За завтраком, глядя на свое отражение в чашке с кофе, поймал себя на мысли, как же я должен выглядеть на торжественном мероприятии. Опыта в таких делах не было, поэтому позвонил помощнику и попросил его приехать ко мне домой.
Через четверть часа стук в дверь прервал мои размышления по поводу самой свадебной церемонии и моих действий. Открыв дверь, ожидал увидеть коллегу, но передо мной стоял незнакомый мужчина с запакованным в полупрозрачный чехол парадным костюмом и коробкой в руках.
— Вы господин Аджари? — деловито произнес гость, осматривая меня с головы до ног.
Этот британский акцент коренного лондонца я бы не спутал ни с каким другим звучанием английского языка.
— Допустим, я.
— Леди Карнарвон попросила меня доставить одежду для Вас и стать Вашим помощником в создании неповторимого облика жениха.
— Хорошо…
Впустил его в дом, но бдительность решил не терять.
— Кто Вы? — спросил, забирая костюм и коробку.
— Я личный стилист семейства Карнарвон уже больше десяти лет. У Эмилии невероятно наметанный глаз на вещи, недаром она палеоантрополог. Примерьте и поймете!
Мужчина расположился в кресле, я же ушел в соседнюю комнату. Мне не составило особого труда облачиться в рубашку с высоким накрахмаленным воротником, жилет, застегнуть манжеты на запонки и заколоть шейный платок причудливой булавкой. В свое время Джон научил меня одеваться согласно английскому дресс-коду, мотивируя, что в жизни может все пригодиться, особенно, ученому. Черные классические брюки идеально подошли под мой рост, как и такого же цвета пиджак. Мягкие кожаные туфли также оказались впору. В таком виде я покинул свою «гардеробную».
— Восхитительно! — с наигранным восторгом воскликнул англичанин. — С первого раза и без ошибок!
Промолчал в ответ. Ощущение фальшивости его эмоций и слов не оставляли меня.
— Знаете, — продолжил он, снимая резинку с моих волос и распуская их по плечам, — длинные волосы сейчас не в тренде. Чем короче — тем лучше!
За всю жизнь у меня была короткая стрижка лишь после того, как Стефания предложила через год после пробуждения отрезать локон юности. После долгих уговоров согласился, но ненавидел свое убогое отражение в зеркале еще очень долго. С тех пор длина волос была всегда ниже лопаток. К счастью, мой новый мир, в отличие от старого, был менее закоснелым в плане зависимости внешнего вида от статуса в обществе. В плане прически я выглядел так, как хотел. Так почему сейчас нужно поступиться своими принципами в угоду моде ради одного дня?
— Нет! — отрезал я, дав понять, что решать мне, а не постороннему человеку.
— Я вот не понимаю, что такая аристократка, как Эмилия, нашла в заурядном египетском мальчишке? — он резко сменил тему разговора, как и тон с заискивающего на унижающий. — То есть в Вас! Десять, пятнадцать лет разница?
Конечно, по моей юношеской внешности нельзя было определить реальный возраст, а тем более сказать, что я старше своей невесты. Для непосвященных это было простительно. Но последовавшей далее жесткой психологической атаки я никак не ожидал.
— Ее первый муж, Ричард, — богач, дворянин, англичанин, — гость продолжил нападки в мой адрес. — Аристократ до мозга костей в своих манерах, речи. Потомок одного из рыцарей Круглого стола. Его предки всегда были в чести у королей Британии! А Вы кто? Нищеброд со смазливой мордашкой? Ни рода, ни имени, ни денег… Бросить графа Броуди ради ничтожного арабского выродка, променять прекрасный Лондон на зачуханный Каир? Как глупо с ее стороны! Вы встали между ней и ее мужем, разбили счастливый брак!
Его слова выбили землю из-под моих ног. При первом знакомстве Эмилия сказала об идущем разводе, и причиной этому был не я. Зачем лгать мне? И кто лжет? Так захотелось прижаться к родному, близкому человеку, попросить защиты и совета, но рядом никого не было. И снова перед глазами появилась полуразвалившаяся хижина в Вади-Натрун, два стола с телами дорогих мне людей, два гроба в запаснике музея. Я всегда был чужим в этом мире. Глаза закрылись сами собой, мысли были не в силах сопротивляться воспоминаниям, зыбучие пески прошлого затягивали и были готовы похоронить меня под своей толщей…
— Сахемхет?!
Громкий знакомый голос заставил открыть глаза. В дверях стоял Рашид, опираясь на трость, и держал под руку внучку (Примечание: за весь дневник отец всего лишь раз упомянул имя девушки только в этом абзаце, но я так и не смог разобрать его на сильно измятом листе. В «Предисловии» я писал о скомканных и заново расправленных страницах — ими и оказалась большая часть этой главы. Через полвека после описанных далее событий я нашел внучку Рашида, дополнил текст ее рассказом, но в знак уважения к народным и религиозным традициям не стану называть ее по имени.)
— Что с тобой? Плохо? — воскликнул бывший экскурсовод.
— Зачем вы здесь? — произнес, с трудом понимая, что происходит.
— Твой заместитель позвонил. Просил передать, что тоже неважный знаток в свадебных делах. Он в Александрию по делам поехал, а мы — сюда, — улыбнулся Фархази.
— Свадьбы не будет, — безразлично ответил ему. — Я передумал. Стану вторым Захией Хавассом или Джоном Брайтоном.
— Конечно, станешь! — он подошел вплотную ко мне, бросил взгляд через плечо на англичанина. — Понятно… А это что за траурный вид? Думаешь, тебе идут черные тряпки? Куда старше становиться, чем ты есть на самом деле? Смотри, что с тобой они делают! Мрачнее тучи стал! Ну, живо, снимай!
Рашид расстегнул пуговицы на смокинге и принялся стаскивать его с меня. Пиджак упал на пол, рядом с ним оказались жилет и шейный платок.
— А теперь оденься так, каким хотели бы видеть тебя отец и мать в праздничный день! — рявкнул старый араб и вытолкал в соседнюю комнату.
Остатки одежды цивилизованного человека полетели на кровать. Без нее я почувствовал себя свободным от предрассудков уже современного мира. С нескрываемым удовольствием закрепил широким передником длинное опоясание из тонкого, жатого в складку, льна, вынул из шкатулок драгоценности. Именная пектораль легла поверх оплечья, браслеты украсили запястья и предплечья, тяжелые серьги — уши, перстни-печати — указательные пальцы. Тряхнул волосами, которые легли волнами на плечи, подвел глаза… Вот чего добивался Рашид: чтобы я вспомнил, что из другого мира, где был бы царем достаточно большой и богатой страны. И пусть в списке Манефона не значилось фараона Сахемхета Неферефкары Хора Ахета — он есть, и он правит современным Древним Египтом!
Я с грохотом распахнул дверь и вошел в кабинет.
— Приветствую Владыку Обеих Земель, — Фархази склонил голову, внучка последовала его примеру.
Англичанин испуганно посмотрел на меня, затем на старика с девушкой.
— Завтра Эмилия станет мой женой, — твердо произнес я, глядя в глаза обидчику, — царицей Та-Кем, «Госпожой Большого дома» и любимой супругой фараона Сахемхета. И ей не будет никакого дела до вашей чопорной и эгоистичной страны. Мой дом станет и ее домом, мои друзья — ее друзьями, а ее враги — моими врагами… Вон отсюда!
Тот попятился, роняя журнальный столик, опрометью бросился к двери и с громким хлопком исчез за ней. Я помог сесть Рашиду на диван, принес для девушки стул, сам опустился в любимое кресло. Первая победа в негласном поединке титулов оказалась за мной, но кому, как не человеку, прожившему полтора десятилетия в Великобритании и вращавшемуся в высших научных и светских кругах, не знать, насколько истинные английские аристократы могут быть коварными. Теперь я понял, что друг семьи, еще не значит, что он друг моей невесты или мой. Пусть только титулованная родня еще раз попробует встать между нами или испортить завтрашний день…
— Такой изысканный воротник, — с грустью произнес Рашид, внимательно разглядывая украшения на мне, — и так расколот временем. Отнеси к музейным реставраторам, они починят… Никто не отличит от оригинала.
— Нет, — снял его и поднес ближе к старому другу, — это не время, а три пули, застрявшие между ограненных камней.
— Пули? — девушка побледнела, схватила деда за руку.
— Какие пули во времена Четвертой династии? — попытался успокоить ее Фархази.
— Они разбились семнадцать лет назад в тот день, когда погибла Стефания, — ком подступил к горлу, не давая нормально говорить.
— Как погибла? — старик задрожал, положил руку на оплечье. — Мы все считали, что она тяжело заболела, подцепила какой-то вирус на раскопках и умерла, а ты к Джону оттуда сразу уехал. Так Хавасс всем сказал. Когда и где ее похоронили — никто не знал…
— Ее мумия покоится в красивом антропоморфном гробу в бывшем кабинете Брайтона в запаснике музея рядом с найденным ею жрецом Птаххетепом. Поймите, я не мог бросить ее тело в той деревне в обычную могилу. Она моя вторая мать! Они обе в тот день мне жизнь спасли!
Нервы сдали, и я разрыдался, уткнувшись лицом в лазуритовый воротник. Дождавшись, когда успокоюсь и смогу объяснить произошедшее, Рашид тихо попросил:
— Расскажи, что случилось. Не держи в себе.
— Это Хавасс приказал наемникам убить Стефанию, чтобы освободить меня из клетки ее слепой материнской любви. Только ее. Захия сознался в этом, просил прощение… Тогда, в больнице… Он видел во мне своего преемника, а не заурядного полевого археолога. Убийцы не нашли нас в лагере и прошли по следам до селения, куда ее, меня и рабочих достаточно вежливо пригласили. Наемники не знали, как выглядит их жертва, только то, что она — женщина. В лагере была лишь одна, а в деревушке — много, поэтому они расстреляли всех жителей, чтобы выполнить заказ, и заодно убрать свидетелей. Помню только силуэты в черном, крик Стефании, как она повалила меня на землю, боль в голове…
Замолчал, пытаясь взять под контроль эмоции. Несколько раз глубоко вздохнул и продолжил:
— Три пули прошли грудь Стефи насквозь и застряли в этом оплечье, которое носила моя родная мать и подарила его, когда Птаххетеп забрал меня, трехлетнего, к себе в храм. Она сняла лазуритовый воротник со своих плеч и надела на меня, поцеловала в щеки на прощание. Больше я не встречался с ней. Даже имени не помню… А эти серьги подарил отец. Знаю, что плохой сын, раз забыл женщину, что дала мне жизнь.
— Столько веков прошло, — произнесла девушка, расплакавшаяся от моего рассказа, — Вы не должны…
— Все годы, что жил в Англии и готовил работы для защиты ученых степеней, искал упоминания о ней и своих сестрах в текстах папирусов, стел, на стенах гробниц и храмов. Джон думал, что меня интересовали иероглифы Древних, а я, молча, тосковал по родной семье. Так ничего и не нашел. И, все равно, я верю, что настанет день, и мне попадутся несколько слов об их судьбе и имена.
— Да, Сахемхет, да! — приободрил экскурсовод. — Тайное когда-нибудь, все равно, станет явным… Только, давай, сейчас подумаем о свадьбе. Не хочу видеть тебя в черном или сером. Такой знаменательный день бывает только один раз в жизни!
— Дедушка, — смущенно улыбнулась внучка Рашида, — знаю, ты будешь против, но разреши показать господину Сахемхету лучшие свадебные салоны в городе. Может, что-нибудь понравится ему?
— Конечно, я против! — рассмеялся старик. — Вдруг он снова передумает жениться на своей невесте, а я виноват буду!
— Уже не передумаю, — успокоил его, понимая, что это была шутка. — Чувствуйте себя здесь, как дома. После обеда вернемся.
— Идите, — произнес Фархази и одобрительно кивнул.
В компании симпатичной девушки я пустился в нелегкий путь по магазинам. На европейский манер продавцы предлагали черные, серые, синие добротные смокинги и даже фраки, но мне хотелось светлого, если не белого. Устав от многочисленных примерок, я взмолился:
— Больше не могу. Хочу домой…
— Остался последний магазинчик. Потерпите немного, — попросила она и, помолчав, добавила: — а если и там ничего не подойдет?
— Значит, оденусь как полагается полевому археологу. Я же глава Службы древностей. Эмилия поймет, гости тоже.
Она улыбнулась в ответ. Конечно, рабочие рубашка и брюки были самым безвыходным вариантом, а с льняным шарфом на шее — еще безвыходнее.
Переступив порог последнего магазина, понял, что тут на меня вряд ли что подойдет. И если классический европейский костюм мог еще принять, то современную египетскую национальную одежду, пусть и парадную, я ни за что бы не надел на собственную свадьбу. Моя спутница о чем-то пошепталась с продавцом, тот ушел. Ожидание затягивалось. Я стал изучать вещи на вешалках, мысленно примеряя их на себя. Когда мужчина вернулся и снял чехол с костюма, что он принес, я невольно замер. Это были классические белая рубашка, брюки и жилет цвета слоновой кости, но вместо смокинга оказалось что-то похожее на длинное тонкое пальто или плащ из узорчатого жаккарда того же оттенка.
— Друг заказал из Европы по интернету, да размером ошибся. Попросил продать. На Вас должно подойти, — рассказал продавец историю вещей и, улыбаясь, добавил: — за примерку денег не беру.
— Пожалуйста, — прошептала внучка экскурсовода.
Мне и самому подобный костюм понравился, осталось только примерить. Пока возился с многочисленными пуговицами, невольно подслушал разговор продавца со своей спутницей.
— Ваш жених, да? — произнес торговец.
— К сожалению, нет, — тяжело вздохнула она. — Завтра он станет мужем странной англичанки, которая предпочла его любимой палеоантропологии. Думаю, они прекрасная пара, но никогда ее не видела.
— Завтра увидите… А вы не замужем?
— Нет.
— А могут ли мои родители послать сватов к Вашим?
— У меня только дедушка остался, — снова вздохнула девушка.
— Тогда…
Но продолжению их диалога помешал я, покинув примерочную.
— Ах, господин Аджари! — воскликнула она. — Вы! Вы!..
Я бросил довольный взгляд на свое отражение, подошел к стойке с шарфами, выбрал шелковый короткий белый и вернулся к зеркалу. Завязав его на манер шейного платка, снова посмотрел на отражение. Рашид был прав, говоря, что светлое мне больше к лицу. После всего, что пережил за утро, последняя примерка действовала на меня, как баночка «энергетика», давая силы идти вперед.
— Если у Вас серьезные намерения насчет этой очаровательной девушки, — обратился я к продавцу, — можете посвататься. Но учтите, что она внучка моего учителя и лучшего друга, и любой обидевший ее будет иметь дело не только лично со мной, но и со всей Службой древностей Египта.
Мужчина испуганно посмотрел на меня, потом на нее. Закивал головой, что-то бормоча под нос. Я переоделся и расплатился за костюм. Покинув магазинчик, прошептал своей спутнице:
— Если он, действительно, Вас полюбил, то найдет через меня — имя и место моей работы он уже знает, если нет — не переживайте, у Вас все еще впереди.
Она смущенно заулыбалась и предложила по пути заглянуть за подобающей обувью.
Под вечер мы вернулись в квартиру, где в гордом одиночестве коротал время старый экскурсовод. Пока нас не было, он изучал книжные стеллажи. Мне об этом рассказали книги, стоявшие не на своих местах или задвинутые чуть глубже соседок по полке. Я с удовольствием продемонстрировал Рашиду свой завтрашний наряд, на что он вынес одобрительный вердикт. После ужина вызвал такси, проводил Фархази и его внучку до дома, чтобы удостовериться, что они хорошо добрались. Уставший, счастливый, я вернулся обратно, принял душ, растянулся на еще холостяцкой постели и, любуясь висевшим на шкафу свадебным нарядом, спокойно заснул.
