Других близких родственников у него нет, поэтому вся надежда на меня, точнее на то, что я выйду замуж за какого-нибудь благородного, соответствующего его запросам дэйва, которым можно будет гордиться. И плевать, что внучка не выносит дэйвов, всех, кроме одного, конкретного, плевать, что у нее чувства, плевать, что она не мыслит жизни ни с кем другим и лучше сдохнет, чем предаст себя ради чужих интересов, ему на все плевать, только он и Дом. Дом, который я ненавижу.
В отличие от деда Агеэра, дед Парс прочил для меня другую судьбу. Он хотел, чтобы я стала Тенью Теи и никаких свадеб. А я хотела только одного, того, что мне никогда в жизни не получить. Точнее двух вещей, и достижению обоих препятствует то, что я полукровка. И если одна по природе своей не возможна, то в другой мечте мне отказывает стоящий передо мной мужчина.
— Об этом мы тоже поговорим в Дарранате, — наконец, ответил он.
— Как скажете, — пожала плечами я.
— На вы? — хмыкнул и снова повернулся. Прищурился, посмотрел на меня, и в этот момент его глаза так полыхнули, что я вжалась в кресло.
С некоторых пор я всегда и везде называла его на вы, чтобы хоть как-то оградиться, прочертить черту между нами, а ведь когда-то не стеснялась даже глупцом его назвать, показать язык и даже применить магические ловушки, которые всегда, почему-то обращалась против меня же. Что поделать, он старше, опытнее и в миллионы раз сильнее меня.
— Раньше это тебе не мешало, как и называть меня по имени, — почти обвиняюще заметил он.
— Это было давно. Много воды утекло. Я повзрослела.
— Жаль, моя сестра, как ты, повзрослеть не может.
— Вы не справедливы к ней. Тея очень старается…
— Меня довести? — перебил он. — Как и ты сейчас.
— Думаю, мне лучше помолчать.
В итоге мы оба замолчали, причем надолго. Пока он не нарушил наполненный неловкостью и напряжением момент своими следующими словами:
— Это было глупо и безответственно, так собой рисковать.
— Ничего бы не случилось, — надулась я. — Подумаешь…
— О Тее, как всегда, не подумала, — констатировал он. — Знаешь ведь, без тебя она пропадет.
Я снова подняла взгляд, снова опустила и вдруг спросила:
— Почему вы не хотите, чтобы Тея поехала в пустыню?
— Там опасно, — сказал он.
— Не опаснее, чем здесь, — парировала я.
— А ты хочешь поехать?
— Конечно. Но кто ж меня пустит?
— Это опасно, — снова повторил он.
— Меня готовят в Тени.
— Ты же знаешь, этого никогда не будет. Ни с Теей, ни с кем-либо другим.
Да уж, это я знаю так же хорошо, как и то, что люблю его. Безумно, страстно и безнадежно. Все безнадежно.
— Птицу в клетке не удержишь, — философски заметила я, подняв глаза к потолку. Красивый потолок, деревянный, приятного коричнево-желтого цвета.
— Но очень хочется, — вдруг улыбнулся он, всего чуть-чуть, лишь уголками губ, а у меня замерло сердце, и через секунду забилось, как сумасшедшее. Эта улыбка всегда на меня так действовала. Сводила с ума. Черт, ну не умею я так, как он. Даже так на расстоянии полувздоха не сходить с ума, держать себя в стальных оковах. Меня оправдывает только то, что у него были годы практики, а меня накрыло совсем недавно.
Год назад я задала ему этот вопрос: «когда он понял?»
А он ответил:
— Сразу.
Вот так, просто и лаконично. А я совершенно точно могу назвать день, час и даже секунду, когда поняла я.
Это было как раз год назад. Дурацкий бал дебютанток, на который мне пришлось тащиться по велению деда. Я в платье, Тея в платье, обе злые и недовольные. У меня отваливаются ноги, Тея грызет ногти, и мы обе бегаем от кавалеров. И вдруг один меня все же изловил. А поскольку дед Агеэра взглядом приказал мне не отказываться, пришлось танцевать целый танец с эрисом, имени которого я даже не запомнила. Зато запомнила, как дед фактически приказал мне улыбаться ему, быть любезной и произвести хорошее впечатление. Я улыбалась… сквозь зубы, была не разговорчива и даже отдавила бедолаге ногу из простого чувства противоречия. Дед был в ярости, Тея в восторге, а мне было просто не по себе. Как я уже говорила — дед умеет наказывать.
И вдруг, когда очередной эрис проявил излишнюю настойчивость, почти облапав меня на глазах у всех, появился он — повелитель. Я тогда с благодарностью приняла его помощь, разулыбалась, как дура, что-то глупое говорила, и вдруг его глаза полыхнули так, что мне расхотелось улыбаться. Совсем. Он тут же отступил, подвел меня к Тее, извинился и ушел. В тот вечер никто больше нас не беспокоил. А у меня лихорадочно билось сердце, так сильно, что я всерьез думала, что у меня выявилась редкая сердечная болезнь, и я первая полукровка в мире с аритмией.
На следующий день я поняла, что сошла с ума. Потому что не могла не думать ни о чем другом, кроме того странного огня, что полыхнул в глазах повелителя. И я решила все выяснить. Тогда я еще мало что понимала, точнее совсем ничего не знала о той пропасти в целый мир, что царит между нами сейчас. Я думала, что Инар, замечательный друг и очень понимающий, очень добрый и сильный брат моей дорогой, любимой подружки, которым я восхищалась, перед которым благоговела со своих девяти лет. В общем, я решила его найти и поговорить, так сказать, по душам. Дурой я была, причем еще и наивной. Вот тогда-то, я и поняла, кто я для него такая. Нет, не сам сказал, да и не надо было слов. Ему достаточно было просто посмотреть, чуть приоткрыть дверь в свою скованную непроницаемыми ледяными стенами душу… иллюзии пали сразу.
Для меня это была не просто катастрофа, это был конец, страшный и неотвратимый. Когда я поняла, я его возненавидела, и тогда же отдала ему свое глупое маленькое сердце, душу и все остальное, бесплатно и безвозмездно, зная, что никогда ничего не будет. Мне стало так жаль нас обоих. Его и себя. Его больше. Это какую же силу воли и стальной характер нужно иметь, чтобы оставаться вдали. Ни словом, ни взглядом, ни мыслями даже не открыться. Это страшно. Я представляю, как ему больно. Могу представить, вот только мне тоже больно. Очень больно от его решения. Кем бы я для него ни была, как бы сильно он… он никогда не переступит черту, которую для нас провел.
И только потому, что для него каждый день проходит, словно в адской бездне, я не пытаюсь ничего делать, прячусь, закрываюсь, провожу собственные границы и стараюсь на него не смотреть, никогда.
— Холодно что-то. Можно я пойду? — вдруг жалобно попросила я. Сама от себя не ожидала такого, это все нервы. — День был какой-то дурацкий. И дед приехал, и ты…
Я заткнулась. Взглянула на него один лишь раз, и стало страшно, прямо совсем страшно и больно. Больнее, чем прежде. Он протянул руку и проделал то, что я недавно хотела сделать в мечтах. Прикоснулся магией к моему лицу, всего на мгновение, так словно ветерок ласкал. Но это был не ветерок, огонь, нежный и теплый. Все, что он мог себе позволить.
Даже простое прикосновение для нас сейчас было опасно. Теперь, когда мы оба… все было опасно, даже быть вдвоем в маленькой, закрытой комнате. При всем его самоконтроле, он тоже это понимал.
— Легче?
— Терпимо, — ответил он, и уголки его губ слегка дрогнули.
— Когда-нибудь этого будет уже недостаточно.
— Знаю. Но очень надеюсь, что такой момент не настанет.
— Дурак, — прошептала я. — Благородный, жестокий дурак.
— Не делай так больше, — попросил он. — Не рискуй.
— Я ненавижу клетки.
— Знаю.
— И тебя ненавижу.
— Это я тоже знаю.
— Хорст скоро придет.
— Еще немного. Просто позволь мне смотреть на тебя.
Я отвела взгляд, в который раз за сегодня, уселась чуть удобнее в кресле и глубоко вздохнула.
Это малость, песчинка, капля воды для него, тогда, как он жаждет океана, чтобы просто не утонуть во всей своей боли. Правда в том, что я могу жить без него. Мне больно, плохо, и я совершенно четко знаю, что никогда не полюблю никого другого, но я могу дышать, улыбаться и делать глупости без него. А для него… не видеть меня — вот в чем пытка, я для него центр вселенной, я его сердце, его истинная, то, без чего дэйвы, если находят, уже не могут существовать. Только мой повелитель неправильный. Он до смерти боится меня потерять и с той же силой приблизиться. Пока никто не знает обо мне, только я, он и его Тень, я в относительной безопасности, но стоит только хоть на миг показать свои чувства, хотя бы на миг открыться хоть кому-то… они не успокоятся, пока не уничтожат нас. Его-то даже ранить практически невозможно, но меня… я его слабость, его проклятье, его смерть. А он — моя. Вот такая грустная история.
Черт! Как же я все это ненавижу!
* * *
Тея кусала губы. Сидела в кабинете ректора и нервничала. Ей не очень хотелось видеть брата сейчас, хотелось найти Клем и узнать, все ли с ней в порядке. Она была такой напуганной от встречи с дедом. Тея знала, как он с ней обращался в тот год после… всего. Что говорить, несмотря на всю свою силу и власть, Айгон Агеэра был жестоким подонком, даже не понимающим, что двенадцать лет назад чуть не сломал собственную внучку, как куклу. Если бы Инар вовремя не вмешался, Тея даже не представляла, какой бы сделал ее этот садист. Да, за Клем она искренне его ненавидела и также искренне желала ему провалиться в бездну, вместе с его чертовым семейством.
Когда дверь в кабинет открылась, она думала, что войдет брат, но вместо него, через порог переступил…
— Эвен! — взвизгнула принцесса и повисла на шее у старого друга. И если Инара она порой просто тихо ненавидела, то Эвен был ее отдушиной, буфером между ними двумя. — Что ты здесь делаешь?
— Приехал за тобой, малышка. Ну, что, ты готова покорять паркетные залы Дарраната.
— Кошмар, больше этот день испортить просто невозможно. К чему такая спешка? — воскликнула Тея и упала в кресло.
— Сама не догадываешься? — с намеком спросил мужчина, наклонившись к ней.
— О чем?
— Ты, моя дорогая, своими ультиматумами не оставила брату выбора.
— Я не ставила никаких ультиматумов, — пробурчала Тея.
— Ой, меня-то зачем обманывать?
— Ты видишь меня насквозь?
— Вот именно, малышка, вот именно.
— Ладно, а где сам мучитель?
— Скоро появится. Не волнуйся, тебе еще предстоит длинная и скучная отповедь.
— Куда ж без нее, — поморщилась принцесса.
— Пойдем, провожу тебя до комнат, помогу собраться, что ли.
— Сама справлюсь. Хоть что-то я могу делать сама в своей глупой, никчемной жизни.
— Тея, ты сама знаешь, что иногда перегибаешь палку. Смотри, малышка, когда-нибудь это может зайти слишком далеко, терпение твоего брата лопнет, и он исполнит одну из своих угроз.
— Это которую?
— Понятия не имею, но у нашего повелителя о-о-очень богатое воображение.
— Уж мне ли не знать.
Тея искренне любила брата — одного из двух существ, которых она вообще любила, но он был порой так невыносим, всегда поучал, наставлял, требовал соблюдать все эти бесчисленные правила, а ей так хотелось их все нарушить, просто в отместку, назло, и даже не ему, а самой жизни, которая с ней так нечестно поступила.
Когда-то у нее была любящая семья, мама, которую она обожала, отец, обожающий их обоих, и в один миг ничего этого не стало. Она осталась совсем одна. Инар сражался с врагами, Паэль — равнодушная мачеха, не обращала на нее внимания, а Клем у нее отобрали так же, как и родителей. В тот год не было на земле более одинокого существа, чем она. Бродить по дворцу, как тень, быть пустым местом для всех на свете, когда даже слуги не реагируют на просьбы и приказы, когда для всего мира она не принцесса, а всего лишь полукровка во враждебном мире дэйвов, некоторые из которых, возможно, прямо или косвенно были причастны к перевороту. Она ненавидела их всех, всех до единого, даже Инара. И только возвращение Клем заставило ее тогда немного оттаять, прийти в себя, вспомнить, кто она такая. Но и чувств своих она не забыла, не забыла одиночества, отчаяния, и гнева, который испытывала там — в Дарранате. И теперь Инар настойчиво тащит ее туда, где ей было так плохо одной.
— Эй, малышка, ты чего раскисла? — озабоченно спросил Эвен, заметив, как изменилось ее лицо.
— Ничего, — встрепенулась Тея и улыбнулась, когда увидела, что с противоположной стороны к ней идет Клем. Не менее грустная и печальная, чем она сама. Видимо, дед ее достал.
Подруга остановилась у дверей, вымучено улыбнулась Эвену и первой вошла внутрь.
— Как все прошло? — спросила Тея.
— Не хочу об этом говорить, — вздохнула Клем.
— Мне очень жаль, — чувствуя немного себя виноватой, ответила принцесса — Все будет хорошо. Главное, что мы вместе.
— Да, мы вместе, — все также грустно улыбнулась Клем и ушла в ванную смывать с себя последствия боя и неприятных встреч.
* * *
На площадке телепорта все казались скованными. Инар вел себя странно, слишком сдержанно. Даже не поздоровался с Клем, но перехватил ее сумку с вещами. Подруга спорить не стала, взяла Тею за руку, и они переместились в Дарранат, прямо во дворец. Клем, не медля, отобрала сумку и направилась в свою комнату. И почему-то сказала, уходя:
— Я даже ни с кем не попрощалась.
Все промолчали. Даже Инар. Только равнодушно посмотрел ей вслед и направился в противоположную сторону.
— И что? Ты даже слова мне не скажешь? — спросила Тея, обескураженная поведением не только подруги, но и брата.
— Утром поговорим, — бросил он, даже не остановившись.
— Эвен, ты не в курсе, надолго мы здесь?
— До конца каникул, насколько я знаю.
— А практика?
В ответ Тень повелителя лишь пожал плечами.
— Пойдем, малышка. Видишь, он не в духе.
— И не он один. Они что, поссорились?
— Кто?
— Клем и Инар?
— Насколько я знаю, нет. С чего ты взяла?
— Да я думала, замерзну, пока рядом с ними стояла. Мне кажется, или между ними кошка пробежала, такая жирная и черная, как самая темная ночь?
— Думаю, она тоже не слишком рада внезапному отъезду.
— Нет, тогда бы она злилась на меня, а она злится на Инара. Здесь что-то другое.
— Ты просто устала, вот и мерещится всякое. Уверен, завтра они будут щебетать, как две птички на ветке и подтрунивать над тобой. Как всегда.
— Да, может ты и прав, — сказала Тея и поспешила выбросить странные мысли из своей головы. Глупости все это. С чего бы Клем ссориться с Инаром, а тем более обижаться на него. Они всегда были добрыми друзьями. Когда-то Тея даже мечтала, что эти двое полюбят друг друга и поженятся. Сказала об этом подруге, а та рассмеялась, обозвала ее дурой и заверила, что никогда не выйдет замуж за дэйва, даже за ее безумно красивого, доброго и милого старшего брата.
— Почему? — искренне удивилась она тогда.
— Такого удовольствия я своему чертовому деду никогда не доставлю, — ответила подруга и с тех пор свято следовала своей клятве. А ведь очень многие дэйвы были бы не прочь связать свою жизнь с внучкой стержня второго по значимости Дома.
А некоторым до статуса эрисы Парс и вовсе не было никакого дела. И пример тому Леонэль Флемор, с виду красивый и обаятельный дэйв, а вот внутри… Он повернут на Клем и преследует ее повсюду, куда бы она не пошла, и ситуация осложняется еще и тем, что мать этого приставучего упыря главная наперсница и подруга повелительницы.
Впрочем, полукровки Клем тоже не привлекали, но Тея думала, что просто не пришло еще время. Да и сама она не горела желанием влюбляться, искренне считая, что любовь приносит только боль и горе, даже если она взаимна.
В отличие от деда Агеэра, дед Парс прочил для меня другую судьбу. Он хотел, чтобы я стала Тенью Теи и никаких свадеб. А я хотела только одного, того, что мне никогда в жизни не получить. Точнее двух вещей, и достижению обоих препятствует то, что я полукровка. И если одна по природе своей не возможна, то в другой мечте мне отказывает стоящий передо мной мужчина.
— Об этом мы тоже поговорим в Дарранате, — наконец, ответил он.
— Как скажете, — пожала плечами я.
— На вы? — хмыкнул и снова повернулся. Прищурился, посмотрел на меня, и в этот момент его глаза так полыхнули, что я вжалась в кресло.
С некоторых пор я всегда и везде называла его на вы, чтобы хоть как-то оградиться, прочертить черту между нами, а ведь когда-то не стеснялась даже глупцом его назвать, показать язык и даже применить магические ловушки, которые всегда, почему-то обращалась против меня же. Что поделать, он старше, опытнее и в миллионы раз сильнее меня.
— Раньше это тебе не мешало, как и называть меня по имени, — почти обвиняюще заметил он.
— Это было давно. Много воды утекло. Я повзрослела.
— Жаль, моя сестра, как ты, повзрослеть не может.
— Вы не справедливы к ней. Тея очень старается…
— Меня довести? — перебил он. — Как и ты сейчас.
— Думаю, мне лучше помолчать.
В итоге мы оба замолчали, причем надолго. Пока он не нарушил наполненный неловкостью и напряжением момент своими следующими словами:
— Это было глупо и безответственно, так собой рисковать.
— Ничего бы не случилось, — надулась я. — Подумаешь…
— О Тее, как всегда, не подумала, — констатировал он. — Знаешь ведь, без тебя она пропадет.
Я снова подняла взгляд, снова опустила и вдруг спросила:
— Почему вы не хотите, чтобы Тея поехала в пустыню?
— Там опасно, — сказал он.
— Не опаснее, чем здесь, — парировала я.
— А ты хочешь поехать?
— Конечно. Но кто ж меня пустит?
— Это опасно, — снова повторил он.
— Меня готовят в Тени.
— Ты же знаешь, этого никогда не будет. Ни с Теей, ни с кем-либо другим.
Да уж, это я знаю так же хорошо, как и то, что люблю его. Безумно, страстно и безнадежно. Все безнадежно.
— Птицу в клетке не удержишь, — философски заметила я, подняв глаза к потолку. Красивый потолок, деревянный, приятного коричнево-желтого цвета.
— Но очень хочется, — вдруг улыбнулся он, всего чуть-чуть, лишь уголками губ, а у меня замерло сердце, и через секунду забилось, как сумасшедшее. Эта улыбка всегда на меня так действовала. Сводила с ума. Черт, ну не умею я так, как он. Даже так на расстоянии полувздоха не сходить с ума, держать себя в стальных оковах. Меня оправдывает только то, что у него были годы практики, а меня накрыло совсем недавно.
Год назад я задала ему этот вопрос: «когда он понял?»
А он ответил:
— Сразу.
Вот так, просто и лаконично. А я совершенно точно могу назвать день, час и даже секунду, когда поняла я.
Это было как раз год назад. Дурацкий бал дебютанток, на который мне пришлось тащиться по велению деда. Я в платье, Тея в платье, обе злые и недовольные. У меня отваливаются ноги, Тея грызет ногти, и мы обе бегаем от кавалеров. И вдруг один меня все же изловил. А поскольку дед Агеэра взглядом приказал мне не отказываться, пришлось танцевать целый танец с эрисом, имени которого я даже не запомнила. Зато запомнила, как дед фактически приказал мне улыбаться ему, быть любезной и произвести хорошее впечатление. Я улыбалась… сквозь зубы, была не разговорчива и даже отдавила бедолаге ногу из простого чувства противоречия. Дед был в ярости, Тея в восторге, а мне было просто не по себе. Как я уже говорила — дед умеет наказывать.
И вдруг, когда очередной эрис проявил излишнюю настойчивость, почти облапав меня на глазах у всех, появился он — повелитель. Я тогда с благодарностью приняла его помощь, разулыбалась, как дура, что-то глупое говорила, и вдруг его глаза полыхнули так, что мне расхотелось улыбаться. Совсем. Он тут же отступил, подвел меня к Тее, извинился и ушел. В тот вечер никто больше нас не беспокоил. А у меня лихорадочно билось сердце, так сильно, что я всерьез думала, что у меня выявилась редкая сердечная болезнь, и я первая полукровка в мире с аритмией.
На следующий день я поняла, что сошла с ума. Потому что не могла не думать ни о чем другом, кроме того странного огня, что полыхнул в глазах повелителя. И я решила все выяснить. Тогда я еще мало что понимала, точнее совсем ничего не знала о той пропасти в целый мир, что царит между нами сейчас. Я думала, что Инар, замечательный друг и очень понимающий, очень добрый и сильный брат моей дорогой, любимой подружки, которым я восхищалась, перед которым благоговела со своих девяти лет. В общем, я решила его найти и поговорить, так сказать, по душам. Дурой я была, причем еще и наивной. Вот тогда-то, я и поняла, кто я для него такая. Нет, не сам сказал, да и не надо было слов. Ему достаточно было просто посмотреть, чуть приоткрыть дверь в свою скованную непроницаемыми ледяными стенами душу… иллюзии пали сразу.
Для меня это была не просто катастрофа, это был конец, страшный и неотвратимый. Когда я поняла, я его возненавидела, и тогда же отдала ему свое глупое маленькое сердце, душу и все остальное, бесплатно и безвозмездно, зная, что никогда ничего не будет. Мне стало так жаль нас обоих. Его и себя. Его больше. Это какую же силу воли и стальной характер нужно иметь, чтобы оставаться вдали. Ни словом, ни взглядом, ни мыслями даже не открыться. Это страшно. Я представляю, как ему больно. Могу представить, вот только мне тоже больно. Очень больно от его решения. Кем бы я для него ни была, как бы сильно он… он никогда не переступит черту, которую для нас провел.
И только потому, что для него каждый день проходит, словно в адской бездне, я не пытаюсь ничего делать, прячусь, закрываюсь, провожу собственные границы и стараюсь на него не смотреть, никогда.
— Холодно что-то. Можно я пойду? — вдруг жалобно попросила я. Сама от себя не ожидала такого, это все нервы. — День был какой-то дурацкий. И дед приехал, и ты…
Я заткнулась. Взглянула на него один лишь раз, и стало страшно, прямо совсем страшно и больно. Больнее, чем прежде. Он протянул руку и проделал то, что я недавно хотела сделать в мечтах. Прикоснулся магией к моему лицу, всего на мгновение, так словно ветерок ласкал. Но это был не ветерок, огонь, нежный и теплый. Все, что он мог себе позволить.
Даже простое прикосновение для нас сейчас было опасно. Теперь, когда мы оба… все было опасно, даже быть вдвоем в маленькой, закрытой комнате. При всем его самоконтроле, он тоже это понимал.
— Легче?
— Терпимо, — ответил он, и уголки его губ слегка дрогнули.
— Когда-нибудь этого будет уже недостаточно.
— Знаю. Но очень надеюсь, что такой момент не настанет.
— Дурак, — прошептала я. — Благородный, жестокий дурак.
— Не делай так больше, — попросил он. — Не рискуй.
— Я ненавижу клетки.
— Знаю.
— И тебя ненавижу.
— Это я тоже знаю.
— Хорст скоро придет.
— Еще немного. Просто позволь мне смотреть на тебя.
Я отвела взгляд, в который раз за сегодня, уселась чуть удобнее в кресле и глубоко вздохнула.
Это малость, песчинка, капля воды для него, тогда, как он жаждет океана, чтобы просто не утонуть во всей своей боли. Правда в том, что я могу жить без него. Мне больно, плохо, и я совершенно четко знаю, что никогда не полюблю никого другого, но я могу дышать, улыбаться и делать глупости без него. А для него… не видеть меня — вот в чем пытка, я для него центр вселенной, я его сердце, его истинная, то, без чего дэйвы, если находят, уже не могут существовать. Только мой повелитель неправильный. Он до смерти боится меня потерять и с той же силой приблизиться. Пока никто не знает обо мне, только я, он и его Тень, я в относительной безопасности, но стоит только хоть на миг показать свои чувства, хотя бы на миг открыться хоть кому-то… они не успокоятся, пока не уничтожат нас. Его-то даже ранить практически невозможно, но меня… я его слабость, его проклятье, его смерть. А он — моя. Вот такая грустная история.
Черт! Как же я все это ненавижу!
* * *
Тея кусала губы. Сидела в кабинете ректора и нервничала. Ей не очень хотелось видеть брата сейчас, хотелось найти Клем и узнать, все ли с ней в порядке. Она была такой напуганной от встречи с дедом. Тея знала, как он с ней обращался в тот год после… всего. Что говорить, несмотря на всю свою силу и власть, Айгон Агеэра был жестоким подонком, даже не понимающим, что двенадцать лет назад чуть не сломал собственную внучку, как куклу. Если бы Инар вовремя не вмешался, Тея даже не представляла, какой бы сделал ее этот садист. Да, за Клем она искренне его ненавидела и также искренне желала ему провалиться в бездну, вместе с его чертовым семейством.
Когда дверь в кабинет открылась, она думала, что войдет брат, но вместо него, через порог переступил…
— Эвен! — взвизгнула принцесса и повисла на шее у старого друга. И если Инара она порой просто тихо ненавидела, то Эвен был ее отдушиной, буфером между ними двумя. — Что ты здесь делаешь?
— Приехал за тобой, малышка. Ну, что, ты готова покорять паркетные залы Дарраната.
— Кошмар, больше этот день испортить просто невозможно. К чему такая спешка? — воскликнула Тея и упала в кресло.
— Сама не догадываешься? — с намеком спросил мужчина, наклонившись к ней.
— О чем?
— Ты, моя дорогая, своими ультиматумами не оставила брату выбора.
— Я не ставила никаких ультиматумов, — пробурчала Тея.
— Ой, меня-то зачем обманывать?
— Ты видишь меня насквозь?
— Вот именно, малышка, вот именно.
— Ладно, а где сам мучитель?
— Скоро появится. Не волнуйся, тебе еще предстоит длинная и скучная отповедь.
— Куда ж без нее, — поморщилась принцесса.
— Пойдем, провожу тебя до комнат, помогу собраться, что ли.
— Сама справлюсь. Хоть что-то я могу делать сама в своей глупой, никчемной жизни.
— Тея, ты сама знаешь, что иногда перегибаешь палку. Смотри, малышка, когда-нибудь это может зайти слишком далеко, терпение твоего брата лопнет, и он исполнит одну из своих угроз.
— Это которую?
— Понятия не имею, но у нашего повелителя о-о-очень богатое воображение.
— Уж мне ли не знать.
Тея искренне любила брата — одного из двух существ, которых она вообще любила, но он был порой так невыносим, всегда поучал, наставлял, требовал соблюдать все эти бесчисленные правила, а ей так хотелось их все нарушить, просто в отместку, назло, и даже не ему, а самой жизни, которая с ней так нечестно поступила.
Когда-то у нее была любящая семья, мама, которую она обожала, отец, обожающий их обоих, и в один миг ничего этого не стало. Она осталась совсем одна. Инар сражался с врагами, Паэль — равнодушная мачеха, не обращала на нее внимания, а Клем у нее отобрали так же, как и родителей. В тот год не было на земле более одинокого существа, чем она. Бродить по дворцу, как тень, быть пустым местом для всех на свете, когда даже слуги не реагируют на просьбы и приказы, когда для всего мира она не принцесса, а всего лишь полукровка во враждебном мире дэйвов, некоторые из которых, возможно, прямо или косвенно были причастны к перевороту. Она ненавидела их всех, всех до единого, даже Инара. И только возвращение Клем заставило ее тогда немного оттаять, прийти в себя, вспомнить, кто она такая. Но и чувств своих она не забыла, не забыла одиночества, отчаяния, и гнева, который испытывала там — в Дарранате. И теперь Инар настойчиво тащит ее туда, где ей было так плохо одной.
— Эй, малышка, ты чего раскисла? — озабоченно спросил Эвен, заметив, как изменилось ее лицо.
— Ничего, — встрепенулась Тея и улыбнулась, когда увидела, что с противоположной стороны к ней идет Клем. Не менее грустная и печальная, чем она сама. Видимо, дед ее достал.
Подруга остановилась у дверей, вымучено улыбнулась Эвену и первой вошла внутрь.
— Как все прошло? — спросила Тея.
— Не хочу об этом говорить, — вздохнула Клем.
— Мне очень жаль, — чувствуя немного себя виноватой, ответила принцесса — Все будет хорошо. Главное, что мы вместе.
— Да, мы вместе, — все также грустно улыбнулась Клем и ушла в ванную смывать с себя последствия боя и неприятных встреч.
* * *
На площадке телепорта все казались скованными. Инар вел себя странно, слишком сдержанно. Даже не поздоровался с Клем, но перехватил ее сумку с вещами. Подруга спорить не стала, взяла Тею за руку, и они переместились в Дарранат, прямо во дворец. Клем, не медля, отобрала сумку и направилась в свою комнату. И почему-то сказала, уходя:
— Я даже ни с кем не попрощалась.
Все промолчали. Даже Инар. Только равнодушно посмотрел ей вслед и направился в противоположную сторону.
— И что? Ты даже слова мне не скажешь? — спросила Тея, обескураженная поведением не только подруги, но и брата.
— Утром поговорим, — бросил он, даже не остановившись.
— Эвен, ты не в курсе, надолго мы здесь?
— До конца каникул, насколько я знаю.
— А практика?
В ответ Тень повелителя лишь пожал плечами.
— Пойдем, малышка. Видишь, он не в духе.
— И не он один. Они что, поссорились?
— Кто?
— Клем и Инар?
— Насколько я знаю, нет. С чего ты взяла?
— Да я думала, замерзну, пока рядом с ними стояла. Мне кажется, или между ними кошка пробежала, такая жирная и черная, как самая темная ночь?
— Думаю, она тоже не слишком рада внезапному отъезду.
— Нет, тогда бы она злилась на меня, а она злится на Инара. Здесь что-то другое.
— Ты просто устала, вот и мерещится всякое. Уверен, завтра они будут щебетать, как две птички на ветке и подтрунивать над тобой. Как всегда.
— Да, может ты и прав, — сказала Тея и поспешила выбросить странные мысли из своей головы. Глупости все это. С чего бы Клем ссориться с Инаром, а тем более обижаться на него. Они всегда были добрыми друзьями. Когда-то Тея даже мечтала, что эти двое полюбят друг друга и поженятся. Сказала об этом подруге, а та рассмеялась, обозвала ее дурой и заверила, что никогда не выйдет замуж за дэйва, даже за ее безумно красивого, доброго и милого старшего брата.
— Почему? — искренне удивилась она тогда.
— Такого удовольствия я своему чертовому деду никогда не доставлю, — ответила подруга и с тех пор свято следовала своей клятве. А ведь очень многие дэйвы были бы не прочь связать свою жизнь с внучкой стержня второго по значимости Дома.
А некоторым до статуса эрисы Парс и вовсе не было никакого дела. И пример тому Леонэль Флемор, с виду красивый и обаятельный дэйв, а вот внутри… Он повернут на Клем и преследует ее повсюду, куда бы она не пошла, и ситуация осложняется еще и тем, что мать этого приставучего упыря главная наперсница и подруга повелительницы.
Впрочем, полукровки Клем тоже не привлекали, но Тея думала, что просто не пришло еще время. Да и сама она не горела желанием влюбляться, искренне считая, что любовь приносит только боль и горе, даже если она взаимна.
