Количество камешков в лунках:
Юрий: 1 — 0; 2 — 1; 3 — 7 4 — 0; 5 — 7; 6 — 1; Калах — 6
Тамара: 1 — 6; 2 — 1; 3 — 7; 4 — 2; 5 — 0; 6 — 7; Калах — 3
— Я не виновен в том, что случилось с трактиром.
— Молчи! Не нужно лживых слов! Не я пробиралась в погреб в поисках амулета. Чего удивляешься? После вас там все соленья побиты были, запах стоял дикий, но я решила, что лучше всего будет убрать утром. А нечего уже было убирать утром! Вы отлично справились с этим сами, когда подожгли мой трактир. И мне плевать, хотели ли вы сжечь в нем монстров или это они все устроили. За пять лет монстры и пальцем не трогали мой трактир, а после ваших выходок внезапно захотели его сжечь?
— Это вышло случайно…
— Ваша случайность стоила мне всего. И даже если бы вы нарочно сожгли мой трактир, мне легче бы не стало.
Несмотря на раздражение во время разговора, какое отвлекало и губило Наташу, призрачная девушка долго не задерживала вспышки ярости, направляв всю энергию в мысли и на перенос камешков. В какой-то момент Тамара несколько раз достигала калаха, после чего открылась лунка, удачная для захвата; и самое страшное: невозможно было ей помешать. Без жалости и сомнений она вытащила семь камешков из лунки противника и высыпала их в свой калах, точно песок, отчего каждый раз раздавался стук — она проделала это к тому же медленно для того, чтобы Юрий осознал, как много очков потерял
— Очень быстро острые когти и мощнейший клюв добираются до спины путника. По резкому крику кажется, что птица дерет куски плоти, но в действительности оставляет глубокие полосы, из которых сочится кровь. Яростью наполняются глаза орлицы и, несмотря на выдранные перья, она не отступает. Юрий не может ей помешать.
Количество камешков в лунках:
Юрий: 1 — 0; 2 — 1; 3 — 0 4 — 0; 5 — 7; 6 — 0; Калах — 7
Тамара: 1 — 0; 2 — 0 3 — 9; 4 — 0; 5 — 0; 6 — 10; Калах — 14
— Я точно получу амулет! И отомщу тебе: ты разрушил то, что мне дорого, а я не дам тебе исполнить мечту. По-моему, это очень справедливо.
— Мы можем взять тебя в команду «Искателей», — сказал Юрий, чувствовав поражение. — Попадешь в подземелье, а там… уже все будет зависеть от тебя.
— Что?! «Искатели»? Так это ты их сдал! — кричала призрачная девушка, с трудом сдерживав желание наброситься на оппонента. Она вцепилась пальцами в стол, отчего ногтевые пластинки побелели, и зашипела от боли. — Я слышала мерзкие слухи. Сергей… Ах ты подонок! Я надеюсь, что они вонзят тебе нож в спину так же, как и всем другим новичкам. Ты этого и правда заслужил!
— Думаешь, мне этого хотелось? Я не… не думал, что все так произойдет.
— Просто захлопни свой поганый рот и перестань приносить всем несчастье, пока я не выцарапала тебе глаза, как и болтает этот крикливый идиот. Не забывай: мне терять больше нечего. Ты и твоя команда забрали у меня все. Теперь точно все.
В глазах Тамары отчетливо виднелись отражения лиц Сергея и двух «хранителей», многих незнакомых призраков, кто в желании вернуть уютное тихое место поддерживали внутреннее пламя, не позволяв проиграть — их души словно нашептывали ей верные ходы, чтобы одолеть общего врага. Как Юрий не пытался совершить важный для победы захват, призрачная девушка видела его намерения за несколько ходов до этого, и ему оставалось лишь мрачно впивать взгляд в свои бедные на камни лунки.
— Опасный момент! Орлица хватает Юрия мощными лапами и валит его на землю. В перерывах между ударами ему получается достать нож, но тот выпадает из рук и отскакивает в сторону. Последний шанс был упущен!
Количество камешков в лунках:
Юрий: 1 — 0; 2 — 1; 3 — 4 4 — 1; 5 — 0; 6 — 2; Калах — 10
Тамара: 1 — 3; 2 — 1 3 — 1; 4 — 3; 5 — 0; 6 — 0; Калах — 22
— Вот ты и доигрался, — прошептала Тамара со зловещим спокойствием. — У меня тридцать пять камней! А теперь сгинь!
— Стой! У тебя будет только часть амулета, а для открытия тайника тебе нужны они все. Ты все равно никуда не продвинешься без «Искателей». Послушай же меня!
— Не переживай: я что-нибудь решу без твоих тюремных дружков.
Как только Константин поднял руку победительницы вверх, дав начало бурному потоку аплодисментов, которыми Тамара наслаждалась, подле стола на земле Выжженного поля появился сундук. Пока противница упивалась славой, Юрий неожиданно резво встал, отчего все пространство затемнилось и закружилось на секунду, но перемещение помешало ему достигнуть амулета раньше призрачной девушки.
Приступ болезненности, вызванный ревом толпы и резким физическим движением, отразился в сильном головокружении и тошноте, отчего Юрий заткнул уши ладонями и зажмурился. Он покачивался, налегав на ликовавших зрителей, которые легко толкали его в разные стороны, и не заметил, как чьи-то пальцы схватили его плечо и с силой потянули. Призрачный юноша зашаркал ногами и, перед тем как поднять отяжелевшие веки, счел чужой хват неестественным.
Взяв призрачного юношу под руку, чтобы тот совсем не свалился, Наташа вела его в сторону склепа и, увидев недоумение на лице спутника, пояснила:
— Одна я отчитываться перед Ником не буду, черт возьми!
К тому времени как сторожевой «искатель» привел в комнату склепа товарищей с поникшими головами, главарь банды уже прервал безмолвный акт успокоения, продолжив сидеть на подстилке с приоткрытыми в узкую щель глазами. По этой ли причине или по иной, неведомой проигравшим, он выслушал подчиненных с завидным спокойствием. Казалось, на его лице отражалось некое наслаждение от неустанных детских пререканий.
— Он дошел до финала, — говорила Наташа, словно это было не достижением, а еще большим позором. — И проиграл Тамаре! Теперь нам не видать амулета, она его ни за что не отдаст, черт возьми. Мог и постараться не продуть ей!
— Сама-то ввязалась со мной в игру и выбыла во втором раунде.
— Это ты рядом подсел!
По ногам прошелся легкий прохладный ветерок, и только потом чуть хлопнула каменная дверь склепа. Вдруг Ник изменил позу, встав на согнутые колени, и плавно вытянулся, отчего оба «искателя» вмиг замолкли. Он двинулся в их сторону, чем заставил застыть от ужаса, но жестом и свистом указал разойтись.
Спустя несколько длительных минут ожидания главарь банды вернулся в комнату и встал вплотную к Юрию и Наташе.
— И че это было? Самые ушлые «искатели» просрали какой-то приютской швали, — сказал он и, угадав стремления новых споров, гневно добавил: — Заткнитесь! Хорош волынку тереть ! Даю вам наколку скопить силы и нервы: вы еще отличитесь сегодня с первой звездой . И я крайне надеюсь на это, поняли? А за амулет не кипешуйте .
Вдруг он занес руку глубоко в карман, будто тот простирался до пят, и после показал на вытянутой ладони синюю сферу и деревянную шестигранную коробочку к ней, которую получасом ранее выиграла Тамара.
— Черт… Но как?! — воскликнула Наташа.
— Мои ребята постарались, — сказал Ник без особых волнений, словно произошло обычное дело. — И даже перестарались. Вот че кому-то надо было пускать в ход силу. Осел малохольный ! Ну, че наворотил, то и заслужил, а остальное уже не наши проблемы. Витек говорит, че она, мол, заныкала в кувалде и вот пришлось сломать ей граблюхи .
— И с ним то же произошло? — спросила призрачная девушка.
— Ну да. Че еще с оленем этим могло случиться? Теперь рожа ему подходит. Но ребята его не порешили: он дал драпу к воротам и… Как там это называется? Точняк! Купил флейту .
Неожиданно «искатель» достал из заднего кармана дневник, который Юрий отдал в качестве взноса при вступлении в банду. Ник наигранно раскрыл его и пролистал несколько страниц.
— Малявы тебе лучше не ватлать . Че у тебя с буквами? Мамка писать не научила или че? А мне басили, че у меня паршивый почерк. — Он прижал дневник к груди Юрия указательным пальцем. — На! Нам такое не нужно. Разве че костры палить.
Сначала призрачный юноша раскрыл рот в намерении рассказать о том, где находились старинные записи, однако вовремя понял, что это может заинтересовать главаря банды, и промолчал.
— А! И еще… Вон твоя кимарка , Юрец, а вон твоя, Ната. Как и обещал, будете среди козырных кимарить. Короче, до вечера давайте уроки , занимайтесь чем хотите, но потом батрачить за четверых каждый, поняли? А я пока телочек твоих, Юрец, сюда приведу, а то зеленчаки там с ними резвятся, че аж завидно, и буду готовить снарягу.
После этих слов главный «искатель» покинул склеп; вслед за ним направилась призрачная девушка, и Юрий остался в комнате один. Хотя он знал про сторожевого призрака, чувствовал себя свободно и властно, словно он принял на себя роль Ника, выгонявшего подчиненных, чтобы предаться тишине.
Заняв указанное место, призрачный юноша прислонился спиной к холодной стене и разгладил небрежное спальное место, сделанное из изорванной одежды неизвестного происхождения; проводить ночь в таких условиях было немногим удобнее, чем в гробу, если не хуже.
Участие в турнире истощило все внутренние силы организма, отчего тишина расслабляла, а древние витиеватые буквы, нацарапанные не иначе как птичьим пером, нагоняли дрему. Наконец удалось напрячь зрение, собрать мысли в единый клубок, отодвинув его на задворки сознания, и узнать новый фрагмент истории, что случилась за много лет до нашей.
«Пожалуй, у меня есть свободная ночь впереди, чтобы при свете свечи изложить мысли на бумаге. Теперь меня никто не потревожит. Я уничтожила всякую память о них, предоставив останки на съедение животным, тем самым, на которых они охотились и безжизненные тела которых продавали на торгах.
Все началось три дня назад, когда мой отец не вернулся домой. Он работал в мастерской в деревне к югу от моего нового дома, и не было умельца искуснее него. Наконечники стрел, металлические пластины для нательников, острейшие клинки — запросто. Заточенные копья из древесины дуба — не беда. Кожаные наручи, пояса или жилеты — легко. Настоящий мастер!
Отец продавал товар соседним деревням и общинам, а порой иностранным племенам. Когда его кузница полнела от оружия и брони, он нанимал лошадь и исчезал на несколько дней. По его отъезду повозка тяжелела от металла, дерева и кожи, а по приезду была наполнена мешками с зерном, съестными припасами, сладостями для меня, которые с каждым разом становились только вкуснее, и новыми платьями, а порой блестящими камнями для матери.
Стоит также сказать о том, почему я сейчас вдали от родного дома и некоторое время не желаю туда возвращаться.
После того как мне исполнилось тринадцать зим и случились понятные изменения в привычной для меня жизни, моя мать каждый день неустанно говорила о женихах. Спустя еще пару зим, когда ее настойчивость приостыла, а я вопреки ее надеждам не стала вилять хвостом перед каждым соседским мальчишкой, который немногим отличался умом от скота в его стойле, она заметила, как я помогала отцу в мастерской. Мысль о том, что я задумываюсь о продолжении папиного дела, крепко въелась ей в голову. Но ведь это было не так!
Однажды я вспылила прямо за семейным ужином, рассказав обо всем. О том, что я ходила хвостом за отцом только потому, что не могла видеть, как он устает; к тому же виделись мы редко, а с заходом солнца он часто без ужина падал на кровать без сил, и так я хотя бы проводила с ним больше времени. О том, что моя мать провела всю жизнь в стенах кухни дома и на грядках огорода и ничего не знает о мире вокруг. И о том, что она никогда не спрашивала меня, о чем хочу я. Я не должна была этого говорить. Да, я неблагодарная дочь, но, по моему скромному мнению, я вольна прожить жизнь так, как хочу.
Обычно я привыкла выдерживать три дня без отца, которые оборачивались дурным сном наяву, но были терпимыми, но вот на пятый день… Мать кричала на меня, казалось, от безделья и волнения. Она тщетно пыталась найти себе дело, однако есть ее стряпню было некому, мастерская была убрана в первый же день отсутствия отца, а под горячую руку попадала только я.
Под конец пятого дня я достала из чулана отцовский лук с десятком стрел, заявив матери, что отправлюсь в деревни, о которых он мне обычно рассказывал. Ни возгласы про то, что я, еще совсем дитя малое, пропаду, ни запертая на засов дверь — ничто не смогло бы сдержать меня той темной ночью. На самом деле мать только добавила мне неприятностей: вой волков раздавался всю ночь, пока я не добралась до ближайшей деревни, где сторожевые встретили меня без особой радости.
Наутро, расспросив жителей, я двинулась в следующую деревню и в следующую, повторяя маршрут отца. Наконец один торговец за плату в несколько стрел сказал, что совсем недавно моему отцу предложили хорошую сделку двое мужчин из чужого племени. Это случилось прошлым утром, а путь к их общине лежал через лес и был далек, поэтому я отправилась на запад в надежде нагнать их.
Ближе к вечеру я стала замечать в лесу человеческие следы и переходила на бег, сколько позволяли силы, но сумерки наступили раньше. Ночь пришлось провести на дереве, после чего спина болела во всех местах, где были кости и мясо, то есть везде. Казалось, я пыталась сделать невозможное, но судьба смилостивилась надо мной и вместе с тем нанесла глубочайший удар под грудь.
Где-то в середине леса под деревом обнаружилось тело человека, изъеденное зверьем. В ином случае было бы трудно понять, мужчина это или женщина, но оберег из деревянных бус, что я когда-то сделала в мастерской отца и подарила ему, позволил быть уверенным. На оставшемся мясе, еле закрывающим белесые кости, виднелся след от множественных зубов, а рядом во вьющейся колючей траве застряли клоки шерсти. Мягкая и плотная, с присущим запахом — только один хищник мог оставить такую.
Я поливала слезами то, что осталось от моего отца, прислоняла горячие щеки к холодному мясу, начинающему источать тухлый запах, и я провела без движения, наверное, целый час. Я пообещала отомстить. Кто бы это ни был — человек или зверь, — он заплатит цену, какую еще не платил ни разу.
Все же некие торговцы опрометчиво разбили палатки и развели костер. Я приметила ярчайшее в ночи пламя еще за версту , и, не раздайся в воздухе странный плач, похожий на детский, только тоньше, их жизни прервались бы у костра. Охотники заволновались и, взяв оружие, отправились на неизвестный звук. Признаюсь, он ненадолго заглушил мою жажду мести, и я побежала в обход сбоку.
Мне первой на пути попался холм земли с узким входом — нора-пещера котлунгов; вокруг на каждом шагу валялись клоки шерсти, говорящие о летней линьке. Я не знала, сколько их там, но нацелилась в желании убить кого-нибудь, передать часть той боли, что я испытывала. Как на зло, высунулась мохнатая кошачья голова. Тетива трещала, руки начали дрожать не в силах долго ее растягивать. Все должно было решиться в ближайший срок.
Я присмотрелась. Детеныш был мелюзга, едва ходить научился, небось, а уже почуял мой запах. Он смотрел на меня блестящими в свете луны глазами, обнажив зубы, но поднимать тревогу не стал, может, струсил, а может, не научился. Могла ли я поверить в то, что один из этих животных напал на моего отца, зная о том, что котлунги не питаются человечиной? Хотела, но не могла. Однако жажда мести кипела в моих жилах.
Кто знает, что случилось бы, не услышь я шорохи охотников неподалеку и не увидь я шлем одного из них.
