Этот цвет тоже привлекал острое внимание Жнеца. Агартанки чаще всего имели золотистый или рыжий цвет волос, очень редко встречались каштановые масти. Даже сестра Отюмира и ее дочь не имели столь глубоких оттенков, хотя темнее мирана Воландрия не найти во всей Агартании. Женщины же его рода не унаследовали эту особенность, зацепив лишь легким мазком. Но и этого хватило, чтобы их считали первыми красавицами. Несмотря даже на то, что по стандартным канонам красоты, чем светлее и прозрачнее девушка, тем она признавалась совершеннее. Однако ни для кого не секрет, что не мужчины устанавливают эти каноны. Женщины сами остервенело создают их, а после стремятся к этому идеалу. Что касается мужчин? Им мало интересна эта странная гонка. Единственное, что действительно имело для них значение – женская плоть и влечение к ней. Оно либо было, либо нет.
Людей в Агартании жило много. Они, конечно, имели более богатую цветовую палитру в своей внешности, но Агнар никогда на них особо не смотрел. Его даровик умер во время ритуала. Так что жители Отании никогда не вызывали в нем трепета, как это обычно бывало у агартанца, выросшего бок о бок со своим связанным человеком. Однако и Роксалия Алва отличалась от тех, кого он видел. Она казалась… яркой.
- В зайца, - добравшись до теплого шёлка глаз, спокойно ответил Агнар.
Черные ресницы распахнулись шире.
- Где же вы там увидели зайца?
- В лирте от нас.
Девушка изумленно посмотрела на Жнеца, а затем снова за спину, после чего с искренним интересом спросила:
- Попали?
- Да.
Она несколько раз хлопнула ресницами, явно не зная, верить или нет.
- Должны быть, у вас очень хорошее зрение.
Агнар улыбнулся. Он не стал говорить, что в сравнение с его зрением, ее – практически отсутствует.
- Очень хорошее, Роксалия Алва, - просто отозвался Жнец, а затем обратил взор на мешок в руках девушки: – Ты принесла еду?
Будто только-только обнаружила его у себя, она растерянно глянула на свою поклажу.
- Да. Я подумала, что вам нужно поесть. Да и дедушку Хоша надо покормить. Я, к сожалению, не знаю, чем… Что вы едите, поэтому принесла в основном мясо, хлеб и кашу.
Дуги черных бровей озадаченно сошлись на переносице, выдавая ее искреннее беспокойство.
«Очень хорошо», - с каждой минутой воодушевляясь всё сильнее, подумал Агнар. Девушку многое волновало и заботило. Несмотря на то, что ей хватало силы обрывать чужие жизни, ее душа не очерствела настолько, чтобы относиться к ним, как к сорным травам. Чужая жизнь заботила Роксалию Алву – убийцу, переживающую боль своей жертвы. Это очень напоминало то, что ищет Жнец.
- Как вижу, с мясом я всё же угадала, - вырвал Агнара из своих радостных мыслей чистый голос девушки, неопределенно указывающей куда-то за его спину.
Уголки ее губ дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но передумала. Это слегка удивило Жнец. Она боится при нем улыбаться?
- С остальным тоже, Роксалия Алва. Агартанцы могут есть всё.
- Это… это отрадно, - сбивалась адептка смерти, завороженно глядя на Хозяина.
Все люди, не выросшие среди агартанцев, так реагировали на них, повстречав среди своих земель. Для них Хозяева почти что боги. Многие даже говорить не могли в присутствии Жнецов. Роксалия Алва могла, что еще раз указывает на силу ее духа.
- Я… тогда сейчас покормлю дедушку Хоша, и схожу за зайцем, - обернувшись на дверь, почему-то виновато произнесла она, будто выбирая старика, а не дохлого зайца, выказывала неуважение Агнару.
- Не утруждайся, Роксалия Алва, мне по силам самому забрать мертвого зверя, - легкое раздражение скользнуло в голосе агартанца, которого, к его собственному удивлению, задела мысль девушки, посчитавшей Жнеца настолько слабым, что он не способен пройти какой-то лирт.
- Ох, простите! – тут же выпалила она, широко распахнув свои бездонные глаза, с плескавшемся в их глубине без труда читаемым испугом. – Я не хотела вас оскорбить. Мне почти ничего неизвестно об агартанцах, поэтому я ошибочно сужу по людям. Вчера вам было явно не очень хорошо. Да и ваше крыло по-прежнему сломано. Я думала… точнее, я хотела просто…
Частое дыхание вздымало полную грудь Роксалии Алвы. Она выстреливала из себя слова с безумной скоростью, явно пытаясь оправдаться. Агнар с интересом для себя наблюдал, как страх захватывает переживательную душу девушки. Пока она говорила, он подошел к ней вплотную, заставив ее испуганно отступить назад.
- Не волнуйся, Роксалия Алва, - обхватив двумя пальцами гладкий приятный на ощупь подбородок, ровным тоном произнес Жнец. – Я понял, чего ты хотела. Тебе нужно знать, что агартанцы сильнее людей. Нам не нужна ваша забота. А вот старцу твоя – да. Поэтому займись им, а обо мне не беспокойся.
- Простите, - очень тихо пробормотала она, явно продолжая испытывать испуг, что не нравилось Агнару.
- Ты не должна меня бояться, Роксалия Алва. Я не причиню тебе вреда, даже если ты меня разозлишь.
В темных, влекущих необъяснимой теплой магией, глазах скользнуло сомнение, но чем оно сменилось, Жнец не увидел. Его внимание разбила неуверенная улыбка дрогнувших губ, которая и правда обозначила на щеках ямочки. Это вновь так удивило его, что брови непроизвольно выгнулись. Улыбка тут же погасла и красивое лицо разгладилось. Агнар испытал легкое разочарование.
- Простите, - снова извинилась девушка.
Похоже, в этот раз она просила прощение за свою улыбку. Странно. Надо будет выяснить, что именно ее смущает. Может, адепты смерти не должны улыбаться? Или, по ее мнению, нельзя улыбаться Хозяевам?
Решив разобраться с этим чуть позже, Агнар отпустил подбородок.
- Старец спит. Но его птицы ждут, когда их освободят.
- Точно, - спохватилась Роксалия Алва, вцепившись в мешок, и, развернувшись, поспешила в дом.
Агнар дождался, когда она скроется за дверью, с интересом скользя по всем ярко выраженным частям женского тела, после чего развернулся и направился к своей добыче, продолжавшей лежать среди густой травы.
Главному Жнецу Воландрия нравилось слушать Роксалию Алву. То ли на нее благотворно повлияли его слова о том, что ей ничего не грозит, то ли время помогло успокоиться девушке, но она очень охотно отвечала на все вопросы агартанца, смотря на него с нескрываемым восхищением. Впрочем, как все люди Отании.
Роксалия Алва перестала бояться Агнара настолько, что даже попросила называть ее просто Роксалия, без Алва. Потому что для людей это, якобы, очень странно звучит. Для самого агартанца не было особой разницы, поэтому он быстро перестроился.
Закончив с птицами и накормив Хоша, Роксалия отправилась на реку стирать испачканные простыни старика. Агнар отправился с ней, наслаждаясь прохладой, идущей от прозрачной воды. Девушка поведала о своем происхождении; о том, как попала в Школу; что является некой Бабочкой; рассказала, как училась; как учатся другие группы и в чем их отличия. С алчным восторгом Жнец размышлял, что в этой Школе могли собраться много таких как Роксалия. Ведь принципы работы адептов строились не на обычном умерщвлении плоти, а на освобождении души, избранной их богом. Возможно, все ученики столь же сострадательны, как и прекрасная Бабочка. Если это так, то теперь Агнар знал, куда необходимо направляться, спускаясь раз в семь лет в земли Отании.
Время пролетело незаметно. Жнец совершенно не заметил, как прошло несколько часов, пока он наблюдал за хлопотавшей девушкой, участливо отвечающей на любой его вопрос. Роксалия вдруг с тревогой в голосе сообщила, что ей нужно немедленно возвращаться. Агнару не хотелось, чтобы она уходила, и это окатило его ледяной водой не очень хорошего и в то же время довольно говорящего осознания. Внутренний мир Роксалии был интересен. Ее душа, отражающаяся в магнетических глазах, затягивала. Ворожила. Она без сомнения обладала силой. Вот только с ней очень легко забывалось главное правило Жнецов – не погружаться в мир человека, которого необходимо поглотить. Агнар чувствовал, что с ним начало происходить именно это. Он заинтересовывался.
Жнец с грустью размышлял о том, что, наверное, придется отдать Роксалию другому воландрийскому Пожирателю душ, ведь, скорее всего, после вынужденного проведенного в этой хижине времени, он, просто-напросто, не сможет втянуть в себя мир Бабочки. Не сможет убить девушку. Но это не имело никакого значения. Главное, чтобы магия, пробудившаяся благодаря ее душе, принадлежала Воландрию. Это поможет победить в войне. Остальное неважно.
Как и обещала, Роксалия вернулась на следующий день, принеся с собой тонкие жареные полоски мяса, большой копченый окорок, две буханки поджаристого хлеба и горшок наваристой масляной каши. Хош практически не просыпался, с трудом открывая глаза, когда девушка пыталась его покормить. Зато для Агнара ее приход стал настоящим ярким лучом Орияра в вонючем темном мраке. Ему было откровенно скучно. Его тело восстанавливалось, как и Пладо, но в Отании всё это происходило значительно медленнее. Сидеть в дурно пахнущем доме Агнар не желал, поэтому большую часть времени проводил возле реки, а это воспринималось его сознанием воина, чья жизнь наполнена бесконечным движением, как чем-то неправильным и пустым. Ему до боли было жалко так бесполезно тратить драгоценные часы. Помимо реки, Жнец часто садился на краю обрыва и зрением геккара пронзал туманные облака, наблюдая за Долиной озёр. Он видел тысячи душ, что находились там, но не понимал их глубины.
Поэтому, когда приходила Роксалия, она практически освещала своим присутствием. Агнару нравилось разговаривать с ней, а самое главное ему нравилось на нее смотреть.
- Вовсе нет. Думаю, ни у кого это не вызывало особого труда, - спрыгнув с треногой табуретки, на которой она стояла, чтобы повесить свежевыстиранную простынь на птичью жердь, с готовностью ответила Роксалия на вопрос Жнеца: «Все ли дети в Школе так грустят, перед тем как убивать животных?». – Нас поэтому и начинают приучать с возраста, когда мы еще плохо понимаем, что такое жизнь и что такое смерть. Когда свое «я» значительно важнее. Важнее собственный голод, а не какая-то там трепыхающаяся рыба или пищащий цыпленок.
- Значит, в три года ты хорошо понимала, что такое жизнь и смерть? – облокотившись о стену дома, сидел Агнар на втором табурете, вытянув длинные босые ноги и разглядывая Роксалию Алву, закончившую дела и усевшуюся с другой стороны стола.
Прежде чем ответить, она плеснула в треснувший стакан немного воды из кувшина и, тяжело дыша, с наслаждением отпила.
- Вряд ли хорошо, но понимала, что, если перерезать цыпленку шею, он больше не будет пищать и шевелиться, - непринужденно пожала девушка плечом, ставя стакан на стол. – Это угнетало меня. Заставляло чувствовать себя чудовищем.
- А сейчас? Когда от твоей руки гибнет не цыпленок? Когда ты забираешь жизнь человека?
В темном ониксе глаз Роксалии скользнула боль. Она опустила ресницы, посмотрев на свои руки, а затем кинула печальный взор в окно.
- С годами ничего не изменилось, - негромко произнесла Бабочка, а затем еще тише добавила: – Нельзя привыкнуть к тому, что ты уничтожаешь целые миры…
От этой фразы у Агнара перехватило дыхание. Она понимала, что в людях заключены целые миры? Или это просто совпадение и случайная игра слов? Если Роксалия действительно чувствовала суть жизни, возможно в ней скрыт не просто глубокий темный мир, а целая бездонная вселенная. Какую же магию можно получить, поглотив ее?
Громкий рваный вдох Агнара привлек внимание девушки. К счастью, она не заметила его жадного потрясенного взгляда, с неподдельным любопытством спросив:
- А что чувствуете вы, Агнар? Вы говорили у вас в Агартании идет война и вы являетесь воином. Наверняка, и вам приходилось убивать?
Жнец усмехнулся, стараясь успокоиться после возможного небывалого открытия.
- Ты даже не представляешь сколько. Я понимаю ценность каждой отнятой жизни. Но также я понимаю необходимость этого. На войне либо ты, либо тебя. Мы хотим сделать жизнь Агартании лучше, за это и боремся.
Роксалия отзеркалила усмешку Агнара, неосознанно показав на правой щеке ямочку, а затем спохватившись, быстро расслабила мышцы лица.
- Ясно, - печально отозвалась она. – Примерно так же говорят адепты в моей Школе. И нечто подобное в детстве мне внушал мой… знакомый, пытающийся помочь преодолеть страх убоя животных.
- Ты боишься улыбаться, Роксалия? – резко спросил Жнец, желающий наконец разобраться, почему Бабочка отчаянно борется со своими губами, которые похоже от природы были довольно улыбчивы.
Девушка удивленно застыла, похоже слегка растерявшись, но быстро взяла себя в руки.
- Когда я улыбнулась первый раз, вы как-то странно отреагировали. Мне ничего не известно об агартанцах. Может у вас не принято улыбаться? Тогда я подумала, что возможно демонстрация зубов может быть воспринята как агрессия.
- Как у животных? – уточнил Агнор.
- Нечто вроде того.
- Допустим, - согласился Жнец, приняв ее мысли при первой встрече. – Но потом-то я тебе улыбался, ровно там, где принято улыбаться и у людей.
Слова агартанца рассмешили Бабочку, но она всё равно отчаянно напрягала уголки губ, сдерживая улыбку.
- Действительно улыбались.
- Что же тебе мешает делать это?
- В общем и целом, ничего.
Она продолжала жать губы, будто от этого зависела ее жизнь. Агнара это даже веселило. Он испытывал внутренний азарт, понимая теперь, почему некоторые агартанцы могут десятилетиями таскаться за какой-нибудь зазнобой, что постоянно отвечает «нет». Других развлечений в этом клоповнике всё равно нет, поэтому ему вдруг захотелось во что бы то ни стало увидеть улыбку Роксалии Алвы.
Девушка была довольно эмпатична. Часто она неосознанно зеркалила не только его эмоции, но и движения. Так обычно вели себя хищники, вынужденные находится рядом с более сильным зверем. А Роксалия была хищницей.
Агнар решил просто лучезарно улыбнуться. Бабочка моментально отразила его жест, вслед которому по дому зазвенел ее чистый смех. И Жнецу это понравилось. Он вдруг вспомнил десятки историй, до этого момента вызывающие в нем отвращение и непонимание. Многие агартанцы, кому в даровики доставались человеческие женщины, иногда вступали с ними в более тесные отношения. Агартанки – нет. Во всяком случае, Агнар никогда не слышал о нездоровых проявлениях привязанности женщин Агартании к их мужчинам-даровикам. Это было ниже их достоинства. А вот агартанцы, порой, становились рабами своих слабых человеческих дев настолько, что ни на кого больше не желали смотреть. Даже умирали, после смерти своего даровика. Агнару они всегда казались сумасшедшими. Ведь это человеческая женщина. Разве можно опускаться так низко? Агартанки в сотни раз привлекательнее.
Очевидно, не стоило Жнецу зарекаться. Всё случается впервые. Впервые случилось и у Агнара. Роксалия Алва была хороша не только для человека, но и выигрывала на фоне многих агартанок. Возможно, если бы она пробуждала дар Агнара в детстве, он снизошел бы до нее. Сейчас, конечно же, нет. Он здесь не для этого. Намного интереснее душа Роксалия, как ценный ресурс. Хотя Жнец был приятно удивлен своим новым открытием и более четким пониманием чувств некоторых агартанцев. Учиться никогда не поздно.
Людей в Агартании жило много. Они, конечно, имели более богатую цветовую палитру в своей внешности, но Агнар никогда на них особо не смотрел. Его даровик умер во время ритуала. Так что жители Отании никогда не вызывали в нем трепета, как это обычно бывало у агартанца, выросшего бок о бок со своим связанным человеком. Однако и Роксалия Алва отличалась от тех, кого он видел. Она казалась… яркой.
- В зайца, - добравшись до теплого шёлка глаз, спокойно ответил Агнар.
Черные ресницы распахнулись шире.
- Где же вы там увидели зайца?
- В лирте от нас.
Девушка изумленно посмотрела на Жнеца, а затем снова за спину, после чего с искренним интересом спросила:
- Попали?
- Да.
Она несколько раз хлопнула ресницами, явно не зная, верить или нет.
- Должны быть, у вас очень хорошее зрение.
Агнар улыбнулся. Он не стал говорить, что в сравнение с его зрением, ее – практически отсутствует.
- Очень хорошее, Роксалия Алва, - просто отозвался Жнец, а затем обратил взор на мешок в руках девушки: – Ты принесла еду?
Будто только-только обнаружила его у себя, она растерянно глянула на свою поклажу.
- Да. Я подумала, что вам нужно поесть. Да и дедушку Хоша надо покормить. Я, к сожалению, не знаю, чем… Что вы едите, поэтому принесла в основном мясо, хлеб и кашу.
Дуги черных бровей озадаченно сошлись на переносице, выдавая ее искреннее беспокойство.
«Очень хорошо», - с каждой минутой воодушевляясь всё сильнее, подумал Агнар. Девушку многое волновало и заботило. Несмотря на то, что ей хватало силы обрывать чужие жизни, ее душа не очерствела настолько, чтобы относиться к ним, как к сорным травам. Чужая жизнь заботила Роксалию Алву – убийцу, переживающую боль своей жертвы. Это очень напоминало то, что ищет Жнец.
- Как вижу, с мясом я всё же угадала, - вырвал Агнара из своих радостных мыслей чистый голос девушки, неопределенно указывающей куда-то за его спину.
Уголки ее губ дрогнули, будто она хотела улыбнуться, но передумала. Это слегка удивило Жнец. Она боится при нем улыбаться?
- С остальным тоже, Роксалия Алва. Агартанцы могут есть всё.
- Это… это отрадно, - сбивалась адептка смерти, завороженно глядя на Хозяина.
Все люди, не выросшие среди агартанцев, так реагировали на них, повстречав среди своих земель. Для них Хозяева почти что боги. Многие даже говорить не могли в присутствии Жнецов. Роксалия Алва могла, что еще раз указывает на силу ее духа.
- Я… тогда сейчас покормлю дедушку Хоша, и схожу за зайцем, - обернувшись на дверь, почему-то виновато произнесла она, будто выбирая старика, а не дохлого зайца, выказывала неуважение Агнару.
- Не утруждайся, Роксалия Алва, мне по силам самому забрать мертвого зверя, - легкое раздражение скользнуло в голосе агартанца, которого, к его собственному удивлению, задела мысль девушки, посчитавшей Жнеца настолько слабым, что он не способен пройти какой-то лирт.
- Ох, простите! – тут же выпалила она, широко распахнув свои бездонные глаза, с плескавшемся в их глубине без труда читаемым испугом. – Я не хотела вас оскорбить. Мне почти ничего неизвестно об агартанцах, поэтому я ошибочно сужу по людям. Вчера вам было явно не очень хорошо. Да и ваше крыло по-прежнему сломано. Я думала… точнее, я хотела просто…
Частое дыхание вздымало полную грудь Роксалии Алвы. Она выстреливала из себя слова с безумной скоростью, явно пытаясь оправдаться. Агнар с интересом для себя наблюдал, как страх захватывает переживательную душу девушки. Пока она говорила, он подошел к ней вплотную, заставив ее испуганно отступить назад.
- Не волнуйся, Роксалия Алва, - обхватив двумя пальцами гладкий приятный на ощупь подбородок, ровным тоном произнес Жнец. – Я понял, чего ты хотела. Тебе нужно знать, что агартанцы сильнее людей. Нам не нужна ваша забота. А вот старцу твоя – да. Поэтому займись им, а обо мне не беспокойся.
- Простите, - очень тихо пробормотала она, явно продолжая испытывать испуг, что не нравилось Агнару.
- Ты не должна меня бояться, Роксалия Алва. Я не причиню тебе вреда, даже если ты меня разозлишь.
В темных, влекущих необъяснимой теплой магией, глазах скользнуло сомнение, но чем оно сменилось, Жнец не увидел. Его внимание разбила неуверенная улыбка дрогнувших губ, которая и правда обозначила на щеках ямочки. Это вновь так удивило его, что брови непроизвольно выгнулись. Улыбка тут же погасла и красивое лицо разгладилось. Агнар испытал легкое разочарование.
- Простите, - снова извинилась девушка.
Похоже, в этот раз она просила прощение за свою улыбку. Странно. Надо будет выяснить, что именно ее смущает. Может, адепты смерти не должны улыбаться? Или, по ее мнению, нельзя улыбаться Хозяевам?
Решив разобраться с этим чуть позже, Агнар отпустил подбородок.
- Старец спит. Но его птицы ждут, когда их освободят.
- Точно, - спохватилась Роксалия Алва, вцепившись в мешок, и, развернувшись, поспешила в дом.
Агнар дождался, когда она скроется за дверью, с интересом скользя по всем ярко выраженным частям женского тела, после чего развернулся и направился к своей добыче, продолжавшей лежать среди густой травы.
Главному Жнецу Воландрия нравилось слушать Роксалию Алву. То ли на нее благотворно повлияли его слова о том, что ей ничего не грозит, то ли время помогло успокоиться девушке, но она очень охотно отвечала на все вопросы агартанца, смотря на него с нескрываемым восхищением. Впрочем, как все люди Отании.
Роксалия Алва перестала бояться Агнара настолько, что даже попросила называть ее просто Роксалия, без Алва. Потому что для людей это, якобы, очень странно звучит. Для самого агартанца не было особой разницы, поэтому он быстро перестроился.
Закончив с птицами и накормив Хоша, Роксалия отправилась на реку стирать испачканные простыни старика. Агнар отправился с ней, наслаждаясь прохладой, идущей от прозрачной воды. Девушка поведала о своем происхождении; о том, как попала в Школу; что является некой Бабочкой; рассказала, как училась; как учатся другие группы и в чем их отличия. С алчным восторгом Жнец размышлял, что в этой Школе могли собраться много таких как Роксалия. Ведь принципы работы адептов строились не на обычном умерщвлении плоти, а на освобождении души, избранной их богом. Возможно, все ученики столь же сострадательны, как и прекрасная Бабочка. Если это так, то теперь Агнар знал, куда необходимо направляться, спускаясь раз в семь лет в земли Отании.
Время пролетело незаметно. Жнец совершенно не заметил, как прошло несколько часов, пока он наблюдал за хлопотавшей девушкой, участливо отвечающей на любой его вопрос. Роксалия вдруг с тревогой в голосе сообщила, что ей нужно немедленно возвращаться. Агнару не хотелось, чтобы она уходила, и это окатило его ледяной водой не очень хорошего и в то же время довольно говорящего осознания. Внутренний мир Роксалии был интересен. Ее душа, отражающаяся в магнетических глазах, затягивала. Ворожила. Она без сомнения обладала силой. Вот только с ней очень легко забывалось главное правило Жнецов – не погружаться в мир человека, которого необходимо поглотить. Агнар чувствовал, что с ним начало происходить именно это. Он заинтересовывался.
Жнец с грустью размышлял о том, что, наверное, придется отдать Роксалию другому воландрийскому Пожирателю душ, ведь, скорее всего, после вынужденного проведенного в этой хижине времени, он, просто-напросто, не сможет втянуть в себя мир Бабочки. Не сможет убить девушку. Но это не имело никакого значения. Главное, чтобы магия, пробудившаяся благодаря ее душе, принадлежала Воландрию. Это поможет победить в войне. Остальное неважно.
Как и обещала, Роксалия вернулась на следующий день, принеся с собой тонкие жареные полоски мяса, большой копченый окорок, две буханки поджаристого хлеба и горшок наваристой масляной каши. Хош практически не просыпался, с трудом открывая глаза, когда девушка пыталась его покормить. Зато для Агнара ее приход стал настоящим ярким лучом Орияра в вонючем темном мраке. Ему было откровенно скучно. Его тело восстанавливалось, как и Пладо, но в Отании всё это происходило значительно медленнее. Сидеть в дурно пахнущем доме Агнар не желал, поэтому большую часть времени проводил возле реки, а это воспринималось его сознанием воина, чья жизнь наполнена бесконечным движением, как чем-то неправильным и пустым. Ему до боли было жалко так бесполезно тратить драгоценные часы. Помимо реки, Жнец часто садился на краю обрыва и зрением геккара пронзал туманные облака, наблюдая за Долиной озёр. Он видел тысячи душ, что находились там, но не понимал их глубины.
Поэтому, когда приходила Роксалия, она практически освещала своим присутствием. Агнару нравилось разговаривать с ней, а самое главное ему нравилось на нее смотреть.
- Вовсе нет. Думаю, ни у кого это не вызывало особого труда, - спрыгнув с треногой табуретки, на которой она стояла, чтобы повесить свежевыстиранную простынь на птичью жердь, с готовностью ответила Роксалия на вопрос Жнеца: «Все ли дети в Школе так грустят, перед тем как убивать животных?». – Нас поэтому и начинают приучать с возраста, когда мы еще плохо понимаем, что такое жизнь и что такое смерть. Когда свое «я» значительно важнее. Важнее собственный голод, а не какая-то там трепыхающаяся рыба или пищащий цыпленок.
- Значит, в три года ты хорошо понимала, что такое жизнь и смерть? – облокотившись о стену дома, сидел Агнар на втором табурете, вытянув длинные босые ноги и разглядывая Роксалию Алву, закончившую дела и усевшуюся с другой стороны стола.
Прежде чем ответить, она плеснула в треснувший стакан немного воды из кувшина и, тяжело дыша, с наслаждением отпила.
- Вряд ли хорошо, но понимала, что, если перерезать цыпленку шею, он больше не будет пищать и шевелиться, - непринужденно пожала девушка плечом, ставя стакан на стол. – Это угнетало меня. Заставляло чувствовать себя чудовищем.
- А сейчас? Когда от твоей руки гибнет не цыпленок? Когда ты забираешь жизнь человека?
В темном ониксе глаз Роксалии скользнула боль. Она опустила ресницы, посмотрев на свои руки, а затем кинула печальный взор в окно.
- С годами ничего не изменилось, - негромко произнесла Бабочка, а затем еще тише добавила: – Нельзя привыкнуть к тому, что ты уничтожаешь целые миры…
От этой фразы у Агнара перехватило дыхание. Она понимала, что в людях заключены целые миры? Или это просто совпадение и случайная игра слов? Если Роксалия действительно чувствовала суть жизни, возможно в ней скрыт не просто глубокий темный мир, а целая бездонная вселенная. Какую же магию можно получить, поглотив ее?
Громкий рваный вдох Агнара привлек внимание девушки. К счастью, она не заметила его жадного потрясенного взгляда, с неподдельным любопытством спросив:
- А что чувствуете вы, Агнар? Вы говорили у вас в Агартании идет война и вы являетесь воином. Наверняка, и вам приходилось убивать?
Жнец усмехнулся, стараясь успокоиться после возможного небывалого открытия.
- Ты даже не представляешь сколько. Я понимаю ценность каждой отнятой жизни. Но также я понимаю необходимость этого. На войне либо ты, либо тебя. Мы хотим сделать жизнь Агартании лучше, за это и боремся.
Роксалия отзеркалила усмешку Агнара, неосознанно показав на правой щеке ямочку, а затем спохватившись, быстро расслабила мышцы лица.
- Ясно, - печально отозвалась она. – Примерно так же говорят адепты в моей Школе. И нечто подобное в детстве мне внушал мой… знакомый, пытающийся помочь преодолеть страх убоя животных.
- Ты боишься улыбаться, Роксалия? – резко спросил Жнец, желающий наконец разобраться, почему Бабочка отчаянно борется со своими губами, которые похоже от природы были довольно улыбчивы.
Девушка удивленно застыла, похоже слегка растерявшись, но быстро взяла себя в руки.
- Когда я улыбнулась первый раз, вы как-то странно отреагировали. Мне ничего не известно об агартанцах. Может у вас не принято улыбаться? Тогда я подумала, что возможно демонстрация зубов может быть воспринята как агрессия.
- Как у животных? – уточнил Агнор.
- Нечто вроде того.
- Допустим, - согласился Жнец, приняв ее мысли при первой встрече. – Но потом-то я тебе улыбался, ровно там, где принято улыбаться и у людей.
Слова агартанца рассмешили Бабочку, но она всё равно отчаянно напрягала уголки губ, сдерживая улыбку.
- Действительно улыбались.
- Что же тебе мешает делать это?
- В общем и целом, ничего.
Она продолжала жать губы, будто от этого зависела ее жизнь. Агнара это даже веселило. Он испытывал внутренний азарт, понимая теперь, почему некоторые агартанцы могут десятилетиями таскаться за какой-нибудь зазнобой, что постоянно отвечает «нет». Других развлечений в этом клоповнике всё равно нет, поэтому ему вдруг захотелось во что бы то ни стало увидеть улыбку Роксалии Алвы.
Девушка была довольно эмпатична. Часто она неосознанно зеркалила не только его эмоции, но и движения. Так обычно вели себя хищники, вынужденные находится рядом с более сильным зверем. А Роксалия была хищницей.
Агнар решил просто лучезарно улыбнуться. Бабочка моментально отразила его жест, вслед которому по дому зазвенел ее чистый смех. И Жнецу это понравилось. Он вдруг вспомнил десятки историй, до этого момента вызывающие в нем отвращение и непонимание. Многие агартанцы, кому в даровики доставались человеческие женщины, иногда вступали с ними в более тесные отношения. Агартанки – нет. Во всяком случае, Агнар никогда не слышал о нездоровых проявлениях привязанности женщин Агартании к их мужчинам-даровикам. Это было ниже их достоинства. А вот агартанцы, порой, становились рабами своих слабых человеческих дев настолько, что ни на кого больше не желали смотреть. Даже умирали, после смерти своего даровика. Агнару они всегда казались сумасшедшими. Ведь это человеческая женщина. Разве можно опускаться так низко? Агартанки в сотни раз привлекательнее.
Очевидно, не стоило Жнецу зарекаться. Всё случается впервые. Впервые случилось и у Агнара. Роксалия Алва была хороша не только для человека, но и выигрывала на фоне многих агартанок. Возможно, если бы она пробуждала дар Агнара в детстве, он снизошел бы до нее. Сейчас, конечно же, нет. Он здесь не для этого. Намного интереснее душа Роксалия, как ценный ресурс. Хотя Жнец был приятно удивлен своим новым открытием и более четким пониманием чувств некоторых агартанцев. Учиться никогда не поздно.
