Кто-то попытался его убить, а он даже не почувствовал угрозы. Зато девушка прекрасно все видела и успела оттолкнуть. Он только в последний момент заметил задевший ее руку атами, что с силой вошел в противоположную стену по самую рукоять.
Это отрезвило его, заставило действовать, забыть на время о чувствах, незнакомке и ее проникающем сквозь все его барьеры взгляде, но он вспомнил о ней, когда понял, что нападавший ушел, а у него не осталось ни одной зацепки. Только девушка и ее память.
Он обернулся, чтобы найти ее и с удивлением увидел, как та весьма решительно пробирается к выходу в компании своих друзей. Рейвен не думал в тот момент как человек, им руководил ищейка, анвар, кровь будущего повелителя. Это было не сложно — проникнуть в ее мысли. Его удивило, что она долго наблюдала за убийцей, но так и не увидела его лица. Жаль, и в то же время… искушение, оно было слишком велико. Ее мысли, он не мог, а точнее не хотел просто уйти, не выяснив, так ли она невинна, как хочет казаться.
Но едва он проник чуть глубже, как его весьма ощутимо вышвырнули из сознания.
Щит, и довольно мощный. Хм, умная малышка и сильная, но достаточно ли? Проверить ему не дали. Она прервала контакт, ударив его по лицу. Это привело в чувства не хуже недавнего покушения. Впрочем… ее поступок некоторые горячие головы могли именно так и расценить — как нападение. Что же она наделала, глупенькая девочка? Только по незнанию она позволила себе ударить его. Но ищейкам Велеса этого не объяснить, как и его спутникам, явно не ожидавшим подобной дерзости со стороны человечки.
Он не мог допустить, чтобы эта маленькая оплошность вылилась во что-то серьезное для нее, потому сделал первое, что пришло ему в голову. Он ее поцеловал.
Девушка не поняла, даже подумать не могла, что он тогда почувствовал. Да здесь, в постели с Лаиллэ он не чувствовал и десятой доли того наслаждения, что ощутил, прикоснувшись к нежным губам незнакомки. Его словно горячей волной опалило тогда, разбивая к чертям все ледяные стены, которыми он оброс за столько лет. Наверное, именно поэтому он позволил Лаиллэ остаться. Хотел почувствовать хоть что-то, понять, как один поцелуй той девчонки мог настолько выбить его из колеи. Но ведь выбил. Тогда, в тишине пустой комнаты он решил для себя, что найдет ее. Надеялся, что все это ему просто показалось, что в пылу покушения напридумывал себе того, чего на самом деле не было. Так было проще. Ведь почему-то он даже на мгновение не мог представить, что будет обращаться с ней так, как с Лаиллэ. А ведь, если ему не показалось, он никогда не сможет дать ей того, что хотел бы дать. Ведь его связала по рукам и ногам другая — проклятый призрак — последняя из рода Леер.
* * *
Я проснулась от сильного грохота. Это Милава обрушила полки пытаясь достать из своего необъятного шкафа какую-то шмотку.
— А, чтоб тебя! Это не шкаф, а недоразумение какое-то, в нем никогда ничего не найдешь.
— Тебе стоит иногда разбирать его, тогда, глядишь, и место отыщется.
— Мне стоит его заменить. Как же я скучаю по моей гардеробной в Эльнисе. Там было, где развернуться.
Да уж. Я помнила эту гардеробную размером с пять наших комнат. Там спокойно мог разместиться полк наемников, а здесь моей любимой подруге приходилось довольствоваться скромным шкафом и моим комодом. Поскольку мои личные вещи можно было по пальцам пересчитать, я любезно уступила его ей.
— Кстати, профессор Гаар тебе записку прислал, там, на столике, — проговорила подруга и снова уткнулась в шкаф.
Я потянулась за листком, но от внезапной боли во всем теле, плавно перетекшей в плечо, едва не потеряла сознание.
— Аура, ты как? — встревоженно подлетела ко мне Милава и, закатав длинный рукав моей сорочки, пораженно уставилась на вчерашний залеченный порез. Рана выглядела еще хуже, чем ночью и отдавала болью во всей руке.
— Не понимаю, почему она не зажила? Мы же все сделали правильно.
— Да это пустяк, — попыталась успокоить ее я, даже весьма бодро улыбнулась, но моя иногда чересчур наблюдательная подружка ни на секунду мне не поверила.
— Собирайся! Мы идем в лазарет! — решительно проговорила она, но…
— Мил, нам нельзя в лазарет.
— Это еще почему?
— Потому что мадам Сибилл непременно поинтересуется, где это я могла получить такую странную, воспаленную рану. Как думаешь, как быстро этот вопрос мне задаст Эльвира?
— Ты права, — вздохнула подруга. — В лазарет тебе нельзя, но и оставлять все как есть тоже опасно.
— Я тебе не позволю! — воскликнула я, когда осознала, на что именно она намекала.
У каждого мага есть своя слабая сторона. У меня это боевая магия, а у Милавы — целительство. Она могла залечить пустяковую царапину или легкий насморк, но для более серьезных ран ей приходилось тратить не только весь свой магический резерв, но и часть жизненной энергии. А это опасно, особенно для того, кто подвержен эмоциям и плохо умеет чувствовать грань, за которой до гибели остается один шаг.
— Мил, это глупо. Я в порядке.
— Ну да, ну да, — хмыкнула она и дернула меня за руку.
Этот довод оказался намного убедительнее слов. Когда я отдышалась и стерла появившиеся на глазах слезы, она положила руки мне на рану и начала плести заклинание. Через минуту от пореза осталась только тонкая красная полоска.
— Вот и все, — проговорила подруга и устало расположилась на моей кровати.
— Ты не должна была…
— Простого спасибо достаточно, — недовольно пробурчала Милава.
Я улыбнулась и взяла ее за руку. Мне вспомнился первый день в Академии, когда я — бедная сиротка из глуши впервые вошла в эту комнату. Она показалась мне тогда просто роскошной по сравнению с той грязной дырой, где я жила до этого. Милава уже была там вся такая красивая, элегантная, манерная и высокомерная. Она подошла ко мне, оглядела с ног до головы и чопорно проговорила: «ты моя новая соседка? Слишком худая и некрасивая. Мы подружимся».
С тех пор мы не расставались ни на день. Я с ужасом ждала наших первых летних каникул. Ей предстояло вернуться домой, в Элению, а я… у меня не было дома, да и провести лето в Академии — сомнительное удовольствие. Когда я сказала ей об этом, она впала в ступор, потому что была полностью уверена, что лето я проведу с ней, вогнав тем самым в ступор уже меня. С того момента я каждое лето проводила вместе с ее семьей.
— Я так рада, что ты у меня есть, — просто сказала я, повернувшись к подруге. — Ты ведь знаешь это? Иногда я не понимаю, почему ты стала дружить с такой как я?
— А почему ты стала дружить с такой как я? — рассмеялась Мила. — Разве происхождение и положение в обществе имеет какое-то значение для двух родственных душ?
— Тебя потянуло на поэзию?
— Заткнись! — смутилась она. — Кстати, что хотел от тебя Гаар?
— Сейчас узнаем, — хмыкнула я и развернула записку.
— И что там?
— Ничего особенного. Он ждет меня к одиннадцати в тренировочном зале.
— Опять уроки? Вроде учебный год уже закончился.
— Наверное, это и есть то самое наказание, о котором предупреждала меня Эльвира.
— Может быть, — с сомнением проговорила она.
— Ладно. Пора вставать, — вздохнула я, пытаясь заставить себя это сделать. — А то в ночной сорочке не очень-то удобно размахивать мечом.
— А ты пробовала? — усмехнулась подруга.
— Было дело, — призналась я, поднимаясь.
* * *
Я пришла в тренировочный зал ровно в одиннадцать, но никого там не обнаружила. Профессор частенько появлялся позже обычного, давая мне возможность разогреться и отработать наиболее сложные приемы. Вот и сегодня, едва взяв в руки деревянный тренировочный меч, я забыла обо всем на свете. Все горести, боль, гнев и неуверенность, отступили с первым движением, оставляя лишь слепой восторг и невероятную свободу, которую не получала даже от магии. Только здесь я могла показать все, на что способна, не ограничивать себя, не опасаться, что одно неосторожное движение может ранить кого-то, отдаться бою без остатка, быть такой сильной, почти всемогущей… Удивительные ощущения.
— Аура…
Я вздрогнула, услышав голос профессора Гаара, так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила, как он вошел.
— Профессор, вы напугали меня. Давно вы здесь стоите?
— Доброе утро, Аура, — сказал он, мягко намекнув на мою неучтивость.
— Простите, доброе утро!
— У тебя неплохая техника. Неудивительно, что профессор Мейнер души в тебе не чает.
— Спасибо, — удивленно ответила я. Учитель не часто меня хвалил, да и сейчас в его словах проскальзывала какая-то двусмысленность. — Думаю, профессору будет приятно узнать, что вы оценили его труд. Вы хотели видеть меня?
— Ты подвела меня вчера, — проговорил он, не резко, не обвиняюще, а как-то разочарованно, что ли. — Мне казалось, что я достаточно хорошо тебя обучил, но очевидно, что это не так. Твоя выходка на экзамене…
— Выходка на экзамене? Вы это так называете?
— Я разве давал тебе слово? — от его резкости я окончательно растерялась. Никогда раньше профессор не разговаривал со мной в подобном тоне. И никогда не смотрел на меня так, словно я самая большая ошибка в его жизни. Это было совершенно несправедливо, отчего я разозлилась.
— Я не собираюсь извиняться за то, что защищалась!
— Своей защитой ты чуть не угробила нас всех, — жестко отрезал он.
— Это неправда! Я…
— Ну же, продолжай. «Я спасла всех вас» — это ты хотела сказать?
— Да! — вызывающе ответила я.
— Идиотка! Маленькая безрассудная идиотка! Ты бы погибла вчера, не приди я вовремя. Этот колдун раздавил бы тебя, как букашку. А ты так гордишься собой, даже не понимая, что натворила. Ты вторглась в сознание живого существа. Ты уничтожила его!
Да — уничтожила, да — рисковала, да — чуть не погибла, но не погибла ведь. И других спасла, а он говорил со мной так, словно я преступница. Да как он смеет, вообще!
— Я не стану прятаться за ложными идеалами в стенах Академии и извиняться за свой дар перед…
И да, я сделала это — сознательно перешла черту, остановилась только в последний миг, хотела, но не сказала того, о чем думала последние несколько дней. О том последнем нашем разговоре.
Профессор Гаар — легенда, человек, пришедший в департамент ищеек рядовым сотрудником и дослужившийся до главы всего ведомства за каких-то жалких десять лет. Головокружительная карьера, если учесть, что он универсал. Нас всегда боялись, многие ненавидели, но профессор превратил свой талант в профессию. Он использовал его в допросах, шпионаже, даже казнях. Не знаю, насколько тяжело это ему давалось, ведь мы, в отличие от боевых магов, не можем безнаказанно использовать свой дар в насилии. И вдруг он ушел, закрылся от других в стенах нашей Академии. Предпочел не использовать больше свой дар нигде, кроме наших занятий. Почему? Он сказал, что перешел черту и не смог с этим смириться. И вот теперь я упрекнула его в этом.
— Простите, — прошептала я, осознав, насколько забылась. Профессор резко развернулся и схватил меня за плечи.
— Перед кем, Аура? Перед трусом? Вот кем ты меня считаешь?
— Нет. Я… Вы мой наставник. Вы…
— Не важно, кто я, — проговорил он, почти оттолкнув меня от себя. — Ты права, я — твой наставник. И я должен учить тебя. Что ж. Вот мой первый урок.
— Я не очень понимаю…
— Киор. Ты хотела знать.
Я в полном шоке уставилась на Гаара. Он что, всерьез мне сейчас предлагал Киор? Я помнила, как год назад просила профессора показать мне этот ритуал. Мы с Тимкой вычитали о нем в учебнике по забытым магическим обычаям, когда нам дали совместное задание на истории магии. И я помнила, с каким лицом Гаар тогда заставил меня поклясться, больше не упоминать об этом и тем более не пытаться совершить его с моими друзьями. На следующее же утро из школьной библиотеки исчезли все подобные книги и, более того, личная книга Тимки, присланная родственниками, также исчезла. А теперь он предлагал мне то, что недавно запрещал.
— Но вы же сами говорили…
— Это не просьба Аура. Это приказ! Ты сделаешь это, хочешь ты того или нет!
Я видела насколько Гаар зол. Это уже не был мой добрый, спокойный и рассудительный учитель. Сейчас это был каратель, ищейка, тот, кем он был до меня.
— Профессор, я все поняла, — попыталась в очередной раз отступить я.
— Я же просил тебя никогда мне не лгать! — почти прокричал он, и я осознала, что он не шутил, говоря, что заставит меня подчиняться. И тогда мне стало по-настоящему страшно, потому что я не понимала, почему и зачем он все это делал? Словно наказывал меня за что-то.
Тем временем он материализовал два меча, бросил мне один из них и проговорил:
— Ты ведь знаешь, что делать.
— Я не стану!
— Почему? Тебя ведь привлекает все запретное. Незаконные ритуалы с друзьями, создание сдерживающих амулетов, вторжение в сознание других без их на то разрешения…
Я побледнела от несправедливости очередного обвинения. Гаар как никто знал, что это неправда. Да, может быть, раньше я заигрывалась с воздействием, не считая это чем-то опасным. Но не сейчас. Не после того, что я сделала.
Едва подумав об этом, меня захлестнули воспоминания, жестокие, болезненные и такие реальные.
Это случилось два года назад во время летних каникул. Мы с Милавой отдыхали в Элении, в летней резиденции ее отца — короля Филиппа. И во время одной из поездок за город на нас напали.
Это были не просто разбойники с большой дороги, а хорошо подготовленные наемники. Не трудно было догадаться, что, а точнее кто являлся их главной целью. Нас охраняли хорошие воины, но среди них не было мага, а вот нападавшие имели в своем арсенале не одного — двух.
Все могло кончиться очень плохо, если бы беспомощная принцесса и ее безродная подружка не оказались магами. Общими усилиями мы обезвредили почти всех похитителей, но одного все же пропустили. В пылу схватки он неожиданно напал на Милаву со спины. Подруга даже пикнуть не успела, как оказалась в его захвате с приставленным к горлу острым ножом.
Я знала, поняла по его глазам, что он бы сделал это — убил бы ее, даже рискуя погибнуть сам. И это, весь ужас происходящего, страх за Милу, за то, что я едва не потеряла ее, заставили меня совершить непоправимое. Я была так зла, так ненавидела того негодяя, что почти утратила контроль…
Он кричал и корчился от боли от одного моего взгляда, от одного моего желания. Моя сила едва не выжгла его сознание, она почти убила его. И я, не умеющая тогда контролировать это, прочувствовала на себе все то, что с ним сотворила. Меня буквально смели его чувства, его эмоции, его боль и страх. Наверное, только это остановило меня тогда.
Покинув его сознание, я потеряла свое на целых три дня.
И весь последующий год мы с профессором осваивали ментальные блоки, учились отсекать чужие эмоции и ставить зацепки, чтобы не потеряться в чужом сознании. А еще я получила самый страшный урок — понимание, что при желании и под действием сильных чувств моя сила могла убивать.
— Это жестоко! — воскликнула я, все еще находясь во власти воспоминаний.
— Ты еще не знаешь, что такое жестокость, — ответил Гаар. — Но я покажу тебе.
Он без труда создал меч живой силы и посмотрел на меня.
— Давай, Аура! В конце концов, у тебя может и не получиться. Создай свой меч.
И я решилась.
Это было сложно — наделить силой неживой предмет, заставить его отзываться, вдохнуть в него кусочек самой себя.
Это отрезвило его, заставило действовать, забыть на время о чувствах, незнакомке и ее проникающем сквозь все его барьеры взгляде, но он вспомнил о ней, когда понял, что нападавший ушел, а у него не осталось ни одной зацепки. Только девушка и ее память.
Он обернулся, чтобы найти ее и с удивлением увидел, как та весьма решительно пробирается к выходу в компании своих друзей. Рейвен не думал в тот момент как человек, им руководил ищейка, анвар, кровь будущего повелителя. Это было не сложно — проникнуть в ее мысли. Его удивило, что она долго наблюдала за убийцей, но так и не увидела его лица. Жаль, и в то же время… искушение, оно было слишком велико. Ее мысли, он не мог, а точнее не хотел просто уйти, не выяснив, так ли она невинна, как хочет казаться.
Но едва он проник чуть глубже, как его весьма ощутимо вышвырнули из сознания.
Щит, и довольно мощный. Хм, умная малышка и сильная, но достаточно ли? Проверить ему не дали. Она прервала контакт, ударив его по лицу. Это привело в чувства не хуже недавнего покушения. Впрочем… ее поступок некоторые горячие головы могли именно так и расценить — как нападение. Что же она наделала, глупенькая девочка? Только по незнанию она позволила себе ударить его. Но ищейкам Велеса этого не объяснить, как и его спутникам, явно не ожидавшим подобной дерзости со стороны человечки.
Он не мог допустить, чтобы эта маленькая оплошность вылилась во что-то серьезное для нее, потому сделал первое, что пришло ему в голову. Он ее поцеловал.
Девушка не поняла, даже подумать не могла, что он тогда почувствовал. Да здесь, в постели с Лаиллэ он не чувствовал и десятой доли того наслаждения, что ощутил, прикоснувшись к нежным губам незнакомки. Его словно горячей волной опалило тогда, разбивая к чертям все ледяные стены, которыми он оброс за столько лет. Наверное, именно поэтому он позволил Лаиллэ остаться. Хотел почувствовать хоть что-то, понять, как один поцелуй той девчонки мог настолько выбить его из колеи. Но ведь выбил. Тогда, в тишине пустой комнаты он решил для себя, что найдет ее. Надеялся, что все это ему просто показалось, что в пылу покушения напридумывал себе того, чего на самом деле не было. Так было проще. Ведь почему-то он даже на мгновение не мог представить, что будет обращаться с ней так, как с Лаиллэ. А ведь, если ему не показалось, он никогда не сможет дать ей того, что хотел бы дать. Ведь его связала по рукам и ногам другая — проклятый призрак — последняя из рода Леер.
* * *
Я проснулась от сильного грохота. Это Милава обрушила полки пытаясь достать из своего необъятного шкафа какую-то шмотку.
— А, чтоб тебя! Это не шкаф, а недоразумение какое-то, в нем никогда ничего не найдешь.
— Тебе стоит иногда разбирать его, тогда, глядишь, и место отыщется.
— Мне стоит его заменить. Как же я скучаю по моей гардеробной в Эльнисе. Там было, где развернуться.
Да уж. Я помнила эту гардеробную размером с пять наших комнат. Там спокойно мог разместиться полк наемников, а здесь моей любимой подруге приходилось довольствоваться скромным шкафом и моим комодом. Поскольку мои личные вещи можно было по пальцам пересчитать, я любезно уступила его ей.
— Кстати, профессор Гаар тебе записку прислал, там, на столике, — проговорила подруга и снова уткнулась в шкаф.
Я потянулась за листком, но от внезапной боли во всем теле, плавно перетекшей в плечо, едва не потеряла сознание.
— Аура, ты как? — встревоженно подлетела ко мне Милава и, закатав длинный рукав моей сорочки, пораженно уставилась на вчерашний залеченный порез. Рана выглядела еще хуже, чем ночью и отдавала болью во всей руке.
— Не понимаю, почему она не зажила? Мы же все сделали правильно.
— Да это пустяк, — попыталась успокоить ее я, даже весьма бодро улыбнулась, но моя иногда чересчур наблюдательная подружка ни на секунду мне не поверила.
— Собирайся! Мы идем в лазарет! — решительно проговорила она, но…
— Мил, нам нельзя в лазарет.
— Это еще почему?
— Потому что мадам Сибилл непременно поинтересуется, где это я могла получить такую странную, воспаленную рану. Как думаешь, как быстро этот вопрос мне задаст Эльвира?
— Ты права, — вздохнула подруга. — В лазарет тебе нельзя, но и оставлять все как есть тоже опасно.
— Я тебе не позволю! — воскликнула я, когда осознала, на что именно она намекала.
У каждого мага есть своя слабая сторона. У меня это боевая магия, а у Милавы — целительство. Она могла залечить пустяковую царапину или легкий насморк, но для более серьезных ран ей приходилось тратить не только весь свой магический резерв, но и часть жизненной энергии. А это опасно, особенно для того, кто подвержен эмоциям и плохо умеет чувствовать грань, за которой до гибели остается один шаг.
— Мил, это глупо. Я в порядке.
— Ну да, ну да, — хмыкнула она и дернула меня за руку.
Этот довод оказался намного убедительнее слов. Когда я отдышалась и стерла появившиеся на глазах слезы, она положила руки мне на рану и начала плести заклинание. Через минуту от пореза осталась только тонкая красная полоска.
— Вот и все, — проговорила подруга и устало расположилась на моей кровати.
— Ты не должна была…
— Простого спасибо достаточно, — недовольно пробурчала Милава.
Я улыбнулась и взяла ее за руку. Мне вспомнился первый день в Академии, когда я — бедная сиротка из глуши впервые вошла в эту комнату. Она показалась мне тогда просто роскошной по сравнению с той грязной дырой, где я жила до этого. Милава уже была там вся такая красивая, элегантная, манерная и высокомерная. Она подошла ко мне, оглядела с ног до головы и чопорно проговорила: «ты моя новая соседка? Слишком худая и некрасивая. Мы подружимся».
С тех пор мы не расставались ни на день. Я с ужасом ждала наших первых летних каникул. Ей предстояло вернуться домой, в Элению, а я… у меня не было дома, да и провести лето в Академии — сомнительное удовольствие. Когда я сказала ей об этом, она впала в ступор, потому что была полностью уверена, что лето я проведу с ней, вогнав тем самым в ступор уже меня. С того момента я каждое лето проводила вместе с ее семьей.
— Я так рада, что ты у меня есть, — просто сказала я, повернувшись к подруге. — Ты ведь знаешь это? Иногда я не понимаю, почему ты стала дружить с такой как я?
— А почему ты стала дружить с такой как я? — рассмеялась Мила. — Разве происхождение и положение в обществе имеет какое-то значение для двух родственных душ?
— Тебя потянуло на поэзию?
— Заткнись! — смутилась она. — Кстати, что хотел от тебя Гаар?
— Сейчас узнаем, — хмыкнула я и развернула записку.
— И что там?
— Ничего особенного. Он ждет меня к одиннадцати в тренировочном зале.
— Опять уроки? Вроде учебный год уже закончился.
— Наверное, это и есть то самое наказание, о котором предупреждала меня Эльвира.
— Может быть, — с сомнением проговорила она.
— Ладно. Пора вставать, — вздохнула я, пытаясь заставить себя это сделать. — А то в ночной сорочке не очень-то удобно размахивать мечом.
— А ты пробовала? — усмехнулась подруга.
— Было дело, — призналась я, поднимаясь.
* * *
Я пришла в тренировочный зал ровно в одиннадцать, но никого там не обнаружила. Профессор частенько появлялся позже обычного, давая мне возможность разогреться и отработать наиболее сложные приемы. Вот и сегодня, едва взяв в руки деревянный тренировочный меч, я забыла обо всем на свете. Все горести, боль, гнев и неуверенность, отступили с первым движением, оставляя лишь слепой восторг и невероятную свободу, которую не получала даже от магии. Только здесь я могла показать все, на что способна, не ограничивать себя, не опасаться, что одно неосторожное движение может ранить кого-то, отдаться бою без остатка, быть такой сильной, почти всемогущей… Удивительные ощущения.
— Аура…
Я вздрогнула, услышав голос профессора Гаара, так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила, как он вошел.
— Профессор, вы напугали меня. Давно вы здесь стоите?
— Доброе утро, Аура, — сказал он, мягко намекнув на мою неучтивость.
— Простите, доброе утро!
— У тебя неплохая техника. Неудивительно, что профессор Мейнер души в тебе не чает.
— Спасибо, — удивленно ответила я. Учитель не часто меня хвалил, да и сейчас в его словах проскальзывала какая-то двусмысленность. — Думаю, профессору будет приятно узнать, что вы оценили его труд. Вы хотели видеть меня?
— Ты подвела меня вчера, — проговорил он, не резко, не обвиняюще, а как-то разочарованно, что ли. — Мне казалось, что я достаточно хорошо тебя обучил, но очевидно, что это не так. Твоя выходка на экзамене…
— Выходка на экзамене? Вы это так называете?
— Я разве давал тебе слово? — от его резкости я окончательно растерялась. Никогда раньше профессор не разговаривал со мной в подобном тоне. И никогда не смотрел на меня так, словно я самая большая ошибка в его жизни. Это было совершенно несправедливо, отчего я разозлилась.
— Я не собираюсь извиняться за то, что защищалась!
— Своей защитой ты чуть не угробила нас всех, — жестко отрезал он.
— Это неправда! Я…
— Ну же, продолжай. «Я спасла всех вас» — это ты хотела сказать?
— Да! — вызывающе ответила я.
— Идиотка! Маленькая безрассудная идиотка! Ты бы погибла вчера, не приди я вовремя. Этот колдун раздавил бы тебя, как букашку. А ты так гордишься собой, даже не понимая, что натворила. Ты вторглась в сознание живого существа. Ты уничтожила его!
Да — уничтожила, да — рисковала, да — чуть не погибла, но не погибла ведь. И других спасла, а он говорил со мной так, словно я преступница. Да как он смеет, вообще!
— Я не стану прятаться за ложными идеалами в стенах Академии и извиняться за свой дар перед…
И да, я сделала это — сознательно перешла черту, остановилась только в последний миг, хотела, но не сказала того, о чем думала последние несколько дней. О том последнем нашем разговоре.
Профессор Гаар — легенда, человек, пришедший в департамент ищеек рядовым сотрудником и дослужившийся до главы всего ведомства за каких-то жалких десять лет. Головокружительная карьера, если учесть, что он универсал. Нас всегда боялись, многие ненавидели, но профессор превратил свой талант в профессию. Он использовал его в допросах, шпионаже, даже казнях. Не знаю, насколько тяжело это ему давалось, ведь мы, в отличие от боевых магов, не можем безнаказанно использовать свой дар в насилии. И вдруг он ушел, закрылся от других в стенах нашей Академии. Предпочел не использовать больше свой дар нигде, кроме наших занятий. Почему? Он сказал, что перешел черту и не смог с этим смириться. И вот теперь я упрекнула его в этом.
— Простите, — прошептала я, осознав, насколько забылась. Профессор резко развернулся и схватил меня за плечи.
— Перед кем, Аура? Перед трусом? Вот кем ты меня считаешь?
— Нет. Я… Вы мой наставник. Вы…
— Не важно, кто я, — проговорил он, почти оттолкнув меня от себя. — Ты права, я — твой наставник. И я должен учить тебя. Что ж. Вот мой первый урок.
— Я не очень понимаю…
— Киор. Ты хотела знать.
Я в полном шоке уставилась на Гаара. Он что, всерьез мне сейчас предлагал Киор? Я помнила, как год назад просила профессора показать мне этот ритуал. Мы с Тимкой вычитали о нем в учебнике по забытым магическим обычаям, когда нам дали совместное задание на истории магии. И я помнила, с каким лицом Гаар тогда заставил меня поклясться, больше не упоминать об этом и тем более не пытаться совершить его с моими друзьями. На следующее же утро из школьной библиотеки исчезли все подобные книги и, более того, личная книга Тимки, присланная родственниками, также исчезла. А теперь он предлагал мне то, что недавно запрещал.
— Но вы же сами говорили…
— Это не просьба Аура. Это приказ! Ты сделаешь это, хочешь ты того или нет!
Я видела насколько Гаар зол. Это уже не был мой добрый, спокойный и рассудительный учитель. Сейчас это был каратель, ищейка, тот, кем он был до меня.
— Профессор, я все поняла, — попыталась в очередной раз отступить я.
— Я же просил тебя никогда мне не лгать! — почти прокричал он, и я осознала, что он не шутил, говоря, что заставит меня подчиняться. И тогда мне стало по-настоящему страшно, потому что я не понимала, почему и зачем он все это делал? Словно наказывал меня за что-то.
Тем временем он материализовал два меча, бросил мне один из них и проговорил:
— Ты ведь знаешь, что делать.
— Я не стану!
— Почему? Тебя ведь привлекает все запретное. Незаконные ритуалы с друзьями, создание сдерживающих амулетов, вторжение в сознание других без их на то разрешения…
Я побледнела от несправедливости очередного обвинения. Гаар как никто знал, что это неправда. Да, может быть, раньше я заигрывалась с воздействием, не считая это чем-то опасным. Но не сейчас. Не после того, что я сделала.
Едва подумав об этом, меня захлестнули воспоминания, жестокие, болезненные и такие реальные.
Это случилось два года назад во время летних каникул. Мы с Милавой отдыхали в Элении, в летней резиденции ее отца — короля Филиппа. И во время одной из поездок за город на нас напали.
Это были не просто разбойники с большой дороги, а хорошо подготовленные наемники. Не трудно было догадаться, что, а точнее кто являлся их главной целью. Нас охраняли хорошие воины, но среди них не было мага, а вот нападавшие имели в своем арсенале не одного — двух.
Все могло кончиться очень плохо, если бы беспомощная принцесса и ее безродная подружка не оказались магами. Общими усилиями мы обезвредили почти всех похитителей, но одного все же пропустили. В пылу схватки он неожиданно напал на Милаву со спины. Подруга даже пикнуть не успела, как оказалась в его захвате с приставленным к горлу острым ножом.
Я знала, поняла по его глазам, что он бы сделал это — убил бы ее, даже рискуя погибнуть сам. И это, весь ужас происходящего, страх за Милу, за то, что я едва не потеряла ее, заставили меня совершить непоправимое. Я была так зла, так ненавидела того негодяя, что почти утратила контроль…
Он кричал и корчился от боли от одного моего взгляда, от одного моего желания. Моя сила едва не выжгла его сознание, она почти убила его. И я, не умеющая тогда контролировать это, прочувствовала на себе все то, что с ним сотворила. Меня буквально смели его чувства, его эмоции, его боль и страх. Наверное, только это остановило меня тогда.
Покинув его сознание, я потеряла свое на целых три дня.
И весь последующий год мы с профессором осваивали ментальные блоки, учились отсекать чужие эмоции и ставить зацепки, чтобы не потеряться в чужом сознании. А еще я получила самый страшный урок — понимание, что при желании и под действием сильных чувств моя сила могла убивать.
— Это жестоко! — воскликнула я, все еще находясь во власти воспоминаний.
— Ты еще не знаешь, что такое жестокость, — ответил Гаар. — Но я покажу тебе.
Он без труда создал меч живой силы и посмотрел на меня.
— Давай, Аура! В конце концов, у тебя может и не получиться. Создай свой меч.
И я решилась.
Это было сложно — наделить силой неживой предмет, заставить его отзываться, вдохнуть в него кусочек самой себя.
