- Ну и проваливай, - буркнула она в раздражении. – Вон, стихло все! Разбежались – должно, решили, что никого нет.
- Еще чего, - фыркнул он тихо. – А ну, как наткнешься на кого-нибудь? Нет, я уж выжду. А ты-то чего сидишь здесь?! Вроде бы умеешь просачиваться сквозь стены, - прибавил ехидно.
Мируна промолчала, нахохлилась.
Так они и сидели молча в одной вазе. Спустя какое-то время парень стал задремывать, глаза закрылись. Она не стала будить его. Чутко прислушивалась к звукам снаружи, но там царила тишина. Редко-редко топали тяжелые шаги – но все или вдалеке, или мимо.
Можно было бы убраться подобру-поздорову, пока парень спит. В конце концов, кто он такой? Преступник, вор или убийца?
Она не знала. Ее ничто с ним не связывало. Но она оставалась на месте.
А вскоре сделалось шумно – ночь миновала, пришел день. Зазвучали голоса близко и в отдалении, зашуршали шаги, спешащие мимо.
30. Для нечисти пожива (V)
Они просидели в вазе целый день. Парень, когда стихали шаги вокруг, ругался себе под нос – мол, давно мог выйти наружу. А вместо того сидит в нелепой вазе голодным.
Мируне делалось тоскливо.
Вроде и спешить ей некуда – она может просидеть хоть до тех пор, пока от товарища по несчастью один скелет истлевший останется! А все тошно сидеть в вазе.
Парень бухтел-бухтел, и вроде притих. Из сил выбился? Или решил оставшиеся силы зря не тратить… По времени – вроде как вечеру пора наступить, а там – кто ж его знает? Только тише сделалось.
Мируна видела – парень не спал. Вид у него сделался настороженный – прислушивался к отдаленным гаснущим звукам.
Потом перевел взгляд на нее. Мируна вдруг сообразила, что в самом-то начале глядел он на нее со страхом. А тут – привык, что ли?
- Слышь, - окликнул ее шепотом. – Раз уж застряли здесь. Расскажи, чего ты сюда полезла? Во дворец, - глядел без злобы, с любопытством. – Что найти хотела?
- Да ничего, - растерявшись, так же тихо ответила Мируна. – Дворец увидела красивый. Посмотреть захотелось.
- А, так ты из любопытства, значит, - он деловито покивал.
Мируна поглядела на него пристально. Любопытство-то – грех! Но парень ее вроде не осуждает. Хоть и пришлось ему сидеть целую ночь и день в вазе за ее любопытство.
- Никогда таких красивых дворцов не видела, - созналась она тихонько. – И городов. Я всю жизнь в деревне прожила, - и осеклась.
Жизнь! Жизнь-то ее давно закончена. Привидение она – а это не жизнь.
- Так ты – деревенщина неотесанная, - он сдавленно фыркнул.
Мируна обиделась. Ее и при жизни деревенщиной не обзывали! Да она в деревне самой красивой была из девок на выданье. Ее деревенщиной не называли, даже когда в город с отцом на ярмарку приезжала. А уж какими глазами глядел на нее дух – тот самый, что забрал из бренного мира! Да и прочие духи и привидения никогда ей деревенской жизни не припоминали. За свою приняли сразу.
- Да чего ты в лице аж переменилась, - удивился парень. – Я ж не в обиду. Ну, прости!
- Да я и не в обиде, - Мируна насупилась.
- Ну, словом – ты просто так сюда забрела. Поглядеть, - глядел он на нее пристально.
- Ну да, поглядеть, - девушка нахмурилась – чего он хочет-то от нее?!
- Слушай. А со мной пойдешь? – глаза у него заблестели. – А я тебя в сокровищницу здешнюю проведу. Такого-то ты точно никогда не видела!
- И кто ж тебя в сокровищницу пустит? – фыркнула Мируна.
И смолкла. Никто его не пустит. Вон, сидит вместе с ней в вазе, от стражи прячется! Он – обычный воришка. В сокровищницу хотел пробраться, да она ему помешала. А теперь он, значит, хочет, чтоб помогла. Только много ли ему с нее проку? А парень глядел пристально, не отводя взгляда.
- Я-то тебе на кой? – переспросила наконец она. – Я – привидение.
- Сможешь стражников отвлечь, - он хитро улыбнулся.
Мируна вспомнила заклятье, прилетевшее ей в спину, и содрогнулась. Не хватало ей еще заклятьем по темени получить! Люди бессильны перед порождениями мира потустороннего. Но и у них имеются свои средства.
Она-то вот по сей день мается, неприкаянная. Не может уйти в обитель духов.
С другой стороны – чувствует она себя почти как прежде. Только летать больше не может. Если не соваться во владения духов, все в порядке. Но как на нее подействует другое заклятье, если попадет?
- Послушай, - он наклонился вперед, глаза его заблестели. – Я, пока мы сидели здесь, все придумал! Я ведь знаю – вы, призраки, умеете и страх навести, и морок. И даже можете сделать так, чтоб руки и ноги у человека отнялись на время!
- Тоже еще, великий выдумщик! – пробурчала отчего-то раздосадованная Мируна. – И чего ты думаешь добиться такими фокусами?! Это тебе не деревенские увальни. Нашлю на них страх – а они разозлятся. И еще поймут, что дело нечисто. Не знаю, как тебе – а мне точно не поздоровится!
Она прикусила язык. Ни к чему разбалтывать, отчего она шатается по человеческим землям вместо того, чтоб сидеть в обители потусторонних существ.
- Ты чего, боишься? – он вроде как удивился. – Так ведь сама пришла к людям.
- Я не к людям пришла, а просто – на человечье житье-бытье поглядеть. Я ведь и сама когда-то была человеком, - в этом она не усмотрела особой тайны.
- А отчего ты умерла?
Мируна опешила. Едва успела язык прикусить – так хотелось заорать: не умерла она! Но нет – об этом рассказывать нельзя. Это она подспудно чувствовала. Не нужно человеку знать, как она сделалась духом бесплотным.
- Давно это было, - буркнула наконец. – Не помню я. Жизнь свою человеческую помню, смерти – не помню.
- Хм, обычно наоборот бывает, - парень почесал голову.
- Эк ты хорошо знаешь, что да как в потустороннем мире бывает, - не сдержала ехидства Мируна. – Я вот – дух бесплотный, и то не знаю, как обычно бывает.
- Да не ерничай, - проворчал он. – Мы вообще говорили про то, как нам отсюда выбраться. Ты ведь тоже не просто так сидишь в этом кувшине. Тебе-то ничего не стоит сквозь стенку просочиться – и была такова! Раз сидишь – значит, не все так просто.
- А ты попробуй просочись, когда кругом то и дело шастают, - она нахохлилась. – Увидят да пришибут заговором!
- Ладно-ладно, - шепнул он. – Я ж про то и толкую. Вылезать тебе одной боязно, а ты сюда забрела поглядеть. Ну, давай к сокровищнице прогуляемся! Чего ты – недалеко уж осталось! А после – наружу выйдем. Вон, ночь наступила, по коридорам уже не шастают. Ну, не ночь – вечер поздний, - поправил он сам себя.
Мируна головой только покачала. Ей вылезать боязно, потому что ее заметить могут! А с ним ей чем должно надежнее стать?
Его заметят – так и вовсе пришибут не заклятием, а топориком или копьем по голове. И станут два неупокоенных духа. При последней мысли усмехнулась невесело. Хотя он-то, может, и сразу уйдет… она не знала куда. Словом, туда, куда обычно души уходят.
- О! – парень поднял палец кверху. – Слышишь, стихло! Можно выбраться, осмотреться потихоньку.
Мируна не успела возразить – он уж крышку кувшина поднял и голову высунул.
Она и вскрикнуть не успела. Ах ты ж, резвый какой! А парень уж выпрыгнул наружу – как ни в чем не бывало. Как есть, сумасшедший!
Но вылез он спокойно – ни криков вокруг, ни топота, ни бряцания оружием. Значит, и впрямь вокруг – никого. Мируна не стала подниматься – просто просочилась сквозь стенку кувшина наружу, выпрямляясь. Парень стоял возле кувшина, осматривался.
- Эк ты здорово, - он покачал головой. – Идем! – махнул рукой и направился вперед.
И Мируна заскользила следом. Ну, а какая ей разница – куда идти? Хоть за ним, хоть самой прочь из дворца. Да и любопытство заедало – каково-то будет в сокровищнице, если дворец такой роскошный?
Шагая за парнем, она изумлялась его бесстрашию: его могли увидеть, схватить, даже убить! А он – идет себе, как ни в чем не бывало. Даже не прячется.
Шагал широко, уверенно – будто это его дворец. Что это – храбрость или глупость? Мируна дивилась, спешила следом.
Притормозить пришлось, как дошли до сокровищницы. Возле дверей стояли несколько стражей. Как, интересно, парень думал проскользнуть мимо них? Или он надеялся, что ради него от дверей уберут охрану?
- Сумеешь отвлечь их? – шепнул он.
- Что?! – возмутилась она. – Ты с ума сошел! Меня уже раз пришибло заклятьем.
- Ну, я же не прошу в глаза им лезть, - зашептал парень торопливо. – Просто отвлеки. Ты можешь сделаться невидимой? Пусть они услышат звук шагов. Или шорох какой-нибудь! Или тень увидят.
Мируна недоверчиво таращилась на него.
Шаги, шорох, тень! Да ее снова прибьют – и на этот раз наверняка. Чай, стражники во дворце – не темные деревенские мужики!
- Да чего ты трясешься, - зашептал парень. – Это ж не темные деревенские мужики, - да он просто ее мысли повторяет! – Они ваших заговоров не знают, и нечистой силы не боятся. Не сделают они тебе ничего.
- А ты-то почем знаешь, - шепнула сердито она. – Вот посиди-ка ты лучше тут, за ковриком! – указала на свисающий чуть не от самого потолка гобелен. – А я загляну потихоньку в сокровищницу. Ты чего оттуда вынести-то хотел?
- Я? – он глупо захлопал глазами.
- Тьфу ты, - окончательно рассердилась Мируна. – Сиди тут!
И совсем кстати затопали шаги с той стороны, откуда они вдвоем пришли. Парень раскрыл было рот, чтобы возразить что-то – так ведь станешь болтать, и как раз выдашь себя! Пришлось ему притаиться тихо-тихо. А Мируна невесомой тенью вдоль стены скользнула к самому входу в сокровищницу.
Оно и подумать – на что ей? Так ведь любопытно! Про всякие царские сокровищницы да диковины тамошние только в сказках в детстве слыхала.
В тени колонны возле самых дверей – тяжелых, массивных – остановилась. Оттуда, откуда она пришла с парнем, явился целый отряд вооруженных воинов. Оказалось – сменщики. Мируна с детским любопытством глядела, как меняется караул. Слушала обмен привычными для стражей вопросами и ответами.
Как все стихло, и новые стражники застыли изваяниями, скользнула ко входу. Они ее не видели – и не чуяли, как прошла тень за их спинами.
Мируна нырнула в замочную скважину, и сама себе не поверила: как так – не защитили царскую сокровищницу никаким заговором, никакими амулетами! Ей-богу, в хижину бедняка деревенского, и то труднее проникнуть нечистой силе. Знаки охранные, над дверью и окнами нарисованные, не пустят.
Как есть, диво дивное. Не то беспечны в царском дворце, не то глупы.
Одно только обидно. Внутрь-то она забралась. А поглядеть ни на что и не может! Темно в сокровищнице, точно в лесу безлунной ночью. Ни зги не видать!
Впрочем, она ведь давно не человек. Мируна сама себе усмехнулась – дожила: забыла о таком! Ее бесплотное тело окутало свечение.
Она усилила его, огляделась, готовясь в восхищении ахнуть. И застыла в разочаровании: никаких несметных сокровищ, никаких драгоценных каменьев. Высокие четырехугольные широченные колонны от пола до потолка. Вдоль каждой колонны Мируна приметила ручки – точно у сундуков. В каждой колонне насчитала по десятку.
Это чего – сундуки боком сложили, и выложили эдакое?
А каменья и диковины, не иначе, внутрь тех сундуков запрятали. Чтобы, значит, не валялись почем зря. В искушение лишний раз не вводили.
Вот так сокровищница царская! Тьфу да и только.
Наверное, спутник ее мог открыть двери сокровищницы без ключа – Мируна знала, что есть такие умельцы. Он, должно, и сундуки эти открыть мог. А ей такое не по силам. Не засовываться ведь в эти сундуки, чтобы поглазеть на то, что в них находится?
Нет, нужно идти наружу. Да убираться прочь из дворца. Довольно здесь шляться!
Приняв твердое решение, она сразу успокоилась. Спутник ее – как хочет. Она ему без надобности – он ведь сам как-то намеревался проникнуть в сокровищницу. Надо только сказать ему, что больше она с ним не пойдет. Попрощаться. А то он зазря прождет ее – негоже так просто бросать товарища. Пусть он ей не такой-то и товарищ.
Она подплыла неспешно к двери и вдруг замерла на месте.
Ее словно сковало камнем – ни двинуться, ни дернуться. Мируна попыталась рвануться – тщетно! Ее намертво приковало к месту.
Опустив взгляд, она увидела выбитую на полу колдовскую фигуру с непонятными знаками. Это как она так попалась?!
Снаружи послышался топот, крики, звон и бряцание оружия. Что там стряслось такое?! И не выглянешь, не посмотришь.
Мируна еще раз дернулась – бесполезно. Она даже свет свой не могла пригасить.
Да что ж такое?! Сколько ей теперь здесь болтаться, точно рыбе на крючке?
Как оказалось – недолго. Совсем скоро к сокровищнице подошли топочущие шаги, и двери распахнулись. Мируна очутилась одна, беспомощная, прямо напротив доброго десятка ввалившихся внутрь стражей и богато наряженных вельмож.
- А вот что нам попалось, - проговорил один из них, выходя вперед.
И с улыбкой указал остальным на Мируну. Она съежилась, пытаясь сделаться незаметной, а лучше – провалиться сквозь пол. Ничего у нее, разумеется, не получилось.
- И как это произошло? – осведомился один из вельмож.
- Контур активируется светом, - тот, что заговорил первым, указал на рисунок под ногами Мируны. – Пока внутри царит темнота – он неактивен. Но стоит осветить его – чем угодно – как он мгновенно обездвиживает любого, кто на него встанет. Контур расположен прямо перед выходом. Так что любой, кто проникнет в сокровищницу, неизбежно встанет на него. Иными словами – вор может бродить по сокровищнице, может стянуть все, что угодно. Но, как только попытается выйти – тут и попадется! Как видите, - он указал на застрявшую посреди рисунка девушку-призрака, - контур способен остановить как живое, так и… не вполне живое! Однако любопытно, - прибавил он. – Я не предполагал, что в сокровищницу забредет дух бесплотный! Такое в моей практике впервые.
Мируна таращилась на него, слушая хвастливую речь. Это что же, какое-то чародейство ее поймало?! А этот хвастун – не иначе, как сам чародей и есть.
- Прекрасно, - один из толпы кивнул. – И что же с этим делать?
- Оставим здесь! – хвастун легкомысленно махнул рукой. – Никуда не денется. Сначала решим более животрепещущую задачу.
Мируна не поверила глазам, когда они все, так же дружно, как и прежде, вывалились наружу. А она?! Как же она? Ее так и оставят здесь?
Зашел один из стражей, зажег пару факелов. Это, выходит, чтобы держащее ее колдовство не погасло. Она снова дернулась – тщетно! Стражник и внимания на нее не обратил – только обошел, будто она была одним из сундуков.
Сколько прошло времени – она не знала. Только стражники сменились несколько раз, и не единожды меняли прогоравшие факелы.
Мируна стояла на одном месте, терзаясь неподвижностью и неизвестностью.
- Еще чего, - фыркнул он тихо. – А ну, как наткнешься на кого-нибудь? Нет, я уж выжду. А ты-то чего сидишь здесь?! Вроде бы умеешь просачиваться сквозь стены, - прибавил ехидно.
Мируна промолчала, нахохлилась.
Так они и сидели молча в одной вазе. Спустя какое-то время парень стал задремывать, глаза закрылись. Она не стала будить его. Чутко прислушивалась к звукам снаружи, но там царила тишина. Редко-редко топали тяжелые шаги – но все или вдалеке, или мимо.
Можно было бы убраться подобру-поздорову, пока парень спит. В конце концов, кто он такой? Преступник, вор или убийца?
Она не знала. Ее ничто с ним не связывало. Но она оставалась на месте.
А вскоре сделалось шумно – ночь миновала, пришел день. Зазвучали голоса близко и в отдалении, зашуршали шаги, спешащие мимо.
30. Для нечисти пожива (V)
Они просидели в вазе целый день. Парень, когда стихали шаги вокруг, ругался себе под нос – мол, давно мог выйти наружу. А вместо того сидит в нелепой вазе голодным.
Мируне делалось тоскливо.
Вроде и спешить ей некуда – она может просидеть хоть до тех пор, пока от товарища по несчастью один скелет истлевший останется! А все тошно сидеть в вазе.
Парень бухтел-бухтел, и вроде притих. Из сил выбился? Или решил оставшиеся силы зря не тратить… По времени – вроде как вечеру пора наступить, а там – кто ж его знает? Только тише сделалось.
Мируна видела – парень не спал. Вид у него сделался настороженный – прислушивался к отдаленным гаснущим звукам.
Потом перевел взгляд на нее. Мируна вдруг сообразила, что в самом-то начале глядел он на нее со страхом. А тут – привык, что ли?
- Слышь, - окликнул ее шепотом. – Раз уж застряли здесь. Расскажи, чего ты сюда полезла? Во дворец, - глядел без злобы, с любопытством. – Что найти хотела?
- Да ничего, - растерявшись, так же тихо ответила Мируна. – Дворец увидела красивый. Посмотреть захотелось.
- А, так ты из любопытства, значит, - он деловито покивал.
Мируна поглядела на него пристально. Любопытство-то – грех! Но парень ее вроде не осуждает. Хоть и пришлось ему сидеть целую ночь и день в вазе за ее любопытство.
- Никогда таких красивых дворцов не видела, - созналась она тихонько. – И городов. Я всю жизнь в деревне прожила, - и осеклась.
Жизнь! Жизнь-то ее давно закончена. Привидение она – а это не жизнь.
- Так ты – деревенщина неотесанная, - он сдавленно фыркнул.
Мируна обиделась. Ее и при жизни деревенщиной не обзывали! Да она в деревне самой красивой была из девок на выданье. Ее деревенщиной не называли, даже когда в город с отцом на ярмарку приезжала. А уж какими глазами глядел на нее дух – тот самый, что забрал из бренного мира! Да и прочие духи и привидения никогда ей деревенской жизни не припоминали. За свою приняли сразу.
- Да чего ты в лице аж переменилась, - удивился парень. – Я ж не в обиду. Ну, прости!
- Да я и не в обиде, - Мируна насупилась.
- Ну, словом – ты просто так сюда забрела. Поглядеть, - глядел он на нее пристально.
- Ну да, поглядеть, - девушка нахмурилась – чего он хочет-то от нее?!
- Слушай. А со мной пойдешь? – глаза у него заблестели. – А я тебя в сокровищницу здешнюю проведу. Такого-то ты точно никогда не видела!
- И кто ж тебя в сокровищницу пустит? – фыркнула Мируна.
И смолкла. Никто его не пустит. Вон, сидит вместе с ней в вазе, от стражи прячется! Он – обычный воришка. В сокровищницу хотел пробраться, да она ему помешала. А теперь он, значит, хочет, чтоб помогла. Только много ли ему с нее проку? А парень глядел пристально, не отводя взгляда.
- Я-то тебе на кой? – переспросила наконец она. – Я – привидение.
- Сможешь стражников отвлечь, - он хитро улыбнулся.
Мируна вспомнила заклятье, прилетевшее ей в спину, и содрогнулась. Не хватало ей еще заклятьем по темени получить! Люди бессильны перед порождениями мира потустороннего. Но и у них имеются свои средства.
Она-то вот по сей день мается, неприкаянная. Не может уйти в обитель духов.
С другой стороны – чувствует она себя почти как прежде. Только летать больше не может. Если не соваться во владения духов, все в порядке. Но как на нее подействует другое заклятье, если попадет?
- Послушай, - он наклонился вперед, глаза его заблестели. – Я, пока мы сидели здесь, все придумал! Я ведь знаю – вы, призраки, умеете и страх навести, и морок. И даже можете сделать так, чтоб руки и ноги у человека отнялись на время!
- Тоже еще, великий выдумщик! – пробурчала отчего-то раздосадованная Мируна. – И чего ты думаешь добиться такими фокусами?! Это тебе не деревенские увальни. Нашлю на них страх – а они разозлятся. И еще поймут, что дело нечисто. Не знаю, как тебе – а мне точно не поздоровится!
Она прикусила язык. Ни к чему разбалтывать, отчего она шатается по человеческим землям вместо того, чтоб сидеть в обители потусторонних существ.
- Ты чего, боишься? – он вроде как удивился. – Так ведь сама пришла к людям.
- Я не к людям пришла, а просто – на человечье житье-бытье поглядеть. Я ведь и сама когда-то была человеком, - в этом она не усмотрела особой тайны.
- А отчего ты умерла?
Мируна опешила. Едва успела язык прикусить – так хотелось заорать: не умерла она! Но нет – об этом рассказывать нельзя. Это она подспудно чувствовала. Не нужно человеку знать, как она сделалась духом бесплотным.
- Давно это было, - буркнула наконец. – Не помню я. Жизнь свою человеческую помню, смерти – не помню.
- Хм, обычно наоборот бывает, - парень почесал голову.
- Эк ты хорошо знаешь, что да как в потустороннем мире бывает, - не сдержала ехидства Мируна. – Я вот – дух бесплотный, и то не знаю, как обычно бывает.
- Да не ерничай, - проворчал он. – Мы вообще говорили про то, как нам отсюда выбраться. Ты ведь тоже не просто так сидишь в этом кувшине. Тебе-то ничего не стоит сквозь стенку просочиться – и была такова! Раз сидишь – значит, не все так просто.
- А ты попробуй просочись, когда кругом то и дело шастают, - она нахохлилась. – Увидят да пришибут заговором!
- Ладно-ладно, - шепнул он. – Я ж про то и толкую. Вылезать тебе одной боязно, а ты сюда забрела поглядеть. Ну, давай к сокровищнице прогуляемся! Чего ты – недалеко уж осталось! А после – наружу выйдем. Вон, ночь наступила, по коридорам уже не шастают. Ну, не ночь – вечер поздний, - поправил он сам себя.
Мируна головой только покачала. Ей вылезать боязно, потому что ее заметить могут! А с ним ей чем должно надежнее стать?
Его заметят – так и вовсе пришибут не заклятием, а топориком или копьем по голове. И станут два неупокоенных духа. При последней мысли усмехнулась невесело. Хотя он-то, может, и сразу уйдет… она не знала куда. Словом, туда, куда обычно души уходят.
- О! – парень поднял палец кверху. – Слышишь, стихло! Можно выбраться, осмотреться потихоньку.
Мируна не успела возразить – он уж крышку кувшина поднял и голову высунул.
Она и вскрикнуть не успела. Ах ты ж, резвый какой! А парень уж выпрыгнул наружу – как ни в чем не бывало. Как есть, сумасшедший!
Но вылез он спокойно – ни криков вокруг, ни топота, ни бряцания оружием. Значит, и впрямь вокруг – никого. Мируна не стала подниматься – просто просочилась сквозь стенку кувшина наружу, выпрямляясь. Парень стоял возле кувшина, осматривался.
- Эк ты здорово, - он покачал головой. – Идем! – махнул рукой и направился вперед.
И Мируна заскользила следом. Ну, а какая ей разница – куда идти? Хоть за ним, хоть самой прочь из дворца. Да и любопытство заедало – каково-то будет в сокровищнице, если дворец такой роскошный?
Шагая за парнем, она изумлялась его бесстрашию: его могли увидеть, схватить, даже убить! А он – идет себе, как ни в чем не бывало. Даже не прячется.
Шагал широко, уверенно – будто это его дворец. Что это – храбрость или глупость? Мируна дивилась, спешила следом.
Притормозить пришлось, как дошли до сокровищницы. Возле дверей стояли несколько стражей. Как, интересно, парень думал проскользнуть мимо них? Или он надеялся, что ради него от дверей уберут охрану?
- Сумеешь отвлечь их? – шепнул он.
- Что?! – возмутилась она. – Ты с ума сошел! Меня уже раз пришибло заклятьем.
- Ну, я же не прошу в глаза им лезть, - зашептал парень торопливо. – Просто отвлеки. Ты можешь сделаться невидимой? Пусть они услышат звук шагов. Или шорох какой-нибудь! Или тень увидят.
Мируна недоверчиво таращилась на него.
Шаги, шорох, тень! Да ее снова прибьют – и на этот раз наверняка. Чай, стражники во дворце – не темные деревенские мужики!
- Да чего ты трясешься, - зашептал парень. – Это ж не темные деревенские мужики, - да он просто ее мысли повторяет! – Они ваших заговоров не знают, и нечистой силы не боятся. Не сделают они тебе ничего.
- А ты-то почем знаешь, - шепнула сердито она. – Вот посиди-ка ты лучше тут, за ковриком! – указала на свисающий чуть не от самого потолка гобелен. – А я загляну потихоньку в сокровищницу. Ты чего оттуда вынести-то хотел?
- Я? – он глупо захлопал глазами.
- Тьфу ты, - окончательно рассердилась Мируна. – Сиди тут!
И совсем кстати затопали шаги с той стороны, откуда они вдвоем пришли. Парень раскрыл было рот, чтобы возразить что-то – так ведь станешь болтать, и как раз выдашь себя! Пришлось ему притаиться тихо-тихо. А Мируна невесомой тенью вдоль стены скользнула к самому входу в сокровищницу.
Оно и подумать – на что ей? Так ведь любопытно! Про всякие царские сокровищницы да диковины тамошние только в сказках в детстве слыхала.
В тени колонны возле самых дверей – тяжелых, массивных – остановилась. Оттуда, откуда она пришла с парнем, явился целый отряд вооруженных воинов. Оказалось – сменщики. Мируна с детским любопытством глядела, как меняется караул. Слушала обмен привычными для стражей вопросами и ответами.
Как все стихло, и новые стражники застыли изваяниями, скользнула ко входу. Они ее не видели – и не чуяли, как прошла тень за их спинами.
Мируна нырнула в замочную скважину, и сама себе не поверила: как так – не защитили царскую сокровищницу никаким заговором, никакими амулетами! Ей-богу, в хижину бедняка деревенского, и то труднее проникнуть нечистой силе. Знаки охранные, над дверью и окнами нарисованные, не пустят.
Как есть, диво дивное. Не то беспечны в царском дворце, не то глупы.
Одно только обидно. Внутрь-то она забралась. А поглядеть ни на что и не может! Темно в сокровищнице, точно в лесу безлунной ночью. Ни зги не видать!
Впрочем, она ведь давно не человек. Мируна сама себе усмехнулась – дожила: забыла о таком! Ее бесплотное тело окутало свечение.
Она усилила его, огляделась, готовясь в восхищении ахнуть. И застыла в разочаровании: никаких несметных сокровищ, никаких драгоценных каменьев. Высокие четырехугольные широченные колонны от пола до потолка. Вдоль каждой колонны Мируна приметила ручки – точно у сундуков. В каждой колонне насчитала по десятку.
Это чего – сундуки боком сложили, и выложили эдакое?
А каменья и диковины, не иначе, внутрь тех сундуков запрятали. Чтобы, значит, не валялись почем зря. В искушение лишний раз не вводили.
Вот так сокровищница царская! Тьфу да и только.
Наверное, спутник ее мог открыть двери сокровищницы без ключа – Мируна знала, что есть такие умельцы. Он, должно, и сундуки эти открыть мог. А ей такое не по силам. Не засовываться ведь в эти сундуки, чтобы поглазеть на то, что в них находится?
Нет, нужно идти наружу. Да убираться прочь из дворца. Довольно здесь шляться!
Приняв твердое решение, она сразу успокоилась. Спутник ее – как хочет. Она ему без надобности – он ведь сам как-то намеревался проникнуть в сокровищницу. Надо только сказать ему, что больше она с ним не пойдет. Попрощаться. А то он зазря прождет ее – негоже так просто бросать товарища. Пусть он ей не такой-то и товарищ.
Она подплыла неспешно к двери и вдруг замерла на месте.
Ее словно сковало камнем – ни двинуться, ни дернуться. Мируна попыталась рвануться – тщетно! Ее намертво приковало к месту.
Опустив взгляд, она увидела выбитую на полу колдовскую фигуру с непонятными знаками. Это как она так попалась?!
Снаружи послышался топот, крики, звон и бряцание оружия. Что там стряслось такое?! И не выглянешь, не посмотришь.
Мируна еще раз дернулась – бесполезно. Она даже свет свой не могла пригасить.
Да что ж такое?! Сколько ей теперь здесь болтаться, точно рыбе на крючке?
Как оказалось – недолго. Совсем скоро к сокровищнице подошли топочущие шаги, и двери распахнулись. Мируна очутилась одна, беспомощная, прямо напротив доброго десятка ввалившихся внутрь стражей и богато наряженных вельмож.
- А вот что нам попалось, - проговорил один из них, выходя вперед.
И с улыбкой указал остальным на Мируну. Она съежилась, пытаясь сделаться незаметной, а лучше – провалиться сквозь пол. Ничего у нее, разумеется, не получилось.
- И как это произошло? – осведомился один из вельмож.
- Контур активируется светом, - тот, что заговорил первым, указал на рисунок под ногами Мируны. – Пока внутри царит темнота – он неактивен. Но стоит осветить его – чем угодно – как он мгновенно обездвиживает любого, кто на него встанет. Контур расположен прямо перед выходом. Так что любой, кто проникнет в сокровищницу, неизбежно встанет на него. Иными словами – вор может бродить по сокровищнице, может стянуть все, что угодно. Но, как только попытается выйти – тут и попадется! Как видите, - он указал на застрявшую посреди рисунка девушку-призрака, - контур способен остановить как живое, так и… не вполне живое! Однако любопытно, - прибавил он. – Я не предполагал, что в сокровищницу забредет дух бесплотный! Такое в моей практике впервые.
Мируна таращилась на него, слушая хвастливую речь. Это что же, какое-то чародейство ее поймало?! А этот хвастун – не иначе, как сам чародей и есть.
- Прекрасно, - один из толпы кивнул. – И что же с этим делать?
- Оставим здесь! – хвастун легкомысленно махнул рукой. – Никуда не денется. Сначала решим более животрепещущую задачу.
Мируна не поверила глазам, когда они все, так же дружно, как и прежде, вывалились наружу. А она?! Как же она? Ее так и оставят здесь?
Зашел один из стражей, зажег пару факелов. Это, выходит, чтобы держащее ее колдовство не погасло. Она снова дернулась – тщетно! Стражник и внимания на нее не обратил – только обошел, будто она была одним из сундуков.
*** ***
Сколько прошло времени – она не знала. Только стражники сменились несколько раз, и не единожды меняли прогоравшие факелы.
Мируна стояла на одном месте, терзаясь неподвижностью и неизвестностью.
