Нам ли, одиноким, не прольётся
Время, что подарено Всевышним.
Я тяну, тяну ладони к Солнцу,
Солнце остаётся неподвижным.
Не кричали, не остановили
Белые слова за облаками.
Никого на свете не любили -
Ждали.
«Точно! Прямо как про меня! Тянешься, пытаешься, борешься – и все без толку, все бесполезно…».
Слова песни Юты еще больше расстроили Гулю. Впору было наплевать на обещания, уехать домой и, не слушая громкой музыки папашки и его пьяных криков, зарыться лицом в подушку и плакать по своему настоящему.
Гуля крепче стиснула зубы, сморгнув слезинки с глаз, почти побежала к сцене.
Ты сильная, сильная! Держись! Не все так плохо! Кате, маленькой девочке, деньги для которой собирает Аишка, во много раз хуже. Но ребенок борется, и борется не за амбиции или любовь – за свою жизнь!
- Гуля, где ты ходишь? – подлетела к ней раскрасневшаяся Аиша, - Скоро все начнется. Идем!
Она схватила Гулю за руку и потянула за собой.
- Здесь стой! – приказала, оставив на ступеньках сцены – там уже находились две хорошенькие девушки, - Я позову, объявят!
- Отлично. Объявят. Только мне этого не хватало. Танцовщица фаер-шоу Гуля будет целоваться фиг знает с кем. Круто! – пробормотала Гуля больше себе, чем окружающим. Стоящая рядом девушка рассмеялась.
- Меня зовут Катя. Я тоже обалдела, когда мне Аишка это предложила. Но меня будет целовать мой парень, так что абсолютно не страшно…
- А мне все равно, - подхватила разговор симпатичная брюнетка с большими карими глазами и россыпью мелких веснушек на лице, - кто, что… Я ребенку помогу. Пусть по-дурацки, но Аиша придумала здорово.
- Я бы приплатила, чтобы не целоваться ни с кем, но она не согласилась, - сообщила девушкам Гуля. Смеялись уже вместе.
- Ита-ак! Главная интрига вечера! Поцелуй с незнакомкой! – возвестила Аиша в микрофон. Гуля выглянула из-за сцены: толпа молодых людей придвинулась ближе к сцене. Одного из них ей придется целовать.
- Первая прекрасная девушка! Прошу на сцену!
- Ты – третья, - шепнула Катя Гуле перед своим выходом.
Гуля и брюнетка остались вдвоем, но ненадолго: Катю поцеловали быстро. За брюнетку завязался серьезный бой, и Гуля успела понервничать. Ей на сцену выходить не впервые, а уж сколько случалось казусов за ее выступательную карьеру! Но выходить для поцелуя было для Гули в новинку. Стало немного подташнивать, и Гуля в который раз пожалела, что не послала Аишу с ее благотворительностью куда подальше.
- А теперь – третья прекрасная незнакомка! Ждем на сцене!
Сердце сильно застучало, в теле появилась слабость. «Чего ты боишься, Гуля? Вот еще! Можно же в щечку, если все совсем печально будет!»
И Гуля, преодолевая сильнейшее смущение, шагнула на сцену, изо всех сил изображая на лице радость и милую улыбку. Хмурую девушку никто целовать не станет, и Аишка не получит энную сумму денег для больной девочки. А это для нее важно.
- Очаровательная незнакомка! Ну, думаю, наша девушка хорошо известна в определенных кругах. Сегодня она с радостью подарит вам свой поцелуй! Поцелуй от самой горячей – и горящей - девушки нашего города!
Лицо Гули, наверное, в эту минуту окрасилось легким румянцем: она почувствовала, как прилила кровь к щекам. Да уж, Аиша оторвалась на ее имени по полной. Не забыла все-таки, чем занимается соседка.
Гуля устремила взгляд поверх голов, про себя ругаясь на чем свет стоит. Вот, значит, как выглядел невольничий рынок на Руси. Или в Америке.
Она оделась не настолько вызывающе, чтобы соответствовать рекламе Аиши. Сарафанчик до коленок оранжевого цвета, босоножки в тон. Коса за спиной, доходящая почти до талии, на лице – только тушь и румяна. Гуля представляла, как парни смотрят на нее и сравнивают пафосное описание Аиши со стоящей на сцене скромницей Гулей.
Это несоответствие вызвало веселую улыбку на губах. Давайте, мальчики, вперед. Кто поцелует вроде бы разрекламированную, но такую обычную девушку?
Кто-нибудь да поцелует, Гуля была уверена. В толпе полно меценатов, которые пришли помочь ребенку по личной просьбе Аиши, и поцеловать Гулю для них – не главное. Так, для галочки…
- Ну, начнем…
Несколько неуверенных ставок, молчание. Гуля пошаркала ножкой, глядя в пол. Ну что вы там копошитесь, отдайте Аишке деньги, целуйте меня в щечку, и разойдемся с миром…
Вдруг до боли знакомый голос назвал сумму, которая напрочь перекрыла все ставки.
- Антон, просим на сцену!
Гуля растерянно моргала, пока глядела, как на сцену взлетает Антон. Воздуха вдруг резко стало не хватать, жар волной прошелся по телу – от макушки до кончиков пальцев. Гуля сцепила пальцы в замок, потом одернула платье, следом - пригладила волосы.
«Успокойся, Гульмира! Антон – не худший вариант для поцелуя».
Гуля немного пришла в себя за то время, пока тот засовывал обещанную сумму в коробочку с прорезью, которую держала Аиша.
И смогла гневно посмотреть на подходящего Антона, белозубо улыбающегося во весь рот.
- Привет, Гуль. Как дела? Как обычно, выступаем?
- В щечку целуй скорей! – прошипела Гуля, привычно прищурив глаза, - Надоело тут как дуре стоять! В жизни не соглашусь больше так выступать!!!
Антон хохотнул и, наклонившись, прикоснулся губами к щеке Гули. Она зажмурилась, стараясь не двигаться и не дышать. Горячие губы Антона не спеша запечатлели поцелуй. Он отстранился, и только тогда Гуля смогла выдохнуть и открыть глаза.
В толпе раздались протестующие крики:
- Антон, это что такое! Детский сад!
- Два фаерщика стоят на сцене, а целуются как малолетки! Ну-ка, ребята, зажгите!
- Антон, жги! Гуля, жги!
- Слышишь, Гуля! Зрители требуют погорячее! – насмешливо сказал Антон, разглядывая Гулино лицо.
- Да мне плевать, что они там требуют. Пошла я отсюда…
- Нет, - Антон шагнул ближе и обнял замершую шокированную Гулю. Провел ладонью по спине вверх, придержал рукой голову Гули сзади, не давая ей отвернуться. Его губы прижались к губам Гули. От неожиданности она чуть приоткрыла рот, и Антону не составило труда углубить поцелуй, раскрыв ее губы языком. Неторопливо, уверенно, что говорило об опытности – или об отсутствии всяких комплексов - он целовал Гулю со все более нарастающей страстью.
Гулино сознание покрыла бесконечная белая пелена, заслонившая все мысли.
Антон немного склонил голову набок, чтобы сделать соприкосновение их губ еще глубже. Гуля вцепилась в его майку, ничего не замечая вокруг.
Вдруг Антон прервал поцелуй, и в сознание Гули прорвались, словно из внезапно открывшейся двери, смех, свист и улюлюканье.
- Елы, ребята! Даешь еще!
- Горько! Горько!
- А мы давно это знали! Зажгли!
- Антон, ты крут!
- Оле-оле-оле-оле! Анто-он…
Гуля покраснела, наверное, так, как никогда раньше. Прикрыла губы ладонью и отпрянула от Антона. На глазах даже слезы выступили.
- Все нормально, Гуль? – нахмурившись, тут же задал вопрос Антон.
- Нормально, - сбегать сразу было нельзя. Гуля сделала как можно более безразличное лицо ( она еще толком не поняла, что произошло, поэтому получилось его сделать очень естественно), помахала зрителям ручкой. И важно удалилась со сцены. Все-таки наработки многочисленных выступлений не прошли зря. Умение держать лицо – одно из главных правил артиста.
Лишь когда Гуля оказалась за сценой, она позволила себе не изображать то, чего нет. Быстрым шагом удаляясь все дальше, она только осознавала, что случилось. Гуля целовалась на глазах у многочисленных зрителей с Антоном. Сколько длился поцелуй, не имела понятия – время в ее случае замерло, как и она сама на сцене. Наверное, дольше обычного, раз вызвал настолько бурную реакцию зрителей. И был этот поцелуй вовсе не дружеский…
- Гуля, подожди, - догнавший ее Антон остановил Гулю, схватив за руку, - Все точно нормально? Извини, если что. Я как-то не рассчитывал на такое…
- Я тоже не рассчитывала. Все замечательно, Антон, не парься, - Гуля мечтала сейчас оказаться как можно дальше отсюда. Было ужасно, непередаваемо стыдно. Она целовала Антона с огромным наслаждением. Он, наверно, почувствовал это.
Сегодняшний поцелуй стал самым великим позором Гули за все время общения с Антоном. Который сказал, скорее всего, Антону больше, чем все их разговоры и встречи столько лет подряд.
Что Антон нравится ей. И не просто нравится…
- Давай подвезу! – предложил Антон, все также внимательно разглядывая ее лицо, - Время позднее, до дома тебе отсюда сложно добраться.
- За мной Марат приехал, - легко солгала Гуля, - не переживай, Антон. Не сахарная, не растаяла от одного поцелуя. Да и ехать мне есть с кем.
- А мне показалось… - лукаво начал Антон, но Гуля перебила его:
-Тебе много чего кажется. Ты, кстати, гадости мне делать не забываешь между этими «кажется». Короче, пока. Надеюсь, еще долго тебя не увижу.
- Посмотрим, как получится…
Гуля сделала вид, что не заметила последней фразы. Развернулась и с достоинством зашагала к дороге, где якобы стояла машина Марата. Вместо этого, удостоверившись, что Антон ее не видит, свернула к остановке. Сесть на нужную маршрутку получилось сразу же. Не бывает же целый день невезений! Где-то и повезет…
Она не помнила, как вышла на своей остановке, как дошла до дома. Было подозрительно тихо, но на кухне еще витал запах водки. Гуля заглянула в комнату отца: тот спал на постели, так и не переодевшись. Укрыв его простыней и прикрыв по привычке окно, Гуля на цыпочках вышла из его комнаты. А в своей рухнула, не раздеваясь, на кровать. Пушок, вспрыгнувший на открытое окно, громко мяукнул.
- Плохо мне, Пуша… Очень плохо, - тихо прошептала Гуля, хлюпая носом. Устроилась поудобнее, вытерла слезы.
Да, было неприятно, плохо, стыдно – и вместе с тем восхитительно радостно, словно Антон подарил ей бесценный подарок.
«Совсем ненормальная стала»,- резюмировала Гуля, почему-то улыбаясь.
Гуля сидела в «Мае», на своей точке. Посматривала на часы. Один час до конца смены, всего один. Покупателей мало. Читать уже не хотелось, сканворды, втихаря разгадываемые, надоели.
Гуля разглядывала банки с чаем и планировала свои дела.
Нужно найти среди своих учениц по востоку девочек, согласных учиться и выступать в ее коллективе. Это будет не кастинг, как у Антона, а личные предложения. Гуля наметила их сделать трем ученицам. Конечно, поначалу они не смогут выполнять что-то сложное, но создать массовость на площадке, красиво покрутиться и исполнить легкие движения с огнем у них получится. Пока хватит и этого, а со временем Гуля их научит.
Аиша (« В следующий раз откуплюсь, и никаких денег не жалко!») обещала на днях принести проспекты хороших центров. И вроде бы она даже договорилась с одним врачом… Главное, чтобы отец согласился. В последние годы от лечения он отказывался, посылая Гулю куда подальше, говоря при этом, что он вовсе не пьяница.
Гуля потерла виски: голова сразу начинала болеть, когда она вспоминала об отце.
И еще нужно не думать об Антоне…
Поцелуй Гуля пережила, хотя бежали мурашки по телу, когда его вспоминала. Сказала себе: «Случилась что случилось», и перестала смущаться и нервничать. Ничего же не изменить в прошлом, правильно? Тогда из-за чего переживать?
Другое дело, зачем Антон вызвался ее целовать. Пожалел бедняжку. А может, решил в который раз поддеть Гулю? Либо таким образом поддержал ее: своя же, почему бы не поцеловать, раз другие раздумывают?
"Целуется он здорово", - признала Гуля. Парень с таким темпераментом, как Антон, по-иному не умеет. Интересно, а каково это – быть его девушкой?
Гуля поморщилась: глупые мысли, которые давно не приходили в ее голову. И вот, опять…
В прошлом Антон с Гулей хорошо общались, даже считались друзьями. Он относился с пониманием к ее просьбам, помогал советами, но – ничего личного.
И девушки. Насколько помнила Гуля, он всегда с кем-то встречался: женским вниманием харизматичный Антон никогда обделен не был. Пялилась на него и сама Гуля. Потихоньку, конечно, и в жизни бы не призналась никому, что мечтает о чем-то.
До последнего дня существования их старого коллектива сердце Гули всегда учащенно билось, когда они с Антоном отходили в сторонку, чтобы разобрать что-нибудь по общему танцу, или когда Антон ей объяснял по секрету основы режиссуры и законы построения танцевального номера. Вездесущий Женька часто прерывал их «свидания». Подходил, садился рядом, слушая, что Антон рассказывает Гуле, сам задавал вопросы. Тогда Гуле дышать становилось легче, но на Женьку она обижалась: ведь Антон мог во время одного из разговоров пригласить Гулю куда-нибудь, например… Да что угодно, они же разговаривали один на один!
Но никаких предложений от Антона никогда не поступало. Ни с Женькиным присутствием, ни без него.
С приходом Антона в их коллективе многое поменялось. Танцы стали более подуманными, изменился порядок номеров, костюмы, а со временем стали более интересными и разнообразными движения за счет хореографии и усложнения работы с предметами.
Но он не должен был появиться в их коллективе, не должен! Слишком далека была жизнь уличных фаерщиков от жизни талантливых танцоров, получивших высшее образование.
Гуля, откинувшись на спинку стула, вспоминала, как она впервые увидела Антона.
В тот день Пашка, Женька и Гуля безнадежно опаздывали на выступление. Но находящегося, по своему обыкновению, Женьку в состоянии самадхи это мало волновало. Он всегда умел быть по-дзеновски спокойным и отстраненным, исключая некоторые моменты. Зато Гуля волновалась за все: ненавидела опаздывать. Ведь именно ей нужно подходить к ведущему, чтобы извиниться. Возможно, придется извиниться за опоздание и перед заказчиком, придумать приличную отговорку, ибо слово «пробки» давно никого не трогали…
Выступление тоже пошло наперекосяк. Реквизит они замочили в спешке, плохо, и веера с шестами никак не хотели разгораться. Чтобы как-то скрыть заминку – зрители уже давно собрались возле площадки и неопределенно гудели - улыбающаяся Гуля вышла с поями на сцену – единственным реквизитом, который сразу разгорелся. Шепнув предварительно Пашке, чтобы включили ее любимую Фармер, отработала одна самый первый номер, пока остальные повторно заливали фитили оставшихся предметом керосином.
Песни Милен Фармер никогда не подводили Гулю. Будто получая незримую поддержку от беззащитного нежного голоса, под них она с легкостью работала с веерами, шестом, крутила пои. Но не в тот раз.
Впрочем, все было почти идеально. До момента, пока Гуля не вышла «попугать зрителей». Это делать с поями следовало очень осторожно, поэтому Гуля навертела цепочки поев на кулаки, уменьшив их длину на треть. Теперь горящие шарики находились близко-близко к Гуле. Ей опаснее, зато зрителям хорошо. Восторженные крики вперемешку с немного испуганными девичьими охами только радовали.
Она «обошла» почти всех зрителей. Оставалась большая и веселая компания парней, которые хлопали, чуть приплясывая: видимо, долгие возлияния даром не прошли. Гуля, боковым зрением отмечая, где стоят чашки, прошла около них, чтобы покрутить пои прямо перед парнями, на безопасном от них расстоянии, но ближе, чем фаерщики обычно выступали.
Те продолжали хлопать и гикать. Кроме одного, который стоял неподвижно, с неослабевающим вниманием наблюдая за Гулей.
Ее немножко задело, что парень не выказывает
Время, что подарено Всевышним.
Я тяну, тяну ладони к Солнцу,
Солнце остаётся неподвижным.
Не кричали, не остановили
Белые слова за облаками.
Никого на свете не любили -
Ждали.
«Точно! Прямо как про меня! Тянешься, пытаешься, борешься – и все без толку, все бесполезно…».
Слова песни Юты еще больше расстроили Гулю. Впору было наплевать на обещания, уехать домой и, не слушая громкой музыки папашки и его пьяных криков, зарыться лицом в подушку и плакать по своему настоящему.
Гуля крепче стиснула зубы, сморгнув слезинки с глаз, почти побежала к сцене.
Ты сильная, сильная! Держись! Не все так плохо! Кате, маленькой девочке, деньги для которой собирает Аишка, во много раз хуже. Но ребенок борется, и борется не за амбиции или любовь – за свою жизнь!
- Гуля, где ты ходишь? – подлетела к ней раскрасневшаяся Аиша, - Скоро все начнется. Идем!
Она схватила Гулю за руку и потянула за собой.
- Здесь стой! – приказала, оставив на ступеньках сцены – там уже находились две хорошенькие девушки, - Я позову, объявят!
- Отлично. Объявят. Только мне этого не хватало. Танцовщица фаер-шоу Гуля будет целоваться фиг знает с кем. Круто! – пробормотала Гуля больше себе, чем окружающим. Стоящая рядом девушка рассмеялась.
- Меня зовут Катя. Я тоже обалдела, когда мне Аишка это предложила. Но меня будет целовать мой парень, так что абсолютно не страшно…
- А мне все равно, - подхватила разговор симпатичная брюнетка с большими карими глазами и россыпью мелких веснушек на лице, - кто, что… Я ребенку помогу. Пусть по-дурацки, но Аиша придумала здорово.
- Я бы приплатила, чтобы не целоваться ни с кем, но она не согласилась, - сообщила девушкам Гуля. Смеялись уже вместе.
- Ита-ак! Главная интрига вечера! Поцелуй с незнакомкой! – возвестила Аиша в микрофон. Гуля выглянула из-за сцены: толпа молодых людей придвинулась ближе к сцене. Одного из них ей придется целовать.
- Первая прекрасная девушка! Прошу на сцену!
- Ты – третья, - шепнула Катя Гуле перед своим выходом.
Гуля и брюнетка остались вдвоем, но ненадолго: Катю поцеловали быстро. За брюнетку завязался серьезный бой, и Гуля успела понервничать. Ей на сцену выходить не впервые, а уж сколько случалось казусов за ее выступательную карьеру! Но выходить для поцелуя было для Гули в новинку. Стало немного подташнивать, и Гуля в который раз пожалела, что не послала Аишу с ее благотворительностью куда подальше.
- А теперь – третья прекрасная незнакомка! Ждем на сцене!
Сердце сильно застучало, в теле появилась слабость. «Чего ты боишься, Гуля? Вот еще! Можно же в щечку, если все совсем печально будет!»
И Гуля, преодолевая сильнейшее смущение, шагнула на сцену, изо всех сил изображая на лице радость и милую улыбку. Хмурую девушку никто целовать не станет, и Аишка не получит энную сумму денег для больной девочки. А это для нее важно.
- Очаровательная незнакомка! Ну, думаю, наша девушка хорошо известна в определенных кругах. Сегодня она с радостью подарит вам свой поцелуй! Поцелуй от самой горячей – и горящей - девушки нашего города!
Лицо Гули, наверное, в эту минуту окрасилось легким румянцем: она почувствовала, как прилила кровь к щекам. Да уж, Аиша оторвалась на ее имени по полной. Не забыла все-таки, чем занимается соседка.
Гуля устремила взгляд поверх голов, про себя ругаясь на чем свет стоит. Вот, значит, как выглядел невольничий рынок на Руси. Или в Америке.
Она оделась не настолько вызывающе, чтобы соответствовать рекламе Аиши. Сарафанчик до коленок оранжевого цвета, босоножки в тон. Коса за спиной, доходящая почти до талии, на лице – только тушь и румяна. Гуля представляла, как парни смотрят на нее и сравнивают пафосное описание Аиши со стоящей на сцене скромницей Гулей.
Это несоответствие вызвало веселую улыбку на губах. Давайте, мальчики, вперед. Кто поцелует вроде бы разрекламированную, но такую обычную девушку?
Кто-нибудь да поцелует, Гуля была уверена. В толпе полно меценатов, которые пришли помочь ребенку по личной просьбе Аиши, и поцеловать Гулю для них – не главное. Так, для галочки…
- Ну, начнем…
Несколько неуверенных ставок, молчание. Гуля пошаркала ножкой, глядя в пол. Ну что вы там копошитесь, отдайте Аишке деньги, целуйте меня в щечку, и разойдемся с миром…
Вдруг до боли знакомый голос назвал сумму, которая напрочь перекрыла все ставки.
- Антон, просим на сцену!
Гуля растерянно моргала, пока глядела, как на сцену взлетает Антон. Воздуха вдруг резко стало не хватать, жар волной прошелся по телу – от макушки до кончиков пальцев. Гуля сцепила пальцы в замок, потом одернула платье, следом - пригладила волосы.
«Успокойся, Гульмира! Антон – не худший вариант для поцелуя».
Гуля немного пришла в себя за то время, пока тот засовывал обещанную сумму в коробочку с прорезью, которую держала Аиша.
И смогла гневно посмотреть на подходящего Антона, белозубо улыбающегося во весь рот.
- Привет, Гуль. Как дела? Как обычно, выступаем?
- В щечку целуй скорей! – прошипела Гуля, привычно прищурив глаза, - Надоело тут как дуре стоять! В жизни не соглашусь больше так выступать!!!
Антон хохотнул и, наклонившись, прикоснулся губами к щеке Гули. Она зажмурилась, стараясь не двигаться и не дышать. Горячие губы Антона не спеша запечатлели поцелуй. Он отстранился, и только тогда Гуля смогла выдохнуть и открыть глаза.
В толпе раздались протестующие крики:
- Антон, это что такое! Детский сад!
- Два фаерщика стоят на сцене, а целуются как малолетки! Ну-ка, ребята, зажгите!
- Антон, жги! Гуля, жги!
- Слышишь, Гуля! Зрители требуют погорячее! – насмешливо сказал Антон, разглядывая Гулино лицо.
- Да мне плевать, что они там требуют. Пошла я отсюда…
- Нет, - Антон шагнул ближе и обнял замершую шокированную Гулю. Провел ладонью по спине вверх, придержал рукой голову Гули сзади, не давая ей отвернуться. Его губы прижались к губам Гули. От неожиданности она чуть приоткрыла рот, и Антону не составило труда углубить поцелуй, раскрыв ее губы языком. Неторопливо, уверенно, что говорило об опытности – или об отсутствии всяких комплексов - он целовал Гулю со все более нарастающей страстью.
Гулино сознание покрыла бесконечная белая пелена, заслонившая все мысли.
Антон немного склонил голову набок, чтобы сделать соприкосновение их губ еще глубже. Гуля вцепилась в его майку, ничего не замечая вокруг.
Вдруг Антон прервал поцелуй, и в сознание Гули прорвались, словно из внезапно открывшейся двери, смех, свист и улюлюканье.
- Елы, ребята! Даешь еще!
- Горько! Горько!
- А мы давно это знали! Зажгли!
- Антон, ты крут!
- Оле-оле-оле-оле! Анто-он…
Гуля покраснела, наверное, так, как никогда раньше. Прикрыла губы ладонью и отпрянула от Антона. На глазах даже слезы выступили.
- Все нормально, Гуль? – нахмурившись, тут же задал вопрос Антон.
- Нормально, - сбегать сразу было нельзя. Гуля сделала как можно более безразличное лицо ( она еще толком не поняла, что произошло, поэтому получилось его сделать очень естественно), помахала зрителям ручкой. И важно удалилась со сцены. Все-таки наработки многочисленных выступлений не прошли зря. Умение держать лицо – одно из главных правил артиста.
Лишь когда Гуля оказалась за сценой, она позволила себе не изображать то, чего нет. Быстрым шагом удаляясь все дальше, она только осознавала, что случилось. Гуля целовалась на глазах у многочисленных зрителей с Антоном. Сколько длился поцелуй, не имела понятия – время в ее случае замерло, как и она сама на сцене. Наверное, дольше обычного, раз вызвал настолько бурную реакцию зрителей. И был этот поцелуй вовсе не дружеский…
- Гуля, подожди, - догнавший ее Антон остановил Гулю, схватив за руку, - Все точно нормально? Извини, если что. Я как-то не рассчитывал на такое…
- Я тоже не рассчитывала. Все замечательно, Антон, не парься, - Гуля мечтала сейчас оказаться как можно дальше отсюда. Было ужасно, непередаваемо стыдно. Она целовала Антона с огромным наслаждением. Он, наверно, почувствовал это.
Сегодняшний поцелуй стал самым великим позором Гули за все время общения с Антоном. Который сказал, скорее всего, Антону больше, чем все их разговоры и встречи столько лет подряд.
Что Антон нравится ей. И не просто нравится…
- Давай подвезу! – предложил Антон, все также внимательно разглядывая ее лицо, - Время позднее, до дома тебе отсюда сложно добраться.
- За мной Марат приехал, - легко солгала Гуля, - не переживай, Антон. Не сахарная, не растаяла от одного поцелуя. Да и ехать мне есть с кем.
- А мне показалось… - лукаво начал Антон, но Гуля перебила его:
-Тебе много чего кажется. Ты, кстати, гадости мне делать не забываешь между этими «кажется». Короче, пока. Надеюсь, еще долго тебя не увижу.
- Посмотрим, как получится…
Гуля сделала вид, что не заметила последней фразы. Развернулась и с достоинством зашагала к дороге, где якобы стояла машина Марата. Вместо этого, удостоверившись, что Антон ее не видит, свернула к остановке. Сесть на нужную маршрутку получилось сразу же. Не бывает же целый день невезений! Где-то и повезет…
Она не помнила, как вышла на своей остановке, как дошла до дома. Было подозрительно тихо, но на кухне еще витал запах водки. Гуля заглянула в комнату отца: тот спал на постели, так и не переодевшись. Укрыв его простыней и прикрыв по привычке окно, Гуля на цыпочках вышла из его комнаты. А в своей рухнула, не раздеваясь, на кровать. Пушок, вспрыгнувший на открытое окно, громко мяукнул.
- Плохо мне, Пуша… Очень плохо, - тихо прошептала Гуля, хлюпая носом. Устроилась поудобнее, вытерла слезы.
Да, было неприятно, плохо, стыдно – и вместе с тем восхитительно радостно, словно Антон подарил ей бесценный подарок.
«Совсем ненормальная стала»,- резюмировала Гуля, почему-то улыбаясь.
Глава 10.
Гуля сидела в «Мае», на своей точке. Посматривала на часы. Один час до конца смены, всего один. Покупателей мало. Читать уже не хотелось, сканворды, втихаря разгадываемые, надоели.
Гуля разглядывала банки с чаем и планировала свои дела.
Нужно найти среди своих учениц по востоку девочек, согласных учиться и выступать в ее коллективе. Это будет не кастинг, как у Антона, а личные предложения. Гуля наметила их сделать трем ученицам. Конечно, поначалу они не смогут выполнять что-то сложное, но создать массовость на площадке, красиво покрутиться и исполнить легкие движения с огнем у них получится. Пока хватит и этого, а со временем Гуля их научит.
Аиша (« В следующий раз откуплюсь, и никаких денег не жалко!») обещала на днях принести проспекты хороших центров. И вроде бы она даже договорилась с одним врачом… Главное, чтобы отец согласился. В последние годы от лечения он отказывался, посылая Гулю куда подальше, говоря при этом, что он вовсе не пьяница.
Гуля потерла виски: голова сразу начинала болеть, когда она вспоминала об отце.
И еще нужно не думать об Антоне…
Поцелуй Гуля пережила, хотя бежали мурашки по телу, когда его вспоминала. Сказала себе: «Случилась что случилось», и перестала смущаться и нервничать. Ничего же не изменить в прошлом, правильно? Тогда из-за чего переживать?
Другое дело, зачем Антон вызвался ее целовать. Пожалел бедняжку. А может, решил в который раз поддеть Гулю? Либо таким образом поддержал ее: своя же, почему бы не поцеловать, раз другие раздумывают?
"Целуется он здорово", - признала Гуля. Парень с таким темпераментом, как Антон, по-иному не умеет. Интересно, а каково это – быть его девушкой?
Гуля поморщилась: глупые мысли, которые давно не приходили в ее голову. И вот, опять…
В прошлом Антон с Гулей хорошо общались, даже считались друзьями. Он относился с пониманием к ее просьбам, помогал советами, но – ничего личного.
И девушки. Насколько помнила Гуля, он всегда с кем-то встречался: женским вниманием харизматичный Антон никогда обделен не был. Пялилась на него и сама Гуля. Потихоньку, конечно, и в жизни бы не призналась никому, что мечтает о чем-то.
До последнего дня существования их старого коллектива сердце Гули всегда учащенно билось, когда они с Антоном отходили в сторонку, чтобы разобрать что-нибудь по общему танцу, или когда Антон ей объяснял по секрету основы режиссуры и законы построения танцевального номера. Вездесущий Женька часто прерывал их «свидания». Подходил, садился рядом, слушая, что Антон рассказывает Гуле, сам задавал вопросы. Тогда Гуле дышать становилось легче, но на Женьку она обижалась: ведь Антон мог во время одного из разговоров пригласить Гулю куда-нибудь, например… Да что угодно, они же разговаривали один на один!
Но никаких предложений от Антона никогда не поступало. Ни с Женькиным присутствием, ни без него.
С приходом Антона в их коллективе многое поменялось. Танцы стали более подуманными, изменился порядок номеров, костюмы, а со временем стали более интересными и разнообразными движения за счет хореографии и усложнения работы с предметами.
Но он не должен был появиться в их коллективе, не должен! Слишком далека была жизнь уличных фаерщиков от жизни талантливых танцоров, получивших высшее образование.
Гуля, откинувшись на спинку стула, вспоминала, как она впервые увидела Антона.
В тот день Пашка, Женька и Гуля безнадежно опаздывали на выступление. Но находящегося, по своему обыкновению, Женьку в состоянии самадхи это мало волновало. Он всегда умел быть по-дзеновски спокойным и отстраненным, исключая некоторые моменты. Зато Гуля волновалась за все: ненавидела опаздывать. Ведь именно ей нужно подходить к ведущему, чтобы извиниться. Возможно, придется извиниться за опоздание и перед заказчиком, придумать приличную отговорку, ибо слово «пробки» давно никого не трогали…
Выступление тоже пошло наперекосяк. Реквизит они замочили в спешке, плохо, и веера с шестами никак не хотели разгораться. Чтобы как-то скрыть заминку – зрители уже давно собрались возле площадки и неопределенно гудели - улыбающаяся Гуля вышла с поями на сцену – единственным реквизитом, который сразу разгорелся. Шепнув предварительно Пашке, чтобы включили ее любимую Фармер, отработала одна самый первый номер, пока остальные повторно заливали фитили оставшихся предметом керосином.
Песни Милен Фармер никогда не подводили Гулю. Будто получая незримую поддержку от беззащитного нежного голоса, под них она с легкостью работала с веерами, шестом, крутила пои. Но не в тот раз.
Впрочем, все было почти идеально. До момента, пока Гуля не вышла «попугать зрителей». Это делать с поями следовало очень осторожно, поэтому Гуля навертела цепочки поев на кулаки, уменьшив их длину на треть. Теперь горящие шарики находились близко-близко к Гуле. Ей опаснее, зато зрителям хорошо. Восторженные крики вперемешку с немного испуганными девичьими охами только радовали.
Она «обошла» почти всех зрителей. Оставалась большая и веселая компания парней, которые хлопали, чуть приплясывая: видимо, долгие возлияния даром не прошли. Гуля, боковым зрением отмечая, где стоят чашки, прошла около них, чтобы покрутить пои прямо перед парнями, на безопасном от них расстоянии, но ближе, чем фаерщики обычно выступали.
Те продолжали хлопать и гикать. Кроме одного, который стоял неподвижно, с неослабевающим вниманием наблюдая за Гулей.
Ее немножко задело, что парень не выказывает
