Несовместимость

– Ром...я ухожу...навсегда, – тихо произнесла я.
       Он замер. Видимо, не захотел верить в услышанное. Знала, что Рома не промолчит, не скажет:" Уходи ".
       – Даша, я все сделаю для тебя! Ты никогда не будешь чувствовать себя обделенной. Только не бросай меня, пожалуйста.
       Рома пальцем провел по моей щеке. А я судорожно всхлипывала. Он обхватил пальцами щеки прижался лбом в мой лоб. Его горячие дыхание давило, подавляло волю, наполняло отчаянием.
       Закрыла глаза, покачала головой.
       – Нет, я просто не смогу, – мое сердце сжималось в тиски.
       – Даша, я не могу изменить прошлое, черт возьми!
       Никто не сможет изменить, любимый...
       Рома положил руки на подоконник, желваки заходили по его лицу.
       Отвернулась к окну, рассматривая ночную улицу в фонарях.
       – Я хотела бороться за нас, Рома. Правда. Даже была готова на лечение, – заметив, что любимый собирается меня перебить, я заговорила быстрее. Только бы он не успел подобрать нужные слова! Тогда вся моя решимость насмарку. Не смогу озвучить решение. И продолжим мы бежать по замкнутому кругу. Я, Рома и Анна. – Я не дура и знаю, что на этом проклятом свете чудес не бывает. Не бывает! Но ради тебя готова была попробовать поверить в чудо…
       – Дашенька…
       Я резко прервала его, махнув рукой. Нет. Только не слушать ласковые слова, не смотреть в любимое лицо. И так этот разговор слишком трудное испытание…
       – Знаешь, Ром, я хотела восстановить в душе то чувство, когда мы только познакомились и стали жить вместе. Помнишь, мы оба верили в светлое будущее, строили планы и даже не сомневались, что все у нас выйдет?
       – Я по-прежнему считаю, что у нас все получится. Нужно только…
       – Я не верю в полумеры, любимый.
       Рома непонимающе нахмурился и мне тут же захотелось заботливо разгладить эту складку между его бровями, обрушиться нежными поцелуями пока тревога из любимых глаз не исчезнет. Но я больше не имела на это право. А может и никогда не имела?
       – Я не вынесу постоянного присутствия в нашей жизни другой женщины. Просто не смогу. Прости.
       – Даш, ну что ты такое говоришь? – он все еще не слушал меня или просто не хотел слышать.
       – Рома, как ты не понимаешь? Ребенку нужен отец. Твоему. Ребенку. Ты. Нужен! Не по воскресеньям или средам, круглосуточно, ежеминутно!
       – Разве я отказывался от ребенка? – нехорошо прищурился он.
       Не понял, не смирился с неизбежным, просто разозлился. В этом весь Рома. Мой любимый упрямец. Жаль, что моим ему осталось быть несколько мгновений. И как я это вынесу? Уже так невыносимо жгло в груди, будто сердце рвалось наружу. К любимому. Глупое, женское сердце. Не понимало ведь, что так будет лучше. Всем. А в первую очередь маленькому ребеночку. Еще не рожденному, но уже такому важному человечку. Чуду.
       – Ребенок-то не виноват ни в чем, – провела пальцем по стеклу. За окном дождь усиливался, люди спешно открывали зонты, торопились домой.
       – Дашенька, ну что за глупости? Аня скоро родит и все, не будет ее больше в нашей жизни. Она мать моего ребенка и больше ничего.
       Рома прижимался ко мне, шептал в губы. Его руки дрожали, от чего я сама начала трястись. Словно в ознобе.
       – Ты сам веришь в то, что сказал?
       Как ее не будет? Она сюда приходит, рассказывает о каких-то фотосессиях, умоляет оставить ее мужа. ЕЕ мужа.
       Рома ничего не ответил. Оттолкнулся от подоконника. В голове отдавались его шаги.
       – Даша, она мать моего ребенка и все! – повторил Рома, выделяя слово " все ".
       А я скривилась в вымученной улыбке. Удручала циничность ситуации.
       – Ребенок... Можно подумать я когда-нибудь об этом забывал, – горько произнес он, – если следовать законам и совести, то да...Но нахера законы, если счастья в этом браке мы не построим!
       В голове бились Танины слова: "Что мало мужчин уходят из семей с детьми? Лучше так жить, чем ребенок будет каждодневно присутствовать при семейных конфликтах родителей. А конфликты всегда имеют, и будут иметь большое влияние на психику ребенка".
       Нет, нет, нет!
       – Рома, ты пока не держал своего ребенка на руках, потом все померкнет, – улыбнулась я. – И на Аню ты посмотришь иначе. С благодарностью.
       Рома не отреагировал, смотрел в окно непроницаемым взглядом.
       – Даша, я ведь люблю тебя! – еле слышно прошептал он.
       Ненавидела это слово и внутри это чувство сейчас презирала. Оттого мой истеричный хохот казался насмешкой.
       Рома жестко перебил одним словом:
       – Хватит!
       Я только усмехнулась. Кому нужна эта любовь?
        – Ты сам себя потом возненавидишь. Это ты пока сопротивляешься, а потом не сможешь.
       Рома подошел ко мне почти вплотную. Я хотела провести рукой по его немного жестким, темным волосам. Попытаться запомнить какие они бывают. Но он не позволил, перехватил запястье.
       – Что же это у тебя за любовь, Даша, такая? – спросил в губы, – ты никогда не хотела бороться! – зло выплянул он. – Да, будет тяжело, но мы справимся!
       – Не хочу я справляться! Забирать у ребенка отца!
       Рома скрипнул зубами, выдохнул, oтбросил мою руку, стиснул пальцами виски. Прошелся взад-вперед по кухне. На мгновение замер. А после обернулся.
       Очень неприятная дрожь прошлась по телу от его взгляда. Понимала его. Всегда понимала. Но не могла поступить не по совести. Постоянно возникал образ Ани. Голова то и дело услужливо подбрасывала в памяти округлость ее живота.
       Слезла с подоконника. Рома парализовывал своим взглядом, следил за каждым моим действием.
       – Возвращайся к жене, Рома, – скупо бросила я. Поплелась к выходу из кухни. А он не остановил.
       Ноги сами занесли в ванную комнату. Уставилась в зеркало, пыталась разглядеть сама, не зная, что.
       Открыла кран с холодной водой. Ладонями промочила лицо.
       Рома ворвался, зло смотрел на меня.
       – Я не позволю, Даш. Не дам тебе уйти, – с негодованием бросил он.
       А я уже выдохлась. Рома неистово ударил по плитке. Но в тот же миг притянул меня к себе за талию.
       – Я только твой, Даша. Не сомневайся! – утвердительно произнес в губы.
       От его близости в голове начало шуметь, кровь пульсировала в жилах. Рома с жадностью провел ладонью по шее. Я, что есть мочи, втягивала воздух, призывала душу успокоиться.
       – Даша, не уходи, – хрипло прошептал он.
       Рома начал покрывать поцелуями мои волосы, лицо, шею, губы. Его руки плавно скользили по всей длине спины, углубляя наш поцелуй.
       Но лгать ни себе, ни ему сил не осталось. В сердцах оттолкнув Рому, я бросилась в прихожую. Ноги дрожали, того и гляди – откажут. Момент, как наспех оделась, напрочь стерся из памяти. Только судорожно втянув морозный воздух, осознала, что уже на улице.
       Туманная дымка немного рассеялась перед глазами, а сердце сжалось от жгучей боли. Я поступила правильно. У малыша должен быть отец. Полноценная семья.
       Я поступила правильно.
       Правильно.
       Хоть тысячу раз, как мантру, прокручивай мысленно это " правильно ", а легче не становилось. Только что я обрекла себя на одиночество.
       
       Рома
       
       Когда любимый человек клянется в любви, но все равно уходит...этот страх, что изменить ничего нельзя. Раздвоенная ситуация схватить и не отпускать...и все равно отпустить, зная, что без тебя ему будет лучше.
       В голове пульсировала мысль:" Не дать Даше уйти. Связать, привязать, заставить забыть...но не позволять плыть по течению..."
       И, даже, когда я бросился вслед, не обращая внимание на дождь вперемешку со снегом, хлеставшие меня по лицу, понимал, что это жалкая попытка схватиться руками за счастливые мгновения, которые не спасут ту боль, живущую внутри. Даша, прошептав, едва уловимым движением губ, " люблю ", растерла руками слезы, текущие по лицу, села в такси и уехала в неизвестном направлении.
       Я смотрел на серое небо, затянутое тучами. Все тело стало стальным, понимал, что беспросветная жизнь только начинается. Ошибки прошлого тянули за собой вереницу последствий, из которых выбраться оказалось не под силу.
       За два месяца Дашиного отсутствия, я прилагал усилия и свыкся с мыслью, что мы перешли критическую черту. Есть жизненные обстоятельства, на которые мы не можем закрыть глаза и молча двигаться дальше. Все это я понимал, хоть и упрямо отрицал.
       Я буду чертовым ублюдком, если скажу, что не думал о том, чтобы вернуться к Ане и попробовать сохранить фиктивную семью ради ребенка. Думал! И, даже, сделав свой выбор в пользу Даши, все равно моя душа болела и была не на месте. Совесть – это не орган. Ее нельзя " залечить " таблетками. Она живет собственной жизнью, разлагая внутренности на кусочки.
       Сколько я пробыл в оцепенении - не знаю. Но, вернувшись в квартиру, которая все еще хранила Дашино присутствие и тепло, понял, что больше не смогу здесь находиться. Вокруг все напоминалo о ней: вещи, косметика, неразобранный чемодан. На кухне, на столе, осталась чашка с недопитым чаeм.
       Я невидящим взором смотрел в одну точку и курил. Будто никотин способен справиться с чувством безысходности?! Поначалу не реагировал на телефон, вибрирующий в руке. Пусть звонит - мне не жалко. Но трель не умолкала. Неизвестный абонент в десятый раз пытался выйти со мной на контакт. Я настолько сильно сжимал трубку в ладонях, что как онa не лопнулa - загадка.
       Хотел к черту выключить звук, напиться, забыться...Ну, кому я понадобился на ночь глядя?!
       Но рука дрогнула, не смогла нажать на кнопку " выключение ".
       – Да, – со злостью провел пальцем по сенсорному экрану, принимая вызов.
       – Роман Александрович? – официальным тоном спросил мужской голос.
       – Да, слушаю, – злость сменилась тревогой.
       – Здравствуйте. Я врач. Звоню по просьбе вашей жены. Анна попала к нам в больницу с угрозой выкидыша.
       Не слыша больше нечего, я бросился сломя голову из дома. Выжимая максимум на спидометре, в голове крутилась одна лишь мысль: " если с ребенком что-нибудь случится, никогда себе этого не прощу!"
       
       Узнав в регистратуре, в какой палате находилась жена, я рывком открыл дверь. Аня лежала на кушетке с закрытыми глазами, склонив голову набок. Ее черные волосы разметались по подушке, бледная кожа была покрыта мелкой испариной. Врач делал пометки в своих записях, не обратив никакого внимания на мое присутствие.
       Шагнув в палату, Аня открыла глаза, слегка улыбнулась.
       – Спасибо, что пришел, – немного хриплым голосом произнесла она, и попыталась подняться.
       Врач оторвался от бумаг, хмуро посмотрев на пациентку.
       – Вам нельзя вставать, – без возражений в голосе сказал он.
       Аня откинулась обратно на подушки, я, прикрыв за собой дверь, прошел и сел на стул около жены. Аня своей ладонью коснулась моей руки. Я взял ее холодные пальцы в руку, не сводя с нею глаз.
       – Что с моей женой? – тревожно смотрел на Аню, пытаясь отгадать, что случилось. Ведь было все хорошо.
       – У вашей супруги гипертонус, болезненное сокращение мышц внизу живота, – начал объяснения врач. – К сожалению, это не слишком положительно может сказаться на ребенке. С помощью капельницы мы вводим ей препараты, расслабляющие матку. К несчастью, у нее так же наблюдаются кровянистые выделения, поэтому придется попринимать кровоостанавливающие лекарства.
       – Еще неделю назад все было хорошо, – не понимал я.
       Врач пожал плечами.
       – Наверное, внешние обстоятельства спровоцировали. Нервозность. Эмоциональное состояние беременной женщины прямым образом сказывается на ребенке.
       Я растерянно смотрел на врача, неспокойно сжимая Анину руку.
       – Как ребенок? – я наблюдал за тем, как врач снова взглянул на монитор узи, продолжил что-то записывать в своих документах.
       – С ним все хорошо, – не поднимая головы ответил он. – Но это первый звоночек. В следующий раз может все закончиться гораздо плачевно.
       Он поднял на меня глаза. Мотнул головой в сторону двери, намекая, что нам следует поговорить наедине.
       – Мы оставляем вас на лечение в стационаре, – уже обращаясь к Анне, добавил он.
       – Как? Я не хочу здесь находиться, – Аня скривилась, попытавшись вновь приподняться.
       – Лежи, тебе нельзя вставать, – я аккуратно, опустив руки на ее плечи, слегка надавил, вернув ее в горизонтальное положение. Аня тяжело вздохнула, но послушалась.
       Укрыв жену одеялом, сказав, что скоро вернусь, я вышел вместе с врачом в коридор.
       – Пойдемте ко мне, – коротко бросил эскулап. – Скажу честно, эмоциональное состояние вашей супруги оставляет желать лучшего, – признался он, когда мы вошли к нему в кабинет.
       – Как Аня к вам попала?
       – Ее подруга позвонила в скорую, сказала, что беременной женщине плохо. И уже скорая привезла ее к нам, – сделав паузу, врач добавил, - не игнорируйте психологическое состояние вашей жены. Просмотрев ее предыдущие анализы, действительно, никаких предпосылок не было.
       – Я вас понял, – голова зудела от сильного напряжения. – Мы в разводе, –откровенничать я не собирался, но признание слетело с губ.
       У стоящего напротив меня мужчины округлились глаза. Врач сел в кресло, поправил очки.
       – Хм. Тогда не знаю. Мое дело поставить вас в известность, решать вам, – задумчиво произнес он.
       – Я немедленно займусь ее переводом в чаcтную клинику, – мысленно уже прикидывал к кому обратиться, чтобы Ане доставить как можно меньше неудобств.
       – Зачем? У нас имеются необходимое оборудование и медикаменты, – мужчина заерзал в кресле, – к тому же, изначально положили ее в отдельную палату.
       – Я хочу, чтобы жена ни в чем не нуждалась.
       – Конечно, конечно, – поспешил эскулап, – Анна сразу предупредила чья она супруга. Во избежание дальнейших недоразумений, незамедлительно выделили для нее отдельную палату.
       Мне не понравилось, что сказал врач. Но задумываться об этом не было сил.
       – Надеюсь я не пожалею, – пристально глядя ему в глаза.
       – Не пожалеете, – заверил он.
       – А теперь объясните нормально, что случилось и насколько это серьезно скажется на ребенке?
       – Пока с ребенком все хорошо. Но Аня подавлена. Гормональный фон и так скачет, еще и ваш развод...полагаю причина в этом. Роман Александрович, мой вам совет: если хотите здорового ребенка - вашей супруге необходимо меньше волноваться. Ваши межличностные отношения оставьте на потом.
       – Спасибо, - сухо бросил я.
       Привалился спиной к стене, прикрыл глаза. Болезненная лавина сжала мое сердце. Слова врача не смогли меня успокоить.
       – Сколько она у вас пробудит?
       – Несколько дней. Сделаем повторно анализы – посмотрим на динамику. А дальше будет видно.
       
       

***

       Аня мгновенно отреагировала на звук открывающейся двери. Обратил внимание, что выглядела она уже лучше, появился на щеках небольшой румянец.
       Я неспеша прошел в палату, не отрывая взгляда от ее руки, подключенной к капельнице.
       – Как ты себя чувствуешь?
       – Уже лучше.
       И голос был бодрее.
       Я не мог посмотреть ей в глаза. Взгляд блуждал по палате, монотонно потирал уголки рта.
       – Рома, хватит, пожалуйста, – не выдержала Аня, – иди сюда.
       Она рукой похлопала по стулу, находящийся около ее кушетки.
       – Анют...– с дикой решимостью, я сделал шаг навстречу к ней, но остановился.
       – У нас будет сын, – обрадованно сообщила она.
       В висках пульсировало, провел ладонью по волосам.
       Сын! У меня будет сын!
       Видел, как она выжидающе смотрит на меня, боится лишний раз пошевелиться.
       Взял ее холодную руку в свою, приложил к горячему лбу. В горле ком стоял.
       Понимал, что Аня ждет от меня явно не благодарностей. Но сердце стучало, упорно не давало совершить непоправимое, отдавая отчет, что этот шаг станет последним, решающим, и тогда приговор вступит в свою силу и обжалованию не сможет подлежать.