того не подозревая, мчалась прямиком к застывшему от неожиданности вору. Тот, хоть и не ожидал такого поворота, сообразил быстро: запрыгнул внутрь громадной вазы, стоявшей в нише стены.
Место, понятно, ненадежное: уж больно очевидное. Во всем коридоре спрятаться больше негде. Да выбора нет – сквозь стены просачиваться он не умел.
И надо ж такому случиться, что в этот же кувшин нырнула Мируна! Ей-то и невдомек было, что там уже кто-то прячется. Парень онемел, а она чуть не взвыла и не выскочила наружу, когда увидела его совсем близко.
- Привидение, - просипел вор.
Лицо его в бледно-голубом мертвенном свете выглядело пугающе. А Мируна, глядя на него, поняла, что это она так жутко светится. Чего уж говорить – открытие перепугало ее насмерть. Была б жива – сердце бы остановилось.
Она отпрянула от него и едва не вывалилась из кувшина наружу.
Стоит отдать вору должное – он не стал вопить от ужаса. И даже охранительными знаками не стал отбиваться от духа.
Лицо Мируны и впрямь светилось в темноте, и парень приметил, какой у нее испуганный вид. К тому же он помнил, что на шее его висит обережная ладанка. Он торопливо прижал палец к губам.
- Не шевелись, нас обоих выдашь, - шепнул он, и тут рядом с ними загрохотали шаги.
Вор и призрачная Мируна замерли. Парень боялся дышать. Она сообразила, что его пока опасаться не стоит. Незнакомец, сидящий в вазе, оказался куда более здравомыслящим, чем многие люди.
А еще – это дошло до нее с запозданием – он сидел в вазе. Выходит, тоже прятался от стражников!
- Ты кто такой? – шепнула она.
- Лучше отпугни их сначала, - отозвался он, беззвучно шевеля губами.
Мируна растерялась. Она умела делать самые простые фокусы, на которые были способны духи – ее учили. Правда, она редко пользовалась потусторонней наукой.
Только раз и пригодилось – когда на косаря наслала оцепенение. И толку, спрашивается? Все равно под заклятие попала, пришлось уходить из мест, где обитали духи. Слоняется вот теперь по земле, неприкаянная.
Она припомнила, как нужно отпугивать людей. Насылать леденящий ужас на живых существ.
Совсем уж леденящий не нужно, - подумалось ей. Это – стражники, а не пугливые обыватели. Поймут, что страх накатил не просто так. И проверят-таки, сцепив зубы, подозрительную вазу. Тогда уж и ей, и пареньку несдобровать. Потому что на самом деле ей противопоставить вооруженным мужчинам нечего. И паренек – она разглядела в собственном тусклом свечении – тощий и невысокий. И вроде как без оружия – хотя, может, его просто не было видно.
Лицо парня осветилось ярче, тени резче обозначили черты. Значит, свечение от нее сделалось сильнее.
Мируна почти не пользовалась умениями призрака – ни к чему было до сих пор. И теперь боялась сделать что-нибудь не так.
Парень, точно понимая, что ей нелегко, сидел смирно. Впрочем, куда ему было дергаться? Они сейчас в одном положении – прячутся от тех, кто обоим может причинить вред. Ей тоже не поздоровится, если стражники увидят. Кто-нибудь, да успеет прибить заговором или обережным знаком.
Пока сидели, затаившись, в мыслях у Мируны прояснилось. Парень забрался в замок незаконно – иначе не прятался бы в вазе.
- А ты кто такой? – шепотом полюбопытствовала она, когда шаги вокруг стихли.
- А не твое дело, - огрызнулся он неожиданно для нее. – Ты сама-то кто такая?! Чуть меня не выдала! Если бы не ты – я бы вышел уже наружу, и никто даже не понял бы, что я здесь был!
Отповедь обескуражила девушку. Парень глядел на нее враждебно. Он ее товаркой по несчастью не считал. Для него она была досадной помехой.
