На соседнем кресле, упав на стену кареты, застыла черноволосая баронесса. Светлая же упала на пол, между сидениями, где тоже подергивалась слабыми конвульсиями.
- Рокси, быстро. Вылазь, - показался в проеме затянутый в угольное доро?ти, плотно обтягивающее всё тело, голову и половину лица, Рангор, один из четырех Хранителей их группы «бабочек». – Скоро охрана барона сюда доберется. Мы должны быть далеко, когда это случится.
С трудом оторвав взгляд от барона и его дочерей, Роксалия послушно полезла к выходу. Пятнадцатилетний парень ловко подхватил ее под подмышки и спустил на землю.
- За мной, - скомандовал он, задав направление в сторону леса, где их должны были ждать остальные Хранители.
Колирия и Люсирия возбужденно обсуждали подробности и свои эмоции от первого задания. Их долго готовили к этому. И вот сегодня день Посвящения, который прошел без сучка, без задоринки. Они ликовали, время от времени, пытаясь растормошить свою третью наперсницу. Но близняшки были так взбудоражены, что не дожидались ответов на свои вопросы. С абсолютным чувством неправильности и ломанности происходящего, Роксалия передвигала ноги, не видя куда идет, постоянно отвлекаясь на коричнево-ало пятна на своем фиалковом платье и на липкие руки, покрытые кровью барона. Так не должно быть… Не должно! Ужас начал душить маленькое горло. Нос и глаза больно защипало. Стекло слез зарябило, размывая и без того сожранную мраком землю. В ушах поднялся шум. Роксалии показалось, что она задыхается.
- Лия. Эй, Лия. Всё хорошо. Лия, посмотри на меня, - самый дорогой голос – голос Йо?рана – пробился к ее разуму.
Плечи больно сдавили мальчишеские пальцы и несильно встряхнули. Роксалия моргнула, пролив слезы на щеки, и увидела обеспокоенное лицо своего лучшего друга. Он являлся одним из Хранителей их группы из десяти «бабочек». Но с самого начала, больше всех оберегал Роксалию.
Недалеко за спиной беловолосого Йорана, остальные Хранители уже рассаживали близняшек на лошадей, дабы поскорее отправиться обратно в родную школу Спящей справедливости. Он быстро глянул через плечо, проверяя далеко ли его напарники, а затем вновь посмотрел на девочку.
- Не реви, - негромко приказал восьмилетний мальчишка, спешно размазывая слезы по щекам. – Никто не должен видеть, как ты ревешь. Тебя раздавят, как только увидят, что ты слабая. Потерпи. Будешь одна, поплачешь. Хорошо?
- Я убила его… - тихо промолвила Роксалия. – Он даже не понял, за что… И я не поняла, за что. Йоран… Йоран, за что мы их убили?
В синих глазах мелькнуло сострадание. Мальчик крепко прижал к груди свою маленькую подружку, успокаивающе погладив ее по голове.
- Не думай об этом, Лия. Не думай, - шепнул он. – Я вытащу нас с тобой отсюда. Мы уйдем. Обещаю. Выкупим наши жизни, и покинем Башню Справедливости. Не бойся, я всегда рядом. Ты же знаешь.
- Знаю.
Агартания,
мирантол Воландрий
Агна?р Орм заметил золотые шпили дворца, пронзающие багровые облака, задолго до того, как подлетел к столице Вола?ндрия. Они тянулись сверкающими пиками так высоко, что многие агарта?нцы, не имеющие крыльев, никогда не видели их вершин. Дворец Воландрия был такой один во всей Агарта?нии, вызывая зависть остальных мира?нов. От его золотых стен разбегались разноуровневые особняки воландри?йцев из чистейшей бирюзы. С высоты птичьего полета, город казался настоящим драгоценным цветком.
За семьдесят с лишним лет Агнар слишком привык к этому зрелищу, чтобы им любоваться. Черной тенью он накрыл голубые домики, похожие на резные коробки?. Ему пришлось подняться в холод подкрашенных закатом облаков, наслаждаясь его ледяными поцелуями. Каждый крылатый агартанец любил холод и с трудом переносил жару. Именно этим и объяснялась необычная архитектура дворца Воландрия. Шпили были открытые, запуская небесные ветра в свое бесконечно длинное нутро, с десятками высоких этажей.
Агнар привычно спикировал в глубину самой высокой центральной пики, проходя незримый магический барьер, уберегающий обитателей от дождей и гроз, и камнем рухнул в середину башни. Мимо проносились миранские уровни с покоями, библиотекой и игровыми залами. Достигнув круговых золотых перил, вьющихся виноградными лозами к тонким столбам, Агнар мощно взмахнул крыльями, останавливая свой стремительный полет. На несколько секунд зависнув в воздухе, он вспорхнул и приземлился на белый мрамор.
Его тяжелые шаги гулко врезались в холодные блестящие стены, пока Жнец шел к высоким дверям тронного зала. Сквозь этот гром, до острого слуха, помимо голосов прислуги и воландрийской знати с нижних этажей, доносились крики, брань, смех и невнятные разговоры, вспыхивающие за пределами дворца, на голубых улицах.
Миран Отюрми?р вызвал Агнара, сорвав с западного фронта. Они почти взяли Эсфиро?нтию, стратегически важный портовый город, принадлежащий вражескому мирантолу Ру?нфаст. И если Отюрмир прислал за своим главным Жнецом, значит, случилось нечто.
Белоснежная кость высоких дверей отворилась, подчиняясь магическому узнаванию посетителя мирана. Тронный зал поражал своим величием, возносясь сквозь все этажи до самых облаков, золотым каскадом открывая взору правителя Воландрия каждый уровень его дворца, но скрывая от любопытных глаз обитателей. Десятки резных стульев стояли по кругу стеклянных стен, за которыми можно было увидеть либо непосредственно этаж, либо зеленые поля и сапфировые реки, раскрасившие земли за голубым городом, в зависимости от воли хозяина. В центре же располагался белый костяной трон. Перед ним, неровной гигантской лужей, «растекался» стол-карта всей Агартании с объемными горами, низинами, лесами, городами, морями и океанами. Толщина стола впечатляла – не меньше двух локтей. Однако это объяснялось просто. Стол был с секретом. Карта мира Агартании скрывала под собой еще один мир. Мир низших. Мир людей. Ота?нию.
Агнар терпеть не мог этот грязный мир, в который ему приходилось спускаться раз в семь лет, когда планеты, существующие близ их родного Огато?на, отходили, и преграда между Агартанией и Отанией истончалась. Тогда Хозяева со своей мощной магической энергией могли снизойти к своим рабам, почтив их своим святым присутствием. Во всяком случае, так думали рабы. Истинные же Хозяева никогда не спускались в Отанию. Только Жнецы. Но видят боги, если бы не необходимость, и их ноги бы не было в этом мерзком пыльном мире. Агартанцам нужны люди для пробуждения магии, а затем для расширения потенциала. Точнее не люди, а их души. Бесконечные души, что по мере жизни человека расширяются и наполняются. Они превращаются в миры. Миры разные – богатые или бедные; красочные и яркие, либо тусклые и серые; слепые, но наполненные миллиардами прекрасных мелодий; темные; светлые; мощные и слабые; жесткие и неподатливые или бездонно-глубокие. Их миллионы. И каждый способен напитать магию агартанца невероятными магическими способностями! Главное, найти сильную душу с глубоким миром, вот в чем сложность. И вот в чем заключается миссия Жнецов. Отыскать среди невзрачных, неглубоких мирков, не дающих почти никаких полезных ростков, настоящий бриллиант, способный влить в агартанца новые витки граней его магии. Боевой магии.
Таких очень сложно отыскать, ведь время пребывания в Отании ограничено. Сегодня магические способности, пригодные для поля боя, на вес золота. Двести двадцать лет никак не затихает кровопролитная война между Воландирем и Рунфастом, борющихся за гигимонию Агартании. Каждый из правителей этих мирантолов желал диктовать условия. Каждый жаждал власти и лучших душ для культивации магии своего народа. И никто не хотел сдаваться.
В былые времена, Жнецы приводили в Агартанию людей с самыми разными и удивительными мирами, наполняясь исключительными дарами магии. Этому способствовали души великих человеческих музыкантов, художников, писателей, строителей-архитекторов, необычных уникальных ремесленников, ученых, лекарей и целителей, хитрых плутов, промышляющих поразительными обманными махинациями. Сейчас мираны требуют иного. Им не нужна магия созидания. Воюющим правителям подавай то, что позволит развить очередную веху разрушающего колдовства. Обычно, такие стороны пробуждались от миров, выросших в человеческих воинах и убийцах. Однако существовала проблема. Души воинов и убийц были мощны, злы, агрессивны, но без глубины. Только мрак, без смысла. Они забирали чужие миры без сожаления и понимания ценности чужой жизни. Магия, полученная от таких душ, оказывалась слабой и недостаточно разрушительной.
Возможно, Отюрмир отказался бы от своей навязчивой идеи найти человека-воина с глубоким темным миром, что способен напитать поистине устрашающей магией, после такого количества неудачных попыток, которые еще и случались раз в семь лет, если бы не счастливая удача в стане врага. Жнецу правителя Рунфаста повезло, он нашел такого человека. Человека не с миром внутри, а с целой вселенной. Душа воина подарила ему способность управлять воздушной стихией, создавая бури и смерчи. Самая сильная армия Агартании всегда принадлежала Воландрию, но после того, как в рядах Рунфаста появился повелитель Ветров, чаша весов выровнялась, и война перешла в бесконечное перетягивание каната двух титанов.
Еще одной проблемой являлось то, что поглотить магию человеческой души можно лишь в Агартании. В Отании это сделать невозможно. Сами земли защищали людишек. Даже сильнейший Пожиратель душ не мог высосать ни капли чужого эфира в Низшем мире. Поэтому Жнецам приходилось забирать спешно отобранных кандидатов и поднимать их в мир Агартании.
Правитель Воландрия стоял возле стола, упираясь руками в ребристую поверхность, опустив смоляную голову. Тонкие проволочки угольных кудрей падали на бронзовый лоб, скрывая желтые, точно полуденный Орияр, глаза. Его черные крылья обмякшими лепестками упали на серый гранитный пол, по которому ползло огромное изображение серебряного крылатого змея – Аустмадха?ра. В каждом дворце Агартании есть изображение этого величественного ящера. По преданиям, именно от них брал исток современной магии.
- Мой миран, - склонился в низком поклоне Агнар, ловя блаженный холод тронного зала каждой клеточкой своего тела.
Отюрмир поднял хищное лицо, будто состоящее из сплошных острых углов. В глубине янтарных глаз плескалась лютая ярость. Агнар хорошо знал своего повелителя, чтобы читать его эмоции по самым незначительным изменениям, даже по более углубленным заломам возле губ, и точно знал, что миран Воландрия сейчас в гневе.
- Дошли ли до тебя последние новости, Орм? – вопреки бушующим в нем эмоциям, спокойно спросил главный представитель династии Санда?р.
- Нет, мой миран. В Эсфиронтии не было гонцов из столицы уже пару седмиц.
- Проклятый Глоди взял в плен мою сестру и ее дочь, Агнар, - с непонятной усмешкой на тонких губах, произнес правитель Воландрия. – Представляешь?
Он хрипло рассмеялся. Стоявший с другой стороны стола Жнец сжал кулак. На крылатую племянницу Отюмира, покоряющую многих мужчин мирантола своей утонченной красотой, у Агнара имелись далеко идущие планы. Как и у самой Тра?нии, с удовольствием принимающей знаки внимания главного Жнеца Воландрия. Как могли их захватить в плен? Они же не покидали столицу.
- Прямо из сердца голубого города! Из-под носа нашей непревзойденной стражи! Можешь в это поверить? – продолжал странно посмеиваться Отюмир, но его лицо резко исказилось, и он в бешенстве приподнял неприподъемный стол, несколько раз от души ударив им гранитный пол, так что по нему зазмеились уродливые трещины. – Хронов Глоди украл мою сестру!! Украл Транию! Едва ли не на моих глазах!!
- Он требует вывести мои войска из Оринда, Туваза и Прилиты… - после недолгого молчания, безжизненно проговорил Отюмир, вновь уперевшись ладонями о стол. – Он не вернет их мне… Оли?ния и Трания станут его личными марионеточными нитками, которые Глоди теперь будет дергать, чтобы управлять мной.
- Вы уже созывали Совет, мой миран? – искренне надеясь на положительный ответ, спросил Агнар.
Прежде чем ответить, Отюмир посмотрел в витраж прозрачной стены, что состоял из всех оттенков золота. Он невидящим взором скользил по гладкому горизонту, спаянного неба и земли.
- Нет, - коротко бросил миран Воландрия, отрываясь от созерцания и твердо посмотрев на своего Жнеца. – Я говорил только с Церером.
Рваный выдох вылетел из груди Агнара, железом священного страха заковав ее так, что не сразу удалось вновь наполнить легкие воздухом. Церера избегали не просто так. Он имел странное и пугающее проявление магии, пробуждая нечто темное и незримое. То, что могло долго преследовать в ночи, а после безжалостно разорвать, накрыв тенями. Никто не понимал, чем владеет Церер и какие силы призывает. Но помимо дружбы с детьми мрака, он видел и чувствовал, что происходит со звездами и планетами. Слушал их шепот и видел недоступное даже для самого острого зрения, которое имели Пожиратели душ.
Церер вот уже несколько сотен лет жил отшельником, в глубине каменной долины, в сырой пещере. Он не выносил энергии жизни рядом с собой. Говорят, этот древний агартанец не всегда был такой. Таким его сделала потеря связанного с ним даровика.
Ритуал пробуждения магии агартанцев проводится рано, ровно в год. Для этого необходим первенец людей. Всегда, в момент рождения дитя в Агартании, в Отании тоже появляется на свет первый ребенок человеческой женщины. Этому ребенку предназначено стать связанным даровиком Хозяина. Священное правило нерушимо. Люди добровольно отдают своих первенцов посланникам своих богов, зная, что их будет ждать лучшая жизнь в великой Агартании. Это была… лишь отчасти правда. Человеческая душа являлась мощным катализатором пробуждения магии. Во время ритуала, агартанское дитя выстраивало мост с людским первенцем, привязывая его суть и энергию к себе. Изначально считалось, что уровень пробужденной магии зависел лишь от Хозяина. Однако, как выяснилось значительно позднее, это являлось серьезным заблуждением. Магическая мощь зависела от силы двух душ. Чем сильнее энергия человеческого дитя, тем велика вероятность углубления изначального резервуара агартанца. И тем выше вероятность того, что даровик переживет ритуал.
Да, в Агартании жили люди. Хозяева любили своих даровиков. Они искренне привязывались к ним, порой становясь с ними ближе, чем с кровными родственниками. И живя значительно дольше, агартанцы неизменно теряли их, порой не в силах преодолеть горе утраты. Бессмертная привязанная душа продолжала сопровождать до конца дней Хозяина, в конце концов, с годами сливаясь в единое целое. С агартанцем оставалась энергия, но самое близкое создание исчезало навсегда.
- Рокси, быстро. Вылазь, - показался в проеме затянутый в угольное доро?ти, плотно обтягивающее всё тело, голову и половину лица, Рангор, один из четырех Хранителей их группы «бабочек». – Скоро охрана барона сюда доберется. Мы должны быть далеко, когда это случится.
С трудом оторвав взгляд от барона и его дочерей, Роксалия послушно полезла к выходу. Пятнадцатилетний парень ловко подхватил ее под подмышки и спустил на землю.
- За мной, - скомандовал он, задав направление в сторону леса, где их должны были ждать остальные Хранители.
Колирия и Люсирия возбужденно обсуждали подробности и свои эмоции от первого задания. Их долго готовили к этому. И вот сегодня день Посвящения, который прошел без сучка, без задоринки. Они ликовали, время от времени, пытаясь растормошить свою третью наперсницу. Но близняшки были так взбудоражены, что не дожидались ответов на свои вопросы. С абсолютным чувством неправильности и ломанности происходящего, Роксалия передвигала ноги, не видя куда идет, постоянно отвлекаясь на коричнево-ало пятна на своем фиалковом платье и на липкие руки, покрытые кровью барона. Так не должно быть… Не должно! Ужас начал душить маленькое горло. Нос и глаза больно защипало. Стекло слез зарябило, размывая и без того сожранную мраком землю. В ушах поднялся шум. Роксалии показалось, что она задыхается.
- Лия. Эй, Лия. Всё хорошо. Лия, посмотри на меня, - самый дорогой голос – голос Йо?рана – пробился к ее разуму.
Плечи больно сдавили мальчишеские пальцы и несильно встряхнули. Роксалия моргнула, пролив слезы на щеки, и увидела обеспокоенное лицо своего лучшего друга. Он являлся одним из Хранителей их группы из десяти «бабочек». Но с самого начала, больше всех оберегал Роксалию.
Недалеко за спиной беловолосого Йорана, остальные Хранители уже рассаживали близняшек на лошадей, дабы поскорее отправиться обратно в родную школу Спящей справедливости. Он быстро глянул через плечо, проверяя далеко ли его напарники, а затем вновь посмотрел на девочку.
- Не реви, - негромко приказал восьмилетний мальчишка, спешно размазывая слезы по щекам. – Никто не должен видеть, как ты ревешь. Тебя раздавят, как только увидят, что ты слабая. Потерпи. Будешь одна, поплачешь. Хорошо?
- Я убила его… - тихо промолвила Роксалия. – Он даже не понял, за что… И я не поняла, за что. Йоран… Йоран, за что мы их убили?
В синих глазах мелькнуло сострадание. Мальчик крепко прижал к груди свою маленькую подружку, успокаивающе погладив ее по голове.
- Не думай об этом, Лия. Не думай, - шепнул он. – Я вытащу нас с тобой отсюда. Мы уйдем. Обещаю. Выкупим наши жизни, и покинем Башню Справедливости. Не бойся, я всегда рядом. Ты же знаешь.
- Знаю.
Глава 1
Агартания,
мирантол Воландрий
Агна?р Орм заметил золотые шпили дворца, пронзающие багровые облака, задолго до того, как подлетел к столице Вола?ндрия. Они тянулись сверкающими пиками так высоко, что многие агарта?нцы, не имеющие крыльев, никогда не видели их вершин. Дворец Воландрия был такой один во всей Агарта?нии, вызывая зависть остальных мира?нов. От его золотых стен разбегались разноуровневые особняки воландри?йцев из чистейшей бирюзы. С высоты птичьего полета, город казался настоящим драгоценным цветком.
За семьдесят с лишним лет Агнар слишком привык к этому зрелищу, чтобы им любоваться. Черной тенью он накрыл голубые домики, похожие на резные коробки?. Ему пришлось подняться в холод подкрашенных закатом облаков, наслаждаясь его ледяными поцелуями. Каждый крылатый агартанец любил холод и с трудом переносил жару. Именно этим и объяснялась необычная архитектура дворца Воландрия. Шпили были открытые, запуская небесные ветра в свое бесконечно длинное нутро, с десятками высоких этажей.
Агнар привычно спикировал в глубину самой высокой центральной пики, проходя незримый магический барьер, уберегающий обитателей от дождей и гроз, и камнем рухнул в середину башни. Мимо проносились миранские уровни с покоями, библиотекой и игровыми залами. Достигнув круговых золотых перил, вьющихся виноградными лозами к тонким столбам, Агнар мощно взмахнул крыльями, останавливая свой стремительный полет. На несколько секунд зависнув в воздухе, он вспорхнул и приземлился на белый мрамор.
Его тяжелые шаги гулко врезались в холодные блестящие стены, пока Жнец шел к высоким дверям тронного зала. Сквозь этот гром, до острого слуха, помимо голосов прислуги и воландрийской знати с нижних этажей, доносились крики, брань, смех и невнятные разговоры, вспыхивающие за пределами дворца, на голубых улицах.
Миран Отюрми?р вызвал Агнара, сорвав с западного фронта. Они почти взяли Эсфиро?нтию, стратегически важный портовый город, принадлежащий вражескому мирантолу Ру?нфаст. И если Отюрмир прислал за своим главным Жнецом, значит, случилось нечто.
Белоснежная кость высоких дверей отворилась, подчиняясь магическому узнаванию посетителя мирана. Тронный зал поражал своим величием, возносясь сквозь все этажи до самых облаков, золотым каскадом открывая взору правителя Воландрия каждый уровень его дворца, но скрывая от любопытных глаз обитателей. Десятки резных стульев стояли по кругу стеклянных стен, за которыми можно было увидеть либо непосредственно этаж, либо зеленые поля и сапфировые реки, раскрасившие земли за голубым городом, в зависимости от воли хозяина. В центре же располагался белый костяной трон. Перед ним, неровной гигантской лужей, «растекался» стол-карта всей Агартании с объемными горами, низинами, лесами, городами, морями и океанами. Толщина стола впечатляла – не меньше двух локтей. Однако это объяснялось просто. Стол был с секретом. Карта мира Агартании скрывала под собой еще один мир. Мир низших. Мир людей. Ота?нию.
Агнар терпеть не мог этот грязный мир, в который ему приходилось спускаться раз в семь лет, когда планеты, существующие близ их родного Огато?на, отходили, и преграда между Агартанией и Отанией истончалась. Тогда Хозяева со своей мощной магической энергией могли снизойти к своим рабам, почтив их своим святым присутствием. Во всяком случае, так думали рабы. Истинные же Хозяева никогда не спускались в Отанию. Только Жнецы. Но видят боги, если бы не необходимость, и их ноги бы не было в этом мерзком пыльном мире. Агартанцам нужны люди для пробуждения магии, а затем для расширения потенциала. Точнее не люди, а их души. Бесконечные души, что по мере жизни человека расширяются и наполняются. Они превращаются в миры. Миры разные – богатые или бедные; красочные и яркие, либо тусклые и серые; слепые, но наполненные миллиардами прекрасных мелодий; темные; светлые; мощные и слабые; жесткие и неподатливые или бездонно-глубокие. Их миллионы. И каждый способен напитать магию агартанца невероятными магическими способностями! Главное, найти сильную душу с глубоким миром, вот в чем сложность. И вот в чем заключается миссия Жнецов. Отыскать среди невзрачных, неглубоких мирков, не дающих почти никаких полезных ростков, настоящий бриллиант, способный влить в агартанца новые витки граней его магии. Боевой магии.
Таких очень сложно отыскать, ведь время пребывания в Отании ограничено. Сегодня магические способности, пригодные для поля боя, на вес золота. Двести двадцать лет никак не затихает кровопролитная война между Воландирем и Рунфастом, борющихся за гигимонию Агартании. Каждый из правителей этих мирантолов желал диктовать условия. Каждый жаждал власти и лучших душ для культивации магии своего народа. И никто не хотел сдаваться.
В былые времена, Жнецы приводили в Агартанию людей с самыми разными и удивительными мирами, наполняясь исключительными дарами магии. Этому способствовали души великих человеческих музыкантов, художников, писателей, строителей-архитекторов, необычных уникальных ремесленников, ученых, лекарей и целителей, хитрых плутов, промышляющих поразительными обманными махинациями. Сейчас мираны требуют иного. Им не нужна магия созидания. Воюющим правителям подавай то, что позволит развить очередную веху разрушающего колдовства. Обычно, такие стороны пробуждались от миров, выросших в человеческих воинах и убийцах. Однако существовала проблема. Души воинов и убийц были мощны, злы, агрессивны, но без глубины. Только мрак, без смысла. Они забирали чужие миры без сожаления и понимания ценности чужой жизни. Магия, полученная от таких душ, оказывалась слабой и недостаточно разрушительной.
Возможно, Отюрмир отказался бы от своей навязчивой идеи найти человека-воина с глубоким темным миром, что способен напитать поистине устрашающей магией, после такого количества неудачных попыток, которые еще и случались раз в семь лет, если бы не счастливая удача в стане врага. Жнецу правителя Рунфаста повезло, он нашел такого человека. Человека не с миром внутри, а с целой вселенной. Душа воина подарила ему способность управлять воздушной стихией, создавая бури и смерчи. Самая сильная армия Агартании всегда принадлежала Воландрию, но после того, как в рядах Рунфаста появился повелитель Ветров, чаша весов выровнялась, и война перешла в бесконечное перетягивание каната двух титанов.
Еще одной проблемой являлось то, что поглотить магию человеческой души можно лишь в Агартании. В Отании это сделать невозможно. Сами земли защищали людишек. Даже сильнейший Пожиратель душ не мог высосать ни капли чужого эфира в Низшем мире. Поэтому Жнецам приходилось забирать спешно отобранных кандидатов и поднимать их в мир Агартании.
Правитель Воландрия стоял возле стола, упираясь руками в ребристую поверхность, опустив смоляную голову. Тонкие проволочки угольных кудрей падали на бронзовый лоб, скрывая желтые, точно полуденный Орияр, глаза. Его черные крылья обмякшими лепестками упали на серый гранитный пол, по которому ползло огромное изображение серебряного крылатого змея – Аустмадха?ра. В каждом дворце Агартании есть изображение этого величественного ящера. По преданиям, именно от них брал исток современной магии.
- Мой миран, - склонился в низком поклоне Агнар, ловя блаженный холод тронного зала каждой клеточкой своего тела.
Отюрмир поднял хищное лицо, будто состоящее из сплошных острых углов. В глубине янтарных глаз плескалась лютая ярость. Агнар хорошо знал своего повелителя, чтобы читать его эмоции по самым незначительным изменениям, даже по более углубленным заломам возле губ, и точно знал, что миран Воландрия сейчас в гневе.
- Дошли ли до тебя последние новости, Орм? – вопреки бушующим в нем эмоциям, спокойно спросил главный представитель династии Санда?р.
- Нет, мой миран. В Эсфиронтии не было гонцов из столицы уже пару седмиц.
- Проклятый Глоди взял в плен мою сестру и ее дочь, Агнар, - с непонятной усмешкой на тонких губах, произнес правитель Воландрия. – Представляешь?
Он хрипло рассмеялся. Стоявший с другой стороны стола Жнец сжал кулак. На крылатую племянницу Отюмира, покоряющую многих мужчин мирантола своей утонченной красотой, у Агнара имелись далеко идущие планы. Как и у самой Тра?нии, с удовольствием принимающей знаки внимания главного Жнеца Воландрия. Как могли их захватить в плен? Они же не покидали столицу.
- Прямо из сердца голубого города! Из-под носа нашей непревзойденной стражи! Можешь в это поверить? – продолжал странно посмеиваться Отюмир, но его лицо резко исказилось, и он в бешенстве приподнял неприподъемный стол, несколько раз от души ударив им гранитный пол, так что по нему зазмеились уродливые трещины. – Хронов Глоди украл мою сестру!! Украл Транию! Едва ли не на моих глазах!!
Часть изображения страшной пасти Аустмадхара откололась. С грохотом опустив стол, миран шумно дышал, сверкая блестящими глазами. Заметив кусок гранита, он с силой пнул его и крайне отчаянным движением запустил длинные пальцы в свои смоляные волосы, сжав тяжелые кудри. Отюмир всегда отличался сдержанностью, и этот неконтролируемый приступ бешенства правителя даже остудил собственный гнев Агнара. Он знал, насколько миран близок со своей старшей сестрой. Она являлась его главной советницей, оплотом и опорой, хоть и не входила в Совет Света.
- Он требует вывести мои войска из Оринда, Туваза и Прилиты… - после недолгого молчания, безжизненно проговорил Отюмир, вновь уперевшись ладонями о стол. – Он не вернет их мне… Оли?ния и Трания станут его личными марионеточными нитками, которые Глоди теперь будет дергать, чтобы управлять мной.
- Вы уже созывали Совет, мой миран? – искренне надеясь на положительный ответ, спросил Агнар.
Прежде чем ответить, Отюмир посмотрел в витраж прозрачной стены, что состоял из всех оттенков золота. Он невидящим взором скользил по гладкому горизонту, спаянного неба и земли.
- Нет, - коротко бросил миран Воландрия, отрываясь от созерцания и твердо посмотрев на своего Жнеца. – Я говорил только с Церером.
Рваный выдох вылетел из груди Агнара, железом священного страха заковав ее так, что не сразу удалось вновь наполнить легкие воздухом. Церера избегали не просто так. Он имел странное и пугающее проявление магии, пробуждая нечто темное и незримое. То, что могло долго преследовать в ночи, а после безжалостно разорвать, накрыв тенями. Никто не понимал, чем владеет Церер и какие силы призывает. Но помимо дружбы с детьми мрака, он видел и чувствовал, что происходит со звездами и планетами. Слушал их шепот и видел недоступное даже для самого острого зрения, которое имели Пожиратели душ.
Церер вот уже несколько сотен лет жил отшельником, в глубине каменной долины, в сырой пещере. Он не выносил энергии жизни рядом с собой. Говорят, этот древний агартанец не всегда был такой. Таким его сделала потеря связанного с ним даровика.
Ритуал пробуждения магии агартанцев проводится рано, ровно в год. Для этого необходим первенец людей. Всегда, в момент рождения дитя в Агартании, в Отании тоже появляется на свет первый ребенок человеческой женщины. Этому ребенку предназначено стать связанным даровиком Хозяина. Священное правило нерушимо. Люди добровольно отдают своих первенцов посланникам своих богов, зная, что их будет ждать лучшая жизнь в великой Агартании. Это была… лишь отчасти правда. Человеческая душа являлась мощным катализатором пробуждения магии. Во время ритуала, агартанское дитя выстраивало мост с людским первенцем, привязывая его суть и энергию к себе. Изначально считалось, что уровень пробужденной магии зависел лишь от Хозяина. Однако, как выяснилось значительно позднее, это являлось серьезным заблуждением. Магическая мощь зависела от силы двух душ. Чем сильнее энергия человеческого дитя, тем велика вероятность углубления изначального резервуара агартанца. И тем выше вероятность того, что даровик переживет ритуал.
Да, в Агартании жили люди. Хозяева любили своих даровиков. Они искренне привязывались к ним, порой становясь с ними ближе, чем с кровными родственниками. И живя значительно дольше, агартанцы неизменно теряли их, порой не в силах преодолеть горе утраты. Бессмертная привязанная душа продолжала сопровождать до конца дней Хозяина, в конце концов, с годами сливаясь в единое целое. С агартанцем оставалась энергия, но самое близкое создание исчезало навсегда.
