Давным-давно, на заре времен, люди страдали от набегов злых сил. Всевозможные монстры нападали на мирных ремесленников и земледельцев, жгли их дома и посевы, похищали детей и творили прочие злодейства. Мало кто мог противостоять им. Поэтому люди, обладавшие магическим даром, тренировались по многу часов в день, чтобы сражаться с нахлынувшей нечистью.
Шли годы. Такие люди объединились в особую организацию, орден магов. Они знали множество тайн мироздания, наращивали свою силу, прикасаясь к великому Древу Жизни, поэтому называли себя Посвященными. Магические силы пробуждались от прикосновения к прекрасным золотисто-зеленоватым хризолитовым кристаллам – семенам этого Древа. Посвященные маги Сариссы зачастую именовали себя людьми Хризолитового круга.
Со временем Посвященным удалось закрыть свой мир от нашествия темных тварей. То место, где находились врата в иные миры, они назвали Гранями. Этих Граней было бесконечно много, столько же, сколько и миров.
Но простым людям не было никакого дела до Граней, входов и тайн мироздания. Их жизнь потекла в привычном русле, и все были благодарны Посвященным за покой, воцарившийся в их мире.
А Посвященные лишились основного дела – схваток с нечистью. Многие скучали и томились. Им даже хотелось, чтобы какое-нибудь настырное чудовище прорвалось на их земли, натворило бед, чтобы можно было начать на него охоту.
И тогда они уходили в горы, чтобы испытать свою магическую силу, сразиться друг с другом. И горы содрогались от ударов, осыпая камнями поселения у подножия. Люди в страхе бежали из этих поселений, ибо жить в предгорьях стало так же опасно, как в моменты нападения чудовищ из иных миров.
Другие Посвященные пытались образумить своих товарищей, но те не обращали на них внимания в своей гордыне. Они уединялись в горах, чтобы изучать там самые сокровенные тайны магии. Во главе их стоял очень одаренный человек по имени Кулао. Он уделял внимание самым ничтожным фактам, придавал значение мелочам. Знания его были почти так же велики, как и его гордыня.
Кулао исходил горы вдоль и поперек в сопровождении двух ближайших помощников. Они перенесли вместе много невзгод и испытаний и стали называть друг друга братьями. Именно они открыли странное место, которое впоследствии получило название Локо Фатум. Там, в глубокой расселине, расстилалось черное озеро.
Кулао и его «братья» исследовали образцы, взятые из этого озера. Эти исследования вызвали много нареканий со стороны людей Хризолитового круга. Черное вязкое вещество было чуждо и враждебно природе ясного хризолита. Сам Кулао не дал никому воспользоваться плодами своих работ.
– Раз вы боитесь, зачем вам узнавать что-то об этом веществе? – высокомерно ответил он на увещевания товарищей.
Амфибол, один из Посвященных, укорил его:
– Мы все равны и имеем равное право знать….
Кулао холодно усмехнулся:
– Да, верно, мы все равны, но есть и первые среди равных.
И его «братья» встали за его спиной. С этого дня черная тень пробежала между Посвященными. Нашлись и другие, кто хотел стать «первым среди равных». Их Кулао отмечал особым знаком – каким-нибудь изделием из того темного вещества, которое он и его «братья» набрали в Локо Фатум.
Были и другие разногласия между Посвященными. У Кулао не было семьи, и он свысока взирал на женщин.
– Что они делают среди нас? – говорил он своим «братьям». – Их удел – подавать нам ужин да вытирать сопливые детские носы! Единственное, на что я могу согласиться – пусть записывают наши мудрые речи и хранят свитки и книги!
Даже если не все соглашались с ним, многие просто помалкивали из-за обычного страха, ибо могущество Кулао росло день ото дня. И женщины записывали и хранили чужую память. Некоторые мужчины помогали им, сберегая наследие Посвященных для грядущего. Так появились Хранители Памяти.
… Амфибол грустно покачивал головой.
– Я не хочу писать и хранить! – яростно наступала на него женщина с растрепанными каштановыми волосами. – Ты и сам знаешь, что я могу больше!
– Знаю, только успокойся, прошу тебя, Огни!
Но Огни явно не желала успокаиваться. В темных глазах ее словно полыхнули язычки пламени:
– А что недавно заявил мне этот зазнайка Кулао? Что он прикажет, и я никогда не получу заказанной скрипки? Амфибол, ты можешь себе такое представить?
Амфибол еще раз вздохнул:
– Неужели ты все-таки отправила заказ в Город Умельцев? Ведь тебя предупреждали…
Огни вызывающе засмеялась:
– Амфибол, твое имя соответствует твоему характеру! Посвященные все равны, и я не позволю «братьям» этого выскочки Кулао ломать мой инструмент! Одному я здорово обожгла пальцы, он еще долго не сможет стянуть с них свой мерзкий перстень, а второй напрочь лишился волос!
Амфибол просто застонал, схватившись за голову:
– Огни, я просил тебя не затевать с ними ссоры!
– Так на чьей ты стороне?
– На твоей, конечно! Просто я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!
Огни подняла голову:
– А что со мной может случиться? По-моему, я в состоянии себя защитить!
Амфибол откинул светлые волосы с лица и понизил голос, оглядываясь по сторонам:
– Огни, послушай, я случайно узнал одну очень страшную вещь. Думаю, тебе тоже нужно это знать. Кулао и его «братья» проводят эксперименты на людях. Они платят хорошую сумму золотом семье какого-нибудь крестьянина, и этот крестьянин уезжает с ними в горы….
– И что? – перебила его нетерпеливая Огни. – Ты же знаешь, они подыскивают себе помощников. А для любого человека великая честь сделаться помощником мага.
– Да, это так. Но только люди пропадают бесследно. Кое-кто из наших подозревает, что это связано с амулетами из обсидиана, которые носят «братья».
Огни нахмурилась, но лоб ее тут же разгладился:
– Как бы то ни было, моя скрипка через день будет доставлена. И это будет отличный инструмент! Я заплатила за него изрядно, создав целую кучу первосортных золотых дукатов!
– Огни, крайне неосмотрительно было обращаться в Город Умельцев. Туда сейчас стягивают дружинников, так что это скорее город солдат, а не умельцев….
– Замолчи, несчастный трус! – Огни в гневе топнула ногой. – Я иду домой, и ничего со мной не случится!
Амфибол долго смотрел ей вслед. Дела призывали его в Уорто. Там нужно было расследовать несколько загадочных смертей, в том числе необъяснимую гибель местного судьи, славившегося своей строгостью и справедливостью. И Амфибол отчаянно надеялся, что Огни не навлечет на себя неприятности со стороны Кулао и его Братства, как с недавних пор стали звать его сторонников.
Огни…. Её имя тоже соответствовало её нраву. Вспыхивая от малейшего пустяка, Огни становилась опасной. Её дар был уникален: Огни выращивала огненные цветы прямо у себя на ладонях, могла вскипятить целое море, умела создавать невидимые преграды, сквозь которые не мог пробиться ни один противник.
Этого было достаточно, чтобы Огни навлекла на себя неприязнь Кулао и его Братства. А из-за дерзкого языка её недолюбливали и многие из тех, кто вовсе не сочувствовал Кулао. Амфибол, несмотря на свои вечные колебания, всегда старался поддержать Огни. У него самого никогда не было таких выдающихся способностей. Если бы он родился женщиной, а Огни – мужчиной…
Тогда он не был бы в неё тайно влюблён. Впрочем, это было тайной только для Огни. Казалось, все Посвященные знали об этом. Кто подтрунивал над нерешительным Амфиболом, кто сочувствовал, а некоторые даже жалели.
Сам себя он временами презирал, потому что… завидовал. Да, завидовал Огни, её дерзости и бесстрашию, завидовал её таланту. Честно говоря, он даже «братьям» Кулао завидовал, хотя сторонился их. Ах, как было ему любопытно, что именно они делают в своих мастерских! Но проходило время, его даже близко не подпускали к этим мастерским, и Амфибол резко осуждал Братство за его странные тайны.
А совсем недавно Огни открыла в себе ещё один талант. На одном из постоялых дворов, которыми была так богата Сарисса, играл слепой скрипач. Многие плакали, слушая его игру. Мальчик-поводырь потом обходил слушателей, и мелкие деньги звонким ручейком текли в его шапку.
Но Огни… Амфибол даже застонал, испытывая жгучую зависть и в то же время стыдясь этого.
– Дай мне твою скрипку, старик! – громко произнесла она.
Слепой музыкант попятился, прижимая инструмент к груди.
– Милостивая госпожа недовольна моей игрой? – хрипло спросил он.
– Ты заставил всех плакать, – ответила Огни, – а я заставлю всех вас смеяться.
Она настойчиво тянула руку за скрипкой, несмотря на то, что Амфибол свистящим шепотом уговаривал её не позориться перед людьми.
Слепец всё не хотел отдать инструмент, а зрители шептались: «Это Посвященные. Что она хочет сделать? Чем не угодил им бедный музыкант?»
Амфибол почувствовал, как напряглась Огни, – и скрипка вырвалась из рук старика и поплыла по воздуху прямо к ним. Огни ловко схватила её. За скрипкой последовал и смычок. Огни оттолкнула Амфибола от себя, вскинула скрипку, прижалась к ней подбородком…
Тут не только Амфибол вытаращил глаза. Весь постоялый двор слушал её игру до рассвета. Как и обещала Огни, скрипка заставила всех смеяться и пританцовывать, хлопать в ладоши. Воздух дрожал вокруг новоявленной скрипачки, будто сейчас был жаркий полдень, а не звездная ночь.
Когда наконец скрипка смолкла, все в изнеможении опустились на землю. Такой игры никому и никогда не доводилось слышать. Даже Амфибол был потрясён.
– Что вы хотите за свою игру, госпожа? – низко склонился перед Огни хозяин постоялого двора.
И она снова удивила Амфибола.
– Плотный горячий завтрак, – нахально ответила она.
– Сейчас, ночью? – удивился хозяин.
– Да, сейчас, ночью. Всё равно ведь никто не спит, – и Огни повернулась к слепому музыканту. – Скажи, сколько стоит твоя скрипка?
Слепец долго молчал.
– Скрипка – это моя душа, – наконец изрёк он. – Но сегодня она нашла нового владельца, Истинного Владельца. Бери её, госпожа, она твоя.
– Хм, – с сомнением сказала Огни.
Она повернула ладонь к темному небу, никто и не заметил, что именно произошло, но на ладони появился увесистый кожаный кошель. Он поднялся в воздух, подплыл к старику и ткнулся ему в руки, как преданный пёс.
Старик неуверенно взял мешочек и ощутил тяжесть полновесных золотых монет.
– Ого! – завистливо сказал кто-то из зрителей. – Да здесь столько денег, что старик может купить всю эту харчевню с хозяином вместе.
– Но мне не нужна харчевня, – растерянно произнёс старик.
– Кстати, – небрежно заметила Огни, – на случай, если кто-нибудь пожелает взять этот кошель или причинить зло несчастному слепому, хочу предупредить, что мешочек откроется только в руках этого старика.
– А ну, дай попробовать! – один из стоявших перед слепцом грубо вырвал кошель у него из рук.
В тот же миг он закричал и отшвырнул от себя кожаный мешочек. Люди заволновались, те, кто стоял рядом, шарахнулись в сторону. Тот, кто взял кошель, всё ещё крича, тряс обожжёнными ладонями. На них уже вздувались волдыри, а мешочек неспешно подплыл к музыканту и снова уютно устроился у него в руках.
– Я предупреждала, – холодно произнесла Огни.
… Слух о её выходке быстро распространился по всей Сариссе. Достиг он и ушей Кулао. И скоро Амфибол увидел, как Огни стоит перед самым могущественным из Посвященных.
– Почему ты не хочешь следовать тому пути, который я тебе указал? – с притворной лаской в голосе спрашивал Кулао.
– Кто ты такой, чтобы выбирать за меня? – дерзко ответила Огни. – Ах, да, вспомнила, ты – первый среди равных. Вот только я не принадлежу к этим избранным «братьям», которые тут один равнее другого. Вот ты мне и не указ.
Кулао сжал губы.
– Ты глупая женщина, и решение твоё тоже глупое. Что ж, сейчас ты можешь идти, хотя впоследствии ты пожалеешь о своих опрометчивых словах. Запомни: лучше быть со мной, а не против меня.
И он ушел, весь кипя от холодного гнева. Таким же холодным гневом исходил Амфибол, отчитывая Огни.
– Знаешь что? – оборвала его Огни. – Надоел ты мне. Не боюсь я никого из вас. Захочу – построю вас всех в колонну по три и заставлю маршировать по горам взад-вперед…
– Что-что? – опешил Амфибол, но рассерженная Огни уже уходила, так и не дослушав его.
Несколько раз то один, то другой Посвященный заставали Огни играющей на скрипке. Кулао то и дело приказывал ей явиться к нему, чтобы записать какие-то новые заклинания. Огни предпочла не услышать ни одного приказа.
Как-то, оставшись наедине с Огни, Амфибол снова начал отчитывать её за непослушание. Вдруг прямо перед ними из пустоты возник Кулао. Пальцы его унизывали странные перстни с обсидианом, на поясе висел обсидиановый нож. Амфибол попятился от неожиданности, и Огни осталась одна перед грозным магом.
В том, что он грозен, не оставалось никаких сомнений. Поговаривали Посвященные, что Кулао хочет, чтобы его адепты звали его Великим Архатом. И многие звали. Сам Амфибол тоже один раз назвал, а теперь стыдился этого. Стыдился своей трусости. А внутри точил его червячок: а мог бы ты стать таким же великим, почитаемым, как Кулао? И, может, тебя тоже звали бы архатом, что означает – «посвященный в высшие знания».
– Я звал тебя несколько раз, женщина, – холодно проговорил Кулао. – Почему ты не явилась?
– Я что, твоя рабыня? У меня свои дела!
– Какие же, позволь узнать? Пиликать на этой скрипучей виоле?
– Фу, неуч безграмотный, – поморщилась Огни. – Это скрипка, а вовсе не виола.
– Неважно. Ты должна была явиться и записывать для наших потомков знания, которые мы добываем…
– Какие же, позволь узнать? – Огни в точности скопировала тон Кулао. – Как сделать человека тенью, рабом амулета?
– Откуда ты зна. – начал было Кулао, но остановился. – А разве это касается тебя?
На Амфибола он не обращал ни малейшего внимания, а тот застыл, словно пораженный громом. Так это правда! Те люди, которых уводят «братья», становятся тенями из амулетов! Но откуда это могла узнать Огни?
– Тогда я не должна даже слушать то, что меня не касается! – заявила Огни. – А уж записывать – тем более!
Амфибол услышал, как Кулао скрежетнул зубами. А Огни даже не вздрогнула. Из-за спины мага выступили двое его «братьев». Каждый из них сделал неуловимое движение. Точнее, для глаз нерешительного Амфибола оно осталось неуловимым. Скрипка стала вырываться из рук Огни. Однако Огни не собиралась отдавать её без боя. Языки пламени полетели в её противников. Один из «братьев» болезненно застонал, когда огонь коснулся его пальцев. А второй позорно бежал, и веселое оранжевое пламя бесновалось на его макушке.
И неизвестно, на чьей стороне была бы победа, если бы Кулао не выставил вперед руку с особенно массивным перстнем.
Амфибол не услышал ровным счетом ничего. И ничего не увидел, однако он ощутил ледяное дуновение. На смычке Огни в это время лопнул волос. Женщина чуть не упала, потому что все эти белые нити устремились ей в лицо. Пока она сражалась с ними, отводя их от глаз, струны на ее скрипке сами собой разорвались. Это было гораздо опаснее, потому что струны оплели шею Огни, стремясь удавить.
Огни выронила смычок. Амфибол ринулся ей на помощь, но кто-то невидимый остановил его. Ледяное дуновение превратилось в холодные объятия, и Амфибол ощутил, что слабеет. Он стал вырываться, используя для этого всю свою силу, однако то ли сил у него было мало, то ли тот, кто схватил его, наслаждался этой игрой в кошки-мышки…
Шли годы. Такие люди объединились в особую организацию, орден магов. Они знали множество тайн мироздания, наращивали свою силу, прикасаясь к великому Древу Жизни, поэтому называли себя Посвященными. Магические силы пробуждались от прикосновения к прекрасным золотисто-зеленоватым хризолитовым кристаллам – семенам этого Древа. Посвященные маги Сариссы зачастую именовали себя людьми Хризолитового круга.
Со временем Посвященным удалось закрыть свой мир от нашествия темных тварей. То место, где находились врата в иные миры, они назвали Гранями. Этих Граней было бесконечно много, столько же, сколько и миров.
Но простым людям не было никакого дела до Граней, входов и тайн мироздания. Их жизнь потекла в привычном русле, и все были благодарны Посвященным за покой, воцарившийся в их мире.
А Посвященные лишились основного дела – схваток с нечистью. Многие скучали и томились. Им даже хотелось, чтобы какое-нибудь настырное чудовище прорвалось на их земли, натворило бед, чтобы можно было начать на него охоту.
И тогда они уходили в горы, чтобы испытать свою магическую силу, сразиться друг с другом. И горы содрогались от ударов, осыпая камнями поселения у подножия. Люди в страхе бежали из этих поселений, ибо жить в предгорьях стало так же опасно, как в моменты нападения чудовищ из иных миров.
Другие Посвященные пытались образумить своих товарищей, но те не обращали на них внимания в своей гордыне. Они уединялись в горах, чтобы изучать там самые сокровенные тайны магии. Во главе их стоял очень одаренный человек по имени Кулао. Он уделял внимание самым ничтожным фактам, придавал значение мелочам. Знания его были почти так же велики, как и его гордыня.
Кулао исходил горы вдоль и поперек в сопровождении двух ближайших помощников. Они перенесли вместе много невзгод и испытаний и стали называть друг друга братьями. Именно они открыли странное место, которое впоследствии получило название Локо Фатум. Там, в глубокой расселине, расстилалось черное озеро.
Кулао и его «братья» исследовали образцы, взятые из этого озера. Эти исследования вызвали много нареканий со стороны людей Хризолитового круга. Черное вязкое вещество было чуждо и враждебно природе ясного хризолита. Сам Кулао не дал никому воспользоваться плодами своих работ.
– Раз вы боитесь, зачем вам узнавать что-то об этом веществе? – высокомерно ответил он на увещевания товарищей.
Амфибол, один из Посвященных, укорил его:
– Мы все равны и имеем равное право знать….
Кулао холодно усмехнулся:
– Да, верно, мы все равны, но есть и первые среди равных.
И его «братья» встали за его спиной. С этого дня черная тень пробежала между Посвященными. Нашлись и другие, кто хотел стать «первым среди равных». Их Кулао отмечал особым знаком – каким-нибудь изделием из того темного вещества, которое он и его «братья» набрали в Локо Фатум.
Были и другие разногласия между Посвященными. У Кулао не было семьи, и он свысока взирал на женщин.
– Что они делают среди нас? – говорил он своим «братьям». – Их удел – подавать нам ужин да вытирать сопливые детские носы! Единственное, на что я могу согласиться – пусть записывают наши мудрые речи и хранят свитки и книги!
Даже если не все соглашались с ним, многие просто помалкивали из-за обычного страха, ибо могущество Кулао росло день ото дня. И женщины записывали и хранили чужую память. Некоторые мужчины помогали им, сберегая наследие Посвященных для грядущего. Так появились Хранители Памяти.
… Амфибол грустно покачивал головой.
– Я не хочу писать и хранить! – яростно наступала на него женщина с растрепанными каштановыми волосами. – Ты и сам знаешь, что я могу больше!
– Знаю, только успокойся, прошу тебя, Огни!
Но Огни явно не желала успокаиваться. В темных глазах ее словно полыхнули язычки пламени:
– А что недавно заявил мне этот зазнайка Кулао? Что он прикажет, и я никогда не получу заказанной скрипки? Амфибол, ты можешь себе такое представить?
Амфибол еще раз вздохнул:
– Неужели ты все-таки отправила заказ в Город Умельцев? Ведь тебя предупреждали…
Огни вызывающе засмеялась:
– Амфибол, твое имя соответствует твоему характеру! Посвященные все равны, и я не позволю «братьям» этого выскочки Кулао ломать мой инструмент! Одному я здорово обожгла пальцы, он еще долго не сможет стянуть с них свой мерзкий перстень, а второй напрочь лишился волос!
Амфибол просто застонал, схватившись за голову:
– Огни, я просил тебя не затевать с ними ссоры!
– Так на чьей ты стороне?
– На твоей, конечно! Просто я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!
Огни подняла голову:
– А что со мной может случиться? По-моему, я в состоянии себя защитить!
Амфибол откинул светлые волосы с лица и понизил голос, оглядываясь по сторонам:
– Огни, послушай, я случайно узнал одну очень страшную вещь. Думаю, тебе тоже нужно это знать. Кулао и его «братья» проводят эксперименты на людях. Они платят хорошую сумму золотом семье какого-нибудь крестьянина, и этот крестьянин уезжает с ними в горы….
– И что? – перебила его нетерпеливая Огни. – Ты же знаешь, они подыскивают себе помощников. А для любого человека великая честь сделаться помощником мага.
– Да, это так. Но только люди пропадают бесследно. Кое-кто из наших подозревает, что это связано с амулетами из обсидиана, которые носят «братья».
Огни нахмурилась, но лоб ее тут же разгладился:
– Как бы то ни было, моя скрипка через день будет доставлена. И это будет отличный инструмент! Я заплатила за него изрядно, создав целую кучу первосортных золотых дукатов!
– Огни, крайне неосмотрительно было обращаться в Город Умельцев. Туда сейчас стягивают дружинников, так что это скорее город солдат, а не умельцев….
– Замолчи, несчастный трус! – Огни в гневе топнула ногой. – Я иду домой, и ничего со мной не случится!
Амфибол долго смотрел ей вслед. Дела призывали его в Уорто. Там нужно было расследовать несколько загадочных смертей, в том числе необъяснимую гибель местного судьи, славившегося своей строгостью и справедливостью. И Амфибол отчаянно надеялся, что Огни не навлечет на себя неприятности со стороны Кулао и его Братства, как с недавних пор стали звать его сторонников.
Огни…. Её имя тоже соответствовало её нраву. Вспыхивая от малейшего пустяка, Огни становилась опасной. Её дар был уникален: Огни выращивала огненные цветы прямо у себя на ладонях, могла вскипятить целое море, умела создавать невидимые преграды, сквозь которые не мог пробиться ни один противник.
Этого было достаточно, чтобы Огни навлекла на себя неприязнь Кулао и его Братства. А из-за дерзкого языка её недолюбливали и многие из тех, кто вовсе не сочувствовал Кулао. Амфибол, несмотря на свои вечные колебания, всегда старался поддержать Огни. У него самого никогда не было таких выдающихся способностей. Если бы он родился женщиной, а Огни – мужчиной…
Тогда он не был бы в неё тайно влюблён. Впрочем, это было тайной только для Огни. Казалось, все Посвященные знали об этом. Кто подтрунивал над нерешительным Амфиболом, кто сочувствовал, а некоторые даже жалели.
Сам себя он временами презирал, потому что… завидовал. Да, завидовал Огни, её дерзости и бесстрашию, завидовал её таланту. Честно говоря, он даже «братьям» Кулао завидовал, хотя сторонился их. Ах, как было ему любопытно, что именно они делают в своих мастерских! Но проходило время, его даже близко не подпускали к этим мастерским, и Амфибол резко осуждал Братство за его странные тайны.
А совсем недавно Огни открыла в себе ещё один талант. На одном из постоялых дворов, которыми была так богата Сарисса, играл слепой скрипач. Многие плакали, слушая его игру. Мальчик-поводырь потом обходил слушателей, и мелкие деньги звонким ручейком текли в его шапку.
Но Огни… Амфибол даже застонал, испытывая жгучую зависть и в то же время стыдясь этого.
– Дай мне твою скрипку, старик! – громко произнесла она.
Слепой музыкант попятился, прижимая инструмент к груди.
– Милостивая госпожа недовольна моей игрой? – хрипло спросил он.
– Ты заставил всех плакать, – ответила Огни, – а я заставлю всех вас смеяться.
Она настойчиво тянула руку за скрипкой, несмотря на то, что Амфибол свистящим шепотом уговаривал её не позориться перед людьми.
Слепец всё не хотел отдать инструмент, а зрители шептались: «Это Посвященные. Что она хочет сделать? Чем не угодил им бедный музыкант?»
Амфибол почувствовал, как напряглась Огни, – и скрипка вырвалась из рук старика и поплыла по воздуху прямо к ним. Огни ловко схватила её. За скрипкой последовал и смычок. Огни оттолкнула Амфибола от себя, вскинула скрипку, прижалась к ней подбородком…
Тут не только Амфибол вытаращил глаза. Весь постоялый двор слушал её игру до рассвета. Как и обещала Огни, скрипка заставила всех смеяться и пританцовывать, хлопать в ладоши. Воздух дрожал вокруг новоявленной скрипачки, будто сейчас был жаркий полдень, а не звездная ночь.
Когда наконец скрипка смолкла, все в изнеможении опустились на землю. Такой игры никому и никогда не доводилось слышать. Даже Амфибол был потрясён.
– Что вы хотите за свою игру, госпожа? – низко склонился перед Огни хозяин постоялого двора.
И она снова удивила Амфибола.
– Плотный горячий завтрак, – нахально ответила она.
– Сейчас, ночью? – удивился хозяин.
– Да, сейчас, ночью. Всё равно ведь никто не спит, – и Огни повернулась к слепому музыканту. – Скажи, сколько стоит твоя скрипка?
Слепец долго молчал.
– Скрипка – это моя душа, – наконец изрёк он. – Но сегодня она нашла нового владельца, Истинного Владельца. Бери её, госпожа, она твоя.
– Хм, – с сомнением сказала Огни.
Она повернула ладонь к темному небу, никто и не заметил, что именно произошло, но на ладони появился увесистый кожаный кошель. Он поднялся в воздух, подплыл к старику и ткнулся ему в руки, как преданный пёс.
Старик неуверенно взял мешочек и ощутил тяжесть полновесных золотых монет.
– Ого! – завистливо сказал кто-то из зрителей. – Да здесь столько денег, что старик может купить всю эту харчевню с хозяином вместе.
– Но мне не нужна харчевня, – растерянно произнёс старик.
– Кстати, – небрежно заметила Огни, – на случай, если кто-нибудь пожелает взять этот кошель или причинить зло несчастному слепому, хочу предупредить, что мешочек откроется только в руках этого старика.
– А ну, дай попробовать! – один из стоявших перед слепцом грубо вырвал кошель у него из рук.
В тот же миг он закричал и отшвырнул от себя кожаный мешочек. Люди заволновались, те, кто стоял рядом, шарахнулись в сторону. Тот, кто взял кошель, всё ещё крича, тряс обожжёнными ладонями. На них уже вздувались волдыри, а мешочек неспешно подплыл к музыканту и снова уютно устроился у него в руках.
– Я предупреждала, – холодно произнесла Огни.
… Слух о её выходке быстро распространился по всей Сариссе. Достиг он и ушей Кулао. И скоро Амфибол увидел, как Огни стоит перед самым могущественным из Посвященных.
– Почему ты не хочешь следовать тому пути, который я тебе указал? – с притворной лаской в голосе спрашивал Кулао.
– Кто ты такой, чтобы выбирать за меня? – дерзко ответила Огни. – Ах, да, вспомнила, ты – первый среди равных. Вот только я не принадлежу к этим избранным «братьям», которые тут один равнее другого. Вот ты мне и не указ.
Кулао сжал губы.
– Ты глупая женщина, и решение твоё тоже глупое. Что ж, сейчас ты можешь идти, хотя впоследствии ты пожалеешь о своих опрометчивых словах. Запомни: лучше быть со мной, а не против меня.
И он ушел, весь кипя от холодного гнева. Таким же холодным гневом исходил Амфибол, отчитывая Огни.
– Знаешь что? – оборвала его Огни. – Надоел ты мне. Не боюсь я никого из вас. Захочу – построю вас всех в колонну по три и заставлю маршировать по горам взад-вперед…
– Что-что? – опешил Амфибол, но рассерженная Огни уже уходила, так и не дослушав его.
Несколько раз то один, то другой Посвященный заставали Огни играющей на скрипке. Кулао то и дело приказывал ей явиться к нему, чтобы записать какие-то новые заклинания. Огни предпочла не услышать ни одного приказа.
Как-то, оставшись наедине с Огни, Амфибол снова начал отчитывать её за непослушание. Вдруг прямо перед ними из пустоты возник Кулао. Пальцы его унизывали странные перстни с обсидианом, на поясе висел обсидиановый нож. Амфибол попятился от неожиданности, и Огни осталась одна перед грозным магом.
В том, что он грозен, не оставалось никаких сомнений. Поговаривали Посвященные, что Кулао хочет, чтобы его адепты звали его Великим Архатом. И многие звали. Сам Амфибол тоже один раз назвал, а теперь стыдился этого. Стыдился своей трусости. А внутри точил его червячок: а мог бы ты стать таким же великим, почитаемым, как Кулао? И, может, тебя тоже звали бы архатом, что означает – «посвященный в высшие знания».
– Я звал тебя несколько раз, женщина, – холодно проговорил Кулао. – Почему ты не явилась?
– Я что, твоя рабыня? У меня свои дела!
– Какие же, позволь узнать? Пиликать на этой скрипучей виоле?
– Фу, неуч безграмотный, – поморщилась Огни. – Это скрипка, а вовсе не виола.
– Неважно. Ты должна была явиться и записывать для наших потомков знания, которые мы добываем…
– Какие же, позволь узнать? – Огни в точности скопировала тон Кулао. – Как сделать человека тенью, рабом амулета?
– Откуда ты зна. – начал было Кулао, но остановился. – А разве это касается тебя?
На Амфибола он не обращал ни малейшего внимания, а тот застыл, словно пораженный громом. Так это правда! Те люди, которых уводят «братья», становятся тенями из амулетов! Но откуда это могла узнать Огни?
– Тогда я не должна даже слушать то, что меня не касается! – заявила Огни. – А уж записывать – тем более!
Амфибол услышал, как Кулао скрежетнул зубами. А Огни даже не вздрогнула. Из-за спины мага выступили двое его «братьев». Каждый из них сделал неуловимое движение. Точнее, для глаз нерешительного Амфибола оно осталось неуловимым. Скрипка стала вырываться из рук Огни. Однако Огни не собиралась отдавать её без боя. Языки пламени полетели в её противников. Один из «братьев» болезненно застонал, когда огонь коснулся его пальцев. А второй позорно бежал, и веселое оранжевое пламя бесновалось на его макушке.
И неизвестно, на чьей стороне была бы победа, если бы Кулао не выставил вперед руку с особенно массивным перстнем.
Амфибол не услышал ровным счетом ничего. И ничего не увидел, однако он ощутил ледяное дуновение. На смычке Огни в это время лопнул волос. Женщина чуть не упала, потому что все эти белые нити устремились ей в лицо. Пока она сражалась с ними, отводя их от глаз, струны на ее скрипке сами собой разорвались. Это было гораздо опаснее, потому что струны оплели шею Огни, стремясь удавить.
Огни выронила смычок. Амфибол ринулся ей на помощь, но кто-то невидимый остановил его. Ледяное дуновение превратилось в холодные объятия, и Амфибол ощутил, что слабеет. Он стал вырываться, используя для этого всю свою силу, однако то ли сил у него было мало, то ли тот, кто схватил его, наслаждался этой игрой в кошки-мышки…
