Он был таким счастливым из-за этого! А я вот даже порадоваться за него не могла, это ведь надолго очень. И опасно. Девушка его, Марина, тоже против была. Правда, что с ней сейчас, не знаю, я как-то с ней не общалась, после того, как… ну… как вот это всё случилось.
– А ведь ей, небось, не легче твоего пришлось, – вставил Сергей Петрович. – И брат твой, наверное, благодарен был бы, если бы ты её поддержала.
Лика молча посмотрела на него. Вот ведь опять он прав, ну, что ты будешь делать! Но сердиться она на него не могла, хотя на любого другого сейчас бы очень разозлилась. А Марине и впрямь надо будет позвонить, узнать, как она.
– А сейчас ты бы опять его отговаривать взялась? – неожиданно сменил тему собеседник, аккуратно подбирая хлебом вытекшее из котлеты масло и немало ни смущаясь косыми взглядами рафинированных научных работников. – Картины мне твои кстати, понравились. Прямо аж мороз по коже.
– Я новую почти закончила, – чуть улыбнулась в ответ Лика. – Завтра покажу, она другая будет. Это портрет.
Чей портрет, уточнять было не нужно.
– Ну, так что, стала бы отговаривать? – Сергей Петрович настаивал, даже оторвался от тарелки, чтобы внимательно посмотреть Лике в глаза. Она было открыла рот, чтобы объявить, что теперь-то уж она бы не просто отговаривать стала, но заперла бы брата в комнате и не выпустила никуда, как вдруг одно связалось с другим, и всё стало понятно. Это было больно и неприятно, но очень-очень правильно.
– Я поняла, – медленно проговорила она. – Поняла теперь. И его поняла, и почему я его отговаривала. Нет, теперь бы не стала. И знаете, уйду я с социологического, ну его, сплошное издевательство над собой! Я в Строгановку поступать буду, мой преподаватель по рисованию мне поможет подготовиться, он всегда говорил, что я должна свой талант развивать.
– Вот и умница, – уютно пробасил Сергей Петрович. – Завтра посмотрю на твоего брата, да?
Лика кивнула.
– Ну что, девонька, десерт закажем? Проверим, как тут пирожные, соответствуют уровню?
– Интересно. А показатели-то у неё повыше твоих будут, – хмыкнул профессор, хитро покосившись на Антона. Тот задохнулся от возмущения.
– Это какая-то неполадка в приборе! Вы гляньте на неё, она как перед решающим этапом Олимпиады – собранная, строгая. Где радость-то?
– Собранная, да. И концентрация внимания приводит к тому, что сигнал идёт куда более чистый, никаких помех нет. Ну, а что у неё просто стабильно позитивный фон без эйфоричности, так это даже к лучшему – не так показатели скачут.
Лика сидела в комнате предварительных замеров и сосредоточенно накладывала штриховку на очередную страницу альбома для скетчей, руки у неё были чёрными от угля. Витя глядел на неё с тихим восхищением – эта спокойная, углублённая в себя девушка ничем не напоминала опустошённый горем манекен, который прежде занимал её место. И она была гораздо привлекательнее, чем казалось поначалу.
– Ну-ка, проверим, – профессор потянулся к микрофону, выведенному в комнату предварительных замеров. – Хорошо, Лика. Как Вы смотрите на то, чтобы поработать в усилителе?
Аспиранты изумлённо переглянулись и дружно уставились на приборы. Кривая замеров эмоционального фона выписала резкий зигзаг вверх, потом также резко ушла вниз, застрочила припадочную дрожащую линию ниже уровня нуля, потом опять скакнула вверх, совсем вниз, на вспомогательном приборе тревожно замигала красная лампочка с пометкой «страх»… Лика неподвижным взглядом смотрела на окно, за которым размещалась аппаратная. Потом опустила глаза в свой альбом. Кривая потихоньку, но ровненько поползла вверх.
– Альбом с собой взять можно будет? – спросила девушка.
– Можно, всё можно. Хоть альбом, хоть пирожные со взбитыми сливками! – благодушно заявил профессор. Линия вернулась на исходный уровень и осталась там, демонстрируя удивительную стабильность.
– Это было бы замечательно, – уверенно заявила Лика.
– А поднимитесь-ка сюда, поговорим, – предложил профессор, выключая аппаратуру. Девушка послушно встала и направилась к выходу.
– Ну-с, отличный результат, – продолжил он, поглаживая бороду и поворачиваясь к своим подопечным. – Кому баллы пойдут, а, Витя?
Витя нерешительно посмотрел на хитро прищурившегося профессора, искушение было велико. Но он всё же был настоящим идеалистом.
– Я тут ни при чём. И не знаю, как так получилось. То есть, мы общались всё время, и я видел, как настроение у Лики меняется, но это не я. Не знаю, кому баллы.
– Баллы Сергею Петровичу, – раздался от дверей спокойный голос. – Это он мне подсказал, как вылезать и о чём думать.
– Сергею Петровичу, значит, – задумчиво протянул профессор. – Так-так. У нас есть один корпус, который почти не используется, и роботы там не работают за ненадобностью. Отдадим-ка ему на откуп трубы, электрику и всё такое прочее в этом корпусе, пусть проверит и наладит. Как, пойдёт в качестве баллов?
– Редкостный чудак, кому это всё надо?! – с досадой пробормотал Антон. Лика глянула на него с насмешкой, потом кивнула профессору – предложение было, что надо.
– А теперь садитесь-ка, душа моя, да выпейте с нами чаю, – аспиранты в очередной раз изумлённо переглянулись. «Душа моя»? Профессор Лежецкий открывался им с новой стороны.
– Мы все понимаем, почему для Вас так важна работа в усилителе. Но Вы должны отдавать себе отчёт, что даже самые лучшие показатели – не гарантия благополучного исхода. Конечно, если бы удалось найти Вашего брата…
– Брата? Какого брата? – с изумлением перебил Антон.
– У неё брат пропал, он входил в группу исследователей, которые потерялись на Марсе, – тихонько пояснил Витя.
– Что же это Вы, друг мой, даже не полюбопытствовали посмотреть данные девушки, прежде чем кидаться баллы на ней зарабатывать? – ехидно поинтересовался профессор. Антону не слишком нравилась эта его новая сторона, с которой он раскрывался. – Понадеялись на привычные методы? Зря, зря. Каждая ситуация по-своему уникальна, а для того, чтобы эффективно действовать, нужно очень тщательно изучать все исходные данные, иначе рискуете в лучшем случае ничего не добиться, а в худшем – наломать дров. Или решите выйти с какой-нибудь неординарной идеей, а потом обнаружить, что изобрели велосипед, да.
Антон покраснел. Витя тактично отвернулся, Лика невозмутимо прихлёбывала чай из высокой белой чашки с изображением жизнерадостного далматинца.
– Ну, так как, душа моя? Насчёт отсутствия гарантий? – снова повернулся к ней профессор.
– Я думала об этом, – спокойно ответила девушка. – Я понимаю, что гарантий нет. Но я попробую, а там уж пусть будет, как будет. В любом случае, мне будет легче, если я сделаю всё, от меня зависящее, а потом – так будет проще моим родителям. У меня ведь не только брат, а ещё и они, и им тоже нужна помощь. И Марине, подруге моей, ей ещё труднее. Я хотела спросить, можно её тоже сюда пригласить в качестве испытуемой?
– Конечно, конечно, – отозвался профессор. – Заодно протестируем на ней найденное Вашим Сергеем Петровичем средство. Действительно ли творческая самореализация даёт самый устойчивый и надёжный эффект при моделировании эмоционального фона.
Судя по тому, что речь профессора снова стала отличаться наукообразностью, но без транслитераций, он остался удовлетворён беседой с Ликой и уже углубился в свои размышления.
Со следующего дня девушка стала работать в усилителе, параллельно готовясь к поступлению в Строгановское училище – сидя в комнате с бледно-жёлтыми стенами, она неустанно делала наброски, отрабатывала виды штриховки и даже иногда писала красками.
На Марс была отправлена очередная спасательная команда – правительство решило сделать ещё одну попытку найти пропавший шаттл.
– А ведь ей, небось, не легче твоего пришлось, – вставил Сергей Петрович. – И брат твой, наверное, благодарен был бы, если бы ты её поддержала.
Лика молча посмотрела на него. Вот ведь опять он прав, ну, что ты будешь делать! Но сердиться она на него не могла, хотя на любого другого сейчас бы очень разозлилась. А Марине и впрямь надо будет позвонить, узнать, как она.
– А сейчас ты бы опять его отговаривать взялась? – неожиданно сменил тему собеседник, аккуратно подбирая хлебом вытекшее из котлеты масло и немало ни смущаясь косыми взглядами рафинированных научных работников. – Картины мне твои кстати, понравились. Прямо аж мороз по коже.
– Я новую почти закончила, – чуть улыбнулась в ответ Лика. – Завтра покажу, она другая будет. Это портрет.
Чей портрет, уточнять было не нужно.
– Ну, так что, стала бы отговаривать? – Сергей Петрович настаивал, даже оторвался от тарелки, чтобы внимательно посмотреть Лике в глаза. Она было открыла рот, чтобы объявить, что теперь-то уж она бы не просто отговаривать стала, но заперла бы брата в комнате и не выпустила никуда, как вдруг одно связалось с другим, и всё стало понятно. Это было больно и неприятно, но очень-очень правильно.
– Я поняла, – медленно проговорила она. – Поняла теперь. И его поняла, и почему я его отговаривала. Нет, теперь бы не стала. И знаете, уйду я с социологического, ну его, сплошное издевательство над собой! Я в Строгановку поступать буду, мой преподаватель по рисованию мне поможет подготовиться, он всегда говорил, что я должна свой талант развивать.
– Вот и умница, – уютно пробасил Сергей Петрович. – Завтра посмотрю на твоего брата, да?
Лика кивнула.
– Ну что, девонька, десерт закажем? Проверим, как тут пирожные, соответствуют уровню?
***
– Интересно. А показатели-то у неё повыше твоих будут, – хмыкнул профессор, хитро покосившись на Антона. Тот задохнулся от возмущения.
– Это какая-то неполадка в приборе! Вы гляньте на неё, она как перед решающим этапом Олимпиады – собранная, строгая. Где радость-то?
– Собранная, да. И концентрация внимания приводит к тому, что сигнал идёт куда более чистый, никаких помех нет. Ну, а что у неё просто стабильно позитивный фон без эйфоричности, так это даже к лучшему – не так показатели скачут.
Лика сидела в комнате предварительных замеров и сосредоточенно накладывала штриховку на очередную страницу альбома для скетчей, руки у неё были чёрными от угля. Витя глядел на неё с тихим восхищением – эта спокойная, углублённая в себя девушка ничем не напоминала опустошённый горем манекен, который прежде занимал её место. И она была гораздо привлекательнее, чем казалось поначалу.
– Ну-ка, проверим, – профессор потянулся к микрофону, выведенному в комнату предварительных замеров. – Хорошо, Лика. Как Вы смотрите на то, чтобы поработать в усилителе?
Аспиранты изумлённо переглянулись и дружно уставились на приборы. Кривая замеров эмоционального фона выписала резкий зигзаг вверх, потом также резко ушла вниз, застрочила припадочную дрожащую линию ниже уровня нуля, потом опять скакнула вверх, совсем вниз, на вспомогательном приборе тревожно замигала красная лампочка с пометкой «страх»… Лика неподвижным взглядом смотрела на окно, за которым размещалась аппаратная. Потом опустила глаза в свой альбом. Кривая потихоньку, но ровненько поползла вверх.
– Альбом с собой взять можно будет? – спросила девушка.
– Можно, всё можно. Хоть альбом, хоть пирожные со взбитыми сливками! – благодушно заявил профессор. Линия вернулась на исходный уровень и осталась там, демонстрируя удивительную стабильность.
– Это было бы замечательно, – уверенно заявила Лика.
– А поднимитесь-ка сюда, поговорим, – предложил профессор, выключая аппаратуру. Девушка послушно встала и направилась к выходу.
– Ну-с, отличный результат, – продолжил он, поглаживая бороду и поворачиваясь к своим подопечным. – Кому баллы пойдут, а, Витя?
Витя нерешительно посмотрел на хитро прищурившегося профессора, искушение было велико. Но он всё же был настоящим идеалистом.
– Я тут ни при чём. И не знаю, как так получилось. То есть, мы общались всё время, и я видел, как настроение у Лики меняется, но это не я. Не знаю, кому баллы.
– Баллы Сергею Петровичу, – раздался от дверей спокойный голос. – Это он мне подсказал, как вылезать и о чём думать.
– Сергею Петровичу, значит, – задумчиво протянул профессор. – Так-так. У нас есть один корпус, который почти не используется, и роботы там не работают за ненадобностью. Отдадим-ка ему на откуп трубы, электрику и всё такое прочее в этом корпусе, пусть проверит и наладит. Как, пойдёт в качестве баллов?
– Редкостный чудак, кому это всё надо?! – с досадой пробормотал Антон. Лика глянула на него с насмешкой, потом кивнула профессору – предложение было, что надо.
– А теперь садитесь-ка, душа моя, да выпейте с нами чаю, – аспиранты в очередной раз изумлённо переглянулись. «Душа моя»? Профессор Лежецкий открывался им с новой стороны.
– Мы все понимаем, почему для Вас так важна работа в усилителе. Но Вы должны отдавать себе отчёт, что даже самые лучшие показатели – не гарантия благополучного исхода. Конечно, если бы удалось найти Вашего брата…
– Брата? Какого брата? – с изумлением перебил Антон.
– У неё брат пропал, он входил в группу исследователей, которые потерялись на Марсе, – тихонько пояснил Витя.
– Что же это Вы, друг мой, даже не полюбопытствовали посмотреть данные девушки, прежде чем кидаться баллы на ней зарабатывать? – ехидно поинтересовался профессор. Антону не слишком нравилась эта его новая сторона, с которой он раскрывался. – Понадеялись на привычные методы? Зря, зря. Каждая ситуация по-своему уникальна, а для того, чтобы эффективно действовать, нужно очень тщательно изучать все исходные данные, иначе рискуете в лучшем случае ничего не добиться, а в худшем – наломать дров. Или решите выйти с какой-нибудь неординарной идеей, а потом обнаружить, что изобрели велосипед, да.
Антон покраснел. Витя тактично отвернулся, Лика невозмутимо прихлёбывала чай из высокой белой чашки с изображением жизнерадостного далматинца.
– Ну, так как, душа моя? Насчёт отсутствия гарантий? – снова повернулся к ней профессор.
– Я думала об этом, – спокойно ответила девушка. – Я понимаю, что гарантий нет. Но я попробую, а там уж пусть будет, как будет. В любом случае, мне будет легче, если я сделаю всё, от меня зависящее, а потом – так будет проще моим родителям. У меня ведь не только брат, а ещё и они, и им тоже нужна помощь. И Марине, подруге моей, ей ещё труднее. Я хотела спросить, можно её тоже сюда пригласить в качестве испытуемой?
– Конечно, конечно, – отозвался профессор. – Заодно протестируем на ней найденное Вашим Сергеем Петровичем средство. Действительно ли творческая самореализация даёт самый устойчивый и надёжный эффект при моделировании эмоционального фона.
Судя по тому, что речь профессора снова стала отличаться наукообразностью, но без транслитераций, он остался удовлетворён беседой с Ликой и уже углубился в свои размышления.
Со следующего дня девушка стала работать в усилителе, параллельно готовясь к поступлению в Строгановское училище – сидя в комнате с бледно-жёлтыми стенами, она неустанно делала наброски, отрабатывала виды штриховки и даже иногда писала красками.
На Марс была отправлена очередная спасательная команда – правительство решило сделать ещё одну попытку найти пропавший шаттл.
