- Пожалуйста, не делай этого.
Я вздрогнула, услышав за спиной тихий шёпот, словно кто-то наклонился к самому моему уху, чтобы сказанное, предназначенное мне, остались тайной для всех остальных. Это было совершенно невероятно, потому что слова прозвучали по-русски. Оглянувшись, я не увидела ничего, что могло бы показаться странным или неожиданным. Вокруг меня гомонящие группки туристов, пытающихся и успеть запечатлеть себя любимых на фоне панорамы Парижа, открывающейся со смотровой площадки Эйфелевой башни, и не потерять из виду гида, со скучающим видом повторяющего один и тот же текст в стотысячный раз. За моей спиной никого не оказалось, и я решила, что мне просто почудилось. Разве кому-то здесь есть до меня дело? В паре метров слева, облокотившись на перила, стояла парочка, устремив взгляды не на город, и уж тем более не на меня, а друг на друга. Влюблённые. То, что у кого-то другого вызвало бы умиление, мне же воткнулось раскалённой иглой в сердце.
Мы тоже могли бы стоять вот так же, как эти двое. Могли и собирались. По крайней мере, я собиралась. Розовая мечта всей жизни – побывать с любимым в самом романтическом городе мира. И эта мечта была близка к осуществлению, оставалось всего два дня до вылета…
Я снова вспомнила всё случившееся и перед глазами, как в бездарном спектакле захудалого театра, возникла мизансцена. В прихожей - туфли на шпильках и ботинки, сброшенные впопыхах. На полу под дверью спальни – кружевной красный бюстгальтер. А за дверью… Я столько раз слышала эти стоны, и могу безошибочно определить, что любовная сцена входит в завершающую стадию. Наверно, можно было бы обойтись без мелодраматизма, но мне хотелось посмотреть в глаза тому, кому верила безгранично и с кем мечтала прожить своё “долго и счастливо”. И я вошла в комнату…
Вместе с ненавистью и упрёками ему в лицо брошен разорванный на мелкие клочки билет на самолёт. И вот уже неделю он в Москве со своей этой, а я в Париже. Одна. Пальцы вцепились в металл до побелевших костяшек. Он всегда шутил: “Увидеть Париж и умереть”. Как актуально… Я перегнулась через перила, и такая далёкая земля задрожала в наворачивающихся слезах.
- Если ты прыгнешь, меня уволят, - произнёс всё тот же голос.
Стоящий справа светловолосый парень лет двадцати с небольшим смотрел на меня ясным взглядом небесно-голубых глаз. Я опешила от такого беспардонного вмешательства в моё личное пространство и право единолично принимать решения и распоряжаться своей жизнью. Растерялась до такой степени, что даже не обратила внимания на его “ты”, хотя при других обстоятельствах, такое фамильярное обращение вызвало бы у меня справедливое негодование, которое я непременно высказала бы своему собеседнику. А сейчас я просто стояла, раскрыв от удивления рот и хлопая ресницами. А лучезарная белозубая улыбка, скользнувшая по губам незнакомца, сразила меня окончательно.
- И вовсе я не собиралась прыгать, - наконец обрела я дар речи и, как бы в подтверждение сказанного, отошла от ограждения на пару шагов.
-Конечно, я так и подумал, - иронично заметил мой собеседник, демонстративно заглянув вниз и присвистнув. – Разве что ты собиралась взлететь.
- А причём здесь ты? – сама не заметила, как перешла я на “ты” с незнакомцем. - Ты что, здесь работаешь?
- Стажировку прохожу. Сегодня первый день. Знаешь, как давно я просил направить меня на этот участок? Так что, я был бы очень признателен, если бы ты не портила мне статистику.
- И кем же ты здесь трудишься? – с сомнением поинтересовалась я.
- Ангелом-хранителем, - без тени улыбки ответил он и повернулся спиной. – Видишь?
На футболке красовались нарисованные серебром во всю спину ангельские крылья. Ничего себе! Такого оригинального подката я ещё не слышала. Кем только не представлялись мужчины, желающие со мной познакомиться: и кинорежиссёрами, и писателями, был даже один ресторанный критик, пытавшийся пригласить меня на свидание, почему-то, в пиццерию. Но чтобы вот так! В чувстве юмора парнишке не откажешь. Даже любопытно, что он ещё придумает, чтобы поразить моё воображение? И я включилась в игру.
- Значит, охраняешь? – спросила я, скептически оглядывая его фигуру.
Какой образ рисует воображение при слове “охранник”? Скорее всего, это будет этакий “шкаф” под два метра ростом, с рвущими одежду мышцами и каменным лицом. А кого я вижу перед собой? Обычного парня чуть выше меня ростом, в рваных джинсах и белой футболке. И хоть одежда и не в состоянии скрыть довольно развитую мускулатуру, но всё ж таки, для охранника он как-то хлипковат.
- У меня, вообще, довольно широкий спектр должностных обязанностей. Вот же повезло – первый день и сразу такое интересное задание, - воодушевлённо сказал он, и протянул мне руку.
- Михаил.
- Надежда, - представилась я и вложила свою руку в его ладонь.
- Какое красивое имя, - улыбнулся он и легонько сжал мои пальцы. – Ну что, готова?
- К чему?
- Обрести крылья.
Он продолжал сжимать мою ладонь своими прохладными длинными пальцами, а я удивлённо смотрела на него, силясь понять – он просто прикалывается или на самом деле сумасшедший? Да и мне бы впору засомневаться в своём психическом здоровье. Заводить новое знакомство сейчас, здесь? Безумие! И даже предательство любимого мужчины, расколовшее душу пополам, - это ещё не повод пуститься во все тяжкие. Подобные авантюры, вообще, не мой стиль. Но есть что-то такое в его глазах… А, да гори оно всё синим пламенем! В конце концов, это же Париж. И где, как не здесь, творить безумства и глупости? Да я всего пять минут назад едва не совершила непоправимое, такие мысли в голове вертелись… Так что хуже, точно, не будет. Хуже просто некуда.
- Готова, - решительно выпалила я и бросила взгляд на раскинувшийся под нами город. Париж, встречай, мы идём!
- Давно ты здесь? – спросил мой спутник, едва мы оказались внизу.
- Неделю. Честно говоря, завтра я уже возвращаюсь домой, - не смогла я скрыть сожаления, и Михаил понимающе кивнул головой.
- Много успела посмотреть?
- Ну, в общем, самые основные достопримечательности: Нотр-Дам, Лувр, Елисейские поля, галерею Лафайет, Гранд-Опера, Версаль…
- Понятно, все самые посещаемые места, - со скучающим зевком перебил он. – Значит, ты не видела настоящего Парижа. А людей-то ты хоть заметила?
- Людей? – озадаченно переспросила я. – Конечно, вокруг же толпы туристов.
- Я не про толпы… Да, тяжёлый случай, будем работать, - сказал он скорее сам себе, чем мне, и осмотревшись, выбрал направление. – Монмартр – это то, что нам нужно.
И он, взяв меня за руку, как маленькую девочку, потянул в сторону Сены. Я следовала за ним, чуть позади, и перед моими глазами маячила его спина. Ткань футболки, повинуясь движениям тела и лёгкому ветерку, создавала абсолютно нереальное впечатление, что серебристые крылья трепещут. Михаил лавировал в толпе, искусно избегая столкновений с теми, кто спешил приобщиться к культурному достоянию Франции и своими собственными глазами увидеть знаменитый символ Парижа. И, как верно высказался мой спутник, никто никого не замечает. Туристы – это, вообще, особое племя. Их почти безошибочно можно идентифицировать по карте или путеводителю в руках, по фотоаппарату на шее и вечно растерянному выражению лица. И все они торопятся успеть запечатлеть на фото как можно больше красот и проносятся ураганом по сувенирным лавкам, сметая всё подряд и уже по возвращении домой, теряясь в догадках, за каким лешим они это купили.
Михаил же шёл уверенно, не оглядываясь по сторонам, ориентируясь по какому-то своему встроенному навигатору. Он уж точно не турист, в этом я уверена. А кто же тогда? Студент по обмену, сын эмигрантов, спортсмен на международных соревнованиях? Вариант, озвученный им при нашем знакомстве, всерьёз воспринимать глупо. Ну, просто решил парень соригинальничать, чтобы заинтересовать девушку. И ведь сработало! Я же иду следом за практически незнакомым человеком, не имея ни малейшего представления, куда и зачем он меня ведёт. Невероятно!
Сена встретила нас игрой ослепительно ярких солнечных бликов. Ради моего последнего дня в Париже погода расщедрилась, подарив чистое, без единого облачка, небо. Мы стояли около красивого моста, чем-то напоминающего парящую в вышине белую чайку.
- Мост Дебийи, - сверилась я с картой, с трудом отыскав его среди мозаики из незнакомых названий улиц, площадей и бульваров.
- Ты так и будешь всё время в карту заглядывать? – поинтересовался мой спутник. – Сомневаешься, что я знаю дорогу?
- Да я в себе сомневаюсь. Про топографический кретинизм слыхал что-нибудь? Так это про меня. Я даже с картой в руках заблудиться могу. Вдруг я потеряюсь, так хоть буду знать, где приблизительно нахожусь.
- Одно из двух – либо ты смотришь в карту, либо вокруг. Настоятельно рекомендую выбрать второе, иначе можно упустить что-нибудь очень важное, - назидательно, как умудрённый жизненным опытом старец, произнёс парнишка, подняв вверх указательный палец и сдвинув брови к переносице.
Выглядел он настолько уморительно, что сдержаться не представлялось возможным, и я засмеялась. Тут же, спохватившись, зажала ладонью рот и смущённо посмотрела на него. Обиделся? Нет, нисколько, наоборот, лучезарная улыбка осветила молодое красивое лицо, добавив озорного огонька в голубые глаза.
- Вот так-то лучше, а то уж я подумал, что ты улыбаться разучилась, - он сделал шаг на мост и протянул мне руку, приглашая следовать за ним.
Изогнутые в виде ажурной арки перекрытия моста походили на сказочные ворота в какой-то совершенно новый, манящий, как протянутая ко мне рука, мир. И я делаю шаг ему навстречу. И вот мост благополучно перейдён, и, казалось бы, ничего не изменилось. Но будто что-то в самом воздухе, в стенах домов, в звуках улицы приобрело какой-то другой аромат, новый оттенок, иную тональность. И люди, которых, в отличие от противоположного берега реки, было заметно меньше, словно из какой-то другой жизни. Не торопливые, не суетливые, сменившие озабоченное выражение лица на умиротворённое и благодушное. Вроде всё тот же Париж, а мы как будто на другую планету перенеслись.
Миша взял мою руку, завёл её под свой локоть, и так мы и отправились вдоль набережной Сены, не спеша, пропитываясь атмосферой беззаботности и жизнерадостности. Все, абсолютно все идущие навстречу люди, улыбаясь, приветственно кивали нам, как старым знакомым. И это было так непривычно, так отличалось от того, в чём я пребывала всю предыдущую неделю, постоянно находясь в толпе, действительно, не замечая людей и оставаясь незаметной для них. И я тоже щедро раздаривала улыбки всем встречным, не боясь показаться смешной и нелепой. Улыбки не вымученные, а искренние, потому что на душе стало как-то по-особенному легко и радостно. От восхитительных видов Сены; от яркого солнца, заполняющего улицы светом и сердца теплом; от ощущения сильного мужского плеча, к которому я прижималась так доверчиво и без опаски. Уверены, что это мой парень? Думаете, мы влюблённые? Ну и думайте себе на здоровье!
Мой спутник вёл меня тихими немноголюдными улочками, привлекая моё внимание ко всему, что казалось ему любопытным, интересным или забавным. Искреннее восхищение, с которым он смотрел на всё вокруг, воодушевление, с которым рассказывал, чуть ли не о каждом доме, могли свидетельствовать только об одном – Миша беззаветно влюблён в этот город, и тот отвечает ему взаимностью. Париж играл с нами в прятки узкими переулками, интриговал загадочными барельефами, завлекал распахнутыми дверями магазинчиков, прижимал к груди объятиями площадей. И, глядя на своего спутника, я тоже начала проникаться этой атмосферой, чувствуя, как распахивается, разворачивается душа, словно парус, наполняемый свежим ветром.
- Ух ты! – воскликнула я, неожиданно увидев поражающую воображение скульптуру.
Прямо из стены “появлялась” бронзовая фигура мужчины, словно бы пытающаяся протиснуться сквозь каменную кладку.
- Эта скульптура изображает героя рассказа “Человек, проходящий сквозь стены” Марселя Эме и имеет сходство с внешностью автора, - пояснил мой “гид” и указал на левую руку памятника. – Считается, если пожать его руку и загадать желание, то оно обязательно исполнится.
- Тогда непременно нужно воспользоваться такой возможностью, - оживилась я и обхватила обеими ладонями левую руку бронзового мужчины, натёртую до блеска и поразительной гладкости такими же, как я, страждущими и жаждущими.
Закрыв глаза, я сначала мысленно, а потом, для верности, повторив, беззвучно шевеля губами, загадала желание. Нет, я не стремлюсь покарать изменившего мне возлюбленного, не проклинаю ту, кто стала нашей разлучницей. Я прошу о новой встрече. Встрече с тем, для кого стану самым важным человеком в жизни. И ещё прошу дать мне способность увидеть, узнать, не пройти мимо, и впустить его в своё сердце.
- Если хочешь, я могу сфотографировать тебя, - предложил Миша, как только я отпустила бронзовую руку.
- А давай мы оба вместе с ним сфоткаемся, - сделала я встречное предложение и начала оглядываться по сторонам, ища кого-нибудь, кто мог бы нажать на кнопку.
- Ну, зачем же я буду портить твою фотографию? Я не фотогеничен, - как-то торопливо бросил он и поспешил взять смартфон у меня из рук. – Вставай рядом с ним и сделай красиво. О, распусти-ка волосы! Зачем скрывать такую роскошь?
Я расстегнула заколку, стягивающую волосы в хвост, и выпустила на волю дикую тёмно-каштановую волну. Миша восхищённо присвистнул и какой-то проходивший мимо мужчина, оглянувшись и бросив взгляд на меня, одобрительно закивал головой.
- Правее. Нет, чуть-чуть левее, - командовал Михаил, как заправский фотокорреспондент, забегая с разных сторон и делая снимки. – Замечательно, великолепно смотришься.
- А ты, что же, не хочешь поздороваться с проходящим сквозь стены? Разве у тебя нет желаний? - спросила я, когда мой спутник вернул мне смартфон. – Или ты скептик и не веришь в волшебство?
- У меня есть желание. Ты хочешь знать, во что я верю? Я верю, что исполнение наших желаний зависит от нас самих, - произнёс Михаил серьёзно и, подойдя к памятнику, уже шутливо обратился к нему. - Так что, извини, приятель, я как-нибудь сам.
Я среагировала мгновенно. Стыдно, как же стыдно! Человек ясно дал мне понять, что не любит фотографироваться. Уж не знаю, какова причина, у всех нас свои тараканы в голове. Но мне так хотелось иметь на память о нашей встрече хотя бы одну его фотографию. И я, пока Миша “общался” с бронзовым мужчиной, тайком сделала фотку.
- Двигаемся дальше? – обернулся парнишка, и я чуть не выронила из рук смартфон, испугавшись быть застигнутой за своим “преступлением”.
Фу, кажется, он ничего не заметил. Я поспешно сунула телефон в сумочку, не имея возможности сразу проверить качество получившегося снимка, и заторопилась вслед своему спутнику, который уже успел сделать несколько шагов в сторону, следуя своему маршруту.
Площадь Тертр ворвалась в сознание нестройным хором голосов и птичьего гомона, яркой разноцветной палитрой и благоуханием, состоящим из смеси запаха красок и аромата цветов. После относительно тихих и малолюдных улочек, эта оживлённая площадь показалась Вавилонским столпотворением, где всё и вся находилось в движении, мелькая перед глазами, как картинки в калейдоскопе.
