Я ответил, что я в теме и его выходки тоже. И считаю её подлой. Ярик с интересом выслушал и стал спрашивать, сильно ли взбесился Тифон, а узнав, что очень, обрадовался. После чего сказал:
— Сейчас у тебя есть последняя возможность выбрать, с кем ты. После завтрашнего дня изменить уже ничего нельзя будет.
— Ярослав, я всё никак не врублюсь, что на кону? Ради чего вся эта гнилая тема?
— Тебе не понять. Ты другого склада. В тебе ни грамма пассионарности.
— Чего?
— Ты не победитель. И даже не боец. Так, клубная группа поддержки.
Он сказал это обидно, но, пожалуй, справедливо.
— Пусть так. Но побеждать тоже нужно с какой-то целью. Я же вижу, что речь не о репутации. У него своя история, у тебя своя, но вы упорно лезете в личное пространство друг друга. Ему не дает покоя твой статус, тебе — его физическое существование.
— Именно — физическое существование, — одобрительно усмехнулся Яров. — Так что завтра я намерен это исправить.
Самым прекрасным обстоятельством во всей этой заварившейся каше было то, что в понедельник начались каникулы, и я со спокойной душой проспал аж до двенадцати.
Дятел вел себя на удивление тихо. Ушел в гостиную, закрыл все двери, устроился на папином диване и играл в онлайн ролевку, лишь время от времени негромко вскрикивая: «Беги» и «Стреляй!». А когда увидел меня, завернутого в одеяло, потому что одеваться, умываться и даже завтракать было лень, позвал к себе на диван и стал показывать свою игрушку. Сказал, что она называется ЛОЛ — League of Legends и очень похожа на Доту, и, не переводя дыхания, засыпал рассказами про персонажей, ранги и навыки.
После чего побежал на кухню, накромсал для меня бутербродов, налил чай и притащил всё это в комнату, лишь бы я продолжал с ним сидеть. И я сидел. Мог бы и до вечера так зависать, если бы не вспомнил, что договорился с ребятами встретиться в два. Дятел же обещал бабушке сходить на рынок и купить там «Красные шары» — особый сорт слив для компота. Так что мы вместе собрались и вышли из дома.
Погода стояла неуютная, ноябрьская, градусов семь, но мрачная, с пронизывающим ветром. Дятел жизнерадостно поскакал по лужам в сторону рынка, а я, ощутимо подмерзая, побрел к школе.
Встретился с ребятами, постояли за гаражами, обсудили, что Лёха будет снимать всё на камеру, а я смотреть, чтобы лишний народ не забрел. Но ни при каких раскладах никто из нас не должен вмешиваться, потому что для Тифона разборка с Яровым — вопрос чести.
Сложнее дело обстояло с Зоей, которая первую половину утра отговаривала Трифонова от этой затеи, а вторую просила взять её с собой. Она единственная, кто знал про ЛЭП, и, если бы не боялась одна ходить по лесу, вполне могла прийти.
В запасе было ещё полчаса. Шли, обсуждая, может ли Яров взять с собой кого-либо ещё. Перебрали возможные варианты и сошлись, что это маловероятно, но Лёха на всякий случай надел спортивки. Я же ни о каких таких случаях думать не хотел. Никогда не участвовал в подобном.
Вот только проходя мимо почты, совершенно дебильным образом, на одной дорожке лицом к лицу, мы столкнулись с тащившим полный пакет «Красных шаров» Дятлом. Вот уж подстава, так подстава.
Дятел страшно обрадовался, бросился обниматься с Лёхой и своими глупыми щенячьими восторгами враз сбил наш серьёзный, деловой настрой. А потом принялся выпытывать, куда мы идем, и проситься с нами. Я бы его, конечно, отшил по-своему, но конспирация была важнее. Тифон же оказался чересчур мягкотелым и сдался после первых пяти минут слёзного нытья.
Я думал, что, услышав про драку, Дятел испугается, заявит, что человек должен быть выше «этого», и отвалит, но не тут-то было. За прошедшее время он хорошенько обмозговал случившееся и решил, что у Ярова с Тифоном не просто уличный махач намечается, а самая настоящая «дуэль». Должно быть это открытие, что-то принципиально меняло в его теории об умении договориться и уме.
Остаток пути мы не разговаривали. Тифон заметно ускорился. Перед нами маячили лишь рукава его бордовой толстовки и черная дутая жилетка. Лёха больше не шутил, натянул капюшон, сунул руки в спортивки и, жуя жвачку, шёл рядом непривычно сосредоточенный. Тогда как Дятел, нагруженный увесистым пакетом слив, прилично поотстал.
Людей в лесу почти не было. Под яростными порывами ветра, оставшаяся блёкло-желтая листва на деревьях то бешено трепыхалась, норовя вот-вот сорваться с черных, отсыревших веток, то в изнеможении опадала, будто не в силах больше испытывать эти мучения. Старые сосны скрипели. Из глубины леса веяло ледяным холодом.
Возле поворота к просеке, на полусгнившей дощечке-лавочке, сидел неприятного вида, пропитый, но нестарый ещё мужик с огромной спортивной сумкой, и так неприятно и пристально смотрел, что мы с Криворотовым притормозили и дождались Дятла.
Наконец, деревья расступились, и перед нами выросли темные зловещие очертания металлических опор ЛЭП. Среди ржавых кочек полёгшей травы острыми растрепанными вениками торчали серые стебли полыни.
Тифон дошел до вышки и остановился. Но стоило нам с Лёхой ступить на тропинку, как сзади раздался горестный возглас Дятла:
— Ребята, подождите, пожалуйста! У меня пакет порвался.
Мы обернулись. Бесценная бабушкина слива для заготовок рассыпалась по всему лесу. Сокрушенно причитая, он кинулся её собирать, но ждать мы не стали. Не до того было.
Яров уже пришел и сидел на бетонной плите под вышкой. Он был один.
Тифон, не вынимая рук из карманов, стоял напротив. Оба молча смотрели друг на друга.
— И чё, даже спецназа и ФСБ не будет? — подходя, разочарованно протянул Лёха.
В ответ Яров только тяжело посмотрел и медленно встал. Желтые короткие травинки облепили его светло-бежевое с глубоким капюшоном пальто.
Тифон по-деловому снял жилетку, повесил на перекладину вышки, помассировал сзади шею, два раза наклонился, как на физре, поприседал.
Яров же с насмешливым вниманием наблюдал за этими его приготовлениями.
— Слушай, Ярослав, — Лёха проворно вскарабкался на перекладину вышки, — меня который день мучает вопрос: приходила к тебе Нинка проситься обратно, после того, как Тиф её послал, или ты ей больше нафиг не сдался?
— Заткнись, а? — беззлобно сказал Яров. — Твой гон уже достал.
— Я же это из лучших побуждений говорю. Для спортивного азарта. Чтоб тебя хоть немного пробрало, а то вон какой вялый. Ты вообще драться пришел или будешь сразу прощения просить?
— Правда, Лёх, не лезь, — неожиданно поддержал Тифон. — Не можешь молчать, иди лучше Соломину помоги шишки собирать, а Никитос поснимает.
Вязаная сине-зеленая шапка Дятла, увенчанная красным помпоном, то появлялась над травой, то исчезала.
Лёха был прав, никакого азарта у обоих. Совсем не так, как тогда на поле. Я думал, они сразу начнут ругаться, спорить, обвинять друг друга, но оба держались на редкость спокойно и будто даже равнодушно. То, что Яров всё-таки нервничает, я понял лишь по улыбке, которую при обычных обстоятельствах не часто увидишь. Тифон это тоже заметил. Не спеша достал сигареты и с дежурной хамоватой ухмылочкой оглядел Ярова.
— Ща, обожди. Покурю только.
— Дома покуришь.
С этими словами Яров неожиданно выбил пачку у него из рук.
Трифонов громко рассмеялся, словно над шалостью ребенка, и, невозмутимо наклонившись, поднял пачку.
Яров ударил снова. Пачка отлетела. Тифон терпеливо нагнулся, но поднять не успел. В тот же момент Яров отвесил ему такой смачный пинок, что он нелепо и очень позорно, почти как Дятел в раздевалке, повалился в траву.
— Ну, вот и понеслась, — Лёха азартно заёрзал, доставая мобильник.
— Никитос, лезь сюда, я тебе места занял.
Но только я начал подниматься на вышку, как всё-таки кинувшийся было на Ярова Тифон, резко затормозил.
Яров стоял ко мне спиной, полы его расстёгнутого пальто развивались, но по тому, как Лёха присвистнул, я понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
— Эй, кто там у вас за оператора? — крикнул Яров, не оборачиваясь.
— Криворотов, снимаешь?
И только тогда я скорее догадался, чем разглядел, что он держит в руках.
— Ничего я снимать не буду, — отозвался Лёха. — Голову включи! Чего творишь?
— Врубай камеру, без разговоров! — распорядился Яров. — А ты, ублюдок, раздевайся.
Я мог видеть только его спину, поэтому подтянулся и оказался рядом с Лёхой быстрее, чем мог от себя ожидать.
Трифонов растерялся. Застыл с недоверчивым выражением на лице. В нем явно боролись гнев и смятение.
— Всё равно не выстрелишь, — сказал он, потому что должен был так сказать, но прозвучало весьма неуверенно. — Походу он у тебя игрушечный. Лёх, ты там снимай всё же. Чтобы потом все увидели это позорище трусливое.
И тогда Яров выстрелил. Громкий, оглушительный хлопок, прокатился по всему лесу. От неожиданности я едва не свалился, а Лёха чуть не выронил телефон.
Пуля попала в валяющуюся на земле пачку и пробила в ней рваную дыру. Трифонов побледнел и глубоко вдохнул. Лёха принялся спешно спускаться, но когда Яров развернулся полубоком, чтобы видеть и нас, притормозил.
— Я тебе, Никита, говорил, что заставлю этого выродка дерьмо есть? Вот сейчас и увидишь, как это произойдет. Раздевайся! Полностью.
— Ты в курсе, что это подло?
— Каждый пользуется тем, чем располагает.
— На улице семь градусов, — попробовал вступить в переговоры я.
— Ничё, он спортсмен.
Трифонов медленно расстегнул молнию, один за другим стянул рукава, бросил толстовку на землю, постоял немного, видимо раздумывая, как поступить, затем так же неспешно стянул майку. После чего расстегнул пуговицу на штанах и немигающим, уничижительным взглядом уперся в Ярова.
Я бы от такого взгляда умер на месте.
Но тот, убедившись, что Лёха снимает, сказал:
— Уверен, школа стриптиз оценит, но меня не впечатляет, так что советую ускориться.
В этот-то момент и нарисовался Дятел. Бежал нараспашку, ноги цеплялись за траву, глаза выражали полнейший ужас, а в подоле домашней рубашки он бережно нес «Красные шары».
— Ребят, это вы стреляли? — взволнованно закричал он издалека. — Я же думал, вы шутили про дуэль.
Завидев Дятла, Яров немного нервно перевел пистолет на него. Дятел ойкнул и мигом вскинул руки вверх.
Все так тщательно собираемые им сливы вновь рассыпались.
Трифонов опустился на корточки, чтобы развязать шнурки. От одного взгляда на его голую спину и плечи при таком порывистом ветре, меня самого пробрало до костей, но он всё равно не торопился.
— Иди сюда, — позвал Яров Дятла. — Дай-ка вон тот пакет.
Распихав несколько спасенных слив по карманам, Дятел послушно подбежал к подножью вышки, поднял небольшой целлофановый пакет и брезгливо скривился.
— Ой, он у тебя, кажется, в какашках измазался. Пахнет ужасно.
— Отнеси ему, — Яров кивнул на разувшегося Трифонова.
Дятел осторожно, двумя пальцами донес пакет и положил перед Тифоном.
— Слушай, Ярик, — вкрадчивым, дружелюбным голосом, каким, вероятно, Лисица уговаривала Ворону спеть, заговорил Лёха, потихоньку спускаясь вниз. — К чему весь этот напряг? Ну, честное слово, чего ты как маленький, с пестиком этим. Кино насмотрелся? К твоему сведению, так поступают только самые задроты и лузеры. Те, кто больше ни на что не способен и кого чмырят. А ты соперник достойный. Серьёзный.
— Твою мать, Лёха! — рявкнул Яров. — Ещё слово, и я тебе ногу прострелю. Зачем камеру опустил?
— У меня не работает, — Криворотов спрыгнул на землю и остановился возле плиты. — Нет, нахрен, никакой камеры.
— Ярослав, — предпринял и я новую попытку. — Ну, правда, ты же разумный чел, ты же сам понимаешь, что это глупо. Ну, ведь, не убьешь же ты его.
— Конечно, не убью. Но отстрелю сначала одну руку, потом другую. А может, и ещё чего отстрелю, а то в голову ударяет не по-детски. И всю оставшуюся жизнь мамаше придется его с ложечки кормить и задницу вытирать. Так что даже на другие вещи времени не останется.
После последней фразы Тифон дернулся вперед, словно собираясь броситься, но Яров предупредительно взмахнул рукой с пистолетом.
— Тебя посадят, и Золотой медалью уже задницу не прикроешь, — сказал Лёха.
— Шутишь? — Яров старался вести себя очень цинично и самоуверенно, но прилипшие ко лбу мокрые пряди и без того темных волос, выдавали, как нелегко дается ему это самообладание. — Забыл, что у меня отец полковник ФСБ?
— Но мы же свидетели, — робко подал голос Дятел.
— Захочу, всех вас тут перестреляю, и мне ничего не будет, — Яров запальчиво шагнул к Дятлу. — Вас много, я один. Вы на меня толпой, я защищался. Трифонов на учете, а у меня до сих пор синяки и справка из травмпункта.
— На камере всё записано, — сказал Лёха.
— Ты полный придурок или притворяешься? Если я всё же отстрелю руки этому дегенерату, то я её у тебя попросту заберу.
— В таком случае, я прямо сейчас врубаю трансляцию, — от этой идеи Лёха посветлел, но Яров молниеносно выхватил у него телефон.
— Никит, врубай трансляцию, — крикнул мне Криворотов тоном пострадавшего за правое дело борца.
— Да кончайте вы уже фигней страдать, — наконец подал голос Трифонов. — Что тут торговаться? Я же тебя потом всё равно убью, и ты это прекрасно знаешь. Но убивать здоровыми руками будет гораздо проще. Так, что там дальше нужно делать? А то я уже задубел.
Пока Лёха припирался с Яровым, Трифонов снял штаны и остался в одних трусах. От холода он дышал глубоко и часто, мышцы живота заметно подрагивали, а дракон на шее трепетал.
— Сам знаешь, — ответил Яров. — Не в первый раз.
Тифон поднял тот самый вонючий пакет и взвесил в ладони.
— Со всего леса собирал?
Затем раскрыл, засунул внутрь руку и вытащил густую, темную горсть, приложил к локтю левой руки и медленно размазал содержимое по всему предплечью.
— Сейчас блевану, — нервно сообщил Лёха, зажав нос рукой.
Он то и дело примеривался с какой стороны подкрасться к Ярову, но тот прекрасно это видел и время от времени переводил дуло на Лёху.
Ароматы донеслись и до меня.
Яров направил на Тифона камеру Лёхиного мобильника.
— Вот она, эта грязная и вонючая шавка, которая посмела тявкать на хозяина. Натирай, давай, хорошенько, и про ноги не забудь.
Я попробовал представить себя на месте Трифонова. Как бы я себя повел?
Наверное, стал бы упрашивать Ярова, не делать этого. Возможно, принялся бы унижаться. Просить. Как теперь он пойдет домой? Как оденется? Очень хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Когда планировали этот поход, я ни о чём таком и не думал, а теперь ужаснулся.
Мерзкий ветер продувал оголенную поясницу, рёбра балки впивались в ляжки, глаза слезились.
На нервной почве Дятел принялся подбирать уцелевшие сливы. Лёха закурил.
Вдруг со стороны леса послышались негромкие, но звонкие голоса. Я обернулся и увидел две рыжеволосые фигуры, опрометью выскочившие на просеку. Какого чёрта!
— Там девки наши.
Но все уже и сами услышали, а затем и увидели. Тифон машинально обхватил себя руками, Яров спрятал за спину пистолет, Лёха нацепил беспечную улыбку. Дятел продолжил набивать подол рубашки сливами.
— Идите отсюда, — выкрикнул Тифон.
— Ну, вот ещё, — отозвалась Нина. — Я обратно одна не пойду, там мужик страшный.
— Сейчас у тебя есть последняя возможность выбрать, с кем ты. После завтрашнего дня изменить уже ничего нельзя будет.
— Ярослав, я всё никак не врублюсь, что на кону? Ради чего вся эта гнилая тема?
— Тебе не понять. Ты другого склада. В тебе ни грамма пассионарности.
— Чего?
— Ты не победитель. И даже не боец. Так, клубная группа поддержки.
Он сказал это обидно, но, пожалуй, справедливо.
— Пусть так. Но побеждать тоже нужно с какой-то целью. Я же вижу, что речь не о репутации. У него своя история, у тебя своя, но вы упорно лезете в личное пространство друг друга. Ему не дает покоя твой статус, тебе — его физическое существование.
— Именно — физическое существование, — одобрительно усмехнулся Яров. — Так что завтра я намерен это исправить.
Глава 26
Самым прекрасным обстоятельством во всей этой заварившейся каше было то, что в понедельник начались каникулы, и я со спокойной душой проспал аж до двенадцати.
Дятел вел себя на удивление тихо. Ушел в гостиную, закрыл все двери, устроился на папином диване и играл в онлайн ролевку, лишь время от времени негромко вскрикивая: «Беги» и «Стреляй!». А когда увидел меня, завернутого в одеяло, потому что одеваться, умываться и даже завтракать было лень, позвал к себе на диван и стал показывать свою игрушку. Сказал, что она называется ЛОЛ — League of Legends и очень похожа на Доту, и, не переводя дыхания, засыпал рассказами про персонажей, ранги и навыки.
После чего побежал на кухню, накромсал для меня бутербродов, налил чай и притащил всё это в комнату, лишь бы я продолжал с ним сидеть. И я сидел. Мог бы и до вечера так зависать, если бы не вспомнил, что договорился с ребятами встретиться в два. Дятел же обещал бабушке сходить на рынок и купить там «Красные шары» — особый сорт слив для компота. Так что мы вместе собрались и вышли из дома.
Погода стояла неуютная, ноябрьская, градусов семь, но мрачная, с пронизывающим ветром. Дятел жизнерадостно поскакал по лужам в сторону рынка, а я, ощутимо подмерзая, побрел к школе.
Встретился с ребятами, постояли за гаражами, обсудили, что Лёха будет снимать всё на камеру, а я смотреть, чтобы лишний народ не забрел. Но ни при каких раскладах никто из нас не должен вмешиваться, потому что для Тифона разборка с Яровым — вопрос чести.
Сложнее дело обстояло с Зоей, которая первую половину утра отговаривала Трифонова от этой затеи, а вторую просила взять её с собой. Она единственная, кто знал про ЛЭП, и, если бы не боялась одна ходить по лесу, вполне могла прийти.
В запасе было ещё полчаса. Шли, обсуждая, может ли Яров взять с собой кого-либо ещё. Перебрали возможные варианты и сошлись, что это маловероятно, но Лёха на всякий случай надел спортивки. Я же ни о каких таких случаях думать не хотел. Никогда не участвовал в подобном.
Вот только проходя мимо почты, совершенно дебильным образом, на одной дорожке лицом к лицу, мы столкнулись с тащившим полный пакет «Красных шаров» Дятлом. Вот уж подстава, так подстава.
Дятел страшно обрадовался, бросился обниматься с Лёхой и своими глупыми щенячьими восторгами враз сбил наш серьёзный, деловой настрой. А потом принялся выпытывать, куда мы идем, и проситься с нами. Я бы его, конечно, отшил по-своему, но конспирация была важнее. Тифон же оказался чересчур мягкотелым и сдался после первых пяти минут слёзного нытья.
Я думал, что, услышав про драку, Дятел испугается, заявит, что человек должен быть выше «этого», и отвалит, но не тут-то было. За прошедшее время он хорошенько обмозговал случившееся и решил, что у Ярова с Тифоном не просто уличный махач намечается, а самая настоящая «дуэль». Должно быть это открытие, что-то принципиально меняло в его теории об умении договориться и уме.
Остаток пути мы не разговаривали. Тифон заметно ускорился. Перед нами маячили лишь рукава его бордовой толстовки и черная дутая жилетка. Лёха больше не шутил, натянул капюшон, сунул руки в спортивки и, жуя жвачку, шёл рядом непривычно сосредоточенный. Тогда как Дятел, нагруженный увесистым пакетом слив, прилично поотстал.
Людей в лесу почти не было. Под яростными порывами ветра, оставшаяся блёкло-желтая листва на деревьях то бешено трепыхалась, норовя вот-вот сорваться с черных, отсыревших веток, то в изнеможении опадала, будто не в силах больше испытывать эти мучения. Старые сосны скрипели. Из глубины леса веяло ледяным холодом.
Возле поворота к просеке, на полусгнившей дощечке-лавочке, сидел неприятного вида, пропитый, но нестарый ещё мужик с огромной спортивной сумкой, и так неприятно и пристально смотрел, что мы с Криворотовым притормозили и дождались Дятла.
Наконец, деревья расступились, и перед нами выросли темные зловещие очертания металлических опор ЛЭП. Среди ржавых кочек полёгшей травы острыми растрепанными вениками торчали серые стебли полыни.
Тифон дошел до вышки и остановился. Но стоило нам с Лёхой ступить на тропинку, как сзади раздался горестный возглас Дятла:
— Ребята, подождите, пожалуйста! У меня пакет порвался.
Мы обернулись. Бесценная бабушкина слива для заготовок рассыпалась по всему лесу. Сокрушенно причитая, он кинулся её собирать, но ждать мы не стали. Не до того было.
Яров уже пришел и сидел на бетонной плите под вышкой. Он был один.
Тифон, не вынимая рук из карманов, стоял напротив. Оба молча смотрели друг на друга.
— И чё, даже спецназа и ФСБ не будет? — подходя, разочарованно протянул Лёха.
В ответ Яров только тяжело посмотрел и медленно встал. Желтые короткие травинки облепили его светло-бежевое с глубоким капюшоном пальто.
Тифон по-деловому снял жилетку, повесил на перекладину вышки, помассировал сзади шею, два раза наклонился, как на физре, поприседал.
Яров же с насмешливым вниманием наблюдал за этими его приготовлениями.
— Слушай, Ярослав, — Лёха проворно вскарабкался на перекладину вышки, — меня который день мучает вопрос: приходила к тебе Нинка проситься обратно, после того, как Тиф её послал, или ты ей больше нафиг не сдался?
— Заткнись, а? — беззлобно сказал Яров. — Твой гон уже достал.
— Я же это из лучших побуждений говорю. Для спортивного азарта. Чтоб тебя хоть немного пробрало, а то вон какой вялый. Ты вообще драться пришел или будешь сразу прощения просить?
— Правда, Лёх, не лезь, — неожиданно поддержал Тифон. — Не можешь молчать, иди лучше Соломину помоги шишки собирать, а Никитос поснимает.
Вязаная сине-зеленая шапка Дятла, увенчанная красным помпоном, то появлялась над травой, то исчезала.
Лёха был прав, никакого азарта у обоих. Совсем не так, как тогда на поле. Я думал, они сразу начнут ругаться, спорить, обвинять друг друга, но оба держались на редкость спокойно и будто даже равнодушно. То, что Яров всё-таки нервничает, я понял лишь по улыбке, которую при обычных обстоятельствах не часто увидишь. Тифон это тоже заметил. Не спеша достал сигареты и с дежурной хамоватой ухмылочкой оглядел Ярова.
— Ща, обожди. Покурю только.
— Дома покуришь.
С этими словами Яров неожиданно выбил пачку у него из рук.
Трифонов громко рассмеялся, словно над шалостью ребенка, и, невозмутимо наклонившись, поднял пачку.
Яров ударил снова. Пачка отлетела. Тифон терпеливо нагнулся, но поднять не успел. В тот же момент Яров отвесил ему такой смачный пинок, что он нелепо и очень позорно, почти как Дятел в раздевалке, повалился в траву.
— Ну, вот и понеслась, — Лёха азартно заёрзал, доставая мобильник.
— Никитос, лезь сюда, я тебе места занял.
Но только я начал подниматься на вышку, как всё-таки кинувшийся было на Ярова Тифон, резко затормозил.
Яров стоял ко мне спиной, полы его расстёгнутого пальто развивались, но по тому, как Лёха присвистнул, я понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
— Эй, кто там у вас за оператора? — крикнул Яров, не оборачиваясь.
— Криворотов, снимаешь?
И только тогда я скорее догадался, чем разглядел, что он держит в руках.
— Ничего я снимать не буду, — отозвался Лёха. — Голову включи! Чего творишь?
— Врубай камеру, без разговоров! — распорядился Яров. — А ты, ублюдок, раздевайся.
Я мог видеть только его спину, поэтому подтянулся и оказался рядом с Лёхой быстрее, чем мог от себя ожидать.
Трифонов растерялся. Застыл с недоверчивым выражением на лице. В нем явно боролись гнев и смятение.
— Всё равно не выстрелишь, — сказал он, потому что должен был так сказать, но прозвучало весьма неуверенно. — Походу он у тебя игрушечный. Лёх, ты там снимай всё же. Чтобы потом все увидели это позорище трусливое.
И тогда Яров выстрелил. Громкий, оглушительный хлопок, прокатился по всему лесу. От неожиданности я едва не свалился, а Лёха чуть не выронил телефон.
Пуля попала в валяющуюся на земле пачку и пробила в ней рваную дыру. Трифонов побледнел и глубоко вдохнул. Лёха принялся спешно спускаться, но когда Яров развернулся полубоком, чтобы видеть и нас, притормозил.
— Я тебе, Никита, говорил, что заставлю этого выродка дерьмо есть? Вот сейчас и увидишь, как это произойдет. Раздевайся! Полностью.
— Ты в курсе, что это подло?
— Каждый пользуется тем, чем располагает.
— На улице семь градусов, — попробовал вступить в переговоры я.
— Ничё, он спортсмен.
Трифонов медленно расстегнул молнию, один за другим стянул рукава, бросил толстовку на землю, постоял немного, видимо раздумывая, как поступить, затем так же неспешно стянул майку. После чего расстегнул пуговицу на штанах и немигающим, уничижительным взглядом уперся в Ярова.
Я бы от такого взгляда умер на месте.
Но тот, убедившись, что Лёха снимает, сказал:
— Уверен, школа стриптиз оценит, но меня не впечатляет, так что советую ускориться.
В этот-то момент и нарисовался Дятел. Бежал нараспашку, ноги цеплялись за траву, глаза выражали полнейший ужас, а в подоле домашней рубашки он бережно нес «Красные шары».
— Ребят, это вы стреляли? — взволнованно закричал он издалека. — Я же думал, вы шутили про дуэль.
Завидев Дятла, Яров немного нервно перевел пистолет на него. Дятел ойкнул и мигом вскинул руки вверх.
Все так тщательно собираемые им сливы вновь рассыпались.
Трифонов опустился на корточки, чтобы развязать шнурки. От одного взгляда на его голую спину и плечи при таком порывистом ветре, меня самого пробрало до костей, но он всё равно не торопился.
— Иди сюда, — позвал Яров Дятла. — Дай-ка вон тот пакет.
Распихав несколько спасенных слив по карманам, Дятел послушно подбежал к подножью вышки, поднял небольшой целлофановый пакет и брезгливо скривился.
— Ой, он у тебя, кажется, в какашках измазался. Пахнет ужасно.
— Отнеси ему, — Яров кивнул на разувшегося Трифонова.
Дятел осторожно, двумя пальцами донес пакет и положил перед Тифоном.
— Слушай, Ярик, — вкрадчивым, дружелюбным голосом, каким, вероятно, Лисица уговаривала Ворону спеть, заговорил Лёха, потихоньку спускаясь вниз. — К чему весь этот напряг? Ну, честное слово, чего ты как маленький, с пестиком этим. Кино насмотрелся? К твоему сведению, так поступают только самые задроты и лузеры. Те, кто больше ни на что не способен и кого чмырят. А ты соперник достойный. Серьёзный.
— Твою мать, Лёха! — рявкнул Яров. — Ещё слово, и я тебе ногу прострелю. Зачем камеру опустил?
— У меня не работает, — Криворотов спрыгнул на землю и остановился возле плиты. — Нет, нахрен, никакой камеры.
— Ярослав, — предпринял и я новую попытку. — Ну, правда, ты же разумный чел, ты же сам понимаешь, что это глупо. Ну, ведь, не убьешь же ты его.
— Конечно, не убью. Но отстрелю сначала одну руку, потом другую. А может, и ещё чего отстрелю, а то в голову ударяет не по-детски. И всю оставшуюся жизнь мамаше придется его с ложечки кормить и задницу вытирать. Так что даже на другие вещи времени не останется.
После последней фразы Тифон дернулся вперед, словно собираясь броситься, но Яров предупредительно взмахнул рукой с пистолетом.
— Тебя посадят, и Золотой медалью уже задницу не прикроешь, — сказал Лёха.
— Шутишь? — Яров старался вести себя очень цинично и самоуверенно, но прилипшие ко лбу мокрые пряди и без того темных волос, выдавали, как нелегко дается ему это самообладание. — Забыл, что у меня отец полковник ФСБ?
— Но мы же свидетели, — робко подал голос Дятел.
— Захочу, всех вас тут перестреляю, и мне ничего не будет, — Яров запальчиво шагнул к Дятлу. — Вас много, я один. Вы на меня толпой, я защищался. Трифонов на учете, а у меня до сих пор синяки и справка из травмпункта.
— На камере всё записано, — сказал Лёха.
— Ты полный придурок или притворяешься? Если я всё же отстрелю руки этому дегенерату, то я её у тебя попросту заберу.
— В таком случае, я прямо сейчас врубаю трансляцию, — от этой идеи Лёха посветлел, но Яров молниеносно выхватил у него телефон.
— Никит, врубай трансляцию, — крикнул мне Криворотов тоном пострадавшего за правое дело борца.
— Да кончайте вы уже фигней страдать, — наконец подал голос Трифонов. — Что тут торговаться? Я же тебя потом всё равно убью, и ты это прекрасно знаешь. Но убивать здоровыми руками будет гораздо проще. Так, что там дальше нужно делать? А то я уже задубел.
Пока Лёха припирался с Яровым, Трифонов снял штаны и остался в одних трусах. От холода он дышал глубоко и часто, мышцы живота заметно подрагивали, а дракон на шее трепетал.
— Сам знаешь, — ответил Яров. — Не в первый раз.
Тифон поднял тот самый вонючий пакет и взвесил в ладони.
— Со всего леса собирал?
Затем раскрыл, засунул внутрь руку и вытащил густую, темную горсть, приложил к локтю левой руки и медленно размазал содержимое по всему предплечью.
— Сейчас блевану, — нервно сообщил Лёха, зажав нос рукой.
Он то и дело примеривался с какой стороны подкрасться к Ярову, но тот прекрасно это видел и время от времени переводил дуло на Лёху.
Ароматы донеслись и до меня.
Яров направил на Тифона камеру Лёхиного мобильника.
— Вот она, эта грязная и вонючая шавка, которая посмела тявкать на хозяина. Натирай, давай, хорошенько, и про ноги не забудь.
Я попробовал представить себя на месте Трифонова. Как бы я себя повел?
Наверное, стал бы упрашивать Ярова, не делать этого. Возможно, принялся бы унижаться. Просить. Как теперь он пойдет домой? Как оденется? Очень хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Когда планировали этот поход, я ни о чём таком и не думал, а теперь ужаснулся.
Мерзкий ветер продувал оголенную поясницу, рёбра балки впивались в ляжки, глаза слезились.
На нервной почве Дятел принялся подбирать уцелевшие сливы. Лёха закурил.
Вдруг со стороны леса послышались негромкие, но звонкие голоса. Я обернулся и увидел две рыжеволосые фигуры, опрометью выскочившие на просеку. Какого чёрта!
— Там девки наши.
Но все уже и сами услышали, а затем и увидели. Тифон машинально обхватил себя руками, Яров спрятал за спину пистолет, Лёха нацепил беспечную улыбку. Дятел продолжил набивать подол рубашки сливами.
— Идите отсюда, — выкрикнул Тифон.
— Ну, вот ещё, — отозвалась Нина. — Я обратно одна не пойду, там мужик страшный.
