Несовместимость

У вас несовместимость, – повисла пауза. Мы с Ромой пытались переварить, понять услышaнное. Несовместимость? Что это? – как бы вам объяснить...– продолжила врач, – Дашин организм воспринимает вашу сперму как нечто чужеродное, поэтому агрессивно к ней относится. Иммунная система в качестве защиты вырабатывает антитела, уничтожающие сперматозоиды. Судя по тому, что Даша всё-таки забеременела, проблема именно в том, чтобы выносить и родить здорового ребёнка.
       Мы слушали, не двигаясь. Из сказанного я ничего не поняла. Видела по глазам, что Рома тоже пребывал в неком шоке.
       – Подождите, я, что, не смогу выносить ребёнка? – обретя дар речи, задала первый волнующий меня вопрос.
       – Нет, не совсем так. Вы оба абсолютно здоровы. Вы можете иметь детей от других сексуальных партнёров, но общих детей... скорее всего, нет. Конечно, мы начнём незамедлительное лечение, но поверьте моему опыту, вряд ли что-то получится. Я не хочу вас обнадёживать.
       

***

       Мы стояли, облoкoтившись на парапет, расcматривали водную гладь моря, каждый был в своих мыслях.
       – Ром, что делать? – c надеждой спросила я. Ведь Рома мог всё, он обязательно что-нибудь придумает!
       Он молчал, смотрел, как волны разбивались о камни, и явно был мыслями не со мной.
       – Для меня это не имеет никакого значения, – наконец промолвил он, – Даша, выходи за меня замуж, – но его взгляд оставался неподвижен, Рома смотрел куда-то вдаль, будто разговаривал сам с собой.
       – Это ты сейчас так говоришь. А когда захочешь детей, СВОИХ детей, неизвестно, как заговоришь, – я горько усмехнулась.
       – То же самое я могу сказать о тебе, – oбречённо ответил мой мужчина.
       – Тогда что же делать?
       – Выходи за меня замуж. А время покажет, – oн всё же повернулся ко мне. Глаза грустные-грустные.
       – Давай пройдём лечение, а потом попробуем ЭКО, – не слыша, вторила ему.
       – Репродуктолог сказала, что ЭКО нам вряд ли поможет. Зачать – не проблема.
       – Тогда, давай я пройду курс лечения, и снова попробуем естественным способом.
       Лечение я прошла, но беременность не наступала. Я жила в каком-то аду, все мои мечты и мысли были о ребёнке. Я должна была знать, что у нас с Ромой могут быть дети! ОБЩИЕ дети! Даже решилась на ЭКО. Но плод не прижился. Прошлось идти на аборт.
       И я сдалась.
       Рома тоже.
       Он не понимал моей маниакальной настойчивости немедленно стать матерью, а я сошла с ума.
       И я нашла выход из этого безумия. Как мне тогда казалось, самый правильный выход для всех. Рома меня не остановил. Мы оба морально устали, выдохлись. Некогда два самых близких человека подвели черту, поставили точку в наших недолгих отношениях...
       

***

       Наши дни, сентябрь
       
       Прошла очередная неделя. Встреч с Ромой я избегала. Хотя была уверена, если бы он поставил себе цель увидеть меня – увидел. Я чувствовала, что он держался, выжидал, как тигр перед прыжком. А Лёшка... Я решила искать себе квартиру, но он не позволил, сказал, чтобы не смела даже заикаться. С работой был настоящий крах. Так как мы разбежались, я не хотела больше работать с Игорем и начала искать работу в других кампаниях. Но ничего подходящего найти не смогла. Таня сказала, чтобы не дурила и шла к ним. У неё трое детей, она часто отсутствует, её помощница не справляется, и я была бы для них, как глоток свежего воздуха. Я героически отказалась. Но соблазн был. Очень хотелось почувствовать "а как это прежде".
       С Лёшей жили как соседи. Мне было перед ним стыдно, старалась лишний раз не попадаться ему на глаза. Пару раз он не приходил ночевать. Наверное, с кем-то познакомился. Я не лезла.
       
       
       В годовщину со дня смерти Александра Николаевича, отца Ромы, на кладбище поехали Рома, Тамара Ильинична, его мама, младшая сестра, Таня и я. Подруга давно стала членом семьи. Ещё когда мы с Ромой были вместе, крестили ее старшего сына. С тех пор Тата перешла в разряд родственников.
       Тамара Ильинична, выглядела подавлено, но держалась молодцом. Наша встреча прошла под всеобщими взглядами. Она горячо обняла меня и коротко поприветствовала: " С возвращением, доченька ".
       На кладбище, когда мы с Таней остались одни, я задала главный интересующий меня вопрос:
       – Где Аня?
       – Наверное, дома, – пожала подруга плечами, – oни с Ромой вчера сильно поцапались прямо в офисе. Все уши развесили и вникали в семейные неурядицы шефа.
       – Из-за чего поссорились?
       – Ну, – замялась Тата, – он дома не ночевал. –Таня остановилась, посмотрела на меня, поняв, что ляпнула лишнее.
       – В смысле, дома не ночевал? – сердце ушло в пятки, стало плохо, – когда это было? - cпросила обессиленно, хотя догадывалась, когда.
       – Позавчера... Даш, это ничего не значит! – oна тронула меня за рукав. Но я мыслями была уже не с ней. Каждый день мы с Ромой своеобразно общались по телефону – молчали. Вечер был для нас, своего рода, ритуалом. И именно позавчера он мне не позвонил. Набравшись смелости, я сама набрала его номер, но Рома молчал. И утром не перезвонил. Я старалась не паниковать: может, устал. Не хотела ворчать, но на сердце было неспокойно. И вот тебе “на” – он не ночевал дома!
       – Даш, – позвала Таня. Я вынырнулa из мыслей.
       – В какой одежде он пришёл на работу?
       – Откуда я знаю, дорогая? – Таня начала нервничать, – я не для того тебе сказала, чтобы ты пазлы складывала.
       – Чистая, мятая, глаженая? – не слыша её, перечисляла я.
       – Да вроде, ничего особенного. Даш, да он спит и видит тебя одну! – я тряхнула головой. Мной полностью овлaдела ревность.
       – Поехали домой, – Ромка бесшумно подoшёл сзади и положил руки мне на плечи. Господи, как же хорошо стало даже от такого простого прикосновения.
       Мы приехали в частный дом Тамары Ильиничны, где проживали она и ее младшая дочь. Я запомнила дом еще во времена, когда был жив Александр Николаевич. Мы с Ромкой были их частыми гостями. Здесь всегда были шум, гам, веселье. Сейчас было пусто и немного неуютно.
       – Доченька, пойдём со мной, – Тамара Ильинична аккуратно взяла меня под локоть и повела в смежную с гостиной комнату. – Нам надо поговорить.
       Я присела на один из стульев.
       Ходить вокруг да около, женщина не стала и, стараясь улыбнуться, выпалила:
       – Позавчера у меня был Рома. Мы впервые поговорили с сыном по душам. Он мне всё рассказал, Даша, – непeредаваемая радость захлестнула меня с ног до головы. Он был у мамы! У МАМЫ! А я что себе напридумала! Вот же дура! И тут до меня дошёл смысл ее слов.
       – Что именно он рассказал?
       – Всё, Даша. Абсолютно всё! И знаешь, как мать, я желаю своему ребёнку только добра. И если его счастье рядом с тобой, значит, так тому и быть. Следующий ход – твой.
       Я прикрыла глаза, вслушиваясь в спокойной материнский голос. Проблема была в том, что на этот раз нам нельзя было ошибиться!
       

       
       
        Глава 8

       Рома, наши дни.
       
       Осень прочно захватила в свои сети, безапелляционно, как-то в одночасье. Мгновенно на город опустились дожди, холод и грусть. Вчера шёл дождь: мелкий, назойливо моросящий, но постепенно капли превтарились в полосовой, промозглый водопад. В тот день было по-прежнему холодно, но небо – удивительно прозрачное, чистое и высокое.
       Я не любил осень. Она всегда у меня ассоциировалась с болью и утратой. Сначала осень забрала у меня надежду, потом веру, а затем любовь. Даша ушла так же быстро, как и появилась в моей жизни. И вроде, к расставанию мы были морально готовы, но душа рвалась на части. Оборвав все нити, связывающие нас, Даша запретила наблюдать за её жизнью даже издалека. Она и от Тани отдалилась. И я смирился. В какой-то момент даже поверил, что любовь пройдёт, и мы всё сделали правильно. И ведь бывало, что о Даше я не вспоминал. Бывало. Пусть и недолго, кратковременно, но это было. Хотя в итоге, я всё равно возвращался в прошлое, меня грызли сомнения, воспоминания не давали спокойно жить и спать. Но самобичeвание заканчивалось, ибо реальная жизнь всегда вносила коррективы.
       Потом осень навсегда забрала моего отца. Он умер мгновенно. Все наши разногласия сразу показались такими пустячными, ненужными, глупыми. "Таких, как ты, на свете больше нет", – слова мамы, написанные на могильной плите, последняя наша дань ему.
       Спустя пять долгих лет, осень смилостивилась, "подарила" Дашу, вернула туда, где её ждали и любили. Вернула, но отдавать не хотела. Даша ускользала, как песок сквозь пальцы, исчезала и появлялась. Давала надежду и тут же забирала. Её сомнения были понятны, меня самого кидало в крайности. То я верил, что у нас получится, мы справимся. СПРАВИМСЯ! Но потом опять одолевали страхи, боязнь потерять то зыбкое, что имел.
       Я часто возвращался к мысли, а что, если бы мы удочерили ту девочку? В детском доме нам предлагали девочку–отказника. Она была такая хорошенькая, розовенькие щёчки, головушка, еле-еле покрытая светленькими волосиками. Такой маленький лысик. Несколько месяцев от роду. Лежала в кроватке и тихо посапывала. Но с Дашей случилась истерика, она категорически отказалась, ушла в себя. Я проклинал на чём свет стоит. Хотел, как лучше...
       За две недели после Дашиного появления перевернулся мой устаканненый мир: блеклый, пусть и не очень гармоничный, но раньше он прочно стоял на ногах, я не позволял ему ни на миллиметр пошатнуться. А сейчас моя планета сошла с орбиты: мне безразличны мнения окружающих, наплевательское отношение к женщине, с которой я жил, равнодушие к ситуации.
       Я отдавал себе отчет, что хотел детей. И Даша, уверен, тоже. Переодически думал: а что, если Даше сделать ЭКО, пусть ребенок будет не мой, но зато она познает вкус материнства. Я его полюблю как своего. И всё у нас будет хорошо! А если Даша не захочет? Что тогда?
       Я не представлял, как снова начну жить без нее, и от этого становилось еще больней.
       По сути, за эти гр***банные две недели наши отношения вообще не сдвинулись с мёртвой точки. Она просила дать ей время, но время шло, а на контакт она идти не хотела. Закралось подозрение, что дело в том хмыре, с которым Даша всё ещё продолжала жить. Может, он ей небезразличен? Кто он для неё? При мысли, что он касался Даши, ярость с дикой ревностью просыпалась с удвоенной силой. Всё это требовало немедленной разрядки. От этого меня начинало мутить. Хотелось приехать и силой увезти её из той квартиры. Мне было мало тех редких ночных звонков. Я не мог забить на работу, хотя несколько раз срывался и бесцельно ездил по городу, выпуская пар. Ну, почему она не хотела приехать и посидеть у меня в кабинете? Разве я многo просил? Последнее, вчерашнее, Дашино сообщение напрочь выбило почву под ногами: "Я скучаю по тебе и твоим рукам. Мне тебя не хватает". И я сорвался, приехал, ждал ее, но она отказалась выйти. Как и наотрез отвечала отказом в разговоре.
       Сегодня встал с мыслью, что надо что-то решать, так дальше не могло продолжаться. Мы изводили друг друга и мучили других. Я решил бороться до конца.
       – Аня! – тишина, – Аня, подойди, пожалуйста! – мою просьбу жена демонстративно пропустила мимо ушей, – ты это сделала специально? – я вышел из гардеробной и направился в спальню. Аня сидела за туалетным столиком и приводила своё хорошенькое личико в порядок. Нехотя она обернулась.
       – Что именно?
       – Ты прекрасно знаешь! Нет ни одной чистой рубашки. Указания домработнице отдаёшь ты, значит, ответственность лежит на тебе, – раздраженно бросил ей в лицо.
       Жена отвернулась. Как будто и не к ней я сейчас обращался. В последнее время, меня и так многое выводило из себя, еще Аня вставляла палки в колеса.
       – Ань, я очень тебя прошу, прекрати эту "войну". Я...
       Она крутанулось на стуле, полностью развернувшись лицом. Её глаза полыхали, казалось, только поднеси к ней спичку, и она мгновенно вспыхнет.
       – Вот пусть ОНА тебе стирает и гладит рубашки, – зло выпалила она.
       Я cжал кулаки, чтобы притупить гнев. Умом понимал, что жена права, и она по-женски пыталась "мстить" за моё равнодушие к ней. Но в глубине души мне хотелось, чтобы Аня исчезла и не появлялась, чтобы не было постоянных ссор, вопросов где был и что делал, проверки телефона, пароль к которому она так и не смогла подобрать, отчего злилась ещё сильнее.
       – Зарплату плачу ей я, а не ты, поэтому ДА, она будет гладить, стирать и делать все остальное, что входит в ее обязанности, – сделал вид, что не понял её намёка, и ударение на местоимение "она" относилось именно к домработнице.
       Аня внезапно подскочила и угрожающе двинулась в мою сторону.
       – Не заговаривай мне зубы, Ромочка, я прекрасно знаю, что ты завёл себе девку. Ты даже не пытаешься этого скрывать! Как ты меня достал! – и со всего маху двинула рукой в грудь.
       – Аня, не драматизируй! Тоже мне страдалица нашлась! – я нахмурился и схватив ее за плечи, оттодвинул в сторону, освобождая проход.
       – Ну, конечно, я огромные ветвистые рога заработала. Уже все друзья надо мной потешаются, – возмутилась жена.
       – Аня, чёрт, хватит! Мне на работу надо, а ты несёшь всякую чушь, – oна отвернулась, сделала шаг в сторону, сложив руки, но передумав, бросила на меня испепеляющий взгляд и добавила:
       – Твоя зазноба не согласится на роль любовницы. И сейф закрывай, когда уходишь!
       Какого дьявола она шарила у меня в кабинете? Хотелось придушить её на месте. Каждый раз уговаривал себя перестать заводиться из-за Ани. У нас с самого начала сложились не слишком традиционные отношения. Вроде, её всё устраивало, но вдруг сейчас она взялась с каким-то бешенством, остервенением и пылом доказывать, что мы вроде как семья. Какая на ***рен семья, если от неё я ни разу не дождался моральной поддержки? Зато требований от неё вагон и маленькая тележка.
       Звонок мобильного помог взять себя в руки. Я посмотрел на экран – Даша. Cердце бешено забилось.
       Жена, не отрываясь, смотрела на телефон. Я не хотел при ней разговаривать, но не ответить не мог.
       – Алло, – мягко сказал я. Хотел придать голосу невозмутимость и быстро пошел прочь.
       – Ром, здравствуй... Мы можем поговорить? – неуверенно сказали на другом конце провода.
       – Когда? – шел на кухню, Анины шаги раздавались за спиной.
       – Когда тебе будет удобно. Можно сейчас в центральном парке сейчас, пока нет дождя.
       – Холодно будет, – говорил односложно, чтобы жена не догадалась. Не потому, что хотел скрывать наши с Дашей отношения, а боялся спугнуть, сглазить.
       – Я тепло оденусь, обещаю, – рассмеялась она. И от этого смеха стало так тепло и хорошо на душе.
       – Минут через сорок, ладно? – Аня напряженно вслушивалась в разговор.
       – Спасибо тебе, родной, – будто с высоты рухнул, с огромного обрыва. Не скупое "Рома", как обычно, а "родной". Готов был молиться на черта или на Бога, без разницы, лишь бы не прекращая слушать ласковое обращение из уст любимой женщины.
       – Раньше тебе хоть не названивали, а эта совсем стыд потеряла, – с бешенством отозвалась Аня, когда я положил трубку. Жена подошла к шкафу, достала чашку, включила чайник.
       – У тебя паранойя, – перебил ее, гневно сверля взглядом, – Аня, займись домашними делами, пожалуйста.
       Она с яростью отбросила чайную ложку в раковину.
       – Хорошо же ты устроился, Рома.
       – Прости, – сделал вид, что пропустил мимо ушей ее заявление. Схватил пиджак, документы и бросил на ходу: – Не знаю, если приду ночевать, – xлопнув дверью, я вышел на лестничную клетку. Слышал, как что-то тяжелое полетело и стукнулось о входную дверь. Пусть так…