- Эта история такая длинная.
- Конец уже скоро, - улыбнулась тетушка. – Но дорассказать мне придется в следующий раз. Тебе пора, пока тебя не хватились.
- Но я же недавно пришла, - девочка надулась.
- Может, и недавно. Но мама скоро начнет искать тебя. Ступай, лучше завтра придешь пораньше. А задержишься – могут и не пустить.
- Ладно, - Аделина неохотно сползла с кресла. Махнула рукой на прощание и убежала.
Мелисса проводила ее долгим взглядом. Потом неторопливо вытряхнула трубку, убрала ее бережно в футляр, а футляр положила в шкаф. Прикрыла бесшумно дверцы, мельком оглянувшись на хлопнувшую дверь. Кто-то из техников – зашел за справочником. Это ничего, сюда, в ее закуток, никто не зайдет и не потревожит ее. Она вновь уселась в кресло и прикрыла глаза – точно задремала.
- Ой! – Аделина подскочила на кровати, уставилась на зашедшую женщину круглыми сияющими глазами.
- Тсс! Услышит кто-нибудь.
- А как ты зашла? Дверь же заперта.
- Вот так и зашла. Ключ у меня есть. Только не вопи – а то кто-нибудь услышит, придет и ключа у меня больше не будет.
- Вот здорово! Ты нарочно пришла, чтобы рассказать мне, чем сказка кончилась? – девочка уселась на кровати, скрестив ноги. На личике засияла широкая улыбка.
- Ну, конечно! Как я могла без сказки тебя оставить? – Мелисса огляделась, уселась, скрестив ноги, на пол. Выудила из кармана платья трубку, принялась неторопливо раскуривать. – Включи-ка вентилятор, - попросила она. – Я сижу аккурат под ним. Пусть сразу дым вытягивает, чтобы он до тебя не добирался.
- А мама говорит, что курить нельзя, - проговорила девочка, подражая взрослым назидательным интонациям. – Тетушка Мелисса!
- А ты ей что, нажалуешься на меня? – женщина поправила аккуратно ярко-рыжую косу у себя на плече, с любопытством уставилась на нее.
- Нет, конечно, - девочка смутилась.
- Ну, так и беды нет, - тетушка выпустила кольцо дыма под потолок. – Она ничего не узнает, и ругаться не будет.
- Но курить нельзя не просто так, - девочка нахмурилась. – От курения умирают…
- Оно да, - тетя покивала.
- Значит, и ты умрешь? – девочка накуксилась.
- Возможно. Все когда-нибудь, да умирают.
- А я плакать буду! – пригрозила малышка.
- А вот этого не нужно! – строго нахмурилась Мелисса. – Вот что. Давай-ка договоримся: когда я умру, ты плакать не будешь! Ни слезинки. Ну-ка, пообещай!
- Как же я тебе пообещаю, - у малышки из глаз закапали крупные слезищи.
- Ну-ну-ну, - тетушка, положив трубку, пересела к ней на постель, обняла, погладила по волосам. – Не плачь, я ж еще не помираю! Рановато меня хоронить, - она усмехнулась.
- Но я же не хочу, чтоб ты умерла, - всхлипнула девочка. – Мне будет грустно! И как я пообещаю, что не буду плакать?! А ты и сказку не расскажешь, если я не пообещаю?.. – она вскинула голову.
- Не расскажу, - сурово подтвердила Мелисса. – Еще не хватало – реветь, когда я умру, и не смогу тебя утешить! Думаешь, мне от этого не грустно? Вот сейчас еще ладно, я ведь могу пожалеть тебя. А когда меня не будет – кто тебя станет утешать? Как я могу быть уверена, что тебе не дадут долго горевать? Нет, милая, так дело не пойдет! Давай-ка, обещай, что плакать не будешь! И обещание свое сдержи!
- Ладно, - девочка вздохнула. – Если тебя это утешит – так и быть, обещаю.
- Ой, вот нет повода для таких тяжелых вздохов, - поморщилась тетушка. – Я нынче же вечером умирать не собираюсь. И даже завтра не собираюсь. И не собираюсь ни на этой неделе, ни в ближайшие месяцы. Я тебе еще надоесть успею со своими сказками! – она улыбнулась, увидев, как улыбается девочка. – И вообще. Я бог весть сколько на свете живу, а курю и того дольше. Еще ни разу не померла. Во всяком случае, от курения. Так что его смертельность сильно преувеличена.
- А мама говорила…
- Мама все правильно говорила, - строго проговорила Мелисса. – И вот начинать курить, если ты, скажем, не куришь, вовсе ни к чему! Я вот нарочно сказала тебе вентилятор включить, чтобы дымом не дышала. А вот если уже куришь, - задумчиво продолжила она. – Оно ведь, знаешь, как бывает. Живет себе человек, живет. Не курит. А потом бац! – и помирает не пойми от чего. Здоровым помирает, что самое обидное! – тетушка победно замолчала. – Кстати! – она точно что-то вспомнила после паузы. – Кто это мне тут нотации читает о вреде курения? А сама-то?! Ну-ка, рассказывай, за что в комнате заперли, - потребовала она.
- Да я это, - девочка смешалась – смена направления разговора ей явно не понравилась. – Я хомячка выпустила из клетки, побегать, - еле слышно созналась она, опустив голову. – Гектора…
- Эко! Это вот за это тебя заперли? – вроде как удивилась тетушка. – Я-то думала, ты там качественно набедокурила, - она вроде как оказалась разочарована.
- Ну… Гектор – это хомячок доктора Бора, - пробормотала малышка. – Он у него в клетке все время сидел, запертый. Совсем один. Другие хомячки – по два, по три в клетке. Им не скучно. А Гектор – совсем один!..
- Ну да, ну да, - женщина покивала. – Совсем одному скучно, оно да.
- Я его совсем ненадолго погулять отпустила. А он взял и сбежал…
- Подвел тебя, значит, - вздохнула тетушка. – С хомячками такое случается. Они бегать любят. Лазить везде… это значит, от этого доктор Бор сегодня такой расстроенный весь день?
- Ну да, - девочка приободрилась, поняв, что женщина ее ругать не станет. – Гектора так и не нашли. Доктор Бор расстроился, и меня наказали.
- Дела, - протянула Мелисса. – Оно, конечно, теперь его попробуй поймай. Хомячка. И не найдешь! Дел он натворит, - она покачала головой.
- А ты на меня не сердишься? – с надеждой воззрилась на нее малышка.
- Не сержусь, милая, - та погладила ее по голове. – Ты добрая девочка, пожалела живую зверушку. Это хорошо. Гектор, конечно, натворит дел – не стоило его выпускать. Но с тебя хватит и того, что мама твоя рассердилась на тебя, когда узнала.
- Она и сейчас сердится, - еле слышно проговорила девочка.
- Нет, сейчас она уже не сердится. Она совсем недолго на тебя сердилась.
- А раз не сердится – почему она за мной не придет?..
- Ну, она же сказала, что ты будешь весь вечер сидеть в запертой комнате. А взрослые не могут нарушать своих обещаний. Тем более – мама. Ладно, - спохватилась она. – Я ведь сказку закончить обещала. Слушай…
Обморок плавно перешел в крепкий сон.
Кьелл, невидимый для обитателей морского дна, мирно спал на песке, лишенном растительности. Редко-редко над ним проплывали морские чудища. Вид их был диковинным – правда, заметить это можно было бы лишь, если бы на дно попадал хотя бы единый лучик света.
Так случилось, что пираты напали на лодку над глубокой расщелиной, невидимой под толщей воды. И в эту расщелину Кьелл и нырнул, не зная, что за бездна под ним.
На свое счастье, он не захлебнулся. И сейчас мирно спал, набираясь сил после страшного спуска. В глубокой расщелине не было видно смены дня и ночи. Здесь постоянно царила непроглядная ночь.
Проснувшись, Кьелл долго не мог вспомнить, что с ним произошло. Где он очутился? Тьма вокруг испугала его – ему даже показалось, что он ослеп.
Он вскочил, беспорядочно ощупывая сам себя, дно вокруг. Лишь спустя несколько минут удалось ему понять – он очутился под водой. На глубине, куда не проникает свет с поверхности. Где нет даже мелких светящихся животных, что освещали по ночам дно Золотого моря.
Кьелл растерялся. Как же теперь быть? Всплывать на поверхность – он вновь рискует захлебнуться. Пробираться к берегу по дну – но он понятия не имеет, в какой стороне берег! Уклона дна он не ощущал, и вообще, мог ориентироваться лишь на ощупь.
А еще бывший рыбак изредка ощущал колебания воды – это проплывали мимо какие-то монстры. Каждый раз он затаивался и сидел ни жив ни мертв.
А ну, как громадина учует его и сожрет?! На нем, конечно, покрывало невидимости – только проку с него? Здесь, впотьмах, и так ничего не видно.
А еще – если здесь и есть рыба, то Кьелл не в состоянии ни увидеть, ни поймать ее. Эдак и с голоду помереть недолго! А он даже понять не может, сколько прошло времени, сколько он пролежал, и сколько потом копошился в темноте. Только в животе уже урчало. Хочешь или нет, а надо куда-то идти. Все равно, куда.
Если пока что ровно – просто выбрать направление и ползти вперед. Если заметит, что ползет под уклон, повернуться и ползти вверх.
Выберется. Должен выбраться. А еще…
Кьелл хлопнул себя по потайному карману куртки. Там ведь один из мешочков с порошком волшебных ракушек из царского заповедника в Золотом море! Пару таких мешочков он неизменно таскал с собой.
От голода маловато сил – но если съесть щепотку, вдруг их прибавится? Так и случилось – в животе осталось так же пусто, но он почувствовал себя более бодрым.
Воспрянув духом, Кьелл оттолкнулся ногами и поплыл вперед, держась над самым дном, касаясь его рукой. Плыть так ему пришлось долго. Ровное дно тянулось и тянулось, не поднимаясь вверх, но и не спускаясь вниз. Куда же он угодил? В Золотом море не было таких страшных впадин. Морские жители говорили, что глубокая бездна есть посреди Белого моря – но сам он там не бывал.
Как-то раз мимо проплыл жуткий монстр с фонарем. Громадная рыбина медленно пробиралась недалеко от дна, а над головой у нее, на длинном стебле, висел светильник.
Кьелл, завидев издали ярко светящуюся точку, бросился было к ней – но вовремя сообразил: не стоит подплывать близко к светильнику, неведомо как очутившемуся под водой на невообразимой глубине. Он отполз подальше во тьму и затаился, глядя зачарованно, как ползет по дну освещенное пятно. В призрачном, мертвенном свете плясала муть.
Когда свет поравнялся с Кьеллом, тот увидел слабо освещенную жуткую морду чудовища с торчащими в разные стороны острыми клыками. В груди разлился холод.
Должно быть, свет привлекал подводных жителей, не знающих, что это такое. Они плыли к светильнику, точно мотыльки на пламя свечи – и чудище их сжирало. Из-за яркого света они не видели кошмарной морды до того момента, как становилось поздно.
Ему повезло – он вовремя понял, что нужно убраться с дороги у существа, что несет перед собою светильник. Остается надеяться, что остальные хищники тоже носят перед собой светильники или обнаруживают свое присутствие каким-либо еще образом. А ведь, если бы не этот фонарь, то зверюгу бы запросто можно было не заметить: она проплывала совершенно бесшумно.
Радовало одно: фонарь окончательно убедил бывшего рыбака, что он не ослеп. Кругом и правда царит непроглядный мрак. Кьелл двинулся дальше, чутко вслушиваясь в тишину кругом.
Он плыл и плыл, пока не уперся в стену. В первый момент он сам себе не поверил – решил, что просто наткнулся на излишне крупный камень.
Но нет – он двинулся вверх, вдоль крутого подъема, и тот потянулся, то и дело образуя трещины, гребни, небольшие выступы и площадки.
Склон оказался крутым – будь такой на суше, нипочем бы не подняться человеку! Благо, двигаться вверх в воде, вплавь, было намного проще, чем карабкаться на кручу в обычную гору.
Кромешная тьма постепенно превратилась в глухой сумрак. Трещины и выступы становились понемногу видимыми. Сначала – едва-едва, затем – стало видно дальше. На расстояние вытянутой руки и дальше. Очертания дна делались более отчетливыми. Темнота вокруг превратилась в темно-зеленое неподвижное марево.
Ни водорослей, ни рыбок. Он уже Творец ведает, сколько времени плывет и плывет, а есть по-прежнему нечего. В животе заурчало.
Пришлось снова нырять в карман за новой щепотью порошка из ракушек. Ничего, - успокоил себя Кьелл. Вон и темнота расходится понемногу. Выберется.
Уверенность поугасла, когда мрак вновь сгустился. С трудом бывший рыбак подавил испуг. Это всего-навсего ночь спустилась, - убеждал он себя. Плыть во мраке было жутко А ну, как попадется еще какой-нибудь монстр? Менее неповоротливый, чем тот, с фонарем?
Ночью многие хищники выбираются на охоту. Как в том же Золотом море. Воспоминание о Золотом море вызвало уныние.
Там по ночам вверху раскидывался купол из сияющих подводных звезд – крохотных морских обитателей. А здесь – ничего.
Не решаясь улечься спать прямо на голом склоне, Кьелл продолжал карабкаться вверх в кромешной тьме. Да и как уляжешься? Пусть даже найдет он выступ, на котором можно поместиться. А ну, как во сне скатишься да и укатишься обратно, к подножию? Поутру весь путь начинать сызнова. Нет уж. Как выберется повыше, можно будет и отоспаться.
Пока карабкался в темноте, подъем сделался более пологим. Правда, под руками по-прежнему были обкатанные камни, покрытые тончайшим илом.
Мутная зелень разлилась, когда Кьелл уже разуверился, что увидит-таки свет.
Не сразу бывший рыбак сообразил, что это – не муть. Просто солнце, должно быть, поднялось над водой только-только. А он, Кьелл, оставался по-прежнему невообразимо глубоко.
Пологий подъем к этому времени обратился равниной, так что, если бы не темнеющая пропасть позади, он бы и знать не знал, в какую сторону ему двигаться. В медленно светлеющей воде он поплыл вперед, стараясь не поднимать ил со дна.
Сумрачная зеленоватая равнина тянулась во все стороны, насколько хватало глаз. Темная пропасть осталась далеко позади, а дно все не поднималось.
Кьеллу уже начинало казаться, что он так и будет плыть и плыть бесконечно вперед. Куда ж его занесло? До берега вроде как было недалеко – он опасался слишком удаляться от него на лодке. Но вот он бредет, бредет, уж и сумрак вновь сгущается – а значит, наступает вечер. А конца-краю дороге не видно.
Бывший рыбак совсем уже отчаялся, когда ему улыбнулась удача, на которую он не рассчитывал. В густеющей темноте он заметил, что из песка что-то торчит.
Кьелл, оттолкнувшись ото дна, подплыл туда. Это оказалась мачта, погруженная в песок. Корабль оказался засыпан более, чем наполовину. Темнело, наступала ночь – рыскать по утонувшему судну было не самым разумным решением.
К тому же предыдущей ночью он не спал. А корабль может стать отличным укрытием – навряд ли хищники станут подплывать близко к нему.
Если только никакой ночной хищник не выбрал его своим укрытием.
Но он, Кьелл, не станет соваться внутрь. Он уляжется возле носа – там не было пробоин, люков и других отверстий, через которые мог бы выбраться обитатель трюма.
Спать хотелось невыносимо, глаза слипались. Но Кьелл не позволял себе заснуть – он хотел поглядеть, выберется что-нибудь из недр корабля, или нет. В животе урчало, пришлось съесть еще пару щепоток порошка целебных ракушек. Мгновения тянулись долго, кругом царила темнота. Далеко-далеко вверху изредка что-то мерцало – кажется, это виднелись скопления светящихся мелких животных.
- Конец уже скоро, - улыбнулась тетушка. – Но дорассказать мне придется в следующий раз. Тебе пора, пока тебя не хватились.
- Но я же недавно пришла, - девочка надулась.
- Может, и недавно. Но мама скоро начнет искать тебя. Ступай, лучше завтра придешь пораньше. А задержишься – могут и не пустить.
- Ладно, - Аделина неохотно сползла с кресла. Махнула рукой на прощание и убежала.
Мелисса проводила ее долгим взглядом. Потом неторопливо вытряхнула трубку, убрала ее бережно в футляр, а футляр положила в шкаф. Прикрыла бесшумно дверцы, мельком оглянувшись на хлопнувшую дверь. Кто-то из техников – зашел за справочником. Это ничего, сюда, в ее закуток, никто не зайдет и не потревожит ее. Она вновь уселась в кресло и прикрыла глаза – точно задремала.
Прода от 25.04.2022, 14:02
- Ой! – Аделина подскочила на кровати, уставилась на зашедшую женщину круглыми сияющими глазами.
- Тсс! Услышит кто-нибудь.
- А как ты зашла? Дверь же заперта.
- Вот так и зашла. Ключ у меня есть. Только не вопи – а то кто-нибудь услышит, придет и ключа у меня больше не будет.
- Вот здорово! Ты нарочно пришла, чтобы рассказать мне, чем сказка кончилась? – девочка уселась на кровати, скрестив ноги. На личике засияла широкая улыбка.
- Ну, конечно! Как я могла без сказки тебя оставить? – Мелисса огляделась, уселась, скрестив ноги, на пол. Выудила из кармана платья трубку, принялась неторопливо раскуривать. – Включи-ка вентилятор, - попросила она. – Я сижу аккурат под ним. Пусть сразу дым вытягивает, чтобы он до тебя не добирался.
- А мама говорит, что курить нельзя, - проговорила девочка, подражая взрослым назидательным интонациям. – Тетушка Мелисса!
- А ты ей что, нажалуешься на меня? – женщина поправила аккуратно ярко-рыжую косу у себя на плече, с любопытством уставилась на нее.
- Нет, конечно, - девочка смутилась.
- Ну, так и беды нет, - тетушка выпустила кольцо дыма под потолок. – Она ничего не узнает, и ругаться не будет.
- Но курить нельзя не просто так, - девочка нахмурилась. – От курения умирают…
- Оно да, - тетя покивала.
- Значит, и ты умрешь? – девочка накуксилась.
- Возможно. Все когда-нибудь, да умирают.
- А я плакать буду! – пригрозила малышка.
- А вот этого не нужно! – строго нахмурилась Мелисса. – Вот что. Давай-ка договоримся: когда я умру, ты плакать не будешь! Ни слезинки. Ну-ка, пообещай!
- Как же я тебе пообещаю, - у малышки из глаз закапали крупные слезищи.
- Ну-ну-ну, - тетушка, положив трубку, пересела к ней на постель, обняла, погладила по волосам. – Не плачь, я ж еще не помираю! Рановато меня хоронить, - она усмехнулась.
- Но я же не хочу, чтоб ты умерла, - всхлипнула девочка. – Мне будет грустно! И как я пообещаю, что не буду плакать?! А ты и сказку не расскажешь, если я не пообещаю?.. – она вскинула голову.
- Не расскажу, - сурово подтвердила Мелисса. – Еще не хватало – реветь, когда я умру, и не смогу тебя утешить! Думаешь, мне от этого не грустно? Вот сейчас еще ладно, я ведь могу пожалеть тебя. А когда меня не будет – кто тебя станет утешать? Как я могу быть уверена, что тебе не дадут долго горевать? Нет, милая, так дело не пойдет! Давай-ка, обещай, что плакать не будешь! И обещание свое сдержи!
- Ладно, - девочка вздохнула. – Если тебя это утешит – так и быть, обещаю.
- Ой, вот нет повода для таких тяжелых вздохов, - поморщилась тетушка. – Я нынче же вечером умирать не собираюсь. И даже завтра не собираюсь. И не собираюсь ни на этой неделе, ни в ближайшие месяцы. Я тебе еще надоесть успею со своими сказками! – она улыбнулась, увидев, как улыбается девочка. – И вообще. Я бог весть сколько на свете живу, а курю и того дольше. Еще ни разу не померла. Во всяком случае, от курения. Так что его смертельность сильно преувеличена.
- А мама говорила…
- Мама все правильно говорила, - строго проговорила Мелисса. – И вот начинать курить, если ты, скажем, не куришь, вовсе ни к чему! Я вот нарочно сказала тебе вентилятор включить, чтобы дымом не дышала. А вот если уже куришь, - задумчиво продолжила она. – Оно ведь, знаешь, как бывает. Живет себе человек, живет. Не курит. А потом бац! – и помирает не пойми от чего. Здоровым помирает, что самое обидное! – тетушка победно замолчала. – Кстати! – она точно что-то вспомнила после паузы. – Кто это мне тут нотации читает о вреде курения? А сама-то?! Ну-ка, рассказывай, за что в комнате заперли, - потребовала она.
- Да я это, - девочка смешалась – смена направления разговора ей явно не понравилась. – Я хомячка выпустила из клетки, побегать, - еле слышно созналась она, опустив голову. – Гектора…
- Эко! Это вот за это тебя заперли? – вроде как удивилась тетушка. – Я-то думала, ты там качественно набедокурила, - она вроде как оказалась разочарована.
- Ну… Гектор – это хомячок доктора Бора, - пробормотала малышка. – Он у него в клетке все время сидел, запертый. Совсем один. Другие хомячки – по два, по три в клетке. Им не скучно. А Гектор – совсем один!..
- Ну да, ну да, - женщина покивала. – Совсем одному скучно, оно да.
- Я его совсем ненадолго погулять отпустила. А он взял и сбежал…
- Подвел тебя, значит, - вздохнула тетушка. – С хомячками такое случается. Они бегать любят. Лазить везде… это значит, от этого доктор Бор сегодня такой расстроенный весь день?
- Ну да, - девочка приободрилась, поняв, что женщина ее ругать не станет. – Гектора так и не нашли. Доктор Бор расстроился, и меня наказали.
- Дела, - протянула Мелисса. – Оно, конечно, теперь его попробуй поймай. Хомячка. И не найдешь! Дел он натворит, - она покачала головой.
- А ты на меня не сердишься? – с надеждой воззрилась на нее малышка.
- Не сержусь, милая, - та погладила ее по голове. – Ты добрая девочка, пожалела живую зверушку. Это хорошо. Гектор, конечно, натворит дел – не стоило его выпускать. Но с тебя хватит и того, что мама твоя рассердилась на тебя, когда узнала.
- Она и сейчас сердится, - еле слышно проговорила девочка.
- Нет, сейчас она уже не сердится. Она совсем недолго на тебя сердилась.
- А раз не сердится – почему она за мной не придет?..
- Ну, она же сказала, что ты будешь весь вечер сидеть в запертой комнате. А взрослые не могут нарушать своих обещаний. Тем более – мама. Ладно, - спохватилась она. – Я ведь сказку закончить обещала. Слушай…
*** ***
Обморок плавно перешел в крепкий сон.
Кьелл, невидимый для обитателей морского дна, мирно спал на песке, лишенном растительности. Редко-редко над ним проплывали морские чудища. Вид их был диковинным – правда, заметить это можно было бы лишь, если бы на дно попадал хотя бы единый лучик света.
Так случилось, что пираты напали на лодку над глубокой расщелиной, невидимой под толщей воды. И в эту расщелину Кьелл и нырнул, не зная, что за бездна под ним.
На свое счастье, он не захлебнулся. И сейчас мирно спал, набираясь сил после страшного спуска. В глубокой расщелине не было видно смены дня и ночи. Здесь постоянно царила непроглядная ночь.
Проснувшись, Кьелл долго не мог вспомнить, что с ним произошло. Где он очутился? Тьма вокруг испугала его – ему даже показалось, что он ослеп.
Он вскочил, беспорядочно ощупывая сам себя, дно вокруг. Лишь спустя несколько минут удалось ему понять – он очутился под водой. На глубине, куда не проникает свет с поверхности. Где нет даже мелких светящихся животных, что освещали по ночам дно Золотого моря.
Кьелл растерялся. Как же теперь быть? Всплывать на поверхность – он вновь рискует захлебнуться. Пробираться к берегу по дну – но он понятия не имеет, в какой стороне берег! Уклона дна он не ощущал, и вообще, мог ориентироваться лишь на ощупь.
А еще бывший рыбак изредка ощущал колебания воды – это проплывали мимо какие-то монстры. Каждый раз он затаивался и сидел ни жив ни мертв.
А ну, как громадина учует его и сожрет?! На нем, конечно, покрывало невидимости – только проку с него? Здесь, впотьмах, и так ничего не видно.
А еще – если здесь и есть рыба, то Кьелл не в состоянии ни увидеть, ни поймать ее. Эдак и с голоду помереть недолго! А он даже понять не может, сколько прошло времени, сколько он пролежал, и сколько потом копошился в темноте. Только в животе уже урчало. Хочешь или нет, а надо куда-то идти. Все равно, куда.
Если пока что ровно – просто выбрать направление и ползти вперед. Если заметит, что ползет под уклон, повернуться и ползти вверх.
Выберется. Должен выбраться. А еще…
Кьелл хлопнул себя по потайному карману куртки. Там ведь один из мешочков с порошком волшебных ракушек из царского заповедника в Золотом море! Пару таких мешочков он неизменно таскал с собой.
От голода маловато сил – но если съесть щепотку, вдруг их прибавится? Так и случилось – в животе осталось так же пусто, но он почувствовал себя более бодрым.
Воспрянув духом, Кьелл оттолкнулся ногами и поплыл вперед, держась над самым дном, касаясь его рукой. Плыть так ему пришлось долго. Ровное дно тянулось и тянулось, не поднимаясь вверх, но и не спускаясь вниз. Куда же он угодил? В Золотом море не было таких страшных впадин. Морские жители говорили, что глубокая бездна есть посреди Белого моря – но сам он там не бывал.
Как-то раз мимо проплыл жуткий монстр с фонарем. Громадная рыбина медленно пробиралась недалеко от дна, а над головой у нее, на длинном стебле, висел светильник.
Кьелл, завидев издали ярко светящуюся точку, бросился было к ней – но вовремя сообразил: не стоит подплывать близко к светильнику, неведомо как очутившемуся под водой на невообразимой глубине. Он отполз подальше во тьму и затаился, глядя зачарованно, как ползет по дну освещенное пятно. В призрачном, мертвенном свете плясала муть.
Когда свет поравнялся с Кьеллом, тот увидел слабо освещенную жуткую морду чудовища с торчащими в разные стороны острыми клыками. В груди разлился холод.
Должно быть, свет привлекал подводных жителей, не знающих, что это такое. Они плыли к светильнику, точно мотыльки на пламя свечи – и чудище их сжирало. Из-за яркого света они не видели кошмарной морды до того момента, как становилось поздно.
Ему повезло – он вовремя понял, что нужно убраться с дороги у существа, что несет перед собою светильник. Остается надеяться, что остальные хищники тоже носят перед собой светильники или обнаруживают свое присутствие каким-либо еще образом. А ведь, если бы не этот фонарь, то зверюгу бы запросто можно было не заметить: она проплывала совершенно бесшумно.
Радовало одно: фонарь окончательно убедил бывшего рыбака, что он не ослеп. Кругом и правда царит непроглядный мрак. Кьелл двинулся дальше, чутко вслушиваясь в тишину кругом.
Он плыл и плыл, пока не уперся в стену. В первый момент он сам себе не поверил – решил, что просто наткнулся на излишне крупный камень.
Но нет – он двинулся вверх, вдоль крутого подъема, и тот потянулся, то и дело образуя трещины, гребни, небольшие выступы и площадки.
Склон оказался крутым – будь такой на суше, нипочем бы не подняться человеку! Благо, двигаться вверх в воде, вплавь, было намного проще, чем карабкаться на кручу в обычную гору.
Кромешная тьма постепенно превратилась в глухой сумрак. Трещины и выступы становились понемногу видимыми. Сначала – едва-едва, затем – стало видно дальше. На расстояние вытянутой руки и дальше. Очертания дна делались более отчетливыми. Темнота вокруг превратилась в темно-зеленое неподвижное марево.
Ни водорослей, ни рыбок. Он уже Творец ведает, сколько времени плывет и плывет, а есть по-прежнему нечего. В животе заурчало.
Пришлось снова нырять в карман за новой щепотью порошка из ракушек. Ничего, - успокоил себя Кьелл. Вон и темнота расходится понемногу. Выберется.
Уверенность поугасла, когда мрак вновь сгустился. С трудом бывший рыбак подавил испуг. Это всего-навсего ночь спустилась, - убеждал он себя. Плыть во мраке было жутко А ну, как попадется еще какой-нибудь монстр? Менее неповоротливый, чем тот, с фонарем?
Ночью многие хищники выбираются на охоту. Как в том же Золотом море. Воспоминание о Золотом море вызвало уныние.
Там по ночам вверху раскидывался купол из сияющих подводных звезд – крохотных морских обитателей. А здесь – ничего.
Не решаясь улечься спать прямо на голом склоне, Кьелл продолжал карабкаться вверх в кромешной тьме. Да и как уляжешься? Пусть даже найдет он выступ, на котором можно поместиться. А ну, как во сне скатишься да и укатишься обратно, к подножию? Поутру весь путь начинать сызнова. Нет уж. Как выберется повыше, можно будет и отоспаться.
Пока карабкался в темноте, подъем сделался более пологим. Правда, под руками по-прежнему были обкатанные камни, покрытые тончайшим илом.
*** ***
Мутная зелень разлилась, когда Кьелл уже разуверился, что увидит-таки свет.
Не сразу бывший рыбак сообразил, что это – не муть. Просто солнце, должно быть, поднялось над водой только-только. А он, Кьелл, оставался по-прежнему невообразимо глубоко.
Пологий подъем к этому времени обратился равниной, так что, если бы не темнеющая пропасть позади, он бы и знать не знал, в какую сторону ему двигаться. В медленно светлеющей воде он поплыл вперед, стараясь не поднимать ил со дна.
Сумрачная зеленоватая равнина тянулась во все стороны, насколько хватало глаз. Темная пропасть осталась далеко позади, а дно все не поднималось.
Кьеллу уже начинало казаться, что он так и будет плыть и плыть бесконечно вперед. Куда ж его занесло? До берега вроде как было недалеко – он опасался слишком удаляться от него на лодке. Но вот он бредет, бредет, уж и сумрак вновь сгущается – а значит, наступает вечер. А конца-краю дороге не видно.
Бывший рыбак совсем уже отчаялся, когда ему улыбнулась удача, на которую он не рассчитывал. В густеющей темноте он заметил, что из песка что-то торчит.
Кьелл, оттолкнувшись ото дна, подплыл туда. Это оказалась мачта, погруженная в песок. Корабль оказался засыпан более, чем наполовину. Темнело, наступала ночь – рыскать по утонувшему судну было не самым разумным решением.
К тому же предыдущей ночью он не спал. А корабль может стать отличным укрытием – навряд ли хищники станут подплывать близко к нему.
Если только никакой ночной хищник не выбрал его своим укрытием.
Но он, Кьелл, не станет соваться внутрь. Он уляжется возле носа – там не было пробоин, люков и других отверстий, через которые мог бы выбраться обитатель трюма.
Спать хотелось невыносимо, глаза слипались. Но Кьелл не позволял себе заснуть – он хотел поглядеть, выберется что-нибудь из недр корабля, или нет. В животе урчало, пришлось съесть еще пару щепоток порошка целебных ракушек. Мгновения тянулись долго, кругом царила темнота. Далеко-далеко вверху изредка что-то мерцало – кажется, это виднелись скопления светящихся мелких животных.
